Жорж Милославский. Угнетатель

Юрий Ра, 2022

Кто-то скажет, 6-я часть приключений Жоржа Милославского. Для кого-то первая книжка про попаданца в мир магии. Первые пять можно не читать, если лень.Главный герой, дважды поживший в СССР, фанат исторического фехтования, стрелкового оружия и шампанского, бывший тренер, бывший сотрудник МПС и КГБ СССР, поэт и экстремист совершенно неслучайно попал в тело юного виконта с кривоватенькой магией. Цель засылки – раскачать мир и позабавить читателя. Читерство, нагибаторство, рояли? Не, не слышали…

Глава 1. Какая встреча!

Однажды теплым июньским вечером, когда я пил кофе, сидя на балконе, снизу раздался свист. Дело было в девяностом году, а если уж совсем точно, то в одна тысяча девятьсот девяностом году от Рождества Христова или в девятом от моего переноса в прошлое, параллельную реальность или индивидуальную шизофрению. Я допускаю любой из вариантов. На тротуаре стоял очень знакомый мужчина и махал мне рукой.

— Чего свистишь? Денег не будет! К тебе спуститься? — дело было вечером и делать было нечего. Моя тушка, да и мозг отдыхали после очередного жизненного этапа и заодно очередной операции Второго Управления КГБ СССР, в которой моя роль была скромна до безобразия.

Я, моя, моего… представляться надо? Типа не помните уже? Жорж Милославский, он же Георгий Николаевич, двадцать два биологических года, старший лейтенант КГБ СССР в резерве, бывший главный тренер команды «Динамо» Москва по историческому фехтованию, попаданец из недалёкого будущего и просто хороший человек. В данной реальности неженатый, а в прошлой проживший вполне наполненную жизнь, вырастивший двух сыновей вместе с любимой супругой, успевший встретить с ней серебряную свадьбу до переноса сознания в себя одиннадцатилетнего. Вспомнили? А то у меня под балконом начальство по линии Центрального аппарата КГБ стоит и лыбится чему-то.

— Так чего, мне вниз или ты поднимешься? У меня кофе!

— Не надо, не спускайся, сам поднимусь! Готовь чашки!

Петр Онегин собственной персоной пришел по мою душу. Рупь за сто, будет выдергивать из резерва. А как же отпуск?! Я в этой конторе служу уже сам не пойму сколько лет. Фактически три, а по ощущениям все девять, за это время только раз и был в отпуске. Всё время то операции, то другие операции, то внедрения, то передача боевого опыта. А у меня психика, между прочим, нестабильная, гормонами молодого тела подточенная. Вот, к примеру половой вопрос: умом понимаю, что у всех всё как у всех, видено перевидено за десятилетия сексуальной жизни много. А гормоны прямо под руку толкают — а вот там чего? А под той юбкой не смотрел! А вон еще какая мадама пошла! Или идешь себе такой на остановку автобусную, и вдруг внутренний голос как заорет на ухо: «Побежали!» Бежишь себе такой и спрашиваешь, мол куда бежим, от кого-то или преследуем кого? А внутренний голос выдает — за автобусом бежим, уйдет сейчас!

Тьфу ты, басурманская сила! За автобусом! Блин, что другого уже никогда не будет? Тяжело жить, когда всё знаешь, всё можешь, да еще и никаких тебе преград. Кто-то из читателей пробовал так? Вот и не пробуйте, а то быстро привыкание происходит. А потом хренак — и что-то меняется, а у тебя дурная привычка к вседозволенности. Это как ходить с ксивой КГБшной и Береттой под мышкой, а потом сдать всё это богатство и дальше ходить голым, то есть без оружия и красной книжки. Я знаю, я это проходил много раз. Заболтался, старческий маразм юного тела, не иначе. За дверью начальство стоит, надо открыть, послушать Петю.

— Здравия желаю, товарищ куратор!

— Хорошо начал, Жора, молодец. Сразу расставил акценты, значит сильно выёживаться не будешь.

— Дык чего политесы разводить. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен…

— «Обыкновенное чудо»! Надеюсь, цитата без подтекста? Хрен вас попаданцев знает, вдруг в вашем будущем сплошь толерантность и полисексуальность процветает.

— Петр, откуда такие познания общественного уклада будущего? Я вроде в эту сферу не сильно углублялся в отчетах.

— Ну всё, спалился! Видишь, какой ты, Жорж, проницательный тип. Прямо звезда попаданческая.

