Катенька

Яна Александровна Немцова, 2021

Крепостная Катя, воспитанница гувернантки семьи Булгариных, растет вместе с барином Глебом Федоровичем. Они с детства любят друг друга. Но сбыться их счастью не суждено.После смерти Глеба его матушка, Ольга Дмитриевна, винит Катю в случившемся и желает наказать. В этом ей помогает давний сосед, Константин Романович, прибывший из далекой Франции. Он убеждает барыню, что ненавистной девке хуже наказания, чем отправить ее на чужбину, не найти.Для Кати разлука с любимым и памятными местами действительно хуже смерти. Ее единственное желание – вернуться домой к любимому Глебу. Что ждет Катю в Париже? Удастся ли ей пройти все испытания и вернуться домой, вы узнаете, прочитав роман.

Глава 1

— Катенька, поднимайся. Сегодня много работы. Эта неделя особенная, ты же знаешь, у Ольги Дмитриевны именины, гости приезжают, — нянюшка суетливо крутилась в их спаленке — каморке, расположенной по соседству с комнатой женской прислуги.

Катя уже давно не спала. Сегодня, впрочем, как и всегда, она проснулась рано, едва в маленькое окошко пробился синеватый свет. Поместье медленно пробуждалось. Доносился робкий шум шагов из-за двери. С улицы долетали лай собак и петушиное пенье. Пока ещё совсем тихо звучали разговоры. Катя открывала каждый день в своей жизни, словно вновь рождаясь. Прислушивалась к звукам и думала. Иногда просто мечтала ни о чём и обо всём сразу. Или гадала, о чём могли размышлять прямо в этот же миг другие десятилетние дети на всей земле.

Нянюшка достала из комода форменное платье, собрала волосы с проседью в аккуратный пучок на затылке и закрепила гребешком.

— Как выполнишь все указания Аглаи на кухне, не забудь о занятиях французским. Написала письмо о прочитанной книге?

— Да, нянюшка, я всё выучила и написала письмо на французском, как вы велели.

Катя спрыгнула с кровати, схватила верхнюю рубаху. Засмотрелась на вышитые узоры на широких рукавах. Ей захотелось к этим узорам добавить свои, например, зелёную веточку. Вспомнила о лоскутке ткани, на котором вчера впервые вышивала, занимаясь французским, да так вместе с листами бумаги и оставила. Катя побоялась, что нянюшка заметит его. Поспешно натянула рубаху, а сверху надела любимый голубой сарафан.

— Даже прочла двадцать страниц нового романа, — надеясь отвлечь нянюшку и спрятать вышивку, сказала Катя.

Варвара Евгеньевна подошла к тумбе у её кровати, по-доброму улыбнулась, и милые морщинки украсили лицо нянюшки. Взяла листы.

— Удивительно, как легко тебе даётся французский, — рассматривая письмо, сказала она. — А это что? — спросила, найдя маленький лоскут ткани.

— Нянюшка, не гневайтесь, — Катя, испугавшись, замерла. День всегда был плотно занят работой по дому, в основном она помогала Аглае на кухне. А когда выдавалось немного свободного времени, выполняла задания по французскому. Вероятно, нянюшка подумает, что Катя отлынивает от работы или, ещё хуже, что она украла. Катя тут же начала оправдываться, — лоскут мне Аглая дала от старой тряпки.

— Отчего же мне гневаться, глупышка. Красота какая. Где научилась так вышивать?

— Когда в светёлке убирала, подглядела, — Катя спокойно выдохнула, увидев, как Варвара Евгеньевна ещё пуще заулыбалась.

Нянюшка больше не проронила ни слова. Свернула лоскуток и спрятала за фартук. Катя даже порадовалась: понравилось, значит!

— Давай, беги к Аглае. Она уж заждалась тебя.

Радостная Катя выскочила из комнаты. Пробежала по длинному тёмному коридору, взлетела по лестнице в прихожую. После мрачной каморки утренние солнечные лучи, проникающие в окошки, ослепили её. Ей не хватало света в их с нянюшкой комнате. Больше всего Катя любила убирать в светёлке, поглядывая, как рукодельницы творили удивительные узоры, как из шерсти получалась настоящая нить, словно по волшебству. Порой казалось, что там даже зимою — лето, а в каморке и в мае — хмурая осень. Подходя к кухне, Катя надеялась, что велят хотя бы обед отнести в светёлку. У двери она услышала голос Аглаи:

— Языком не трепи, ешь молча, а то пойдёшь к своим лошадям голодный!

— Да полно тебе, — обиженно ответил конюх Пашка.

— Наконец-то помощница пришла, — заметив Катю, сменила гнев на милость тётушка и махнула рукой в сторону полнёхонькой кадушки, — картошка-то заждалась тебя уже. Чисть давай.

Полненькая низенькая повариха ловко управлялась по тесной кухне. Катя уселась за громоздкий деревянный стол и принялась за дело, иногда поглядывая на тётушку, суетившуюся у печи. Она непрерывно помешивала что-то в чугунке. А после полотенцем взяла его, да резко на стол поставила.

— Горячая зараза. Ну что смотришь, чисть живее! — рявкнула на неё тётушка.

Катя вздрогнула. Аглая хоть и накормит, и добрым словом обмолвится, но прикрикнет так, что сердце замирает.

— Ох, щи хороши! — вытирая рот рукавом серой рубахи, сказал сухой, сутулый, как коромысло, Пашка, — так вот я не договорил. Манька-то принесла пять щенков. Троих соседи разобрали. Одного пастух наш приметил, а последний чахлый, да ещё и хромой. Наверно, не выживет, что мучить, сейчас пойду…

— Вот, ирод! — тётушка хлестанула его полотенцем. — Шуруй отсюда, дитё сидит, а ты говоришь такое!

