«Свет и Тени» французских маршалов времен эпопеи неуемного «генерала Бонапарта» (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Бернадота до Мармона

Яков Николаевич Нерсесов

О самом Бонапарте написаны сотни и тысячи тысяч книг разного «формата». А вот о его маршалах – славе французского оружия – гораздо меньше. А ведь без них – его легатов на поле боя – вряд ли он смог бы добиться всего того, чего хотел! Эта книга посвящена им – тем, кто вместе с генералом Бонапартом ковал полководческую славу Франции! Если вы поклонник «наполеонианы»: потратьте время и пронеситесь вместе с героями этой книги галопом по Европе, как это проделали они, уйдя в бессмертие! Удачи Всем…

«Жена императора» (Бертье)

Сугубо фактологическая версия биографии князя Невшательского и Валленгенского (30 марта 1806) и Ваграмского (15 августа 1809), маршала Империи (19 мая 1804) Луи-Александра Бертье, известному под солдатским прозвищем «Жена императора» (фр. La Femme de l’Empereur), гласит, что он родился 20 октября 1753 г. в Версале в семье инженера-географа подполковника (не дворянского происхождения) Жана-Батиста Бертье и его супруги Марии-Франсуазы л`Юлье де ла Серр.

Образование получил в Инженерной школе Оксера.

1 января 1766 г. он поступил на военную службу инженером-географом королевских военных лагерей и армий.

11 марта 1770 г. переведён в пехоту с чином суб-лейтенанта, 24 марта 1772 г. — лейтенант Фландрского Легиона, 16 августа 1776 г. определён в Корпус Лотарингских драгун, 2 июня 1777 г. — капитан, 8 апреля 1779 г. назначен в состав 2-го конноегерского полка, а 26 апреля 1780 г. — в Суассонский пехотный полк.

1 января 1781 г. отплыл в Северную Америку в составе экспедиционных войск генерала Рошамбо, принимал участие в Войне за Независимость Североамериканских колоний (США), отличился в сражении на реке Огайо, возвратился во Францию после окончания боевых действий в 1783 г.

1 июля 1788 г. — майор, служил в военном лагере Сент-Омер, 11 июля 1789 г. — подполковник.

15 июля 1789 г. — начальник штаба Национальной гвардии Версаля, 25 декабря 1789 г. — адъютант генерала Лафайета, 27 декабря 1789 г. — комендант Версаля. 1 апреля 1791 г. — полковник, служил в составе 1-й, 16-й и 17-й дивизий, 22 мая 1792 г. награждён чином полевого маршала с назначением в Северную Армию генерала Люкнера, 26 мая 1792 г. — начальник штаба генерала Лафайета.

20 сентября 1792 г. в результате чистки офицерского корпуса революционной армии от офицеров-дворян уволен из армии.

11 мая 1793 г. добился права вступить волонтёром в Армию Океана. 12 июня 1793 г. по инициативе народных представителей назначен начальником штаба Армии Ла-Рошели генерала Бирона, сражался в Вандее, 13 июня 1793 г. был четыре раза ранен при захвате Сомюра. 5 марта 1795 г. — бригадный генерал, 15 мая 1795 г. — начальник штаба Альпийской Армии, 13 июня 1795 г. — дивизионный генерал.

8 октября 1795 г. — начальник штаба Итальянской Армии, которой командовал генерал Келлерман. В этом качестве принимал участие в Итальянской кампании 1796—97 гг., отличился в сражениях при Лоди (Бонапарт рапортовал тогда Директории: «Неустрашимый Бертье был в этот день канониром, кавалеристом и гренадером») и Риволи, приобрёл полное доверие генерала Бонапарта и в течение 18 лет являлся бессменным начальником его штаба.

После заключения Кампоформийского мира (17 октября 1797 г.) отправлен с известием о нем в Париж, где был принят Директорией с особым почетом. После чего возглавил 9 декабря 1797 г. Итальянскую Aрмию, воспользовавшись как предлогом убийством в Риме французского посла генерала Дюфо, в декабре 1797 г. вторгся в Папскую область, занял Рим, уничтожил папское правление и образовал там республику.

Отозванный Директорией в Париж, он сдал командование генералу Брюну и вместе с Бонапартом занялся подготовкой Египетской экспедиции (1798—99). 8 марта 1798 г. — начальник штаба Армии Англии, 10 мая 1798 г. — начальник штаба Восточной Армии, принимал участие в Египетской экспедиции. Когда после неудачной осады крепости Сен-Жан д’Акр (март-май 1799 г.) Наполеон Бонапарт хотел идти дальше на восток, Бертье первым из генералов подал голос против.

В 1799 г. возвратился во Францию вместе с Бонапартом.

Активно участвовал в государственном перевороте 18 брюмера, после которого 11 ноября был назначен военным министром.

В начале (в марте) 1800 г. принял командование вновь формируемой Резервной армией в Дижоне, предназначавшейся для вторжения в Северную Италию через Альпы. После того как эта армии была сформирована и в командование ею вступил сам Бонапарт, Бертье возглавил его Главный штаб (апрель 1800 г.), участвовал в переходе через Сен-Бернар и в сражении 14 июня 1800 г. при Маренго, где ранен пулей в руку, но остался в строю и заключил перемирие с австрийцами в Алессандрии.

Затем был отправлен чрезвычайным послом в Испанию, а по возвращении вернулся к управлению военным министерством с 8 октября 1800 г. по 9 августа 1807 г.

19 мая 1804 г. — маршал Империи, 11 июля 1804 г. — сенатор и Высший офицер Дворца, 2 декабря 1804 г. во время коронации Императора в соборе Нотр-Дам нёс державу. 2 февраля 1805 г. — шеф 1-й когорты Почётного Легиона, 3 августа 1805 г. — обер-егермейстер Франции.

30 августа 1805 г. — начальник Генерального штаба Великой Армии, в ходе кампании 1805 г. участвовал в сражениях при Ульме и Аустерлице. Исполнял обязанности начальника штаба в течение Прусской и Польской кампаний 1806—07 гг., участвовал в сражениях при Йене, Эйлау и Фридланде.

30 марта 1806 г. получил во владение княжество Невшательское, отнятое у Пруссии. 9 марта 1807 г. возведён в ранг принца Империи и занял должность Вице-коннетабля Империи.

3 ноября 1808 г. — начальник штаба Армии Испании, 17 марта 1809 г. — начальник штаба Армии Германии.

Наполеон поручил Бертье формирование Великой армии, которой тот и командовал до прибытия самого императора. Именно тогда Бертье допустил ряд серьезных ошибок (за что его потом поносил маршал Даву, тому пришлось особо несладко после всех эскапад «супруги императора»), которые вступившему в командование Наполеону пришлось в срочном порядке исправлять. В кампании 1809 г. Бертье по-прежнему занимал пост начальника Главного штаба армии, участвовал в сражениях при Асперне и Ваграме. После победоносного завершения войны с Австрией получил в награду почетный титул князя Ваграмского.

