Калитка во Вселенную. Пиратское золото

Юрий Юрьевич Кузнецов, 2020

В середине бурных девяностых Георгий Ларионцев, рядовой охранник нувориша, внезапно попадает в круговерть событий, круто меняющих его жизнь. Вчерашнее унылое существование внезапно сменяется целой круговертью событий: встречей с пиратами-каперами в начале восемнадцатого века, потом схваткой с бандитами в Москве девяносто пятого года. А виной всему открытие некоего профессора, узнавшего секрет открытия проходов в параллельные миры, назвав их «калитками». Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Пасечник с Жорой двинулись в обратный путь по лестницам, на этот раз вверх. Жора с маузером в кобуре, висящей через плечо и кульком с патронами в руке на этот раз шел впереди, а профессор двигался позади, с лязгом замыкая металлические двери за Жориной спиной. Поднявшись по последней лестнице на террасу Жора дождался, пока Олег Васильевич запрет последнюю дверь и спросил — а где вы меня хотите поселить? Занимать ваш кабинет как бы не совсем удобно, да и для проживания он не очень приспособлен.

— Очень уместное замечание, друг мой, уф… — Профессор несколько запыхался после преодоления последней лестницы. — Прямо сейчас и займемся обустройством твоего быта.

Они зашли в дом, и сняли верхнюю одежду и обувь в прихожей.

— Погоди-ка минуту — сказал профессор и скрылся за туалетной дверью. Было слышно, как что-то напевая он журчал водой в умывальнике, смывая с рук следы посещения подземелья. Жорины руки тоже были испачканы в машинном масле, которым неизвестный оружейник щедро полил патроны в ведре, но Жора не торопился их отмывать, поскольку ему не терпелось поковыряться с маузером, разобрать-собрать и смазать оружие.

— Уж наиграюсь, тогда и отмою руки — решил Жора. Вот бы еще пострелять… Ну не может здесь не быть какого-никакого стрельбища!

Пасечник наконец закончил помывку и вышел в коридор — Ну, уважаемый Георгий, пойдем обустраиваться… Тебе туда не надо? — он мотнул головой в сторону открытой двери в ванную — Нет? Ну, как хочешь…

Он прошел по коридору мимо комнаты Натальи и открыл следующую по ходу дверь напротив своей спальни. Той самой, в которой, не так давно демонстрировал Жоре свои трюки.

— Заходи, вот здесь тебя пока и поселим. Это как раз гостевая комната. Тут в мирное, так сказать, время оставались на ночлег подгулявшие гости. Теперь с гостями повременим, а если и нарисуется кто-то, найдем, где приютить — и он легонько подтолкнул Жору внутрь.

Жора вошел и осмотрелся. Интерьер почти совпадал с интерьером спальни профессора за исключением того, что вместо железного шкафа-сейфа здесь стоял комод с выдвижными ящиками, а платяной шкаф был не двух, а трехстворчатый. Да еще вместо журнального столика у стенки располагалось кресло, на вид очень даже удобное, а рядом на длинной стойке возвышался торшер. Телевизор и видеоплейер, по причине отсутствия журнального стола, стояли на комоде, видеокассет не было видно вовсе. Диван был собран и накрыт синим шерстяным пледом. На стене, за которой находилась кухня, висели уступом три книжных полки, заполненные разномастными книгами. Кроме торшера, над диваном на стене висел светильник-бра на две лампочки. Окно напротив дивана было занавешено плотными шторами и тюлевой занавеской, один в один, как в комнате Олега Васильевича.

— А что, уютненько… — Жора подошел к окну, отодвинул штору и посмотрел наружу. На улице потихоньку смеркалось, но все равно хорошо был виден небольшой дом, стоящий метрах в двадцати, с крыльцом прямо напротив Жориного окна. На ступеньках крыльца сидел дядька лет пятидесяти с гаком и курил, периодически окутываясь облаками табачного дыма. Окошко рядом с крыльцом и дядькой, светилось приветливым светом, а из трубы домика шел уютный дымок. Рядом со ступеньками крылечка эдакой кучей шерсти лежал Кадо.

