Ученица мертвой белки. Книга 2

Ядвига Симанова, 2023

Для учеников этой магической Академии существует лишь одна цель – выжить. Первая книга завершается неудачным побегом Янины Раксы и ее друзей, во время которого молодые люди узнают о страшной судьбе своих товарищей, а также сталкиваются с предательством. Во второй книге Ведьма из Кладовой небыли продолжит рассказывать историю Янки. В ней вы найдете ответы на поставленные в первой части вопросы о подлинных мотивах загадочного русского колдуна: к чему приведет его путь в погоне за Силой? Каковы цели проводимых Академией экспериментов? Каким образом Эльжбета, мать Янки, связана с Академией? Почему Мартин так похож на незнакомца из вагона метро? Удастся ли ученикам выбраться и какую роль в судьбе героини сыграют древние колдуны – служители смерти? Что ожидает детектива Романа Любича, угодившего в сети беса? И таинственная мертвая Белка наконец раскроет свою тайну…

Глава 2

Третья ступень

Не когда вместо одной ежедневной пилюли ей пришлось проглотить две, и не когда страна снов раньше времени поманила ее, а когда дух ее захватил порыв ледяного ветра, хлеставшего по лицу в противовес лыжам, взрезающим сверкающие кристаллы и по крутому склону заснеженной горы несущим ее вниз. Объятая страхом, она не летела, а безвольно падала, не различая ничего за пеленой снежного тумана. Новый пронизывающий шквал на миг приоткрыл шоры, и она, немея сердцем, обнаружила впереди отвесный излом.

Расстояние до излома стремительно сокращалось, неуправляемое падение на нечеловеческой скорости приближало к обрыву. За каких-то полсотни метров до пропасти она предприняла робкую попытку повернуть лыжи, но полет стрелы не терпит медлительности: время упущено. Шаги требовались решительные, резкие: с неистовым криком, ослепшая от снежной пыли, она рывком вспорола снежный покров, вывернув ход поперек движения. За шаг до критической черты лыжи уперлись в сугроб, правая тут же треснула у внутреннего ребра.

От страха свело конечности и не было мочи сойти со снежного ковра, что обрывался у самых ее ног. Окаянный ветер, как назло, сменился, толкая в спину, а впереди за ковром раскинулся голубой простор, леденя сердце зияющей пропастью и продирая морозными вихрями с высоты небес. С трудом она освободилась от неугодных лыж — те тотчас деревянными щепками сорвались вниз. Перекатившись кубарем, она кое-как отдалилась на безопасное расстояние от обрыва. Хорошенько промассировав ноги, ей удалось подняться.

Одетая в горнолыжный костюм светлых тонов, она смотрела по сторонам: с востока потоком нисходили нити холодного солнца, север и запад пребывали во власти слепящей синевы, а на юге от земли к небу поднимались дымные кольца. В южном направлении были протоптаны следы, и Янка ступала по ним, идя на дым, рассчитывая отыскать жизнь.

Чем отчетливее и гуще становился дым, тем чаще проявлялись на тропе следы. Он обволакивал гостью, давая пищу ее обонянию, и тогда стало ясно, что это не дым, а пар, который исходит от горячих источников, бьющих из-под земли. Горячие купальни, устроенные самой природой, простирались на юг, казалось, до самого горизонта, непостижимо сочетая бьющий из недр жар с мерзлотой заснеженной равнины. Немыслимый симбиоз льда и огня не укладывался в голове.

От купален шел пар. Янка остановилась в замешательстве. «И пар, и снег есть, значит, так тому и быть», — решила она, направившись к одной из купален. Зачем она здесь? Какой смысл несут ее действия? Она не отдавала себе отчета, пребывая словно под гипнозом, следовала написанному кем-то сценарию, не вникая в сообразность происходящего. «Значит, так надо», — твердила она себе, заглушая голос то и дело норовившего восстать разума.

Облака пара витали над купальней, водная гладь была прозрачна и манила теплом. В соседних ваннах нежились люди, но ее купель была свободна и чиста. Раздевшись, она не задумываясь прыгнула в воду. Приятное тепло расслабляло тело, с поверхности голову остужал легкий холодок. Подобного комфорта Янка не испытывала давно, если вообще испытывала когда-либо. Хотелось остаться и уснуть, наслаждаясь свежестью морозного воздуха и теплом изнутри горячей водяной колыбели. Не отягощенное смыслом прошлое вместе с шатким, изъязвленным страхами настоящим поглощали тягучие, как кисель, воды. Мир мерк пред незыблемостью покоя и безмыслия.

«Так чувствуется только мне или им тоже…?» — ленивым титром мелькнула мысль на гаснущем экране уходящего в сон разума. Вслед за мыслью глаза обратили взор на соседнюю лохань. Купель отливала синим. Но то была не синева благословенных небес, то была синь ледяная, закостеневшая, мертвенная.

