Беглец

Я. Д'Гус

Первая книга из серии о, пока еще, мальчишке, от которого желает избавиться половина мира. Кем он окажется в конце пути? Всегда ли Свет – это хорошо, а Тьма – это плохо? По крайней мере Тьма всегда честна с тобой, хотя может многое и не договаривать… Она, как никто другой, способна на самопожертвование без раздумий во имя великой цели.

Глава 2. Объяснение

Женщина с неподдельной грустью и сожалением рассказывала о давно забытых временах, когда у людей не было мыслей убивать друг друга. Сначала что-то мешало ей начать рассказ, она сбивалась, но снова находила в себе силы продолжать. Словно нарушалась данная когда-то кому-то клятва…

***

Мир лесной равнины был заключён в горное кольцо с начала времен, за которое не смог пробраться ещё ни один живой. Скалистые уступы по краям равнины настолько отвесны и опасны, что ни у кого, за все время существования мира, не появлялось мысли преодолеть их. Здесь царило вечное лето.

В далёкие-далёкие времена, населяющие этот мир народ природы и призрачный народ, находились под покровительством великих магов: мага природы Рáскрида и призрачного мага Электóра (впоследствии негласно было принято разделение на народ Раскрида и народ Электора, видимо потому, что так было удобнее всем). В мире соблюдался баланс сил, никто не помышлял его нарушать. Люди разных народов вели торговлю мехами, предметами обихода и продуктами питания, просто их мировоззрение было разным. Жизнь находилась в мире и гармонии с тенью. Маги поделили этот мир на две равные половины, управляя каждый своим народом. Спорные вопросы решались на совете старейшин у древа жизни и подлежали неоспоримому исполнению. Совет представлял собой равное количество старейшин — по три от каждого народа, верховенство над советом поочередно имели маги. Все решения принимались с позиции справедливости, лишь однажды магу пришлось вмешаться в спор старейшин и разрешить его. Именно маг природы Раскрид наделил народ долины умением превращения в существ дикой природы, — в какое именно животное мог обращаться каждый, — узнавали при совершении ритуала в подземном зале в корнях древа жизни. Создателем древа и самой жизни на равнине по праву считается он же. У Электора же собирались люди, близкие ему по духовному миру — призрачному иллюзорному миру теней. Между магами существовал какой-то, ведомый только им одним, договор. Они никогда не вступали в противостояние, предпочитая решать споры мирно и идти на компромисс.

Раскрид представлял собой старика с длинной седой бородой и волосами в тёмно-зелёном балахоне, загорелым лицом с рваным шрамом на правой щеке, слегка прикрываемом седыми усами, и пергаментной кожей. На голове он носил шляпу под цвет балахона с круглыми полями, оканчивающуюся вверху сложенным конусом. Взгляд серых, умудрённых жизненным опытом глаз, смотревших из-под густых седых бровей, казалось, проникал в самую душу. Вооружение мага составлял узловатый деревянный посох, завивавшийся сверху в полукруг, центр которого был инкрустирован зелёным камнем, скорее всего изумрудом. При произнесении заклинаний камень начинал источать свет.

Электор же, в отличие от него, выглядел сравнительно молодым мужчиной, на вид лет тридцати — тридцати пяти. Он был гладко выбрит, лицо было чистым, слегка бледным. Удивительным был цвет глаз, менявший свои оттенки в зависимости от освещения: от бледно-голубого при свете дня — до тёмно-синего в полной темноте. Если долго всматриваться в эти глаза, то можно было увидеть, полыхающие глубоко в них, языки синего пламени. Тело мага было постоянно скрыто чёрным плащом, а голова — капюшоном этого плаща. При ходьбе он опирался на гладко отполированный эбонитовый посох, обитый на концах с обеих сторон, примерно на треть, металлом жёлтого цвета, напоминающим золото. Верхнее окончание посоха, обращенный остриями вверх, завершал полумесяц такого же жёлтого цвета. Из-под плаща, при ходьбе, показывались острые носы кожаных башмаков чёрного цвета.

