Золотая Грива

Юрий Францевич Курц, 2022

Тропинки босоногого деревенского детства! Как хочется порою снова искупать ноги в их солнечной пыли! Вот и сподобился я вернуться в то беззаботное время в образе шестилетнего мальчугана Егора (Горки), используя опыт личной прожитой жизни и жизни моих сверстников, взяв самое лучшее из всех черт характера и поступков. Может быть, дорогой читатель, ты узнаешь в Горке себя или кого-то из своих друзей. Или просто захочешь пойти в настоящий таёжный поход и полакомиться бабушкиными блинами в компании главного героя этой книги.

Пчелиное государство

Приспело время знакомиться с соседями. Утром Баба Лина и Горка идут в гости к дедушке Акиму. Он живёт в маленьком двухэтажном домике под шиферной крышей, с небольшой верандой и деревянным крылечком. Миниатюрный дворик выложен цветной керамической плиткой. В усадьбу входят ещё банька и пасека на пяток пчелиных семей. Всё это обнесено штакетным забором, раскрашенным чередующимися зелёной и жёлтой красками.

Весь домик утопает в зарослях черёмуховых кустов. Перед входом на веранду высится старая сосна с толстым стволом, который уходит так далеко в небо, что надо задирать голову, чтобы увидеть вершину. Под сосной стоит старик, стройный, сухощавый, со скрещенными на груди руками. На нём — синие вельветовые штаны, белая рубашка в голубой горошек, с засучёнными по локоть рукавами, на голове — белое кепи с длинным козырьком, а на ногах — коричневые кеды.

Лицо продолговатое, чисто выбритое, под носом — щёточка белых усиков. Такие же щёточки над глазами. А глаза большие-пребольшие, голубые-преголубые и как бы чуточку подёрнутые прозрачной дымкой.

— Входите, гости дорогие, — говорит старик, целует бабе Лине руку.

— Знакомьтесь, Аким Акимыч, это мой внук Егор, Горушка. Я вам о нём как-то говорила. Мама уехала за границу на целый год. Он до сентября следующего года будет жить здесь. Надеюсь на ваше содружество. Мальчик он хороший, послушный.

— Помню, помню, Алина Агаповна, — поспешно кивает головою старик, — даже ждал этого момента. Компания юного существа мне только на руку. Чем могу и как могу — помогу.

Старик протягивает руку.

— Дедушка Аким.

Горка протягивает свою.

— Егор… Можно Горка.

— А по батюшке?

Горка смотрит на бабу Лину.

— Его папу звали Данилой.

— Очень приятно, Егор Данилович, — старик вторично пожимает ладошку Горки.

Ядрёный тёплый день разгорается над дачным посёлком. Солнце набирает жаркую силу. Голоса птиц постепенно стихают. Прилегают к земле влажные запахи трав и цветов.

— Я, пожалуй, Аким Акимыч, пойду, — баба Лина протягивает ему большую тарелку, накрытую вафельным полотенцем, — здесь ваши любимые блинчики. Угощайтесь, знакомьтесь поближе!

— Да уже всенепременно, Алина Агаповна, спасибо, спасибо! Я Егора Даниловича с Лаки сведу, гуляет где-то, шельмец, с самой ночи. И пасеку покажу.

— Я этого и хотела. О пчёлах Егорушка только слышал, а о собаке только мечтал.

Дед Аким ведёт Горку в своё жилище.

На веранде и во всём помещении домика пахнет прохладой и мёдом. Посередине комнатки в три окна первого этажа стоит круглый стол на цветастом ковре с четырьмя стульями.

Возле стен — двухконфорочная газовая плита, холодильник, старый резной застеклённый шкаф с посудой, и маленький кухонный столик. Старик ставит на него тарелку с блинами.

— Чайком побалуемся?

— Спасибо, я сыт. Мы с бабушкой плотно позавтракали, — хлопает себя по животу Горка.

