«Свет и Тени» «виртуальных» маршалов генерала Бонапарта: одни …; другие – …; и наконец, те,…

Яков Николаевич Нерсесов

Как только «генерал Бонапарт» стал раздавать маршальские эполеты, люди тут же поделили всех генералов на тех, о ком ехидно зубоскалили «И он, маршал!?» либо на тех, по поводу которого удивленно закатывали глаза «И он, не маршал!?» Нам предстоит познакомиться с теми героями французского оружия наполеоновской эпохи, которые по тем или иным причинам, так никогда и обрели заветного маршальского жезла: одни могли, но так и не стали; другие – не… успели?; и наконец те, кто стали, но уже потом…»

Вместо предисловия

Вполне понятно, что как только «генерал Бонапарт» стал раздавать маршальские эполеты, люди тут же поделили всех генералов на тех, о ком ехидно зубоскалили «И он, маршал!?» либо на тех, по поводу которого удивленно закатывали глаза «И он, не маршал!?».

Так или иначе, но теперь нам предстоит познакомиться с теми героями французского оружия наполеоновской эпохи, которые по тем или иным причинам, порой не зависящим от них, так никогда и обрели заветного маршальского жезла: одни могли, но так и не стали; другие — не… успели?; и наконец те, кто стали, но уже потом…»

Среди историков-наполеоноведов бытует мнение, что согласно негласному циркуляру по наполеоновской армии времен империи генералам, не командовавшим пехотными корпусами маршальское звание не давать!

Если это так, то воякам-бедолагам — дивизионным генералам-кавалеристам и артиллеристам — приходилось ждать… пока не выйдет из строя их корпусной начальник. Получалось, что через голову вышестоящего военачальника прыгать не позволяла армейская кастовость и субординация.

Так это или не так, но целая «декурия» блестящих генерал-полковников от кавалерии (Арриги, Думерк, Огюст Коленкур (родной брат дипломата Армана Коленкура), Лассаль, Латур-Мобур, Лорж, Мильо, Монбрен, Келлерман-младший, Пажоль, Экзельманс, д`Эспань и др.) и артиллерии (Друо, Сорбье, д’Антуар, Фуше и др.), доблестно и беспрерывно сражавшихся на всех «фронтах» Последнего Демона Войны, так и осталась без вполне заслуженного вожделенного маршальского жезла.

Правда, если для артиллеристов маршальские эполеты были нереальны (и это при том, что сам Бонапарт был блестящий математик-артиллерист в 99-й степени!), то среди кавалеристов (лихих наездников он и вовсе считал людьми не очень-то отягощенными умом и специальными знаниями!) ближе всех к ним все же были д`Эспань, Лассаль и Нансути. По крайней мере, так полагает большинство историков-наполеоноведов.

Вот лишь некоторые штрихи к портретам этих удалых вояк…

Претендовавший на маршальство, по крайней мере, по слухам, блестящий кирасирский генерал-полковник д`Эспань погиб в кровавой схватке под Асперном и Эсслингом.

Любимец парижских дам, ветеран революционных войн, герой Прусской, Польской и Испанской кампаний, отчаянный смельчак и дуэлянт, лучшая сабля французской легкой кавалерии, дивизионный генерал-полковник де Лассаль, со дня на день ожидавший вручения маршальского жезла, погиб в одной из самых последних схваток битвы при Ваграме. Шальная австрийская пуля сразила его наповал.

…Кстати сказать, удалой гусар Лассаль как-то раз запальчиво воскликнул: «Гусар, который не убит в 30 лет, не гусар, а слабак!» Самому ему было немногим более 30, когда он погиб. Эту знаменитую фразу «Гусар, который не убит в 30 лет, не гусар, а слабак!» с легкой руки одного очень популярного в России отечественного «наполеоноведа» долгое время ошибочно приписывали маршалу Ланну — другому храбрецу! Но он, в отличие от Нея, Ожеро, Келлермана-старшего и Груши никогда не служил в гусарах, как это также нередко утверждается в русской литературе — от Е. Тарле до Н. Троицкого. На самом деле лихой вояка Ланн действительно когда-то сказал нечто похожее: «Те, кто утверждал, что никогда не испытывал страха, лгуны или слабаки». Не исключено, что именно использование одного и того же выражения слабак могло породить путаницу в авторстве первой вышеприведенной фразы. Гибель Лассаля стала невосполнимой утратой для Наполеона…

А вот другой пример!

