Если верить голосу сердца

Юрий и Аркадий Видинеевы

Говорят, что если очень-очень чего-то захотеть, оно обязательно сбудется. Мне редко удаётся разобраться в самом себе. Не хватает умения видеть себя беспристрастным взглядом со стороны и честно признаваться себе в своих слабостях, например, в слишком смелых фантазиях на тему удачливости в любви.Каюсь, я очень-очень хотел увидеть Её вновь.Вот оно и сбылось.

© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2021

ISBN 978-5-0055-4472-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Если верить голосу сердца

Современные средства управления огнём позволяют действовать по принципу «Выстрелил — забыл». Нет необходимости отвлекаться от отработки по следующим целям, отслеживая результат произведённого выстрела: отработанная цель гарантированно будет поражена.

С такой же уверенностью в силе своего обаяния победоносно проходят мимо мужчин, не оглядываясь, не сомневаясь в произведённом на них впечатлении, знающие себе цену красавицы: «Очаровала — забыла».

Она прошла, очаровала и забыла.

А я удержал её в своей памяти и переиначил эту мимолётную встречу в своих дерзких мечтах: я остановил красавицу волшебным словом, околдовал её сакральными заклинаниями и перенёс в Страну Нашей Вечной Любви.

Так негативное чувство невосполнимой утраты преобразовалось с помощью фантазии в сладостный позитив. Осталось только вновь вернуться в реальность исцелённым от негатива (или почти исцелённым) и окунуться в трудовые будни.

Была ли Она в действительности так прекрасна, как мне тогда показалось, или что-то иное пленило меня в Её облике?

Этого мне не понять.

Она прошла, как царица.

На мгновение мне показалось, что Она скользнула по мне своим периферийным зрением, и что-то едва заметно дрогнуло в Её лице, будто добрый лучик интереса слегка коснулся Её привлекательных черт, сделав их милыми и родными.

Почудилось.

Конечно, почудилось.

Глава 1

Звонок на первый урок. Мой 10-й «А» сегодня в полном составе. Дважды, трижды и четырежды мой класс. Мой, потому что я веду в нём математику, начиная с пятого класса. Дважды мой потому, что все эти годы я его классный папа. Трижды, потому, что он в полном составе посещает мой кружок «Математика — это просто и чрезвычайно увлекательно!». Четырежды — потому, что в каникулярное время я совершаю с ними многодневные походы с ночными кострами, с нашим пением самых лучших бардовских песен. Любовь к бардовскому творчеству передалась от меня моим ученикам вместе с любовью к математике как к школьному курсу, как к науке и как к искусству, преобразовывающему дисциплинированность мышления в раскрепощённость творческих взлётов.

Как обычно, на первом уроке в первой смене многие дети испытывают сонливость. Им бы для раскачки утреннюю гимнастику!

— Дорогие коллеги-математики! — бодро обращаюсь я к детям. — Бесшумно, как охотники на подступах к дичи, постройтесь колоннами справа от своих парт. Ноги поставьте на ширину плеч, руки опустите вдоль туловища.

Молодцы!

Сделали глубокий выдох.

А теперь, плавно поднимаемся на счёт «раз — два» на носочки, разводя руки в стороны, поднимая их вверх и делая полный вдох.

Задерживаем дыхание.

На счёт «три — четыре» медленно выдыхаем, принимая исходное положение.

Молодцы!

Повторяем.

Повторяем.

А теперь вместе со мной, в полголоса, под очень тихие прихлопы скандируем:

«Бодрость! — Сила! — Здоровье!», «Бодрость! — Сила! — Здоровье!».

Теперь тихо, как охотники в засаде, сели за парты.

— Все помнят тему последнего занятия нашего математического кружка?

Вслушиваюсь в интонации ответной разноголосицы. В основном это интонации «проснувшихся» голосов.

— Теперь попробуем перевести эти живые знания на сухой язык нашего учебника.

Можно сколько угодно сетовать на то, что сухой язык учебника не воспламеняет в детях любовь к предмету, не пробуждает в них шквал свежих эмоций и чувств, не входит в них неотъемлемой частью самовосприятия.

Можно бесконечно огорчаться тем, что наши учебники воспринимаются многими детьми не как Золотой ключик к Царству волшебных знаний, а как тяжёлые и громоздкие камни, которые необходимо дотащить до окончания школы.

