Дипломат

Юрий Сотин

Москва. Николай Смирнов, сын известных врачей-хирургов окончил Высшую Дипшколу.Началась война. Отец с матерью с санитарно-хирургическим эшелоном отправились на фронт. Коля попал на курсы в разведшколу. – Такие орлы нам нужны позарез. Высшее образование – дипломат, спортсмен, знаешь немецкий и итальянский. Так всю войну на фронте называли Колю – «дипломатом». Война сплотила боевых друзей навсегда. Книга о любви, дружбе, верности и трагической судьбе дипломата Николая Смирнова…

Дизайнер обложки Ольга Третьякова

© Юрий Сотин, 2023

© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0056-5324-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Начало

Москва. Осень 1945 года. Хорошая солнечная погода, люди радуются окончанию войны. Кругом веселье и смех, девушки с парнями гуляют, поют песни. По улице шагает молодой красавец-фронтовик, майор, вся грудь в орденах. Девушки-студентки оглядываются, смеются.

— Не нас ищешь, майор?

— Конечно вас, девчонки, но только завтра, сегодня не могу, дела.

Девчонки фыркнули.

— Какой серьезный, деловой, а сколько же тебе лет, майор?

— Много, я уже старый для вас, скоро 28-ой пойдёт.

Девчонки захохотали и побежали на учебу. Шел гвардии майор Николай Иванович Смирнов увольняться с военной службы. Хватит, навоевался, на передовой с сентября 1941 года. Коля шел и с удовольствием козырял всем военным. Про себя думал: « Не накозырялся за всю войну».

У Коли вдруг сжалось сердце, впереди возвышалось здание первого Московского мединститута. Сколько было связано с этим зданием, здесь сначала учились, а потом и работали его родители — потомственные врачи. Мимо проехала легковая машина и остановилась у входа в институт. Из машины вышел генерал-майор медицинской службы. Коля отдал честь генералу и услышал: «Ну-ка, подожди немного, майор».

Генерал подошел, поздоровался за руку, внимательно посмотрел на Николая и спросил:

— Как фамилия, мы с тобой не знакомы, майор?

Коля отчеканил: «Гвардии майор Смирнов, фронтовая разведка. Нет, мы не знакомы».

— А твое лицо мне, кажется, знакомо. Счастливо тебе, гляди веселей, война-то уже кончилась. Впереди мирная и счастливая жизнь. Где воевал?

— Сначала Ржев, Тверь, Великие луки, а потом Варшава, Вена, Прага.

— Значит, действительно, обознался.

Генерал обернулся и пошел в институт. Колю бросило в пот. Знал он этого человека с детства. Это был Семен Самойлович Шварцман, друг и коллега отца, ведущий хирург Москвы с тридцатых годов. Коля присел на лавку. Руки тряслись, в голове была только одна мысль, почему не сказал, что они были знакомы много лет. Ведь он, Коля Васильев, сын его лучшего друга. Но как он мог в двух словах объяснить генералу, почему он поменял фамилию. Поплыли воспоминания.

Дядя Сема и тетя Соня частенько бывали у них в гостях, так же, как мама с папой и Коля. Дядя Сема всегда говорил отцу: «Иван, в гости приходи обязательно с Николаем Иванычем, иначе не пущу».

Дядя Сема, шутя, называл Колю по имени и отчеству. Своих детей у них не было и всю любовь они отдавали Коле. Однажды перед новым годом дядя Сёма привез из Франции маскарадный костюм Д’Артаньяна. В комплекте были ботфорты, шляпа с пером и шпага. Восторгу Коли не было предела, такого оригинального костюма не было во всей школе. Несколько лет на праздники и карнавалы Коля щеголял в этом костюме. Он безумно гордился им. После каждой командировки за рубеж дядя Сёма обязательно привозил Коле подарок.

Как-то летом, после шестого класса, Коля вышел из квартиры и обмер. На лестничной площадке сверкал никелем великолепный велосипед. На нём висела табличка «Ко дню рождения Николаю Иванычу от Семена Самойловича!». Коля остолбенел: такого велосипеда не было, наверное, во всей Москве. Вдруг появились радостные дядя Сема с тетей Соней. Коля бросился на шею к дяде Сёме: «Спасибо, дядя Сёма, вы волшебник, а ваша жена красавица».

— Нет, я маг и волшебник, факир и звездочет. Мы с твоим отцом самые счастливые мужья. Наши жены самые красивые во всем мире, — засмеялся он.

Этот счастливый день Коля запомнил на всю жизнь. Дядя Сёма с грустью сказал отцу: «Везет тебе, Иван, какая смена подрастает».

Как только Коля научился писать и читать, родители начали объяснять ему азы медицины. Они видели в будущем своего сына только врачом-хирургом. Отец писал кандидатскую диссертацию, и зачем-то объяснял сыну нюансы своего труда. У Коли насчет своей будущей профессии были совсем другие планы.

Летом сидели на даче и пили чай. Родители спорили о каких-то современных методах хирургии. Коля сидел в кресле-качалке и между делом заявил: «Папа и мама, вы не волнуйтесь и спокойно выслушайте меня. Я никогда не буду врачом».

