Таргитай

Юрий Никитин, 2023

После ухода Мрака и Олега у ставшего богом Таргитая жить в удовольствие не выходит. То Числобог пошлет за тридевять земель, то Атлант попросит о помощи. На Сивке-Бурке прокатись, в вихре полетай, царскую дочку спаси… А тут ещё появляется жаждущий мести Перун, и Таргитай понимает, что от собственного «боговства» уже не отвертится.

Глава 2

На Таргитая обрушился ледяной водопад, выдернул из тёмного омута забытья. Когда перед глазами перестало расплываться, он увидел грязные кожаные сапоги прямо перед лицом. Левая нога нетерпеливо притопывает. Раздался знакомый голос Кодлана:

— Очухался.

— Что-то он полудохлый, как муха по осени! — хрипло усмехнулся другой воин. — Слабак, а не варвар.

— Давай ещё раз.

Невра вновь окатили холодной водой. Голова и плечи со спиной вымокли насквозь.

Он с трудом встал, но тут же ощутил, что за плечами нет привычной тяжести Меча. К тому же руки стянуты верёвкой.

Окинув взглядом небольшую комнату с узким окном, дударь посмотрел на сидящего перед ним на лавке Кодлана с обрубленным ухом. Рядом расположился другой воин, кожа у него на лице усеяна красными пятнами. Она пористая, будто кусок сыра, и жирно блестит.

Рядом у стены сидит Степан. Вокруг глаза почернело, кровь на разбитых губах успела подсохнуть и покрылась тоненькой корочкой. Руки стягивают верёвки. Он едва заметно кивнул Таргитаю.

— Ну что, — проговорил воевода, улыбаясь волчьим оскалом. Глаза смотрят насмешливо. — Будешь знать, как ерепениться. Я и не таким рога обламывал.

Второй посмотрел на него, спросил быстро:

— Поведём прямо сейчас?

— Да, Берг, чего тянуть. Мы его помыли, вонь отбили. Гости заждались веселья.

— Обожаю веселье! — хохотнул красномордый.

Таргитай вопросительно посмотрел на Степана. Тот мрачно кивнул, попытался развести руками, но запястья туго связаны, кожа на них покраснела.

— Пошли-пошли! — жизнерадостно гаркнул Кодлан, отвешивая Степану пинок. Тот тяжело поднялся, едва не упал, с трудом удержал равновесие. — Предстанете пред светлые очи князя. Покажете свою силу и ловкость. Победитель умрёт легкой смертью! А вот проигравшему не завидую, да… Наш князь Кологор в прошлом мастер пыток. Дело он своё знает и регулярно поддерживает форму, хе-хе!

Мощный толчок в спину швырнул Таргитая в дверной проём. Позади раздался звучный шлепок, словно ударили по мешку с песком. Степан зарычал от боли.

Их погнали по длинному коридору. От чадящих факелов на стенах идет неровный тусклый свет, рядом с Таргитаем побежала изломанная тень — сразу по полу, стене и даже над головой.

Вскоре под ногами гулко застучали каменные ступени. Лестница винтом уходит вверх, в темноту. Эхо от шагов стражников за спиной отражается от прочно сложенных стен из серого камня и, кажется, разлетается по всему княжескому дворцу.

— Зачем ты занимаешься нами лично? — спросил Таргитай с искренним любопытством. — Ты же воевода. Ты должен бдить и руководить, разве не так? Бдун должен бдеть, главствовать!

Воины едва не прыснули, сдержали хохот.

— Всё так, варвар, — согласился Кодлан, — но ты — особый случай. Не каждый день удаётся схватить человека, убившего в одиночку семерых. Князь велел мне привести тебя лично. К тому же за то, что доставил твой меч, он обещал наградить! Правда, я бы как раз и предпочел твой клинок в качестве награды, но Кологор, Ящер его побери, забрал его себе.

— А что же получишь ты? — спросил невр, чувствуя, как захлёстывает обида. Его Меч попал в лапы злым людям, а его самого ведут на смерть. Неужели ради таких вот и рисковали жизнями с Олегом и Мраком, спасая мир, дерясь за Перо?

