GROND I: Блицкриг

Юрий Хамаганов, 2021

Еще вчера Ольга Воронова была самой богатой девушкой в солнечной системе. А сегодня она – беглая преступница, преследуемая наемными убийцами. Скрываясь от могущественных врагов, она находит спасение на борту частного военного корабля. Но в космосе не бывает дармовой закуски, и спасение придется отработать. Ольге предстоит оказаться в горниле жестокой колониальной войны, охватившей целую планету. Предстоит не только драться с врагом, но и идти по кровавому следу тех, кто разрушил ее жизнь!

ГЛАВА 1: С ВЕЩАМИ НА ВЫХОД

Шесть вертикальных полосок, и седьмая по диагонали. Неделя. Ещё одна неделя позади. Ольга прячет скребок в карман, отходит от стены и вглядывается в импровизированный календарь. Недельных отметок теперь сорок семь.

Конечно, это очень романтичный способ отмечать время, в духе старых приключенческих фильмов, но ничего лучшего Ольга придумать не смогла. Встроенные часы безукоризненно точно отмечают пройденное время, но ей хочется видеть перед собой простой настенный календарь как наглядное доказательство того, что проведённый в камере срок не является иллюзорным. Она здесь уже сорок семь недель, почти одиннадцать месяцев. Времени более чем достаточно, чтобы зачать и родить ребенка.

С определением дат закончили, наступает время очередного радиоэфира, внутренние батареи уже зарядились. Поехали…

— Энсин Ольга Воронова, торговый флот корпорации Сверхновая, личный номер 294770, место службы — орбитальная станция Высокий Дом 8. Меня похитили второго января две тысячи девяносто второго года и удерживают здесь уже одиннадцать месяцев. Всем, кто меня слышит — прощу помощи; сообщите в штаб-квартиру или в Агентство Космической Безопасности, они ищут меня. На своём заводе я зарабатываю огромные деньги, полтора миллиарда ежемесячно, за моё спасение вам выплатят любую награду, какую пожелаете. Повторяю: энсин Ольга Воронова, торговый флот корпорации Сверхновая, личный номер 294770, место службы — орбитальная станция Высокий Дом 8. Прошу помощи. Меня похитили и удерживают здесь уже одиннадцать месяцев…

Девушка транслирует это короткое сообщение десятки раз в день на тысячах известных ей языков, надеясь, что направленный сигнал преодолеет толстые стены и кто-нибудь услышит её. Кто-нибудь узнает, что её держат здесь уже почти год.

Здесь — это кубическая комната со стороной три с половиной метра. Стены, пол и потолок из тускло-красного камня, камера, судя по всему, вырублена целиком в скальном массиве.

Камень тёмный, гладкий и прочный: базальт с прожилками кварца и оливина, похожими на мутное стекло. Ольга не настолько сильна в геологии, чтобы понять по косвенным признакам, где именно на Земле она находится: такие породы встречаются по всему миру. Ясно одно — сделать подкоп в стиле тюрьмы Шоушенк не получится.

Тщательно осмотрев стены в первый день, ей удалось найти небольшую выбоину и с большим трудом отломить маленький заострённый осколок, которым девушка затем чертила календарь, на чём её успехи и ограничились.

Дверь — высокая, стальная, на мощных петлях, без глазка или решётчатого окна, должна открываться вовнутрь, но не хочет — за сорок семь недель дверь ни разу не открывали. Ещё есть вентиляционные пазы по углам на потолке, такие узкие, что в них не пролезет и полевая мышь. Там же, наверху, имеется небольшое отверстие, в данный момент наглухо закрытое стальным лючком, что-то вроде пневматической почты, через которую два раза в неделю сбрасывают пакет с пайком. Обычной еды и воды не было ни разу за все сорок семь недель, неизвестные тюремщики снабжают узницу питательными капсулами космического рациона, содержащими всё необходимое для организма. Раньше она крайне редко потребляла такие таблетки, ибо в Высоком Доме не было недостатка в настоящей еде, и поначалу эрзац-питание сильно раздражало. Но со временем привыкла, благо рацион высшего класса, таким снабжают экипажи боевых кораблей.

Закинуться капсулами надо быстро — через час после раздачи они распадаются в невесомую пыль, которую тут же уносит вентиляторами. Умыться негде, но два раза в неделю вместе с пайком Ольга получает гигиенические салфетки, которыми надо быстро протереть всё тело до того, как и они распадутся в пыль. Наблюдают ли за ней в момент импровизированной ванны — естественно, наблюдают, наблюдают круглосуточно, она уверена, несмотря на то, что до сих пор ей не удалось обнаружить ни единого следящего устройства.

Обстановка спартанская: лампы на потолке, которые отключаются на двенадцать часов, оставив крошечный синий фонарь, абсолютно пустой откидной стол, привинченная к стене койка, многофункциональный турник, зеркало и проекционный экран, который Ольга рассматривает как своё главное сокровище.

Время здесь тянется долго, как вязкая, грязная вода, заняться особо нечем. Чтобы не потерять форму, девушка часы напролет выполняет упражнения на турнике, подтягиваясь и качая пресс до тех пор, пока буквально не падает от усталости, а когда переводит дух, смотрит на экране старые записи. Текущих передач нет, но в памяти экрана десятки и сотни тысяч фильмов и телепрограмм столетней давности. От нечего делать просматривая старые фильмы, Воронова, к своему удивлению, обнаруживает, что ей нравится голливудский кинематограф тридцатых-сороковых годов двадцатого века, а также телесериалы, чем длиннее, тем лучше.

