Сны Великого Моря. Алаутар

Яна Белова

Каждый, хочет того или нет, создает вокруг себя свой мир своими действиями, желаниями и мечтами. Если на это способны смертные, то что говорить о бессмертных, всемогущих стихиях?Алаутар – мир, созданный мечтой Великого Моря.Эта книга о любви. Смертных и бессмертных. О прекрасных снах и жутких кошмарах, которые время от времени становятся самой настоящей реальностью.

Глава 2

Света иначе себе представляла переход в Изначальный мир. Для этого должно было бы существовать хотя бы подобие таинственного ритуала, но нет, все оказалось до безобразия прозаично. Все зацепились друг за друга и за Марину и в следующую секунду оказались на вершине далеко выступающего в море утеса.

— Камень Борвирда, — шумно вздохнул Кэрсо-Лас, морщась, словно от зубной боли. Гаитоэрант сладко потянулся, Марина опустила на землю корзинку с кошками, те, как по команде выпрыгнули оттуда и о чудо, начали на глазах расти. Спустя пару минут Санька была размером с рысь, а Маркиз превратился в огромного серого мохнатого тигра

— Ну вот, теперрь я скажу тебе все! — проурчал он, глядя на Кэрсо-Ласа.

Едва оправившись от первого шока, Света огляделась по сторонам. Впереди насколько хватало глаз простиралось черное, свирепо дыбившееся волнами море. Свинцово-серые тяжелые тучи сковали горизонт. Позади же ширились бескрайние снежные равнины. Белизна снега слепила глаза, несмотря на отсутствие всякого намека на солнце.

— Ты эгоистичный, наглый… — нараспев начал кот, но его остановил Гаитоэрант.

— Ваше царское величество, у нас большая problem, так что заткнитесь, будьте так любезны.

Света невольно поежилась при виде неузнаваемо преобразившихся кошек. Хоть Саня и походила на среднего размера рысь, что-то в ее облике выдавало котенка. Очень крупного котенка огромной хищной царственной кошки.

— Да, прицокнула языком Марина, — запали костры, иначе мы сейчас околеем.

— Ну мы то точно нет, — протянул Гаитоэрант, широким жестом очертив вокруг незримый круг.

Вспыхнуло пламя, в воздухе затрещали искры. Голубоватое свечение, окружавшее их компанию до этого момента, улетучилось. Повеяло лютым холодом, ветер обжег лицо морозом. Однако стена огня поднялась выше человеческого роста и холод остался за ней.

Дамард восхищенно смотрел на бушующее пламя, не в силах оторвать взгляда. Марево от огня сделало мир плывущим и нереальным. Жуткое огненное зарево вселяло лишь уверенность и спокойствие, от него шло благословенное тепло.

— Пальорская зима, — вздохнула Марина, — И как мы пойдем при таком раскладе?

Маркиз что-то буркнул себе в усы.

— Что значит пальорская зима? — удивлено спросил Дамард

— Это значит мороз в 60 градусов, ветра, снег, бури, метели. Смертным не выжить в этой ледяной пустыне, — терпеливо пояснил Гаитоэрант.

— Я знаю, что нам надо идти в благодатные земли, — мурлыкнула Саня.

— И как? — на полном серьезе осведомился Маркиз, слегка склонив голову.

Саня смешно подпрыгнула и припала на передние лапы.

— Очень быстрро бежать!

— Бежать? — засмеялся Кэрсо-Лас, — Бежать тут далековато.

— Так прямо в круге пламени и пойдем, укажите только направление, — пожал плечами Гаитоэрант.

— Ну уж нет! Перрвозданный огонь пррокатится по земле и убьет все живое. Нельзя же быть такими эгоистами! Полевки, насекомые, трравы, мы сожжем всю экосистему этих мест!

— Ладно, не будем сжигать, — невозмутимо согласилась Марина, — вставайте в круг, беритесь за руки, — она взяла в одну руку ладонь Кэрсо-Ласа, в другую Гаитоэранта, — я перенесу нас впритык к границам Ламорады.

— Мне огонь тушить? — вскинул бровь Гаитоэрант, цапнув кота за переднюю лапу свободной рукой.

Маркиз сел на задние лапы, одну переднюю послушно вложил в руку Гаитоэранту. Света поразилась насколько человеческим получилось это рукопожатие, пальцы господина Огня утонули в мягкой длинной кошачьей шерсти. Кошачья подушечка к ладони — было в этом нечто идиллическое.

— Конечно туши, — фыркнул кот, подавая вторую лапу Дамарду, тот с некоторой опаской вложил свою ладонь в огромную лапу.

Света подала свою руку Сане, пальцы скользнули в ложбинки кошачьих подушечек. Мягкая ладошка без когтей. Но когти были и внушали трепет. Дамард ободряюще улыбнулся, но Света чувствовала, как дрожит его рука, толи от холода, толи от волнения. Кэрсо-Лас взял лапку Сани.

— Туши огонь, я сказал! — рыкнул Маркиз.

— Не скандаль, — широко улыбнулся Гаитоэрант, моргнул и стена пламени исчезла, словно мираж,

Откуда-то появился плотный туман, теперь Света уже не видела стоявших рядом с ней спутников, лишь ощущала прикосновение руки Дамарда и лапки Саши, которой, судя по ощущаемому напряжению, стоило некоторых усилий не впиться ей в ладонь когтями.

Холод проник в каждую клеточку тела, руки и ноги моментально онемели, стало больно дышать. На таком морозе не то что куда-то бежать, стоять больше пяти минут трудно. К счастью даже пары минут оказалось достаточным Марине, чтобы унести их подальше от этого ледяного ада.

Света не успела запаниковать, как они уже стояли посреди другой климатической зоны.

Здесь тоже был снег, тоже было по-зимнему прохладно, но это определенно была самая тривиальная, привычная Светлане средне-русская зима, градусов десять ниже нуля, но и только.

— Так вам дорогу разморозить или по сугробам предпочитаете лезть? — проворчал Гаитоэрант, вытаскивая из сугроба неудачно приземлившегося Маркиза.

— Нас все рравно учуют, — фыркнул тот, отряхиваясь от усов до хвоста, — растопи снег, но не пали саму землю.

— Слушаюсь и повинуюсь, ваше Маркизейшество.

Тотчас под ногами возникла проталина, протянувшись далеко вперед. По бокам тропы высились белоснежные сугробы выше человеческого роста. Однако, чем дольше они шли по проложенному Гаитоэрантом расчищенному пути, тем снежный покров по обочинам становился меньше, да и воздух заметно теплел.

— Куда мы идем? — спросила Света спустя пятнадцать минут.

— Вперред, — фыркнул Маркиз, обгоняя ее и Дамарда, идущих под руку.

Саня в который раз промчалась мимо. Она забегала вперед, прыгала по снегу, возвращалась обратно, в общем вела себя как обыкновенный котенок домашней кошки, только очень крупного размера.

— Ты быстрро устанешь, — предупредил ее Маркиз.

— А долго нам идти? — осторожно спросил Дамард.

— Если я хоть что-нибудь понимаю, мы идем в Ламораду. Это ближайшее калатарийское поселение. Если твоя сестра уничтожила источник магии, то новости об этом не могли не разлететься. Правда, зимой караваны с юга не ходят и, если она прошла в этот мир с другой стороны Великих Гор, то тут никто ничего не знает, но могут догадываться или «чувствовать» неладное. В этом случае придется думать дальше, — пояснил Гаитоэрант.

Его объяснение Светлане мало что дало, она лишь пожала плечами, Дамард понял одно — его сестру действительно собираются найти.

Марина рассказывала Кэрсо-Ласу об их прошлом посещении центра силы калатари, Света невольно прислушалась:

— Чувства там обостряются, мы там будто обычные смертные. Даже больше, чем во Внутреннем Поле, где кажемся внешне смертными, а тут мы себе кажемся чувствующими. Все ощущения очень яркие…

Кэрсо-Лас почему-то не помнил их прошлого посещения этого мира. Он много знал о нем, но видимо, из рассказов Марины, но не помнил, как был здесь в прошлый раз. А вот Гаитоэрант все прекрасно помнил, так как то и дело вставлял свои ироничные ремарки по ходу повествования Марины. Маркиз тоже помнил.

— Напоминаю вам, я Царрь. Тут я Царрь! Вдрруг вы забыли…

— Ты дашь забыть, — хмыкнул Гаитоэрант.

— И только попрробуй деррнуть меня за хвост, — угрожающе фыркнул огромный кот, медленно развернувшись в сторону Кэрсо-Ласа.

Тот согласно кивнул, опять же не уловив суть претензии.

— Разве я дергал тебя за хвост? — удивленно спросил он, — Я читал, что если дергать кошек за хвост, они будут гадить где попало…

— Ладно, ладно, главное прредупрредить, — проворчал Маркиз, — а то я тебе так нагажу…

Марина засмеялась.

Внезапно со всех сторон поднялся жуткий гвалт, оглушительно зазвенели голоса десятков рогов, заскрежетала сталь, в небе взорвалось несколько сотен магических залпов, искрами рассыпавшихся в метре от головы Кэрсо-Ласа. Откуда не возьмись на дорогу высыпала толпа вооруженных до зубов эльфов.

Светлана ничуть не сомневалась, что перед ней именно воспетые ее любимыми книгами эльфы — высокие, стройные, красивые, длинноволосые, с заостренными изящными и, пожалуй небольшими, хоть и узкими и слегка вытянутыми ушными раковинами создания.

— Калатари. Вот и они, — вздохнул Гаитоэрант.

Маркиз приосанился, Санька смешно выгнула спинку, Дамард, казалось, не особо удивился, Кэрсо-Лас и Марина одновременно вскинули руки.

Голубой сверкающий молниями купол накрыл всю их небольшую процессию. Калатари замерли в нерешительности, их воинственность мгновенно испарилась, видимо, они ожидали увидеть кого-то другого.

— Это Царрь, Царрь…

— С Царрицей…

— Это не ведьмаки, — послышалось сразу несколько возбужденных голосов.

— Вы соверршенно прравы, — громко провозгласил Маркиз, — опустите орружие. Ни мне, ни моей свите оно не способно прричинить врреда, а вы можете ненарроком постррадать.

Калатари повиновались, мечи, щиты, странные светящиеся жезлы с грохотом и лязгом полетели под ноги. Вперед выступил одетый в бирюзовую кольчугу седовласый калатари и, сняв шлем, преклонил колени:

— Великий правитель всего живого, госпожа Марина, господин Кэрсо-Лас, я приветствую вас! Простите, что не сразу узнал вас.

Едва мерцавшая в воздухе прозрачная стена защитного купола исчезла.

— Эдэальт?! Это правда ты?! — искренне обрадовалась Марина.

— Я, госпожа, — кивнул калатари.

— Это наш Эдэальт?! — присвистнул Гаитоэрант.

— Ты сам в другом теле, не забывай, — шикнула на него Марина.

Света вдруг осознала, что лишь последние слова были произнесены на русском языке, до этого все говорили на каком-то совсем другом языке, который она понимала, на котором могла бы свободно общаться, при этом никогда не изучала прежде и даже не слышала подобных сочетаний звуков.

Калатари посмотрел на Гаитоэранта, отчаянно пытаясь вспомнить кто перед ним. Тот незамедлительно пришел ему на помощь.

— Ты знал меня в женском воплощении, — в его глазах полыхнули языки кроваво-красного пламени.

— Госпожа Гаитоэранта, — ахнул ошарашенный эльф.

— Господин Гаитоэрант, если тебя не затруднит, — поморщился тот, и, хлопнув старого знакомого по плечу, обратился к его многочисленной свите, — Господа, извольте сопровождать нас.

— Коль скорро мы рразобррались, идемте в горрод, — промурчал Маркиз, отряхиваясь, — Сколько лет пррошло, дрруг мой?

— Двести шестьдесят пять.

Эдэальт поклонился коту и крикнул своего помощника. Тут же появился молодой эльф — лучник.

— Сообщи всем о великой радости, пусть готовятся принять в городе Великих гостей.

— Ты теперрь прравитель Ламоррады? — понимающе ухмыльнулся кот

— Всего лишь военачальник. Ламорадой правит моя сестра Эланор, если вы помните.

— Женщина правитель — это так в духе времени, — усмехнулась Марина.

— Ничего в этом нового нет, — фыркнул Маркиз, — женщины рреже стрремятся к этому, но срреди них немало славных прравительниц, как Ламоррады, так и пррочих калатаррийских земель.

Половина воинов появившихся вместе с Эдэальтом незаметно исчезла, оставшиеся не спеша и на некотором расстоянии следовали за Царрем и его «свитой». Саня, видимо, утратив интерес к новоприбывшим, продолжила носиться вокруг. Несмотря на ее размеры, никто не усомнился бы, что перед ним несмышленый котенок. Калатари украдкой улыбались, видя ее пируэты и прыжки и хоть и старались уступать ей дорогу и учитывать сложную траекторию ее движения, дабы не тревожить и не мешать ей развлекаться, никто из них не ловил каждый ее взмяв и слово с тем заинтересованным восхищением, с каким прислушивались к тихому мурчанию Маркиза.

Света поймала себя на мысли, что происходящее перестало ее шокировать. Слишком много экстремально необычного случилось за последние дни. Дамард потихоньку рассказывал ей о землях калатари и ведьмаков. Его родители родились в этом мире. Здесь правил огромный, похожий на тигра, пушистый серый кот, по совместительству являвшийся домашним любимцем телесного воплощения Солеа, создавшей некий параллельный мир и, наверняка еще несколько других. После долгих скитаний с Великим Огнем, Ветром, Морем и котом Маркизом по миру калатари и ведьмаков, родители Дамарда вернулись на родину своих предков (тот самый созданный Солеа мир, который сам Дамард называл Алаутар)

Мир, в который Света попала теперь, назывался Изначальный, его населяло множество странных существ: парабары и каро, маганы и камолу обладали зачатками интеллекта, но при этом считались представителями «животного мира», высоким сознанием обладали только калатари и их непримиримые противники — ведьмаки. Калатари жили в основном на южной стороне Великих Гор, в северной части мира находилось лишь два больших калатарийских центра жизни — далеко на севере у моря стоял город пророков Палан, а на Западе располагалась Ламорада — город последней зари. Калатари основывали свои поселения вокруг «центров жизни» — источников силы жизни, делавших их земли процветающими и комфортными для жизни.