Сон, как зазевавшийся воришка, застигнутый врасплох, живо убрался из головы. Янка поднялась из ванны, разгребая облепивший ее тело лед: былое тепло кануло в воспоминания. Морозный воздух выжигал узоры на ее плечах. Коченея на студеном ветру, она потянулась к ключу, трясущимися пальцами извлекла его из кармана брюк, неосмотрительно брошенных на белом завьюженном полотне. Ключ раскаленным оловом прожег обледеневшую ладонь. Тело в ряби прозрачных колец пропадало из виду. Сознанию открывалась совершенно невозможная, но такая теплая и родная дубовая роща Кладовой небыли.

Янка стояла перед старым дубом в светлом приталенном платье, расклешенном книзу, с цветочным принтом. Ветер шоркнул по волосам, и золото посыпалось с небес. Гостья завороженно глядела на вихрящуюся в воздухе невидаль, пока та не легла россыпью к ее ногам. И даже осень, разметая листву по углам Кладовой, являла собой предел грез!

Не без сожаления отведя взор от ослепительной картины, Янка опустила руку в дупло. Пальцы наткнулись на округлый предмет, внизу которого прощупывались симметричные выпуклости. Вытянутый из тайника Белки презент оказался часами, точнее будильником на подставке, механическим, с встроенной сверху кнопкой остановки. Статичный циферблат не подавал признаков жизни. Сложно было себе представить, как эта штука поможет выбраться из ледяной западни. Но мертвая Белка успела научить Янку не пренебрегать своими дарами, для извлечения полезных свойств коих требовалась выдержка.

Не тратя времени даром, гостья покинула благодатный край, и ветер на прощание швырнул в нее золотой горстью, затейливо застывшей в волосах сияющей в рассветных лучах диадемой.

Снежные купели хранили тишь, как на погосте. Тик-так, тик-так — секундная стрелка часов бежала, словно от погони, волоча за собой минутную. Часы заработали — ни с того ни с сего. Значит, так надо, значит, так задумала Белка. Только шли они в обратную сторону, быстрее и быстрее наращивая темп.

Часы, стоя на белом снегу, тикали настойчиво и тревожно, обратным ходом приближаясь к отметке с цифрой двенадцать. «Против часовой стрелки… Обратный отсчет… Для чего? Черт возьми!» — внезапное озарение наступило ровно за минуту до того, как ее недогадливость стоила бы ей жизни. Взрыв! То, что требуется мертвому царству, чтобы сорвать закостеневшие оковы вечного застоя.

Схватив на бегу лыжную куртку, Янка рванула прочь от смертоносного будильника прямиком к отвесному обрыву. А позади уже взметнулись к небу брызги ледяных искр, захлестываемые кипящей лавой, исторгнутой взрывом из-под земли. Земля льда и пламени жаждала крови, расширяясь в полыхающем жаром разломе, и выбор между худшим и наихудшим уже не стоял — Янка не раздумывая шагнула в пропасть.

Мгновенный полет, нераспознанный умом, венчала земная твердь. Янка зажмурилась в ожидании удара. Но боли не последовало. Лишь мириады похожих на снежинки звезд поднимались к небесам. И Янка была одной из них и всеми сразу одномоментно. И не было в ее жизни мига прекрасней. «Если так выглядит смерть, то только ради нее и стоит жить», — подумала она, охваченная чувством внезапно нахлынувшего счастья.

Но, не успев вознестись, снова рухнула в жизнь. Или жизнь обрушилась на нее катетером у вены и пробуждением отекших членов на жестком ложе медицинской каталки.

* * *

— Где она? — спросила Эльжбета Ракса.

Мать Янки стояла, опершись плечом о дверной короб в кабинете пани Барбары, куда только что добралась по извилистым коридорам пещеры. Никто не завязывал ей глаза: в отношении пани Раксы, многолетнего партнера Академии, предосторожности были неуместны. Впрочем, она без труда нашла бы кабинет Абовской и с завязанными глазами: бывать здесь приходилось не раз.

Но в тот день почва теряла твердость под высоким каблуком, колени подкашивались, весь мир будто разом лишился опоры — того и гляди развалится, как карточный домик!

Барбара ждала за столом, по привычке избегая прямых взглядов, и заметно нервничала. Кто-то из персонала вдруг поднял переполох, позвал ее, в палате что-то стряслось, она подскочила, как на пружине, не без облегчения отсрочив непростой разговор.