Это был, как гром среди ясного неба. Лицо отца стало свекольного цвета, мама побелела и побежала за валерьянкой. Коля качался в кресле и продолжал: «Вам нравится лечить людей, это очень благородно. Вот и лечите. Не надо навязывать ребенку свое мнение».

Мама вернулась и села рядом с отцом. Отец грозно спросил: «Кем же ты, отпрыск, хочешь быть, по какой стезе пойдешь?»

— У меня два варианта, буду спортсменом или дипломатом.

На лице у отца зашевелились желваки.

— Так ты определись до конца?

— Ладно, родители, буду дипломатом, а в свободное время буду заниматься спортом.

Мама охрипшим голосом произнесла: «Дипломат-спортсмен, это что-то новое».

— Мам, я уже взрослый и не будем больше возвращаться к этому разговору.

Знала мать, что характером сын пошёл в отца. Спорить с ним было бесполезно, хоть убей.

Коля хорошо учился, занимался спортом, серьезно занялся изучением немецкого языка. Знал, что при поступлении в Высшую дипломатическую школу, это очень пригодится. В шестнадцать лет Коля выглядел, как его отец — высокий, красивый. Мама говорила друзьям: «Посмотрите на моих красавцев, хоть сейчас в кино снимай».

Коля очень любил своих родителей и гордился ими. Как-то предложил отцу один день в неделю говорить дома по-немецки, для практики. Отец, шутя, сказал: «Давай в четверг, в рыбный день».

Мама засмеялась: «А мне на каком языке говорить в четверг, может, на языке абракадабры».

Однажды вечером родители зашли к сыну в комнату. Отец сказал, что им срочно надо поговорить. Коля в это время зубрил уроки, произнес по-немецки: «Папа, в любом случае я буду только дипломатом и никем другим». Отец ответил также по-немецки: «Я молю бога, чтобы ты им стал».

— Пап, что-то случилось?

— Нет, ничего страшного, сын, просто мы с мамой разводимся.

Коля посмотрел на мать, её лицо было белее снега. Она вся тряслась, как в лихорадке, и тихо сказала: «Мы с папой разводимся, он скоро от нас уезжает. Теперь у нас будет моя девичья фамилия — Смирновы».

Родители развернулись и молча, вышли.

— О, майн гот, жизнь стала лучше, жить стало веселей, — только и произнес Коля.

Дочитал книгу и задумался, что происходит с родителями? Ведь у них прекрасные отношения, они не могут жить друг без друга. Ночью Коля услышал, как мама тихо шептала отцу:

— Прошу тебя, только не говори ничего сыну. Скажи, что у тебя появилась другая женщина, и ты с ней скоро уезжаешь.

— Валя, он уже взрослый парень, может всё рассказать, как есть? Вот же гады, уже до врачей добрались. Не смогу я, Валя, подписать это письмо-пасквиль. Жить после этого не смогу, это же мои коллеги, друзья. Вчера забрали Семена Шварцмана прямо из института. Срочно разводимся, и вы меняете фамилию, иначе всё отразится на Коле. С моей фамилией дорога в дипшколу ему будет закрыта. Скоро я буду врач-вредитель, или врач-бандит, и также пойду по этапу.

Коля все понял, отец не хочет испортить ему карьеру и жизнь. В газетах мелькали разоблачения, статьи: «Дело врачей», «Сионистский заговор». Раскрыто уголовное дело врачей, обвиняемых в убийстве ряда советских лидеров, во врачебном коварстве и использовании ядов. В журнале «Советская медицина» писали, что многие знатные профессора, врачи, требовали расстрела проклятых оборотней в халатах. Вскоре родители развелись. Коля поменял фамилию и стал Смирновым. Перед тем, как уходить, отец сказал: «Береги мать, когда-нибудь я тебе всё объясню. Помни, для меня нет на земле никого дороже вас». Взял чемодан и пошел вниз по ступенькам.

Иван Семенович Васильев шел с чемоданом на вокзал и думал о своей жизни. Родился в Москве в семье потомственных врачей. В первую мировую войну совсем юным работал санитаром в госпиталях. Насмотрелся на больных, обмороженных, раненых бойцов. Позже поступил в старейший мединститут России. В гражданскую войну окончил ускоренный выпуск на факультете военно-полевой хирургии. Попал на фронт в звании зауряд-врача. Проводил операции в блиндажах и даже в окопах на линии фронта. После гражданской войны вернулся в Москву. Работал в госпитале главным хирургом, там встретил свою вторую половинку. Эту красивую половинку, любовь всей его жизни, звали Валей, Валюшей. Она работала врачом в этом же госпитале. Вскоре они поженились, через год родился сын Коленька. Пятнадцать лет работал Иван, как вол, провел сотни сложнейших операций. Многие больные были благодарны ему за спасение по гроб жизни. Не было у него ни выходных, ни праздников — только операционный стол. По ночам работал над диссертацией. Часто он приходил домой, смертельно усталый, падал в прихожей на пол и засыпал. Валя снимала с него пальто, ботинки и тащила мужа на кровать. В 1930 году защитил кандидатскую диссертацию, стал одним из ведущих хирургов Москвы. А теперь власть выкидывает его из Москвы, как шелудивого пса. За то, что он не подписал письмо-пасквиль. Какие же они врачи-убийцы, это просто бред, но это кому-то нужно.

