Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса

Юрий Никитин, 2023

Всегда найдутся те, кому подавай власть над миром. Они не гнушаются ничем, чтобы достичь цели. На сей раз им понадобился знаменитый чудо-меч, который служил то ли древнему рыцарю Томасу, то ли его рыжеволосому спутнику. Но на дворе уже век дилижансов, и от всесильной магии следов не отыскать. Пастырь, он же волхв, вынужден выйти из раздумий о великом и пуститься в путь, чтобы спасти новый мир, который уже распахнул дверь и готов войти. Правда его приходу мешают, ой как мешают.

Глава 3

Утро только занимается, но по венам уже бежит бодрость, а в животе жалобно урчит. Потакать призывам плоти — не в чести у мудрецов, но он пока только на пути к великой истине, а значит, придется есть. Сам заметил — если питаться только медом да акридами, вроде легкость в теле, но голова пустая, а мысли вялые. Для резвых и глубоких дум все-таки требуется мясо.

Поднявшись с постели, Олег укрыл Люсиль покрывалом, которое нашлось в изголовье. Та сопит, поджимает колени к груди, из прически выбилась прядь и красиво лежит на лбу. Олег тяжело вздохнул, его нутро тревожно шевельнулось — что-то неспокойное творится в мире, и эта девица влезла в самую середку этого беспокойства.

Олег покинул комнату, плотно затворив за собой дверь, и спустился в таверну. Запах кислого пива повис в воздухе так плотно, что даже открытые окошки не помогают. За дальним столом громко храпит бородач, таверного нет, но с улицы доносится командный голос и лошадиное ржание, стало быть, самолично возится в конюшне.

— Проснулся? — раздался грудной женский голос справа.

Олег оглянулся, хозяйка таверны в рубахе на голое тело стоит у ступенек, облокотившись на перила. Жидкие кудри торчат в стороны, делая из нее отцветший одуванчик.

— Выспался, — поправил Олег, потому что просыпаться лучше, когда организм сам поднимает, готовый к бодрому дню.

Хозяйка опытным взглядом оглядела его с головы до ног и обратно.

— Голодный, небось?

Олег пожал плечами, но кивнул.

— Ну, если настаиваешь, — согласился он.

— Садись, — довольно улыбаясь, пригласила его хозяйка за стойку. — У меня завтрак для работников готов. Если не побрезгуешь кашей с мясом.

— Кто я, чтобы отказываться от щедрого угощения? — смиренно отозвался волхв.

Улыбка хозяйки стала шире, она отнесла свое тучное тело за небольшую дверку под лестницей, а когда Олег сел на табуретку, вынесла и поставила на стойку перед ним большую тарелку с дымящейся кашей и стакан молока.

— Благодарствую, хозяюшка, — поблагодарил Олег.

Ел спокойно и вдумчиво, как завещали древние мудрецы, которые наказывали жевать медленно, давая животу время донести до головы весть, что он уже набит до отвала.

— А девка твоя? — поинтересовалась хозяйка. — Спит еще?

Олег кивнул.

— Голубая кровь, белая кость.

— Ну и времена пошли, — стала сетовать хозяйка таверны. — Раньше бабы как?

— Как?

— Вставали спозаранку, кормили своих мужей и провожали их на славные дела. А сами кто по дому хлопотал, кто в поле шел. А сейчас что?

— Что?

Хозяйка разочарованно отмахнулась.

— Да вон что — валяются в койке, спят до рассвета. Где ж это видано? Чтоб баба вставала после восхода?

Олег отправил в рот очередную ложку ароматной каши, добротный вкус растекся по языку.

— Новое время, — согласился Олег, кивая, — новые правила.

— Да что ж это за правила, где все не пойми как?

— Да… да…

С хозяйкой таверны не поспоришь. Что-то меняется в миропорядке, какое-то животное чутье нашептывает об этом, как псу, что загодя знает о приближении землетрясения.

Хозяйка выждала паузу, а когда Олег так ничего больше и не сказал, спросила:

— Вы путники, стало быть?