1 декабря 1809 г. — он снова начальник штаба Армии Испании. 27 февраля 1810 г. — чрезвычайный посланник в Вене, 8 марта 1810 г. представлял императора на церемонии венчания с эрцгерцогиней Марией-Луизой в зале Хофбургского дворца.

1 февраля 1812 г. — начальник Генерального штаба Великой Армии, участвовал в Русском походе, был в сражениях за Смоленск, при Бородино и Березине. Участвовал в Саксонской кампании 1813 года и Французской кампании 1814 года, в качестве начальника штаба находился в сражениях при Люцене, Бауцене, Дрездене, Лейпциге и Ганау, 29 января 1814 г. ранен пикой в голову в сражении при Бриене, принимал участие в сражениях при Ла Ротьере, Шампобере, Вошане, Монмирайле, Монтеро, Краоне, Лаоне и Арси-сюр-Об.

6 апреля 1814 г. был в числе маршалов, настоявших на отречении Наполеона от престола. Когда это произошло, Бертье сразу же покинул своего императора, отпросившись у него в Париж по «частным делам». После того как дверь кабинета за самым ближайшим из его сподвижников закрылась, Наполеон, обращаясь к присутствующему при этом Маре (герцог Бассано), мрачно произнес: «Он больше не вернется». Так оно и случилось.

При Первой Реставрации под влиянием своей честолюбивой супруги (племянницы баварского короля) поступил на службу к Бурбонам, назначен 1 июня 1814 г. капитаном 5-й роты Королевских телохранителей, 4 июня 1814 г. возведён в достоинство пэра Франции. Правда, свое полученное от Наполеона княжество ему пришлось возвратить прежним владельцам.

Когда весной 1815 г. покинувший о-в Эльбу Наполеон высадился во Франции и двинулся на Париж, то Бертье последовал за бежавшим в Бельгию королем. В Генте, при королевском дворе, он находился два месяца. Поскольку Бертье отказался примкнуть к Наполеону, то 10 апреля 1815 г. был вычеркнут им из списка маршалов Франции. Однако служба при Бурбонах у него не заладилась. 22 мая под давлением ультрароялистов, заподозривших Бертье в связях с Наполеоном, король уволил маршала в отставку и тот уехал в Баварию, где находилась его семья (напомннм, что с 1808 г. Бертье был женат на племяннице баварского короля).

1 июня 1815 г., когда союзные войска проходили через город Бамберг, направляясь к границам Франции, Бертье наблюдал за этим зрелищем из окна с 3 этажа своего дворца. Во время этого занятия он и погиб при невыясненных обстоятельствах — выпал из окна (с 15-метровой высоты) и разбился. Мнения современников о причинах гибели 61-летнего Бертье были различны. Одни считали, что причиной гибели маршала было банальное головокружение и потеря ориентации, другие — обычное самоубийство, третьи — что он был выброшен из окна подосланными убийцами.

Кавалер почти что двух десятков орденов разных стран (в том числе, ор. Почетного Легиона (Шевалье — 2 октября 1803 г., Высший Офицер — 14 июня 1804 г. и Большой Орёл — 2 февраля 1805 г., т.е. еще до начала наполеоновских войн!), российским орденом Св. Андрея Первозванного он был награжден в 1807 г., похоронен в семейном склепе Виттельсбахов приходской церкви Тегернзее.

Мемуары маршала Бертье изданы в Париже в 1826 г.

А вот «развернуто-оценочная» версия биография «Жены Императора» «звучит» примерно так!

…Так получилось, что Луи Александр Бертье, легендарный начальник штаба наполеоновской армии Наполеона, считающийся разработчиком основ штабной службы, использованных в последствии во многих европейских армиях, был внуком простого каретника и сыном известного инженера-географа (сегодня это — военные топографы) Жана-Батиста Бертье.

Отец столь прекрасно себя зарекомендовал в войне за Австрийское наследство (1740—48), что через 18 лет безупречной службы дослужился до подполковника и оказался на должности главного инженера-географа полевых лагерей и армий Его Величества Людовика XV, а затем и его сына Людовика XVI. Часто бывая по долгу службы при королевском дворе, Жан-Батист вычерчивал для своего короля планы королевских… охотничьих угодий и, в конце концов, заработал себе потомственное дворянство. Хотя его сын Луи-Александр родился не дворянином, но именно это пожалование открыло ему дорогу в военную касту Франции.

Молодой Бертье получил прекрасное образование. Он имел отличные познания в математике, был прекрасным топографом и превосходил многих в чертежах и рисунках. Благодаря положению своего отца, уже в 13 лет Александр получает свою первую должность инженера. Его топографические работы отличались точностью, чистотою отделки и приятностью рисунка. Король Людовик XVI, любивший географию и топографию, поручал молодому офицеру составление карт королевской охоты, черновики которых, исправленные рукой короля, представляют редкий образец искусства. Работая в конторе своего отца и проявляя добросовестность, аккуратность и одаренность в делах, которые обещали полный успех в будущем.

Александр, однако, рвался в армию. Большие связи его отца, позволили молодому Бертье в 1775 г. поступить в Лотарингский полк — лучшую кавалерийскую школу того времени.

Благодаря сильному влиянию его семьи и успехам по службе, а также настойчивым просьбам самого Бертье, в январе 1781 г. вдохновленный идеей свободы, он отправился с маркизом Лафайетом в составе экспедиционного корпуса сражаться против наемников английского короля Георга III за независимость Америки. Там он служил лейтенантом в штабе генерала графа Жана-Батиста де Рошамбо, многоопытного ветерана европейских войн: война за Австрийское наследство (1740—48) и Семилетняя война (1756—63). Ему довелось повоевать как на суше (рекогносцировка под Нью-Йорком и знаменитая битве при Йорктауне), так и на море (бой при Чизапике и экспедиция на Ямайку). Сослуживцы и начальство по достоинству оценили его исключительную личную храбрость и феноменальную работоспособность. Для людей, узнавших его поближе, Александр Бертье раскрывался как добрый человек, приятный в общении и надежный в работе. Американская война создала молодому офицеру прочную боевую репутацию.

Вернувшись в 1783 г. из Америки с прекрасной характеристикой, капитан Бертье в числе нескольких лучших офицеров, был направлен на восток — в Пруссию под командование маркиза де Кюстина для изучения военной организации короля-полководца Фридриха II Великого. (Прославленный старик, виртуозно обесчестивший в ходе Семилетней войны французов принца де Субиза в 1757 г. под Россбахом, был еще жив!)

В 1788 г., благодаря его незаурядным знаниям в топографии и черчении, был построен большой лагерь в Сен-Омере и в этом же году Бертье получил, как вознаграждение за службу, престижнейший крест ордена Св. Людовика.

На следующий год, в чине подполковника, он был начальником штаба сначала принца Конде, а затем барона Везенваля. Уже тогда оказалось, что этот милый, лояльный, стойкий и щепетильно педантичный при выполнении любого дела, за которое он только не брался, человек нужен всем. Всегда пунктуальный, Бертье, кроме того, имел свойство появляться именно в тех местах, где в нем возникала нужда.