Эльжбета не осталась в дверях. По-хозяйски устроившись в кресле Барбары, она, нисколько не церемонясь, принялась перелистывать сложенные на столе бумаги. Тем временем в коридоре стояли галдеж и суета: какой-то бедолага порезал вены, пришлось его срочно реанимировать. Но суматоха снаружи не трогала Эльжбету. Она неотрывно глядела на испещренный мелким почерком Барбары титульный лист, содержащий данные пациентки по имени Янина Ракса и черно-белое фото дочери.

Вернулась запыхавшаяся пани Абовская.

— Прости, Эльзи, у нас случай, как говорится, из ряда вон… Ненормальный русский отчебучил! Надо было сразу переводить его на особый режим. Я говорила, да кто ж меня послушает?!

Пропустив мимо ушей сетования доктора, Эльжбета повторила вопрос:

— Где она?

— В операционной, — ответила Барбара поникшим голосом.

* * *

— Ну и напугала же ты нас, Янка! Слава богу, обошлось! — Улыбчивое лицо профессора Альберта Гловача выражало участие.

— Что случилось? — спросила Янка, поднимаясь с каталки в полумраке больничного коридора.

Она предприняла попытку высвободиться из оплетающих ее тело трубок, но пан Гловач остановил:

— Не время вставать. Побереги силы!

Гловач не собирался отвечать на вопрос, и Янку охватила паника. Что, если она прошла испытание, взорвав землю огненных льдов, и ее везут в операционную? Она уже представила ухмыляющееся лицо медсестры Сильвы, в злорадном упоении затыкающей ей рот маской с ингаляционным анестетиком.

— Для чего? — обреченно спросила Янка, не особо рассчитывая услышать ответ.

— Для испытания. Оно вот-вот начнется, вернее, продолжится. Начало выдалось, прямо скажем, не очень. Вероятно, дело в таблетках. С дозировкой переборщили.

Профессор покровительственно похлопал ее по ладони, по-доброму, как будто речь шла о школьной лабораторной работе. И на том спасибо, от сердца отлегло, пускай на время… Время — то, что у нее пока что, похоже, имелось.

Вскоре каталка подвезла Янку к знакомой двери — белка с картинки сочувственно подмигнула неудачливой беглянке, а Янка подмигнула в ответ — машинально, без всякого смысла.

В ее комнате ей велено было переодеться. На вешалке у стены висело платье — в груди кольнуло. То самое платье — светлое, с переплетенными между собой салатовыми стебельками, что было на ней при ее последнем посещении Кладовой небыли. Кто в Кладовой наградил ее этим нарядом? Кто-то, без сомнения, ведающий будущее.

Нарядившись в платье, особенно гармонировавшее с ее зелеными глазами, забрав русые волосы в хвост, Янка вышла в коридор, где ожидал провожатый в капюшоне, надвинутом на добрую половину лица. Непроницаемая маска снова стянула виски, и девушку повели чередой нескончаемых развилок и поворотов узкими коридорами меж холодных каменных стен, отдающих сыростью.

Провожатый скомандовал остановиться, и повязку сняли. У подобия трансформаторной будки, на которой, как и прежде, грозная молния из желтого треугольника предупреждала об опасности, караулила ненавистная Стрекоза. Она переминалась с ноги на ногу, то и дело освобождая пятку из туфли и выпячивая вперед острый каблук. Туфли жали, Тамара едва сдерживала раздражение.

— Скорее, скорее! — подгоняла она провожатого.

По всей вероятности, кредит доверия Янка исчерпала и тратиться на церемонии с ней не было нужды. От «нечего терять» девушка решилась узнать сама:

— Если это — испытание, то в чем состоит задача?

Пальнув уничтожающим взглядом из-под стрекозьих очков, Тамара недовольно причмокнула половинкой рта, чуть слышно выдавив из себя:

— Задача проста — выжить!

Провожатый залихватски свистнул в прорезь ключа, и налетевший вихрь, поднимающий столбом пыль, с трубным воем вырвал Янку из времени и пространства в иное «когда» и «незнамо где».

* * *

«Руины…» — первое, что пришло в голову Янке, пересекшей портал. Кругом грубый крупный камень обломками разнообразных видов и цветов формировал стены и округлый потолок. Рваные асимметричные ниши походили на пустые глазницы, и их острые края расползались швами в гигантскую паутину. Снаружи проникал тусклый свет: входная дверь отсутствовала. Внутреннюю часть помещения венчала кованая решетка, а за ней — запыленный каменный саркофаг, украшенный орнаментом из замысловатых символов и фигур. Убранство склепа не пощадило время — множественные сколы и трещины свели на нет былое изящество.

Янка не думая протянула ладонь к решетчатому ограждению: кованая конструкция — твердая, холодная, нещадно запыленная и, вне всяких сомнений, реальная. Посторонний шорох за спиной заставил вздрогнуть. Вообразить, что она здесь не одна, было решительно невозможно. Резко обернувшись, девушка автоматически выставила вперед руки, готовясь оттолкнуть неизвестного. Но вместо неизвестной угрозы столкнулась лицом к лицу с… Мартином…

— Мартин, а ты что здесь делаешь? — Слова сами слетели с губ.