Так, один из самых ярких французских кавалеристов, потомственный дворянин и военный, драгунский генерал-полковник Нансути, начал свою карьеру уже после революции в армии генерала Моро, у которого стал бригадным генералом. Потом он оказывается под началом маршалов Мортье и Нея, где будучи командиром тяжелой кавалерии (кирасиры и карабинеры), окончательно утверждается как блестящий мастер удара «окованным железным кулаком». Именно его могучие кирасиры вместе с гвардейской кавалерией Мюрата и Бессьера обратили вспять любимцев петербургских и московских дам — красавцев-кавалергардов — в знаменитой встречной атаке в легендарной битве под Аустерлицем. Бесстрашная элита русской кавалерии, тогда понесла потери (хотя и не полегла, как это порой утверждается в популярной литературе, костьми на поле боя!), но чести русского оружия не посрамила: знамена русской гвардии сохранила. Нансути прошел все наполеоновские войны, участвовал почти во всех крупнейших сражениях — Аустерлиц, Йена, Фридлянд, Бородино, Лютцен, Бауцен, Дрезден и Лейпциг. Ставший к концу жизни шефом всех драгун, Нансути блеснул талантом кавалерийского военачальника при Бородино и в битвах кампании 1813 г., но всего этого оказалось недостаточно для получения заветного маршальского жезла.

Казалось, легче всего стать маршалами было бы пехотным генерал-полковникам, командирам армейских корпусов, тем более, что среди них имелись ст`оящие претенденты.

Одно время главным претендентом на маршальство среди генералов от инфантерии считался первоклассный генерал де Сент-Иллер. После блестяще проведенной Экмюльской операции, сам Бонапарт, восхищенный его отвагой и полководческим дарованием вроде бы пообещал ему маршальский жезл по окончании войны с австрийцами в 1809 г. Но доблестному Сент-Иллеру не повезло: закололи в следующем же бою — в штыковой контратаке под Эсслингом.

Столь же высоко котировались шансы и другого, блестящего инфантериста — Вандамма. Безусловно, Вандам был заслуженным генералом (генеральские эполеты ему вручили в 22 года!), достойно прошедшим все революционные и наполеоновские войны, Возможно, лишь его отвратительный характер помешал ему в свое время стать маршалом. О его резкости, бесцеремонности ходили легенды. Так, посчитав, что в 1809 г. после победного Ваграма Наполеон обошел его маршальством, а сделал маршалами Макдональда, Удино и своего однокашника по училищу Мармона, Вандам не находил себе места от гнева и злобы на счастливчиков и особенно на их благодетеля. Взбешенный Доминик орал, что Бонапарт всего лишь «трус, мошенник и лжец» и без его «вандаммовой» помощи «по-прежнему бы… пас свиней на своей с… ной Корсике!» В ходе поначалу удачно складывавшейся для Бонапарта кампании 1813 г. именно Вандамму судьба дала шанс схватить «жар-птицу» — маршальский жезл за хвост. Его 37-тысячный (есть и др. данные о его численности) корпус был брошен Бонапартом в тыл отступавшей деморализованной после поражения под Дрезденом армии Шварценберга. Ему следовало немедленно добить разгромленного врага. Всем казалось, что бравый генерал справится с поставленной ему лично императором задачей и… маршальские эполеты наконец-то украсят его широкие плечи.

Но «капризная девка» Фортуна рассудила иначе: потеряв под Кульмом 22 тыс. убитыми, ранеными и пленными, оказавшись еще к тому же в плену, Вандам навсегда лишился надежд на маршалат!

Более того, Вандамм на допросе у самого российского императора не изменил себе и в ответ на обличение его солдат в мародерстве и разбое, якобы ответил в крайне резкой форме: «Я не разбойник и не грабитель! И уж, во всяком случае, ни мои современники, ни будущие поколения не смогут упрекнуть меня в том, что я обагрил руки кровью своего отца!» За такую бестактность к особе Царя Вся Руси, храбрец-наглец «загремел» в захолустную Вязьму. И о маршальских эполетах уже точно не могло идти и речи…

Один из лучших дивизионных генералов Даву — де ла Гюденн — слыл большим мастером горной войны и доблестно сражался еще с самим Суворовым в Альпах за Сен-Готард. Он принимал участие почти во всех наполеоновских походах, став героем сражений при Аустерлице, Ауэрштадте, Прейсиш-Эйлау и Ваграме. Теоретически он мог бы стать маршалом, но для этого ему было нужно выйти из-под начала Даву, в корпусе которого он прослужил очень много лет. Для Даву Гюденн был абсолютно незаменим и «железный маршал» никогда бы на это не пошел. Геройская смерть последнего в ходе Русской кампании 1812 г. в боях под Валутиной Горой расставила все по своим местам.

