Резонанс. Лунные отражения

Юрий Полянский

Молодая журналистка Мия Блайкова съезжает от родителей. Казалось бы, самый обычный шаг взрослеющего человека.Девушка рассчитывала сбежать от проблем, но всё стало только хуже. Ведь теперь ей придётся выживать в доме, где каждый жилец обезумел. Но сама Мия пока ничего не знает и спокойно приглашает на новоселье подругу Олесю.К чему это привело, вы прочтёте в книге «Резонанс: лунные отражения». И напоследок… А вы знаете, кто ваши соседи?

3. С широко закрытыми глазами

Вечером того же дня

Обычно Мия смотрела на часы только для того, чтобы свериться с рабочим графиком. Но сегодня её интересовала конкретная цифра — цифра шесть. Именно в это время официально заканчивался рабочий день и можно было уходить домой. Конечно, если тебе не нужна работа журналиста, ну или у тебя было реально важное (по меркам шеф-редактора) дело.

Воспользовавшись вторым вариантом, Мия закрыла ноутбук и стала быстро собираться.

— Удачи там, — сказала Олеся, не отрываясь от компьютера.

— Да, спасибо, — Мия надела рюкзак и пошла к вешалке, обняв на прощание погружённую в работу подругу и махнув рукой практиканткам. Олеся никак не отреагировала, потому что должна была как можно скорее дописать статью: мужчина сбежал в Лондон сразу после оформления кредита на изменившую жену.

«И что только не случается в нашем мире», — надев куртку, Мия расправила капюшон, подложила большие пальцы под лямки, чтобы было удобнее, и быстро зашагала к выходу.

***

Одним из плюсов возможной будущей квартиры была близость к работе. Нужно проехать несколько станций на поезде МЦК в обратном от дома родителей направлении и пройти примерно километр. «Очевидно, это связано с запросами самого редактора», — догадалась Мия и решила, что это будет ещё один плюсик в копилку с надписью «преимущества переезда», которую она торжественно вручит родителям уже сегодня за ужином, прямо в разгар финальной битвы за окончательное решение.

Девушка остановилась, чтобы пролистать плей-лист и найти что-нибудь более подходящее под её настроение, а в итоге остановиться на одной из тех пяти песен, которые она постоянно переслушивала.

Осенью темнеет относительно рано. «Оно и логично, ведь всё небо покрылось мрачными тучами», — усмехнулась Мия и подняла глаза: справа от неё была детская площадка с несколькими скамейками. Зелёная краска на них потрескалась, и в старых ранах виднелась прежняя, светло-серая, кожа, которая изначально покрывала когда-то красивую скамью. Но в остальном самая обычная площадка, которая есть в каждом закутке, образованном тремя-четырьмя домами.

Ничего примечательного, разве что…

«Какие-то странные небольшие статуи, таких я раньше нигде не видела. Да и в материалах по обустройству дворов ничего такого не было», — Мия стала перебирать в голове прочитанные (и написанные ею самой тоже) статьи о дворовой реформе: «Ладно, какого чёрта я делаю, разве для этого торопилась. Нужно двигать дальше, чтобы не опоздать».

Статуи высотой примерно в полтора метра лишь молча проводили незнакомку своими бесчувственными взглядами и неизменными выражениями лиц. Они навеяли на Мию грусть: почему-то захотелось поскорее со всем покончить, поехать домой, поужинать вместе с семьёй, поиграть с братом и лечь спать.

Мия сделала музыку погромче, чтобы заглушить это неприятное чувство.

Так как людей на улице не было, девушка стала рассматривать автомобили, мимо которых проходила. Недавно прошёл слабый дождь, и теперь каждая машина стояла как бы на светлой платформе сухого асфальта. «Такси с пробитыми шинами, класс», — Мия только ещё больше нахмурилась, смотря на побитое лобовое стекло: «Очень атмосферно, как раз то, что мне сейчас нужно. М-да, в разговоре с родителями лучше эти детали опустить».

Негромкий шум заставил девушку перевести взгляд обратно на дорогу: впереди какая-то женщина размахивала руками и что-то кричала. Что именно, Мия не могла разобрать из-за оглушительного соло барабанщика. Но, несмотря на это, девушка поняла, что обращались именно к ней — на улице больше вообще никого не было.

Дальше Мия пошла уже сняв наушники. Ей не нравилось то, что она не могла дослушать песню до конца, чтобы окончательно настроиться на предстоящий разговор. Такое всегда выбивало её из колеи. Но продолжать слушать музыку было бы уже просто невежливо.