Ведьмаки были лишены такого преимущества, зато в их землях процветали кланы прирожденных магов невероятной силы — батъёри, в чьих жилах текла магия сопоставимая с могуществом источников «силы жизни», которыми испокон веков владели калатари. Два великих народа всегда враждовали, но полномасштабная война случилась лишь однажды, когда пересох источник силы жизни в сердце калатарийских земель, в столице Атраэндже, что находился далеко на юге. Калатари обвинили в этом несчастье ведьмаков и первыми развязали войну. Были ли ведьмаки действительно виноваты или источник пересох по вине одного из предков Дамарда, выбравшегося из своего мира в мир Великого Царря — неизвестно.

— Эдэальт, а что это вы на парнишку нашего не кидаетесь? — вдруг спросил Гаитоэрант, подслушавший разговор Дамарда и Светланы, — Или на ведьмака он совсем не похож? Беловолосый же, как положено…

— Многое изменилось, — улыбнулся эльф, — мы заключили пакт о ненападении с ведьмаками. Теперь мы торгуем с ними и если погибаем в битвах, то лишь на турнирных рингах во время летнего солнцеворота.

— Быть того не может! — ахнул Гаитоэрант, — Это как же вы сумели?

— Правитель Викдэры и его ближайший соратник маг Кадъераин и правитель Вительдиальк, возможно, вы их помните, заключили пакт о ненападении между Ламорадой и Викдэрой. Их многие осудили, но благодаря торговле и турнирам благосостояние и Ламорады и Викдэры сказочно возросло. Викдэра теперь больше Инсбаркарда раз в пять, а мы получили огромные знания, новые ремесла, наши маги и наши воины теперь славятся во всех калатарийских землях. Вскоре к пакту присоединились Палан, Эдэра, Инсбаркард и еще пятнадцать ведьмацких городов. Всем стало проще. Калатарийские караваны больше не грабят, калатари больше не попадают в плен, не рушатся семьи, не гибнут невинные.

— Потрясающе, — улыбнулась Марина, а Гаитоэрант лишь одобрительно кивнул.

— А чего же вы нас такой толпой с мечами прибежали встречать? — удивился Кэрсо-Ласа.

— Так ведь пакт не отменил границы, нельзя приходить вне отведенного срока. Дни торговли и турниров еще не настали, всякий ведьмак, пробравшийся в калатарийские земли как и всякий калатари, пришедший в город ведьмаков вне времени торговли и турниров считается шпионом и злодеем и подлежит уничтожению. В этом ничего не изменилось.

— А Вительдиальк еще жив? — спросила Марина.

— Увы, нет, уже три зимы прошло с его кончины, тьма и печаль поселились в его сердце незадолго до этого. Он больше не мог быть счастлив, непонятная ему грусть точила его изнутри. Он рано ушел, но он был Великим правителем! — горячо проговорил Эдэальт.

— Ну не так уж и рано, — хмыкнул Гаитоэрант, — три века прожил.

— Вы совершенно правы. Он правил Ламорадой двести пятьдесят лет при этом зрелым мужем принял он на себя эту должность. После его смерти, Эланор стала править Ламорадой.

— Почему Эланор? — не понял Кэрсо-Лас.

— Да жена она его была, очевидно же все — нетерпеливо ответила ему Марина.

— Ну кому очевидно, а кому и не очень, — поддержал Кэрсо-Ласа Гаитоэрант.

— Эланор стала женой Вительдиалька в тот же год, что мы расстались с вами в прошлый раз, — с удовольствием пояснил калатари и, мельком взглянув на Дамарда, добавил, — Ваш спутник похож на ведьмака, но он ведь не ведьмак. Глаза другие и энергия совсем неведомая мне.

— Считаешь? — прищурился Гаитоэрант, смерив Дамарда тяжелым оценивающим взглядом, от которого тот невольно съежился.

— Уверен, госпожа, — Эдэальт побледнел, осознав свою оговорку и поспешил исправиться, — Господин Гаитоэрант, уверен, как в том, что после самой темной ночи приходит рассвет. В сезон торговли и турниров сотни ведьмаков получают мое разрешение пересечь границу земель Ламорады и с каждым я встречаюсь лично. Я распознаю ведьмака даже в переделанном калатари, я чую их сердцем.

— Точнее носом, — буркнул кот и добавил так, чтобы его услышали все остальные, — наш спутник действительно не ведьмак, ты пррав. Он из дрругого мирра и уйдет туда вместе с нами.

— О сестре его спросить не пора? — напомнила коту Марина.

— Пока нет, — едва слышно по-русски проурчал Маркиз, — вечерром спрросим, вдрруг сама отыщется.

— Не забывай, времени у нас мало…

— Помню, помню.

В это время Саня, набегавшись, свалилась под ноги к Кэрсо-Ласу, так, что он едва не наступил на нее.

— На рручки, я устать, — зевнула котейка размером с рысь.

— Офигели кошаки, — вздохнул Ветер, бесцеремонно водрузив ее котячье преподобие себе на шею в виде воротника.

Саня не возражала, удобно устроила голову у него на плече и моментально заснула и Кэрсо-Лас, держа за лапы свой «воротник», как ни в чем не бывало продолжил путь.

Сугробы по обочинам дороги окончательно исчезли, стало ощутимо теплее. Светлана расстегнула куртку. В воздухе пахло весной — влажной прелой землей, молодой робкой зеленью кое-где пробивавшейся среди прошлогодней буро-желтой травы, еще не успевшей превратиться в перегной.

Вдали змеилась лента широкой реки, убегавшей на юг, на севере стеной стоял лес.

— Вы вошли во владения дрревней магии, — предупредил Маркиз, — здесь сила источника жизни будет оказывать на вас влияние аналогичное влиянию источника силы жизни в Стейдвидже.

— Вот я чую уже, — буркнул Гаитоэрант, — Я есть хочу как распоследний человек.

— Я послал весть в город. Ваше прибытие это Великая честь и радость для всех нас, — заверил его Эдэальт, — Прием будет достойным, уверяю вас.

— Не переживай, мы знаем, что нам все понравится, иначе и быть не может, — усмехнулся Гаитоэрант, а Светлане показалось, что в его глазах вновь вспыхнуло пламя.

Спустя полчаса их встретили две огромные золоченые кареты и десяток всадников. Великого Царря долго уговаривать влезть в карету не пришлось. Вместе с ним поехал Эдэальт, во второй карете удостоились чести ехать представители стихий, воротник царственного котенка и Дамард со Светланой.

Света никогда не видела таких карет, по размерам сопоставимых с салоном автобуса. На удобных сиденьях лежали подушки и теплые пледы, посредине располагался красивый резной стол с вмонтированным в столешницу подсвечником с ароматическими свечами, стены были обиты шелком, окна занавешивала тончайшая органза.

Марина, Гаитоэрант и Кэрсо-Лас вдруг перешли на странный язык, по-видимому, хорошо понятный им, но совсем незнакомый Дамарду и Свете, отчего тем сделалось не по себе, особенно Дамарду, привыкшему к тому, что любой язык ему понятен по умолчанию.

— Простите, — вдруг заявила Марина, — Мы говорим не о вас, у нас есть личные темы, в которые мы вас в данный момент не хотим посвящать, — и обращаясь прямо к Дамарду, добавила, — Это искусственный язык, ты его не понимаешь, потому что живые на нем не говорят.

— Мы просто собираемся организовать групповуху и вас не позовем, — ухмыльнулся Гаитоэрант.

Кэрсо-Лас захохотал в голос, чем разбудил свой «воротник».

— Мы скорро будем есть? — сверкнув острыми клычками, осведомилась киса, не собираясь покидать своего насеста.

— Вот мне тоже очень бы хотелось это знать, — хмыкнул Гаитоэрант.

— Через час точно приедем, — успокоил его Кэрсо-Лас, — Море в часе езды, не больше.

— Да, я тоже чувствую, — согласилась Марина.

— Ламорада прямо на море? Я мало знаю о Ламораде, — словно извиняясь, спросил Дамард.

— Твои родители не были в Ламораде, откуда тебе о ней много знать, — улыбнулась Марина, — мы тоже не были, для нас этот город тоже будет сюрпризом.

Кэрсо-Лас спросил что-то на таинственном языке и «Великие» вновь вернулись к обсуждению своих «личных тем».

Света привалилась к плечу Дамарда и не заметила, как задремала. Карета мягко катилась по ровной, посыпанной гравием дороге, мимо зеленеющих холмов, навстречу все более очевидной весне. Спустя несколько минут снег исчез вовсе.

Дамард какое-то время боролся со сном, но шелестящие голоса Великих, говорящих на странном мелодичном языке (не больше не меньше «эльфийском», придуманном мечтателем из мира «Внутреннее Поле») убаюкивали, равно как мерное покачивание кареты. В итоге он также заснул.

Светлане снилось море — холодное северное, оставшееся где-то в другом мире и жизни. Она была там с бабушкой. Короткие злые волны разбиваются о бетонные волнорезы, оставляя в воздухе мельчайшие капли брызг.

— Холодно? — спрашивает ее бабушка.

Ей снова три года и ей снова страшно и пусто в этом большом неуютном мире.

— Нет! — кричит она и убегает вперед, — Я хочу к водичке…

— Осторожно…

Море обещает так много, оно топит в себе печаль, оно манит ее.

— Море — это твое одиночество, но самая густая тьма бывает перед рассветом, твой рассвет еще впереди, — вздыхает бабушка.

Это нелогично, бабушка далеко, она не может слышать этого. И она падает в воду, которая неожиданно оказывается легкой и приятно прохладной, в ней совсем не страшно утонуть.

Кто-то касается губами ее лба.

— Проснись. Приехали, — сообщает Дамард, размыкая объятия, в которых ей так удобно было лежать.

Остальные уже выбирались из кареты, совсем по-человечески ворча и пеняя друг другу на непредусмотрительность и неосторожность в движениях.

— ААА! Черт! — вдруг заорал Ветер, — Цветы! — и чихнул, потом еще раз и еще, шарахнулся назад в карету, упав на лавку, свернулся калачиком, подтянув колени к голове.

Дамард растерянно взирал на эту картину, не в силах понять что происходит. Света успела выползти из кареты, но также застыла в нерешительности.

— Да ну, нафиг! — фыркнул Гаитоэрант, — Я и забыл какой он нежный.

Марина сняла с шеи шарф и молча вернулась в карету. Гаитоэрант весело подмигнул Дамарду.

— Вылезай, чего застрял, сейчас и этот выползет, аллергия у него, неприятно, но не смертельно.

— На цветы? — тупо переспросила Света, всей грудью вдохнув волшебный пряно-зеленый аромат разлитый в воздухе.

Вдоль дороги росли высокие деревья, похожие на сосны, стволы которых были увиты, крупными сине-желтыми цветами. Впереди высилась живая изгородь, аккуратно выстриженный в форме городских ворот и стен кустарник. «Ворота и стены» также были усыпаны белыми и желтыми цветами по виду напоминавшими цветы чайной розы.

Карета Царря остановилась рядом. Маркиз и все еще сонная Саня, важно задрав пушистые хвосты, бок о бок вошли в ворота, следом за ними шел Эдэальт.

— Нас конечно, не ждут, — проворчал Гаитоэрант.

— Не потерряетесь, не перреживай, — не соизволив обернуться, ответил кот.

Кэрсо-Лас и Марина наконец-то покинули карету, у Ветра едва ли не до самых глаз был натянут шарф, почему-то перемазанный кровью.

— Маркиз, — крикнула Марина, — мы сразу в свои покои, спроси где это.

Кот недовольно мотнул головой и остановился. Эдэальт также обернулся. Когда Гаитоэрант, Дамард и Светлана подошли ближе, вопрос с размещением «свиты Великого Царря» уже был решен.

Эдэальт показывал куда-то в сторону сплошной горной гряды, закрывавшей горизонт с западной стороны. Марина кивнула и они с Кэрсо-Ласом тут же исчезли, испарились, были и нет их.

— А мы значит, пешком иди, — буркнул Гаитоэрант.

Дамард крепко ухватил Светлану за руку. Вокруг стало очень шумно.

Стоило им пройти одни ворота, следом выросли другие из розового кустарника. Их окружила толпа эльфов, зазвучала чудесная музыка, замелькали перед глазами белые, голубые и синие одежды, видимо, модные в этих краях.

Женщины были одеты в длинные летящие платья с широкими поясами, у некоторых сверху были наброшены накидки болеро или длинные жилеты. Некоторые, подобно мужчинам, одевались в плотные по виду замшевые облегающие штаны и куртки — пиджаки с поясом поверх ослепительно белых туник. Волосы и у мужчин и у женщин чаще всего были длинные, но мужчины не носили их распущенными, убирая их или в хвост или в косу. У женщин в волосы были вплетены ленты, совсем немногие как-то заморачивались с прической, большинство носили на голове ободок, к которому крепилась легкая прозрачная ткань и все. Мужчины носили банданы или шляпы.

Широкая дорога вела вглубь леса, постепенно сужаясь. Стройные мачты сосен плотно обступали со всех сторон. В воздухе пахло солью, но из-за деревьев и каменной гряды, в которую упирался лес, разглядеть, где море, было совершенно невозможно.