Были шансы стать маршалом и у другого большого мастера горной войны, генерала, популярного генерала Лекурба, но он вместе с Моро подвергся судебному преследованию за откровенно республиканские взгляды, когда на дворе уже «царил» Первый консул Наполеон Бонапарт и его изгнали из армии в расцвете лет и таланта — в 45 лет. Сам Бонапарт снова призвал его в армию. Но это случилось после 10 лет вынужденного простоя, уже во времена «Ста дней», когда Последний Бог Войны остро нуждался в первоклассных офицерах высшего ранга. Лекурб полностью оправдал надежды Бонапарта, сдержав превосходящие 45-тысячные силы австрийцев Коллоредо на юго-восточной, швейцарской границе и уже на острове Св. Елены Наполеон открыто признавал, что Лекурб, покинувший это мир вскоре после Ватерлоо, был бы «превосходным маршалом Франции».

В какой-то момент всем могло показаться, что очередным маршалом империи может стать корпусной командир генерал-полковник Дюпон. Его военная карьера началась еще в 1791 г. Уже через год он отличается в легендарной битве при Вальми, а еще через год становится бригадным генералом — блестящее начало для не достигшего 30-летия Пьера-Антуана. В 1800 г. он оказывается в генеральном штабе самого Бертье и под Маренго. В составе корпуса маршала Нея Дюпон прекрасно воюет под Ульмом и Аустерлицем. Благодаря Дюпону Наполеон сумел избежать больших неприятностей в самом начале той кампании. После победоносной кампании 1805 г. на Дюпона обратил внимание сам Бонапарт. В шедевральном сражении Наполеона под Фридляндом в 1807 г. именно он отменно действует в ходе прорыва Неем левого фланга Багратиона и штыками сбрасывает русскую гвардию Великого князя Константина Павловича в побуревшие от русской крови воды Алле.

После этого репутация Дюпона в глазах императора возросла еще сильнее и в следующей войне в Испании ему уже доверяют ответственную самостоятельную операцию в Андалусии. В случае успеха сам император вроде бы пообещал генералу маршальство. А потом случилось непредвиденное или, как говорят о подобном сами французы — a la guerre — comme a la guerre. 21 июля 1808 г. ок. 10 тыс. солдат Пьера Дюпона с 18 орудиями, отягощенные огромным обозом по слухам с награбленным добром (в том числе, большим количеством драгоценной церковной утвари), оказавшись окруженным испанскими полками генерала Кастеньоса, общей численностью в 32 тыс. человек, вынуждены были сдаться в чистом поле под Байленом.

Правда, историки склонны считать, что не все в этой истории так уж прозрачно, как это потом захотела представить общественности наполеоновская пропаганда. Целый ряд неблагоприятных факторов оказался тогда против Дюпона. Так, качество его войск оставляло желать лучшего: в основном, это были необстрелянные новобранцы, плохо понимавшие, что такое война! К тому же, царила жуткая 38 градусная жара в… тени! Более того, не известно, где бродила, шедшая ему на помощь, 5-тысячная дивизия генерала Веделя. По разным причинам преодолеть все обрушившиеся на него трудности «без пяти минут маршал» Пьер-Антуан Дюпон граф де л`Этан так и не сумел. А ведь он был весьма умелым дивизионным генералом, прекрасно зарекомендовавшим себя под Аустерлицем и особенно под Фридландом, где без приказа сверху поддержал в критический момент атаку Нея. Но, как оказалось, самостоятельная «ноша» ему не по плечу: он промедлил с отходом и раздробил свои силы перед лицом численно превосходящего врага. Большинство пленных французов погибло в тюрьме; на родину вернулись лишь генералы и старшие офицеры. Такого большого позора со столь большими частями императорской армии Наполеона прежде не случалось!

Вести о Байленской катастрофе наполеоновского генерала — оказалось, и французы могут капитулировать! — со стремительной радостью разнеслись по всей Европе. Еще чуть-чуть и побежденные народы начнут «шевелиться»! Наполеон, получив это унизительное сообщение, пришел в такое бешенство, что чуть ли не с кулаками бросался на свитских генералов: «Он опозорил наши знамена, опозорил армию! Если армия, в которой слаба дисциплина, крадет церковную утварь — это еще как-то можно себе представить; как можно в этом признаваться!?» Придя в себя, французский император не скрывал желания, как бы ему по круче расправиться с «главным виновником» фиаско под Байленом. Никакие объективные причины провала его столь котировавшегося ранее генерала он не принимал во внимание. Чего он только не обещал бедолаге Дюпону, в частности: «Они должны были дать себя убить!» Байленская катастрофа, в которой по большому был виноват не один лишь генерал Дюпон, поставила жирный крест на дальнейшей военной карьере этого в целом не бесталанного военачальника.