Направили его в районную больницу в Горьковскую область. На прощание приговаривали: «Скажи спасибо, что едешь не на Колыму со своим другом Шварцманом. Благодари бога, что ты русский, а не еврей, и не бывал в Германии».

— Спасибо, благодетели. Что-то не то, в этом сказочном королевстве творится. Поехали, жизнь рассудит, — пробормотал Иван, заходя в обтрепанный вагон поезда Москва — Горький.

Прошло время. Коля учился в дипшколе на отлично, был на хорошем счету. После учебы бежал в спортзал, серьезно занялся боксом, входил в сборную института. Мама строго раз в месяц ездила в командировку. Коля давно знал про эти командировки, но не подавал виду. Кончался 1938 год, мама собиралась в очередную командировку. Она зашла в комнату Коли и робко спросила: «Если я встречу новый год с коллегами по работе?».

— Мам, ну что ты у меня спрашиваешь, я тут с друзьями не заскучаю.

Мама просияла: «Тогда я рано утром тридцать первого уеду к друзьям, а третьего января буду дома».

— Хорошо, мама, договорились.

Утром она собрала большой баул и уехала. Как только закрылась дверь, Коля вскочил и быстро стал собираться в дорогу. Приехал на вокзал, взял билет до Горького и сел в углу зала читать газету. По громкоговорителю объявили посадку. Коля видел, как мама прошла с сумкой по перрону и зашла в третий вагон. Коля подумал: « Слава богу, пронесло, что у него девятый вагон». Вечером поезд прибыл на вокзал в Горький. Мама вышла на перрон и пошла к автобусной остановке. Коля решил сделать сюрприз, появиться у родителей прямо под бой курантов. Около двенадцати он зашел в двухэтажный деревянный многоквартирный дом. Во всех квартирах было весело. Шум-гам, играл патефон, по всему дому витали запахи вкусной еды, вина и папирос. Коля постучал, дверь открылась. На пороге стоял отец, он только и вымолвил: «О лучшем подарке на новый год я и мечтать не мог». Они обнялись, мама подскочила и заплакала.

— Опять мы все вместе. Валя, ты чего плачешь, через пять минут новый год!

— Это я, мой милый доктор, от счастья, мы не виделись все вместе столько времени. Отец прокричал громовым голосом: «Быстро все к столу, Коля наливай шампанского!».

И опять все встало на свое место, как будто и не было этих черных лет. Веселились, танцевали, смеялись, поздравляли друг друга с новым годом. Утром в двери постучали, отец пошел открывать. Мама с ужасом смотрела на дверь. На порог зашла молодая, красиво одетая женщина.

— Здравствуйте, я могу видеть Ивана Семеновича?

— Да, конечно, я перед вами.

Женщина зарыдала и встала на колени, руками обняла ноги Ивана Семеновича.

— Бога ради спасите моего сына, если он умрет, я умру вместе с ним.

— Встаньте с колен, успокойтесь и объясните в чем дело?

— Мы недалеко здесь живем, справляли праздник. Утром уложила сына в кровать, у него заболел живот, я дала ему таблетку от расстройства желудка. Васе становилось все хуже, я вызвала скорую помощь. Врач приехал, обследовал сына и сказал, что похоже на аппендицит. Предупредил нас, что везти до больницы опасно, возможно нужна операция. К вам обращаться муж побоялся, сказал, что доктор нас всех ненавидит.

— Что за бред, кого это я ненавижу, кто ваш муж?

— Иванцов Павел Иванович, секретарь райкома.

— Люблю или ненавижу, это все дребедень на постном масле, причем здесь ваш сын? Вы на машине?

Женщина кивнула.

— Идите к машине, сейчас мы выйдем.

— Валя, срочно одевайся, поможешь мне провести операцию.

Через десять минут машина мчалась по заснеженной дороге.

— Иван Семенович, тут рядом, тут совсем рядом, — шептала женщина.

Подъехали к дому, на крыльце стоял и курил папиросу хозяин дома. Опустив глаза, тихо проговорил: «Спасибо, что приехали, помогите сыну».

Мальчик лежал в кровати и тихо постанывал.

— Ну, герой, рассказывай, что болит? — произнес доктор.

— Живот болит сильно и немного голова.

Врач начал ощупывать живот, мальчик ойкнул. Измерили температуру.

— Острое, соленое, копченое вчера ел?

— Нет, только котлеты и торт.

Иван Семенович поднялся с кровати.

— Валя, что скажешь, каков твой диагноз?

— Зачем ты спрашиваешь, все и так очевидно.

Вышли на воздух. Тут же подошли родители: «Доктор, что с ним?»

— Острый аппендицит, врач скорой правильно поставил диагноз. Надо срочно оперировать, транспортировать опасно, будем готовиться к операции на месте.

Доктор позвонил в больницу: «Клава, срочно привези инструменты, наркоз и все остальное для операции — острый аппендицит».

— Иван Семенович, сейчас всё привезут, но помощников никого нет, праздник же.

— Никого не надо, у меня есть ассистент, кандидат медицинских наук. Наверное, справится, — посмотрел на жену и подмигнул. — Ассистент, готовьтесь к операции.