— Да, завтракать надо всегда плотно. Тогда оставим наше пиршество на чуть позже. Вот заглянем в мой кабинетик, а потом я познакомлю вас с отрадой моего сердца, чудом природы.

На второй этаж ведёт прямая узкая лестница с перильцами.

С солнечной стороны вместо стены — сплошное стеклянное окно с плотной занавеской. Возле него кресло, столик со стопкой бумаги, книг и авторучек в хрустальной вазе, компьютер и электролампа.

На трёх стенах — полки, с плотно заставленными книгами.

— Ну, как вам, Егор Данилович, — смеётся глазами дед Аким, — нравится моё жилище?

Тесновато? Согласен. Знаете, я никогда не стремился к роскоши. Важно, чтобы было где укрыться от непогоды и отдохнуть, — показывает на тахту с постелью и подушкой, — этакий спартанский образ жизни. Знаете, что это такое? Ничего лишнего.

Говорит дед Аким языком, который Горка только слышал в некоторых фильмах, рассказывающих о давних временах. И это Горке нравится, как и необычное к нему обращение, словно к взрослому человеку.

— Ну-с, Егор Данилович, если ничего более не вызывает вашего интереса, то идёмте к главной достопримечательности моей скромной усадьбы. Главное моё занятие в этой несколько отшельнической жизни — это работа с пчелиным царством-государством.

— Царство-государство? — переспрашивает Горка.

— У-у-у! — вскидывает седые кустистые брови дед Аким. — Да ещё какое. Нам, людям, только завидовать! Живут в нём по твёрдым законам, которые неуклонно выполняются. Не-укос-ни-тель-но! — подчёркивает он.

— А есть у них кто-то главный, ну, президент, что ли?

Дед Аким смотрит на Горку с некоторой остротой удивления.

— Полагаю, таковым можно считать матку.

— Матку? Маму?

— Ну, можно назвать и так.

— А кто папа?

— Вот те раз! — восклицает дед Аким, — с вами, Егор Данилович, не заскучаешь. Первый раз в жизни слышу вопрос о папе. Ну-у-у, — раздумывает дед Аким, серьёзно озадачившись, — есть в пчелиной семье такая мужская особь под названием трутень. Он не работает, как другие пчёлы, много ест, но помогает маме-матке производить потомство.

— А ещё какие должности существуют в этом царстве-государстве? — уже совсем по-взрослому спрашивает Горка.

— Есть пчёлы-разведчицы. Они обследуют цветы, находят те, которые со сладким нектаром, и сообщают рабочим пчёлам. А те его собирают. Есть пчёлы-солдаты, которые защищают своё семейство от врагов. И можете себе представить, — дед Аким поднимает вверх палец правой руки, — даже есть пчёлы санитары. Они очищают улей от погибших собратьев.

— А почему они погибают?

— Как почему? Естественно: от болезней и конца отведённого им срока жизни. Век этих удивительных созданий недолог. Увы! — дед Аким раскидывает в сторону руки, — три-пять годочков.

— Мало, — вздыхает Горка.

— Да, маловато. Но зато они помогают людям дольше жить. Мёд — ценнейший продукт, помогающий бороться с очень многими недугами. Лекари разных стран мира употребляют его для лечения уже на протяжении двух тысяч лет.

— Ого! — качает головой Горка.

— Мёд входит в составную часть так называемого «элексира молодости». Слышали о таком?

— Нет.

— Вот вы бы хотели долго быть молодым?

— Не знаю, — Горка пожимает плечиками.

— Да, действительно, чего это я? — спохватывается дед Аким. — Вам ещё рано об этом думать, хотя заботиться о здоровье надо с младых ногтей.

Горка разглядывает ногти на пальцах своих рук.

— Младые? — иронично спрашивает дед Аким.

— Кажется, да.

— Так вот, каждый день натощак утром надо выпивать смесь, состоящую из ложечки лимонного сока, жидкого мёда и столовой ложки растительного масла. Запомните?