Для поддержания императорского престижа необходим был виновник Байленского фиаско. Дюпона, как крайнего, что порой случается на войне, сделали «козлом отпущения», обвинив во всех смертных грехах: коррупции, подлости, бездеятельности, предательстве, халатности и т. п. На таких как генерал Дюпон, можно было списать все последствия роковой ошибки самого императора французов, необдуманно ввязавшегося в испанскую авантюру.

Пьер-Антуан Дюпон — лишенный всех чинов, званий и титулов, участник Вальми, Маренго, Ульма, Аустерлица и Фридлянда — надолго загремел на родине в тюрьму. Ничего изменить в приговоре истории он уже не смог: капитулянт, предатель и трус. Его имя так и не появилось в списках вечной славы французского оружия на Триумфальной арке…

Одно время всерьез полагали, что очередным маршалом может стать бригадный (!) генерал Экрош де Сен-Круа. Это конкретно предрекал ему сам Бонапарт: «Из людей такой пробы я делаю моих маршалов!» Но Сен-Круа из той невезучей «центурии», что не успела «надеть маршальские эполеты» по объективной причине: он погиб «на полпути к вершине»! А ведь как здорово он начинал свою военную карьеру: в 1805 г. Шарль-Мари-Робер — всего лишь адъютант маршала Массены, но уже после Эсслинга и Ваграма, где он воевал под началом все того же Массены, его командируют уже в чине бригадного генерала драгунской бригады вместе со своим патроном в Португалию. Именно его рискованный маневр в обход неприступных позиций англичан в сражении при Бусико, по началу неудачно складывавшемся для французов, вынудил британского полководца герцога Веллингтона немедленно покинуть обороняемые рубежи. Но 11 октября 1810 г. под Вилланфранкой жизнь и военную карьеру много обещавшего 27-летнего таланта оборвало вражеское ядро: «a la guerre — comme a la guerre»! Не так ли!?.

Парадоксально, но на закате своей фантастической карьеры, во время «Ста дней», когда решалось «пан или пропал!», Наполеон все же поступился своим железным принципом — не присваивать звание маршала генералам, не командовавшим пехотными корпусами — и сделал исключение! В критический для Бонапарта момент повезло генерал-полковнику конных егерей… Груши. Сегодня все знают, чем это назначение закончилось для судеб монархической Европы и «корсиканского выскочки», в частности.

Подводя краткий итог этому, на мой взгляд, сколь спорному, столь и любопытному прологу, следует предположить, что раздав по началу «всем сестрам по серьгам», потом Наполеон счел необходимым впредь более экономным в присвоении самого высокого звания в истории Франции. Если это так, то понятно почему немало достойных генерал-полковников так и остались в этом чине до конца империи Наполеона Бонапарта.

Впрочем, просуществуй она подольше и очень может быть, что мы узнали бы имена следующих маршалов Франции «наполеоновского разлива», например, Жерара и Клозеля, Ламарка и Фуа. Ведь сам Бонапарт уже на острове Св. Елены открыто признал, что «эти генералы были бы моими новыми маршалами». Но не сложилось или, как говорят сами французы: «a la guerre — comme a la guerre».

Правда, кое-кто из наполеоновских генералов все же стал маршалом, но уже при… Бурбонах либо, еще позднее.

Хотя, это уже другая история, которую вы услышите чуть позже…

* * *

Давайте познакомимся поближе с «героями» — о которых было столько слухов об их грядущем маршальстве — в главе с экзотическим названием «Они могли, но так и не стали…, а другие — просто не… успели?»

В том числе, с такими метеорами на революционном небосклоне Франции рубежа XVIII/XIX веков — как генералы Лафайет, Дюмурье и Пишегрю. При всех их талантах, главной чертой этих незаурядных людей был Авантюризм с Большой Буквы, который во все времена, несмотря на локальные успехи, не позволял им — «Властелинам Минуты» — долго удерживаться на авансцене Большой Истории.

Кто-то посчитает, что вряд ли следует считать генералов Дюмурье с Пишегрю, и, тем более, и самого «невоенного» из них — «Красного маркиза» Лафайета обладателями военного дарования такого масштаба, который позволил бы им всерьез претендовать на маршальство — даже виртуально. Впрочем, «о вкусах — не спорят!?»

Правда, без этих «Великих Понтовил/Понтяр» своего мутного времени общая картина всех заметных претендентов на категорию «Они могли, но так и не стали…, а другие — просто не… успели?», скорее всего, была бы неполной.

Хотя это всего лишь «заметки на полях», отнюдь не исключающие права у читателя на собственную оценку этих трех запоминающихся личностей конца XVIII — начала XIX вв.

Итак!