— Привет, я — Таня, — женщина лет тридцати пяти протянула Мие руку, когда она наконец дошла до неё.

— Здрасьте, — Мия улыбнулась, и они обменялись крепкими рукопожатиями.

— Станислав рассказывал о вас много хорошего (да уж Стас-то это умеет), так что вопрос только в том, устроит ли вас квартира, — Таня сразу указала на нужный подъезд и слегка подтолкнула Мию в спину ладонью.

— Тогда можете считать, что мы договорились, потому что я согласна на всё, где нет тараканов, — сказала Мия и хотела шагнуть вперёд, но женщина аккуратно придержала её.

— Тогда мы не договоримся… Да шучу я.

Обе облегчённо выдохнули, поняв, что формальности тут ни к чему, и с улыбкой на лице поднялись на ступеньку, спрятавшись под металлическим козырьком от вновь начинающегося дождя.

Пока хозяйка вводила код, Мия прислушивалась к каплям воды, сунув большой палец в карман джинсов и постукивая остальными по ноге в такт с ними.

За протяжным «Пиии» и скрежетом открывающейся двери Мия не смогла услышать, как машина, на которой приехала Таня, со скрипом качнулась из стороны в сторону. Из неё доносилось недовольное рычание, словно голодный пёс напоминал о себе хозяину, уже в который раз забывшему взять его с собой.

В одном из окон первого этажа дёрнулась шторка: старуха отпустила её и грустно вздохнула. Аккуратно прикоснувшись к шраму на щеке, она покачала головой, как бы удерживая себя от чего-то, и пошла на кухню, где был включён маленький телевизор. Он был прикручен к специальной треугольной подставке, которая крепилась непосредственно к стене в углу.

Старуха подошла к телевизору и, протянув руку, несколько раз нажала на кнопку громкости с уже почти стёртым значком «плюс»: «Два дня назад мы сообщали о пропавшем водителе такси Вадиме. На данный момент он всё ещё не обнаружен, будем держать вас в курсе событий, оставайтесь с нами».

Старуха подняла верхнюю губу, обнажив пожелтевшие зубы с чёрными точками, и стала медленно качать бёдрами, пританцовывая в один ритм с джинглом из рекламы зубной пасты.

Затем она взяла ведёрко с майонезом и зачерпнула в него большую маслянистую ложку. Заметив муху, уже пару дней как утонувшую в этой вонючей густой массе, старуха только пожала плечами и плюхнула майонез в пластмассовую тарелку. На ней уже лежала лапша, покрытая зелёными комками плесени.

— Blue Rare, — с ужасным акцентом проговорил хриплый голос, плавно переходящий в безудержный смех с громким кашлем. — Пора, кх-кх, кормить, кх-кх, внучка.

***

— Нам с вами на четвёртый, так что предлагаю пойти по лестнице, — Таня уверенно пошла направо, и Мия не стала ничего отвечать, потому что поняла: предложение было чисто риторическим. Вместо этого она взглянула на панель с номерами этажей, которая была чуть выше тёмно-жёлтых дверей самого лифта.

Мия на мгновение замерла, чтобы понять, работает ли он вообще. И нет, она совсем не собиралась пользоваться лифтом, чтобы добраться до четвёртого-то этажа. Это было делом доверия: «Если человек обманул тебя в одной мелочи, значит, однажды обманет и по-крупному». А уж в случае с покупкой чего-либо это ощущается особенно остро.

Цифры стали загораться одна за другой, и Мия облегчённо выдохнула одними губами.

— Знаете, вот интересно: я только недавно поняла, что не знаю, кто мои соседи. Ну, то есть многие уже попросту съехали, и те, кого я могла видеть в детстве, уже давно не живут со мной в одном доме, а я даже и не в курсе. А вы знаете, кто ваши соседи? И кто вообще тут живет? — девушка подумала, что уже давно не брала интервью, и решила заполнить вакуум неловкого молчания своими вопросами.

— Ну я, сказать по правде… — Таня задумалась, но продолжила подниматься.

«Обычно, когда так говорят, дальше следует ложь, но, возможно, я читаю слишком много книг по психологии», — Мия слегка качнула головой и снова сосредоточилась на ответах.

— Как хозяйка, просто обязана знать такие вещи, чтобы отвечать на подобные вопросы. Но здесь жила прежде не я, а моя мама, так что рассказать могу лишь про парочку. Напротив тебя будет жить полицейский. Возьми на заметку, когда будешь думать о том, а не станут ли шуметь соседи по ночам. Ну, и на первом бабулька какая-то, я её встречала пару раз, когда помогала маме с переездом… — Таня сделала паузу, чтобы восстановить дыхание.