— Чего-то мне не нравится начало разговора. Не Онегинские интонации, фразы строите чуть иначе. Мне уже начинать бояться?

— Поздно, дорогой друг, поздно! Ты взвешен, измерен и признан годным. Как говорят в вашем времени, гейм овер, Диабло повержен, Левиус таки стал богом.

— Какой Левиус?

— Ой. Прошу прощения, это из «Диабло Пять», там такой классный персонаж в многопользовательском режиме.

— И всколькером там можно играть?

— По сети хоть всем вместе. Ты не играл в сетевую Диабло? Точно, ты же раньше перенесся. Я тупанул немного, спутал тебя с другим персом. Кстати, странно, что тебя волнует именно этот момент, а не всё остальное.

— Остальное ты сам расскажешь. Мы же на «ты» будем общаться?

— Да хоть на «ты козёл»! Мне ваши человеческие этикеты не сильно важны. Люди хоть и приносят жертвы, но делают это без уважения.

— Ты бог, что ли?

— Бери выше — Игрок!

— И в чем разница?

— Во-первых, боги привязаны к конкретным мирам. Во-вторых, их не существует. А Игроки, вот они, существуют себе, культивируют обитаемые миры, рыхлят почву, рассаду ищут зимостойких сортов.

— Типа меня?

— Оказалось, да. Типа тебя. Кстати, поздравляю! Верил, но не до конца.

— С чем, во что? И вообще, меня сбивает с толку твоя внешность. Вот прямо раздражает.

— Жора, ты не охренел высказывать своё раздражение высшей сущности? Ладно, проехали. Поздравляю тебя с досрочным завершением отборочных состязаний. Так они десять лет длятся, но в твоём случае хватило девяти. Второй ответ — вот в это и верил, что сможешь обставить других кандидатов.

— А с чего вдруг досрочно завершили испытания свои? Может, я еще поиспытываться хочу. Я тут самый умный, мне нравится. А то чую, опять в какую-то задницу воткнете. У меня вон только квартира приличная образовалась, кофе колумбийский привезли на заказ. Вкусный кофеёк?

— Да говно твой кофе, если честно. И вообще, ты столько вопросов за минуту генерируешь, я уже устал отвечать. Ладно, по порядку, досрочно прекратил испытания я сам. Из десяти кандидатов трое выбыли с летальным исходом, четверо обрели покой и мир в душе, а двое еще дергаются, но отстали от тебя так сильно, что за год уже по-любому не догонят. Так изменить мир своими действиями, как ты, это постараться надо. Впрочем, ты и старался. Ладно, у тебя лимит вопросов не вышел, можешь еще спросить что-нибудь. Победитель имеет право удовлетворить своё любопытство, прежде, чем ему будет предложен выбор.

— Петь, тьфу, мистер Безымянный Игрок, а скажи — мир, в котором я сейчас кручусь, он реальный? Я на самом деле что-то меняю во вселенной или сплошная симуляция?

— Реальность всего лишь философская категория, придуманная вашими философами в одну из эпох. Ваша цивилизация вообще что-то с чем-то! Начали как магический мир, потом отказались от магии и начали постигать мир философскими инструментами. Внезапно бросаете философию напрочь и начинаете прокачивать технологический подход. Главное, каждый раз добиваетесь больших успехов, но потом упрямо сливаете результаты перед самым финалом. Словно боитесь пройти этап песочницы и перейти в следующую фазу. Даже интересно, как закончится ваш технологический период. Впрочем, я уже вижу как.

— Ты съехал с темы. Про реальность мира.

— Объективная реальность дается нам в ощущениях, как сказал один философ-практик. Презабавный был дядька, его собственная лысина волновала больше, чем мировая революция. То есть всё, что ты чувствуешь, реально. И выходит, что у каждого своя реальность.

— Ладно, переформулирую вопрос, моя личностная матрица единична или в каждом варианте условной реальности действует её клон?

— В первом приближении сказанное тобой верно. Как если бы первоклассник взялся формулировать принцип неопределенности понятиями из сказки «Колобок».

— Слава Яхве, значит моя семья не потеряла кормильца там, откуда меня выдернули.

— Кормильца потеряла, мужа и отца нет.

— Это как?

— Бросил работу, ушел в себя, сел жене на шею.

— Я? Я не мог!

— Не ты, твой клон, как ты выражаешься. Стало скучно.

— Блин. Врешь небось?