Вскоре дорога пошла под уклон, еще через некоторое время к их праздничному шествию присоединился отряд суровых лучников, с ног до головы затянутых в темно-синюю замшу — штаны, сапоги, длинные куртки были именно из этого материала. Волосы лучников были совсем короткими по калатарийским меркам, то есть чуть не доставали до плеч, как у Дамарда. Тонкие шнурки, перетягивающие головы по линии лба, прижимали волосы к голове, видимо, чтобы ничто не лезло в глаза.

— Кажется, мы входим в подземелье, — пробормотал Дамард, заметив по обочинам дороги будто врытые в землю практически одинаковой формы и размера валуны.

— Кажется, ты прав, — зевнул Гаитоэрант, указывая на полукруглый вход в пещеру, у которой их ожидал еще один отряд лучников.

Кошачьи хвосты без тени сомнений нырнули под свод пещеры, калатари откуда-то достали факелы.

— Мы идем сзади, ваши превосходительства, — сказал один из них пропуская Гаитоэранта, Дамарда и Свету вперед, — так велит обычай.

— Ну, раз велит, то конечно, — ухмыльнулся Гаитоэрант.

Отсветы пламени от факелов заплясали на гладких, будто мраморных, стенах. Дорога нисколько не сузилась, свод пещеры терялся где-то далеко вверху, пламя не в силах было осветить «потолок». Воздух тут был свежим и морем пахло еще сильнее, чем в лесу. Светлана явно различала звук прибоя.

Спуск кончился, теперь дорога стала ровная и прямая, не осталось никаких сомнений, что они идут сквозь горы. Еще немного и впереди забрезжил свет и сотни голосов затянули приветственный гимн. Народ Ламорады встречал своих хвостатых правителей.

Факелы погасли, света и без того было предостаточно. Они внезапно вышли на ослепительно белую террасу. Впереди, насколько хватало глаз, синело бескрайнее море, волны с глухими вздохами разбивались о скалы.

Светлана подошла к перилам, до воды было не меньше ста метров. Сам город располагался чуть левее и был будто вырезан из цельной белоснежной скалы, ступенчатыми террасами спускаясь к морю. Четыре явно рукотворных поперечных волнореза образовывали нечто вроде бухты. Выйти в открытое море на лодке или корабле можно было лишь преодолев лабиринт, образованный этими высоченными волнорезами. Зато в порту суда мирно покачивались на легких волнах, хотя, судя по подпрыгивавшим метров на пятнадцать-двадцать вверх волнам внизу той террасы, где они стояли, море вовсе не было безмятежно спокойным.

— Ламорада прекрасна, — озвучил вертевшуюся на языке Светланы мысль Гаитоэрант.

— Мой мирр вообще сплошное соверршенство, — тихо мурлыкнул подкравшийся к ним сзади Маркиз. Его подданные почтительно ожидали своего повелителя у ведущей в город петлявшей между выступами скал довольно широкой каменной дороги.

Светлана восхищенно кивнула, не в силах подобрать слова. Дамард зачарованно смотрел на белоснежные здания города и, казалось, вообще не слышит и не видит ничего вокруг.

Сквозь плотно сковавшие небо сплошные белесо-серые облака заалели закатные всполохи.

— Скорро стемнеет, нам надо торропиться, — добавил кот.

Никто не имел никаких возражений. Ветер заметно усилился, когда они добрались до города, у Светланы уже зуб на зуб не попадал.

— Как только вы отдохнете, начнется торжественный пир, — заявил Эдэальт, проводив Гаитоэранта, Дамарда и Светлану до приготовленных им апартаментов — двухэтажного коттеджа, окруженного высоким забором, за которым обнаружился небольшой садик. Тут зеленела аккуратно подстриженная трава и шелестела свежая молодая листва платанов и акаций, — Все ваши желания будут немедленно исполнены.

Маркиз и Саня как ни в чем не бывало прошествовали дальше, толпа калатари также не подумала остановиться.

— То есть это только для нас домик? — уточнил Гаитоэрант.

— Конечно! Это один из двух отведенных вам гостевых домов, но если вам захочется поселиться вовсе в одиночестве…

— Нет, мне лично будет скучно в одиночестве, — ухмыльнулся Великий Огонь, — спасибо, Эдэальт, — и приобняв за плечи потерявшихся в собственных впечатлениях Свету и Дамарда, увлек их за собой.

В гостиной первого этажа их ждали успевшие умыться и переодеться Кэрсо-Лас и Марина.

Кэрсо-Лас облачился в белоснежную рубашку на шнуровке вместо пуговиц и темно-синие прямые, по виду бархатные штаны. Эта одежда довольно странно сочеталась с черными кроссовками. На Марине было длинное бальное платье с открытыми плечами цвета индиго, расшитое золотыми звездами.

— Не задубеешь? — галантно поинтересовался Гаитоэрант, едва переступив порог, — Там прохладно для такой мерзлявки как ты.

Марина кивнула на лежащий на соседнем кресле белоснежный полушубок тонкий и без сомнения теплый.

— Ааа… — понимающе протянул Гаитоэрант и направился прямиком на второй этаж, — Где моя опочивальня?

— В соседнем доме так то, но не стесняйся, выбирай любую, уберут потом за тобой, — крикнул ему вслед Кэрсо-Лас.

Светлана огляделась по сторонам. Гостиная одновременно служила столовой и занимала практически весь первый этаж. Вместо окон вдоль одной из стен были вставлены витражные полотна, изображающие диковинный райский сад — деревья с раскидистыми кронами, птиц и цветы. У противоположной стены расположился широкий камин, выложенный популярным тут твердым как мрамор белым камнем, рядом с ним стояло несколько мягких удобных диванов и кресел. На каминной полке в массивных позолоченных канделябрах горели семь свечей. У лестницы рядом с неприметной дверцей висело огромное зеркало в резной деревянной оправе. Сама лестница по форме здорово напоминала побег диковинного растения, спирально закрученный вверх. Почти посредине гостиной стоял большой и в тоже время изящный полукруглый стол, над которым подобно виноградным гроздям свешивались лампы подсвечники с бездымными свечами. Их мягкий свет казался рассеянным.

Все остальное немалое пространство оставалось пустым.

— Ванна или душ у них есть? — поинтересовался Дамард.

— И то и другое и даже бассейн, вон там, — указал Кэрсо-Лас на дверь рядом с зеркалом, — а вот на втором этаже только пара туалетов и умывальников, таких низких, что можно перепутать с писсуарами. Идите, плескайтесь. Эдэальт отлично помнит наши вкусы и пристрастия. Слуги в этом доме появятся только после явно выраженного желания их лицезреть, ну или на рассвете каждого дня. В спальнях есть колокольчики у кроватей, а вон около камина колокол висит, — он указал на болтающийся без дела толстый канат, свисающий с потолка, — Дернешь за веревочку, откуда ни возьмись прибежит мальчишка калатари, ты скажешь ему, что угодно твоему сиятельству и через пять минут максимум, все будет. Мы уже опробовали эту систему.

— А почему колокол? — удивилась Светлана.

— Потому что звук будет такой. В спальнях звук колокольчиков, а от этой штуки, — Ветер вновь указал на канат у камина, — будто в набат ударили.

— Нам всем надо вздремнуть. Хотя бы несколько минут в кровати, в ванне или в кресле, неважно, — задумчиво обронила Марина, вытягиваясь на одном из диванов, — Когда проснетесь, будет все казаться иначе. Если продрыхните до утра, пропустите пир, но зато завтра полностью адаптируетесь к переменам. Мы то в любом случае пойдем на пир, без нас не начнут.

Кэрсо-Лас также удобно устроился на диване и сладко зевнул.

Светлана предпочла бы умыться с дороги, поесть и только после этого думать о сне, тем более, что и она и Дамард успели вздремнуть в дороге.

— Пойдем, — вздохнул Дамард, будто мысленно согласился с ней, — Мы найдем, чем заняться, — шепнул он ей на ухо, открывая дверь ванной комнаты.

Светлана никогда прежде не видела ничего подобного. Просторная зала с прозрачным полом и потолком. Под ногами были видны поблескивающие и переливающиеся камни, сверху лился молочно-белый, подернутый лиловой дымкой сгущающихся сумерек свет и будто отраженный белизной камней, густым практически осязаемым несмотря на прозрачность туманом зависал в помещении. Стены оплетали живые растения, источавшие едва уловимый тонкий аромат.

Посредине комнаты расположился хрустальный бассейн примерно 20 квадратных метров, с одной стороны которого практически впритык была пристроена мраморная белая чаша два на два метра, видимо тут считавшаяся ванной, а с другой черная мраморная чаша, наполненная паром. В дальнем углу комнаты стоял столик и пара удобных диванов.

— Хахадский душ! — восхищенно воскликнул Дамард.

Светлана только после этого заметила, что вдоль стен в полу были крошечные отверстия, судя по всему, для слива воды. Однако в потолке отверстий не было, как не было видно ни кранов ни труб.

— В стене, — пояснил Дамард, — Я видел такие в деревне Лахомар на земле Хахад в нашем мире, там живут в основном калатари. Короче, это очень интересная штука, надо идти вдоль стены и ждать когда вода смоет усталость, струи контрастные, теплые, холодные и горячие, чтобы точно не заскучать.

Света улыбнулась.

— Надо опробовать…

В итоге всех экспериментов они все же решили подняться в спальню отдохнуть. Оба так утомились, что почти не обратили внимания на изящный интерьер, даже свечи не стали зажигать, просто упали на высокую кровать и провалились в чудесные сны.

Проснувшись, Света долго лежала с закрытыми глазами, вспоминая кто она есть, где находится и почему ей так неправдоподобно хорошо, спокойно и удобно. Вменяемых ответов не было, кроме одного — она сошла с ума или лежит в глубокой коме и все происходящее лишь игра ее воображения и происки подсознания. Даже подобная перспектива ее не взволновала и не напугала. Тело посылало в мозг четкие сигналы — с ней все в порядке. Разве что очень хотелось есть.

Сквозь переливающийся небесной лазурью прозрачный материал штор, в комнату проникали рассветные лучи. Рассвет раскрасил несущиеся над бескрайним, видимым из окна морем облака в нежно-розовые и золотистые тона.

Сладко потянувшись, она нащупала рядом прохладную руку, судя по ровному дыханию все еще спящего Дамарда, сжала его запястье. Он что-то пробормотал во сне и тут же проснулся, часто заморгал, хотел что-то сказать, но видимо слов не нашлось.

— Привет, — усмехнулась Света, приподнявшись на локте и тут же удивлено уставилась на собственные разбросанные по подушке волосы. Они стали заметно длиннее и среди привычных темно-каштановых прядей теперь пробивались ярко-золотые локоны.

Дамард смотрел на нее с чудовищной смесью удивления восхищения и паники.

— Только не говори, что я это уже не я, — Света вскочила с постели, подбежала к занимавшему весь угол спальни зеркалу в человеческий рост на трехногой подставке и обомлела.

На нее смотрела какая-то другая девушка. Вроде те же черты лица, та же фигура, та же родинка над бровью, но волосы почти до пояса, вьются на концах и будто мелированы золотыми искрами, брови стали прямыми и черными как у Дамарда, а глаза — ох, глаза это самое жуткое, теперь они были цвета молодой листвы и будто бы светились изнутри.

— Что со мной? — спросила Света, внимательно следя за собственным отражением. Нет, отражение принадлежало именно ей, оно повторило все ее движения, — Это я?

— Думаю, с тобой все хорошо, — наконец выговорил Дамард, — Это твой истинный облик. Теперь ты выглядишь как аркельд с большой примесью ведьмацкой крови. Видимо, между нами больше общего, чем было очевидно до сих пор. И ты кстати, прекрасно выглядишь.

— Да мне тоже нравится, но как-то это…

Дамард встал, подошел к ней и развернул к себе лицом.

— Я умираю от голода. Вот это действительно плохо. А твой облик очень даже хорош и он твой. Твоя внутренняя суть решила перестать скрываться и стала соответствовать внешней.

— А ты не изменился, — улыбнулась Света, обнимая его.

— А мне не приходилось скрывать свое истинное «я». В моем мире это не нужно, а в твоем без этого, видимо, невозможно выжить.

На креслах они обнаружили явно для них приготовленные наряды. Их собственная одежда была сложена рядом. Видимо предлагался выбор. Света не раздумывая натянула очень удобное струящееся платье из тонкой мягкой светло-голубой ткани и белый замшевый жилет со шнуровкой, расшитый золотыми и черными нитями. К платью полагались короткие, облегающие черные сапоги из тонкой слегка переливающейся синевой кожи. Синий ободок на голову со спадающей назад вуалью ей тоже подошел. Дамарду выдали черные кожаные брюки, настолько тонкой выделки, что кожа казалась простой плотной тканью, темно-синюю свободную тунику к которой полагался черный с серебром пояс и белый короткий жилет с черно-синими вставками на плечах и спине.

— Здешний народ одевается в той же цветовой гамме, но все же не совсем так, — хмыкнул Дамард, разглядывая себя в зеркале, — какой изящный способ сказать нам, что мы чужаки, но нас готовы считать своими…

В дверь осторожно постучали.

— Господа готовы к утренней трапезе? Могу ли я проводить вас к столу? — спросил юный калатари с порога. Совсем мальчишка, судя по виду.

— Еще как готовы, — энергично кивнула Света.

— Незамедлительно и непременно, — с готовностью подтвердил Дамард.

Мальчишка калатари проводил их до соседнего коттеджа. На улице было довольно прохладно, с моря дул не столько холодный, сколько напитанный солью ветер. Тонкие гибкие стебли травы при каждом порыве вздымались и пригибались к земле подобно морским волнам. Шумел прибой. Золотой утренний туман будто вуалью закрывал от глаз строения белого города, террасами вьющегося вокруг прибрежных скал, подобно плющу, оплетающему стены высоченного дома. В ясную погоду это было по истине удивительным зрелищем.