В этот момент в коридоре хлопнула входная дверь и буквально через секунду раздался грохот. Профессор с Жорой дружно вздрогнули и посмотрели друг на друга.

— Дед, ау, — услышали они голос Натальи — вы где?

— Наташка! — рявкнул Олег Васильевич, — ты чем там гремишь?

— Дрова это — отозвалась девушка — на ночь печки хочу протопить, прохладно уже, морозит, а вас дров принести не допросишься…

— Почему это не допросишься? — возмутился было Жора, — а кто просил? Лично я — запросто. Топить печки мое любимое занятие, а лучше — камин.

— Обожди, не суетись — придержал Жору профессор. — Тебе пока не стоит делать резких движений, и тем более — наклонов. Наташка и сама прекрасно с печками справится, это она так, кокетничает. Пару охапок дров ей принести не проблема. До сих пор, по крайней мере, носила. Присядь-ка, и я сяду, что-то умаялся…

Жора сел на диван, положил кобуру на уголок комода, заодно пристроив сверху узелок с патронами. Профессор сел в кресло, с удовольствием вытянул ноги и крикнул:

— Натаха, брось пока печки, успеешь протопить, зайди, разговор есть.

— Дед, ну погоди минуту, я уже одну почти разожгла, сейчас подойду…

В коридоре стукнула печная дверца и через несколько секунд в комнату вошла Наталья.

— Вот что, дева… Есть мнение, что принимая во внимание дефицит времени, стоит отправить тебя с нашим новым сотрудником товарищем Ларионцевым дней на десять в «санаторий». Твоя задача — за это время полностью поставить его на ноги.

— И-и-и… Ура! — запищала и запрыгала от восторга девушка — Молодец, дед! Я тоже об этом подумала, но не решалась предложить. С твоей фармакологией через десять дней он будет как новенький!

— Будет-будет… — проворчал профессор — кто бы сомневался… Значит так — в ночь, пожалуй, не поедем. Но надо сегодня собрать и приготовить все, чтобы завтра с утра пораньше и рвануть. Ты, Наталья, как с печками закончишь, собери лекарства, свои шмотки необходимые. Ну, ты знаешь — какие. Жоре мы сейчас тоже что-нибудь подберем из наших запасов.

— Дед, тут дело в том, что я еще днем видела, как Михалыч машину на яму зачем-то загнал. Надо бы сходить, уточнить.

— Да на ходу, вроде, машинка-то была — озадачился профессор. — Ну да Михалыч — бурундук известный, любит всякой профилактикой заниматься, когда надо и не надо. Сейчас уточним… Пойдем, друг мой Жора, поговорим с Михалычем, заодно и потихоньку знакомиться с соратниками начнешь. Натаха! Ты там про ужин не забудь за суетой.

Девушка, уже из коридора, отозвалась — Будет вам ужин, куда я денусь…

Профессор неохотно встал с кресла и сказал — Пошли, глянем на машину, с Михалыча станется ее о пустом деле раскурочить.

Они прошли мимо Наташи, разжигающей вторую печку, снова оделись, и вышли через террасу на улицу. Сойдя с крылечка, профессор сразу повернул направо. Обойдя приличных размеров дровяник с аккуратной поленницей, он пошел по грунтовой утрамбованной дороге к строению, которое Жора недавно видел из окна и определил как гараж.

Жора же чуть замешкался рассматривая площадку, расположившуюся прямо напротив крыльца. На этом небольшом пятачке, очевидно выполнявшую роль автостоянки, расположились в ряд бордовый ВАЗ четвёртой модели, ижевский Москвич-«комби» песочного цвета, армейский УАЗ-«буханка» и два трактора — синий колесный трактор «Беларусь» с отвалом и ковшом экскаватора сзади, и кирпично-красный гусеничный бульдозер ДТ-75. Вся техника стояла капотами в сторону дома-сторожки, на крыльце которого Жора десять минут назад из окошка видел курившего дядьку. Сейчас на крыльце никого не было.