— Может и вру. Не проверишь, инструментов нет. Кстати, может я и не говорил этого, вдруг ты сам генерируешь все реплики за себя и за меня? Жорж, уже включи здоровый скепсис, сомневайся во всем.

— Отвали от меня со своей философией! Уже мозг засрал почище той коровы. Я, пожалуй, пойду править Сартра!

— Вот и вопросы кончились. Уважаю ваших философов, качественный контент сварганили. Так что переходим к выбору. А выбор у вас, батенька, небогатый: обнуление текущего статуса с ликвидацией носителя сознания или перенос в иной мир по моему выбору.

— А тут остаться нельзя?

— Тут, Жора, ты уже натворил столько, что по-хорошему я бы на твоём месте валил куда-подальше.

— Угу, я прямо поверил в твой альтруизм. Колись, что за мир, кто носитель, стартовые плюшки, цели…

— Деловой ты наш. Мир навроде твоего, но с перекосом в магическое развитие. Магия как костыль стала мешать цивилизации прогрессировать…

— Прогрессор нужен? А не страшно, что общество не выдержит моего вмешательства?

— Если стабильности мира угрожает всего один Жорж Милославский, то и не жалко такой мир! Жги кого хочешь, лишь бы нам было нескучно.

— Стоп! Кому это «вам»?

— Игрокам, естественно. Банальная, в общем-то, история про жука в муравейнике описана много раз. Но по факту это не детское развлечение, а селекция. Одни и те же реагенты в разной среде и в присутствии разных катализаторов образуют разные соединения.

— Демиурги херовы, чтоб вас всех лопатой через колено! Играетесь с разумными как с курами.

— А вы точно разумные? А может и куры разумны в какой-то мере? Предложи критерий, по которому одних можно в инкубаторе разводить, а других неэтично. Что замолчал? Принцип невмешательства подразумевает отказ от помощи в том числе. Не находишь?

— Я выбираю смерть! Лучше сдохнуть сейчас и добровольно, чем подписываться на ваши эксперименты. Игроки сраные.

— Принимается! Сразу после переноса матрицы сознания и оптимизации процессов ты получаешь право прервать своё существование любым выбранным способом, но своими силами. Развлекайся, Жорж!

— А здесь что останется после меня?

— Не будет никакого «здесь», будет «там». Для тебя, во всяком случае. В данном вероятностном потоке тебя будут помнить какое-то время.

— А в других?

— Где-то твои клоны продолжат разрушение мира на благо его жителей, где-то исчезнут по объективным причинам… Так ли это важно?

— Игрок, ты потчуешь меня философскими историями, а хочешь одну от меня?

— Давай, Жора, оценю твой потенциал как философа.

— В юности, в первой юности я относился к вопросу бога как к жильцам из тридцать седьмой квартиры. Моё личное изобретение — неважно кто и как существует в этой квартире, если он не оказывает никакого влияния на твою жизнь.

— Не ново, но рационально. Всё?

— Нет. Однажды я в очередной раз сменил место жительства и сам стал жильцом тридцать седьмой квартиры. Так совпало. Пришлось брать на себя функции бога.

— Забавно! Смог удивить. Эдак ты не сбрендишь в очередной раз. Хорош трепаться! Пошел вперед, Жорка, и дай им там всем просраться!

Я лежал с закрытыми глазами и понимал, что опять попал. Причем качественно попал, то есть глубоко и без страховки. Основываясь на своём опыте, не спешил открывать глаза, кто знает, что ими доведется увидеть. К тому же присутствовало головокружение и тошнота, словно меня раскручивали на центрифуге или на карусельке, что та же центрифуга, только не пафосная. Не буду спешить, если сразу не убили, значит и через полчаса не убьют тоже. Я лучше полежу с закрытыми глазами эти полчаса, ведь полчасика сна — это порой подарок судьбы.

По ощущениям моим, проспал я не полчасика, а гораздо больше. Голова болеть перестала, выблевать содержимое желудка тоже не хотелось. Кстати, по внутренним ощущениям, я в человеческом теле. Во всяком случае спина чесалась и копчик противно зудел, словно там прыщик или укусил кто. Вот незадача! Была возможность спросить гребаного Игрока в теле Онегина, бывают ли среди разумных во Вселенной не люди, а какие-то другие формы жизни. А я так позорно разбушевался и практически ничего не выяснил по поводу нового мира. Да если разобраться, то и поторговаться можно было на предмет экипировке и стартовых условий. Грамотно меня развел дядька, опыт чувствуется. И ведь вроде ничего такого не говорил, цитировал земных классиков, а мозг взбил как белок венчиком, так что я без вопросов улетел на перерождение. Что мои шестьдесят лет опыта перед веками и тысячелетиями Демиургов и прочих кукловодов? Хорошо было чувствовать себя прожжённым циником среди хроноаборигенов, а сам оказался тем еще наивнячком.