Отведенные гостям дома находились в пригороде. Здесь садов и лужаек было в разы больше строений. Всего пять коттеджей в два этажа и одно странное здание, похожее на высоченный обелиск на далеко выступающем в море утесе.

— Мы пришли, — объявил калатари, распахивая перед глазеющими по сторонам гостями резную калитку.

Стол был накрыт в саду, стоило сделать несколько шагов за оплетенную ползучими растениями ограду.

— Наконец-то! — приветствовал их Гаитоэрант, размахивая вилкой, — Ну и спать, вы ребятки!

Он тоже изменился за прошедшую ночь. Теперь он был определенно выше прежнего, хотя остался таким же худощавым, волосы сделались волнистыми. Теперь он казался очень-очень опасным. На человека он больше не был похож. В глазах танцевал огонь — и это не фигура речи, огонь заменял ему зрачки, малиновые, золотые, красные разгорающиеся и едва тлеющие искры реагировали на свет подобно зрачкам, но определенно ими не были. Сами же глаза сделались черными и без белков.

Одет Гаитоэрант был скромно в черную тунику, черные штаны и белый плащ.

Рядом с ним сидел вовсе незнакомый, абсолютно точно нечеловек — тоже высокий, но гораздо мощнее Гаитоэранта, один разворот плеч чего стоил и несмотря на свой рост и сложение казался гибким и пластичным. Лицо молодое, почти мальчишеское, но среди черных, неровно подстриженных волос густо серебрилась седина. И глаза — холодные, будто светящиеся изнутри, цвета штормового северного моря. Да, он был похож на Кэрсо-Ласа, черты лица определенно были его, но все же это был кто-то другой.

— Присаживайтесь, — усмехнулась невысокая брюнетка, как раз спускавшаяся с веранды в сад.

Госпожу Марину узнать было проще всего, она осталась такой как была миниатюрной, только глаза стали синие, а волосы длиннее. Однако теперь в длинном небесно-голубом шелковом платье и синем меховом плаще, расшитом звездами, она перестала брать на себя труд казаться менее значительной, чем была на самом деле.

Дамард поклонился, Светлана смущенно огляделась по сторонам, стараясь пристально не разглядывать казалось бы старых знакомых.

— Чего застыли? — Кэрсо-Лас щелкнул пальцами и два неизвестно откуда появившихся стула подлетели сзади и, аккуратно усадив на себя Дамарда и Свету подлетели к столу.

— Как спалось? — весело спросил Гаитоэрант.

— Отлично, — невозмутимо ответил Кэрсо-Лас, хотя вопрос был явно адресован не ему.

Гаитоэрант страдальчески закатил глаза.

— Ты хуже кота, тому простительно воображать себя центром вселенной, но он все-таки кот, а тебя очень хочется стукнуть.

Кэрсо-Лас скептически скосил на него глаза и, не ответив, вернулся к поеданию аппетитно пахнущей молоком и медом булочки ярко-оранжевого цвета.

— А где кошки? С ними все в порядке? — спросила Света.

Великие Стихии дружно расхохотались в голос.

— Упаси тебя небеса назвать их так при них или при их подданных, обид не оберешься, — отсмеявшись, пояснила Марина, — Тут они главные — Великие калахарские Царри всего живого. Кошки-то они кошки, но очень важные. Потому живут во дворце правителя. А мы, уж ладно, как-нибудь так, на окраине, чтобы не мешать никому и чтобы нам никто не мешал.

— Вы проспали вчерашний приветственный прием при дворе Эланор, — добавил Гаитоэрант, — признаюсь, я бы тоже предпочел проспать, было скучновато. В основном из-за желания кошачьих верноподданных водить вокруг кошек хороводы. Хотя угощение было вполне приличным.

— Кто-то надрался и заснул за столом, кто бы это мог быть? — подперев подбородок кулаком, обернулся к нему Кэрсо-Лас, — Скучно ему было видите ли…

— Так именно поэтому! — с чувством воскликнул Гаитоэрант, — Ну и потому что я слишком живой тут. Я отвык быть человеком со всем человеческими слабостями.

Кэрсо-Лас выразительно крякнул, всем своим видом выражая скепсис. Марина тяжело вздохнула:

— Это теперь так и будет, не обращайте внимания на них.

Света улыбнулась, Дамард кивнул. Кэрсо-Лас и Гаитоэрант переругивающиеся между собой и явно не придающие значения этому, их полностью устраивали. Если при такой внешности и с учетом исходившего от них ореола силы и могущества они вели бы себя сдержано и церемонно — это бы выглядело просто жутко. А так — все почти привычно и на своих местах. Ну, подумаешь, Огонь и Ветер во плоти, живые же, чувствующие, можно расслабиться и спокойно позавтракать.

А завтрак оказался очень хорош и разнообразен. На столе нашлись и омлет и великое множество бутербродов с различным сыром, диковинными овощами и копченым мясом, несколько видов салатов, один определенно с морепродуктами и булочки с маком, сыром, сдобные лепешки из сладковато воздушного теста. Было тут и кофе и пирожные со взбитыми сливками и сладкие джемы.

— Торговля с ведьмаками обогатила калатарийскую кухню, — заметила Марина, допивая вторую чашку кофе и тут же объяснила, — Кофе выращивают ведьмаки. Это их напиток. На моей памяти калатари могли попробовать кофе только будучи пленниками или рабами в селениях ведьмаков.

— Отец не любит кофе, — вдруг сказал Дамард, — у нас оно тоже есть, но он говорит, что никогда не был от него в восторге, оно горькое, мы приобретаем его только для гостей. Мама тоже весьма равнодушна к этому напитку. Я однажды попробовал разбавленный водой, мне не понравилось тоже.

Гаитоэрант с видом змия искусителя протянул ему чашку с кофе, предварительно плеснув в нее сладкого сиропа и немного молока. Дамард послушно отхлебнул глоток и натурально расплылся в улыбке.

— А это уже похоже на шоколад, только это не он. Это вкусно!

— Да ты что?! — ухмыльнулся Гаитоэрант, преувеличенно всплеснув руками, — Никто бы не подумал.

Света тоже попробовала здешний кофе. Ничего общего с привычным ей растворимым, конечно, не было. Больше всего по вкусу здешний кофе напоминал сорт мокко, без сахарного сиропа оно было бы горьким, но сироп нейтрализовал горечь полностью, придавая ему привкус горячего шоколада. И запах был тоже, скорее, шоколадный, чем кофейный.

— Вы что-нибудь уже узнали о моей сестре? — вдруг вспомнил Дамард, мгновенно помрачнев.

— Не хочу тебя обнадеживать раньше времени, но похоже твоя сестра угодила в ведьмацкий город, в Викдэру, даже не представляю каким образом, — ответила Марина, — Если это действительно она, вам двоим невозможно, просто сказочно повезло. Тебе в том, что сумел найти во Внутреннем Поле меня, а ей, что между калатарийской Ламорадой и ведьмацкой Викдэрой ныне столь тесные связи. Во времена твоих родителей ведьмаки и калатари не только не переговаривались через волшебные кристаллы, это в принципе изобретение последних пятидесяти лет, они не находили для себя поводов для разговоров.

Дамард глубоко вздохнул.

— Это она, я знал, что она жива и что я найду ее, я это чувствовал. С ней все в порядке?

— Ее нашли в городских подземельях едва живую. Она замерзла, простудилась и сквозь горячечный бред пыталась рассказать, что она не ведьмачка. Сейчас ей уже лучше, ее жизнь вне опасности, но до вчерашнего дня ее считали слегка повредившейся в уме. Правительница Эланор по просьбе нашего премудрого кота связалась с магом Викдэры, так получилось, что они знакомы с незапамятных времен, часто общаются и даже порой встречаются в неофициальной обстановке во время торгового сезона. Долгое время твою сестру считали городской сумасшедшей. Все-таки выглядит она как стопроцентная ведьмачка, — пояснила Марина, — нам нужно придумать как доставить ее в Ламораду. Для караванов еще холодно, в ведьмацких землях еще лютые морозы стоят.

— Я перенесусь в Викдэру, заберу ее и все, — перебил ее Кэрсо-Лас. Теперь у калатари есть подробные карты с маршрутами до ведьмацких городов, не промахнусь, тем более я уже изучил их вчера. Эланор мне подарила местный атлас мира.

— Может мы тоже хотим навестить старых знакомых, — хмыкнул Гаитоэрант.

— Вместе перенесемся, тебя могу там и забыть, если хочешь, — невозмутимо пожал плечами ветер.

— Не переживай за меня, я найду способ не доставить тебе такого удовольствия, — полыхнул глазами Гаитоэрант и тут же обезоруживающе широко улыбнулся, — я тоже считаю, что в Викдэре нашлась именно Арикарда, я не верю в такие совпадения.

— А мы можем погулять по городу? — осторожно спросила Света.

— Сколько угодно, — улыбнулась Марина, правда здесь нет общественного транспорта, ходить придется на своих двоих или летать на крылатых лошадках.

— Вы сегодня перенесетесь за Арикардой в Викдэру? Нам можно будет с вами?

Марина и Гаитоэрант одновременно посмотрели на Кэрсо-Ласа.

— Нет проблем. Только там морозы двадцать с лишнем градусов, там не погуляешь особо. Если только прямо в гости вас перенести к верховному магу Викдэры и нашему старому знакомому Кадъераину. Всю толпу…

— Толпу не надо, — остановила его Марина, — может его сюда перенести? Мы бы пообщались, погуляли…

— А ниче так, что Ламорада все же калатарийская территория? — засмеялся Гаитоэрант, — Мне кажется, тут не обрадуются таким гостям вне сезона торговли, да еще и взявшимся неизвестно откуда.

— Давайте я притащу девчонку сюда, нашу не нашу, заодно и разберемся окончательно. А потом перенесу всех желающих туда. Там решите, как поступать, просить ли Эланор приглашать внесезонных гостей или не стоит.

На том и решили. Дамард сидел как на иголках, пока Ветер наконец не допил свой кофе и не исчез. Отсутствовал он недолго. Остальные покончили с завтраком и зашли в дом, когда мимо в буквальном смысле пролетел ураганный поток воздуха, материализовавшись на диване в гостиной в виде Кэрсо-Ласа со спящей девушкой ведьмачкой на руках.

— Арикарда! — облегченно вздохнул Дамард, тем самым ответив на все обращенные к нему со всех сторон взгляды.

Кэрсо-Лас осторожно уложил ее на диван, а сам пересел в кресло рядом.

Обстановка дома, отведенная Великим, в точности повторяла обстановку дома, в котором ночевали Света и Дамард. Видимо, эти дома служили гостиничными номерами для приезжих.

— С ней все в порядке? — Дамард осторожно приблизился к дивану и опустился перед ним на колени, — Она такая бледная…

Марина присела рядом, взяла девушку за руку, сквозь ее пальцы проступил голубоватый свет. Другую руку она положила девушке на лоб.

Спустя пару минут бледность сошла с ее лица, щеки порозовели, вернулся естественный «загорелый» оттенок кожи, из-под глаз исчезли фиолетовые круги. Арикарда была очень похожа на Дамарда — те же точеные красивые черты лица, черные, будто по линейке прочерченные брови, пушистые длинные ресницы, покрытая золотистым южным и довольно густым «загаром» ровная гладкая кожа, только волосы у нее были скорее белокурые, чем выбелено-белые. Но тут она открыла газа и стало понятно, чем они с Дамардом отличаются. У Арикарды были вертикальные кошачьи зрачки. Сами же глаза были сапфирово-голубыми, практически лишенными белков и будто бы светились изнутри. Таких глаз не могло быть ни у человека, ни у калатари.

— Дамард? — сдавлено охнула девушка, — Я умерла?

— Ты жива, все хорошо, — его голос предательски сорвался, — ты в безопасности…

— Я сплю? Где я? — она беспомощно огляделась по сторонам. Увиденное никак не ответило на ее вопросы.

— Ваши родители, наверняка с ума сходят от беспокойства из-за таких балбесов как вы, — хмыкнула Марина, — Ладно, приходите в себя, осваивайтесь, знакомьтесь, а мы отправимся навестить старых друзей.

— Если кошак заглянет, скажите ему, что вечером мы обязательно придем на бал, — добавил Гаитоэрант, задумчиво разглядывая Кэрсо-Ласа, видимо, прикидывая, насколько ему обязательно пользоваться его помощью в доставке в Викдэру.

Тот неторопливо встал, подал руку Марине и молниеносным движением ухватив Гаитоэранта за шиворот, исчез вместе с ними.

Света лишь улыбнулась, представив скандал, свидетелями которому предстояло стать ведьмакам в Викдэре

Арикарда, не выпуская из объятий Дамарда, встала с дивана.

— Так странно, я вновь чувствую себя живой, — пробормотала она, пряча лицо у него на груди, — Как ты оказался здесь? Прошел через центр силы жизни? Теперь на двадцать пять лет источник иссякнет, ведьмаки и калатари вновь будут воевать, как жаль, как раз сейчас, когда они заключили перемирие…

— Нет, нет, я этого не делал, — успокоил ее Дамард. — Я пришел сюда с Великими.

Арикарда удивленно посмотрела на него.

— Как?

— Давай, сначала ты расскажи, как тебе удалось пройти не через источник силы жизни, я ведь говорил тебе о них…

— Я бы через него не прошла. Для этого надо быть магом воды, — вздохнула Арикарда, наконец-то решившись отпустить брата из рук, — Я прошла через кратер Канисса, помнишь предания о связи его с горами Изначального мира или, иначе говоря, «мира первой силы стихий»? Так вот предания не соврали. Достаточно сильный маг может осуществить этот переход, правда силы теряет свои после. Я беспомощна теперь, моя магия покинула меня, — горько вздохнула она, на глаза навернулись слезы.