«Я уж подумала, что въезжаю в квартиру мертвеца. Что ж, пронесло», — Мия перешагнула очередную ступеньку.

— Не самая приятная женщина, но вам-то что: она на первом, а ты на четвёртом, — Таня обернулась с улыбкой на лице.

«Всем своим поведением и видом ты пытаешься убедить меня, что всё в порядке. Это обычный ритуал или всё же попытка что-то впарить. А, может, и то, и то одновременно?..» — Мия была рада, что сейчас Таня стояла к ней спиной, потому что понимала, что на её лице так и написано предложение из сомнения, недоверия и озадаченности.

— В двери два замка: всё надёжно, — уже обычным, без интонаций радости, голосом проговорила хозяйка, пытаясь отыскать ключи в своей красной кожаной сумочке.

Мия огляделась по сторонам и, удовлетворительно покачав головой, доложила: «Краска на стенах свежая. А здесь получше, чем снаружи».

— Да, покрасили недели три или четыре назад, точно не помню. И, слушай, район у нас, конечно, не особо привлекательный, но уже скоро его начнут обустраивать: построят пару-тройку новых магазинов, на пустыре будет парк, площадку детскую подкрасят. Так что ещё месяц, и мы бы говорили уже о совсем других суммах. Прошу, — хозяйка, наконец, распахнула дверь и пригласила жестом руки зайти внутрь.

Когда Мия шагнула вперёд, из-за её плеча Тане открылся обзор на противоположную дверь. На абсолютно чёрной двери, в верхней её части, горел маленький, обычно не привлекающий внимания огонёк: это означало, что крышечка дверного глазка была приподнята.

Нельзя сказать наверняка, наблюдал ли за ними кто-то всё это время или нет. Но Таня, быстро прошедшая следом и резко повернувшая ручку замка, нисколько в этом не сомневалась.

***

— Да, мам, я уже еду. Всё супер: две комнаты и кухня. А, и балкон ещё, представляешь? Так что всё вообще отлично… А что деньги? Я же откладывала зарплату какое-то время, так что первый месяц оплачен (Стасом, но оплачен ведь), — Мия улыбалась, потому что знала, так голос звучит веселей и убедительней. — Ну, вот такая загадочная. Или думала, я всё на шмотки спустила, а вот нет, как видишь. Ладно, мамуль, дома поговорим, давай. Да. Всё… Давай, да.

Таня с покрасневшими от слёз глазами ждала, пока девушка, говорящая по телефону, исчезнет из зеркала заднего вида. Девушка, которую она только что обрекла на неприятности, возможно, последние в её жизни.

Когда Мия окончательно скрылась в темноте ночи, Таня нажала на панели своего автомобиля на кнопку «Вызов» и стала терпеливо считать гудки, которые словно кололи её прямо в сердце своим холодным равнодушием к происходящему.

На небольшом экране пошел отсчёт времени: звонок принят, разговор начался.

— Я всё… В.. Всё сделала, завтра же она приедет сюда. Теперь я могу уехать с моей мамой?… Спаси… Спасибо, — Таня нажала на красную телефонную трубку и заревела, потому что не могла больше сдерживать слёзы. Она никогда не была сентиментальной, но в данной ситуации практически собственноручно отправляла человека на казнь. При чём долгую и мучительную.

Чтобы хоть как-то успокоиться, девушка достала из бардачка пачку сигарет. Бордовая линия сбоку и предупреждение о всевозможных проблемах, которые неминуемо настигнут открывшего, на лицевой стороне. Прогнившие зубы на фотографии были зловещей ухмылкой самого дьявола, который заставил выбирать между молодой, только-только начинавшей жить девушкой, незнакомкой, и женщиной, подарившей жизнь, которую она так бессмысленно потратила.

— Прости, мам, я знаю, ты не любишь, когда я курю, — дым стал медленно плыть по салону автомобиля. — Но теперь всё кончено, мы сейчас же поедем домой, заберём вещи и уедем навсегда, не переживай.

Из-под старого, тёмно-зелёного, клетчатого пледа в ответ раздалось лишь громкое недовольное дыхание, перебивавшееся кашлем и странным, нечеловеческим, тихим рычанием. Машина слегка качнулась в сторону, и плед сдвинулся, открыв седую голову, морщинистый лоб и безумно пустые, холодные глаза старухи, которая уже не могла говорить членораздельно. Таня вернула плед на прежнее место и заботливо погладила мать: «Может, сейчас это уже неважно, но я совсем этого не хотела».