— Не твоё дело, златовласка, — огрызнулся Кодлан, и Таргитай качнулся от тычка в спину.

Споткнулся, едва не рухнув в чёрную пропасть между ступенями винтовой лестницы и стеной. В последний миг сильные пальцы впились ему в плечо, подобно кузнечным клещам.

Впереди потянулся широкий коридор. От светильников идёт ровный, чистый свет. В воздухе запах бараньего жира, которым заправлены, сдобренный ароматом трав и благовоний.

Впереди из открытой двери слышны громкие голоса, пьяные крики, звучный хохот. В ноздри ударили запахи жареного мяса, птицы, наваристой мясной похлёбки. В животе у Таргитая требовательно заурчало.

— Может, нас сначала покормят? — вопросил он. — Какой толк смотреть, как дерутся два голодных человека. Вот когда морды друг другу бьют сытые и пузатые, это ж совсем другое дело. На такое я бы и сам посмотрел.

— Как же, жди, — буркнул идущий сзади Степан. — Это, скорее, нами накормят псов — живьём бросят им проигравшего.

— Ты откуда знаешь? — спросил Таргитай удивлённо.

— Я уже как-то раз развлекал Кологора дракой.

— И как?

Степан гордо пожал плечами.

— Победил, как видишь.

— А как же лёгкая смерть, которую тут обещают? — спросил певец с любопытством.

— Мне такая честь до задницы, — сообщил Степан. — Я неблагодарно сбежал, да еще и узников выпустил на волю. Поэтому, чую, собакам меня теперь скормят в любом случае — победю, побежду… тьфу или проиграю.

— Пасти захлопнули оба, — гаркнул сзади Кодлан, — а то зубы повыбиваю. Развлекать князя сможете и без них.

Из распахнутой двери ударили мощные запахи еды, вина и пота. Оттуда вышли три крепких воина, презрительно оглядели пленников.

— Ведите внутрь, — велел воевода. — Берг, возвращайся, следи за порядком. Чтоб никаких кухарок и игр на деньги!

Красномордый недовольно кивнул и отправился назад по коридору. Кодлан вошёл в просторный зал, и воины втолкнули пленников следом.

Глаза дударя широко распахнулись при виде открывшегося зрелища.

Огромная палата со стенами белого камня ярко расписана изображениями диковинных зверей. Тут и драконы, и велеты, и могучие богатыри, что с ними сражаются.

В центре зала видна широкая яма. Со дна раздаётся глухое рычание, поднимается стойкий запах звериной шерсти. За накрытыми столами восседает множество гостей.

Столько камня Таргитай видел лишь во дворце степного кагана, который разгромили, когда вышли из Леса. Обычные терема, что встречались во время странствий, были из кондового дерева, что по прочности не уступает камню. Но здесь из камня всё целиком — стены, потолки, лестницы…

Свет падает из широких сводчатых окон. Кроме того, у стен светильники на высоких металлических ножках. В широких бронзовых чашах мерно горит пламя.

На пленников не сразу обратили внимание, но затем голоса стихли, смех оборвался. Головы присутствующих повернулись к вошедшим, взгляды остановились на Таргитае — он выше Степана на голову, волосы похожи на спелую пшеницу в солнечный полдень. Глаза — как два кусочка неба пронзительной синевы.

Из-за дальнего стола поднялся высокий грузный человек. Лицо злое и властное. Улыбка делает его похожим на волка, которому в лапы попался сочный ягнёнок. Острым клинышком торчит небольшая бородка.

— А вот и смельчак, который в одиночку положил семерых моих воинов! — произнёс он громко. — Богатырь, каких поискать!

Он заметил Степана, глаза его стали похожими на две узкие щели. В лицо от гнева бросилась кровь.

— Неужто тот самый раб, который победил во время боёв три дня назад и бежал, отвергнув награду?

Степан демонстративно сплюнул на пол. Тут же дёрнулся от мощного подзатыльника.