Через два часа сделали операцию. Мальчик спал, наркоз ещё действовал. Сели пить чай. Мама Васи спросила: «Доктор, как прошла операция, что с сыном?»

— Все хорошо, мальчик спит, операция прошла успешно. Главное, что вы вовремя обратились. По такой дороге опасно было вести мальчика в больницу. Вечером приедет медсестра, сделает обезболивающий укол и будет всю неделю навещать Васю. Думаю, что через пару неделек будет как новенький.

Женщина схватила врача за руки и стала их целовать. Иван вскочил.

— Что вы делаете, перестаньте, это же моя работа.

Когда выходили из дома Павел произнес: «Иван Семенович, простите меня бога ради, если сможете и спасибо вам за Ваську».

— Павел Иванович, я на тебя не обижаюсь. Должность у тебя такая собачья — говорить одно, а делать другое. Да и время сейчас не самое лучшее, до свидания.

Врачи сели в машину и уехали домой. Жена подошла к мужу.

— Извинился, повинился за всё. Уйду я от тебя Паша, не хочу, чтобы Васька на тебя был похож.

Павел Иванович стоял на крыльце и курил, вспоминая первую встречу с доктором полтора года назад…

В райкоме шло совещание, второй секретарь отчитывался за первое полугодие. Степан Михайлович был старше Павла на два года. Они дружили семьями, их сыновья ходили в один детский сад, а потом в одну школу. Вторым секретарем Степан работал уже несколько лет, был хорошим работником и душевным человеком. В коллективе его уважали и любили, прочили ему большое будущее. Прочитав доклад, Степан налил себе воды из графина в стакан, вдруг захрипел и упал. Графин со стаканом покатились по столу, и свались на пол, разбившись вдребезги. Люди подскочили, подняли и положили Степана на диван. Павел Иванович вызвал скорую помощь и помчался вместе с другом. Заскочил в больницу и закричал: «Где главврач, срочно сюда».

Появился Иван Семенович.

— Что случилось, что за крик?

— Я — первый секретарь райкома, срочно посмотрите больного.

После осмотра доктор сказал, что это обширный инфаркт. Больного срочно на операционный стол, но надежды мало.

После операции врач вышел. В коридоре его ждали жена и сын Степана, секретарь райкома. Иван только покачал головой: «Сердце остановилось, это у него третий инфаркт». Секретарь схватил за грудки доктора: «Остаток жизни ты проведешь в Магадане, лепило. Тебе коновалом работать, а ты людей режешь насмерть, поэтому тебя сюда и сослали».

Иван побледнел и спокойно ответил: «Я не бог, все что мог, сделал».

Врач повернулся и пошел к себе в кабинет. Через неделю из области приехала комиссия и дала заключение, что действия хирурга правильны, причина смерти — инфаркт миокарда…

Прошло полгода. Вечером Коля готовился к экзаменам, мама готовила ужин. Позвонили в дверь.

— Коля открой, я занята на кухне.

Быстро открыл дверь и обмер — на пороге стоял сияющий отец.

— Что, не ждали вечернего гостя, а то я без приглашения.

— Коля, кто пришел в такое время?

— Мам, это к тебе, по работе.

Мама вышла в переднике с поварешкой в руке. Глянула на мужа и тихо промолвила: «А у меня и ужин готов». Поварешка выскочила из рук и покатилась по полу. Валя кинулась на шею мужа: «Почему же ты не позвонил?». Отец прошептал ей на ухо: «Забыл, я же старый, больной доктор».

Все засмеялись и бросились целоваться. За ужином отец рассказал, что звонил секретарь обкома в райком. Сказал, что есть предписание сверху вернуть его в Москву, на прежнее место работы.

— Вот загадка, кто мог за меня вступиться?

— Иван, вот ты ученый, знаменитый хирург, а все же дурак, — сказала мама.

— Спасибо, жена, я давно об этом знаю, не для кого это не секрет. Ну, Валя, продолжай, формулируй свою мысль, это даже интересно.

— Иван, это секретарь райкома Павел ходатайствовал в обкоме о твоем возвращении в Москву.

Отец почесал затылок, действительно, от ненависти до любви один шаг.

— Да он тебя-то не шибко любит.

— А что так, Валя?

— Ты окончательно отупел в провинции, есть такая поговорка: муж — голова, а жена — шея, как повернет, так и будет.

— Спасибо жена, теперь я все понял.

— Наконец-то, милый мой тугодум.

Все засмеялись, отец торжественно заявил: «Наливай, Коля, за возвращение блудного доктора, надеюсь окончательное. Ура!»

Прошло время, наступила весна 1941-го. Коля готовился к госэкзаменам, скоро защита дипломной работы. Целыми днями пропадал в институте и в библиотеке, домой приходил поздно вечером. Он мечтал защититься на отлично, иначе стыдно будет перед родителями. Отец в последнее время был немногословен, сух и сосредоточен. На вопрос Коли, что с ним, всегда с юмором отвечал: «Со мной, сын, всегда что-то происходит».

Поздно вечером на кухне отец рассказывал матери о совещании в наркомздраве.