— Путники, — согласился Олег. — Всю жизнь путники.

— И куда держите путь? — не унималась хозяйка таверны.

Вопрос хороший. Здесь, на острове он не чувствует присутствия могучего артефакта — Меча, за которым отправилась юная Люсиль. Стало быть, здесь его и нет. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — с малых Оловянных островов нужно выбраться на большие, а там смотреть по ситуации, поскольку направление пока мутное. Единственное ясно как белый день — это будущее, которое в опасности, если за Мечом охотятся недостойные люди. А достойные за такими артефактами охотятся редко. Олег сглотнул комок пищи и покачал головой собственным мыслям — путь, как всегда, ясен и непонятен одновременно.

— Через воду, — сказал Олег, дожевывая остатки каши. — Может, знаешь, добрая хозяйка, идут ли какие корабли на большие острова?

Улыбка хозяйки таверны сделалась широкой и хитрой, как у довольной кошки, объевшейся сметаны. Она облокотилась на стойку, открыв обзор на внушительную грудь, и сказала:

— А если знаю? Что мне за это будет?

— А чего хочешь? — поинтересовался Олег. — Денег с собой нет, имей в виду.

Хозяйка заулыбалась еще больше.

— Как досадно, — сказала она, беря Олега за руку. — Но мы люди смекалистые. Придумаем.

Из комнаты хозяйки таверны Олег вышел, когда солнце уже поднялось и пробивалось сквозь серость туч и моросящий время от времени дождик, который забрызгал порог перед открытой дверью. Появились гости и вовсю жуют за столами, спокойные, серьезные. Оно и понятно — вечером в таверну идут по большей мере те, кто ищет веселья, а с утра — работяги и моряки. Им бы пищи посытнее, да чтоб не мешали, потому как предстоит долгий трудовой день.

Пока Олег скреб ногтями могучую грудь, гремя оберегами, тонкий, полный возмущения голос раздался с лестницы, волхв обернулся и завязал портки.

— Куда вы делись!

На самой нижней ступеньке уперла руки в бока Люсиль. Каким-то чудом уже собранная, в расправленном платье и причесанная, даже шляпку нацепила. В глазах гнев и возмущение.

— Я проснулась, вас нет! — негодовала она. — Что я должна была подумать?

— Что я встал и ушел? — предположил Олег, подходя к стойке, где оставил нетронутый стакан молока.

Глаза Люсиль потемнели от недовольства.

— Вот именно. Я решила, что вы оставили меня одну. До вчерашнего дня я обходилась собственными силами, но опыт показал, что в одиночку мне не справиться, и теперь я рассчитываю на вашу помощь. Как можно подвергать леди таким переживаниям?

— Переживания закаляют дух, — подняв указательный палец, мудро произнес Олег.

Люсиль задохнулась в возмущении и захлопала ресницами.

— Да как вы можете так говорить? У нас столько дел. Вы ведь не забыли о цели нашей общей миссии?

Олег нахмурил лоб, пытаясь припомнить, в какой момент миссия стала их общей, потом сделал несколько глотков молока и сказал:

— Пускай так…

— И что вы делали в комнате хозяйки таверны? — со строгостью поинтересовалась Люсиль.

Олег отхлебнул еще немного молока из стакана, в дальних дверях показалась сама хозяйка, одетая по правилам, в чепце и с румяными щеками. Она стала хлопотать за стойкой, а Олег ответил многозначительно:

— Решал вопросы насущные.

Люсиль не поняла, ее глаза округлились, она стала переводить растерянный взгляд с Олега на хозяйку.

— Какие, например? — поинтересовалась Люсиль настойчиво.

— Важные, — ответил Олег. — Собирай пожитки и спускайся, а то будешь как та кошка.

— Какая кошка?

— Которую сгубило любопытство, — сообщил Олег и протянул ей стакан с остатками молока. — А вот это поставь в комнате в угол под шкаф.