— Погоди, я не чувствую перемен, — уверенно возразил Дамард, положив ее ладони себе на шею, — я чувствую огонь в тебе как прежде, даже сильнее.

— Я не могу даже искру высечь, — всхлипнула она, несколько раз щелкнув пальцами, — ничего не могу. Я заболела какой-то простудой, да так, что меня маг батъёри вылечить не мог четыре месяца. Ты помнишь, чтобы я когда-то простужалась?

— Четыре месяца? — с сомнением спросил Дамард, — Я ушел сразу за тобой, — на его лице вмиг отразилось множество различных эмоций: удивление, паника, отчаяние, надежда, сомнение, радость, гнев и наконец облегчение, — Похоже, я выпал из нужного временного потока, но очень удачно, судя по всему. То-то я удивился, что во Внутреннем Поле и тут весна. Я похоже овладел навыком создавать собственные временные потоки! Я свалился в цикл Асамара, а ты сама понимаешь, что выжить в Асамара без этого навыка невозможно! Но ведь это жуть! Как здорово!

— Хаос не выдержал тебя, ты невыносим, — буркнула Арикарда, при этом облегченно вздохнув, — получается, ты теперь можешь в любой момент связать три мира одним потоком времени? Это под силу только Волрклару…

— И тем не менее другого объяснения нет.

Арикарда задумалась и через минуту согласна кивнула.

— Ну хоть кто-то из нас что-то получил от этой дурацкой затеи…

— Карди, я нашел! Я нашел свое счастье! — тихо шепнул он ей в самое ухо.

Света молча слушала их непонятный диалог, несмотря на то что они говорили на неведомом языке, который с некоторых пор она прекрасно понимала, заметила как резко повернулась к ней странная девушка. Угрозы от нее не исходило, но любопытство граничило с угрожающей бесцеремонностью.

— Познакомьтесь, это Светлана, Света — это Арикарда, — Дамард сделался похож на довольного кота, — Во Внутреннем Поле тоже можно найти!

— Ты ведь не обидишь его? — то ли с вызовом, то ли с отчаянием спросила Арикарда, глядя Свете прямо в глаза.

— Клянусь, я буду его беречь, — Света даже не пыталась сделать вид, что она чего-то недопоняла. Арикарда, такая странная, с такими удивительными глазами казалась ей самой хорошо знакомой и предсказуемой из всех, кого она узнала за последние несколько дней. Она будто бы смотрелась в зеркало. Раньше речевой оборот «поставить себя на место другого» для Светы оставался словесной конструкцией без смысла. Она не верила, что можно проникнуться эмоциями другого человека в полной мере, ведь жизнь, опыт и восприятие у всех разные. Сейчас же несмотря на все различия, самое заметное из которых происхождение из разных миров, Света могла легко ощутить всю гремучую смесь чувств, рвущих Арикарду на части — и разочарование в себе и грусть и радость за Дамарда и страх за него и за себя и зависть и готовность смириться с существующим положением ради брата и злость на обстоятельства и себя и отчаяние от потери своей магии.

— Если бы ты утратила свою магию до конца, я не чувствовала бы к тебе такого однозначного расположения. Я тоже близка огню, как мне говорят, — вдруг заявила Света, то ли подумав вслух, то ли желая подбодрить Арикарду.

— Маг, в доме которого я жила, тоже считает, что это не навсегда, — вздохнула девушка, — но времени прошло достаточно, а силы так и не вернулись. Я здорова физически, сейчас точно, а бесполезно, — она вновь приготовилась расплакаться и чтобы совладать с собой, обняла Дамарда и резко сменила тему, — Я бесконечно рада за тебя!

— Ародроматин приведет тебя, куда нужно. Камешек, ведь еще с тобой? — спросил Дамард.

Арикарда достала из кармана облегающих кожаных брюк круглый синий камень, развернула его на ладони.

— Он светится, — восхитилась Света, вглядываясь в сиреневые искрящиеся переливы внутри каменной сферы. Поневоле вспомнился фильм «люди в черном» и «галактика на поясе Ориона», — поразившись сходству камешка с киношными представлениями о «галактике», она не могла отвести от него взгляд.

— Это камень поиска, — объяснил Дамард, — он помогает найти счастье.

— Он светится! — зачарованно повторила Арикарда, — Он действительно светится! Значит ты знаешь, где мое счастье! — она повернула ладонь к Свете, камень тут же погас, вновь развернулась к Дамарду — камень вспыхнул ярче прежнего, — Видишь?

Дамард растерялся.

— Я знаю?

— Ты его встречал!

— Я?! Где? Когда?

— Ну явно после нашего с тобой расставания, до этого ародроматин молчал на твой счет. Думай! Вспоминай, кого ты встретил и узнал! — безапелляционно заявила Арикарда.

— Для меня прошло всего пять дней и встречал я лишь смертных Внутреннего Поля, — его ощутимо передернуло, — я отказываюсь считать кого-то из них твоим счастьем.

— Мы еще встретили толпу калатари, — напомнила Света.

— Если бы дело было в калатари, ародроматин горел бы и рядом с тобой, — Дамард моментально воспрянул духом, — тогда дело и не в смертных Внутреннего Поля, там ты везде была со мной.

Арикарда даже слегка подпрыгнула от нетерпения.

— Ну же!, Дард, ну пожалуйста, вспомни! Пять дней не большая задача вспомнить тебе, который помнит все!

Дамард закрыл лицо руками, видимо, также желая немедленно найти ответ. Света даже дышать перестала, перебирая в памяти события последних дней, стараясь понять в какой момент он оставался без ее компании и кого он мог за это время встретить. Ничего не получалось, они не расставались больше чем на час, да и то это было когда она ходила в магазин и когда Дамард заклинал туман. В любом из этих двух случаев он был в одиночестве в доме ее тетки или во дворе этого же дома.

— На пороге тропы сна мне попался живой, — вдруг медленно проговорил Дамард, будто в трансе, — могущественный маг, воплощении какой-то стихии вроде урагана или шторма, он обладал схожей с моей собственной силой, определенно воздух и вода, но воды больше. Он владеет искусством путешествий тропами снов. Это может быть только он. Больше некому, — заключил он, открывая глаза.

Арикарда, взвизгнув, вновь повисла у него на шее.

— Я обожаю тебя!

— Погоди, это ведь очень мало, что нам дает, — в отличие от сестры Дамард, казалось, расстроился, — Ты представляешь себе, что такое тропа снов? Он может быть, где угодно, в любом из миров.

— Дард! Ты всегда был жутким пессимистом, — возмутилась Арикарда, — Ты встретил его на своей тропе. Значит по ней же сможешь найти его вновь, ведь так? Тем более теперь ты имеешь власть над временными потоками. Ты великий маг, дорогой брат и не вздумай преуменьшать свои таланты!

Дамард задумчиво смотрел сквозь нее, видимо, размышляя над перспективностью идеи искать будущего возлюбленного сестры на тропах снов. Арикарда заметно оживилась. Света не вмешивалась, справедливо полагая, что не располагает достаточными знаниями о тропах снов и поиске кого-либо на них, чтобы иметь собственное мнение на этот счет. Она исподтишка разглядывала сестру Дамарда, так на него похожую и непохожую одновременно.

Ростом она ему заметно уступала, едва доставая до плеча, однако несмотря на некоторую болезненную худобу, фигура у нее, скорее, была спортивная — высокая грудь, попа — мечта помешанных на спортзалах фитоняшек, подтянутая, красивая, резкая в движениях, с пухлыми чувственными губами она казалась одновременно девчонкой пацанкой и роковой женщиной хищницей. Наряд еще больше придавал ей сексуальности — черные кожаные облегающие штаны, темно-зеленая батистовая туника с длинными рукавами, облегающий черный кожаный короткий жилет, подчеркивающий ее тонкую талию. В мире Светланы такие девушки не бегали в поисках своей любви по другим мирам, а выбирали лучшего кавалера среди толпы поклонников. Однако и запросы у девушек Внутреннего Поля отличались непритязательностью и скромностью на фоне желания непременно заполучить в мужья живое воплощение Шторма, шлявшегося где-то по чужим снам.

Света усмехнулась своим выводам.

Когда улеглись первые эмоции, все трое расположились на диванах у незажженного камина. По дому гуляли сквозняки, но холодно вовсе не было. За окнами набирал силы чудесный солнечный день. Проходя сквозь цветные стекла витражей, солнечные лучи ложились на пол разноцветными бликами, создавая непередаваемую словами атмосферу танца цвета и света.

— Как тебе мир ведьмаков? — спросил Дамард, не желая возвращаться к теме поиска воплощения Шторма, так как не придумал пока способ для этого.

Арикарда неопределенно пожала плечами.

— У них все очень сложно тут. Не плохо, но очень сложно. Столько правил, каких-то ужасно глупых условностей, проблем на ровном месте, как будто им скучно жить и они придумали себе кодекс отношения ко всему и вся. И, представляешь, они ему неукоснительно следуют! Даже если внутренне не согласны и думают иначе, поступают они все равно как должно. Хотя не всегда, конечно, все-таки они живые и у них есть сердце и разум.

— Они тебя не обижали?

— Нет, но они все были уверены, что я ведьмачка, спорили только пальори я или марбо. Я говорила всем прямо — я аркельд, никто не слушал, пока первый маг города не узнал обо мне и не забрал к себе домой «восстанавливать мне память». Он то мне сразу поверил и его друг Эорг тоже поверил мне. Они оба знали наших родителей. Но представляешь!? Даже поверив мне, даже найдя кучу доказательств того, что мои родители это именно те батъёри, с которыми они путешествовали в молодости, даже не сомневаясь в этом, они не стали опровергать мнения тех, кто нашел меня в городских подземных лабиринтах, считавших будто я повредилась рассудком и отстала от своего торгового каравана. То есть они знали наверняка, кто я, но позволили всем остальным считать меня чокнутой торговкой. Кадъераин просил меня не обижаться на это, я не обижалась, но я так и не поняла всех причин, почему надо было делать именно так. Он старался мне объяснить, но это такой бред, если бы ты знал… Я просто сказала, что мне неважно, кто и как обо мне думает, к тому же я никак не могла выздороветь до конца. Это крайне неприятное состояние, когда ломит все тело, кашель до крови, заложен нос, то и дело жар и слабость. Помню в детстве мама читала нам сказки, где кто-то болеет и я всегда спрашивала «ну неужели болезнь так все меняет?», вот убедилась на собственной шкуре. Это какая-то полужизнь, скажу я тебе. Я даже соображала с трудом, особенно первые несколько недель.

— Здесь прошло двести шестьдесят лет с тех пор как наши родители ушли в Алаутар, у нас триста пятьдесят, — заметил Дамард.

— Я знаю, — кивнула Арикарда, — Эорг и Кадъераин — ровесники, но Эорг очень стар сейчас, а вот маг просто в возрасте, но до старости ему далеко, кстати также, как его жене. Они были значительно старше наших родителей во время того путешествия, но даже учитывая это, ведь в Алаутаре прошло на сто лет больше! Наши родители рядом с Эоргом и даже Кадъераином совсем-совсем молоды. И кстати, Кадъераин просил меня это сохранить в тайне от своего друга Эорга, я не знаю почему, я не спросила.

Света слушала, затаив дыхание, для нее возраст в 200 — 400 лет казался запредельным. Хоть в сказках ее мира эльфы и жили долго, Марина и Кэрсо-Лас предупреждали, что средняя продолжительность жизни ведьмаков и калатари примерно одинаковая и составляет 300, максимум 350 лет.

— Ты же знаешь, много жизней смертных пройдет на глазах у наших родителей и на наших. Ты будешь еще молода, когда внуки приятелей твоих детских игр будут доживать последние дни, — вздохнул Дамард, — чем сильнее маг, тем дольше он живет…

— Учитывая, что теперь я в магии беспомощнее самого глупого тафа, я могу не брать на себя труд помнить об этом, — горько усмехнулась Арикарда, — Это твоя судьба видеть меня седой и согбенной старухой раньше, чем обзаведешься первой морщиной, хотя все верно, я твой самый первый партнер в детских играх…

— Не говори ерунды, — фыркнул Дамард, — я не знаю, почему ты не можешь теперь применять магию, но твой потенциал остался при тебе, я это знаю наверняка.

Света вновь провалилась в собственные размышления. Получается, ее собственная жизнь лишь короткий эпизод в жизни Дамарда, она состарится, а он останется мальчишкой. Сейчас для нее это мало значило, она выглядит не старше его, возможно, у них есть лет десять или пятнадцать, прежде чем разница станет ощутима и видна. Если подумать, это не так и мало, многие браки распадаются и раньше, некоторые люди утверждают, что любовь живет всего три года. Нет смысла загадывать далеко вперед. И все же этот новый нюанс царапал сознание.

Дамард рассказывал Арикарде о своих впечатлениях о Внутреннем Поле и о том, как они попали в Ламораду. Света любовалась танцем цветных солнечных лучей на жемчужно-белом мраморе пола. Несмотря на всю невозможность, настоящее казалось прекрасным. Неважно, что будет потом и почему все происходит сейчас, неважно даже насколько это реально, а не плод ее воспаленного сознания, главное для нее это все реально. Была ли она когда-либо счастливей, чем сейчас? Ответ она знала. Никогда прежде она не была такой живой, настолько собой и рядом не было никого столь близкого, как Дамард.

— Свет, — он легко дотронулся до ее плеча, — Ты грустишь или радуешься? Я не могу точно определять твоих эмоций…

— Я просто задумалась, — улыбнулась она.

— Ты ведь знаешь, что ты воплощение Зари? — осторожно спросила Арикарда, — Или нет?

Света пожала плечами.