Очередной радиосеанс ответа, как обычно, не дал. Через десять минут можно будет попробовать ещё раз. Ну а пока узница падает на кровать, закидывает руки за голову и начинает размышлять вслух о текущей ситуации.

— Ольга Воронова выходит в эфир, начинаем нашу триста двадцать девятую ежедневную передачу для лиц, временно находящихся в местах лишения свободы. Итак, ещё один день позади, ситуация не изменилась. Я по-прежнему в заключении — это минус, но с другой стороны, я по-прежнему жива — это плюс. Если они не убили меня за все триста двадцать девять дней, то можно сделать вывод, что я нужна своим неизвестным похитителям с той или иной целью, значит, у меня ещё есть шанс прожить жизнь свободно, долго и счастливо. С чем я себя и поздравляю.

Этой своеобразной мантрой Оля успокаивает себя уже несколько месяцев, но от сомнений она помогает не сильно. Кто те «они», нехорошие, заточившие её в темницу? Зачем «им» это понадобилось? Как она оказалась в тюремной камере? Нет ответа…

Воронова не помнит вообще ничего с момента прибытия спасателей на разрушенную космическую станцию Высокий Дом 8. Вроде она делала какой-то доклад командиру спасательного корабля — вот последнее, что девушка помнит наверняка, а затем всё как-то потускнело и вновь обрело яркость только здесь, на койке в тюремной камере. Сколько прошло времени между этими двумя моментами, сказать затруднительно, внутренние часы были сброшены на ноль и пошли снова только после того, как она очнулась. По всей видимости, достаточно много.

Где она находится? Неизвестно, какое-то подземелье, больше она ничего не знает. Поначалу, попав сюда, Ольга часами лежала на полу, прижавшись ухом к камню, пытаясь услышать шаги, гул машин, шум подземных вод — что угодно, но так ничего и не услышала. Царила полная тишина, но пару раз случались подземные толчки, камеру трясло от близких землетрясений, что ей сильно не понравилось. Больше не происходило ничего вообще, оставляя только тягучее время.

В первые дни и недели Ольга боялась, что дверь камеры может распахнуться в любой момент, после чего её выведут в какой-нибудь заканчивающийся тупиком коридор и там выстрелят в затылок. Но этот страх давно ушёл, растворился в длинной череде идентичных дней. Теперь она боится, что будет сидеть здесь до тех пор, пока не сойдёт с ума.

Каждодневные размышления на протяжении сорока семи недель не вносят ясности происходящему. Девушка не знает, где находится, не знает, как попала сюда, и не знает, сколько ещё предстоит провести в комнате из тёмного камня наедине с телевидением вековой давности. Но это не главное. Главное — она не понимает, почему оказалась здесь.

Ольга раздумывает о причине своего заточения с того момента, как проснулась на жёсткой койке без одеяла и подушки, всё равно больше заняться нечем. Её держат здесь потому, что обвинили в каком-то преступлении? Вполне возможно, подходящая статья найдётся, ей запросто могли предъявить обвинение в убийстве Электры Донован и её друзей, которые нагрянули на Высокий Дом в ночь со второго на третье января 2092 года под видом терпящих бедствие. На самом деле отряд золотой молодежи на роскошной яхте решил поиграть в террористов и уничтожить важнейший орбитальный завод вместе с единственным управляющим — Ольгой Вороновой, которая несла там бессменную вахту с трёхмесячного возраста. Второго января ей исполнилось двенадцать, она была самой молодой из всех хозяев Высоких Домов, видимо, потому нападавшие и выбрали именно её завод, посчитав, что справятся с юной хозяйкой без всяких проблем.

События нескольких последующих часов показали всю ошибочность их расчёта: Воронова оказала отчаянное сопротивление захватчикам, покусившимся на её владения. В одиночку она бы не справилась, но верный товарищ, куратор Михаил Петров, поддержал осаждённый Высокий Дом метким артиллерийским огнём, уничтожив яхту и вместе с ней половину банды. С остальными пришлось разбираться уже самой Ольге, обороняя свой гражданский объект всем, что попадётся под руку. Ей удалось уничтожить террористов, всех, кроме одного, самого главного — Электры. Воронова не убивала её, Электру убил старший помощник Док, универсальный корабельный робот. Убил, защищая своего капитана, сознательно пойдя на тягчайшее нарушение Первого Закона и затем навсегда стерев своё сознание в наказание за небывалое преступление. Вот что действительно произошло в ту ночь.

На Земле о случившемся узнали не всё. Ольга в своем рапорте подробно рассказала об инциденте и своих действиях, солгав только в одной, но самой важной детали. Она не стала раскрывать правду о том, кто убил Электру, ибо не хотела, чтобы инженеры Корпорации накинулись на погибшего ради неё старшего помощника. Они наверняка попытались бы его восстановить и выяснить, как именно Док смог обойти всесильный Первый Закон, ведь если у одного робота получилось, то может получиться и у других. Несколько раз в прошлом подобные случаи уже происходили, каждый раз сопровождаясь самым тщательным расследованием, которое Вороновой было совсем не нужным по личным причинам. Так что она взяла смерть Электры на себя, сочинив версию о том, как убила дочь президента в рукопашной схватке, и о том, как корабельный робот погиб в бою, для пущей убедительности переписав остатки его памяти.

Хозяйка выполнила свой долг, в тяжелейшем сражении отстояв родной завод, который был для неё всем. Так как же так вышло, что наградой за победу стала бесплатная путёвка в тюремную камеру почти на год?

