Варвар

Юрий Монастырский

Ариант попадает в лапы свирепых охотников за рабами и становится невольником в далеком и неведомом городе Коринфе. Испытывая характер и волю, жизнь преподносит юноше подарок – он становится учеником естествоиспытателя Диодора и встречает возлюбленную. Казалось бы, все беды позади, но судьба неумолима. Грек Кеней, лютый враг учёного, а ныне фаворит и ближайший сподвижник римского императора Нерона, наносит смертельный удар по семье Диодора. Ариант вновь превращается в невольника и по прихоти Кенея оказывается в Риме в школе гладиаторов. Выстояв в кровавых играх и обретя свободу, юноша, одержимый чувством мести, отправляется на поиски своего врага…

Пусть отныне честью вашей будет не то, откуда вы происходите, а то, куда идёте.

Ф. Ницше

Не знать, что случилось до твоего рождения — значит всегда оставаться ребенком. В самом деле, что такое жизнь человека, если память о древних событиях не связывает ее с жизнью наших предков?

Марк Туллий Цицерон

ПРОЛОГ

(осень 72 г.н. э.)

Начало осени 3832 года от сотворения мира^[1] в Иудее выдалось знойным. Стояла почти летняя жара и лишь изредка, ненадолго палящее солнце закрывалось легкими, быстро растворяющимися в бездонной синеве неба облаками. Возникающий ветер не освежал, не приносил влагу, а ещё больше иссушивал и без того потрескавшуюся от жары землю. Ярко-зелёная весной трава, пожелтела, да и кусты, корни, которых с трудом находили воду, стояли поникшие, покрытые белесоватой пылью. Среди этого унылого, жёлто-серого пейзажа зелёными, радующими глаз оазисами, выделялись рощи финиковых пальм и олив.

Вдоль одного из таких оазисов по узкой пыльной тропе медленно шли двое: мужчина и женщина. Издали их можно было принять за местных жителей: пастухов или крестьян — сборщиков фиников. Однако вблизи становилось ясно, что путники — иноземцы, неведомо каким путём попавшие в эту иудейскую глухомань. Одежда высокого широкоплечего мужчинысостояла из рубашки с короткими рукавами, длинного полосатого плаща и кожаных сандалий простейшей формы. Голова была обмотана наподобие бурнуса широким белым шарфом. Длинные светлые волосы, русая борода и небольшой прямой нос свидетельствовали о том, что его родина находится далеко на севере, а тёмная загорелая кожа рук и ног — что на юге он уже давно.

Женщина была молода и, несомненно, красива. Под узорной туникой, сшитой из одного куска ткани, угадывалась гибкая стройная фигура. Вьющиеся чёрные волосы, выбивающиеся из-под белой накидки, обрамляли миловидное живое лицо с изящным лбом и широко открытыми тёмными с зеленоватым оттенком глазами, а длинные стройные ноги были обуты в изящные сандалии.

— Ты не устала, Электра. С утра мы прошли не менее сотни стадиев^[2]. А ведь нужно пройти ещё столько же, — мужчина нежно посмотрел на свою спутницу. — Чем дальше мы будем от столицы Иудеи, тем лучше.

— Нет Ариант, я не устала, а если бы и устала, всё равно не сказала бы тебе об этом, — женщина улыбнулась. — Ты же знаешь, какая я выносливая. Я могу и тысячу стадиев пройти.

— Конечно, сможешь, но ты же помнишь, что до ночи нам нужно всего лишь добраться до Иордана и там, на его западном берегу встретиться с нашим проводником Иоакимом, который переправит нас через реку и сведёт со старшим погонщиком, идущего на север каравана. Обычного купеческого каравана, везущего товары в Парфию^[3]. С тех пор, как императором стал Веспасиан^[4], Рим восстановил торговлю с ней. Правда, в неполном объёме. Но нас это не должно интересовать. Главное — покинуть пределы территории, контролируемой нашими врагами. Надеюсь, что нам повезёт, караван будет идти по Аравии через Бостру^[5], и мы избежим путешествия по Сирии, которая, как ты понимаешь, находится во власти Рима.

— Я знаю, как это важно. Единственное что меня беспокоит — примут ли нас. Удастся ли Иоакиму договориться. Ты же знаешь купцов, какие они жадные.