— Он самый, княже! — ответствовал Кодлан. — Сыч с воинами поймал беглецов, но этот голубоглазый дурень их освободил. Моим воинам не составило труда изловить снова! Всё исполнено, как ты повелел!

— Добро, — кивнул Кологор, всё ещё глядя на Степана и сжав кулаки. — Сыч был добрым воином. Пора отомстить за его смерть!

Таргитай заметил статную девушку по левую руку от князя. Чёрные локоны струятся по расшитому узорами платью. Глаза неотрывно смотрят на невра, в них затаилось любопытство.

Девушка показалась ему воплощением неземной красоты. Рядом восседает дама старше, стройная, с властным, надменным лицом. Наверняка, княгиня. Но это прекрасное создание, что не отводит от него глаз и что-то шепчет матери, поразило его в самое сердце.

— Кто это? — шёпотом спросил Тарх Степана. — Княжна?

— Нашёл, когда на баб смотреть, — буркнул Степан. — Нас вот-вот лишат жизни, а он пялится на княжескую дочь Ладомиру. Ты б ещё звезду с неба возжелал.

— Она прекрасна, — ответил певец завороженно.

— Наслаждайся, пока есть глаза, — посоветовал Степан мрачно. — Может статься, что позже их вырвут.

— Ты молодец, Кодлан! — вновь похвалил князь. Его голос громко разносится под выгнутым каменным потолком, отражается от расписанных стен. — Дорогие гости, нас ждёт веселье!

Он поднял руку, кисть с растопыренными пальцами, где блестит перстень с рубином, дёрнулась в небрежном жесте.

— В яму их! Посмотрим, кто кого одолеет! Ставлю на варвара!

— А я на Степана! — громко выкрикнул пьяным голосом грузный боярин с соседнего стола. — Княже, в прошлый раз он голыми руками уделал мужика тяжелее себя! Готов спорить, он и сейчас побьёт голубоглазого!

Князь оскалил зубы.

— Замётано, Тупозад! Если ты выиграешь, разрешу поесть из одного корыта со свиньями!

По залу волной прокатился хохот. Из-за столов начали раздаваться подбадривающие крики:

— Степан! Степан!

— Степан! Убей его! Убей!

Таргитай посмотрел вокруг, как за каждым столом выкрикивают имя Степана. Но вот гости вернулись к еде. Гул голосов, чавканье, хруст переламываемых зубами костей вновь заполнил помещение, однако теперь гости не спускают глаз с пленников.

Невр буквально чувствует на себе кровожадные взгляды. На лицах жажда увидеть, как один будет избивать, а другой просить пощады, роняя кровавые слюни и сопли.

— В яму их! — крикнул Кологор, указывая на провал в десятке шагов от Таргитая, куда уводят ступени. Там видны блики света, слышится рычание псов. Запах собачьей мочи и шерсти бьёт в ноздри удушливой волной.

Таргитай быстро вскинул голову, взглядом нашёл лицо прекрасной княжны. Она не отводит исполненный печали и жалости взор. Смотрит столь завораживающе, что и предстоящая смерть кажется не такой уж страшной.

Певец в этот миг забыл обо всем: об Олеге и Мраке, о битве в Долине, о Пере Рода, что греет кожу под волчовкой. Весь мир и княжеские палаты исчезли, осталось лишь лицо прекрасной княжны — строгие черты, чёрные брови и глаза, похожие на бездонные лесные озёра.

Мощный толчок бросил невра вперед. Замечтавшийся певец споткнулся, почувствовал, как что-то рыбкой выскользнуло из-за пазухи, и со стуком запрыгало по камням пола.

— Что это у него там? — раздался спокойный женский голос. — Покажите!

Гомон гостей притих. Таргитай увидел, как с кресла поднялась княгиня. Ее взгляд направлен на стоящего рядом с невром воеводу.

— Дудочка, ваша милость! — промолвил Кодлан. Нагнувшись, он сгреб пальцами выпавшую сопилку и поднял над головой, чтобы все присутствующие могли рассмотреть. — Обычная деревянная дудка! У меня дети в такие дудят.