Тем временем во Франции нарастала социальная напряженность — предвестник грядущего революционного взрыва. Симптоматично, что когда начались революционные волнения, Бертье в полной мере оправдал одну из черт своего характера — нерешительность. Поэтому по началу он не принял ни одну из сторон в разгоравшемся конфликте.

В начале Французской революции, дослужившийся до подполковника королевской гвардии, уже хорошо известный среди военных штабной офицер 36-летний Бертье оказался в рядах революционной армии уже в чине… полковника.

После падения Бастилии маркиз Лафайет, работавший над созданием Национальной гвардии, предложил старому соратнику должность генерал-квартирмейстера. Бертье нашел этот пост подходящим для себя и всецело погрузился в работу по организации Национальной гвардии.

Когда в 1792 г. началась война с европейской монархической коалицией, он — уже генерал-майор — был направлен начальником штаба к своему давнему другу графу де Рошамбо. Когда последний вышел в отставку, Бертье сохранил свой пост при новом командующем генерале Люкн`ере. Какое-то время он был под подозрением в помощи аристократам, в том числе, членам королевской семьи, стремившимся покинуть подобру-поздорову мятежную родину. Ему грозила гильотина популярного у быдла Сансона, но такого штабиста у революционных воротил не было и в ситуации «Отечество в опасности!» они предпочли оставить Бертье в живых, по крайней мере, на какое-то время. Он даже успел поучаствовать в подавлении роялистского мятежа в Вандее: в одном из боев под ним убивают двух лошадей, а сам он получает серьезное ранение. Но затем в 1793 г., его, все же, уволили из армии с популярной в ту пору формулировкой: «лояльность Бертье к Республике была неискренней». Так революционная французская армия оказалась без способного офицера с организаторскими талантами.

Только после переворота 9 термидора, свергнувшего якобинскую диктатуру, Бертье, в 1795 г., был восстановлен во всех правах и бригадным генералом направлен начальником штаба к генералу Келлерману, герою Вальми и командующему Альпийской армией. Несмотря на блестящую работоспособность, Бертье, однако, не получил никаких поощрений в служебном плане. Не обладая достаточной энергией и решительностью, чтобы попытаться выдвинуться на первые роли, Бертье имел репутацию хорошего штабиста, и это его вполне устраивало.

В Париже в 1795 г. он встретился с Бонапартом и тот, наслышанный о способностях и американском боевом опыте Бертье, пригласил его возглавить штаб Итальянской армии, начальство над которой ему только—только было поручено. Бертье, также наслышанный о честолюбивом и энергичном генерале (решительный штурм Тулона и картечь в упор против вандемьерских бунтовщиков), не стал отказываться и в будущем вряд ли сожалел о сделанном выборе. И вскоре командующий Итальянской армией рапортует Директории, что его начальник штаба талантлив, активен и смел. С тех пор судьба не разлучала их почти до конца долгой наполеоновской эпопеи.

Крайне нерешительный в тех случаях, когда он оказывался предоставленным самому себе, Бертье мгновенно понял, что Наполеон — это именно то плечо, на которое можно и нужно опереться, чтобы благополучно прошагать всю оставшуюся жизнь! Через минуту после их встречи Бертье заявил: «Служить под его началом было бы чудесно!» — и он служил Наполеону беззаветно и самоотверженно — почти до рокового финала. Еще в самом начале блистательной Итальянской кампании Бонапарта 1796 г. он, уже дивизионный генерал, после первых искрометных побед, с восхищением бросил Массена: «А мы, кажется, собираемся делать историю!»

Бертье пробыл подле Наполеона почти двадцать лет, добившись при нем всех мыслимых почестей, которых он вряд ли смог добиться при королевской власти, даже при его талантах и связях. Друзьям, которые искренне удивились, как он может служить человеку с таким характером, он, многозначительно улыбаясь, спокойно отвечал: «Помните, что однажды окажется очень здорово быть вторым человеком после Бонапарта».

Оба полководца были настолько связаны между собой в своей деятельности (Бертье всегда всюду был рядом с командующим), что острые на язык солдаты, бывало, ехидно именовали Бертье «женой императора» (фр. La Femme de l’Empereur). Cам Наполеон, лукаво усмехаясь, называл их отношения… «чем-то похожим на дружбу».

…Кстати, порой, этой «жене императора» по долгу службы приходилось присутствовать при встречах своего «мужа» с законной женой Жозефиной. Так, когда Жозефину наконец убедили прекратить посещать балы и банкеты и поехать из гламурного Парижа к своему супругу в Италию, истосковавшийся по женской ласке Бонапарт начал обнимать (и тискать — это еще литературно выражаясь) ее на глазах своего начальника штаба. Бертье был приведен этим обстоятельством в замешательство и потом даже жаловался, что тогда он «вынужден был, улыбаясь, стоять рядом и быть свидетелем некоторых супружеских вольностей». Было бы любопытно узнать, насколько эти «вольности» граничили с распущенностью: всем известные ласки двух «резервуаров материнства» (так Наполеон «величал» женскую грудь), «нижнего бюста» и… «ворот в рай»/«домика с соломенной крышей»/ «сырой ватрушки», т.е. всем известного «женского сладкого места»!?

Бертье сопровождал Наполеона в его бесконечных поездках в специальной огромной карете. Бертье был единственным, кого тот брал к себе в экипаж. Он был оснащена всеми возможными для создания комфорта приспособлениями: раскладными столами, большим отделением для хранения карт, кладовой для припасов и небольшой оружейной. Карету всегда сопровождал эскорт из конных егерей и ординарцев. Громадный экипаж и эскорт всегда передвигались с огромной скоростью. Езда часто продолжалась всю ночь, и сиденье Наполеона превращалось в более или менее удобную раскладную кровать. Но сиденье Бертье не было приспособлено для сна. Ему приходилось сидеть, сколько бы времени ни продолжалась поездка. Так он и трясся на дорогах Европы и Ближнего Востока рядом с Наполеоном семнадцать лет, никогда не показывая, что он устал. И если его повелитель спрашивал о силе и положении любой дивизии, он, обладая феноменальной памятью, отвечал, не заглядывая в официальные рапорты, хранившиеся в экипаже.

…Между прочим, ежедневное общение с императором требовало от Бертье ангельского терпения и героической выдержки. Другим маршалам подобной психологической нагрузки выдерживать не доводилось. Был случай, когда Наполеон вызывал Бертье к себе для уточнения деталей предстоящей операции 17 раз за одну ночь. Близость к императору имела и оборотную сторону. С Бертье Бонапарт позволял себе все, что угодно. Рассказывали, что однажды он схватил несчастного Бертье за горло и безжалостно колотил головой о каменную стену до тех пор, пока не обессилен сам. Примечательно, но никто так и не посмел к нему подойти и заступиться за уже полумертвого окровавленного начальника штаба…

Внешне Александр Бертье выглядел весьма невзрачно: при небольшом росте и полноватой фигуре у него была очень крупная лобастая голова с копной жестких, как проволока (скорее вьющихся, чем завитых) волос неопределенного цвета, незапоминающиеся черты лица, очень длинные, как у орангутанга руки и весьма короткие, тощие и кривоватые ноги. Понятно, что у слабого пола, всегда охочего до бравых вояк-красавцев он совершенно не котировался. Особо поражали всех его «гадкие руки без ногтей»: Бертье имел дурную привычку постоянно грызть ногти; порой, он «съедал» их до основания. Бертье ужасно страдал от этого и изо всех сил пытался компенсировать природные недостатки безупречно сидящей красивой одеждой.