Внезапный порыв радости затуманил взор, она раскинула руки, собираясь заключить друга в объятия, но… осеклась. Что-то непривычное, чужое было в его облике: расстегнутая косуха, в руках — черная шапка, ботинки нечищеные… И как твердо он стоит на ногах, излучая уверенность, раскованность, а глаза, светло-голубые с легким прищуром, смотрят по-волчьи хищно, смело… Обознаться невозможно — вовсе не Мартин стоял перед ней.

Но слова были произнесены, и незнакомец ответил:

— Тебя жду. Ведьма сказала, ты придешь, и я ждал. Но я не…

— Мартин. Знаю, ты не он. Я узнала тебя. В метро. Нам было по пути. Наверное.

— Я следил за тобой.

Незнакомец вытащил из-за ворота ключ: кусок металла болтался у него на шее, на кожаном шнурке.

— Мартин дал мне его. Открыв портал, я очутился в метро, нашел тебя в нужный день и час. Когда те двое усадили тебя в машину, создал твою проекцию, след, что тотчас сбила машина. Извини. Зато ты смогла выжить.

— А стоило? Может, не так это и хорошо? Выжить… — печально заметила Янка, вспомнив, как недавно ей грезилась смерть и как чуден был звездный полет в невесомости и бестелесности…

— А идея выбраться отсюда — как тебе? — двойник Мартина подмигнул, демонстративно поигрывая ключом на шнурке. Меланхолические философствования Янки, очевидно, его не трогали.

— Тебя Мартин попросил? Прости, но для начала хотелось бы знать, кто ты такой и почему так похож на него?

— Похож? Серьезно? Не замечал. Я — Охотник. Мартин — Создатель. Он создал меня и Ведьму. Зачем? От скуки, наверное. В последний раз я видел его замурованным в колодце. В компании крыс не слишком-то весело коротать время. Я помню то, что помнит он.

При этих словах глаза Охотника зажглись огнем, и он смерил девушку взглядом чуть более пронзительным, нежели позволяли обстоятельства. Янка вспомнила поцелуй в Кладовой небыли. Дерзкий взгляд Охотника говорил, что и он помнил тоже. Ей сделалось неуютно. Сложив руки на груди, она отвернулась к кованой решетке склепа, будто стремясь схоронить за оградой уязвимые мысли от непрошеного вторжения двойника ее друга. Когда молчание стало в тягость, Янка решила нарушить тишину:

— Ты, случаем, не знаешь, где мы находимся?

— Как не знать? Это — усыпальница Латишей, деревня Полунце, пограничный район.

Музыкой для Янки прозвучало название. Случилось так, как пророчила Белка: испытание третьей ступени должно завершиться в усыпальнице Латишей, как говорил тролль, передавая услышанное от Белки. Янка тут же вспомнила о данном Иоганну обещании прозвонить в Колокол Зари, освобождающий тролля.

— Здесь где-то должен быть колокол, — сказала она.

— Колокол? Не наблюдаю, — оглядевшись по сторонам, ответил Охотник. Покопавшись в памяти Мартина, изрек: — Ошибся твой тролль. Склеп давно заброшен. Обломки, руины… Видишь, уж и трава сквозь камни проросла! Да и некуда тот колокол деть в такой малюсенькой конуре. Пойдем! Мир ждет тебя!

Охотник вновь поиграл ключиком на шнурке.

— Усыпальница — место Силы. Из метро я прямиком попал сюда. Отсюда мы и отправимся обратно.

— Хорошо, — с сомнением согласилась Янка.

С тяжелым сердцем покидала она склеп. Ей не удалось выполнить обещание, данное троллю, который так много сделал для нее. Так же как и Мартин… Мартин, замурованный в колодце с крысами, отдал последнее, что у него было, спасая ей жизнь, а она даже не попыталась выручить его. Исполненная презрения к себе, не ведая иного выхода, Янка приняла руку Охотника.

— Когда окажемся в метро, сразу пойдем в полицию. Мы расскажем о том, как Академия похищает людей. Мы спасем Мартина! — произнесла Янка, чуть не плача.

— Как скажешь, — согласился Охотник.

Предложи она на пару сигануть с крыши — он бы так же, не задумываясь, кивнул. Значение имела лишь цель — вытащить Янку в большой мир. Любые споры вели к проволочке — такую роскошь он позволить себе не мог.

Набрав воздуха полную грудь, Охотник громко свистнул, заставив видавший виды ключ корчиться в ржавых металлических судорогах.