Гости за столами заговорили громче, начали хохотать. Таргитай ощутил множество насмешливых взглядов, увидел, как тычут блестящими от жира пальцами и руками, сжимающими обглоданные кости.

— Пусть сначала сыграет! — повелела княгиня. — Подраться успеют всегда.

— Любезная Аграфена, — сказал князь, с трудом скрывая недовольство. — Я потом велю прийти гуслярам, они ждут в людской! Перед тобой головорез, а не дудошник! Этот зверь убил семерых моих воинов! Наверняка, отобрал сопилку у ребёнка! Готов поспорить: он и играть-то не умеет.

— Кологор, прошу тебя, — повторила княгиня. — Воины не носят дудочки при себе просто так. Под видом странников по земле ходят боги. Может статься, этот парень играет, как бог! Пусть потешит нас песней, а потом хоть на воротах его распинай!

— Отец, — раздался звонкий девичий голос, в котором прозвучали стальные нотки. — Пожалуйста, позволь ему сыграть!

Таргитай почувствовал, как губы расползаются в улыбке. Сердце начало трепыхаться со щенячьей радостью. Раз уж сама княжеская дочь попросила о песне… Это прекрасное создание стоит того, чтобы сыграть перед смертным боем.

— Ого, — произнес над ухом Степан, тихонько присвистнув. — Да ты лихой казак, раз княжна размякла. Играть-то умеешь или в самом деле у ребёнка отнял?

Таргитай не ответил. Он смотрит во все глаза на княжескую дочь, а она, встретив взгляд его голубых глаз, улыбнулась. На щеках девушки проступил румянец.

— Кодлан, — проговорил Кологор с неохотой. — Развяжи ему руки. Пусть сыграет. И не дай боги, если песня мне не понравится!

Воевода нехотя вытащил из-за пояса нож. Одним движением освободил пленнику запястья.

Таргитай принял сопилку с нежностью, медленно поднёс к губам. Принялся дуть, пальцы накрывают дырочки. Из дудочки полилась настолько дивная музыка, что в зале воцарилась тишина.

Бояре и дружинники перестали жевать. Руки с кубками опустились обратно на стол. Таргитай играл и играл — о трех неврах, что полезли по Мировому Древу до самого вирия.

Нежные звуки соткали волшебное яркое полотно. Все, как наяву, узрели, как эти трое сражались со жрецами Перуна в его хрустальном дворце, затем бились в Долине Битвы Волхвов. Как продирались сквозь полчища нелюдей. Как вырвали у самого Рода из клюва Перо — чтобы не дать людям сгинуть под лапой леших и упырей.

Степан и княжеский воевода уставились в изумлении. У обоих то сжимаются, то разжимаются кулаки, как вспыхнувшая ярость к нелюдям перекашивает лицо одного и другого.

Оба уже мысленно в самой гуще сражения, со всех сторон звон мечей, истошные крики умирающих. И вот уже оба будто и не враги, а готовы вместе хватать оружие и идти туда, куда укажет этот золотоволосый парень. Вернее, не он, а его песни, что трогают потаённые струны в груди, и от этого то возносишься до небес, то падаешь в пропасть до самого Подземного Мира, где правит Ящер…

Когда невр перестал играть, в зале всё ещё висела тишина. Наконец, звенящую тишину нарушил грохот — кто-то стукнул кулаком по столу, так что со звоном подпрыгнули кубки, и тут же стук покатился по всем столам. Гости принялись колотить, выражая одобрение и похвалу.

— Молодец!

— Знатно!

— Да ты… ты… как сумел?!

— Ещё! Сыграй ещё!!!

— Играй, певец!

Отбив ладони о столы, люди принялись хлопать в ладоши, со всех сторон послышался громкий одобрительный свист.

Кодлан и Степан застыли в немом изумлении. Черноволосый разбойник не отводит изумлённого взгляда.

— Боги всемогущие! — проговорил Кодлан. Его грудь ходит ходуном, дышит тяжело, с натугой, будто только что побывал всюду и сделал всё, о чем пел Таргитай. — Аж самому захотелось броситься… и меч в руку! Добрая песня!