— Валя, сегодня вышел приказ — отозвать всех работников из отпуска. Срочно набирать ускоренные курсы санитаров, фельдшеров. Во всех медвузах выдать дипломы выпускникам в июне. Встретил знакомого МГБиста, он по секрету сказал, что срочно возвращают всех врачей из мест не столь отдаленных. Замнаркома мне сказал: «Готовь срочно группы молодых хирургов и к каждой прикрепи опытных врачей». Когда я спросил, сколько групп нужно? Он ответил, чем больше, тем лучше, подробности позже. Да еще велел собрать данные по Москве об объемах донорской крови.

Валя побледнела и спросила:

— Неужели, к войне готовятся?

— Мы с тобой не политики и не военные, а только врачи. Но по всем признакам, дело идет к войне.

— Как бы я хотела, чтобы ты ошибался.

Коля лежал на кровати, дверь в кухню была открыта, он слышал весь разговор. В дипшколе только и говорили: с Германией подписан пакт о ненападении, войны не будет. Но в душе каждый понимал, что пакт, это только бумажка. Гитлер захватил пол Европы и стоит в Польше у наших границ. Коля успешно сдал госэказамены и получил долгожданный диплом.

22 июня в полдень по радио выступил нарком иностранных дел Молотов: «Сегодня в четыре утра без объявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Отца назначили формировать медико-хирургический эшелон. Целыми днями он мотался по всей Москве, собирал команду врачей, санитаров, медсестер. Мама была тоже в команде этого медэшелона.

Коля пришел домой и увидел на столе записку. Каллиграфическим отцовским почерком было написано: «Дорогой сын, мы с мамой со своим медэшелоном срочно отправились на запад к линии фронта. Будем лечить наших раненых бойцов, особо тяжелых будем привозить в Москву в госпитали. Извини, Коля, даже не было времени проститься с тобой. Мама оставила тебе крестик, он сбережет тебя, храни его. Дай бог, до скорой встречи, обнимаем и целуем тебя. Мама очень переживала, что так и не попрощалась. Сам понимаешь, война».

Коля подошел к военкомату. Там стояла огромная толпа. Он встал в очередь, подал заявление об отправке его на фронт в действующую армию. Суровый майор посмотрел документы и произнес: «Рассмотрим твое заявление, жди повестки».

Через три дня получил повестку в спецшколу, которая находилась в ближнем Подмосковье. Подошёл, постучал в дверь начальника школы. Услышал командный голос: «Заходите».

— Курсант Смирнов прибыл для прохождения службы.

За столом сидел моложавый подполковник. Его лысая голова блестела, как бильярдный шар.

— Проходи, курсант Смирнов, личное дело я твое посмотрел. По бумагам, такие орлы нам нужны позарез. Высшее образование, дипломат и боксер, знаешь немецкий, итальянский. Такие курсанты, это мечта для любого начальника спецшколы, — сказал подполковник и громко засмеялся. — Школа наша готовит диверсантов, разведчиков, минеров, взрывников, снайперов. Тебя будем готовить на командира группы. Сроки обучения минимальны, сам понимаешь, какая обстановка на фронтах…

Начались армейские будни. Прошло три месяца, Коля окончил спецшколу, получил звание лейтенанта. Как-то Николая срочно вызвали к начальнику школы.

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Заходи, Коля, садись, — пододвинул пачку «Казбека».

— Не курю, товарищ командир.

Подполковник стоял и курил, молчал и смотрел в окно. Потом выдавил из себя:

— Тут такое дело, сегодня из Москвы сообщили — фашисты разбомбили санитарный эшелон, где служили твои родители. Коля побледнел, встал со стула.

— Где и когда это случилось?

— В июле, в Белоруссии или на Смоленщине, эта территория уже под немцами. Больше никакой информации об этом нет. Может дать тебе увольнение на пару дней, больше не могу.

— Нет, не надо, мне с ребятами будет легче, чем одному в квартире.

— Тоже правильно, держись сынок, может быть родители и живы, на войне всякое бывает. Поверь старому служаке.

— Разрешите идти, товарищ подполковник?

— Нет, обожди, ещё есть дело. У меня майор из фронтовой разведки набирает себе людей. Ему нужны бойцы, которые говорят на немецком. Готовит группы для особых заданий штаба фронта. Пойдешь Коля к нему, здесь твое согласие нужно?

— Да, согласен. Если меня возьмут, я буду рад. Надо мне с фашистами рассчитаться за родителей.

— Добро, Коля, документы о переводе я сейчас оформлю, плюс мои рекомендации. Прощай, дипломат, иди к своему новому начальнику, — крепко пожал руку.

Коля зашел в кабинет к майору.

— Товарищ майор, лейтенант Смирнов по вашему приказанию прибыл.

— Заходи, лейтенант, жду тебя не дождусь. Николай, надеюсь, мы сработаемся, будешь служить у меня в подчинении. Я, майор Миронов Федор Александрович, формирую диверсионные и разведывательные группы на Калининский фронт. Будем прикрывать фронт на север от Селижарова и до Демянска. Наша задача, небольшими группами проникать на оккупированную территорию, вести разведку, поставлять сведения о группировках немцев и их дислокации. При надобности, наносить ущерб — взрывать дороги, мосты, склады с боеприпасами. Бойцы из твоей группы хорошо обучены, правда, есть и молодые, ещё необстрелянные. Почти все говорят по-немецки, ну сам понимаешь, не шибко хорошо. Я к чему это все тебе объясняю. Часто группа будет действовать по ту сторону фронта, да ещё и в немецкой форме. Должны быть, вылитые фрицы.