В любое время дня и ночи его костюм был безупречен: полный маршальский мундир, с до блеска начищенными ботфортами и с роскошной саблей. Не зря его признавали самым элегантно одевающимся офицером армии Наполеона и законодателем военной моды. Своими великолепными, впечатляющими мундирами он всегда вызывал черную зависть у первых щеголей наполеоновской армии Мюрата, Нея и Ланна и прочих кавалерийских пижонов. Даже в походе если Бертье поднимали с постели, его никто никогда не видел в одних панталонах и рубашке. Он всегда был безупречно одет, свежевыбрит и улыбчив. Молодые штабные офицеры-щеголи, все как один, подражали своему шефу-пижону, поражая окружающих безупречной выправкой, идеально сидящими и поразительно чистыми мундирами и трудно скрываемым презрением к армейским офицерам-служакам.

Абсолютно безотказный и наивный, влюбленный в Наполеона Бертье взваливал на себя гигантскую работу. В отличие от других министров императора, сменявшихся через два-три года, он сумел выдержать неимоверное напряжение более 15 лет. С 1796 г. с небольшим перерывом (в 1997—1798 гг.) по 1814 г. Бертье был начальником штаба Наполеона, принимая активное участие в разработке его стратегических планов. Он понимал Наполеона с полуслова, и быстро сказанные намеки Бонапарта вскоре превращались в детальные и полновесные распоряжения, декреты, указания и т. д.

Бертье никогда не ставил под сомнение решения Наполеона, подобно бесстрашному Ланну, и никогда не порицал его, как это мог делать, послуживший чуть ли не во всех армиях агрессивных стран Европы, Ожеро. Другими словами, что бы ни совершал Наполеон, в глазах Бертье он всегда оставался прав, даже если события говорили об обратном.

Тандем Наполеона и Бертье был уникален в своем роде.

Бертье любил и умел, как никто во французской армии работать с картами; в своем кабинете он был тем, кем Наполеон был на поле боя. Без всякой суеты и нервозности он составлял единую упорядоченную картину из обрывков рапортов, донесений, указаний, недосказанных фраз. Физическая выносливость и работоспособность, аккуратность и методичность — все это не могло не восхищать Наполеона, который не раз говорил, давая оценку Бертье: «Никто другой, возможно, не смог бы заменить его».

Работоспособность Бертье была под стать работоспособности его патрона: он готов был писать, работать с картами и всевозможными донесениями, рапортами всю ночь, не теряя четкости понимания деталей дела. Понимая Наполеона с полуслова, а иногда предвосхищая мысли и желания императора, Бертье быстро превращал намеки Наполеона в детальные и ясные распоряжения и указания. Он с удивительной точностью наносил на карту замыслы Наполеона. Бертье настолько точно и ясно доносил до корпусных командиров суть приказов Наполеона, будто это были его собственные мысли и замыслы. Благодаря своей феноменальной памяти, которая могла равняться с такой же памятью Наполеона, Бертье наизусть знал не только все дивизии и корпуса армии, но даже батальоны и роты, составляющие эти корпуса и дивизии; в любое время дня и ночи он мог сказать, где какая часть располагается и в каком она состоянии. Он знал значение каждого взгляда, каждого жеста Наполеона, и порой, взгляд или жест императора был более красноречив и действенен для Бертье, нежели десяток слов.

…Кстати, в сражении при Эйлау, когда корпус Ожеро очень быстро был практически уничтожен огнем русской артиллерии, а русские гренадеры и кавалерия уже прорвались к Эйлаускому кладбищу, где находился Наполеон и его штаб, Бертье охватил страх, и он готов был поворотить лошадь. Наполеону достаточно было только взглянуть на перепуганного начальника штаба, чтобы тот забыл о своем решении и застыл, словно каменное изваяние. Вместо того чтобы начать бегство от русских, он, под влиянием безмолвного, но красноречивого взгляда императора, приказал батальонам гвардии выдвинуться вперед, а тяжелой кавалерии Мюрата начать стремительную атаку на русский центр…

Физическая выносливость Бертье казалась невероятной: он мог днями идти без отдыха, сохраняя, тем не менее, такую же ясную голову, как и в первые часы похода. Бертье обладал не только поразительной работоспособностью, но и почти неправдоподобной памятью, колоссальными административными способностями и, конечно, его совершенно особым талантом: общие указания командующего превращать в точные параграфы приказа.

Как начальник штаба армии, Бертье отвечал за организацию и содержание штаба, штат штаба, составление и передачу приказов в войска. Благодаря штабу, возглавляемому Бертье, Наполеон имел постоянную и быструю связь с командующими дивизиями и корпусами. Будучи аккуратным, методичным и пунктуальным во всем, что касалось работы штаба, Бертье содержал все в образцовом порядке и требовал, чтобы его офицеры действовали подобным образом.

Для бесперебойной и четкой работы штаба требовалось большое количество людей: офицеров, чиновников, адъютантов, секретарей. Ответственность всех этих людей была очень большая, поскольку именно от их слаженной и точной работы зависел исход не только сражения, но и всей кампании. Поэтому Бертье подбирал в свою службу людей не только талантливых в штабной работе, но и физически выносливых.

Во время военных действий приказы императора для командиров корпусов и дивизий посылались Бертье не с одним, а несколькими курьерами, чтобы до цели обязательно добрался хотя бы один посыльный, если бы остальные были захвачены неприятелем. Бертье следил за тем, чтобы донесение обязательно было доставлено до адресата, в этом был залог успеха всего дела.

…Между прочим, Наполеон, узнав при Ватерлоо, что начальник его штаба Сульт (Бертье уже не было в живых) послал к Груши всего лишь одного курьера с требованием немедленно идти на выручку, воскликнул: «Милостивый государь, Бертье направил бы сто гонцов!» И действительно, приказы, направляемые Бертье из императорской ставки командующим армиями и корпусами на отдельных театрах военных действий, не просто дублировались, но посылались в трех, четырех, а если нужно, то и в большем количестве экземпляров. Так, накануне битвы при Эйлау Бертье отправил в корпус Бернадотта одно и то же распоряжение с 8-ю разными офицерами, из которых добрался только один! Хотя по ряду причин беарнский бахвал так и не добрался до поля битвы во время…

Его способность руководить снабжением огромной, быстро продвигавшейся армии, была так велика, что часто казалось: Бертье угадывает желания императора. Он умел создавать базы по пути следования армии с тем, чтобы ускорить ее марш. Когда наполеоновские солдаты являлись к месту назначения, получив рацион на несколько дней и дополнительные боеприпасы, они были готовы сразу же вступить в бой. Своими многими ранними успехами Наполеон был обязан именно «серому кардиналу» Бертье. Уже потом, когда «генерал Бонапарт» превратился в ИМПЕРАТОРА НАПОЛЕОНА и после Тильзита в 1807 г. опрометчиво посчитал, что ему «море по колено!» дела пошли гораздо хуже и Бертье по ряду объективных причин уже был не столь хорош.