В самом центре равнины возвышается древо жизни — могучий исполин с раскидистой ветвистой кроной, вечнозелёное, высоко чтимое жителями долины. Под кроной древа не может использоваться оружие, происходить любое насилие, не допускаются громкие разговоры, так как древо считается местом возникновения жизни, считаемое всеми жителями святым. Огромные узловатые корни разрезают цветущую поляну под древом. Сразу за переплетением корней проходит неглубокий ров с кристально чистой водой. Считается, что эта вода питает древо, обладая чудодейственными свойствами в излечении любых болезней. Далее, в радиусе пятидесяти метров от окончания рва не произрастает ничего, кроме целебных трав, исцеляющих практически любые раны. И только за этим кольцом могучими зарослями встают огромные деревья. Но даже самое высокое из них своей вершиной не достигает начала кроны древа жизни. Переплетение корней у основания древа с южной стороны формирует свод для прохода в подземный ритуальный зал с двумя алтарями, где обитают жрецы. Целебная вода появляется из недр земли в алтаре воды, представляющего собой правильную металлическую полусферу, находящуюся слева от входа в ритуальный зал в нише, образованной корнями древа. В нижней точке полусферы — неиссякающий источник—ключ. Вода, минуя корни древа, с алтаря стекает в ров. На краю полусферы стоит металлическая чаша, исписанная рунами. Именно на алтаре воды происходит ритуал посвящения жителей в день их совершеннолетия, или немного позднее. Освещение ритуального зала в светлое время суток осуществляется солнечными лучами, пробивающимися сквозь небольшие щели, находящиеся в основании древа и сформированные при разделении его корней. В тёмное время суток единственным источником освещения является алтарь огня, расположенный справа от входа в зал в нише из корней — его пламя вечно и природа поддержания его силы неизвестна никому из ныне живущих. На алтаре огня сжигаются, опавшие с древа, увядшие листья. Пол представляет собой переплетение корней древа, но он настолько ровный, что, предположительно, здесь не обошлось без магии. В центре помещения в круге из рунических символов, вырезанных непосредственно на полу, расположена каменная плита прямоугольной формы, за которой, у стены из корней, напротив входа обитают жрецы, проводящие ритуалы. Жрецы остаются неизменными с начала времен. Это старцы, зависшие во времени. Под кроной древа жизни течение времени меняется, его бег замедляется по мере приближения к каменной плите в центре зала, где время останавливается и не имеет влияния на присутствующих. Жрецы отказались от мира людей, посвятив свою жизнь служению. Их иссушенные временем бледные тела и лица, покрытые старческими морщинами, не выдают никаких эмоций. Брови седы, голову не покрывают волосы, они гладко выбриты. Все тело, где только можно увидеть, расписано синими руническими символами, в том числе и лицо, и череп. Знаки можно увидеть даже на веках, когда жрец закрывает глаза. Одежда жреца — облачение монаха — рубище белого цвета. Старцы носят тёмно-зелёный тряпичный пояс, на ногах отсутствует обувь. В руках жреца — узловатый деревянный посох с загнутым в кольцо верхним наконечником, на котором также хорошо различимы резные рунические символы. Всего их пятеро, один из них — верховный жрец. Посох верховного жреца дополняет шестиконечная, светящаяся тускло-зелёным таинственным светом, звезда в кольце в верхнем окончании посоха. В остальном он ничем не отличается от других. Эти старцы ничем не питаются за исключением воды с алтаря. Всё их имущество составляют пять простых деревянных чаш и пять плетёных циновок, на которых они, сидя и держа в руке каждый свой посох, проводят свободное от служения время, устремив взгляд на вход в святилище.

Существует поверье, что каждый лист древа жизни — это жизнь одного из обитателей народа Раскрида и рожденных среди народа Электора на этой огромной лесной равнине. Когда жизнь покидает обитателя, — его листок на древе жизни вянет и опадает. Жрецы древа жизни аккуратно собирают опавшие листья и сжигают их на алтаре огня в зале ритуала, тем самым провожая обитателей в призрачный мир при заключении договора с тенями, из которого их призывают старейшины Электора. Или на небеса в чистилище — при отказе от договора — ожидать своей очереди для возвращения во вновь рожденные в этом мире тела.