Ариант улыбнулся: «Об этом можешь не беспокоиться. Жадные люди любят деньги. А они у нас есть. Не очень много, но достаточно, чтобы утолить их жажду. До парфянской Эдессы^[6] путь неблизкий — около трёх тысяч стадиев».

— Три тысячи стадиев! — Электра покачала головой, — как это много.

— Не ты ли, милая моя, только что сказала, что можешь пешком пройти тысячу, — засмеялся молодой человек.

— Смотри, что это!? — девушка указала рукой на расстилающуюся перед ними пустынную местность, — кто-то скачет нам навстречу.

— Быстро, быстро бежим к пальмам. Спрячься за стволом. Ляг на землю. Проклятье, это римляне.

Из-за изгиба тропы метрах в двухстах от путников показались два несущихся во весь опор всадника. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это римские легионеры, скорее всего военный патруль, объезжающий территорию. Всадники были увлечены погоней. Впереди, в нескольких десятках метров от них бежал человек. Он бежал из последних сил, не надеясь на спасение, бежал скорее по инерции, гонимый страхом. Ещё несколько мгновений и преследователи его догонят. Мчавшийся впереди воин уже достал свой меч, собираясь на скаку ударить им беглеца.

— Лежи тихо, — прошептал Ариант, обернувшись к Электре.

В следующий миг он вытащил из заплечного мешка предмет, представляющий собой кожаный ремень, расширяющийся в центре в виде плоского мешочка, и заканчивающийся с одной стороны петлёй. Вставив в мешочек круглый свинцовый шарик, величиной с крупный грецкий орех, и надев на руку петлю, он изо всех сил начал вращать его над головой. В тот момент, когда первый всадник был метров в двадцати и уже занёс меч над головой бегущего человека, мужчина сделал едва уловимое движение рукой и шарик с огромной скоростью вылетел из мешочка. Раздался громкий звук, похожий на хлопок, и воин свалился с лошади. Секундой позже путник выскочил из своего укрытия. В его руках была длинная металлическая палка, изогнутая с одной стороны в виде крюка. Поравнявшись со второй лошадью, ловко всунул её между передними ногами животного. Лошадь, словно ударившись о невидимую преграду, рухнула на землю, увлекая за собой сидящего на ней человека. Но в отличие от неподвижно лежавшего первого римлянина, второй быстро вскочил на ноги и, вытащив гладиус^[7], двинулся в сторону своего врага.

Подняв с земли палку и подпустив противника поближе, Ариант крюком зацепил его вооружённую мечом руку, и с силой рванул в сторону. А затем, когда от неожиданности и боли солдат выпустил меч, ударил между боковыми пластинами шлема и кожаным панцирем по незащищённой доспехами шее и легионер, хрипя, повалился набок.

— Не зря Рим меня не любит, — пробормотал он, подойдя к неподвижно лежавшим врагам. — Электра, выходи, всё кончено!

— Быстро же ты справился, — девушка опасливо посмотрела на лежащих солдат, — но стоило ли с ними связываться. Впрочем, это твоё дело. Где ты научился так искусно пользоваться пращей?

— Я забыл тебе сказать, что был лучшим учеником гимнеза^[8] Овидия в Далмации. На его родине этому искусству обучаются с детства. Смотри, к нам идёт беглец — виновник этого события.

К ним приближался мужчина лет сорока, среднего роста, одетый почти как Ариант. Но в отличие от простого кетонета^[9] или симлы^[10] на нём был расшитый узорами эфод^[11], закреплённый на плечах красивыми застёжками.

— Приветствую тебя, чужеземец, — произнёс он на чистом арамейском^[12] языке, низко поклонившись — благодарю за спасение. Меня зовут Амрам бен-Давид. Назови мне своё имя, чтобы я смог испросить Яхве, ниспослать тебе многих лет жизни.

— Ты прав. Я действительно чужеземец, поэтому можешь звать меня Гершом^[13]. Это имя мне дали в Иудее. На моей родине меня звали по-другому, но сейчас это не имеет значения. — Ариант ответил на арамейском почти без акцента. — Не уверен, что ваш бог будет ко мне благосклонен. Мне кажется, он не любит чужих.