Горка молча кивает головой.

— Вот почему я в добром здравии и хорошем настроении.

Дед Аким и Горка облачаются в специальные костюмы, сшитые из белой льняной ткани-двунитки, с капюшонами и сетками для лиц, защищающих от проникновения и укуса пчёл. Надевают перчатки. Для Горки костюм великоват, поэтому приходится подсучивать и подвязывать бечёвкой рукава и штаны.

Дед Аким разжигает дымарь-сосуд, похожий на чайник с носиком и мехом для подачи воздуха, поддерживающего горение углей.

Горка берёт дымарь, пыхает синеватым дымком.

— А это зачем?

— Когда забираешь рамки с мёдом, то пчёлки очень сердятся. А дым их успокаивает.

При входе в огород Горка видит несколько деревянных ящиков, стоящих рядком на четырёх ножках с крышами.

Дед Аким подводит Горку к одному из них.

— Вот там внутри пчёлки и живут.

— А как они туда попадают?

— Через дверь, которая называется летком.

Горка осматривает стенки улья, отыскивая привычный квадратик миниатюрной дверцы. Не находит.

— Вот видишь внизу узенькую планку?

Она называется прилётной доской. А над нею — небольшое отверстие, это и есть пчелиная дверь. Возвращаясь после сбора нектара, пчёлка садится на эту досточку и забирается через отверстие в домик. Всё просто.

— А куда она откладывает нектар?

— Внутри помещения есть рамки.

Аким Акимыч пыхает дымком из дымаря и откидывает крышу домика.

— Смотрите, на этих рамках пчёлы строят из воска шестигранные ячейки — соты, куда и откладывают нектар. Это сладкий сок, который пчёлки собирают с цветов. Они приносят его и выливают в соты пчеле-сборщице. Та проглатывает нектар, выпускает его, снова проглатывает. И так 240 раз. Можете себе представить, какой это труд!

Горка пытается представить, глотая слюну.

— А зачем?

— В её желудочке и происходят процессы создания мёда. Потом она помещает свой сладкий «полуфабрикат» в ячейку-соту. Пчёлы-помощницы переносят ещё жидкий полунектар-полумёд из одной ячейки в другую и трепещут над ними крылышками, нагоняя ветерок, чтобы состав загустел. Этот процесс называется выпариванием. Причём, ещё будучи в желудочке пчелы, нектар насыщается ферментами, витаминами и веществами, которые уничтожают болезнетворные микробы. Вот почему мёд может сохраняться свежим многие годы. Разве это не чудо?

— Ничего себе, работёнка! — удивляется Горка.

— Ещё какая! Чтобы приготовить сто граммов мёда, пчела-сборщица должна взять нектар примерно у миллиона цветов! И доставить в улей, если он находится в полутора километрах от пасеки, пятнадцать тысяч нош! А иногда пчёлы летают на расстояние до восьми километров, тогда их путь туда и обратно составляет более сорока шести километров. Каково! А ещё пчёлки дают такое ценное лекарственное сырьё как прополис. Это такое смолистое вещество, которое они собирают с разных растений, прежде всего — древесных почек.

— Его едят?

— Разводят и пьют от разных болезней. Видите, Его Данилович, какое это чудо природы — пчёлы. А чему вы иронично улыбаетесь?

— Вы как моя баба Лина: чуть что — чудо, чудо, чудо.

— Иначе не скажешь. Не будет пчёл — погибнет мир растений, а значит, и люди. А ваша Алина Агаповна — человек с полётной душой.

— А разве душа летает? — цепляется за слово Горка.

— Э-э-э, дорогой мой юный друг. Летает, да ещё как! Если бы у неё не было крыльев, то человек так бы на всю жизнь остался жить в пещере, как все звери.

— А как пчёлы живут зимой? — вдруг интересуется Горка, — домики же не отапливаются? Можно замёрзнуть.

— Очень умный вопрос, Егор Данилович.