— Жора, где ты там? — позвал из-за угла террасы профессор.

— Иду, Олег Васильевич, иду — отозвался Жора, и быстрым шагом двинулся на его голос.

Профессор уже стоял на утоптанной пожухлой траве перед гаражом, рядом с ним расположился Кадо. Жора прошел мимо стены дома с примыкавшим к ней двустворчатым грузовым люком, который он совсем недавно видел, но снизу, и подошел к Пасечнику. Тот стоял перед настежь открытыми крайними воротами гаража, двое других ворот были закрыты. Внутри, в полумраке, на смотровой яме стояла «шишига» — столь нежно любимая в армии машина ГАЗ-66 армейского темно-зеленого цвета в исполнении «кунг», то есть — будка. Кабина машины была откинута вперед, открывая доступ к двигателю и прочим агрегатам. Над мотором висела лампа-переноска, заливая его ярким светом, остальное помещение гаража скрывалось в темноте. В воздухе витал набор специфических гаражных запахов — выхлопных газов, бензина и масла. Рядом с машиной стоял давешний дядька, но теперь в синем рабочем халате, и тщательно вытирал руки ветошью.

— Вот, Михалыч, познакомься — профессор махнул рукой в сторону подходившего Жоры. — Наш новый сотрудник, Георгий Ларионцев, теперь будет с нами работать. А это, Жора, — наш добрый гений-самоделкин Алексей Михайлович Щербаков — понизив голос, профессор добавил — все может… Абсолютно.

— Ну, все — не все, но многое — сказал Щербаков, протягивая Жоре для рукопожатия добросовестно вытертую руку. — Добро пожаловать, Георгий.

— Да можно просто — Жора, — сказал в ответ Ларионцев, принимая крепкое рукопожатие.

— Ну, а я — просто Михалыч, или дядя Леша — как больше нравится…

— Отлично, вот и познакомились, — Пасечника явно томило нетерпение. — Так что там с нашим лайнером, дядя Леша? Вроде все в порядке было, а тут смотрю — ты его починять надумал? А мы вот завтра собрались на выезд, грешным делом…

— Да в порядке машина, Олег Васильевич. Свечка одна барахлила, так я ее заменил, пять минут делов. Ну и так, заодно — масло проверил, коробку, раздатку… Шприцанул, где надо, то се… Но уже все закончил, через пять минут отгоню машинку на стоянку.

— Оба бака полные? — спросил профессор.

— Как положено — оба.

— Ну, добро́, тогда завтра с утра трогаемся. Так что, Михалыч, заканчивай тут все и отдыхай. Мы с Георгием и Наташкой соберем, что надо с собой, перекусим, и тоже — на боковую, завтра ранний подъём для всех участников, включая тебя.

Между тем на улице уже изрядно потемнело. По углам домов и строений вспыхнули светильники-прожектора. Такие же прожектора загорелись по периметру всего участка, заливая ярким светом двор, и спираль колючей проволоки, извивающейся сверху бетонных заборных плит.

Профессор и Жора неторопливо пошли обратно в дом, и когда они уже поднимались по ступенькам на крыльцо, «шишига» с зеленой будкой негромко порыкивая мотором, медленно прокатилась мимо них. Машина свернула на пятачок стоянки и аккуратно подав задним ходом замерла в общем ряду стоящей техники.

— Ну вот и ладушки — сказал Олег Васильевич — пошли, Жора, ужинать.

Дом был наполнен вкусными запахами, с кухни доносилась негромкая музыка. Наталья, услышав что Олег Василевич с Жорой вернулись и раздеваются в коридоре, крикнула — Мужчины! Руки мыть и к столу, пока все не остыло!

— Сей момент, хозяюшка! — отозвался профессор — и подтолкнул Жору в сторону ванной: — ты иди, я недавно уже посещал сей храм гигиены, и еще не успел испачкаться…

Жора послушно отправился отмываться, решив, что до маузера дело все равно сегодня не дойдет.