…Между прочим, и у незаменимого Бертье случались «проколы», если он брался не за свое дело. Так в 1807 г. он, будучи обер-егермейстером императорского двора, организовал для Наполеона знаменитую охоту на… кроликов, которых можно было собрать в любом количестве. Как закоренелый штабист, Бертье мыслил масштабно, казалось, он продумал все детали охоты. Обеспечил загонщиков, роскошный завтрак, «легионы» егерей, подающих знатным стрелкам заряженные пристреленные ружья и — самое главное — тысячи кроликов, специально доставленных для отстрела в Булонский лес. Но одну мелочь он не учел: штабист закупил вместо диких кроликов… домашних! Более того, их заранее прикормили на живописной лесной поляне — в том самом месте — где полагалось оказаться Главному Охотнику! Наконец настал час торжества организатора охоты. Император с многочисленной свитой, придворными, военными и гражданскими сановниками прибыл насладиться настоящим мужским занятием и оценить профессиональные организаторские способности маршала. И когда сам Наполеон, кстати, неважный стрелок, встал на отведенное ему самое почетное место, случился страшный конфуз. Вслед за первым зверьком из кустов выскакивает второй «заяц», потом третий… Император доволен — добыча будет богатой. Но что это? Дичи становится все больше и больше, и вот уже десятки «зайцев» радостно скачут к повелителю французов. Они окружают его веселой толпой и всем видом высказывают свое расположение. Некоторые даже подпрыгивают, норовя ухватить его за руки! Сотни кроликов, приняв его за своего хозяина, каждый день дававшего им вкусные листочки салата, всей огромной массой бросились в ноги к обалдевшему Бонапарту! Напрасно загонщики пытались хлыстами разогнать этот живой пищащий поток мяса и направить его на другие номера, где стояли другие стрелки. Кроличья орда не желала покидать своего «любимого хозяина»… Наполеона. Последнему ничего не оставалось, как в ярости швырнуть ружье в Бертье, вернуться в карету и приказать гнать в Париж, давя колесами тучи глупых кроликов. Желание доставить своему господину охотничье удовольствие обернулось для Бертье позором. Этот комический случай остался вечной раной в душе у Бертье: Наполеон не отказывал себе в удовольствии ехидно попенять ему той легендарно-бездарно организованной охотой…

Бертье — типичный представитель должности начальника штаба: он организатор и исполнитель, но не инициатор и не руководитель. «Не было лучшего начальника штаба, чем он, но он был бы неспособен командовать и пятью сотнями солдат» — сокрушался Наполеон. Действительно, на первые или самостоятельные роли он никак не годился. «Бертье был чрезвычайно деятельный человек, — резюмировал Бонапарт — но он был нерешительного характера и не имел способности командовать войсками!» Несмотря на столь противоречивые оценки Наполеона относительно своего начальника штаба, он не мог обойтись без него в течение всей своей полководческой деятельности: никто не мог заменить его на посту начальника штаба.

Эта должность была очень сложной еще и потому, что многие наполеоновские маршалы испытывали друг к другу неприязнь, и никто из них не хотел сражаться под командованием другого. Поэтому Бертье выступал еще и в качестве третейского судьи соперников. Хотя другие военачальники Наполеона и не очень-то жаловали Бертье, но его организаторский талант и недюжинные дипломатические способности уважали, например, генералы Тьебо, Фезенсак, Дарю и др., оставившие весьма взвешенные оценки его деятельности на посту начальника штаба наполеоновской армии. Со временем сам Бертье посчитал, что пришел момент подчеркнуть свое превосходство над остальными маршалами. Он завел себе некое подобие двора, и тон его стал весьма сух и велеречив. Слава и почести, власть и богатство портят людей. Так было, так есть и так будет!

Когда в 1796 г. молодой тогда еще, но уже хорошо зарекомендовавший себя генерал Бонапарт приехал в Ниццу, чтобы принять командование над Итальянской армией, его сопровождало трое военачальников: друг юности Мармон, главный помощник в «вандемьерском мероприятии» Мюрат и… наш герой. Всем им суждено было стать маршалами Франции, правда, не всем сразу.

В самом начале Итальянской кампании Бертье пришлось заниматься не только штабной работой. В битве у Лоди он на личном примере воодушевлял солдат во время штурма моста. В знаменитом сражении у Риволи, помимо исполнения штабных обязанностей, Бертье командовал центром французской армии и дрался с упорством. В наши дни совершенно немыслимо, чтобы начальник штаба вступал с противником в рукопашную, но Бертье участвовал тогда почти в каждой битве, с саблей в руке соревнуясь в храбрости с Ланном и прочими, — каждый из них хотел первым пробиться через огневую завесу. И все же, к концу кампании 1796 г. Бертье доказал, что в первую очередь, он является выдающимся начальником штаба.

После мирного договора в Леобене Наполеон направил Бертье в Рим. И тут выяснилось, что наш генштабист не прочь «погреть руки», используя вымогательства и грабежи. В Париж полетел такой ворох жалоб, что вскоре правительство отозвало Бертье на родину. Присланный ему на смену Массена, показал всем, «где раки зимуют». То, что творил этот генерал, было уму непостижимо.

Как в Италии, так и в Египетской экспедиции 1798—1799 гг. Бертье являлся правой рукой Бонапарта. Поход был тяжелым и еще тяжелее оказался климат Египта. Даже крепкое здоровье Бертье стало давать сбои. После битвы у Пирамид, где Бертье принял активное участие, оно ухудшилось настолько, что перед походом в Сирию он обратился к главнокомандующему с просьбой отправить его во Францию. Поговаривали, что истиной причиной стремления Бертье вернуться в Европу была любовная связь с Джузеппой (Джузеппиной) Каркано, маркизой Висконти ди Боргорато и желание ее увидеть и, конечно, очутиться в ее расчудесном «домике с соломенной крышей»/«сырой ватрушке» (кому-как нравиться!), даже бросив армию в трудную минуту. Однако Бонапарт не верил злым языкам и, считая ухудшение здоровья своего начальника штаба результатом сильного переутомления, дал согласие на отъезд. Прощаясь, Бонапарт холодно заявил, что жалобы Бертье настолько претят ему, что он просто счастлив отказаться от его услуг. Кроме того, Наполеон заметил, что, хотя некоторые частные лица могут приходить в отчаяние, он, главнокомандующий, совершенно убежден в успешном исходе кампании и намерен пройти через Синайскую пустыню, затем по берегу Палестины, через Малую Азию и вплоть до самой Франции по сухопутью. Более того, он может даже основать новую Восточную империю и никогда больше не возвращаться в Европу.