Коля с удивлением поднял брови.

— А ты как думал, просто в рукопашную с криками ура на фрицев? У нас задачи намного сложней и ответственней, от нас будут зависеть жизни тысяч бойцов. Служба секретная, опасная, будем ходить, как по лезвию бритвы. Непосредственно и оперативно подчиняемся заместителю командующего фронтом генерал-лейтенанту Дорохову. Других командиров, кроме меня и Николай Палыча, у тебя нет.

Майор засмеялся и похлопал Колю по плечу.

— Не дрейфь, лейтенант, скоро тебе полковники будут козырять. Я не шучу, такая служба у нас в разведке. В твоей группе десять человек, каждый на вес золота. Не стесняйся у них учиться воевать, многие прошли Халхин-Гол, Испанию, финскую. Пошли знакомиться, не робей, не боги горшки обжигают, дипломат.

— Да какой я дипломат, ни одного дня не проработал. После дипшколы сразу в спецшколу и потом к вам…

Майор с Колей подошли к группе бойцов. Крепкий усатый старшина зычно крикнул: «Смирно, равнение на середину. Товарищ майор, группа в составе десяти человек построена. Старшина Масалов».

— Здравствуйте, разведчики!

— Здравия желаем, товарищ майор, — громко рванули бойцы.

— Видишь, лейтенант, эти орлы ревут, как белуги. Вольно. Вот ваш командир, лейтенант Смирнов. С этого дня он вам отец, мать и командир.

Высокий сержант заметил: « Для отца, больно молод, для матери — пол не тот, а для командира, поживем, увидим». Бойцы захохотали.

— А по-немецки балакать можешь, лейтенант? — спросил его небольшого роста ефрейтор.

Коля покраснел.

— Конечно, могу по-немецки и по-итальянски.

— А по-ненецки можешь?

— Нет, не могу.

— Эх, ты дипломата — а я, могу.

Вся группа загоготала так, что вороны с деревьев слетели. Майор крикнул: «Канев, отставить разговоры, иначе трубку отберу, заодно и собак».

— Молчу, товалиса майора.

Группа, ещё больше захохотала, майор вытер глаза от слез.

— Принимай группу лейтенант, да построже с этими артистами.

С этого дня, так и стали на фронте называть Колю дипломатом…

Коля очнулся, глянул на часы, ядрена вошь, опаздываю. Если не успею вовремя, то точно не подпишут рапорт об увольнении в запас. Коля рванул по набережной бегом. Постучал в заветную дверь, на которой висела табличка «Нач. отдела кадров полковник И.И.Ковалев».

— Войдите.

За столом сидел седовласый, грузный полковник. На носу висели круглые очки, лицо его было приветливым и добродушным.

— Товарищ полковник, майор Смирнов по вашему приказанию прибыл.

— Я бы тебе, майор, приказал служить в армии, да ты не хочешь, — засмеялся полковник. — Заходи дипломат, заходи герой!

— Кто обо мне опять натрепался, вроде недавно из Праги прибыл.

— Зачем так говоришь, дорогой, не только дурная слава, но и хорошая впереди тебя бежит. Приказ о твоём увольнении в запас генерал подписал. Но просил, чтобы я тебя уговорил остаться в армии. Я вижу, что это бесполезно.

— Так точно, бесполезно, товарищ полковник, повоевал и хватит, пора на гражданку.

— Слушай, майор, пока не расскажешь сам, как ты в 1943-ем немецкого полковника напоил. Да так, что он Москву с Берлином перепутал, не отдам приказ. Командующий, говорят, как узнал об этом, хохотал так, что в штабе стены ходуном ходили.

— Товарищ полковник, эти штабисты так всё приукрасили, хоть стой — хоть падай.

— Коля, расскажи, у меня коньяк есть армянский.

— Расскажу только потому, что у вас есть коньяк, да ещё с лимоном.

Полковник разлил коньяк: «За победу, майор, и за тех, кто не вернулся!». Позвал дежурного офицера: «Полчаса меня ни для кого нет, обед».

— Расскажу, товарищ полковник, иначе вы мне приказ всё равно не отдадите.

— Конечно, не отдам. Ты хочешь коньяку надурничку выпить, забрать приказ и спокойно уйти?

— Все сдаюсь, ваша взяла!

Коля начал свой рассказ, полковник закурил и был весь во внимании…

Осенью 1943 года готовилось большое наступление. Разведка день и ночь таскала «языков». Командир фронтовой разведки собрал всех офицеров: «Что это за „языки“ — то саперы, то интенданты, то вообще с похоронной команды. Мне необходимы штабные офицеры, командиры подразделений, не меньше. Я должен знать всю обстановку: дислокацию частей, что творится у немцев в тылу, где находятся их боезапасы. Какие будут предложения?»

— Разрешите, товарищ генерал.

— Давай, полковник, только коротко.

— С той стороны от партизан передали весточку. В городе появился штабной офицер из Берлина. Похоже, привез приказы, гоняет по передовой уже третий день.