Не без труда отмыв руки от оружейной смазки, он отправился на кухню и увидел, что Олег Васильевич уже сидит за столом, заставленным всякой снедью. Обнаружился и источник приятной музыки — в углу, на проигрывателе медленно крутилась черная грампластинка.

— Садись, садись, не стесняйся — нетерпеливо сказал профессор, показывая на стул рядом. — Ты-то не так давно перекусил, а я, признаться, только чуть-чуть покусочничал в течение дня…

— Вот вечно ты так, дед — укоризненно заметила Наталья — допрыгаешься с таким режимом до язвы… И ведь еды полон холодильник, разогрел в микроволновке да поел, пять минут делов… Глаз да глаз за тобой нужен, как дите малое, ей-богу…

— Ну ладно, ладно, не бурчи. Вот с Жора нам поможет с кадрами — станет легче, не надо будет разрываться, чтобы быть в трех местах одновременно.

— Кадры — это хорошо, даже очень — оживилась девушка. — А то тут два с половиной человека, особо не разгуляешься, а хозяйство немаленькое, то одно дело, то другое…

— В самое ближайшее время решим вопрос — солидно сказал Жора, накладывая себе в тарелку различной снеди. — Два человека точно есть, насчет остальных надо думать. Надежность кандидатур не должна вызывать ни малейших сомнений. Уж больно специфика ваших занятий… Как бы сказать-то… Напрягает, что ли. Не должны здесь недобросовестные люди оказаться, рисковать нельзя.

— Это хорошо, что ты проникся — заметил профессор, оторвавшись от поглощения пищи. — А я, признаться, хотел провести с тобой на эту тему профилактическую беседу. Рад, что в этом нет необходимости — и он снова принялся за еду. — Но все равно, — продолжил он с набитым ртом — ты мне максимальную информацию на кандидатов дай, я по всем возможным каналам для начала их пробью, лишним не будет.

В этот момент, щелкнув, поднялся над пластинкой звукосниматель проигрывателя, и музыка, звучавшая тихим фоном, умолкла.

— Что за группа? — заинтересованно спросил Жора, — я прямо с порога обратил внимание.

— Мне тоже нравится. — Наталья встала, аккуратно сняла пластику с проигрывателя и убрала в конверт. — Это Джулиан Леннон, сын Джона, того, из «битлов». Дедовы друзья одно время меня баловали, привозили из-за границы. У меня тут неплохая фонотека подобралась, потом посмотришь — и она поставила конверт в общий ряд.

— Ну да,"…кто сказал, что надо бросить песню на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!" — процитировал Пасечник известный фильм.

–"…От винта…" — поддержал шутку Жора, но не смог не отметить: ну, у нас-то, пока не война…

— Как знать, как знать… — задумчиво ответил профессор. — Может, и не война, но пластинки слушать время вряд ли найдется… По крайней мере — подолгу. Вот и сейчас — долг нас зовет снова в закрома лезть. Надо бы сразу все собрать, да разве сообразишь… Хорошая мысля, как говорится — приходит опосля… Вот что, Наталья, ты мне сообрази чайку с бадьянчиком в мою большую кружку. Пока он маленько остынет и настоится, я с Жорой подберу ему шмотки на завтра, и после выпью кружечку на сон грядущий. А ты, Георгий, как насчет чайка?

Жора еще раньше отметил, что на столе не было алкоголя, зато стоял здоровенный, литра на три, прозрачный кувшин с дивным клюквенным морсом. На это самый морс Жора и налегал в течение всего ужина и на чаепитие лично его как-то даже и не тянуло.

— Нет, спасибо — замотал он головой — Я лучше, чуть попозже, еще морсика…

— Что, оценил натурпродукт? — засмеялся профессор — Местная клюковка-то, тверская… Целую экспедицию за ней в заповедные места каждую осень устраиваем, уже который год. Стараемся до будущего урожая запастись, но хватает не всегда. Ну да ладно — морс, так морс, но для начала прогуляемся в закрома.