Народ Электора имеет бледный цвет кожи и тёмные, различных оттенков, волосы в силу заключенного договора с тенями. К коже этого народа не пристаёт загар, их волосы не выцветают на солнце. Люди Электора могут общаться с тенями и призраками, использовать призрачное оружие, но обладают меньшей физической силой (взамен тени даровали им умение пользоваться призрачным оружием) по причине того, что расплачиваются ею за договор с тенью, или за жизнь после жизни. Они такие же теплокровные, им также ведомы чувства и дарована возможность воспроизведения потомства, но и они не живут вечно. Рано или поздно сила, дарованная тенями и забираемая ими же, сходит на нет, хотя этот процесс и растянут во времени, но всему приходит свой конец. Люди Электора, во второй раз покидающие этот мир, отправляются в глубину озера призраков и возвращаются оттуда только в виде какого—либо призрачного оружия — оружия с душой призрака. Но вырваться из озера призраков может только очень сильная душа, остальные погружаются в него навеки. Считается, что воплотиться в виде оружия лучше, чем терпеть вечные муки неприкаянной души в глубине озера. Душа призрака навсегда заточается в оружии, даруя ему дополнительную силу и мощь, тем самым помогает после смерти своим соплеменникам. При гибели возвращённых людей Электора — их души также сразу же погружались в озеро призраков. Исключение составляло только потомство, которое не принимало на себя договор с тенями сразу после рождения, не могло использовать призрачное оружие, но имело возможность заключить договор самостоятельно, в большинстве случаев это именно так и происходило. Души людей Электора, кто не заключал договор на протяжении всей жизни после рождения, после смерти отправлялись в небесное чистилище. В круговороте этого процесса, в какое время — точно неизвестно, среди народа Электора родилось убеждение (мы всегда свято верим в то, во что хотим верить), что однажды среди них появится воин, не связанный договором с тенями, но обладающий их силой, который сможет разорвать связь душ людей, заточённых в озере призраков, с тенями и вернуть их в чистилище. Заставит тени и призраков служить ему и его народу. За этого воина люди Электора без раздумий отдали бы свои жизни, они неустанно с великой надеждой ждали его появления, передавая, уже рождённую легенду из уст в уста. Электор же не опровергал, но и не подтверждал её, позволяя всему идти своим чередом, а возможно, он не хотел, чтобы Раскрид имел подтверждение этих слухов — истинные причины такого его поведения до сих пор неизвестны. Позднее народ Электора настолько уверовал в эту легенду, что возвёл её в ранг пророчества.

Народ Раскрида — светло — или золотоволосые люди с загорелой кожей. Они полны силы и энергии, прирождённые воины и охотники, постоянно состязающиеся друг с другом в силе и ловкости. Эти люди никогда не убивали существ дикой природы ради развлечения, а только по необходимости — в целях пропитания, исповедуют культ природы. Некоторые из них, равно как и люди Электора, заключали договор с тенями. Причины здесь могли быть разными: от желания продолжения жизни именно в этом теле, до внутренних причин, связанных с мировоззрением, а также при желании получить в пользование более мощное призрачное оружие. Это решение принималось ими самостоятельно, никто был не вправе убеждать их в обратном, так как жизненный путь каждого считался и считается неприкасаемым для кого бы то ни было. Каждый для себя решает сам кем быть, — так повелось с начала времен. В случае заключения договора происходило перерождение тела, оно принимало вид, характерный для людей Электора. После смерти или гибели души людей Раскрида отправляются в чистилище, где ожидают своей очереди для вселения во вновь рожденные тела обоих народов.

Продолжительность жизни людей равнины была велика — могла длиться от нескольких сотен лет до тысячелетий. Это становилось возможным, благодаря ритуалу, проводимому священной водой в зале под древом жизни. В истории известны случаи, когда человек отказывался от ритуала, но тогда жил он недолго, порядка пятидесяти лет. Причем к сорока годам его вид оставлял желать лучшего: сгорбленный старец, тело которого терзали различные болезни и недуги. Такие случаи были чрезвычайно редки. Полную силу человек, рожденный в долине, приобретал, как правило, по истечении восемнадцати-двадцати лет для юношей и шестнадцати-восемнадцати лет для девушек с момента рождения, считаемое временем совершеннолетия, в которое ему давалось право прохождения ритуала и даровалась возможность воспроизведения потомства. После прохождения ритуала старение организма моментально замедлялось, позволяя прожить очень долгую жизнь.

