Золотая Грива

Юрий Францевич Курц, 2022

Тропинки босоногого деревенского детства! Как хочется порою снова искупать ноги в их солнечной пыли! Вот и сподобился я вернуться в то беззаботное время в образе шестилетнего мальчугана Егора (Горки), используя опыт личной прожитой жизни и жизни моих сверстников, взяв самое лучшее из всех черт характера и поступков. Может быть, дорогой читатель, ты узнаешь в Горке себя или кого-то из своих друзей. Или просто захочешь пойти в настоящий таёжный поход и полакомиться бабушкиными блинами в компании главного героя этой книги.

Месяц-густарь

Август во всей полноте телесных и душевных ощущений способен оценить только деревенский житель и дачник-огородник! Всё созрело, всё поспело в садах, огородах, на полях, лугах и таёжных еланях. Ветер разносит ароматы плодов. Пахнут мёдом пасеки; помидорами, укропом, луком, огурцами, петрушкой — огороды; голубикой и болотным багульником — таёжные ягодники; душистым угаром — хлебные нивы и смётанные на лугах сенные зароды. Грибной дух держится под сенью деревьев, а на голых сопках перехватывает дыхание сладкий запах богородской травы.

Баба Лина и Горка идут на «двойную охоту»: собирать лекарственные растения и грибы. Перебравшись по мостику на другой берег Хрусталинки, они оказываются на узкой полевой дороге. По её краям бросаются в глаза полосочки бледно-розовых пушистых цветков.

Баба Лина склоняется над ними и ласкает ладонью.

— Ух, вы мои милые, ух, вы мои нежные.

Горка упирается в них взглядом

— Что это?

— Это клевер пашенный. Цветы зовутся котиками. Они пушистые, мягкие и служат для красоты дорог, лугов, полей, залежей, склонов гор.

Горка тоже гладит их ладонью.

— Чувствуешь, какие они тёплые, живые?

Словно маленькие котики. Вот-вот замурлычут.

По мере того, как попадается новое растение, баба Лина указывает на него с приговоркой:

— Это зверобой — всем травам царь, он от девяноста болезней спасает. Коровяк от кашля избавляет, сушеница — от замороченья головы. Тысячелистник в ране кровь запекает. Мята в груди мягчит. Ты, Горушка, запоминай растения, а от каких они болезней применяются, потом почитаешь в книге. У меня такая есть.

На опушке леса им попадаются несколько красивых грибов: шляпки алые, на них белые горошинки, а на ножках — белые переднички.

— Это мухоморы. Их брать нельзя. В них — яд. Можно отравиться.

Горка прицеливается и поддаёт носком кеда гриб так, что тот разлетается на мелкие части.

— И ты туда же, — смеётся баба Лина, — по этому поводу есть народный юмор… Стоят рядом два гриба: один белый, другой — мухомор. Слышатся голоса. «Вот, наконец-то грибники идут, — говорит белый, сейчас меня срежут и в корзиночку положат». «Тебя в корзиночку, а меня — ногой по физиономии!».

— А зачем тогда такие грибы растут?

— Ну, при всём при этом, они не так уж и бесполезны. Это пища для некоторых насекомых. Да и люди их используют для того, чтобы уничтожать, к примеру, домашних мух. Вот он и название получил от этого — мухомор.

Запомни, Горушка, в мире всё устроено разумно, всё с пользой кому-то. Если человек что-то не употребляет, то это необходимо животным, травам, деревьям.

Баба Лина и Горка вклиниваются в заросли кустов багульника. В его влажных корнях белеют грибы с жёлто-розовой шляпкой. Края её завёрнуты внутрь и обильно опушены светлой бахромой.

— Ба-а-а, их брать можно?

— Можно, Горушка, это съедобные грибы под названием «волнушки». Только не увлекайся! Их лучше всего класть на завершение поверх других грибов: очень уж они ломкие. Окажутся на дне корзины — в труху превратятся.

А вскоре начинают попадаться грибы, которые Горке известны по рыночным покупкам мамы: грузди, боровики, маслята и моховики. Мама готовит из них обалденную жарёху! Вот только впервые в жизни он видит, как они растут.

Быстро наполняется бабушкина корзина.

Возле какого-то пня с гладкой поверхностью, похожего на стул, баба Лина останавливается, сдувает с него мелкий мусор и садится.

— Отдохнём малость, Горушка, что-то у меня дыхание перехватывает и пульс частит.

— Сердце? — участливо спрашивает Горка.

— Возраст, — грустно усмехается баба Лина, — старость, можно сказать, тоже своего рода болезнь. А один большой учёный древней Греции по имени Сократ болезнью назвал даже вообще всю жизнь человека. Каково?

Баба Лина глубоко вздыхает и трёт ладонью левую половину груди.

— Мне, Горушка, уже 80 годков настукало.