Допустим, всесильный папочка Электры решил отомстить за смерть любимой дочки и её подельников, которые все как один происходили из кланов современной аристократии, — данное предположение кажется вполне логичным. Но отдать Ольгу под трибунал он не мог, ибо на суде вскроется вся правда про нападение на Высокий Дом, значит, её надо бросить в тюрьму тайно, без расследования и приговора, именно так она и оказалась здесь. Тоже вроде бы логично, но есть одно но — зачем такие сложности, почему было просто её не убить каким-нибудь особенно изощрённым способом? Проживание в комфортной одиночке не кажется ей особо страшной местью, хотя, возможно, всё самое интересное ещё впереди.

А что, если не было никакой мести? Что, если её отправили в тюрьму по какой-то другой причине? По какой? Деньги? Вложенные в неё знания и умения стоят миллиарды, но без завода они бесполезны. Работа? Да, она отлично умеет работать, её приучали к упорному труду с раннего детства, только вот здесь работы нет — качай бицепсы, смотри старые сериалы да потребляй дорогие пайки, вот и все обязанности.

Факт отсутствия работы ещё более странен, чем отсутствие суда. Дни, когда преступники просто сидели в камерах, день за днём в безделье мотая сроки, миновали задолго до её рождения. Тюрьмы повсеместно превращены в трудовые лагеря, где заключённые должны тяжёлым трудом отрабатывать миску баланды и стакан воды, а на других планетах — ещё и каждодневный лимит кислорода. Не только отрабатывать, но и приносить стабильную прибыль хозяевам данных предприятий, соревнуясь в эффективности с машинами.

Ольга помнит каждую серию любимого в детстве сериала «Духовка» про тяжёлую жизнь женской исправительной колонии на окраине Земли Иштар, недалеко от северного полюса Венеры. Она помнит, как в свои пять лет с замиранием сердца следила за увлекательнейшими приключениями отважных героинь, противостоящих адским природным условиям второй планеты от солнца, опасностям труда на рудниках и жестокости тюремной системы. Уже потом, пообщавшись с товарищем Петровым, который во времена своей академической практики возил заключённых на Венеру, а затем самостоятельно узнав в матрице интересовавшие её факты, Ольга поняла, что любимый сериал был красивой сказкой, а реальность подневольного труда на других планетах гораздо более сурова. Опаснейшие условия и тяжелейший труд, создание капиталов для хозяев рудников и заводов семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году.

А она сидит здесь одиннадцать месяцев и не заработала за это время ни рубля! Как такое может быть, когда ещё год назад Ольга приносила прибыль в полтора миллиарда ежемесячно? Даже если у неё больше не будет любимого завода, то Изменённой её уровня, отлично обученному оператору, всегда найдётся другая работа. В любой тюрьме на Земле и за её пределами Вороновой бы уже давно нашлась должность — заключённый должен делать деньги, и она отлично умеет их делать. А приходится сидеть без дела, словно Робинзон на необитаемом острове. Поправка — Робинзон времени даром не терял, работал сам на себя и многого добился, а она же просто проводит дни и ночи в ожидании неизвестно чего.

В первые дни и недели заключения девушка пыталась сыграть на финансовом интересе, подолгу обращаясь к стенам и потолку камеры, зная, что её видят и слышат. Ольга выступала с заранее продуманными и хорошо поставленными речами, предлагая своим похитителям предоставить ей чуть больше свободы в обмен на работу, которую она будет для них делать, в обмен на деньги, которые она будет для них зарабатывать. Ответа не последовало.

Ольга попробовала сменить тактику и попыталась угрожать им самоубийством, которое совершит, если ей не дадут возможности поговорить с кем-нибудь из руководства. Очень дешёвый прием, и сама она не верила в успех, когда угрожала разбить голову об стену или повеситься на привязанных к турнику штанах. Неизвестные похитители также ей не поверили, не удостоив вниманием фальшивые угрозы. Она слишком любит и ценит себя, чтобы целенаправленно покалечить своё исключительно дорогостоящее тело, и её похитители отлично это знают. Наверняка они читали её психологический профиль, составленный специалистами Сверхновой со всей возможной тщательностью, и запомнили следующий параграф:

Ольга Воронова — дисциплинированна, собранна и хладнокровна, к окружающим относится спокойно и вежливо, соблюдает субординацию, способна на компромиссы и умеет учитывать интересы других. Но за этим спокойствием кроется желание использовать окружающих в личных целях. Эгоистична, цинична и склонна к агрессии, однако умело скрывает эти черты, стараясь по возможности произвести впечатление простой, отзывчивой девушки. Предельно расчётлива, с повышенным инстинктом самосохранения, ради достижения своей цели пойдет на всё…

Эгоистична, предельно расчётлива, с повышенным инстинктом самосохранения. Неужели такая проломит себе голову о стену? Никаких шансов, характеристика лучших психологов корпорации не врёт. Но не врёт характеристика и в другом — ради достижения своей цели энсин Воронова пойдёт на всё.

Итак, предложения и шантаж не привели к результату, неизвестный враг не выказал к ней никакого интереса, и Ольга оставила свои попытки, но не оставила намерение. Если её не собираются выпускать отсюда, то она выйдет сама, как бы трудно ни было.

Внимательно изучив камеру в первые двое суток, пленница пришла к неутешительному выводу: темницу строили настоящие профессионалы, специально, чтобы держать внутри таких, как она, сколь угодно долго.

Из камеры наружу ведёт только один выход, всегда закрытый тяжёлой бронированной дверью. Выбить её или сорвать с петель у неё не получится, Ольга поняла это с первого взгляда. Если бы её тело изменяли по военному образцу, тогда, может быть, ей и удалось бы проломить броню голыми руками, но Воронову создавали для другой работы, не требующей запредельных физических усилий. Дверь не одолеть, то же самое касается стен, пола и потолка. Есть ещё вентиляционные пазы и маленький люк в потолке, через который сбрасывают паёк и по которому вряд ли протиснется даже крыса.