— Я не совсем понимаю, что это значит. Вроде бы я маг, но о магии я не знаю ничего от слова «совсем».

— Ты не просто маг, ты воплощение Зари, — мягко возразила Арикарда, — Ты солнечный свет, стихия — часть тебя, а ты — часть стихии. Солнечный свет твой источник силы. Для тебя нет лучшего способа понять себя, чем обратиться напрямую к стихии внутри себя.

— А как?

— Ответ внутри тебя, — ответил Дамард за сестру, — ты должна поверить силе. Просто представь, что можешь все и иди за этим ощущением, оно обязательно куда-то тебя приведет.

— Прямо сейчас?

— Через год! — фыркнула Арикарда, — Через год, десять часов и три секунды в самый раз. Ну или сейчас, тоже неплохо, но через год…

Света улыбнулась и закрыла глаза. Солнечные лучи, танцевавшие на полу? коснулись век мягким ласковым цветным теплом, тревоги рассеялись. Покой и ясность медленно заполнили все ее существо. Самая густая тьма рассеивается с приходом рассвета. Все ненастья, печали, заботы при свете солнца теряют половину своей тяжести. Она знала источник силы, чьим воплощением являлась. Знала всегда. Имя ему — безрассудная вера в лучшее. Именно она помогла ей не сойти с ума от тоски, отчаяния и одиночества во Внутреннем Поле. Без этой беспочвенной надежды непонятно на что она сдалась бы еще в подростковом возрасте и, скорее всего, не дожила бы до сегодняшнего дня. Если смысл ее магии — верить, так нет ничего проще.

Света, смеясь растаяла в воздухе, отразившись от стен миллионами сверкающих цветных солнечных брызг. Дамард и Арикарда одновременно прикрыли глаза от яркого цветного света заполонившего гостиную.

— Вот это да! Как здорово! — восхитилась Арикарда, закружившись посреди комнаты, ловя на себе цветные лучи.

— Мне тоже нравится! — воскликнула Светлана, вновь материализовавшись у витражной стены.

Дамард подхватил ее на руки и раскружил на месте.

— Я говорил! Говорил!

Она лишь счастливо рассмеялась и будто вместе с ней смеялось пространство вокруг, ведь свет вездесущ.

— Пойдемте, погуляем! — вдруг предложила Арикарда, — Я так давно не выходила на воздух. В Викдэре еще очень холодно, а тут весна приходит раньше, мне говорили.

Возражать никому в голову не пришло. Все трое вышли в сад.

С моря дул прохладный бриз, в воздухе помимо аромата умытой утренней росой зелени чувствовалась его соленая терпкость. Арикарда упала в плетенное кресло у стола, за которым завтракали Света и Дамард в компании Великих, запрокинула голову вверх и блаженно улыбнулась.

Калатари успели убрать все со стола, но поставили в центр вазу с фруктами, поднос со стаканами и хрустальный кувшин с кристально чистой водой. Один мальчишка калатари остался подрезать кусты у ограды, но увидев вышедших в сад гостей, извинился, поспешив ретироваться. Видимо, тут считалось хорошим тоном для слуг не попадаться на глаза, если их не звали.

Светлана вновь исчезла среди солнечных бликов и вновь объявилась уже сидя за столом. Новые возможности приводили ее в абсолютный восторг. Оказалось, она способна перемещаться вместе с солнечным светом, становиться им, а также направлять лучи по своему усмотрению в любую сторону.

— Ты можешь согревать и поджигать, создавать световые сферы без специальных заклинаний, просто своей личной врожденной магией, — рассказывал ей Дамард

Он также казался бесконечно счастливым, наблюдая за девушками.

— Слушай, а если я такой крутой маг, значит я тоже буду жить четыреста с лишнем лет? — спросила Света в очередной раз объявившись за его спиной, обняла его за плечи.

— Волрклару — воплощению эфира много тысяч лет, никто не знает сколько точно, Валавитару — воплощению песчаной бури больше 20 тысяч и он младше Волрклара, Наримару — воплощению воздуха четыре тысячи, Тасиме — воплощению силы жизни чуть больше трех тысяч лет, остальные моложе… — улыбнулся Дамард, — Думаю, ты проживешь намного дольше четырехсот лет.

— Офигеть! — Света вновь растаяла в воздухе от счастья.

— Воплощения стихий чаще всего умирают, как это не удивительно, по своему желанию, — вздохнула Арикарда, — от тоски по ушедшим любимым. Долгая жизнь имеет смысл только если она наполнена любовью. А любовь чревата потерями. Смертные чувствуют, именно поэтому стихии воплощаются в них, стихиям тоже хочется ощутить то, что способны ощущать смертные. Жизнь смертного, в чьем теле стихия воплощается, для нее подобна сну, который хочется смотреть как можно дольше, если конечно сон нравится. Однако эмоции смертных бывают запредельно сильны, настолько, что жить с ними становится невозможно.

— И при этом ты отправилась искать любовь аж в другой мир? Зная, что потеря может стать причиной нежелания жить? — спросила Света, прекрасно зная ответ. Впрочем, ответ и не требовался, из ее уст это прозвучало как утверждение.

— Без любви жизнь вообще неинтересна, особенно долгая. Стихии станет скучно смотреть нудный сон и она запросто может покинуть трусливого смертного, боящегося жить. Такие случаи бывали, — пожала плечами Арикарда

— И что происходит с таким смертным?

— Он просто стареет и умирает, — ответил Дамард, — впрочем, это происходит далеко не сразу, а по естественному сценарию для всех живых существ лишенных мощного магического потенциала.

— Зато для того, в чье тело переселится стихия, все веселее сразу становится, — хохотнула Арикарда, — сначала легкое или не такое уж и легкое помешательство, а потом смертный становится практически бессмертным. У нас таких называют джинами, они помнят жизнь и прошлого тела своей стихии и свою, какой-то момент память стихии становится их памятью, они начинают отождествлять себя полностью с собственным духом, то есть стихией, после стихия может сколько угодно менять тела, все равно это будет один и тот же джин с тем же характером, заморочками и он будет помнить жизни всех своих прошлых тел, а может и забыть, если захочет. Тогда смертный полностью утратит личность, которой был прежде и даже имя себе возьмет то, которое сочтет подходящим для себя стихия воплощенная в нем. Редко, но бывает и так. Таких даже убить толком становится невозможно, стихия запросто может переселиться в тело убийцы и смотря какая это будет стихия и насколько она ценила предыдущее тело, убийца может крепко пожалеть о своем деянии. Вот джины точно могут умереть лишь по своей воле.

Света слушала с все возрастающим интересом.

— А стихии может надоесть менять тела?

— Запросто, — одновременно ответили брат и сестра.

— Стихии могут подолгу не воплощаться в смертных. Был период, когда магов, чей потенциал мог заставить думать, что данный смертный есть воплощение стихии, вообще не рождалось. Волрклар говорил, это был довольно длительный период, около пятидесяти тысяч лет. Зато сейчас с возвращением в Алаутар наших родителей наступил период, когда стихиям вновь стало интересно жить жизнями смертных. Даже Кадан отвлекся от своих горных забот и вернулся в живое тело, — засмеялся Дамард.

Арикарда хотела что-то добавить, но тут в сад вошел Маркиз в сопровождении Эдэальта и статной пожилой леди калатари в длинном белом, расшитом внизу золотом, платье и меховой огненно рыжей накидке. Ее седые волосы были аккуратно уложены в замысловатую прическу. Годы не согнули ее спины, лицо сохранило красоту, но не это отличало ее от других женщин калатари. Во всем ее облике сквозила грация и великодушие того, кто привык считать себя всемогущим.

Дамард поднялся из-за стола, девушки последовали его примеру, ничуть не сомневаясь, что перед ними правительница Ламорады.

— Аррикаррда? — мурлыкнул кот, будто усмехнувшись в усы, — Тебя уже прритащили сюда, а мне не сказали.

Арикарда слегка поклонилась, глядя на Царря всего живого с нескрываемым восхищением.

— Господин Гаитоэрант просил передать, что вечером они обязательно придут на бал, — вспомнила Света.

— А где они сейчас? — удивился Маркиз и, тут же догадавшись, расплылся в полу улыбке, полу оскале, — В гости удррали?

Света и Дамард кивнули, не зная можно ли говорить при калатари о визитах к ведьмакам.

Царрь представил правительнице Эланор всех присутствующих, ловко умолчав о том, откуда кто взялся. Впрочем, она и так это понимала, судя по тому как старательно избегала вопросов. У ограды с другой стороны их ожидали несколько воинов калатари, которые хоть и остались «за порогом», могли слышать каждое слово.

После всех приветствий и представлений, Эдэальт, наконец признался, что Арикарда очень похожа на ведьмачку и главная цель их визита состояла в том, чтобы проверить действительно ли ведьмаки проникли в сердце Ламорады.

— Я — аркельд, — вздохнула Арикарда, — я не ведьмачка, я хоть и вижу в темноте, но хуже любого ведьмака, мои зубы не могут служить оружием…

— Да, да, я вижу, что вы не ведьмачка, — успокоил ее Эдэальт, у вас даже волосы не белые, а просто светлые, но мы тут никогда не видели аркельдов…

— Простите нам ошибку, — улыбнулась правительница Эланор, — Хоть она и очевидна. На юге, в Сантоне, откуда я родом, такой цвет волос как у вас, встречается у многих калатари, там бы вас скорее приняли за калатари, ведьмаков там мало кто видел.

— Пепельный блонд, так называется этот цвет волос во Внутреннем Поле, — пояснила Света, — Во Внутреннем Поле и Дамарда и Арикарду приняли бы за людей.

— Однозначно, — важно кивнул Маркиз.

— Мне бы очень хотелось погулять по вашему чудесному городу, — призналась Арикарда, — Могу ли я это сделать? Или, возможно, моя внешность будет тому препятствием?

Эланор тепло улыбнулась и развела руками.

— Чтобы раз и навсегда устранить к тому любое препятствие, я приглашаю совершить первую вашу прогулку в моей компании. У нас слухи разносятся с удивительной даже порой для меня скоростью, уже завтра каждый житель Ламорады будет знать, что вы не ведьмачка, а особый гость нашего города.

— Как здорово! А когда? — Арикарда даже в ладоши хлопнула от радости.

— Можно хоть сейчас, — засмеялась правительница Эланор, — мне как раз нужно дойти до резиденции хранителя знаний о море и звездах, вы проводите меня туда, заодно посмотрите город.

— А нам можно с вами? — осторожно спросил Дамард.

— Конечно…

— С вашего позволения, доррогая Эланорр, я останусь тут, — мурлыкнул кот, — мне нужно поговоррить с Великими Стихиями.

— А мне нужно вернуться во дворец, — вздохнул Эдэальт, — я оставлю вам четырех воинов для солидности…

Эланор укоризненно посмотрела на него.

— Не стоит привлекать столько внимания к нашей частной прогулке, иначе кто-нибудь решит, что наших гостей имеет смысл опасаться, а мне хотелось бы убедить всех в обратном.

Эдэальт задумчиво пожевал губу, посмотрел на Дамарда и Арикарду и, будто что-то вспомнив, смирено кивнул.

— Ты права, сестра, это в любом случае бессмысленно.

Кот легко стукнул его кончиком пушистого хвоста по лбу, будто бы случайно задел обмахивая себя.

— Прриятного всем дня…

Исполненный достоинства кот направился в дом, Света поймала себя на мысли, что не может уже представить царственного зверя домашним котом. Эдэальт забрал с собой воинов, ожидавших у ворот и их отряд очень скоро скрылся за поворотом белокаменной дороги.

Эланор не торопила своих спутников, они не спеша прошли мимо дома, где ночевали Света с Дамардом, и вышли на террасу над морем. И вновь от красоты, на этот раз сияющего в лучах весеннего молодого солнца морского простора, захватило дух. Синева моря спорила с ультрамарином высокого чистого неба, в воздухе сияли мельчайшие брызги, с которыми играл ветер.

— Господин Эдэальт считает, мы опасны? — вдруг спросил Дамард, щурясь от яркого солнца.

— Конечно, вы опасны, он знал ваших родителей, даже если бы вы пришли сюда одни, без Великих, он считал бы вас опасными магами, которым эскорт из четырех или даже десятка воинов не помеха, — усмехнулась Эланор, — моему брату трудно довериться превосходящему его во всех смыслах противнику.

— В нашем мире калатари и ведьмаки не враги, — вздохнула Арикарда, за те четыре месяца, пока я жила у ведьмаков, я не поняла причины конфликта…

— У нас вовсе не принято задаваться такими вопросами. Этот конфликт длится со времен сотворения мира, сейчас, пожалуй, самые спокойные времена. Пакт о ненападении на пользу всем, и теперь калатари и ведьмаки боятся нарушить его, — с готовностью объяснила Эланор, — Именно поэтому я, зная Кадъераина много лет, не афиширую нашу с ним дружбу. Не поймут нас, ни его, ни меня.

— Вы знали обо мне? — напрямую спросила Арикарда.

Эланор кивнула.

— У Кадъераина пропал сын, незадолго до того, как в Викдэре появилась ты. Он просил меня позаботиться об Аромадъёре, если тот объявится в наших краях. По этой причине мы общались с ним много чаще, чем обычно. Конечно, я знаю все, что касается вас.

— Почему же Кадъераин ничего не говорил мне? — удивилась Арикарда, — Мне казалось, мы с ним подружились, о сыне он лишь упомянул, что тот внезапно покинул город, и больше ничего…

— Детка, прости мне мою фамильярность, ты даже не представляешь, что такое мир ведьмаков. Аромадъёр хоть и достиг возраста полной силы, все равно еще очень молод. По их правилам он не может взять и уйти, не объяснив отцу — главе своего клана, первому магу большого города куда и зачем он собрался. Это неуважение, как к отцу, так и к традициям. Кадъераин не верит, что его сын ушел добровольно, а значит, у него есть могущественный враг. Он не мог это обсуждать с тобой — это было бы неприлично, позорно, опасно, пока враг его дома не обнаружил себя, и в принципе не принято такие вещи обсуждать.