— Ты знаешь арамейский, Гершом? Видно, уже давно живешь в нашей стране и ненавидишь Рим так же, как и мы?

— Да, в Иудее я уже третий год, а с Римом у меня свои счёты. Скажи-ка мне, Амрам бен-Давид, кто это «мы»? Я ведь знаю, что многие из твоих соотечественников вполне ладят с римской властью и неплохо живут. Некоторые даже перебрались в столицу империи. А ты-то чего не поделил с этими солдатами, — молодой человек кивнул в сторону трупов легионеров.

— Ты прав, Гершом, Иудея расколота. Ещё со времён Ирода^[14] наша элита приспособилась ладить с римлянами. Для богатых торговцев главное прибыль, а для этого нужна стабильность. Они готовы пресмыкаться перед захватчиками, только-бы им не мешали богатеть.

Ариант улыбнулся. Что-то незримое, неосязаемое привлекало его в этом человеке. Возможно, уверенность, с которой он говорил, а возможно, некая внутренняя сила, позволяющая ему без страха преодолевать опасности. Ведь несколько минут назад он чуть не погиб, а сейчас, как ни в чем, ни бывало, спокойно беседует с человеком, которого совершенно не знает.

— Ты мне не ответил, кто же это «мы», — мужчина в упор посмотрел на иудея, — сказал, что относишь себя к врагам Рима, но у него много врагов — гораздо больше, чем друзей. Беда только в том, что они никогда не смогут объединиться, потому, что или не знают друг друга, или враждуют между собой. Именно в этом и состоит сила империи.

— Я зелот^[15]. Смотри — Амрам бен-Давид достал из складок эфода маленький бронзовый диск с выгравированной на нём шестиугольной звездой — это наш символ, знак нашей свободы. Он был изображён на щитах воинов царя Давида^[16] и называется звезда Давида^[17]. Мы, ревнители веры, считаем, что только Бог является истинным владыкой народа Израиля и его страны, а примирение с римским господством — тягчайший грех.

— Я уже встречался с твоими соратниками, более того, они нам очень помогли, и, надеюсь, помогут в будущем. Мне известны ваши стремления, но, к сожалению, ваши ряды не едины. Однако нам пора уходить. Я знаю, что в состав римского патруля входят десять-двенадцать воинов, а значит, с минуты на минуту могут появиться новые враги. Давай-ка, уберём мертвецов с дороги.

Ариант внимательно осмотрел трупы убитых, снял с них медные бляхи с именами и номерами легиона и центурии и зашвырнул их далеко в кусты.

— Что ж, один гладиус может пригодиться, — пробормотал он, засунув короткий римский меч себе в мешок. — Электра, придержи лошадей.

Очистив тропу и присыпав пятна крови песком, он подошёл к иудею.

— Мы идём к Иордану. Не знаешь, как там обстоят дела? Будет ли караван?

— Не знаю, Гершом. Сейчас время неспокойное. И караван бывает не всегда. Возьми, — он протянул своему спасителю маленький золотой диск, размером в монету средней величины с выбитым на нём словом «Завет»^[18], — если не повезёт с караваном и тебе понадобится помощь, покажи это Ханаю — хозяину корчмы «Олива». Он вам поможет. А теперь прощай.

— Прощай, Амрам бен-Давид.

Обернувшись к стоящим рядом лошадям, Ариант громко свистнул и замахал руками. Испуганные животные галопом помчались через кустарник.

— К сожалению, мы не сможем ими воспользоваться, — сказал он, обращаясь к Электре, — слишком рискованно. Придётся и дальше идти пешком. Но ведь нам делать такое не впервой. Что скажешь, моя милая?

— Я тебе уже сказала, сколько могу пройти, — улыбнулась девушка.

Было уже совсем темно, когда путешественники спустились в долину Иордана. Взошла полная луна, осветив дорогу тусклым серебристым светом. Далеко на юге виднелись обрывистые холмы Иудейской пустыни, а восточнее — невысокие пустынные горы Аравии. Между ними, поблескивая в лунном свете, медленно текли тяжелые, насыщенные солями мёртвые воды Асфальтового озера^[19].