От похвалы у Горки загораются уши.

— На зиму домики я помещаю в специальное подземное убежище. Оно называется омшаником. Я вам его потом покажу. Пчёлы сбиваются в плотный клубок и согревают друг друга. Обмен веществ у них замедляется. Они почти не едят, а значит, — глаза деда Акима лукаво блестят, — значит, — он ждёт ответа и не дождавшись со смехом говорит, — значит всю зиму не ходят в туалет.

— Вот это да, — заливается смехом и Горка, — никогда бы не подумал!

Вынутые из улья рамки с сотами дед Аким переносит в сени, где стоит медогонка — железный бачок с ручкой. Окна завешаны плотными занавесками. В полутёмное и прохладное помещение пчёлы не лезут.

Длинным, как меч, и острым, как бритва, ножом дед Аким срезает с сотов тонкую восковую плёнку. Из ячеек сочится мёд, словно светлая коричневая краска. Дед Аким вставляет рамки в бачок, крутит ручку. На железных стенках медогонки появляются капли, похожие на дождевые, когда стекают по оконному стеклу. Всё сильнее вращается медогонка, всё больше появляется капель на стенках бака и вот уже они, слившись, сбегают вниз ручейком. По сеням распространяется дивный запах луговых и таёжных цветов. Из бака мёд по крану густо и мягко льётся в эмалированное ведро.

Кто-то мягко и осторожно тычется в бедро Горки. Он косит глазами — собака! Шерсть пёстрая, почти всех цветов радуги. Одно ухо свисает, закрывая полморды, второе закинуто на затылок, обнажив розовую ушную раковину с еле заметным пушком.

— Лаки! — радостно восклицает дед Аким, — нагулялся, мой хороший. Вы, Егор Данилович, не бойтесь. Он очень добродушный и миролюбивый, — дед Аким обнимается с собакой.

— Я не боюсь, — храбрится Горка, — а почему у него такое странное имя?

— Почему странное?

— Какое-то не нашенское.

— А какое нашенское?

— Ну-у, — Горка на мгновение задумывается, — Шарик, Барсик, Полкан, Жучка.

— Понимаю, понимаю. Щенку было три месяца от роду, когда я взял его у одного моего хорошего знакомого. Он уезжал за границу и не мог взять питомца с собой. У щенка уже было имя Лаки. Мне оно понравилось, и я не стал переименовывать. Ну что, настало время чая с блинами и мёдом?

Пока Горка и дед Аким чаёвничают, Лаки сидит напротив и, не шелохнувшись, смотрит гостю в лицо.

— А чего это он на меня уставился?

— Изучает. Лаки очень умный пёс. Очень! Всё понимает как человек. Только говорить не может. Вы ему понравились, иначе бы он вообще не обратил внимания.

Очень скоро Горка убедится в словах деда Акима.

К своему хозяину и тем, кто стали его друзьями, Лаки относится с возвышенным чувством. Но никогда не позволяет себе раскрываться до конца. Целомудрие сдерживает его от радостного лая, прыжков, суетной беготни, визга. Он всегда собран, готов к выполнению любой команды и даже самопожертвованию, чего особенно боится дедушка Аким. Поэтому никогда не берёт Лаки с собой в город и старается избегать ситуаций, в которых собака может проявить преданность с риском для своей жизни. Лаки обладает феноменальным чутьём. Каждая вещь пахнет по-своему. Запахов в природе множество: одни — сладостны, другие — горьки, третьи — просто неприятны. И за каждым запахом всегда что-то стоит, чаще всего — враждебное. Они смешиваются, обманывают, уводят в сторону. И важно не ошибиться. Лаки великолепно разбирается в оттенках человеческих и звериных голосов и по одному-двум словам, визгу или рыку, знает, что надо предпринять. Вот какого друга приобретает себе Горка!

Домой он возвращается с литровой банкой свежего мёда и взахлёб рассказывает бабе Лине о новых друзьях.