— Ужас какой, — ахнула Арикарда.

— У нас ведьмаки проще, — поддержал ее Дамард, — Я раньше не понимал, чем отличаются калатари от ведьмаков кроме внешности, у нас очень мало исключительно ведьмацких или калатарийских родов. Почти у всех в семьях были аркельды, какая уж тут вражда или слишком специфические заморочки

Увлеченные беседой они прошли мимо обелиска на скале, на поверку оказавшегося магическим маяком. Каждый вечер хранитель порта зажигал в нем огонь, даже зимой, когда суда избегали выходить в открытое море. Рыбаки предпочитали не покидать бухту, защищенную лабиринтом волнорезов. Основной сезон навигации должен был начаться на днях, поэтому поводу был приурочен очередной общегородской праздник — бал. Праздники калатари любили, каждую неделю находился повод для общегородского веселья.

Дорога свернула, море осталось позади, теперь они шли мимо белоснежных домов с окнами витражами, мимо зеленеющих садов, похожих на многоярусные торты высоких зданий, на каждом ярусе которых росли аккуратно подстриженные карликовые деревья с изумрудно-зеленой листвой, похожей на широкие ленты, мимо небольших уютных таверн и торговых лавок. Спустя какое-то время они вновь свернули, дорога пошла под уклон, навстречу им все чаще попадались спешащие по своим делам калатари, многие останавливались, кланялись Эланор, с удивлением поглядывая на ее спутников, другие улыбаясь, уступали дорогу, стараясь не привлекать к себе внимания.

Скоро они вышли к рыночной площади. С краю на широком полукруглом пятачке в тени едва распустившихся теряющихся в вышине деревьев резвились около десяти удивительных крылатых лошадей.

— Подняться на верхние уровни города удобнее и быстрее всего верхом на аклинахах, — Эланор хлопнула несколько раз в ладоши и к ним подбежал мальчишка калатари, до этого дремавший за одним из деревьев.

— Госпожа Эланор, счастлив видеть вас вновь, хотите, чтобы я нашел вам аклинаха?

— Мне и моим спутникам, — улыбнулась Эланор.

Мальчишка мельком окинул взглядом «свиту» своей правительницы, задержав взгляд на Арикарде и, достав из кармана уздечки, пошел ловить крылатых коней.

— В сказках моего мира такие создания называются пегасами, — заметила Светлана, любуясь грацией и силой приблизившегося к ней аклинаха.

— А в реальности их там нет? — уточнила Эланор.

Света лишь покачала головой. Ей в плечо доверчиво ткнулся черный кожаный нос, она рискнула погладить удостоившего ее повышенным вниманием аклинаха. Это был белоснежный конь с черными крыльями и черной полосой на морде, будто разделявшей ее на три части.

— Садитесь на него верхом, госпожа, — крикнул ей мальчишка калатари, подводя под уздцы к Эланор и Дамарду двух темно-синих со светлыми голубыми пятнами аклинахов.

Светлана лишь однажды в глубоком детстве сидела верхом на лошади и тогда ее буквально усадили в седло, а тут седло помещалось между крыльями и она совершенно не представляла как забраться туда, потому как стремян не было вовсе. Не долго думая, она представила себя единым целым с солнечными лучами, косыми стрелами падающими на зеленую лужайку «стоянки аклинахов». После все оказалось легче легкого, она просто материализовалась уже верхом на аклинахе, тот совершенно не возражал, расправив крылья, самостоятельно подошел к своим собратьям, выбранным для спутников Светланы. Дамард повторил ее маневр, исчез и объявился уже в седле, Эланор легко взлетела в седло, видимо, воспользовавшись магией, а Арикарда просто запрыгнула туда с легкостью профессионального наездника акробата. Ее аклинах оказался бежево-коричневым с черной гривой и хвостом.

Мальчишка калатари передал Эланор ленту, которую та завязала на уздечке своего аклинаха, снял шляпу и отступил в сторону.

— Доброго пути.

Эланор направила своего аклинаха вперед, остальные последовали за на ней без каких-либо дополнительных команд. Стоило ее аклинаху взлететь, другие также взлетели.

Света заворожено смотрела вниз, где проносились дома, сады площади и площадки с развлекающимися без дела аклинахами, коих в городе оказалось великое множество. Видимо, крылатые кони тут заменяли общественный транспорт. Увидела она и нечто похожее на канатную дорогу — прозрачные кабины, груженные какой-то сельскохозяйственной утварью — рулонами тканей, досками, связками сена, горшками с цветами, медленно скользили вверх.

Эланор заставила своего аклинаха долететь до самой верхней части города. Тут были в основном оранжереи и сады, здесь же располагался дворец правителей — белоснежное, как и прочие здания города, похожее на древнегреческий храм с многочисленными колоннами здание. С террасы дворца открывался восхитительный вид на море и на город внизу. Позади дворца раскинулся парк, больше похожий на самый настоящий дремучий лес, здесь аклинахи разгуливали совершенно свободно, равно как другие животные, которых Свете не удалось хорошенько разглядеть, но совершенно точно среди них были самые настоящие единороги.

— Вас будут рады видеть во дворце в любое время, — крикнула Эланор, направляя своего аклинаха снова вниз.

Арикарда, пролетевшая мимо светилась от удовольствия, Дамард крутил головой на 360 градусов, стараясь при этом не выпасть из седла. Света вдруг поняла, что она не боится ни высоты, ни полета, ни большого шанса свалиться, потому как наездница из нее так себе и своим конем она вовсе не управляет. Страх теперь представлялся ей чем-то абсурдным, при свете дня ей нечего было опасаться, малейшей мысли хватило бы ей, чтобы стать солнечным лучом. Свет мог позволить себе не бояться ни высоты, ни падения. Арикарде очевидно просто нравилось летать, открывающиеся панорамы ее интересовали куда меньше, чем ее брата.

Через несколько минут они приземлились на другом конце города, на нижнем ярусе, почти у порта. Эланор дождалась пока ее спутники спешатся, после чего похлопала своего аклинаха по шее.

— Лети к Касваэдэлю.

Аклинах послушно развернулся и вновь взлетел, следом улетели остальные три его собрата.

— Заговоренная уздечка лидера стаи, — понимающе усмехнулся Дамард, — то-то я смотрю они такие послушные.

Эланор улыбнулась и кивнула в ответ.

— У вас тоже используют подобную магию?

— У нас летают на всяких устройствах, в сердце которых находятся сферы белого огня, — проговорила Арикарда, — Я обожаю летать. Дамард перемещается куда угодно силой одного желания, а я, если бы даже могла также, все равно предпочла бы долететь.

— Скажу по секрету, я тоже могу переместиться куда угодно силой желания, — подмигнула ей Эланор, — обычно я так и делаю, но сегодня я получила истинное удовольствие от нашей с вами прогулки. Я забываю порой, как прекрасен мой город. Я должна поблагодарить вас, вы мне напомнили об этом.

Света оглянулась по сторонам. Они стояли на развилке четырех улиц: одна убегала вниз к строениям порта и причалам, вторая вела к высокой белой конусообразной башне со стрельчатыми окнами, смотревшими в сторону моря, третья улица, по-видимому была той самой, которая могла бы быстро привести к гостевым апартаментам, поскольку шла вдоль моря, а четвертая вела вверх к канатному подъемнику и располагавшейся чуть выше очередной «стоянке аклинахов».

— Это мы благодарим вас за чудесную прогулку! — с чувством воскликнула Арикарда.

— Приходите вечером на бал. Обещаю, будет весело, — вновь улыбнулась Эланор.

Они попрощались, правительница Эланор направилась к хранителю знаний о море и звездах, резиденция которого располагалась в башне, а Дамард, Света и Арикарда не спеша отправились к себе домой.

День выдался погожий и теплый, даже соленый морской бриз казался лишь освежающим, а не пронизывающе холодным, как накануне. На белых камнях практически не оседала пыль и дома и дорога казались ослепительно чистыми. Ламорада излучала благополучие, несмотря на обилие камня вокруг, Дамард не жаловался на «концентрацию негативной энергии», негативу тут места не было. Здесь легко дышалось и ничто не напрягало. Навстречу им время от времени попадались спешащие по делам или праздно прогуливающиеся калатари. То ли слухи уже расползлись, то ли в этой части города не осталось тех, кто не был в курсе того, что «свита Царря» внешне не похожа на обитателей этого мира, но удивления или настороженности по отношению к гостям города никто не выказывал. Все лишь желали доброго дня и шли дальше, будто встречали соседей.

— У ведьмаков все по-другому, — заметила Арикарда, облокотившись на перила террасы-дороги, глядя на суетящихся на лодках рыбаков. Среди лабиринта волнорезов рыба, судя по всему, также отлично ловилась.

— Что именно? — спросил Дамард.

— Это так просто не объяснить. Я по городу там не гуляла. У них очень холодно даже сейчас, а зимой даже дышать трудно от мороза. Они сами другие. Вот смотри, я уверена, что Кадъераин очень любит сына, но он не говорит о нем совсем. Его старший сын Садрораин сам по себе добрый и имеет талант, особый, не сравнимый с простым ведьмацким — к музыке. У нас он был бы любимым среди публики музыкантом, возможно, создал бы свой музыкальный театр, но он не маг, в мире ведьмаков его судьба — это торговля. Да, он в этом вполне успешен, он собирается жениться, но в глазах Кадъераина и Орвиры их сыну досталась «незавидная судьба». Он не маг, он марбо, он может иметь какие угодно деньги, быть сколько угодно талантлив, но он не маг и марбо, его положение в обществе открыто никогда не будет высоким, хотя, возможно, он будет иметь большое влияние как любой, кто талантлив и богат, но все равно он всего лишь марбо без магических способностей. У калатари, как я понимаю, такого нет, здесь все зависит именно от личных качеств и заслуг.

— Во Внутреннем Поле все еще более грустно, — усмехнулась Светлана, — А что значит марбо?

— Мир ведьмаков поделен на касты, — пояснила Арикарда, — кордоро — сильные, коренастые, глуповатые, с красноватой кожей. Они земледельцы или очень редко, торговцы. Я читала и слышала о кордоро, но не видела их. В Алаутаре кордоро нет. Марбо — это каста торговцев, художников, танцовщиков, музыкантов. Они лишены физической силы, но умны, среди них бывают маги, но тогда они считаются уже не марбо, а дэрабри. Дэрабри — это каста магов, но не тех, у кого в семье все маги, это просто те, кто имеет магические способности, но родились в кастах марбо или пальори. Вот пальори — очень сильные физически, высокие, выносливые, это каста ремесленников и воинов. Дэрабри — это в основном выходцы из касты пальори. Ну и верховная каста — батъёри — прирожденные маги, родившиеся в семьях потомственных магов. Они главные в мире ведьмаков. В их крови огромная сила, они живые источники магии смертных, ни одному магу дэрабри не снились такие возможности.

— И ваши родители оба батъёри? — до Светы вдруг дошло, насколько необычно должно быть положение семьи Дамарда — калатари и ведьмак и оба батъёри, всемогущие, всевластные. Дошел до нее и подлинный смысл слов Эланор, о том, что Эдэальт не умеет «довериться заведомо превосходящему сопернику» и о том, что «десять воинов не помеха».

— Да, наши родители батъёри, — кивнула Арикарда, — и теперь я понимаю отца, который твердил мне, что Изначальный мир не примет меня. Я бы тоже не смогла жить здесь, я другая и не хочу меняться.

— Слушай, а может Аромадъёр подошел бы тебе? — вдруг спросил Дамард, — не зря же тебя занесло в дом его родителей, — Он не маг случайно?

— Маг, — засмеялась Арикарда, — Садрораин однажды проговорился, что Аромадъёр очень сильный маг и «огонь слушается его и горит даже на ладони»

— Воплощение огня? Тут?! — ахнул Дамард.

— Угу, правда забавно?

— Но…

— Я сказала Кадъераину, чем простой маг отличается от воплощения стихии. Он знал об этом. Знал и просил меня не говорить ни одному коренному обитателю этого мира. Правда забавная формулировка?

— Просто он знал, что однажды ты вернешься к себе домой.

— Вот после этого разговора Кадъераин перестал даже упоминать о младшем сыне.

— Я так понимаю, воплощение стихии от простого мага отличается силой магического потенциала и способностью сливаться воедино со своей стихией? — уточнила Света.

Арикарда и Дамард одновременно кивнули.

— Возможно Аромадъёр окажется в вашем мире. В Алаутаре. Вы тут, а он там…

— Или во Внутреннем Поле, тоже не исключено, — вздохнул Дамард, — Ты тут, а он там. И если судить по тому, как вольготно себя чувствует во Внутреннем Поле господин Гаитоэрант…

— Гаитоэрант бессмертный, ему проще, — улыбнулась Света, вспомнив похождения господина Огня по ночным заведениям

Неожиданно рядом материализовался Кэрсо-Лас, Арикарда непроизвольно отшатнулась, свалившись с ног. Ветер помог ей подняться и невозмутимо доложил:

— Меня просили найти лодку, вышедшую из бухты, которую унесло ветром, а заодно узнать, будете ли вы обедать с нами или у себя?

— Если вы не возражаете, конечно, с вами! Когда еще доведется пообедать с Великими Стихиями! — воскликнула Арикарда.

— Ну тогда, шагайте быстрее, пока кое-кто с хвостом не сожрал весь сыр и всю какую-то жутко деликатесную рыбу, — быстро проговорил Кэрсо-Лас и растаял в воздухе. Порыв ветра сбил с ног на этот раз всех троих.