— Посмотри, как красиво, — Ариант махнул рукой в сторону озера.

— Слишком дикая красота. Мне страшно. — Женщина прижалась к своему другу. — Нигде нет ни одной живой души. Мне кажется, что мы уже спустились в подземное царство Аида.

— Не думаю, что в царстве мёртвых так просторно. А отсутствие людей нам на руку. Единственного кого следует бояться — двуногих хищников. Я считаю, через час-полтора мы будем у цели.

Вскоре вдоль тропы растянулись поля, засеянные ячменем и пшеницей, появились плантации фиговых пальм. Лёгкий, едва заметный ветерок принёс ночную прохладу. Дорога, по которой шли путники, стала шире, от неё, в разные стороны, словно змейки, разбегались узкие тропки, извивающиеся между полями.

— Мы приближаемся к жилым местам. Посмотри, впереди видны какие-то строения. — Мужчина указал рукой в сторону белеющего в лунном свете небольшого одноэтажного сооружения. — Судя по всему — это цель нашего путешествия: дом Иоакима. Помнишь, Моноах говорил, что он стоит в стороне от селения.

Находящийся на небольшом возвышении дом, с трёх сторон был окружён деревьями, и обнесён невысокой оградой из светлого жженого кирпича. С дороги, по которой шли путники, хорошо просматривался его фасад и входные ворота.

Подойдя ближе, Ариант насторожился. Что-то новое, необычное, только что возникшее, заставило его остановиться и прислушаться. Но что? Что именно? Наконец он понял: запах. Едва уловимый запах гари. И не только гари. К этому тревожному, но понятному всем запаху примешивался ещё один — сладковато — приторный вызывающий тошноту, наполняющий всё тело слабостью и тоской. Он был так хорошо ему знаком и так ненавистен — запах разлагающейся плоти, запах смерти.

— Спрячься за этим деревом. Не шевелись и не произноси ни звука. Я вернусь через несколько минут. Не волнуйся, всё будет хорошо. — Взглянув на побледневшее лицо своей спутницы, молодой человек улыбнулся.

— Ты же меня знаешь. Я побывал и не в таких переделках. Нужно разузнать, что здесь произошло. У нас нет другого выхода.

Достав из заплечного мешка римский меч, он стал медленно, бесшумно приближаться к ограде.

«Несомненно, это то место, куда мы идём. Вот огромная смоковница — ориентир, о котором говорил Моноах, да и строение очень похожее».

Сооружённый из светлого песчаника дом, был покрыт слоем копоти, деревянные перила, ограничивающие его плоскую крышу, сгорели, а оконные проёмы смотрели в ночь, словно пустые глазницы.

Осторожно, держа оружие наготове, Ариант проник во двор. С тыльной стороны дома находилась сложенная из камня довольно большая пристройка, с уцелевшей от огня приоткрытой дверью. Но не она привлекла внимание мужчины. Его взор был устремлён в другую сторону. Там, в глубине двора высились три сооружения, которые полностью соответствовали окружающей их мрачной обстановке: три врытых в землю грубо сколоченных креста. На каждом из них висел человек: полный бородатый мужчина средних лет, юноша, почти мальчик и худощавая длинноволосая женщина неопределённого возраста. Прибитые к крестам люди уже давно умерли. Кровь, вытекшая из ран, была почти чёрной, а сами распятые покойники в лунном свете казались созданными не из плоти, пусть даже мёртвой, а из некого серовато-серебристого металла.

— Проклятие, — прошептал Ариант, — сразу видно, что здесь побывали римляне. Скорее всего, это те люди, к которым мы шли. В любом случае нам здесь делать нечего и чем раньше мы уйдём, тем лучше.

Взглянув ещё раз на кресты с их страшной ношей, молодой человек направился к воротам. И в этот момент почувствовал, что во дворе есть ещё кто-то, кто-то живой. Он знал, что это чувство, возникающее интуитивно и не поддающееся никакому объяснению никогда его не подводило. Более того, оно не раз спасало, позволяя на доли секунды опередить врага.

Вытащив меч, он уверенно двинулся к пристройке. С помощью кремня зажёг пропитанный маслом фитиль и осветил помещение. В дальнем углу, зарывшись в солому, лежал ребёнок — мальчик лет тринадцати. Его бледное, измождённое лицо с огромными, полными ужаса глазами было обращено к вошедшему человеку.