Можно беспомощно страдать и угасать от того, что рабочие и учебные планы не оставляют учителю возможности наполнить время урока живым огнём, именуемым «Занимательная математика».

А можно…

Я взял за правило вначале раскрывать тему будущего урока на занятии своего математического кружка с помощью занимательных знаний. Известно, что чтобы зажечь других, нужно гореть самому. И я восторженно передавал жар своей любви к математическим знаниям моим кружковцам.

Мои милые дети! Какое это счастье видеть, каким восторгом светятся их глаза, когда им открывается сокровенная часть этих знаний! Какую бы специальность они ни выбрали в будущем, их души будут богаче и ярче от получаемого на этих занятиях умения проникать в суть явлений, имеющих множество уровней понимания.

Урок набирает разбег.

Я перехожу на форсаж: «Экипаж, взлетаем».

Я любуюсь своим экипажем, упивающимся чувством полёта в математическом пространстве, усеянном манящими искорками Неразгаданной Тайны.

Искорки Неразгаданной Тайны — вот что мерцало и манило меня в глубине Её глаз.

Она прошла, очаровала и забыла. А я остался и удержал Её потрясающее обаяние в своей памяти.

Урок окончился. Впереди у меня «окно». Я иду к себе в кабинет, окружённый оседающими искорками покинутого на время пространства математической безбрежности и восходящими искорками, ворвавшимися в мою память из глаз повстречавшейся мне утром незнакомки. Перед дверью моего кабинета Её искорки вдруг материализуются и пронзают меня, будто электрическим током.

— Здравствуйте, Евгений Алексеевич! К Вам можно?

Вид у меня дурацкий. Кажется, я что-то Ей ответил в положительном смысле. Она проследовала за мной в мой кабинет, присела по моему предложению за приставной столик для посетителей, назвала себя и цель своего прихода.

Интересно, почему меня вдруг перестали слушаться мои руки, ноги и голова?

Ида Александровна Рубанская. Учитель английского языка. Стаж педагогической работы по данной специальности: семь лет. Среди учебного года была вынуждена переехать в наш город на постоянное место жительства. В райОНО Ей рекомендовали обратиться за трудоустройством в нашу школу.

Говорят, что если очень-очень чего-то захотеть, оно обязательно сбудется. Мне редко удаётся разобраться в самом себе. Не хватает умения видеть себя беспристрастным взглядом со стороны и честно признаваться себе в своих слабостях, например, в слишком смелых фантазиях на тему удачливости в любви.

Каюсь, я очень-очень хотел увидеть Её вновь.

Вот оно и сбылось.

А я растерялся.

Она отвечает на мои обычные для такого случая вопросы, а я рассеянно слушаю, отдаваясь очарованию её голоса. Вот так бы слушал его и слушал до конца своей жизни!

— Вы меня не слушаете, Евгений Алексеевич? Мне кажется, Вы думаете о чём-то своём. Я, наверно, не вовремя?

Я спохватываюсь и испытываю при этом ещё большую неловкость.

Мой ответ её успокаивает:

— Так Вы берёте меня к себе?

— Беру! Беру насовсем!! — запальчиво вскрикивает моя душа, но вслух я, притворно помедлив, произношу нарочито бесцветным голосом:

— Да, Ида Александровна. Вы нам подходите. Наша завуч Марина Михайловна введёт Вас в курс дела. Добро пожаловать в наш педагогический коллектив!

Глава 2

Наша молодость не исчезает бесследно. Она переходит от нас из этого мира в те измерения, где нет времени, а, значит, нет и старения. Поэтому она также вечна, как вечны наши души, принадлежащие к иному пространственному измерению, по-разному именуемому в разных эзотерических учениях.

То же происходит и с любовью.

Она не подвержена угасанию!

Она вечно полыхает жарким пламенем там, где нет этому помех.

Третий урок в первой смене у 7-го «В».

English.

Я разместился на задней парте рядом с problem child Игорем Синюшко. У него вечно рассеянный взгляд и вызывающая небрежность во всём: в одежде, в отношении к своим тетрадям и учебникам, в манере общения с одноклассниками. Свою плохую успеваемость по большинству предметов он объясняет просто: «Да, если бы я захотел, я бы отличником был! Только зачем мне это нужно?..».