Оставив на лестнице изумленную и растерянную Люсиль со стаканом в руке, Олег вышел на крыльцо, потянулся, тело отозвалось благодарным хрустом. Небо окончательно затянуло тучами, дождик моросит и приятно холодит кожу, но двор развезло, что значит — ночью дождь прошел крепкий и дороги превратились в кашу. Тем лучше им двигаться не по суше, а по воде.

Женщины собираются долго, даже если собирать нечего, поэтому Олег успел обойти постоялый двор, пообщаться с мужиками и выменять у одного из них на шкурку змеи заплечный мешок, прежде чем Люсиль показалась на крыльце. В руках та же сумка, что и вчера, одежда такая же, и можно только гадать, что она делала столько времени.

— Я готова, — сообщила Люсиль важно, подойдя к Олегу, пока он на пне у коновязи складывал в заплечный мешок скромную снедь. — Пастор, вы можете внятно объяснить, что задумали?

— Да я сам себе не могу ничего объяснить, — глубокомысленно проговорил Олег. — Все думаю. Думаю, а никак не додумаюсь…

— О чем вы вообще, пастор? — удивилась Люсиль.

Олег произнес отстраненно:

— Как всегда, все о том же, о том же…

Ресницы Люсиль запорхали, как бабочки, а выражение лица на секунду стало чистым от признаков какой-либо мысли, потом она проговорила:

— Пастор Олег, вы меня запутали. Пожалуйста, выражайтесь яснее. Куда мы сейчас собираемся?

— А, ты об этом, — запоздало спохватился Олег. — На корабль собираемся, куда же еще. Не по воде же шагать. Хотя знавал я одного. По морю — как по суше… Но сейчас уже так не могут…

Люсиль выпучилась оторопело.

— Вы же сейчас не о…

Олег отмахнулся.

— Да какая разница. Все перепутали и перемешали, не распутать. Есть только один способ разрубить этот узел…

Некоторое время Олег возился с мешком, перекладывая вещи поудобнее и слушая обалделое сопение Люсиль и скрип ее мыслей, которые не могут уложиться в голове. А ему с такой ношей и того труднее. Но своя ноша, как говорится, не тянет. Да и взвалено на него не больше, чем может вытерпеть любой другой человек. Так что придется нести.

— Так, — наконец проговорила Люсиль, видимо, отбросив думы о том, чего не может понять. — Значит, мы плывем на корабле?

— Идем, — поправил Олег. — Хотя никогда не мог понять, почему корабль идет. Ну плывет же. Хотя некоторые считают, что плавает совсем другое. И все же ходил по воде только один. А остальное — плавает…

Люсиль тряхнула головой, по нахмуренному личику видно — не хочет опять погрузиться в задумчивость, и сказала:

— Так чего же мы ждем?

— Ну, сперва ждали тебя.

— А теперь? — не поняла Люсиль.

Олег оглянулся. Из-за угла таверны вывернул долговязый, но крепкий моряк в добротной жилетке и подкатанных штанах. Лицо загорелое, обветренное, голова стянута повязкой, а пожелтевшие зубы скалятся в приветственной улыбке. Он помахал обоим.

— А теперь ждали его, — сообщил Олег. — Пойдем.

На лице Люсиль проступили испуг и недоверие. Даже когда они подошли к моряку, она скупо представилась и, пока шли к причалу, держалась слева от Олега.

— Зовите меня капитан Патрик. Кайла, которая жена таверного, прислала мне посыльного, — болтал моряк по пути. — Просила взять вас на борт. Баба она годная, и таверна у нее хорошая. Так что беру до Англии. Но с условием.

— Каким? — спросил Олег.

— Денег не возьму, Кайла предупредила, что с монетами у вас негусто. Так что будете на корабле помогать. По мелочи, но все же. После шторма у меня полкоманды разбежалось, мелкий нынче люд пошел. Шторма испугались. Так что лишние руки не помешают.

Люсиль возмущенно раскрыла рот, собираясь что-то сказать, Олег успел перебить:

— Как скажешь, добрый человек.

