Метафизика достоинства

Яков Шмидт, 2020

Это третья книга автора из цикла «Бог и пол». Две предыдущие – «Бог и пол. Метафизика секса и смерти» и «ПолитиКант. Метафизика семьи, государства и частной собственности» – вызвали неоднозначный читательский отклик. Отчего у автора возникло желание ещё раз объясниться с уважаемой публикой для лучшего взаимопонимания в таких деликатных предметах, как метафизика секса и смерти, власти и достоинства. Содержит нецензурную брань.

Либерал-империализм

Может быть, для сосредоточенности на главном надо было сразу привести цитату из главы «Раздвоение личности» в «ПолитиКанте». Там, где говорится о «драматической несовместимости положительных понятий в личном и общественном сознании. Нужен порядок и нужна свобода. Нужен патриотизм и нужна всемирность. Нужно равенство и нужно первенство. Нужно единство и нужно многообразие. Нужно постоянство и нужен прогресс. Нужна духовность и нужна рациональность. Нужен покой и нужна борьба. Если вам нравится делать себе больно, этот список можно продолжать бесконечно. В психологии это называется когнитивный диссонанс».

Но давайте потерпим и сделаем себе ещё немножечко больно. Я не про то, что есть хочется и худеть хочется, я про условный Запад и условный Восток, про условные Европу и Азию. Условные даже географически: нет западного и восточного полюсов. Мы привыкли видеть их соотношение на шкале технического, социального и культурного прогресса, где Запад ещё до недавнего времени сильно опережал Восток.

Но есть и другое, психологическое измерение, где они взаимонеобходимы не для контраста, а как левое и правое полушария мозга. Потому что, несмотря на научный релятивизм, философский скептицизм и либеральный плюрализм, есть у каждого человека восточное полушарие души, где живёт тоска по абсолютной и неоспоримой моральной истине, которой он обязан следовать сам и требовать того же ото всех.

Восток отвечает нашей страсти к единству и постоянству, Запад отвечает нашей воле к свободе и прогрессу. Восток отвечает нашей воле к самоотверженному служению. Запад отвечает нашим мечтам о счастье и благополучии.

Мне опять непросто изложить свою версию и донести её до глубокоуважаемого читателя. Версия всё та же. Всё про тот же заложенный в нас Замысел, неосуществимый, но ощутимый и не особо желательный, но неустранимый. Только теперь речь не о надполости и надхищности, а о надымперстве, что ли.

Замысел, нисшедший к нам от Наставника Свыше, как мы можем только догадываться (а философия — это и есть греховная попытка угадать недозволенное до исполнения времён), полагает построить на Земле некий либерал-империализм, соединяющий либерализм с деспотизмом. Но не как «всемирно-отзывчивое самодержавие» в мечтах ранних славянофилов и не как Киса Воробьянинов, который был «отец русской демократии и особа, приближенная к императору» одновременно, а как совершенно свободный, при совершенно безопасной и дьявольски соблазнительной возможности выбрать другого, выбор всеми Единого Вседержителя. Того, кто один знает добро и зло.

«Бог и Пол», гл. I:

«Вместо гордости быть как боги, знающие добро и зло, люди узнали стыд наготы и прикрыли то самое место, в котором возвышенное и низменное, сокровенное и порочное — добро и зло — неразличимы. (Сильно забегая вперёд, заметим, что безвременьем называют исторические периоды, когда добро и зло перестают быть ясно различимы.)»

Ясно, что такого Единого Вседержителя в реальности быть не может, но образ генетически задан и отношение к нему характеризует как отдельных людей, так и целые народы. Есть то, что вызывает в нас усмешку над южанами и провинциалами: их эмоциональность и фанатизм, громкость речи, усиленная мимика и жестикуляция. Отсутствие у них интеллигентной скептичности и самоиронии в высказываниях типа: «Так сказал сам Ким Ир Сен!» или «Кто лучше знает, ты или Аллах?». Наивно то и другое: поднимание начальника на уровень Бога или понижение Бога на уровень начальника, чьи пути исповедимы и предсказуемы.

Сакраментальное острие вопроса в том, что не будет никакой награды за добро и никакого наказания за совершённое зло. Так устами Лёвина в «Анне Карениной» говорил Лев Толстой: «Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие — награду, — оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий».

Ибо велико ли чудо, если от страха или выгоды ради, а не по чувству истины сделан тобой выбор Единого, Чей Замысел неосуществим, но ощутим? И не особо желателен, но неустраним. И устранить Его нежелательно.

Роберт Рождественский БУЛАТУ ОКУДЖАВЕ

Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.

Я тащил на усталой спине свой единственный крест.

Было холодно так, что во рту замерзали слова.

И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.

И разжёг я костер на снегу.

И стоял.

И смотрел,

как мой крест одинокий удивлённо и тихо горел…

А потом зашагал я опять среди чёрных полей.

Нет креста за спиной…

Без него мне

ещё тяжелей.