Он решительно встал и двинулся к выходу, Жора последовал за ним, а Наталья начала хлопотать у стола, собирая посуду.

Далее один в один повторился давешний поход в оружейку — со спуском по лестницам и поочередным отпиранием дверей. Отличие было лишь одно — после того, как они прошли в подземную галерею, Олег Васильевич прошел мимо двери «оружейки» и открыл точно таким же цифровым замком следующую стальную дверь. Помещение за ней оказалось раза в три-четыре больше, а в остальном — под потолком так же проходил короб вентиляции, и светили такие же яркие лампы. Однако содержимое комнаты было совершенно другим. Перпендикулярно стенам стояли аккуратно сколоченные из деревянных брусков перекладины-штанги, на которых висели рядами многочисленные вешалки с одеждой. Было видно, что одежду пытались более-менее выстроить по эпохам и временам. Первый ряд начинался рыцарскими доспехами, включая щит и длинный меч. Рыцарь в полной амуниции стоял безмолвным стражем прямо у самого порога. Далее на многочисленных вешалках висели костюмы, куртки и рубахи, разного вида, штаны и панталоны, мужские и женские.

Парча и бархат с богатой вышивкой и отделкой разной степени ветхости, золотое шитье и грубая домотканая ткань — все это висело рядом на соседних вешалках. В следующих рядах висели военные и штатские мундиры, цивильные костюмы и бальные платья последующего столетия, имелась и простонародная различная одежда. Несколько рядов занимали военные мундиры времен Второй мировой, — и наши, и немецкие. Висели как солдатские, так и офицерские комплекты. Советские в основном с петлицами, но были и более поздние — с погонами. На соседних вешалках Жора увидел даже несколько вариантов формы стран-союзниц.

Отдельно стояла обувь — мужская и женская, вся довольно сильно поношенная, но ее было немного. На полках, закрепленных на стенах выше вешалок, лежали и висели на крючках различные шапки, шляпы, шлемы, каски, фуражки и пилотки…

Напротив всего этого одежного великолепия у единственной свободной стены стоял длинный, добротно сколоченный деревянный стол, оббитый линолеумом. Под столом стояли несколько длинных зеленых армейских ящиков, в каждом были свалены различные виды оружия прошлых веков. Было его немного, но разнообразие поражало — от кинжалов, ножей, мечей, различного вида шпаг и сабель, до старинных пистолей и мушкетов.

В комнате отчетливо ощущался своеобразный, характерный для скопления одежды запах — тлена, нафталина, и еще черт знает чего…

Жора вытащил из общей кучи кинжал в черных ножнах, с орлом со свастикой и эсэсовскими рунами на рукоятке. Он вытянул кинжал из ножен — вдоль блестящего лезвия тянулась надпись темным готическим шрифтом — Meine Ehre heisst Treue. Жора тщетно шевелил губами, пытаясь разобрать тяжелую для прочтения готику.

— Что, понравился ножик? — профессор, уже несколько минут откровенно наблюдал за Жориными эмоциями. — Там написано"Моя честь зовется верность" — эсэсовский девиз. Ну, как тебе наша костюмерная?

— Слов нет, Олег Васильевич, по крайней мере, цензурных. Я конечно догадываюсь — для чего это изобилие, но зачем столь богатый ассортимент? И откуда — Мосфильм обчистили?

— Видишь ли, Жора, тут такое дело… Мы, как правило, не знаем — куда откроется очередная «калитка». По крайней мере — первый раз. Поэтому, пока была такая возможность набирали все, до чего могли дотянуться. Тут нет ни одного новодела — только подлинники. Что-то сами притащили из вылазок, что-то удалось раздобыть из коллекций, антикварных салонов, театральных костюмерных, и ты абсолютно прав — даже с киностудий. Стоимость того, что тут имеется, а это только часть — в соседней комнате тоже всякого навалом, все сюда просто не влезло — составляет довольно круглую сумму, точно сразу и не назову. Одного оружия здесь на несколько сотен тысяч долларов.

