Одноухий

Юрий Павлович Елисеев, 2022

Среди котов встречаются весьма достойные экземпляры и они почти всегда могут дать приличную фору людям. После знакомства с котами начинаешь всё больше находить схожие качества среди людей. Ведь люди, они такие звери!

Глава 2

За осенью, ожидаемо, пришла зима и выпал снег. После случая в парке, Одноухий не видел больше предмета своей страсти. Он ежедневно приходил к дому, залезал на каменную тумбу ограды и, превратившись в неподвижную статую, подолгу смотрел на балкон двенадцатого этажа. Всё было тщетно: окна квартиры были темны и безжизненны. Постепенно, примерно через неделю, он впервые не пришёл на свой наблюдательный пост, и ещё через две забыл зачем туда ходил. С исчезновением предмета страсти исчез и смысл думать о нём. Такова природа молодости.

Он жил вместе с Прищуренным в закутке, за огромным ящиком на треть заполненным песком и мышиным дерьмом. Здесь было уютно, пахло плесенью и грибами, Одноухий успокоился и душевный комфорт его опять наладился. Прищуренный очень гордился своим жилищем, называя его не иначе, как «мои пенаты». Что это могло означать было для него загадкой. «Просто звучит хорошо». — объяснял он. Время от времени старый ловелас приводил сюда гулящих кошек и устраивал дикие оргии с употреблением санабиса, валерианы и психологических практик. Одноухого не интересовали эти шумные вечеринки и он неизменно уходил к себе, на старое место, к ватнику.

За два дня до нового года в «Пенатах» появился представитель местной администрации с двумя помощниками. Осмотрев жилище, чиновник, назвавшийся Баюном, сделал Прищуренному замечание по поводу громких воплей после полуночи, с презрением посмотрел на Одноухого и вручил обоим повестки на общее собрание, которое должно было состояться вечером в «распределительном зале» у магистральных труб. Так же сообщил(хоть его никто не спрашивал), что будет решаться вопрос о создании контроля над помойкой у магазина «Океан» — другими словами о войне с конкурентами за жизненно необходимые пищевые ресурсы. На аргументы Прищуренного: — «Зачем это нам надо? Нам хватает и местных помоек», Баюн ощерился: — «Не твоего ума дело. За тебя есть кому подумать. Ваше дело поднимать лапы и помалкивать!».

После того, как чиновник удалился, Одноухий принюхался и почувствовал запах серы. Такое уже случалось: запах появлялся незадолго до срока, когда должно было произойти нечто неординарное и обязательно неприятное. Он не мог понять, откуда появлялось это ощущение и чего, связи с этим, стоило опасаться. Ему оставалось только ждать новостей. Вечером, войдя за ворчащим Прищуренным, Одноухий подробно оглядел помещение распределительного узла и собравшееся здесь общество хвостатых потомков Черныша. Сам патриарх сидел в углу среди свиты более молодых родственников, выделяясь на их фоне своей седой головой. На трубах у стены расположилась местная элита: пятеро членов правящей партии «Чёрная кошка», от которых веяло сытостью, снобизмом и недоступностью небожителей. Между ними, в качестве координатора, суетился уже знакомый чиновник, по кличке Баюн. Около шестидесяти особей, обоих полов, заполнивших зал, нетерпеливо ожидали начала собрания. Отец и сын присоединились к ожидающим и расположились у большого кожуха, однако Прищуренный оглядевшись, увидел стайку подружек и, забыв зачем пришёл, направился к своему цветнику. Его появление вызвало волну ласк и оживление среди подружек. Одноухий, наблюдавший эту сцену, вздохнул и перевёл взгляд в сторону «президиума». «Что так долго?» — раздражённо подумал он, и словно в ответ, раздались частые удары железом по трубе. Одноухий увидел Баюна, который, бросив железяку, вышел вперёд и поднял лапы, призывая к тишине.

— Внимание, дорогие соплеменники. — сказал он громко, чтобы его услышали на задних рядах. — Сегодня мы собрались, чтобы обсудить весьма животрепещущую тему. Дело касается вот чего. Многие из вас хотя бы раз бывали у магазина «Океан», вернее, у его помойки и знаете, какие опасности связаны с этими посещениями. Сейчас там бесчинствуют собаки и безродные, бездомные коты. Но не все из вас знают, что раньше этот ресурс всецело принадлежал нашему племени. Это были годы нашего расцвета. Это были годы нашей славы. Что же нам сделать, чтобы вернуть былую славу и благоденствие нашему племени? Этот вопрос является главным в сегодняшних реалиях. В связи с этим я предоставляю слово нашему председателю, уважаемому Гидеону.

С верхней трубы слез огромный лохматый кот и подошёл к Баюну.