Я бы и дальше спал, а не смог бы спать, то притворялся бы спящим, но от трусости, совсем нет! Ну то есть да, но всё равно не дождетесь! Просто меня припекло изнутри, организм вел себя как классический человеческий тупой кусок мяса и требовал опорожнить мочевой пузырь. Вот приспичило ему именно сейчас. Ну и ладно, надо значит надо! Тем более, я только сейчас осознал, что тело уже давно реагирует на раздражитель, не дает лежать спокойно.

— Молодой господин проснулись, вишь ворочается — женский шопот донесся до меня из-за спины.

— А может и не проснулись, а просто обоссаться изволили. Мокро, вот и ворочается.

— Дык два дни без памяти, любой мог бы обоссаться, не токма дворянин.

Ого, а ставки-то растут! Если я правильно расслышал, то это служанки, а я видимо дворянин и господин. Пардон, а на каком языке они сейчас говорили? Точно не на русском, да и глупо было бы ожидать, что в другом мире, да еще и магическом, кто-то кроме меня будет говорить по-русски.

— Давай ему ночной горшок на видное место поставим, вдруг не промахнется, меньше потом убирать.

— А ну, цыц, курицы! — гаркнул я. Ага, прямо так и прикрикнул… засипел на пороге слышимости, видать горло пересохло.

— Чего-то сипит не по-нашему.

— Колдует небось, может сбежим?

— Не, хуже будет. Стой, раз приказано.

Ого, да тут дисциплина как в армии, это я люблю! В том смысле люблю, когда бойцы дисциплинированные у меня в подчинении, а не когда меня строят. А как же мне по-ихнему говорить, когда я языка не знаю. Стопэ, знаю я язык, понимаю как минимум. Тут или баг в прошивке, или надо галочку в нужном месте поставить, чтоб на их языке говорить. О! Повторю за девкой той фразочку, хорошо же зайдет. Только надо постараться, чтоб услышали:

— Стой, раз приказано! Не то хуже будет! — о, вроде получилось. Во всяком случае, сам себя я услышал.

— Да, молодой господин. Как прикажете, молодой господин. — общение задалось. С трудом водружаю себя в сидячее положение, благо сразу несколько рук помогают мне занять вертикальное положение, частично вертикальное.

— Отлейте, господин, вот ваза. Зараз полегчает, столько терпеть не можно!

Ну раз просят, уважу. Тем более, что терпежу уже нет, а шибко стесняться кого-то я давно бросил, в жизни всякое бывало, есть вещи и пострашнее справляющих нужду людей. Очень кстати оказалось, что из одежды на мне только длинная рубаха сорочка и никаких трусов или подштанников — ни сил, ни времени разбираться с исподним. Опорожнялся я стоя, подпертый с двух сторон крепкими девичьими телами. Судя по старанию, ежели бы случилась нужда, они бы и целиться мне помогли — уважаю такой подход! Взялась за тело — делай всё смело! Всё, мой подвиг был совершен, сил на следующий уже не было. Как старик грузно опустился на кровать. Хотя с чего грузно-то? По моим ощущениям и внешнему виду и семидесяти килограмм не было в этом теле. Рост был, то есть костяк нормальный, а с мясом напряженка. Девки, что поддерживали и сажали меня чуть из-под мышек выглядывают. Ну ладно, это они согнулись, и всё равно я на полголовы выше.

— Так, девицы-красавицы, дайте теперь воды напиться, а то вся только что вышла, какая в теле была — ага, галочка в транслитераторе не слетела, одна кинулась воду в кубок наливать из кувшина. Что характерно, кувшин глиняный простенький, а вот кубок уже металлический, как бы не серебро. Ох блин, тяжелый какой — точно серебро, а не олово. Показатель, однако. И пара служанок показатель, и серебряная посуда в ежедневном обиходе. Сиди, Жора, примечай детальки, пока сил ни на что другое нет, выстраивай картину мира.

И снова головокружение, поторопился я с командой себе «сиди, Жора», лучше полежу. А там, того гляди, еще какие массивы информации подгрузятся из мозга того тела, в которое я попал. Не языком единым жив человек в обществе.