Многозначительный хмык слева сообщил, что Люсиль крайне возмущена необходимостью служить матросом на корабле, где она должна быть пассажиром. И когда они взошли по трапу на борт, шепнула Олегу, пока Патрик отвлекся на оставшихся матросов:

— Я не собираюсь здесь никому прислуживать. Я ведь леди, пастор Олег, сделайте что-нибудь. Я отправилась на поиски Меча не для того, чтобы драить палубу.

— А для чего? — задумчиво поинтересовался Олег.

Лицо Люсиль на секунду стало растерянным, но она быстро нашлась.

— Чтобы найти легендарный волшебный артефакт, — сказала она.

Олег кивнул.

— Хорошее дело, — согласился он. — Для него не жалко и полы помыть, да?

— Я леди, а не поломойка, — решительно заявила Люсиль.

Олег пожал плечами.

— Я думал, леди добросердечны и помогают другим. Ведь нет лучшего призвания на свете, чем служить людям.

Люсиль не нашлась с ответом, но взглядом показала, что и пальцем не пошевелит для очистки палубы. Оно и понятно, красивая женщина всегда знает, что красива, и понимает, как этим пользоваться. Никто не позволит такой прелестнице марать руки о грязную работу. Другой вопрос, что считать грязным. Олег вскользь глянул на ее платье — может, оно и не самое дорогое, но аккуратное и добротное, в нем она точно не возьмется драить палубу. Вот если переодеть…

— Ты бы подумала, — предложил Олег. — Все-таки человек берет нас на судно сдельно. Доброго человека и отблагодарить можно.

Ресницы Люсиль изумленно запорхали, как вспугнутые бабочки, которые до этого беззаботно лакомились цветочным нектаром.

— Но пастор Олег, — проговорила она немного растерянно, — вы ведь мужчина, пусть и пастор. Кому, как не вам, взять на себя ответственность за нашу безопасность в путешествии?

Чайка с рыбиной в клюве пролетела прямо над палубой, Олег проводил ее долгим взглядом. Когда та оказалась над водой, ее догнала вторая, завязалась драка, полетели перья, а воздух заполнили вопли негодующих птиц. В результате вторая все же умудрилась выхватить из клюва рыбу и, чтобы не потерять добычу, тут же ее проглотила. Эта чайка не просто сильнее, но и умнее другой, потому как не стала летать с едой там, где потерять ее можно в два счета, а сразу сожрала. Так и люди. Теперь одной лишь силы недостаточно, нужна еще и прозорливость. А женщины — самые прозорливые существа в мире. Вот и сейчас Люсиль смотрит на него, дует губы, хлопает ресницами, даже спина вроде стала прямее, а грудь приподнялась. Красивая, ей бы в тереме сидеть и сладости есть, а не по кораблям с матросами шататься.

— Будешь храпеть, — сказал Олег мирно, — выброшу за борт.

Лицо Люсиль вытянулось еще больше.

— Я не храплю… — произнесла она, а потом спохватилась. — Погодите, пастор Олег, хотите сказать, мы снова будем вынуждены ночевать в одной комнате?

— Каюте, — поправил волхв. — На судне комната зовется каютой.

— Пускай каютой, — нехотя согласилась Люсиль. — Но все же в одной?

Олег потер левый бок, во вчерашней драке один из громил умудрился пнуть его, теперь зудит и ноет, будто комары покусали.

— А ты хочешь ночевать одна на корабле, полном матросов, охочих до девичьих прелестей? — поинтересовался он и посмотрел на небо. Оно все еще пасмурное и конца-края тучам не видно. — Или у тебя предпочтения? Ну и нравы нынче. Ну и нравы…

Карие глаза Люсиль сверкнули праведным гневом, рот открылся, чтобы исторгнуть негодование, но Олег продолжил буднично:

— Хотя кто я такой, чтобы запрещать. Ладно, иди выбирай себе место, а я с капитаном потолкую.

После чего развернулся и широко зашагал на капитанский мостик к Патрику, который оттуда вовсю раздавал указания остаткам команды, оставив обалдевшую Люсиль возмущенно хватать ртом воздух.