Что же касается твоего вопроса «зачем?» — ответ простой. Изрядно намучавшись с первой «калиткой» мы довольно быстро поняли — какие-то законы не дают перемещать через проход небелковую материю в определенных количествах. В неглиже — пожалуйста. Помнишь — Шварценеггер в «Терминаторе» голышом оказывался в прошлом? В наших реалиях эта железяка в виде человека через «калитку» не прошла бы никогда. По крайней мере — по имеющимся технологиям перехода, вполне допускаю, что есть другие…

Профессор на минуту задумался, видимо обдумывая — какие это могут быть другие…

— Так вот, методом проб и ошибок выяснили — если хочешь пронести через «калитку» максимально много снаряжения, то одежду лучше одевать наиболее древнюю, соответствующую той эпохе, куда попадешь. Обратно без проблем — тащи, сколько унесешь, чем мы вовсю и пользуемся.

— Э-э-э, Олег Васильевич, а как же всякие там временные парадоксы и эффекты? Я вот у Бредбери читал про раздавленную в мире динозавров бабочку — в результате получилась полная труба в будущем. И это все из-за изменений, вызванных таким мизерным вмешательством, а вы тут «стволы» охапками натащили…

Профессор с нескрываемым одобрением посмотрел на Жору.

— Молодец, соображаешь… Я, грешным делом, тоже вначале опасался — вдруг что будет… Потом понял — пространство-время настолько моногвариантно, что количество вселенных и миров практически бесконечно. То есть, попав в прошлое, ты можешь запросто прихлопнуть своего дедушку, родителей, а то и самого себя в детстве, если уж воспитание позволяет провести тебе столь изуверский эксперимент. Говоря конкретнее — в той ветке реальности, где ты столь изысканным способом нагадил, то персонально тебя, твоих родителей и всего того, что имелось в твоем варианте истории — просто не будет. Вот представь:

Пасечник поднял прижатые друг к другу свои ладони, переплетя пальцы.

— Предположим, это древо истории. На нем много-много, гораздо больше чем у меня пальцев, параллельных веточек-миров. Они растут рядом этаким пучком, то переплетаясь, то разветвляясь, но с разной скоростью. И можно, используя определенные механизмы, перепрыгивать со своей ветки на другую ветку, но не на любую, а лишь на ту, на которую тебе позволит некий процесс, закон, которому подчиняется мироздание. Я думаю, это максимально близкая модель, или другими словами — визуализация строения временных потоков. Собственно, этого гипотетического строения мироздания мы пока и придерживаемся, другой достоверной модели на сегодня у нас нет. Ну что, более-менее понятно?

— В общих чертах — да, ничего сложного, — ответил Жора. — К тому же у меня в планах не было такие рискованные опыты с родственниками проводить. Но то, что с врагами церемониться не нужно, заметно облегчает жизнь.

— Да бог с тобой — улыбнулся профессор — я даже и не думал обижать персонально тебя такими черными мыслями насчет судьбы родственников. Это я так, в полемическом задоре… И вообще, на ярких примерах все доходчивее воспринимается. Ну да ладно, давай-ка тебе что-нибудь полегче из одежды поберем, раз уж ты решил с собой маузер тащить. Или оставишь? — он с хитринкой посмотрел на Жору. — Может, лучше это? — и профессор достал из ящика пару кремневых пистолей ужасающего калибра. — По нашим подсчетам, там сейчас где-то семнадцатый век, эти пушки туда пронести — не проблема вовсе, можешь тогда и в камуфляже идти. Хотя в нем упаришься однозначно. Карибы, однако, жарко и влажно.

— Нет уж, с маузером не расстанусь, а раз жарко и влажно, тогда вот, это вполне подойдет — и Жора снял с одной из вешалок рубаху и штаны бело-серого цвета из грубой ткани, чуть нежнее парусины. Заодно он прихватил с полки нечто похожее на носовой платок, но огромного размера. Этакий квадрат из материи, где-то полметра на полметра.