Она лукаво щурится.

— А скажи-ка, дорогой, во сколько раз я тебя старше?

— Я плохо считаю в уме, — хмурится Горка, морщит лобик и через мгновение отвечает, — ну если целым числом, то в тринадцать раз.

— Умничка, — хвалит баба Лина, — я в твои годы так считать не могла.

Рядом с пнём, на котором сидит баба Лина, ещё один со свежим следом пилы. Поверхность подсохла и на ней видны волнистые ниточки по окружности. Баба Лина обращает на пень внимание.

— Как ты, Горушка, считаешь: молодым или старым было это кем-то загубленное, будь они неладны, дерево?

— Не знаю, — признаётся Горка.

— Вот по такому срезу пня, как по книге, можно прочитать историю жизни дерева.

— По этим неровным колечкам?

— Абсолютно так. Все основные события, все превратности его судьбы. День за днём, год за годом наращивает дерево клетку за клеткой, кольцо за кольцом. Посмотри, годичные кольца все разные, значит дерево тоже жило по-разному. Как и человек.

— Столько же лет?

— Нет, Горушка, гораздо больше.

В Украине, на реке Днепр есть остров под названием Хортица. На нём растёт дубрава с деревьями толщиной более двух метров. Представляешь? Это несколько обхватов наших рук.

Баба Лина показывает, каких обхватов.

— В этой дубраве было дерево, которое прожило две тысячи лет. Дуб-великан!

— А в нашей тайге есть такие долгожители?

— Конечно! Когда я ещё училась в Московском университете и ездила на практику в Сибирь, то в районе городов Братск, Усть-Казачинск и Ленск мне показывали сосновые боры трёхсотлетнего возраста. И там росла сосна, которой было шестьсот лет. Значит есть такие и в наших забайкальских таёжных дебрях.

Баба Лина и Горка двигаются дальше и входят в высоченные — по самую грудь бабе и шею внуку — густые заросли травы. Всюду на красных, жёлтых цветах девясила, горошка, клевера, гроздьях шалфея, лопаточках лилий сидят шмели. Большие и маленькие, серые, рыжие и пёстрые, они иногда с коротким гудением перелетают с цветка на цветок, деловито копаются в них.

— Измазываясь цветочной пыльцой, — поясняет баба Лина, — перелетая с цветка на цветок, шмели переносят пыльцу на своих лапках с тычинок одного растения на пестик другого, чтобы образовались семена. Вот великое взаимодействие в природе: шмели помогают растениям размножаться, а те, в свою очередь, — кормить личинок шмелей тоже для размножения.

Миновав елань, баба Лина и Горка попадают на другую, со струйчатым течением ковыля, который сразу же завораживает их взгляды, точно не растение, а живая вода, похожая на ручьи, плавно льётся и серебрится под солнцем. А за ковыльной поляной, там, где снова начинается сосновый бор, яркая алая полоса.

— Посмотри, Горушка, какое чудо! Это заросли Иван-чая.

— Как-как? — переспрашивает Горка.

— Иван-чая… Или, по-научному, «кипрея».

На какое-то время Горка глубоко задумывается.

— Иван-чай… Иван-чай. А почему не Пётр-чай, не Михаил-чай, или не Егор-чай?

— Почему-ка ты моя неугомонная, — с нескрываемым чувством восхищения смотрит на внука бабушка. Как он походил сейчас на взрослого человека!

— Название это народное. Идёт от сказки, от давно минувших дней. В одной древней русской деревне жил мальчик Иван. Он очень любил цветы и красный цвет. И ходил в красной рубашке. И когда собирал цветы на лугу, его было видно издалека. Но однажды он потерялся. И если кто-то на лугу появлялся в красной рубашке, то люди говорили: «А это там не Иван, чай, ходит?», то есть «Иван, наверное, ходит?». «Чай» — это синоним слова «наверное».

— А что такое «синоним»?

— Ну, Горушка, вот мы говорим, «смелый человек», а можно сказать «храбрый». Или он «работает», а можно сказать «трудится». Эти слова звучат по-разному, но схожи по смыслу, как «дорога» и «путь», например.

— Как «гореть» и, — Горка на секунду задумывается, — и «пылать», «полыхать».

— Умничка, умничка моя, — бабушка обнимает внука и целует в макушку.

Перед ними открывается пространство сенокосной пади. Всё пёстрое разнотравье уже высится в стогах, слабый ветерок разносит волнительный, ни с чем не сравнимый аромат.

— Чуешь, Горочка, чем пахнет?

Горка тянет носом воздух.

— Вкусно пахнет. Прямо так в серединку и лезет

Горка гладит ладошкой грудь. Глазёнки у него отрадно блестят.

— Это, внучек, запах нашей земли, нашей Родины, — баба Лина щурится, улыбается и качает головой. — Запомни его!