Чудеса древней «лженауки»

Юрий и Аркадий Видинеевы

Тайны древней алхимии, открывающиеся после очищения текста от завесы «совершенно очевидной глупости», призванной отвращать от попыток овладения секретными знаниями их непрошеных соискателей, потрясали воображение.Но можно ли поверить в реальность того, что переворачивает все представления о человеческих возможностях настолько, чтобы посвятить всю свою жизнь изучению этих знаний?

Палата №3

Ложь и страх сплетали воедино действительное

с воображаемым, возможное с невозможным.

Артуро Услар Пьетри

«Заупокойная месса»

Он умел наводить морок и внушать стах. Всё, что он говорил, казалось неоспоримой правдой, но таило в себе ложь и вовлекало в обман.

Он умел искривлять пространство, отводя этим от себя опасности от стрел, копий и мечей, что делало его непобедимым.

Но он был слаб, и тайну его слабости знала одна из женщин.

Андрей проснулся от звука близкого грозового разряда. Во сне этот звук исходил от взрыва огненного шара, брошенного в Андрея его могущественным противником Дердебахом, неуязвимым для стрел, копий и мечей, врагом правды и изощрённым лжецом.

За гранью сна этот звук исходил от удара в громоотвод соседнего корпуса. Гроза и ливень были короткими, но яростными, как происходившая в страшном сне схватка Андрея с его давним противником Дердебахом.

Пробуждение от страшного сна вновь вызвало у Андрея вопросы, не имеющие ответов в логике нашего мира. Когда-то, перед самым первым их сражением, Дердебах проговорил:

— Хочешь меня убить? Тогда прежде научись искривлять пространство, чтобы уходить от моих ударов, овладей техникой перемещения во времени, чтобы упредить мою готовность реагирования на твои атаки. Без этого ты для меня не соперник, а жертвенный ягнёнок для заклания.

— Я атакую! — ответил тогда Андрей и ринулся на Дердебаха с длинной серией вихревых закруток, рассекающих пространство по всему диапазону вероятных уклонений от их смертоносных росчерков. Уклонения Дердебаха производились за пределами возможного и потому вызывали у Андрея суеверный мистический ужас.

Эти сражения повторялись изо дня в день, из ночи в ночь. Они случались и во сне, и наяву. Они и начинались, и прекращались внезапно. На этот раз Дердебах едва успел подойти к Андрею, чтобы возобновить их бой, как за дверью послышались давно узнаваемые ими шаги. Дердебах мгновенно вернулся на своё место, приняв безмятежный вид, но Андрей уже знал, что его противник не безмятежен.

Вошедшая женщина подошла к Дердебаху.

— Готовьтесь.

Тот молча повиновался. Он покорно лёг на живот и оголил перед нею свой зад.

Женщина приготовила шприц, склонилась над могущественным и непобедимым воином, превратившимся перед нею в ягнёнка, и молча всадила в него иглу. Её греческий профиль при этом был суров и прекрасен. Он отличался от того греческого классического, прославленного величайшими скульпторами древности, тем, что нос был великоват, а подбородок маловат, но это придавало ему особую сексуальную привлекательность. Такой же профиль, по мнению некоторых историков, был у Клеопатры VII Филопатор из династии Птоломеев. Та любвеобильная царица Верхнего и Нижнего Египтов была известна не только победами над мужскими сердцами, но и далеко не женственной жестокостью.

Уходя, прекрасная «Клеопатра» строго произнесла:

— Не вздумайте вновь буянить. Наши санитары всегда на месте. Они уже изготовились вбежать в вашу палату №3, если вы затеете здесь вашу извечную битву.

— Я никогда не начинаю первым, — подло соврал Никита, провозгласивший себя грозным и непобедимым Дердебахом.