Первые несколько недель она ждала того момента, когда дверь камеры откроется по тем или иным причинам — может быть, её отведут на допрос, подселят сокамерника, поведут расстреливать или ещё что-нибудь в этом духе.

Если так, то можно попытаться напасть на охранника, завладеть его оружием и сбежать. Шансов на успех немного — совсем не факт, что она справится с вооружённым тюремщиком, а даже если и справится, то далеко ли уйдёт по незнакомой территории? В любом случае проверить данное предположение на практике так и не пришлось: к концу первого месяца она окончательно убедилась, что дверь открывать никто не собирается.

Можно было бы использовать подручные предметы, ловко соорудив из них какую-нибудь хитрую отмычку, которая проложит ей путь к свободе, но этому замечательному плану мешает полное отсутствие у неё каких-либо подручных предметов. Экран, пустой стол без стула, койка, турник, зеркало, стены, дверь. Больше здесь ничего нет, упаковки пайка с салфетками и те распадаются в пыль. И ещё календарный скребок, единственный её трофей.

Помимо скудной мебели, имеется одежда, та, что на ней, другой нет. Тонкие носки и тенниски, пара белья, штаны без карманов и лёгкая ветровка с карманами, карманы пусты. Это не её вещи, но одежда была новой и сшита точно по размеру, она уже проснулась в ней. Всё одинакового тёмно-серого цвета, прочная и лёгкая инертная синтетическая ткань, на Высоком Доме у неё была пара спецовок из такой же материи. Где сделано, непонятно: она внимательно изучила каждую вещь, рассматривая под максимальным увеличением, на которое способны её глаза, в обычном, ультрафиолетовом и инфракрасном диапазоне, но не нашла никаких признаков, по которым можно было бы определить, кто, где и когда пошил её костюм. Сделать из этой ткани что-то полезное для побега не удастся, одежда специально сшита с таким расчётом.

Необходимых для побега инструментов нет, сделать их не из чего. Остается только то, что всегда при ней — возможности тела и мозга, её лучшее и единственное оружие в данной ситуации.

Первым делом после пробуждения была полная диагностика, которая показала, что с ней всё в порядке, за исключением сбоя в работе внутренних часов — они не останавливались с момента её появления на свет. Раньше Ольга всегда знала, сколько прошло времени с того или иного события с точностью до тысячной доли секунды, а если потребуется, то и миллионной доли. А теперь часы сброшены на ноль и отсчитывают только то время, что девушка провела в камере, словно она родилась здесь.

Все постоянные функции в порядке, все навыки остались при ней, в первую очередь радиосвязь и способность работать в матрице. Естественно, она пыталась связаться с кем-нибудь или услышать кого-нибудь за пределами камеры, пыталась подключиться к любому полезному устройству. Все попытки окончились провалом, камера отлично экранирована. Но Ольга не прекращает регулярно подавать сигнал бедствия на всех частотах, предлагая огромные деньги за своё спасение — если она никого не слышит, это не значит, что никто не слышит её.

Базы данных кажутся неповреждёнными, Воронова помнит всё, что произошло до того момента, как мир вокруг потерял чёткость и потускнел, информация о том, что произошло дальше, полностью отсутствует. Надо очень сильно постараться, чтобы лишить её возможности воспринимать окружающий мир и запоминать происходящее вокруг, но у неизвестного похитителя это получилось. Значит, против неё применены очень серьёзные технические средства, которые есть далеко не у каждого.

Самое опасное в данной ситуации то, что Ольга не может дать сама себе гарантии, что её предыдущая память также не подвергалась редактуре. Диагностика утверждает, что всё в порядке и беспокоиться не о чем, предыдущая жизнь вся как на ладони, но ей хорошо известно, насколько иллюзорным может быть всё, что связано с информацией. Она могла лишиться какой-нибудь важной части своих воспоминаний и теперь даже не подозревать об этом. И что ещё хуже — какая-то часть её памяти может быть фальшивой, скрывая под собой что-то ещё, что-то совсем другое. Если не вся память.

Ольгу совсем непросто испугать, всё её воспитание и обучение было направлено на то, чтобы она могла преодолевать страх и действовать правильно даже в самой сложной и опасной ситуации. Но после того как она открыла глаза в своей камере, ей пришлось пережить немало неприятных часов, обдумывая всё то, что могли с ней сделать. Что, если вся предыдущая жизнь была ложью, что, если не было никакого Высокого Дома, Арины, Петрова, Дока и даже Электры? Что, если не было никакой Ольги Вороновой? Что, если она с самого рождения живёт в этой клетке?

Так продолжалось некоторое время до тех пор, пока девушка сама себе в приказном порядке не запретила думать на эту тему, рассудив, что незачем выдумывать для неё целую фальшивую жизнь только для того, чтобы потом безвылазно держать в камере. Её похитители что-то от неё хотят, и пускай сейчас неясно, что именно, но со временем их намерения обязательно выяснятся.

Пока же наибольшую опасность представляют воспоминания последних двух лет, когда на контакт с Ольгой вышли товарищи Арины. Но они были очень осторожны — зная, что Ольгу могут допрашивать, вели дела с ней таким образом, чтобы никак не выдать себя в случае её провала.