— Так срочно свяжитесь с партизанами, поймайте этого штабиста, вот такой жирный кот нам и нужен. Кого думаешь направить к партизанам?

— Думаю, что «дипломата», извините, старшего лейтенанта Смирнова с его орлами.

— Почему его?

— Во-первых, он отлично знает немецкий язык, во-вторых, его группа постоянно взаимодействует с партизанами, в-третьих, лучше его группы на фронте у нас нет.

— Три дня тебе сроку, больше не могу, в любой момент может придти приказ из ставки о наступлении. Если облажаемся, не сносить нам всем головы.

— Ночью группа из пяти человек перешла линию фронта, к утру уже были на базе партизанского отряда. Собрались в штабе командира отряда Гапеева Александра Семеновича. До войны он был военкомом в городе. С начала войны по решению обкома возглавил партизанский отряд.

— Операцию мы, в общем разработали. Начштаба, доложи детали разведке.

— Каждое утро в 9.00 этот немецкий штабист садится в машину и едет на передовую. Вероятно, развозит приказы по частям и на месте собирает информацию о наших войсках. По ходу движения машины есть узкое место, двум машинам не разъехаться. В этом месте Коля с ребятами должен перекрыть им дорогу и поменяться машинами, — засмеялся начштаба. — И вместе с немцем гнать к передовой, а там мы встретим. Только, Коля, смотри, чтобы рессоры на машине выдержали.

— А что, дорога плохая?

— Дорога хорошая, только этот хряк килограммов 150 весит, не меньше.

Все засмеялись, тащить придется всей группой. Командир отряда произнес: «Ребята, готовимся к операции, с утра начнем».

Утром Николай выехал на легковой машине с двумя помощниками. Все были переодеты в немецкую форму. Коля скомандовал: «Здесь стоп — сломались. Егор под капот, Миша в машине. Сзади посигналила машина, подошел водитель, спросил: «Что случилось, мне срочно надо проехать».

— Все хорошо, лучше некуда, — ответил Коля по-немецки и ударил немца под дых.

Ребята потащили его в свою машину. Сами сели вместе с Николаем в машину немца и погнали за полковником. Подъехали вовремя, полковник уже ждал. Коля открыл дверь.

— Прошу, господин полковник.

— А где Курт?

— Да, тут такая история, Курт выпил вечером столько шнапсу, что не мог утром в машину залезть.

— Вот же свинья, я смотрю у него постоянно нос красный, — засмеялся полковник.

— Так точно, господин полковник, — даже не красный, а сизый.

— Давай гони на третье КПП.

Отъехав за город, Егор вколол немцу в шею снотворного. Коля открыл портфель, там были документы, полевые карты и бутылка французского коньяка. Коля откупорил бутылку и залил коньяк в рот спящему немцу.

— Коля, это зачем, чтобы ему лучше спалось?

— Нет, ребята, это для запаха. Приготовьтесь, подъезжаем к КПП.

К шлагбауму вышел обер-лейтенант, посмотрел на полковника, тот храпел, как богатырь. Коля щелкнул себя по горлу и произнес: «Немного перебрал вчера полковник, пока доедем до места, проспится».

Обер-лейтенант посмотрел на спящего полковника и сказал: «Ну и дурман у тебя в машине, хуже, чем в баре. Проезжай».

Машина рванула по лесной дороге. Коля предупредил ребят, сейчас на КПП нас не пропустят, рядом передовая, действуем по обстановке. На КПП стояли двое немцев, чуть дальше сидел ещё один, с пулеметом.

— Стой, ваши документы?

Коля вышел из машины.

— Привет, ребята, полковник набрался, а я тут петли вью второй час. Далеко тут до танкистов, приказы везем?

Немцы посмотрели на полковника и рассмеялись.

— Ты так можешь доездиться, что к русским попадешь, здесь рядом.

Николай засмеялся и сказал: «Да, я к ним и собираюсь». Двумя выстрелами из парабеллума уложил двоих немцев, третьим — пулеметчика. Заскочил в машину и крикнул: «Гони, теперь можно по-русски говорить».

Машина рванула по извилистой дороге к месту, где их ждали партизаны. Ночью переправились через линию фронта к своим.

— Коля, поступил приказ, грузиться тебе со своим боровом в самолет и на Москву, — сказал командир партизанского отряда.

— Так почему я, зачем я-то там нужен?

— Будешь по-немецки ему в самолете колыбельную петь, приказы не обсуждаются, — засмеялся командир отряда.

Ночью самолет взлетел и взял курс на Москву. Николай с ненавистью смотрел на немца. Таких тучных военных он ещё не видел. Сапоги сзади разрезаны, икры не вмещаются, на галифе вшиты огромные клинья. Видно нет в Германии таких размеров. Про таких в России говорят — аж щёки со спины видать. Полковник открыл глаза.

— Почему мы в самолете, куда мы летим?

— Гитлер вызвал нас в Берлин, награждать будут.

— Я ничего не помню, что мы сделали?

— Мы за ночь много натворили, господин полковник, я потом вам все расскажу, — ответил Коля и подал ему бутылку с коньяком.