— Спасибо, дорогой. — проговорил он, по-отечески потрепав того за брыли. Затем, устремив взгляд поверх толпы, продолжил. — Братья и сёстры… Ещё совсем недавно, наше сокровище, наше достояние, хранилище отходов магазина «Океан» всецело принадлежало нам. Так случилось, что пользуясь нашей временной слабостью, некоторые недружественные нам кошачьи и собачьи группы нагло вторглись на территорию магазина и сейчас ресурсы, когда-то принадлежавшие нашему племени, находятся под вражеским контролем. Это не приемлемо! Контроль должен принадлежать нам! Необходимо вернуть нашу собственность. Надо сделать так, чтобы на столе у каждого всегда были свежие рыбные продукты. Я, недавно, чуть не отравился щучьей икрой, которая оказалась не первой свежести. И все потому, что у моего дилера не было возможности спокойно выбрать нужную банку. Это безобразие! Я хочу чтобы каждый из вас мог беспрепятственно пойти и выбрать себе всё необходимое. Иваси — детям, минтай — старушкам, котам — устрицы. Все на выбор, без спешки и ограничений, как в лучшем магазине! Вы хотите этого? Так идите и возьмите это!

Раскинув лапы, словно для объятий, Гидеон простёр их над сидящими и громко воскликнул.

— Вперёд братья! Победа будет за нами!

Весь следующий день, начиная с самого утра, происходила суматоха, которую обычно называют мобилизацией. Формировались летучие отряды, которые получали задания и отправлялись к линиям соприкосновения с врагом. Вскоре начались первые стычки. Разведчики передовых отрядов быстро разогнали разрозненные группы дворовых котов и рассеяли их по подвалам. Вскоре, перегруппировавшись и собрав подкрепление, «терпилы» вернулись, но, восстановить свой статус им не удалось. Подоспевшие основные силы «Чёрных», основательно потрепали врагов и те позорно бежали за реку. Оставшиеся претенденты поступили следующим образом. Поняв, что с «Чёрными» шутки плохи, собаки, договорились о мире и согласились довольствоваться объедками, а что касается крыс, то, будучи историческими антагонистами, они договариваться не стали и ушли в канализацию. Вроде бы всё решилось благополучно. И всё же, Одноухий был тревожен. За рекой наблюдалась подозрительная «движуха», где, среди изгнанных «дворовых», всё больше стали мелькать большие головы рыжих котов, драчливого, вонючего племени, носящих презрительные прозвища «Дрыщи». Они обитали подвалах заброшенного завода на западной окраине города, время от времени, совершая опустошительные набеги на соседние районы. О них было мало что известно, но Одноухий слышал, что «Дрыщи» умывались своей мочой, отчего шерсть на морде становилась ярко-рыжего оттенка и светилась в темноте. Когда банды выходили на ночной разбой, следом за облаком вони, шли светящиеся наглые рыжие морды. Это впечатляло.

Руководство партии «Чёрная кошка» какое-то время старалось не обращать внимания на активность вражьей стаи, но участившиеся ночные вылазки, вынудили Гидеона объявить мобилизацию. На этот раз она коснулась и Одноухого. Его зачислили в себя ополчение, и вместе с другими, отправили к мосту, где стоял отряд разведчиков. Так он познакомился с командиром Громом. Усатый Гром поразил его своей выправкой, лихостью и полнейшим призрением к смерти. Он словно искал её, выходя один на рыжих тварей. Раны на его теле, не успев зажить, умножались новыми. Он словно не замечал их. Гром разил врагов, словно сказочный Моргун, который метал смертельные искры из глаз. Очарованный своим командиром, Одноухий почти забыл об отце. Собственно, в создавшейся ситуации, когда приходилось частенько драться, мирная жизнь отошла на второй план и стушевалась. Он слышал, что Прищуренный, достав нужные справки, был определён в тыловой госпиталь, где сразу освоился среди медицинского персонала. Анархическая сущность папаши и здесь проявилась в полной мере. Уже через неделю он умудрился полностью разложить дисциплину подразделения, через две наладил сбыт сильнодействующих препаратов, а через три загремел под трибунал и был отправлен в штрафбат с ориентировкой: — «Не управляем. Склонен к побегу». С тех пор судьба папаши была не известна.

Однажды Одноухий, вместе с приданными ему новобранцами сидел в дозоре. Только что прибывшие на передовую молодые бойцы внимательно вглядывались в утренний туман, надвигавшийся с сопредельного берега. Было тихо, плеск волн о бетон создавал ощущение реальности и вечности бытия. Ночь прошла спокойно, «Дрыщи», вопреки обыкновению, вели себя тихо, что говорило о готовящемся наступлении. То, что оно будет, Одноухий не сомневался. Вопрос заключался в сроке и масштабности. Две атаки, произошедшие накануне, были отбиты, но Одноухий не сомневался — это была разведка боем. Сбоку осыпался гравий, и чертыхаясь, перед ним возник командир Гром.