Смеясь, они буквально добежали до резиденции Великих, чьи своеобразные манеры не смущали и не пугали никого из них.

Света понимала, что подавляющему большинству смертных в обществе Ветра, Моря и Огня было бы минимум не комфортно, максимум жутко, однако для нее самой, так стремительно перешагнувшей все грани «возможного и безумного», уже была безразлична степень безумия происходящего, а для Дамарда и Арикарды подобное казалось любопытным и почетным, как для людей общество президентов и мировых знаменитостей за собственным столом.

Весь оставшийся день и часть вечера были посвящены разговорам о визите Великих в дом Кадъераина, его пропавшему сыну и предстоящему визиту в Алаутар. И Марина и Кэрсо-Лас и Гаитоэрант и даже кот Маркиз страстно желали посмотреть на мир, где ведьмаки и калатари живут бок о бок, а их потомки по описанию так подозрительно похожи на людей.

Арикарда рассказывала о своей затяжной болезни и о потере способности пользоваться магией. Гаитоэрант твердил ей, что она сама придумала себе немощность и как только ей надоест считать себя несчастной жертвой обстоятельств, магия вновь станет ей доступна. Марина в целом соглашалась.

Кэрсо-Лас, вернув лодку в порт, был вынужден выслушивать благодарственные дифирамбы от всех слуг и кучи делегаций родственников и друзей спасенных рыбаков, приходивших выразить ему свою признательность и почтение.

Вечером состоялся бал в честь Царря Маркиза и Великих Стихий.

Никогда прежде Света не видела ничего похожего. Город украсили разноцветные огни — цветные свечи в разноцветных стеклянных плафонах стояли вдоль дорог и гирляндами протянулись вдоль стен домов. На зеленой лужайке между дворцом и дворцовым лесопарком появился деревянный настил, на веранде верхнего яруса города, по совместительству являющейся частью дворца правителей установили столы. Весь огромный зал первого этажа превратился в танцевальный подиум, лишь у стен стояли удобные диванчики и столики с напитками для желающих отдохнуть и выпить вина.

Казалось, во дворце собралось больше тысячи празднично одетых калатари, при этом гулял и весь остальной город, танцевали на улицах, отовсюду лилась музыка, из таверн вытащили столики и стулья для всех желающих перекусить и передохнуть. По воздуху носились лихие наездники на аклинахах, распевая песни и обсыпая публику сверху розовыми и белыми лепестками, на лету превращающимися в светящихся бабочек. Праздничная одежда жителей Ламорады отличалась исключительным многообразием оттенков, традиционные повседневные цвета встречались редко.

Модистки — молодые веселые девушки калатари принесли для Светы, Арикарды и Марины ворох совершенно разных, но одинаково роскошных платьев на выбор. В итоге Арикарда выбрала бальное бордово-черное, расшитое золотом с глубоким декольте. Светлана остановила свой выбор на облегающем сверху с юбкой трапецией бело-розовом, расшитом белыми кристаллами, к платью прилагалась накидка из белоснежного меха. Марина предпочла темно-синее с корсажем, длинными прозрачными рукавами и многослойной свободной юбкой, сквозь темно-синий слой просвечивал небесно-голубой, сквозь него в свою очередь синий, все вместе это создавало эффект удивительных переливов.

Гаитоэрант остался в своем черном одеянии, Кэрсо-Лас также предпочел свое обычное облачение — простую белую рубашку на шнуровке спереди, черные прямые по виду бархатные брюки и темно-синий, расшитый звездами, удивительно теплый, легкий и приятный на ощупь то ли шерстяной, то ли меховой плащ, застегивающийся у горла. Скорее всего для Гаитоэранта и тем более для Кэрсо-Ласа не нашлось ничего праздничного подходящего размера.

Дамард же с удовольствием переоделся в серебристо-сиреневый, облегающий хальс — пиджак из плотного шелка до середины бедра, облегающий сверху и разрезанный ниже талии на пять клиньев — спереди два с каждой стороны застежки, сзади один и два по бокам. С черными замшевыми брюками и черной же шелковой рубашкой этот традиционный для мира калатари предмет одежды смотрелся отлично.

Во дворец их доставил Кэрсо-Лас в один неуловимый миг. Вот они стояли посреди гостиной, рассматривая наряды друг друга, а в следующую секунду вокруг уже шумит толпа калатари и они стоят на деревянном настиле перед входом во дворец. Кэрсо-Лас перенес всех, кроме кота, которого он доставил минутой позже в лес, чтобы, тот мог царственно появиться из чащи самостоятельно. Маркизу было лень идти до верхнего яруса города пешком, но допустить того, чтобы подданные видели как его перенес Ветер наряду со всеми прочими, царственный кот не мог. Зато снующая повсюду Саня ничего не стеснялась. Калатари от души и с удовольствием развлекали свою юную Царрицу, бегая с ней наперегонки, предлагая всевозможные кушанья и рассказывая смешные истории.

— Кррасивая! — мурлыкнула Саша, подбежав к Светлане.

— Спасибо, — улыбнулась та, — тебя можно погладить?

— Гладь, мне прриятно, — Саша зажмурилась от удовольствия, пока Света и Дамард в четыре руки почесывали ее шею и за ушками.

Гаитоэрант и Арикарда, очень быстро и легко нашедшие общий язык, тут же удрали танцевать. Они понимали друг друга без слов, словно старые друзья. Гаитоэрант, желающий наслаждаться всеми преимуществами жизни и ощущений смертного, которые открывались для него близостью к источнику силы жизни Ламорады, в отношении Арикарды не имел иных намерений кроме дружеских. Света прекрасно чувствовала причину. Теперь Гаитоэранту не пришло бы даже в голову попробовать ее соблазнить. Здесь она была собой, ее энергия, ее суть не составляли тайны и соблазна для Великого Огня. С его стороны это было бы попыткой соблазнить себя самого — неинтересно, предсказуемо и разрушительно при отсутствии подлинного чувства любви. Для Арикарды Гаитоэрант стал кем-то вроде старшего мудрого брата, старающегося утешить и развлечь ее. Дамард это ощущал тоже и не беспокоился, равно как Марина. Кэрсо-Лас вначале смотрел на это все скептически, пока Марина не растолковала ему суть происходящего.

Когда из леса вышел кот Маркиз, праздник официально был открыт. Правительница Эланор приветствовала всех лично. После, Маркиз занял место на подушках во главе одного из столов на веранде, и веселье стремительно начало набирать обороты.

Потрясающе вкусный ужин, вино и танцы, песни, музыка, катания на аклинахах, прогулка по веселящемуся городу. Гаитоэрант устроил шикарнейший фейерверк над морем, который видел весь город.

После фейерверка Света и Дамард усталые и навеселе тихо смылись к себе домой, чтобы продолжить развлекаться уже в постели. Марина и Кэрсо-Лас исчезли буквально через пару часов после начала бала. Арикарда прилетела на аклинахе под утро и, не имея сил дойти до своей комнаты, заснула на диване в гостиной первого этажа. Если бы кто-то в это время случился в гостиной, он увидел бы, как в совершенно пустом камине вспыхнул огонь и аккуратно горел там, пока девушка сладко спала, накрывшись белым плащом Гаитоэранта. Сам же Гаитоэрант все же воспользовался случаем и соблазнил какую-то девушку калатари, провел ночь в ее доме, там же с утра позавтракал и даже ничего не спалил. Все остались довольны.

Праздник удался. Утро наступило после полудня, после того, как в доме для гостей, отведенном смертной части «свиты Великого Царря», Арикарда ругаясь на себя и больную с похмелья голову, приняв ванну, спотыкаясь, шла досыпать к себе в комнату, а в доме Великих Гаитоэрант вернулся от своей новой зазнобы и, чертыхаясь, и тихо матеря раздваивающиеся в его глазах, не желающие подстраиваться под его шаг ступеньки, также шел к себе. Они-то в итоге дошли и уснули, а вот их соседи по дому, которых они разбудили, уснуть больше не смогли.

Светлана уже привыкла к своему новому облику, ей даже стало казаться, что именно так она всегда и выглядела.

— Скажи, а твои родители не будут возражать против меня? — задумчиво спросила она, глядя в зеркало на сражающегося с завязками на рубашке отчаянно зевающего Дамарда.

Тот мельком посмотрел на нее и вновь широко зевнул.

— Я не понял, что ты имеешь в виду, — признался он наконец.

Светлана присела рядом с ним на постель.

— Может быть, они решат, что я недостаточно сильный маг или мое происхождение недостаточно высоко, ведь твои родители сами батъёри…

— Ты воплощение Зари, — усмехнулся Дамард, — твое происхождение не имеет значения, солнечный свет выбрал воплотиться через тебя, ты не можешь быть слабым магом, хотя, конечно, можешь себя такой считать, кто же запретит.

Она помогла ему распутать завязки на рубашке.

— И потом, неподходящими друг другу у нас считаются мужчина и женщина с разными магическими потенциалами лишь по одной причине — один из супругов умрет намного раньше, то есть второму предстоит пережить это. Смысл брака в том, чтобы прожить жизнь вместе, быть свидетелем жизни, поддержкой и опорой друг для друга. А в случае, когда один проживет 150—200 лет, а другой 500 или больше смысл вступать в брак теряется Как правило, в таких случаях мужчина и женщина не связывают друг друга клятвами и обязательствами и их романы быстротечны.

— Как у тебя с твоей девушкой?

Дамард кивнул.

— В моем мире не так много женщин, подходящих мне в качестве спутницы жизни. Воплощения стихий в женском теле — это дари Тасима, дари Йольрика, обе воплощения Силы Жизни, намного старше меня, дари Тасима замужем, в общем невозможно даже представить, еще есть моя мать и моя сестра, что тоже делает их однозначно неподходящими мне, ну еще есть джин Тариша, воплощение Снежной Бури, но она тоже замужем и тоже старше меня больше чем на 670 лет.

— А что значит дари?

— Дари — это буквально «всем известная и глубокоуважаемая», — пояснил Дамард, — Нам с Арикардой, возможно, пришлось бы прожить не одну сотню лет, прежде чем в Алаутаре родились те, кто мог бы подойти нам в качестве супругов. Хорошо лет сто, а если больше?

— Ух ты! — засмеялась Света, представив как бы отнеслись к разнице в возрасте в сто лет, люди ее мира. Я рада, что все получилось так, как получилось, — она коснулась губами его щеки.

— Не помешаю? — к ним в комнату заглянула встрепанная Арикарда. Волосы еще влажные после душа, в беспорядке рассыпаны по плечам, сама заспанная, в домашнем свободном платье и с одеялом на плечах, — Хорошо, что вы одеты, а то получилось бы неудобно.

— Да уж, — хмыкнул Дамард, — если бы ты постучала прежде чем вваливаться, то могла бы узнать, помешаешь ли ты или нет.

— Не занудствуй, — буркнула Арикарда, заворачиваясь в одеяло, — я просто спрошу и пойду еще посплю. Скажи, если я видела во сне того, кого ищу, я могу знать наверняка, что это именно он? Или сны ничего не значат в таком деле?

— Еще раз, — нахмурился Дамард, — я не понял.

— Не беси меня, притворяясь тупым, — вспыхнула Арикарда, но казалась при этом вовсе не сердитой, а несчастной, — Я видела чудесный сон, я говорила с молодым аркельдом, очень сильным, но каким-то сломленным, будто с ним произошло что-то ужасное и он разучился радоваться жизни. Я уверена, что искала именно его, по крайней мере, во сне я знала это. Насколько это был пустой сон?

Дамард задумался на мгновение.

— Ародроматин был с тобой?

Арикарда кивнула.

— Точно я смогу сказать только следующей ночью, — заявил он, — я попробую проложить тропу сквозь твой сон, если ты действительно нашла во сне сознание того, кого нужно, я это пойму, если это было пустой грезой я тоже это пойму.

— А почему не сейчас? — обрадовалась Арикарда, — Я отлично могу заснуть немедленно, если хочешь, прямо тут…

— Вот это не надо, особенно тут, — фыркнул Дамард, — ты то заснешь, я в тебя верю, только, чтобы найти во сне сознание смертного, надо, чтобы он тоже спал. Временные циклы Алаутара, Внутреннего Поля и здешнего мира сейчас едины, потому что я связал их в один, благодаря ошибке и счастливой случайности, но факт есть факт — сейчас в Алаутаре разгар дня и во Внутреннем Поле тоже. Мало кто из смертных спит целыми днями.

— Ждать ночи? — простонала Арикарда, набросив одеяло на голову и не дожидаясь ответа, ушла.

— Она грустит, — вздохнул Дамард, когда за ней закрылась дверь, — потому и магией пользоваться не может. В детстве с ней уже такое случалось, наш пес старичок Фирс, родившийся за двадцать лет до нашего рождения умер от старости. Арикарда его очень любила, я тоже, родители продлевали ему жизнь, но тридцать с лишнем лет для обыкновенной немагической собаки — это запредельный возраст. У меня было большое горе, а Арикарда утратила контакт со своей магией, около полугода она не могла зажечь даже свечу. А потом родители принесли в дом Халифа, они взяли его из питомника дари Йольрики, это искусственная порода собак долгожителей, они могут и по восемьдесят лет жить. Правда это декоративные собаки, выведенные с помощью магии, в них течет сила жизни, они не сторожат дом, не ищут клады, не чувствуют чужой магии, даже плавать не умеют, но это неважно. Главное Халиф умеет любить, гавкать и радоваться жизни. Он исцелил Арикарду за пару дней одним тем, что прыгал вокруг нее и верещал.

— Ты думаешь, она найдет свою любовь? — спросила Света.

— Я очень этого хочу, — он нежно поцеловал ее, мельком посмотрев на плотно закрытую дверь.

Все же быть счастливым в то время, пока рядом есть кто-то близкий и несчастный довольно нелегко.