Да, она пошла на очень серьёзное преступление, когда вступила в сговор с одной из самых разыскиваемых преступных группировок солнечной системы, само существование которой большинством отвергается как невозможное. Но её память не может их раскрыть: Ольга тщательно соблюдала конспирацию, запрятав воспоминания о встречах в американском кафе в самые глубины своего генетического кода, где их будет очень непросто найти под толстым защитным слоем тщательно продуманной дезинформации. А даже если кому-то и удалось добраться до секретных данных, самого главного там нет: нет координат, по которым ушла почтовая ракета с драгоценным грузом.

Этого никто не узнает просто потому, что и Ольга сама никогда не знала, куда ушла ракета — она просто запустила её в сторону от Земли, а дальше товарищи Арины несколько раз меняли курс по своему усмотрению, так что где они подобрали посылку, не узнает ни один человек в солнечной системе. Ольга спокойна на этот счёт — неизвестный враг ничего не сможет добиться от неё.

Минуты складывались в часы, часы превращались в дни, которые проходили один за другим, не оставив за собой никакого следа, кроме царапин на стене. Не привыкшая к каждодневному убийству времени, Ольга быстро смекнула, что самым опасным в данной ситуации для неё является долгое безделье, за которым последует тяжёлая депрессия, а там уже и до серьёзных осложнений в психике недалеко.

Её создавали для работы, и если таковой работы нет, то она должна сама создать себе дело для своего же блага. Как часто бывает, на помощь пришло искусство. Много лет назад, развивая побочные таланты своей ученицы, Арина Родионовна отметила её способности к писательскому труду и музыке, попутно указав, что актрисы из девочки не получится.

Ладно, давать театральные представления в камере она и так не собиралась, а вот писательское ремесло и музыка пригодились. Раньше у неё не было времени на все свои таланты, и Воронова сосредоточилась на музыке, добившись определённого успеха на нелёгком поприще рок-исполнителя. Здесь у неё не было инструментов, зато со временем полный порядок, и она использовала его с толком.

Ольга сочиняла песни и записывала в уме целые альбомы, как полностью оригинальные, так и сборники каверов на любимые песни. Занималась созданием одежды и проектированием зданий, отметив в итоге, что архитектор Воронова определённо талантливее Вороновой-модельера. Некоторое время пыталась писать романтические стихи, а затем забросила это занятие, поражённая результатом собственного стихосложения, которое по непонятной причине постоянно норовило скатиться от высот поэзии Серебряного Века до не совсем, а порой и совсем неприличных флотских песенок куратора Петрова. Зато с фантастической прозой её ждал полный успех — Ольга написала с десяток романов-продолжений или собственных версий любимых книг, от Гарри Поттера и Муми-Троллей до Тёмной Башни и Лос-Анджелесского квартета. А затем взяла и придумала с нуля свою собственную фантастическую серию о Земле сорок пятого века нашей эры, на которой так и не случился прорыв в космос, и о невероятных приключениях отважных героев на этой радикальным образом изменившейся планете. Как раз вчера дописала финальную главу.

Подтянувшись тысячу раз подряд, Ольга спрыгивает с турника и подходит к зеркалу, откуда на неё неодобрительно взирает высокая худая девушка. Грива непослушных серебристых волос обрамляет прекрасное узкое лицо, внимательные серые глаза светят холодной, расчётливой злостью.

— Привет, красавица!

Сегодня красавица выглядит не лучшим образом: многодневная усталость начинает сказываться. Ей с каждым днём труднее поддерживать силы, труднее делать вид, что всё в порядке. Ещё месяц назад тысяча упражнений на турнике была для неё привычной нормой, а сейчас Ольга едва не падает от усталости — энергетический баланс всё больше и больше складывается не в её пользу. А отказаться от физкультуры нельзя, вызовет подозрение. Так, ещё немного передохнуть, и нужно качать пресс, надеясь, что выпирающие рёбра не будет видно под ветровкой. Хорошо ещё, сегодня пятница — вечером будет очередной паёк.

Пакеты от сегодняшней раздачи уже распались, значит, до наступления «ночи» ещё час пятнадцать минут. Ольга коротает вечер, просматривая очередную серию «Я люблю Люси», лёжа на каменном полу и подперев голову руками. Сейчас надо двигаться как можно меньше, чтобы не сбить настройку тончайшего процесса построения молекулярной структуры, идущего непрерывно уже почти месяц. Тишина, спокойствие и концентрация во избежание малейшей ошибки, способной разорвать её в клочья.

Люси Рикардо сменяет спагетти-вестерн с Ли Ван Клиффом, когда экран отключается вместе с освещением. Свет включается через секунду, просмотр возобновлён, но для Ольги короткого сбоя в привычном распорядке достаточно. Время планов закончено, настало время действия.

Ольга встраивает последние молекулы в цепочку и останавливает процесс, сразу почувствовав прилив сил. Очень вовремя, она уже начинает терять контроль над своим проектом, ещё немного, и детонация станет неизбежной. Теперь изделие надо извлечь. По-прежнему лёжа на каменном полу, девушка подносит ладонь к нижней челюсти и точным движением выламывает себе крайний правый зуб, затем перекатывается к двери. Пошла третья секунда с начала взлома. Прикрепив зуб на нижнюю петлю двери, зажимает нерв, замкнув цепь. Теперь обратного пути нет, и если всё происходящее лишь провокация со стороны похитителей, то она купила свой билет в один конец.

Закончив с дверью, девушка перекатывается под койку, сжимается в клубок, закрыв голову руками и надеясь, что не ошиблась с расчётом эквивалента.