Князь поднялся. Его грузная фигура нависла над столом, будто каменная глыба.

Кологор пару мгновений буравил певца взглядом. Затем молвил:

— Это… это было… — он тряхнул головой, словно отгоняя морок. — Никогда ещё такого не слыхивал. Твоя песня рвёт душу… Ею можно хоть воинов в бой на превосходящего врага, хоть душу вывернуть наизнанку!

На лице князя читается одобрение, глаза изумлённо распахнулись, словно ему только что явился сам Перун и рассказал о славных битвах древности.

Таргитай посмотрел на княжну — у Ладомиры от восторга сияют глаза. Девушка не отводит восхищённого взгляда.

— Твои песни хороши, чужестранец! — промолвила она, и Таргитай подумал, что голос её хоть и суров, но, боги, как же он ласкает слух… — Сыграй ещё!

— Ещё! Да! — требовательно загудели за столами.

— Сыграй ещё, варвар!

— Играй, Ящер тебя побери!

Князь сделал повелительный жест, и к Таргитаю подошёл отрок с кубком.

— С княжеского стола, — сказал он негромко, протягивая вино. — Ты удачлив, чужак.

Дударь перехватил удивлённый взгляд Степана, поднёс чашу к губам и осушил до дна.

— Сыграй, — вновь попросила княжна.

Сидящая рядом с дочерью Аграфена милостиво кивнула. Она нагнулась к Кологору, что-то прошептала на ухо. Но князь словно её не услышал — восхищённый, полный ожидания взор направлен на Таргитая.

Тарх вновь принялся играть. Под чарующую музыку гости, как наяву, узрели трёх вышедших из Леса невров.

Они прогнали степняков, восстановили разгромленную весь полян, и один из Троих полюбил местную красавицу. Жаркая страсть соединила их в одну из ночей. На следующий день Трое отправились на охоту, а когда вернулись — вновь застали деревеньку сожжённой. Мужчин убили, над женщинами надругались.

Девушка от позора наложила на себя руки, а Трое отправились дальше — сокрушили степного Кагана, отомстили за всех полян, чья кровь была пролита.

Затем долго странствовали, совершали подвиги, повергали могучих врагов. Но теперь их пути разошлись, каждый ушёл своей дорогой, и нет больше трёх неразлучных друзей, готовых друг за друга вбивать врагов в землю.

Грудь Таргитаю защемила тоска. Он живо представил брюзжащего зануду Олега и грубого, но в душе доброго Мрака. Встретит ли их снова?

Музыка стихла сама собой. Повисшая тишина лопнула от шквала восторженных криков. Невр ощутил на себе горящие взгляды дружинников и бояр. Их пальцы смахивают слёзы, глаза ошеломлённо сияют, горят радостью, жаждой приключений и битв.

Под восторженный стук по столешницам и здравицы отроки повели его к княжескому столу.

Кологор жестом велел освободить место. Певца усадили, поставили серебряное блюдо с зажаренным гусем и широкую братину, где плещется густое и красное, как кровь, вино.

— Ты играешь, как никто другой, — прогудел князь с одобрением, глядя на Таргитая из-под чёрных кустистых бровей. — Никакой гусляр с тобой не сравнится. Такой мощью, как у тебя, можно управлять всем нашим царством! Эх, родимый Дунар! Да что там Дунар — артанцы, куявы и славы, услышав твои песни, захотят бросить оружие и встать под наши знамёна!

— Эти земли зовутся Дунаром? — переспросил Таргитай, бережно убирая дудочку за пазуху.

Князь рассмеялся, Аграфена одарила невежественного дударя снисходительной усмешкой, и лишь княжеская дочь смотрит с нежностью, хоть ее лик надменен и властен.

— Это Дунарское царство, — проворчал Кологор. — Но сейчас ты на земле моего княжества Родон. Дай боги, когда-нибудь я стану властителем и всего Дунара.