Продолжая рассказ о долине, следует упомянуть о двух реках, протекающих по ней. Реки брали своё начало где-то в горах: одна — западнее, вторая — восточнее древа жизни, неся свои кристально чистые воды по направлению к нему и обеспечивая живительной влагой оба народа. Не достигая древа, русла обеих рек плавно поворачивали на юг, где они сливались в единый поток и уносили свои воды далее к горной гряде. Объединенная река впадала в огромное глубоководное озеро, расположенное непосредственно у гор, образуя обширное устье. Противоположный устью реки берег озера образовывали отвесные скалы. Именно это озеро и было озером призраков. Для того чтобы призраки, заключенные в озере, не могли попадать в реку, Электором по всему периметру озера и над ним был установлен магический барьер, видимый только в сумерки — утром и вечером, когда его купол переливался всеми цветами радуги, отрывисто пульсируя.

У горной гряды на севере находилась, шириной приблизительно в десять метров, живая изгородь неизвестного происхождения, скрывающая часть скал и обвивающая их плющом. Её обнаружили совсем недавно, но, по всей видимости, она не существовала с начала времён. Изгородь была настолько плотной, что сквозь неё невозможно было рассмотреть камень, образующий горную гряду. Попытки проникнуть сквозь плющ или разрубить его на куски не увенчались успехом — на месте только что срубленных отростков сразу же возникали новые, моментально отрастающие побеги. Пытавшихся раздвинуть ветви плюща больно кололи, густо усыпающие его, остроконечные иглы, после чего эту затею сразу отбросили. Это породило множество слухов и кривотолков у обоих народов долины. Кто-то считал это творением Раскрида, кто-то — Электора, спрятавших за плющом нечто могущественное. Некоторые говорили о невиданном растении, которое скоро заполонит весь лес. Кто-то вообще не обращал на изгородь никакого внимания, считая её древней, ранее никем не обнаруженной. Но факт её существования оставался фактом, который никто не смел отрицать.

***

Порядок жизни, заведённый веками, изменился, когда мужчина народа Электора и женщина народа Раскрида полюбили друг друга. Некоторые поддерживали эту любовь, некоторые отвергали, но особо не вмешивались в происходящее. Ситуация усугубилась, когда эта пара воспроизвела потомство — мальчика, а спустя некоторое время — девочку, непохожих ни на одного представителя этого мира. Народ Раскрида, не приемлющий ничего, кроме дотоле известного, обратился за решением этой проблемы к совету древа. Совет длился более недели, но так и не пришел к единому мнению: старейшины народа Раскрида требовали умерщвления потомства, старейшины народа Электора были категорически с этим не согласны, признавая все формы жизни в долине, или, возможно, надеясь на исполнение пророчества. С обеих сторон древа жизни, за цветущей поляной, собрались воины двух народов: одни готовились защищать детей, другие — умертвить. Они ждали решения высокого совета и не расходились, как бы их об этом не просили жрецы. Нужно отдать должное народам — они не нарушали запрет, существующий под кроной древа, — переговариваясь шёпотом, не обнажали оружие.

Верховенствовавший в то время Раскрид не вмешивался в происходящее, но увидев, что совет старейшин не может прийти к единому мнению, он расспросил о сути спора. Основательно выслушав доводы сторон, он призвал Электора и они о чём-то очень долго совещались в ритуальном зале, причём было видно, что маг природы предъявляет какие-то претензии призрачному магу, а тот соглашается с ними.

Решение, вынесенное в тот день, поразило всех. Маг Электор признавал обоснованность претензий людей Раскрида, но противился лишению жизни детей, невиновных в данной ситуации. Взамен их жизней он предлагал свою жизнь, маг природы не смог противиться решению призрачного мага и принял его выбор. Участь же родителей была изначально предопределена: их надлежало умертвить, так как эта ситуация грозила расколом между народами, нарушала обычный уклад жизни в мире, а также условия какого—то договора, по всей видимости, заключённого между магами ранее. Дети же подпадали под защиту Раскрида, никто не в праве был решать их судьбу, кроме их самих. Решение надлежало привести в исполнение утром следующего дня.