Полковник хлебнул остатки коньяка и захрапел с новой силой. Из кабины вышел лётчик и спросил: «Что он хотел?». Когда Коля рассказал, летчик от хохота еле дошел до кабины.

— Да, этим летунам весело, а я должен эту свинью в Москву сопровождать.

Через два часа самолет сел на военный аэродром в Москве. Ехали на машине по ночному городу. Коля смотрел в окно, узнавал знакомые с детства улицы. Немец очнулся, поглядел в стекло.

— Мне кажется, это не Берлин?

— Это Москва.

Немец удивленно посмотрел на Колю.

— Мы что самолеты перепутали?

Машина резко затормозила, сопровождающие офицеры давились от хохота. Водитель хрипел: «Не могу я дальше ехать, пусть „дипломат“ сам его в генштаб везет». Машина вся тряслась от дикого гогота, после этого пошли анекдоты про «дипломата».

Коля рассказывал всю эту историю полковнику Ковалеву с серьезным, непроницаемым лицом. Лицо полковника сначала было розовым, потом стало малиновым, в конце уже было бордовым. Он тихо прошептал: «Дипломат, прекрати, я сейчас обмочусь». Полковник заревел гомерическим хохотом, слезы лились ручьем с его глаз.

— Я так смеялся, пожалуй, только до войны в цирке. Так майор, теперь по делу. Чем думаешь заниматься на гражданке?

— Пойду на кафедру в дипшколу, может, подскажут, куда мне податься.

— Я сейчас сделаю один звонок, там видно будет. Иван Михалыч! Ковалев беспокоит. У меня сейчас сидит майор, уходит в отставку. Окончил до войны дипломатическую академию, знает немецкий и итальянский, лихой герой-разведчик.

— Иван, у меня зарез с кадрами, передай своему герою-разведчику, чтобы завтра к десяти утра ко мне. Пропуск будет на входе, — услышал он в ответ.

— Коля, я говорил с самым главным человеком в Наркомате иностранных дел по кадрам. Завтра в 10.00 он тебя ждет. Пойдешь?

Коля от неожиданности потерял дар речи, побледнел.

— Товарищ полковник, благодарю вас, я и мечтать не мог об этом. Я не пойду, я полечу!

— Рано меня благодарить, будут проблемы, звони. Имей в виду, Михалыч — мой друг с детства, если пообещал, значит сделает. Счастливо, Коля, все у тебя будет хорошо!

Коля выскочил на улицу и окрыленный закричал во всю глотку «Ура, Ура, Ура!»

Прохожий улыбнулся и сказал: «Майор, парад кончился ещё летом».

— А для меня он ещё продолжается! — ответил Николай.

На тротуаре шла бойкая торговля цветами. Среди торгующих женщин стояла высокая черноволосая девушка с большими карими глазами. Он подошел к ней и обратился с вопросом.

— Что предложите, милая цветочница?

— Товарищ майор, пожалуйста, выбирайте: тюльпаны, астры, георгины, розы. Вам кому — девушке, жене, маме?

— Девушке, и самые красивые. На ваш взгляд, какие лучше?

— Я бы взяла вот эти розы. Вам сколько штук?

— Все розы, которые у вас есть.

Девушка посмотрела на Колю.

— А вы донесете их до своей девушки?

— Постараюсь, вы до какого часа торговать будете?

— До семи. А зачем вам знать?

— Я подъеду к вам в семь часов на такси и заберу цветы, добро?

— Да, конечно, подъезжайте, но не опаздывайте.

Коля подъехал на такси вечером, девушка стояла с огромным букетом роз. Коля открыл дверцу машины и сказал.

— Прошу вас, милая цветочница.

Девушка покраснела.

— Забирайте, пожалуйста, цветы. Думаю, ваша девушка будет очень рада такой красоте.

— Садитесь, я вас подвезу.

В машине они разговорились.

— Меня зовут Николай, а вас?

— Таня, Татьяна.

— Можно вас называть Танечкой?

— Нет, меня так называли только папа и мама. Их уже нет, умерли в 1942-ом в Ленинграде в блокаду, — помолчав, грустно сказала она.

— Извините, Таня, у меня тоже погибли родители, ещё в начале войны. Таня, такое предложение — сегодня у меня большой светлый праздник, давай проведем его вместе?

— Так мы с вами практически не знакомы.

— Нет, мы знакомы, уже пять минут, — глянул Коля на командирские часы.

И глядя друг на друга, они засмеялись.

— А как же ваша девушка, цветы?

— Насчет девушки я приврал, а цветы это для вас, согласны?

Она кивнула в ответ.

— Таня, давай перейдем на ты?

— Хорошо, Коля, давай!

Коля похлопал по плечу таксиста.

— Вези, извозчик, самую красивую девушку Москвы в самый лучший ресторан, гуляем.

В ресторане Таня спросила, что сегодня за праздник?

— Праздник большой, сегодня я последний день ношу погоны, — громко заявил на весь ресторан. — Я ухожу в запас!

— Я думала, что сижу в ресторане с будущим генералом, — и звонко рассмеялась.

Коля разлил шампанское, встал и торжественно сказал.

— Надеюсь, я буду генералом, но в другой сфере!

— В какой такой сфере?

— Ты узнаешь об этом первая завтра, — загадочно подмигнул Коля.