— Отлично, — кивнул головой профессор. — Хотя в этом тоже будет жарковато, но лучше, чем в камуфляже. Вообще-то, вы в основном в купальных одеждах там ходить будете — пляж, море, и все такое. Кое-какой еды мы туда натащили, голодать не будете, но свежатинки все равно захочется. Так что пару раз на охоту сходить придется, а в плавках по джунглям ходить чревато. Так вот — свинки там дикие бегают — объедение… Если под возвращение удастся прихлопнуть поросенка, постарайся сюда притащить, но только накануне отбытия, не ранее. Там хранить мясо негде, портится буквально за одну ночь, если сырым оставить. Теперь обувь, — у тебя какой размер?

— Сорок один с половиной, но я сорок второй обычно покупаю, а то и сорок третий…

— Отлично! Там есть как раз сорок третий, главное поаккуратнее дойти босиком до обувки.

— А что «там» еще есть, Олег Васильевич?

— Палатка отличная, тентовая, польская. Полотенца, еще что-то из одежды. Дробовик двенадцатого калибра, полуавтомат «браунинг» — пятизарядка, дроби свинцовой, картечи запас изрядный, порох и капсюли, десятка три-четыре латунных и бумажных гильз — перезаряжай-не хочу. Правда, гильзы желательно после стрельбы собирать. Что еще? Ну, ножей пара, топор, пила, лопата. Да, чуть не забыл, — труба подзорная, старинная, медная… Оптику у нее поменяли — была трех, а стала шестикратная. Из еды — мясо сублимированное, кру́пы различные — запаслись изрядно, благо органика проходит без проблем. Тем более что птицы и зверя там хватает — свежее мясо буквально под ногами бегает, все непуганые, даже неинтересно охотиться. Рыбалка, опять же… Я и говорю — курорт и санаторий, лечись только… Часть из необходимого Наташка пронесет, она в курсе всего, что там припасено и ведет учет. Так что, если чего не хватит — вини ее. Ну что? Двинулись обратно? Я уже немного притомился, надо успеть отдохнуть. Дорога хоть и не очень дальняя, но все же…

Жора тоже чувствовал усталость и сильное желание прилечь — здоровье восстановилось не очень, и это давало себя знать. Поэтому он охотно пошел обратно, опять впереди Пасечника, держа в руках тюк с одеждой и слушая, как лязгают за спиной запираемые железные двери. Он прилично опередил профессора и ему пришлось постоять на террасе минуту-другую в ожидании, пока тот преодолеет последнюю лестницу.

Жора смотрел в окно террасы, слушая как профессор звякает ключами в замке двери и вдруг краем глаза увидел, как по кромке освещенного участка у соседнего дома молнией мелькнула серая тень.

— Олег Васильевич! — встревожено начал Жора — тут, похоже, волк на территорию как-то пролез…

— Волк? — казалось профессор совершенно не встревожился. — Нет, уважаемый Георгий, это не волк, это гораздо опаснее — команда Кадо. Волк, ухитрись он пролезть под бетонным забором, а под ним, надо отметить — полтора метра бетонного фундамента — даже кроты к нам сюда не попадают, так вот, этот гипотетический волк проживет не более тридцати секунд. Кроме Кадо, который и один с волком справится шутя, на ночь мы выпускаем четырех хорошо подготовленных овчарок-немок. До рассвета они охраняют территорию никогда не лая по-пустому. Но если уж услышал рык или лай — смело выскакивай с маузером, эти звуки у собак может вызвать только враг. Ну ладно, пока, слава богу, царит тишина, пойдем-ка спать. Умаялся что-то я, хлебну чайку — и на боковую. А ты, вроде, морсика хотел?

— Не… — отрицательно замотал головой Жора — Что-то расхотел, только спать…

Диван в Жориной комнате был уже разложен и застелен заботливой Натальей. Засыпая на ходу, Жора кое-как разделся и отключился, едва коснувшись подушки головой.