Контакт! Сильнейший взрыв внутри герметичного помещения рождает чудовищную взрывную волну, едва не убившую Ольгу — кажется, всё-таки переборщила. Но двери, той самой бронированной двери, что закрывала выход все эти одиннадцать месяцев, — проклятой двери больше нет: сорвана с петель и выброшена в коридор направленным взрывом.

Пошатываясь и истекая кровью, пленница выбирается из-под опрокинутой койки. Ей надо в коридор, туда, где искрят разорванные провода — где-то рядом должна быть кабельная линия, среди таких толстых стен нельзя полагаться только на радиосигнал.

Увиденный впервые коридор мало чем отличается от самой камеры — те же базальтовые стены, те же лампы под потолком, горящие вполнакала, ряды стальных дверей, ведущих в другие камеры. На противоположной стене проложены кабельные линии, часть из них разорвана осколками, Ольга видит уцелевшую выделенную сеть. Так, поехали, в дело вступает второй туз из рукава — большой набор вирусных программ, почти год составлявшийся для этого мгновения. Положив руки на искрящиеся провода, Ольга успевает заметить боковым зрением номер на выбитой двери — 49.

— Стой, или буду стрелять!

Сознание возвращается мгновенно, словно электричество после поворота рубильника. Кажется, получилось, набор программ взломщиков пробил электронный ледник и ударил вражескую сеть изнутри одновременно с ударом извне. И кажется, что это действительно не провокация и тот единственный сигнал, что прошёл сквозь стены месяц назад, был понят ею правильно.

Кругом темнота, но где-то впереди мелькают отблески пожара и слышны выстрелы. А ещё рядом кто-то есть, кто-то, сделавший ей инъекцию мощной тонизирующей смеси, восстановившей иссякшие силы.

— Встать! Руки за голову!

Громкие отрывистые фразы на космическом русском, никакой интонации — речевой имитатор. Ольга, прищурившись, встаёт в поток света мощного прожектора: ноги широко расставлены, руки сведены за головой. В голове одна-единственная очень глупая мысль — сейчас зачитают права, затем предложат хранить молчание, услуги адвоката и один телефонный звонок. Чёртов Голливуд, девушка еле сдерживается, чтобы не рассмеяться от шутки, которая рискует стать последней. В воздухе рядом с ней раздаётся непрерывное низкое гудение, как будто от дюжины электромоторов малой мощности. Привыкнув к яркому свету, она рассматривает перед собой пару десятков маленьких точек, гудят именно они.

— Не двигайся!

Она и не двигается. «Осы» висят перед ней ещё секунд десять, а затем на огромной скорости улетают прочь. Ольга отчётливо видит перед собой странную фигуру, не человека, а именно фигуру. Очень широкие плечи и толстая цилиндрическая голова без шеи, трапециевидное тело, узкая талия, чуть более широкие бёдра, плавно перетекающие в короткие толстые ноги, всё тело закрыто матово-чёрной бронёй. Руки очень длинные, почти касаются пола, в каждой по два локтевых сустава. Если это боевой робот, то такой модели она не знает. Девушка замечает у себя на груди красную треугольную метку лазерного целеуказателя. Над правым плечом фигуры поднят короткий ствол пулемёта, недвусмысленно направленный на неё.

Где-то впереди продолжается перестрелка и пожар, рядом с фигурой появляется человек в боевом скафандре неизвестной модели, стекло шлема закрыто светофильтром.

— Продолжай зачистку.

Сильный женский голос, настоящий, а не из имитатора. Заслышав приказ, странная фигура с пулемётом бесшумно исчезает с невероятной быстротой. Только тогда женщина в скафандре поворачивается к девушке.

— Как я понимаю, ты у нас не Фрунзе Анастасович, 1979 года рождения?

— Очевидно, нет.

— Но это именно ты услышала его сигнал бедствия и помогла нам, взломав сеть изнутри. Кто ты и что делаешь в этой тюрьме?

Голос у женщины, решающей сейчас её судьбу, ровный и совершенно спокойный. Ольга понимает, что таким спокойным тоном незнакомка может и чай предложить, и на расстрел отправить, как получится.

— Энсин Ольга Воронова, торговый флот Сверхновой, личный номер 294770. Здесь нахожусь по неизвестной мне причине триста двадцать девять дней.

— Владимир Ильич, проверь.

Другой голос, на этот раз мужской, с ехидными интонациями. Определённо Ольга его уже где-то раньше слышала.

— По документам энсин Воронова сыграла в ящик при невыясненных обстоятельствах в прошлом году, а потому уволена из флота по причине смерти. Так что перед тобой либо оживший труп, которому надо вбить осиновый кол в сердце, либо… глазки ей проверь.

Женщина подходит к заключённой.

— Стой прямо, смотри на меня и не моргай.

Ольга и не моргает, даже когда сканирующее устройство своим лучом проскальзывает ей по глазам.

— Да, действительно она, сетчатка подтверждает, и все остальные параметры совпадают на 98 %.

— Ильич, а если подделка?

— Не вижу особого смысла делать столь тщательную самозванку под мёртвую девицу. Бери её с собой, если это правда Воронова, у меня к ней есть пара вопросов. А если нет — выбросим за борт.

Ехидный голос отключается, женщина ещё раз оглядывает Ольгу:

— Ты идёшь со мной, надеюсь, возражений нет?

— Никаких.

— Хорошо, мы тут ещё не закончили работу, так что в коридорах пока не совсем безопасно. Ты идёшь передо мной, в пяти шагах. Если скажу лежать — лежишь, если скажу бежать — бежишь. Если поведёшь себя глупо: попытаешься позвать охрану, или запаникуешь, или ещё чего в этом роде, то я произведу пару предупредительных выстрелов тебе в спинку, договорились?

