Обратно в настоящее

Юрий Юрьевич Жуков

Год назад я набрел на сайт, где муссировались идеи о «кукловодах» и «золотом веке человечества». Владелец сайта предлагал пишущим людям за деньги создать художественное изложение его проекта. Сам он рисовал мир социальных утопий. Я не стал описывать его взгляды и написал свой рассказ. Отбросил политику в вопросах о скрытых двигателях истории, придумал другие события. Сюжет из политики перешел в фантастику. Владелец сайта полностью признает мои права на авторство рассказа.

6

Архив был еще закрыт. Морис спустился на первый этаж и решил выпить кофе у Филиппа. Людей не было. Филипп и две его работницы еще издали просияли улыбками. В углу зала, за столиком с книгами, сидел единственный посетитель, с пышной шевелюрой и аккуратной черной бородой. Жерар узнал профессора Можерини.

Морис вдруг обнаружил, что он не готов к диалогу. «Я не выспался! — сказал внутренний голос. — Р-р. Фу! Это уже шизофрения». Жерару захотелось спрятаться, но пятиться назад было поздно, он уже «засветился». Филипп улыбался. Стоять было глупо. Жерар сделал решительные шаги к стойке и, кривовато улыбнувшись Филиппу, заказал кофе. Можерини посмотрел на него взглядом, лишенным каких-либо эмоций. «Сейчас подойду и выложу ему все!» — заявил Жерар сам себе. Походка Жерара не отличалась раскованностью. Уже возле столика с книгами он ощутил, что уверенность его поубавилась и сосредоточенно взялся рукой за спинку стула.

— Доброе утро, доктор Жерар! — приветствовал Можерини Мориса.

— Мое почтение, профессор. У Вас сегодня экзамен?

— Нет, — ответил Можерини безразлично-спокойно. — Я приехал, чтобы поговорить с Вами.

Жерар не ожидал такого поворота.

— Со мной? О чем?

— Вы присядьте, доктор, прошу Вас. Филипп уже несет Вам кофе.

У Жерара не получалось открыть пакетик с сахаром. Можерини даже не улыбнулся, он повернул свои прозрачные глаза в сторону книжной полки.

— Доктор Жерар, мне кажется Вы сами хотели сказать что-то?

Эти слова подействовали на Мориса благотворно.

— Скажите, профессор… считаете ли Вы нормальным, когда деятельность политиков направлена против людей? — начал он издалека.

— Конечно нет.

Жерар ожидал другого ответа. Он продолжил:

— Мне, как историку, хорошо известно какую изнанку может содержать политическая деятельность. И… проще говоря, мне достаточно много известно о том, что произошло весной 1947 года в 14 арондисмене при попытке строительства глубокого метро!

Жерару полегчало. Можерини безучастно смотрел куда-то вдаль.

— Я тоже немного знаком с историей, — сказал он. — Но в другом ключе. Ваши знания достойны всякого уважения. Но Вы, как и большинство, привыкли считать историю сводом больших и малых детективных сюжетов, где следует кого-то выводить на чистую воду. Безусловно, это есть в политике. Однако, тот, кто занимается серьезной политикой, а не политическим экстримом, хорошо осознают, что в мире не все так просто. Даже Робин Гуд это понимал и в своей борьбе с шерифом редко переходил опасную черту. То, с чем Вы столкнулись, не имеет политического, тем более, детективного контекста.

— А-а… Но Вы…

— Я уфолог, доктор Жерар.

— У меня нет оснований Вам доверять, профессор. Все события, связанные с каким-то аномальным объектом, с пропажей газет, с уничтожением компьютера мадам Моруэн, совершенно омерзительны и имеют как раз явно детективный характер, хотя и с мистическим оттенком.

— Вот здесь Вы подошли ближе к сути, коллега. Только «мистический» — это ощущения. Я бы заменил это слово на «парадоксальный». Но это, месье Жерар, с точки зрения обыденности и повседневности. А имевшие место происшествия лучше рассматривать в контексте историческом, религиозном или философском. Насчет отвратительности некоторых моментов я могу с Вами согласиться, но могло быть отвратительней, если бы все было пущено на самотек.

— Это угроза?

— Вовсе нет. Просто иногда половина знания бывает гораздо хуже, чем полное незнание.

— Например?

— Например: если бы основатели третьего рейха не получили какую-то информацию о технологии создания сверхчеловека, то в истории могло было не быть Освенцима и Бухенвальда.

Морис задумался.

— Это как-то очень туманно, профессор Можерини. Какая-то информация… Нет конкретики. О знании чего… о какой информации Вы говорите, профессор? И что, позвольте, теперь делать мне, когда я… мы, вместе с сотрудниками архива, попали в эту «пара… парадоксальную» переделку?

Можерини посмотрел совершенно прямо.

— Одно из двух, — сказал он. — Или вычеркнуть ее из памяти, или идти до конца.

— Что это значит, до конца?

Морис опять ощутил двойственность своего положения. Замечательный шанс забыть всю эту «пара» и вернуться к своим мирным исследованиям блокировался сверлящей как зубная боль мыслью, что «вычеркнуть придется и Полетт Нэди, и Анни Моруэн, и свое достоинство мужчины, и мораль… короче — свою человеческую личность…» Голос Можерини прервал внутренний диалог Мориса.

Конец ознакомительного фрагмента.