Бертье ломал руки. Было ясно, что ему предстоит принять «решение жизни». Если он уедет, то Наполеон вскоре найдет и обучит нового начальника штаба, а если новый фаворит сумеет прорвать блокаду и пробиться во Францию, то он, Бертье, утратит какие-либо шансы рассчитывать на репутацию одного из величайших начальников штаба своего века. Вверх взяла «служебная привязанность» Бертье к корсиканцу, и он бросил паспорт наземь. Наполеон тотчас же обнял его, и они вместе принялись разрабатывать план марша на Яффу.

Бертье был одним из тех весьма немногих (такие яркие фигуры как Клебер, Даву, Дезе — оказались за бортом, правда, в силу ряда разных обстоятельств!), кого Бонапарт взял с собой на корабль, ретируясь из Египта. В ходе переворота 18 брюмера Бертье ничем себя не проявил, однако и не подавал каких-либо признаков недовольства, решив следовать за Наполеоном повсюду, уже прочно уверовав в его звезду. Когда Наполеон захватил власть и стал Первым консулом Французской республики, Бертье был назначен на пост военного министра, где проявил таланты организатора: все административные службы тотчас были реорганизованы, крепости на границе пополнены новыми гарнизонами, армия снабжена продовольствием, денежным довольствием и резервами.

Бонапарт всячески ублажал своего главного генштабиста, зная его «болезненное отношение» к купюрам, преподносил ему крупные денежные подарки, которые, правда, тут же переходили в нежные ручки знавшей, как и все темпераментные итальянки, толк в сексе, мадам Висконти. Однажды Первый консул подарил Бертье великолепный алмаз стоимостью несколько десятков тысяч франков. «Возьмите его; мы часто играем по крупному: приберегите его до того времени, пока он не понадобится», — произнес Бонапарт. Через несколько часов этот алмаз уже искрился на очаровательной головке возлюбленной Бертье.

…Между прочим, о многолетнем романе Бертье с Висконти судачила вся французская армия. Мало кто понимал, почему первая красавица богатой на прекрасных женщин Италии, вокруг которой роем вились неотразимо-неутомимые, брызжащие тестостероном во все стороны, «Мюраты» из наполеоновской свиты, остановила свой выбор на маленьком и неказистом Бертье. Все очень просто: Висконти была не только красивой, но и весьма умной женщиной, она быстро поняла, что «эрогенными зонами» Бонапарта являются Власть и Слава, и ей нечего рассчитывать на долгосрочные отношения с таким мужчиной, а вот второй человек во французской армии — начальник штаба всесильного Бонапарта — «у нее в кармане» — вернее, в ее божественном «домике с соломенной крышей»/«ее благоуханной ватрушке» (кому, как нравится, тот — так и называет всем известное «сладкое женское место»)! Он не просто увлекся ей, а влюбился с первого взгляда, а она — не будь дурой, взяла его в оборот на счет — раз-два!!! Женщины обычно умеют очень быстро просчитывать варианты, выбирая, как правило, самый многообещающий, и случай с Бертье тому лишний пример…

В кампании 1800 г. (Второй Итальянской) Наполеон вновь назначил Бертье начальником штаба армии. Мало кто знает, что идея перехода через Сен-Бернар на самом деле исходила от Бертье и впервые была им предложена еще в 1795 г. Поэтому в течение двух месяцев он был поглощен исполнением собственного плана. Как потом выяснилось, не все в нем было столь идеально, как казалось на бумаге, и под Маренго Бонапарт, как порой, пишут наиболее пытливые историки, попал в весьма сложную ситуацию во многом по вине своего главного «расчетчика» маршрутов Бертье, «промахнувшегося» с расположением и с направлением движения австрийской армии «папаши Меласса».

После Маренго Бертье оказывается с дипломатической миссией в Мадриде, где весьма умело, не забывая «о себе любимом», действует на благо наполеоновской Франции. Но уже в октябре 1800 г. он снова в Париже, поскольку больше нужен Наполеону как военный министр и пробыл им до августа 1807 г. В числе первых 18 генералов, получивших маршальский жезл, оказался и Александр Бертье. Помимо этого, он был удостоен звания сенатора, главного офицера двора и главного егеря (ловчего) Империи.

В 1804 г., готовясь к десанту на Британские острова, Наполеон совместно с Бертье работал над созданием огромнейшего Булонского лагеря. В этом трудном деле маршал проявляет потрясающую энергию, работоспособность, весь свой богатый опыт и талант. Много времени занимала реорганизация армии, вооружения и снаряжения. Он постоянно, то один, то вместе с императором выезжал на смотры армейских корпусов, дислоцировавшихся в лагере. Помимо этого, маршал не упускал из вида гарнизоны, расположенные во Франции, Италии, Бельгии, Голландии. Казалось, что он никогда не уставал и никогда не спал.

Но затем десант на побережье островной Англии пришлось отложить: на повестку дня встал другой вопрос — разгром на континенте очередной коалиции противников Бонапарта. Наполеон отдал приказ всем армейским корпусам Великой армии начать движение к Рейну, где в районе Ульма расположилась численно уступавшая им австрийская армия генерала Макка.

В течение всей этой кампании Бертье был постоянно с Наполеоном. Каждое решение они обсуждали и принимали вместе. Их общим домом была знаменитая карета — еще 10 лет, с грохотом и улюлюканьем конвойных проносившаяся по дорогам Европы.

Героем этого утомительного похода стал Бертье. Того, чего он достиг тогда в качестве начальника генерального штаба, не совершал еще никто. Знаменитая австро-русская кампания 1805 г. прошела настолько идеально, что о Бертье разнеслась слава как о гении-организаторе. Все воинские части (9 гигантских корпусов) уже через сорок пять дней оказались на Рейне и огромной дугой охватывали австрийские войска, засевшие в Ульме, отрезав их от баз и подкреплений, медленно двигавшихся на запад из-под Вены и из России. Это была безупречная, произведенная прямо-таки по лучшим учебникам военного искусства, концентрация войск.

Австрийский командующий генерал Макк понял, что его «песенка спета» лишь тогда, когда французская кавалерия развернулась в гигантскую дугу, через которую никак не могли пробраться его разведчики (даже конные), а французская пехота отрезала австрийцев от всех источников снабжения и подкреплений. Запертый в Ульме генерал Макк позорно капитулировал 20 октября.

30 марта 1806 г. за оказанные услуги Бертье стал первым сановником империи, кому Наполеон пожаловал княжеский титул — влиятельного князя Невшательского и Валанжского, выговорив у Пруссии эти два княжества.

