Призраки тайги

Юрий Францевич Курц, 2023

Вадиму не терпится отправиться в поход, особенно теперь, когда в руки к нему попало письмо с описанием пути до пещеры, где в Гражданскую войну было спрятано белогвардейское золото! Только вот Сашко задерживается в городе, в гости некстати прикатила подруга детства Иванна, а дядя Ваня, наоборот, уехал и строго-настрого наказал отложить выход в тайгу. Но любопытство и жажда приключений не могут удержать шестнадцатилетнего парня и его друзей дома: стать первооткрывателем тайны – это ли не счастье!

Глава 7. Коля

— Я служил в разведывательной роте танкового корпуса. Однажды под деревенькой Зозуля, это в Украине, мы нарвались на немецкую засаду. Силы были неравными. Мы отходили. И тут меня накрыло вражеской миной. Очнулся — темно кругом, холодно. Плечо болит. Оказалось — осколком его, навылет. В голове звон. Чувствую, кто-то меня по щеке треплет.

— Дядько! Дядько! Вы живы?

Открыл глаза пошире, вижу — мальчонка.

— Где я? — спрашиваю.

— В подвале.

— В каком?

— Фашистском, конечно. Вас полицаи⁷ притащили и бросили. Я думал, вы мёртвый совсем. Испугался сначала. А у вас зирки на погонах. Вы кто? Командир?

— Звать-то тебя как?

— Микола.

— Помоги-ка мне сесть.

Коля обхватил меня за плечо ручонками, худенький такой, лёгкий. Сволочи, думаю, фрицы. Детей и тех не жалеют.

— Как же это тебя, Коля, — спрашиваю, — сюда угораздило попасть?

— А так вот, — отвечает, — я знамя украл.

— Фашистское?

— Да нет. Наше, пионерское. Оно в школе висело на стене. Фашисты в него из наганов стреляли, а я выкрал. Зажигалку бросил в окно, бутылку такую с керосином. Ой, чого там началось! Огонь гудит, фашисты орут, шум на всю деревню! Только когда я тикал оттуда, меня полицай заметил. Здоровый такой. Вот и приволок сюда. Допрашивал.

— Бил?

— Бил, у меня даже кровь горлом пошла.

Прижал я его к себе. Дрожит он: видимо, лихорадка началась. А меня слёзы душат. Большой, взрослый человек, солдат, лежу, как колода, рёбенка защитить не могу.

— Эх, — говорю, — Коля, человечек мой дорогой. Нельзя ли отсюда как-нибудь выбраться?

— Трудно. Подвал глубокий. Здесь до войны динамит хранили.

— А в селе кто?

— Полицаи в основном. А немцы так — приезжают, уезжают.

— Скажи, а от подвала бежать можно?

— Можно. Овраг рядом, он в плавни выходит, к речке. Нырь — ищи в плавнях!

Боевой хлопец. Была не была, надо рискнуть! Убежит — весточку обо мне донесёт, а то сгинешь ни за что ни про что, без вести пропавшим.

— Знамя-то твоё где? — спрашиваю.

— Спрятал, не найдут.

— Молодец, — хвалю его нарочно. — Знамя — это святыня. Есть знамя — есть коллектив боевых людей. Потеряно оно — и нет коллектива.

У мальчонки глазёнки горят. Ну, думаю, теперь в самый раз. И о побеге ему.

Он загорелся:

— Бежим, товарищ командир!

— Мне-то куда бежать с такой раной? На ногах стоять не могу. Ты побежишь. Один.

Он вроде бы огорчился поначалу. Потом понял. Я рассказал Коле, кто я, как до наших добраться, что сообщить. У него родители в партизанах были. С бабкой жил. Bcё одно к одному складывалось. Договорились: как только полицаи за мной придут, Коля больным притворится. Надо, чтобы его тоже наверх подняли. А там…

Чуть не сорвалось. Два полицая пришли. Пьяные. Один молодой верзила. Вот на этого, — дядя Ваня ткнул пальцем в фотографию, — похожий. Заупрямились, поначалу. Пусть, мол, этот щенок в подвале и подохнет. А я припугнул. Дескать, разведчик, знаю кое-что, да не скажу, хоть стреляйте. А за мальчонку — извольте. Братишка это мой. За братишку на всё готов. Поверили или нет, не знаю. Скорее всего, нет. Только верзила говорит заплечнику своему:

— Бери его. Там посмотрим.

А Коля лежит, калачиком согнувшись, стонет. Взял его полицай, потащил. А верзила мне выбираться помогает. Схватил своими клещами за больное плечо — хоть вой! Самогоном от него прёт — тошнотой желудок скручивает. Терплю. Перед глазами туман красный. Только бы раньше времени сознание не потерять!

Вылазим наверх. Помню, день солнечный, ласковый. Жаворонок в небе заливается. Воздух мёдом пахнет. Вроде и войны нет. Вздохнул я — будто силы прибавилось.

Полицай, что Колю тащил, зажигалкой чиркает, никак сигарету прикурить не может. Верзила меня оставил, к нему подошёл. Свою зажигалку чиркнул. В самый раз! Собрал я все силы и верзиле сапогом бац между ног. Тот взвыл, пополам согнулся. Второго я за горло схватил. Пока боролись, Коли и след простыл… Ох и пинали же они меня тогда! Ох и пинали!

Коле повезло. Удрал он от полицаев, к партизанам пробрался. Через два дня меня вызволили из плена. Около года я в госпитале околачивался, еле очухался.

Незнакомец слушал дядю Ваню, не перебивая, только кивал головой и изредка помечал что-то в своём блокнотике. А когда дядя Ваня закончил рассказ, уточнил:

— Деревня Зозуля называлась? Точно?

— Никаких сомнений, товарищ половник.

— Сходится, — сказал незнакомец, как будто отвечал нa вопрос, поставленный самому себе.

Дядя Ваня взглянул на него не без любопытства. Видимо, ожидал уточнений. Но незнакомец продолжал спрашивать.

Примечания

7

лояльные к захватчикам местные, служившие в полиции на оккупированных территориях