— А что я сказал-то? — удивился Пашка, встал из-за стола и поплёлся к выходу.

Сердце Кати замерло. Сейчас же щенка маленького, безвинного да погубят! Спасать надо. Бросила она картошку и выскочила из кухни.

— Катька, а ну-ка стой! — закричала вслед Аглая. — Вот непослушная девчонка!

Она бежала к гостиной, помочь спасти щенка от конюха мог только Глеб Фёдорович, друг её искренний. Нянюшка простит её за ослушание, и обязательно поймёт, и перед Аглаей заступится. Только в гостиной друга не оказалось.

Быстро сообразив, что ещё время занятий, поспешила она на второй этаж! Перед самым носом Кати открылась дверь, угодив ручкой прямо в лоб. В глазах потемнело, что она едва не свалилась под ноги выходившим.

— Катька! Носишься по дому как оглашённая, вот велю розог всыпать, чтоб в разум пришла, — рявкнула Ольга Дмитриевна.

— Простите, барыня, — склонилась Катя, — нянюшку ищу, дело срочное.

— Нет мне интереса до дел ваших. Ещё раз увижу, накажу обеих! Мишель! — позвала барыня камердинера, топтавшегося за её спиной. — Вели завтрак накрывать.

Пока барыня отвлеклась на Мишеля, Катя тихонько юркнула к учебной комнате. Дверь приоткрылась, вышла нянюшка.

— Молодец, Глеб, — раздался её ласковый голос. — Собери пока учебники и завтракать. После нас будет ждать в саду мастер резьбы по дереву.

Катя спряталась за невысоким комодом. Когда нянюшка ушла, она тут же проскользнула в учебную. Глеб Фёдорович складывал книги в аккуратную стопку.

— Простите, простите ради Бога за беспокойство, — запыхавшись, протараторила Катя, — Глеб Фёдорович, помощь ваша нужна, пойдёмте скорее, иначе беде быть!

— Катенька, сколько раз говорить, не называй меня Глебом Фёдоровичем. Во-первых, мы почти ровесники, ну и что я на два года всего лишь старше. Во-вторых, мы друзья, можно и по-простому.

— Слушаюсь, барин! Но прошу, пойдёмте.

— Да что случилось?

— Щенка убивают!

— Какого щенка, где? — растерянно спросил барин.

— Пашка, конюх. Ну же! — она схватила его за руку и потянула на улицу.

Они выбежали на задний двор. Там вечно крутился кто-то из местной ребятни, хихикали и шептались о чём-то. Катя знала, что это над ней все смеются. Мол, повсюду ходит за барином, глупая сирота, возомнила о себе, что и сама барышня. Ни с кем больше не общается, нос до неба задрала. И так обидно ей делалось, ведь с первого дня сами с ней дружить не хотели.

Впереди показалась конюшня. У входа Пашка схватил визжащего щенка за шкирку, склонился над ведром и прям с головой в воду его и сунул.

— Стой! — крикнул Глеб Фёдорович и кинулся к душегубу с кулаками.

— Барин? Вы чего? — воскликнул Пашка, втянув голову в плечи.

— Щенка не тронь, я себе его оставлю!

— Да на кой он вам сдался? Чахлый, сегодня-завтра сам сгинет.

— Сказал оставить его, значит, оставить! — сердито крикнул Глеб Фёдорович и забрал из рук конюха мокрого щенка. А тот прижался, трясётся весь. Барин спрятал его под рубаху.

Катя кинулась гладить показавшийся из-за ворота чёрный собачий нос.

— Пойдём быстрей, — прошептал ей на ухо Глеб, — надо придумать, где его спрятать. Маменька не позволит его при доме оставить. Охотничьи собаки в загоне загрызут.

— Может, в саду или за сараями? — Катя предлагала разное, но ничего не подходило.

Рядом послышался встревоженный голос нянюшки:

— Глебушка, обыскались тебя повсюду. Маменька уже ждёт в столовой и…

Варвара Евгеньевна не договорила, оглядев их с ног до головы, спросила:

— Что вы ещё начудили? Глеб Фёдорович, почему рубаха мокрая, чего там прячешь?

— Конюх хотел утопить щенка, а мы отобрали, — в слезах бросилась Катя к ногам Варвары Евгеньевны. — Прошу, помогите спасти его!

— Пожалуйста, — попросил Глеб, — только маменьке не говорите.

— Что ж мне делать с вами? — вздохнула нянюшка. — Давайте, что ли, к курятнику отнесём, Черныш совсем уже старый, авось не тронет вашего подопечного. Пусть кур от лис сторожит, может, толк будет от него.

— Нянюшка, но он слабенький ещё, — щенок высунул мокрую мордочку и тяжело вздохнул. Катя испугалась, что и правда не выживет.

— Вот и выхаживайте, раз спасли, — сказала нянюшка и повела их за собой. — Набросай-ка ему, Катя, свежей соломки, а позже я поговорю с управляющим.

У курятника Глеб Фёдорович отдал Кате спасённого и под нянюшкиным надзором пошёл переодеваться и завтракать. Черныш обнюхал нового соседа и ушёл греться на солнышке.

— Отдыхай, малыш. А мне теперь, чую, не до отдыха будет. Ох и злится на меня, наверное, Аглая. Ну ничего, отработаю, доброе дело важнее картошки.