После трёх долгих затяжек девушка наконец выбросила сигарету в приоткрытое окно и, вдохнув свежий ночной воздух, нажала на педаль.

***

Со всех сторон ослепительно мерцали вывески магазинов, мелькали окна жилых домов…

«Самое поразительное это то, что для всех вокруг ничего не изменилось. Жизнь продолжается… Все так спокойно прогуливаются. У каждого свои проблемы, свои радости. Равнодушие — вот главное зло нашего мира. Помню, как одноклассник швырнул меня в сугроб и я порезала лицо ледышками. Я тогда так кричала… И плакала, а мимо проходили мамаши с колясками и недоумевающе смотрели на меня. Как будто им было непонятно, что мне ужасно больно. Интересно, что бы они сказали, случись это с их детьми… Ладно, я ведь не желаю им зла, просто всё это… Интересно. Сейчас ты можешь хоть в дурацком костюме пробежать по улице, и об этом все узнают только из новостей, даже если ты пробежишь прямо перед их носом. Такой, как я, не следовало пачкать руки, потому что неприятное ощущение грязи останется со мной навсегда, как бы я не пыталась отмыться… Да и ради чего, в конечном-то счёте? Денег? Какой от них смысл, если твоя мать потеряла память и ты не можешь разделить с ней свою радость. Ради чего, ради кого?..» — думала Таня, ожидая, пока загорится зелёный свет.

Какой-то парень подбежал к переходу, но, как только поравнялся со светофором, стал идти очень медленно, словно наслаждаясь каждым шагом. «Чёрт, пешеходы, да что с вами такое. Вечно вы так делаете…» — Таня осуждающе фыркнула и отвернулась, в задумчивости прикрыв рот ладонью.

***

Плавно остановив машину, Таня повернулась вполоборота и сказала, обращаясь скорее к пледу, чем к той, которая сидела под ним: «А ведь я никогда даже не приглашала тебя к себе домой. И вот мы здесь, но ты всё равно не увидишь, как я жила всё это время. А хотя какой смысл, ты всё равно меня уже не слышишь».

Девушка нахмурилась, чтобы придать себе уверенности: кровь на руках, которую никто, кроме неё, не мог видеть, не давала ей покоя.

Вылезая из машины, Таня пыталась просчитать, не могла ли она разобраться со всем иначе, не подставляя под смертельный удар другого человека: «Меня бы всё равно нашли…»

Уже подходя к подъезду, девушка осознала, что каждый новый вариант спасения грубо перечёркивался словом «мама».

Кажется, с Таней поздоровался кто-то из соседей, но она не обратила на это никакого внимания и в таком беспамятстве приехала на свой этаж. Двери лифта открылись.

Привычный звук замка, всё та же прихожая…

Широко раскрывшиеся глаза, рефлекторно поднявшиеся вверх руки, и тихое «пиф» выстрела из пистолета с прикрученным к нему глушителем. Тело упало на пол словно марионетка с перерезанными верёвочками, за которые всю её жизнь дёргала Судьба.

— Она вне игры. Забираем старуху из машины и уходим, — первый, приглушённый тонкой тканью чёрной балаклавы голос.

— А с ней что? — второй голос.

— Думаю, и от неё будет польза. Посмотрим, какие изменения произошли с ней, когда она… — первый голос прервался шипением рации.

— Мы погрузили номер пять, вы готовы?

— Идиот, а если бы мы ещё не закончили. Мы должны были первыми выйти на связь. Да, сделано, чёрт тебя дери. Выходим, — ответил первый голос и добавил, уже отпустив кнопку. — Значит, старуху уже погрузили, отлично. Но, чёрт подери, вот же придурок: мог нам всё сорвать.

— Да что бы она против нас двоих… (Убрал пистолет и приподнял ноги, чтобы удобнее было нести.) Сделала?

— Ты и сам видел, как досталось номеру семь. У неё в кармане, вот смотри, нож. Даже кровь не вытерла с него, ну что за человек. Дилетанты… — первый мужчина взял труп спереди.

— Да уж, знатно она номеру семь рассекла лицо, это было круто. После такого ей действительно только по лестницам ходить.

Оба засмеялись, выдохнули и на счёт «три» подняли тело.

— А тяжела кобыла-то эта. Неудивительно, что седьмой так схлопотал. И вправду опасно было вставать между Татьяной и её матерью.

— Именно, что было. А теперь тащи, давай! — рявкнул недовольный напарник.