— Прощаю тебе смерть Сыча, — молвил князь. — Жаль, конечно, своих воинов… но солдат сотни и тысячи, а такой певец, как ты, — один!

— Я их не победил, — проговорил невр печально, — я всего лишь убил…

— Откуда ты такой взялся? — спросил Кологор насмешливо. — Из Леса что ли вышел? Как тебя звать?

— Мать нарекла меня Таргитаем, — сказал невр. — И для меня это всё — Гиперборея.

— Ты, видать, в этом своем Лесу умом тронулся, — проворчал севший рядом Кодлан, от него всё ещё веет неприязнью, обрубок уха и шрам на шее выглядят отталкивающе. — Или просто вы там все темные, как дыра в моей… гм… В общем, здесь несколько царств. Не самое большое, зато самое великое! — наш Дунар. А Артания, Куявия и Славия с Вантитом — это так, мелочь, с которой не сегодня-завтра расправимся, захватим, разграбим, изнасилуем, утопим в крови.

Слушая вполуха, невр не отводит взора от Ладомиры. Любуется её карими очами и божественной красоты лицом, от которого словно исходит сияние.

Тёмные волосы красиво заплетены, косы спускаются, едва касаясь плеч. Княжна мелкими укусами ест лежащую перед ней куриную ногу, неспешно, будто птичка клюёт зёрнышки.

Она что-то спросила, повернувшись к матери, и завязался разговор, который Таргитай уже не услышал. Со всех сторон летит гул разговоров сытых и подвыпивших гостей, слышен их хохот, а тут ещё и на ухо что-то дружески бубнит Кодлан — про вино и женщин, мол, от того и другого сначала приятно, но если перебрать, то после болит голова и хочется убивать всех подряд.

Внезапно Таргитай вскинул голову, что-то вспомнив, повернулся и крикнул:

— Степан!

Его голос разнёсся по залу, заглушил говор сидящих за столами гостей.

Он увидел, что черноволосого косматого разбойника воины уже подвели к дверям, вот-вот выведут из зала — наверняка, на верную смерть.

Приземистые стражи, заслышав окрик, остановились. Таргитай настойчиво глянул на Кологора.

— Князь, прошу тебя, вели отпустить моего друга. Пусть сядет с нами!

Кологор изменился в лице. Княгиня с Ладомирой тоже оборвали беседу и посмотрели на певца с непониманием.

— Вот этого вора за княжеский стол? — прорычал князь. — Да как ты смеешь такое предлагать?! Дудошник! Его сегодня посадят на кол. Благодари богов, что не отправился за ним! Хотя я ж могу и передумать!

Таргитай поднялся из-за стола — высокий и широкий в плечах настолько, что заслонил собой перед князем четверть огромной палаты.

— Нас обоих привели в твой терем силой, — напомнил он. — Так обоих и казни, если сумеешь, либо обоих же привечай!

Невр без страха посмотрел Кологору в глаза.

По знаку князя Кодлан оказался на ногах и уже потащил из ножен меч с лезвием в ладонь шириной, как вдруг на плечо князя легла ладонь жены.

— Пусть сядут оба, — попросила она мягко, но властно. — Таргитай — наш гость. Если помилуешь и того преступника, ничего не случится.

Князь посмотрел на жену, затем на дочь, которая, судя по выражению лица, с ней согласна. Ладомира гордо вскинула голову.

— Пусть сядет за стол, отец!

— Он преступник и мятежник, и сядет на кол, а не за мой стол! — рявкнул Кологор, грохая кулаком по столешнице. По залу прокатился звон подпрыгнувшей посуды, затем наступила гробовая тишина.

— Разумеется, — кивнула Аграфена с улыбкой. — Казнишь. Но не сегодня. А пока он наш гость.

Она посмотрела на дудошника.

— Твой друг сядет за соседний стол. За нашим нет места.

Княгиня сделала повелительный жест.

— Кодлан, проводи. Друг нашего гостя, который так искусно играет, — тоже наш гость.

Певец по-детски улыбнулся, раздвинув пухлые губы.

— Благодарю тебя, княгиня!