Глубоко в лесу, в одиноко стоящем бревенчатом доме, в колыбели спала новорожденная девочка, в кроватке рядом лежал мальчик. Их родители стояли, обнявшись, у изголовья кроватки. Они были разными, но было видно, что искренне любят друг друга. Электор посетил семью отступников и сообщил им решение совета. Мать детей опустилась на колени, поцеловала руку мага, тем самым отблагодарив его за спасение детей. Она тотчас же заключила договор с тенями, преобразившись в женщину призрачного народа, проникшись самопожертвованием мага для спасения её чад. Для этого нужно было только произнести: «Я, далее следовало имя, по доброй воле соглашаюсь принять дар мира теней». Маг предупредил, что её душа все равно сразу же погрузится в озеро призраков, женщину это не остановило, она смирилась с происходящим, радуясь, что её дети будут жить. Отец стоял молча, склонив голову, принимая приговор с достоинством. Он опустился на одно колено и также поцеловал руку мага. Электор вышел и призвал старейшин своего народа, те немедленно явились на его зов. Маг поручал детей их заботам, предупреждал, что они будут в безопасности только до тех пор, пока Раскрид находится в этом мире, призывал защитить детей любой ценой, затем вернулся в дом и остался в нём до рассвета. Когда солнце начало подниматься над верхушками деревьев, маг склонился поочерёдно сначала над колыбелью с младенцем, прошептав длинное, на древнем языке заклинание, затем над детской кроваткой, повторив ритуал. При этом языки призрачного тёмно-голубого пламени, исходящие из его глаз, на короткий промежуток времени, как одеялом полностью окутали фигурки детей, превращаясь в своеобразный кокон, не причиняя им вреда, затем снова вернулись туда, откуда возникли.

Электор взял за руки родителей и вышел на улицу, где их уже ждал Раскрид.

***

Неизмеримо глубоко, на дне озера призраков, неподвижно застыли, держащиеся за руки, три фигуры, заключённые в глыбе льда. Время замерло для них, остановившись на века. Только проносившиеся мимо души призрачного народа, заточённые в озере навечно, создавали хоть какое-то движение в этом скорбном месте, но и они не решались тревожить это творение.

***

Лидия выдохнула с облегчением, затем встала, опустилась перед детьми на колено левой ноги, прижав правую руку к области сердца. Её левая рука опиралась на пол, женщина в почтении склонила голову.

— Мой народ, также как и я, верит в пророчество, — спокойно произнесла она, не поднимая головы. — Прошу полностью распоряжаться моей жизнью по вашему усмотрению.

— Мама, что ты делаешь? — Эльза подбежала к Лидии и попыталась поднять ее с колен.

— Я очень хотела бы быть твоей матерью, моя девочка, и матерью Яниса, это было бы великой честью для меня и любой другой женщины моего народа, но, к сожалению, это не так. Я прошу простить меня за многовековой обман, который позволил нам с Гленом сохранить ваши жизни, — женщина обняла подбежавшую Эльзу.

— Многовековой обман? — удивился Янис. — Я не помню, что живу так долго! Как такое возможно?

— Электор открыл свою тайну старейшинам, он знал о пророчестве и решил защитить вас мощным заклятием, дарующим долгую жизнь и иллюзорную память, чтобы вы до нужного времени не подозревали кто вы есть на самом деле и кто ваши родители.

— Но зачем? Ведь по твоим словам мы находимся под защитой Раскрида! — недоумевал Янис.

— Раскрида нет уже более пяти веков. Мне кажется, что Электор замедлил ваше старение, чтобы вы не раскрылись Раскриду, который мог бы помешать исполнению пророчества. Его чары будут сняты, как только вы пройдете ритуал в зале под древом жизни. Мы до конца не знаем что ещё смог передать вам Электор, но он предвидел, что народ природы после смерти Раскрида захочет избавиться от вас.

— Так Раскрид умер? — поинтересовался Янис.

— Это доподлинно никому неизвестно. В один из дней он просто исчез — куда мы не знаем, возможно, об этом знают старейшины его народа или жрецы древа. Но ни те, ни другие никогда нам об этом не расскажут по вполне понятным причинам.