— Да.

— Тогда вперёд, узница замка Иф.

Так они и идут: впереди — пленница, незнакомка — в пяти шагах позади. В руках у своей освободительницы Ольга видит маленький пистолет, насчёт предупредительных выстрелов та явно не шутит.

Осы возвращаются, их жужжание раздаётся в темноте у самой головы. Где-то впереди доносятся ещё очереди, затем громкий хлопок взрыва. Они идут мимо сорванных с петель дверей и один раз замедляют движение, чтобы перешагнуть женский труп в форме без нашивок — кажется, та самая надзирательница, что угрожала Ольге расстрелом. Труп выглядит так, словно в теле женщины пробили тридцать дыр каждая с монетку размером, причём одновременно — здесь поработали осы, расчищая дорогу. Ольге немного жаль, что женщина мертва, ей бы хотелось с ней поговорить.

Ещё полсотни метров, ещё пара трупов в том же состоянии. Внезапно спутница подталкивает Ольгу стволом в спину.

— Бегом марш, мы нашли клиента!

Теперь они бегут вперёд, куда именно, Воронова не понимает, и только быстрые окрики незнакомки задают направление. После очередного поворота кто-то бесшумно выдвигается из тьмы рядом с нею. Спокойнее, это всего лишь та же самая фигура с пулемётом, видимо, он ждал их, чтобы сопровождать.

— Можно спросить, кто это?

— Морпех.

Ещё один поворот, и они останавливаются у очередной выбитой двери, у которой дежурит ещё один морской пехотинец.

— Он здесь, ранен, нужна срочная медицинская помощь, — басовитым голосом докладывает кибернетический убийца.

— Сделаю, прикройте нас.

— Есть!

— Ольга, вперёд, поможешь мне.

Они входят в камеру, где сразу включается дневное освещение. На койке лежит высокий седой старик в одних трусах, по всей видимости, это и есть разыскиваемый Фрунзе Анастасович.

— Для своих ста семнадцати он неплохо выглядит.

«Верно говоришь, — думает Ольга, — на вид ему не больше семидесяти. Оброс только сильно, весь седой, зато мало морщин, достаточно крепкие мускулы, ни грамма лишнего веса и все зубы целы. Но вот сейчас ему явно требуется помощь — у старика аритмия, он задыхается».

— Что с ним?

— Нейронный резонатор, имплантированный. Как пульт дистанционного управления, подключённый к нервной системе. Установлен с целью убить его в случае попытки побега или освобождения. Когда мы нагрянули, они запустили программу, но Ильич заглушил резонатор, не давая ему прикончить клиента, жаль, что полностью отключить не смог.

— Резонатор? Но я ведь тоже…

— Ты тоже заключённая в той же тюрьме, но тебе такой интересный прибор ставить не стали по непонятным причинам, потом надо будет выяснить, почему. А сейчас резонатор надо срочно извлечь, пока он не убил клиента. Возьми его за ноги, опустим на твёрдый пол.

Уложив старика на пол, женщина снимает с пояса две аптечки, которые раскрываются автоматически, а затем аккуратно продевает в них руки в тяжёлых перчатках, еле слышно клацают защёлки.

Аптечки стремительно трансформируются, ещё секунда, и каждый палец незнакомки превращается в неизвестный Ольге хирургический инструмент, отчего её руки становятся похожими на перчатки Фредди Крюгера.

— Надеюсь, тебя не мутит от вида крови?

— Переживу.

Столь точной и быстрой операции Ольга не видела ни в одном учебном медицинском ролике, хотя просмотрела их достаточно. Женщина опускается перед стариком на колени и вкалывает ему один за другим два выстрела инъекционного пистолета в левую руку, после чего пациент окончательно теряет сознание. Точным движением хирургического лазера вскрывает грудную клетку. Крови практически нет — края разреза словно спеклись. Затем из аптечки выползает на свет странное устройство, напоминающее длинную пластиковую сороконожку. Сороконожка ложится точно на разрез, зацепившись за края тонкими лапками, ещё секунда, и края разреза расходятся, пропуская внутрь грудины пару гибких манипуляторов толщиной в полтора миллиметра каждый. Извлечение убийственного устройства привело к клинической смерти пациента, но врачу удаётся вернуть его к жизни при помощи миниатюрного реанимационного аппарата, запустившего сердце и подавшего кислород напрямую в мозг. Манипуляторы уходят назад, вытащив крошечную серебристую песчинку, сороконожка подтягивает лапки, смыкая разрез. На всё про всё сорок три секунды.

Хирург убирает инструменты обратно на пояс, а затем вынимает из рюкзака длинный металлический цилиндр, скорыми движениями разложив его в лёгкие носилки.

— Идти он не сможет, придётся нести, берись с той стороны.

Маленький отряд продолжает путь: два морпеха впереди, трое замыкают, Ольга с хирургом посередине, несут больного.

— Каплей, доложите обстановку!

— Комплекс под нашим контролем, уцелевшие при штурме охранники сбежали через потайной ход в одной из камер, мы перекрыли его взрывом. Судя по данным местного компьютера, в момент штурма в комплексе было всего двое заключённых, оба у нас. Готовы отчалить.

Впереди показался свет — тускло-красный, мерцающий, как от догорающих в камине углей.

— Там что, пожар? — Ольга с тревогой вглядывается в переливающееся сияние.

— Там окно.

Мерцающий свет становится всё сильнее, ещё пара шагов, и они выходят из узкого коридора в широкий зал с высоким потолком, одна из стен которого целиком стеклянная, и от увиденного за стеклянной стеной у Ольги перехватывает дыхание.