— Как ситуация? — спросил он.

— Пока тихо. — ответил в полголоса Одноухий.

— Полезут. — убеждённо произнёс Гром. — Печенкой чувствую.. Ты уж смотри здесь, если что — дай знак. Я пойду дальше.. Не нравится мне этот туман.

Гром неслышно ушёл вдоль берега. Один из молодых котов, взглянув на Одноухого, спросил.

— Правда, что он может лапой перебить шею любому врагу?

— Конечно. — ответил Одноухий. — Я сам видел. Совсем недавно я был, как вы: неопытный и постоянно трясущийся.. Он повёл меня в самую гущу, как будто бросил на глубину.. Мне пришлось выживать. Я не помню драку, но когда очнулся, вокруг были подверженные враги. Так я стал воином.

Одноухий насмешливо посмотрел на бойцов и провёл накладными когтями по камню. Тупой скрежет стальных ножей, ударил по нервам новобранцев, шерсть у них встала дыбом и прижатые уши, ясно дали понять, что они готовы дать отпор. Одноухий осклабился.

— Такую лапу и вы сможете заработать.. если переживёте первый бой.

Через час после этого разговора «Дрыщи» прорвали фронт в нескольких местах и уже к обеду лавина вонючих рыжемордых котов заполонила территорию «Чёрных» и оттеснила отряды к гастроному «Океан». Там, благодаря, грамотно построенной обороне, врага удалось сдержать. Одноухий, потеряв своих бойцов, которые так и не смогли пережить свой первый бой, занял позицию в новой линии обороны. Он осмотрелся и узнал дом, где когда-то жила Матильда. Он удивился спокойствию, с которым он воспринял это место, где он провёл множество часов выглядывая свою зазнобу. Теперь оно казалось обычным, пригодным для боевых действий, где плюсом были хорошо знакомые пути отхода. Из укрытия в кустах было видно, как среди домов, на той стороне улицы мелькали рыжие морды. Одноухий поймал себя на мысли, что, с начала боестолкновений, он не видел ни одного представителя дворового племени. Во всех драках ему попадались одни только дрыщи. Он поделился своими наблюдениями с Матёрым. Комвзвода штурмового отряда «Чёрных», куда, после отступления, прибился Одноухий, глядя на него, как на первоклассника, пробасил.

— Так они всех съели. Ты что, не знал? Они же каннибалы.

К вечеру рыжемордые накопили силы и ударили со всех сторон.

«Чёрные» опять отступили.

Вместе с группой Матёрого, огрызаясь и отчаянно отбиваясь от наседавших врагов, Одноухий обреченно отходил в глубь района. Запах серы с агрессивной навязчивостью преследовал его, но теперь к этому запаху неизменно примешивался запах мочи. По всему фронту шли кровопролитные бои и силы защитников таяли на глазах. На правом фланге разбитые отряды командира Грома были рассеяны по подвалам, где их остатки добивали рыжемордые. Сам он, израненный, нашёл свою смерть, там где искал — в гуще боя с врагами. К вечеру положение «Чёрных» стало совсем критичным. Ценой больших усилий Матёрый смог собрать оставшиеся силы, отступить к девятиэтажке и там закрепиться возле подвалов. Наступила ночь. Похоже, последняя ночь для племени «Чёрных».

«Серая тень» покинула гнездо в половине одиннадцатого и взяла курс на восток. Она пролетела над парком, свернула в жилой массив, и миновав несколько улиц, упёрлась в знакомый дом в центре спального района. Здесь она, обычно сворачивала направо, чтобы лететь дальше, вдоль высоковольтной линии, где было много сусликов и кротов. Она уже зашла на вираж, как увидела визу нечто заставившее её зависнуть в нерешительности: вокруг дома, освещённые фонарями, полукольцом расположились около двадцати местных чёрных особей. Напротив них, окружив то, что осталось от армии «Чёрных», рыжей светящейся волной расположилась огромная кошачья стая. Сова сделала несколько кругов и направилась по своим делам, взяв себе на заметку: заглянуть сюда на обратном пути.

Внизу Одноухий, проводив её взглядом, впервые пожалел, что он не тупая птица и не волен лететь куда вздумается. Зализывая раны он думал о том, что будет завтра и как он умрёт. В связи с этим он вспомнил, что до сих пор девственник, и пожалел, что не оприходовал Матильду. На ум пришёл Прищуренный. Где этот старый прохиндей? Жив ли? Понимая, что завтра будет последний бой, Одноухий старался сохранить душевную силу и умереть достойно. Как Гром. С этой мыслью он заснул.

Конец ознакомительного фрагмента.