***

Марвел нервно ходил по каменному залу из угла в угол, его, развевавшийся от передвижений, красный плащ подчёркивал настроение хозяина. Мужчина не находил себе места, судя по всему, уже довольно продолжительное время. Недалеко, расположившись полукругом у входа в зал, стояли его приближённые. Было видно, то они побаиваются высокорослого загорелого, с вьющимися до плеч волосами цвета солнца, мужчину лет сорока, явно чем—то недовольного. Марвел, тело которого было заковано в, блестевший в лучах солнца, освещающего зал через оконные проёмы, латный стальной доспех, представлял собой огромного широкоплечего мужчину недюжинной силы. К спине воина был пристёгнут огромный, в форме видоизменённой перевёрнутой капли, треугольный щит с заострёнными краями и изображением оскалившейся пасти льва на красном фоне посредине. К поясу крепился широкий длинный меч, ножны которого были инкрустированы, по всей видимости, алмазами. Проявление вспышек его гнева изменяло зал: на полу в разном порядке появлялись разбросанная, с краёв частично помятая от ударов, металлическая посуда изумительной красоты чеканной работы, сметённая резким движением руки со стола. Останки разбитых массивных резных стульев, разбрасываемых по полу, с вмятинами в некоторых местах от мощных ударов, выдержанных древесиной, спинки некоторых стульев превращались в расслоенную щепу. Рваная дыра с осколками древесины в столе, столешница которого, не расколовшись, каким-то чудом перенесла удар огромной силы, завершала картину разрушения. Гнев заставил раскраснеться загорелое лицо мужчины, носившего небольшие, аккуратно постриженные, бороду и усы. Он обвёл присутствующих строгим взглядом тёмно—зелёных глаз из-под нахмуренных густых бровей.

Зал был огромен: правильной прямоугольной формы, около пятидесяти шагов его хозяина от правой до левой стены в ширину, семидесяти — в длину, и примерно десять метров в высоту. Первоначально вертикальные его стены сводились вверху в вытянутую сферу. Четыре оконных проёма, начинались от пола и заканчивались у начала сферы — в семи метрах от основания. Ширина каждого была около трёх метров. Проёмы были открытыми. В нишах между ними и по краям, начинаясь от края сферического потолка, свешивались вниз пять красных полотнищ с золотым изображением головы льва примерно посредине каждого. Из проёмов с высоты приблизительно в двадцать — двадцать пять метров открывался вид на, прилегающие к замку, поселения людей природы. Между вторым и третьим проёмом, отступая от края стены около двух метров, монолитом возвышался огромный каменный трон, высеченный из скальной породы. Он был искусно украшен скульптором, повторяя знаки рода Марвела. Подлокотники завершали головы льва, более крупная их копия была высечена на спинке трона. На остальных стенах по периметру, между высеченных колонн, располагались различные виды вооружения: здесь были и скрещенные за щитом мечи, и алебарды, и копья, а также всевозможные экспонаты стрелкового оружия. У противоположной трону стены по центру помещения начиналась, ведущая вниз, широкая лестница, выходившая широким полукругом в тронный зал. У входа в зал она разделялась на две части и выводила входящих практически в его углы у стены напротив трона. Край проёма, отгораживающий лестницу от остального зала по всей длине, был обустроен перилами с мощными колоннами в виде фигур сидящих львов, также высеченных из скальной породы. Именно у этих перил, доходивших человеку примерно до пояса, находясь к ним спиной, и располагались соратники Марвела.

— Я что, всё теперь должен делать сам?! — ещё не остыв от приступа гнева, закричал он. — Долго мне ещё терпеть?! Сначала мне мешают маги — я терпеливо жду, теперь появляется какой—то щенок, которого мои лучшие воины не могут найти и уничтожить вот уже почти пять веков! — мужчина пнул ногой, валявшуюся на полу, металлическую чашу, которая затем со звоном отлетела от стены. — Сколько можно ждать?! Я всех вас спрашиваю!

Воины стояли, потупив взор. Один и них, высокий мужчина, одетый в кожаный доспех и серый плащ со знаком волка на браслете, примерно сорока лет, сделал шаг по направлению к Марвелу. К его поясу с двух сторон были прикреплены два длинных охотничьих ножа. Загорелое лицо мужчины выражало решительность. Черные глаза пылали жаждой деятельности. Светлые волосы были коротко пострижены, угрожающий оскал волка украшал своеобразный шлем. По его виду можно было сказать, что он не очень боится Марвела, либо просто привык к вспышкам его гнева.

— Позволь мне отправится в путь с моими воинами, — ответил он. — Мы сделаем всё, что в наших силах, или погибнем!

— Ступай, Арвинг, — уже спокойнее сказал Марвел. — Надеюсь, у тебя всё получится. Жду доклада.

Арвинг, так называли этого мужчину, не заставил долго ждать. После этих слов он развернулся и сбежал вниз по лестнице, обойдя перила. Но не слишком быстро, а с достоинством, слегка придерживая свой плащ, оставив остальных выслушивать упрёки Марвела.

Через час стая из семи волков отправилась на север по знакам, оставленным разведчиками.