Меня Игорёк побаивается и как директора школы, и просто как мужчину с твёрдым и решительным характером, и дисциплину на этом уроке не нарушает.

— Вот, если бы Вы могли, Евгений Алексеевич, на каждом моём уроке присутствовать в этом 7-м «В»! Очень трудный класс! Понимаю: переходный возраст. Но их ровесники из параллельных классов ведут себя намного адекватнее. А здесь… Один Синюшко Игорь чего стоит! Недавно моим почерком поставил двойку в дневник старосте класса Новак Елизавете. Что с ней после этого было!..

Вы меня не слушаете, Евгений Алексеевич?

Ловлю себя на том, что я смотрю скозь Иду Александровну (Идочку, Солнышко моё), опьянённый её голосом и обаянием, думая, стыдно сказать, о чём.

«Только бы она не догадалась, что творится со мною, когда она оказывается рядом!».

А каковы наши пятиклашки!

Каждое школьное здание — это избирательный участок для голосования во все уровни власти. Я помогаю учителю производственного обучения устанавливать кабинки для заполнения избирательных бюллетеней. В это время за спиной у меня послышалось кошачье фырканье. Обернувшись, я встретился взглядом с учеником 5-го «А» Стёпой Станкевичем, которому его одноклассники придумали прозвище «Троль». В его взгляде читался открытый вызов.

— Ты хочешь мне что-то сказать, Стёпа? — я не желал отвлекаться от своего занятия, но и оставлять без внимания молчаливое требование ребёнка высказаться я не мог.

— Странно видеть всё, что связано с этой системой «всенародного голосования»! Как можно! Современный уровень психологии позволяет заменить эту процедуру тестированием на пригодность к замещению любой должности. Вместо этого людям предлагается идти голосовать за кандидатов, которых они не знают в должной мере. Ошибки в этом случае неизбежны, а финансовые затраты — огромны. Неужели так трудно перейти с громоздкой, финансово затратной системы голосования за предлагаемых избирателям «котов в мешках» на безупречную систему поголовного тестирования всех, кто может быть избранным?

Взгляд у Стёпы затвердел и напрягся. Ответить ему невпопад я не имею права. Но у меня нет ответа.

— Ты спрашивал об этом у отца? — пытаюсь я уклониться от откровенного диалога.

— Спрашивал. Получил голимую отмазку: «Подрасти, сам поймёшь».

— Что ты решил?

— Послушался пока его совета: вот стою тут сейчас с Вами и расту.

— Прямо сейчас?

— Ну, да. Как математик, Вы, Евгений Алексеевич, понимаете, что если в течение года я вырасту хотя бы на несколько сантиметров, то, следовательно, в течение каждого произвольно взятого промежутка в этом периоде времени я вырастаю, приблизительно, на пропорционально соответствующую ему часть. Хотя зрительно это не замечается.

— Расти-расти, дорогой мой коллега. Из тебя будет толк! — а сам подумал:

— До каких ещё вопросов дорастёт это поколение вундеркиндов, если даже сейчас я не нахожу ответа на то, что его так взволновало?

Глава 3

— Куда катится наше школьное образование? Мы хотим, чтобы наши дети были всесторонне развитыми эрудитами и патриотами своей Родины. А они вырастают, не зная многого из того, что было общеизвестным для выпускников советской школы! — Ида Александровна смотрит на меня, понимая, что у меня нет ответа.

А я смотрю на неё и «вижу» свою мечту о ней.

В нашей первой беседе о приёме её на работу я неосмотрительно переспросил, в котором часу она родилась, а услышав, не сдержался от реплики:

— Какое совпадение! Мы с Вами родились в одно время. Минута в минуту!

Вчера она припомнила эти мои слова:

— Некоторые эзотерики считают, что все мы, будучи единой душевной сущностью, уже на отрезке прохождения ментального уровня к воплощению в наши материальные оболочки распадаемся на две половинки, которые обретают завершённую форму, проходя через астральное поле. И в одно и тоже время, с точностью до одной минуты, на Земле у разных матерей рождаются у одной — мальчик, у другой — девочка, которым суждено страдать от неполноты своих сущностей до тех пор, пока они не найдут друг друга и не воссоединятся как супруги.

Конец ознакомительного фрагмента.