При подготовке к следующей войне — против Пруссии осенью 1806 г. — Бертье снова «на коне»: он выказал столько же энергии, как и в предыдущие годы. План Наполеона предусматривал не просто разгром, а уничтожение Пруссии как государства, и император рассчитывал осуществить его за месяц. Фактически же план был претворен в жизнь за 24 дня. Великая армия выступила в поход 8 октября, а к первой неделе ноября Пруссии, как королевства, уже не существовало. По крылатому выражению Гейне: «Наполеон дунул на Пруссию, и ее не стало».

Это был триумф, достигнутый не только в результате боев, но и быстрых маршей, умелого маневрирования и почти идеальной работы генерального штаба. И снова главным источником победы стал холодный разум главнокомандующего, а Бертье, реализующий его решения как администратор, показал, что войны выигрываются не только саблями и ружьями. Способ их ведения должен быть просчитан, как просчитывается сложная математическая задача.

В большой мере огромные успехи наполеоновской армии именно той поры стали заслугой ее начальника штаба. Среди бумаг и карт Бертье был тем, чем Бонапарт на поле боя: здравомыслящим и пунктуальным, приводящим в полный порядок бумажный хаос, состоящий из рапортов, донесений, указаний, обрывков фраз. Все это восхищало Наполеона, он ценил эти качества Бертье и (повторимся!) как-то глубокомысленно признал, что никто другой, возможно, не смог бы заменить его.

Наполеон якобы даже утверждал, что не проиграл бы битву при Ватерлоо, если бы Бертье был с ним. Ибо он, по мнению Бонапарта, сумел бы распорядиться так, что Груши получив приказание вовремя, не оставался бы в нерешительности, а поспешил на выручку. (Речь идет о часто цитируемом «пассаже», как Наполеон, с нетерпением ожидая в критический момент сражения подхода войск Груши, спросил своего начальника штаба в той скоротечной кампании маршала Сульта: «Вы послали к Груши гонцов!» — «Да, сир, я послал одного» — «Милостивый государь, Бертье послал бы сто гонцов!»)

Впрочем, как говорится, все крепки задним умом: ситуация с Груши под Ватерлоо не была столь проста, как это может показаться на первый взгляд! Вполне возможно, что Наполеону в его последней кампании не хватало, в том числе и Бертье, который обладал одним вышеупомянутым особо ценным на войне качеством: умением самые сложные движения армии представлять в докладах и приказах ясно и просто.

…Между прочим, будучи аккуратным, методичным и пунктуальным во всем, что касается штабной работы, Бертье содержал дела в образцовом порядке и добивался этого от своих офицеров. Так, по его приказу, все командиры ежедневно, тем более, после битв, докладывали в штаб «о проделанной работе». В русском походе после кровавого Бородинского сражения командир V-го армейского корпуса князь Понятовский подал рапорт о действиях своих дивизий вечером того же дня, едва только отгремели выстрелы. Остальные корпусные командиры представили донесения в ближайшие день-два. Зная требовательность Бертье, маршал Мортье однажды даже посадил под арест своего начальника штаба генерала Годино, срывавшего своевременное направление рапортов в императорскую ставку…

Так как Бертье было трудно исполнять все должности, которые возложил на него Наполеон (командующий французскими войсками, начальник генерального штаба и военный министр) после Польской кампании 1807 г. император освободил маршала от министерского портфеля, передав его генералу Кларку. В тот же день Наполеон возвел Бертье в звание вице-коннетабля Франции. В течение трех месяцев после этого Бертье, еще раньше получивший титул князя Невшательского, наслаждался мирной жизнью в своем великолепном имении Гробуа.

С самого начала Испанской кампании он предупреждал императора, что вопрос о снабжении армии лежит в основе всех трудностей на Пиренеях. Однако Наполеон всегда цеплялся за свою идею, что война должна поддерживать войну; иными словами, армия должна кормиться за счет той территории, на которой она находится («где прошли — там все съели!»). Бертье прекрасно знал, что заставить императора пересмотреть свои взгляды очень сложно, и, не имея решительности, ничего не предпринимал для этого. Кроме того, вера во всемогущество императора заставляла маршала думать, что любые трудности преодолимы. Правда, в Испании все получилось наоборот: Бонапарт вляпался в такое дерьмо, из которого так потом и не вылез.

Наполеон лишил свою «жену» возможности… жениться на любимой — редкой красавице, итальянской маркизе Джузеппине Висконти, чья божественная фигура («нагая мода» той поры, как известно, позволяла ее лицезреть чуть ли не «от и до»: от «резервуаров материнства» до «венериного холмика» над «вратами в рай» или «домика с соломенной крышей» либо «сырой ватрушки» кому, как нравится именовать всем известное «женское сладкое место»! ) делала ее объектом вожделения всех мужчин. Об ее очаровании говорит и то, что ни одна из ее писавших дневники современниц не зафиксировала в них что-либо такое, что могло бы бросить тень сомнения на ее красоту. Такое за женщинами всех времен и народов водилось крайней редко. Кто как ни соплеменница по достоинству оценит чужую красоту!? Как пишет о ней всем известная ехидна №1 той поры, грешившая направо и налево, жена генерала Жюно Лаура д’Абрантес: «Она была на самом деле исключительно прекрасна».

Суровый Бонапарт женил слабовольного Бертье по своему усмотрению на совершенно невзрачной женщине… королевских кровей. В марте 1808 г. ею стала дочь баварского герцога Вильгельма и племянница короля Баварии (брата короля Пруссии) принцесса Мария Елизавета Амалия Франсуаза (1784—1849). Этим «маневром» амбициозный император навсегда сделал Бертье несчастным человеком, но зато породнил его с баварским королевским домом.

…Между прочим, хотя Бертье уже было 53 года, но плодовитая немка Елизавета родила Бертье трех детей: Наполеона Александра Луи Жозефа (1810—1878), Каролину Жозефину (1812—1905) и Марию Анну Вильгельмину Александрину Елизавету (1816—1878). Дети Бертье продолжили фамилию отца. Его старший сын женился на племяннице Жозефа Бонапарта и Бернадотта. Многие потомки маршала породнились с семействами Мюрата, Ланна, Сюше. Один из них погиб за Францию в 1918 г. на полях Первой мировой войны. В наши дни носителями фамилии Бертье являются отпрыски сводного брата маршала, Александра Жозефа…

Женитьба никак не повлияла на отношения Бертье с давно любимой женщиной. Его семейная жизнь приняла какой-то странный оттенок. В Париже он снял для Джузеппины дом рядом со своим особняком. Маркиза частенько навещала Бертье и даже играла в вист с его женой. В страсти Бертье было что-то болезненное. Не понимая почему его, такого непредставительного мужчину, самая прекрасная женщина Италии предпочла всем красавцам-рубакам из свиты Бонапарта, он не находил себе места, когда не был рядом с ней.