По знаку Кодлана воины подвели Степана к соседнему столу, там как раз нашлось пустое место. Ему освободили руки. Князь показал отрокам что-то знаками, и те бросились прочь, а вскоре вернулись с синим плащом и набросили Степану на плечи.

Глядя, как Степана усаживают за стол, ставят перед ним блюдо с зажаренной дичью, Кологор поморщился, но промолчал.

Степан начал разрывать исходящую паром птицу, запихивать куски мяса в рот и шумно чавкать, как будто специально разбрызгивая с пальцев капли жира на соседей по столу.

Сидящие рядом бояре косятся брезгливо. Толстый купец в соболиной шубе опасливо отодвинулся, а затем и вовсе пересел за соседний стол.

— Садись, Таргитай, — пригласила княгиня. — С твоим другом всё в порядке, теперь и ты можешь отведать этого чудесного гуся.

Казалось, дударь только теперь заметил, что перед ним на блюде исходит паром большой, целиком зажаренный гусь. Лишь теперь ощутив, как зверски проголодался, Тарх оторвал лапу и вонзил зубы в нежное мясо. По пальцам и подбородку потёк сладкий сок, в ноздри ударил сводящий с ума запах горьких трав и специй.

Он принялся запивать из стоящей перед ним широкой братины, вино было сладким и терпким.

Невр и не заметил, как от гуся остались мелкие косточки — все крупные он разгрыз, повысасывал вкуснейший мозг.

Слуги тут же забрали опустевшее блюдо, на его место водрузили поднос с поросёнком. Тарх принялся и за него.

— Откуда ты явился? — поинтересовался Кологор, глядя, с каким аппетитом варвар уничтожает еду. — Там что: кормить не принято? Или только по большим праздникам?

— Издалека, — ответил невр с набитым ртом и раздутыми, как у хомяка, щеками.

— Ты говорил, что вышел из Леса, — напомнила княгиня. — Ты родом из Славии?

— Мама, он же сказал, что считает наше царство и соседние земли Гипербореей, — вступила в разговор Ладомира. Она смотрит на Таргитая с симпатией, однако на её челе лежит печать строгости. — Некоторые всё ещё помнят древние времена по рассказам кощунников. Возможно, этот герой — один из них. И ему неважно, в каких землях совершать подвиги!

— Это кто здесь герой? — спросил князь, сурово приподняв бровь.

Ладомира зарделась, но её взгляд оставался упрямым и своенравным. Таргитаю её щеки показались алым маковым цветком. В голове уже начала складываться новая песня — об этой прекрасной княжне, от близости которой сердце начинает биться чаще и сбивается с ритма. Песня о её строгом, но несказанно красивом лице, о лучистых глазах, от которых исходит тепло и в которые хочется смотреться до бесконечности.

— Таргитай же в одиночку справился с семерыми, — напомнила девушка с жаром. — Конечно же, он герой, отец!

Князь проигнорировал её замечание. Аграфена что-то прошептала дочери на ухо, и та перестала спорить.

— Гиперборея… Это название помнят лишь старики, — поморщился Кологор, обращаясь к невру. — Его использовал мой прадед. А до того — его дед. Эх, видать, ты и правда из самого дремучего Леса, коль не знаешь, что на свете есть наше блистающее Дунарское царство и княжество Родон…

Таргитай сосредоточенно поглощал нежного поросёнка, пока и от него не остались мелкие косточки. Свободной рукой доливал себе вина, но очень скоро пузатый кувшин опустел.

Принесли печёную рыбу, перепелов, обжаренных в масле и хлебных крошках, откормленную, тушёную с острыми специями индюшку. Тарх ел и ел, распустив пояс, закидывал перепёлок в рот, складывал косточки горкой рядышком, пока, как лесной пожар, не уничтожил всё, что принесли. У бояр за соседним столом в изумлении округлились глаза — куда в него столько лезет?

Княгиня с дочерью наблюдают со сдержанными улыбками — настоящие герои должны много есть и пить, иначе откуда возьмётся богатырская сила.