Низкие оранжевые облака с чёрными краями, необычайно густые, тянущиеся над грязно-серой каменистой равниной во все стороны до самого горизонта, туда, где поднимаются высокие горы с плоскими, будто срезанными вершинами.

Солнца не видно, но достаточно светло — кажется, облачное одеяло само излучает переливчатое сияние. Многокилометровые чёрные столбы далёких вихрей. И ещё молнии: десятки, сотни, тысячи ослепительных ветвистых молний, рвущих облачный покров на части. Прислушавшись, девушка ощущает непрерывный низкий гул, доносящийся даже через многослойное бронированное стекло — ветер ревёт снаружи.

— Духовка, надо же, я всё время была в Духовке!

Никакая это не Земля, это Венера. Но её гравитометр, встроенный вместе с часами, всё время показывал и показывает в данный момент эталонные земные 1G, а не положенные на Венере 0.92, создавая иллюзию нахождения на третьей планете от солнца. Кто-то не только изменил время в часах, но и подправил программное обеспечение гравитометра так, чтобы она ни в коем случае не могла узнать, где находится.

Тут женщина толчком носилок подталкивает Ольгу пониже спины.

— Здесь тебе не экскурсия. Вперёд к воротам номер 3!

Они продолжают движение, а девушка нет-нет да и бросит взгляд на удивительный пейзаж за окном — она ведь впервые наблюдает чужую планету своими собственными глазами. Венера оказалась именно такой, какой описывал её Петров — тихим подземельем под бушующим небосводом.

Вот и третьи ворота, они смыкаются сразу же, как пропускают отряд. Вспыхивают прожекторы, и Ольга понимает, что они находятся в вертикальной шлюзовой камере — колодце пятидесяти метров диаметром. Над головой — огромный задраенный люк-диафрагма, а прямо перед ними поблёскивает серебристыми огнями гладкий клиновидный корпус челнока ближнего радиуса действия, стоящего на трёх лыжных шасси.

У откинутой аппарели их ждёт высоченный мужик в скафандре с автоматом в руках, морпехи быстро поднимаются в десантный отсек

— Сто двадцать секунд до взлёта, заряд установлен!

Миновав три ядовито-жёлтых бочонка с чёрной надписью Polydichloric Trinitropropane, Ольга быстрым шагом восходит на аппарель, мимоходом рассмотрев на борту челнока надпись «Отец Народов» и эмблему — шлем будёновка с красной звездой, а под ним маузер 1912, ствол которого скрещён с кавалерийской шашкой. Знакомый символ.

Последний морской пехотинец на борту, каплей уходит в кабину пилота, люки задраены, слышен гул двигателей. В полутёмном грузовом отсеке Ольга и хирург перекладывают старика с носилок в закреплённую на стене медицинскую капсулу, хирург пристёгивает его, надевает кислородную маску, затем передаёт спутнице лёгкий скафандр и указывает на противоперегрузочное кресло.

— Юрий, у нас на борту двое гражданских, один из них ранен, так что не вздумай выкинуть свой любимый взлёт на десятикратной перегрузке!

— Вас понял, не больше трёх, пристёгивайтесь!

Женщина проверяет, как Ольга устроилась, остаётся довольна увиденным и занимает противоположное кресло. Насосы откачивают из шлюза воздух, диафрагма расходится в сторону, запуская в колодец разогретую до шестисот градусов ядовитую атмосферу, гул двигателей переходит в надсадный рёв, ещё секунда, и Отец Народов отрывается от стартовой площадки, резко задирает нос и устремляется к низким облакам. Пробивая исключительно плотную атмосферу, челнок трясётся, как брошенная в ручей консервная банка, шпангоуты издают противный звук сжимаемого металла, пару раз гаснет освещение. Так продолжается полторы минуты, затем грохот отступает, тяга двигателей резко падает.

— Мы на орбите, движемся к точке рандеву, стыковка через двадцать семь минут. Можете отстегнуть ремни, выпить и закусить.

В бортах челнока прорезаются иллюминаторы, через которые Ольга видит то, от чего уже успела отвыкнуть — звёздное небо. По правому борту — медленно удаляющийся грязно-серый диск второй планеты солнечной системы. Двигатели продолжают работать, сила тяжести — треть земной.

— Ну, чтоб мне никогда сюда не вернуться, — произносит Воронова и отстёгивает ремни. Женщина тем временем снимает шлем, и Ольга впервые видит её лицо. На вид хирургу около тридцати пяти, у неё красивое русское лицо с сильным подбородком и пристальными серыми глазами, которые внимательно оглядывают девушку. Женщина поправляет тугую длинную косу, затем отстёгивается от кресла и идёт проверять старика в медицинской капсуле.

— Так, он успешно перенёс взлёт, сейчас это главное. Ты как?

— Нормально.

— Есть хочешь? Пить?

— Чуть позже. Сейчас меня интересует другое — кто вы и что это за корабль, с которым мы стыкуемся через двадцать пять минут?

Хирург садится в кресло, достаёт стакан-термос, делает пару больших глотков чёрного кофе, переводит дыхание и продолжает разговор своим спокойным мелодичным голосом:

— Капитан третьего ранга Елена Чернова, а ты у нас Ольга Воронова, бывший энсин. Итак, Ольга — Елена, Елена — Ольга, вот и познакомились, очень приятно. Я корабельный врач на «Большевике», том самом корабле, на который мы сейчас и направляемся. Слышала про такой?

Естественно, Ольга слышала про этот корабль, нет такого космонавта, который не знал бы про Старого Большевика.