Так в Египте, когда все взоры устремились к невиданным ранее гигантским пирамидам, Наполеон ехидно подначил своего начштаба: «Ах, мой бедолага Бертье! Куда вы смотрите? Ведь „Ёе“ нет… на вершине пирамиды!». Генерал поспешно опустил глаза. «Но ведь „Ёе“ нет и внизу!» — последовал горестный стон истосковавшегося по «райским вратам» своей несравненной маркизы-секс-утешницы начальника штаба французской армии. А когда Египетский поход стали преследовать неудачи, причем, одна за другой и все горше и горше, Бертье, примирившийся с потерей физического обладания своей дамы сердца, и вовсе дошел до абсурда. Он воздвиг в своей палатке… ее алтарь! Бурьенн, мрачный и педантичный секретарь Наполеона, был ошеломлен, когда, заглянув однажды вечером к начальнику штаба, застал его коленопреклоненным перед портретом дамы сердца. Секретарь скромно кашлянул, но Бертье даже не пошевелился, и совершенно изумленный Бурьенн, все правильно понял. Он тихо вышел из палатки, оставив начальника генштаба армии тосковать по расслабляющему воздействию женского естества его обожаемой итальянской маркизы — Примадонны Секс Услуг.

Как Бертье тогда не тронулся умом: для всех было непонятно?

Однажды Бертье осмелел настолько, что отнюдь не дальновидно посоветовал Наполеону перед коронацией в Нотр-Даме сочетаться с Жозефиной церковным браком. Поскольку Жозефина мечтала об этом, как только может мечтать женщина бальзаковского возраста, так как это делает ее положение более надежным, то, казалось, что Бертье «пошел с нужной карты» ибо Бонапарт, пораскинув мозгами, согласился на скромную церемонию венчания вечером перед самым днем коронации императорской короной. Но спустя некоторое время Наполеон отыгрался на Бертье «по полной программе»: в письменной форме он потребовал от своего начштаба немедленно прекратить «всю эту запретную любовь» вступить в законный брак не с обожаемой м-дам Висконти, а с… женщиной, которую император ему подобрал сам.

Судьба нанесла по психике Бертье сокрушительный удар: как только он женился по указу императора, выяснилось, что в тот же день муж маркизы де Висконти скончался, и его дражайшая возлюбленная теперь свободна. Погрузившись в горе, Бертье проклинал несчастную судьбу и плакался Бонапарту о поспешности своей женитьбы.

Как Бертье в очередной раз из-за своей ЛЮБВИ ВСЕЙ ЖИЗНИ не сошел с ума — для истории осталось загадкой?

И все-таки, Бертье умудрился вывернуться и из этой крайне щекотливой ситуации: каким-то немыслимым способом он смог уломать свою законную благоверную принять его возлюбленную Висконти к ним в дом и всю оставшуюся жизнь они жили «шведской семьей». Причем, Бертье явно был неутомим как павиан, поскольку супруга родила ему несколько детей, а «дама сердца» всегда оставалась в хорошем расположении «духа и… тела». Так бывает, если правильно распределить «нагрузки и обязанности», в сексе, в том числе. Это тоже надо уметь — так что Бертье явно был не промах в искусстве превращения женщин в «сытых и довольных самок».

В далекой России во время отступления из Москвы маршал не выдержал и просил готовившегося уже в Сморгони к отъезду императора взять его с собой. И Наполеон вновь не пощадил Бертье: злодейски врезал ему в самое больное место — «Я-то знаю, в чем дело. Вы хотите к своей мадам Висконти!» И маршал остался с армией до конца.

…Между прочим, маркиза де Висконти уже давно отпустила своего взрослого сына от законного мужа «под крылышко» к Бертье в Великую армию. Но барон Сопранзи (Сопранци) не отсиживался в штабах у… «дядюшки» Александра, а храбро «брал чины саблей». Уже полковником он отличился в кампании 1805 г., взяв в плен русского генерала Вимпфена при Аустерлице и получив за это крест ордена Почетного Легиона. В Русском походе 1812 г. он командовал 7-м драгунским полком в 1-й бригаде Тири 6-й дивизии тяжелой кавалерии Ла Уссэ III-го кавкорпуса Груши и получил ранение в Бородинском сражении. Бригадным генералом стал 13 октября 1813 г. Но сказалось тяжелое ранение полученное в походе на Москву и бравый итальянец умер в Париже раньше своей матери и… «дядюшки» Александра, вскоре после отречения Наполеона — в мае 1814! Так бывает…

Судьба не пощадила любовников. Внезапный удар парализовал левую половину тела маркизы де Висконти. Бертье по-прежнему относился к больной женщине с нежностью. Джузеппина на 25 лет пережила своего обожателя. Многие годы спустя на о. Св. Елены Наполеон счел нужным подчеркнуть: «Никогда я не видел такой страсти, как у Бертье к мадам Висконти».

Но вернемся из любовных альковов на поля сражений. В начале Австрийской кампании 1809 г. Бертье совершил массу оплошностей, которые чуть не привели к разгрому армии по частям. Не обошлось без ошибок оптического телеграфа (напутал туман) с помощью которого Наполеон из Парижа стремился координировать деятельность Бертье на передовой в Страсбурге. Обстановка не становилась яснее, так как из Парижа в ставку поступали противоречивые приказы. Наполеон непрерывно посылал дополнения к своим распоряжениям. В течение двух дней царила полная неразбериха, а Бертье с утомленным видом ездил верхом взад и вперед, чтобы быть везде, где грозит опасность.

К счастью, Бонапарт уже мчался с бешеной скоростью к границе, останавливаясь только для смены загнанных лошадей. Позже Наполеон, упоминая о создавшейся ситуации, сказал: «Вы не можете представить, в каком положении я нашел армию по своему прибытию, и к тому же, какие ужасные последствия могли бы произойти, если бы мы имели дело с предприимчивым врагом». Оценив ситуацию, Наполеон написал Бертье: «Надо было делать прямо противоположное тому, что вы сделали». Для того чтобы исправить ошибку Бертье, понадобились гений Наполеона и чрезвычайные усилия со стороны войск, но, в конце концов, она была исправлена, не в последнюю очередь благодаря искусству Даву — одного из самых разносторонне одаренных маршалов генерала Бонапарта.

Перед Ваграмским сражением, армии Наполеон надо было переправиться на противоположный берег Дуная. Как писал потом, бывший в курсе событий, Жомини, императорский приказ был размножен начальником штаба маршалом Бертье. Правда, отправляя десять копий, он совершенно не заметил, что центральный мост предназначен для Даву, хотя он должен был образовать правое крыло, тогда как правый мост назначен генералу Удино, который должен был действовать в центре. В результате получилось, что эти оба корпуса ночью пересеклись, что грозило невероятной неразберихой. И лишь высокое полководческое искусство все того же Даву позволило ее избежать. Хотя несколько полков, все же, пошло не с теми корпусами, к которым они были приписаны. И, тем не менее, даже после такого серьезнейшего тактического просчета начштаба Бертье получил-таки после выигрыша сражения титул князя Ваграмского. Впрочем, «генерал Бонапарт» знал, кого и когда жаловать, а в каком случае «опускать ниже плинтуса».

Конец ознакомительного фрагмента.