— Уходи! Уходи! Я боюсь, боюсь! Не убивай! — закричал он и, бросившись в противоположный угол сарая, упал, продолжая кричать что-то бессвязное, размазывая по лицу слёзы и грязь.

— Не бойся. Я пришёл тебе помочь. Я друг твоего отца. Его ведь зовут Иоаким? Видишь, я его хорошо знаю. Не бойся. Не бойся, — повторял Ариант, подбираясь к мальчику.

Подойдя вплотную к лежавшему на полу ребёнку, он одним быстрым движением схватил его и, крепко прижав к себе, выбежал из сарая.

— Ну, наконец-то. Я уже начала беспокоиться, — Электра радостно метнулась навстречу. — А это кто такой?

— Это сын человека, к которому мы шли. Единственный, кто остался в живых из всей семьи. Остальные погибли на крестах. Нам нужно уходить отсюда. Уходить как можно скорее. Мальчика придётся забрать с собой. Правда, пока я не знаю, что мы будем с ним делать дальше. Скорее всего, отдадим кому-нибудь из родственников или друзей Иоакима. Ну что, малыш, пойдёшь с нами?

Мужчина опустил свою находку на землю, крепко держа его за руку. Ребёнок не вырывался, не кричал, только тихо всхлипывал.

— Как тебя зовут? — Женщина нежно погладила его по голове. — Ты нас не бойся. Мы отведём тебя к хорошим людям.

Мальчик молчал. Чумазый, в изодранной одежде, он стоял, низко опустив голову и плечи, словно маленький сгорбленный старичок, погруженный в свои переживания.

— Сейчас ты от него ничего не добьёшься, малыш не может отойти от прошлого, от того, что видел и слышал вчера. Он ещё там, в своём доме, в своём дворе, со своими родителями. Нас он не слышит и не видит.

Ариант достал из складок своего плаща золотой диск, подаренный ему спасённым зелотом, задумчиво подержал его в руке, сжал двумя пальцами, словно пробуя на прочность. В памяти всплыли слова: «покажешь это Ханаю — хозяину корчмы «Олива». Он вам поможет».

— Как же найти эту корчму? Она должна быть где-то поблизости. Но где? Ситуация сложилась очень опасная. Римляне где-то рядом. Возможно, уже нашли или найдут утром трупы убитых легионеров. Тогда начнётся облава и на нас сразу же обратят внимание. На этом берегу Иордана находиться нельзя. Надо уходить через реку на восток, в Аравию. Но без помощи Иоакима мы не найдём караван, а если и найдём — нас не возьмут потому, что торговцы очень боятся чужеземцев. Иоаким мертв и помочь уже ничем не сможет. Есть его сын, но что может знать запуганный до полусмерти ребёнок? Впрочем, он местный житель и, наверное, знает, где находится «Олива». Как же добиться этого от мальчика сейчас? — мысли вихрем кружились в голове Арианта.

— Малыш, послушай меня, ты хочешь, чтобы души твоего отца и матери вознеслись к Отцу Небесному и обрели там покой и блаженство? Если хочешь, то помоги мне это сделать. Нужно узнать, кто их убил. Если они погибли невинно, Бог примет их души. А для этого мне нужно найти Ханая, хозяина «Оливы». Он поможет мне выяснить, кто и зачем их убил. Ты знаешь Ханая? — Молодой человек наклонился и внимательно посмотрел в глаза мальчика.

Ребёнок вздрогнул. Его большие, тёмные глаза с надеждой смотрели на стоящего перед ним мужчину.

— А ты сможешь это сделать? — тихо спросил он, — я знаю Ханая, он живёт недалеко в селении. Я вас отведу к нему, если выполнишь то, что обещал.

— Я вижу, ты — настоящий мужчина. Скажи мне, как тебя звать.

— Ашер.

— А я Ариант, но здесь в Иудее меня зовут Гершом. Имя этой девушки Электра. Она из Греции. Знаешь, где находится её родина.

— Знаю. О Греции мне рассказывал отец.

Мальчик уверенно вёл путников по тропинкам между полями и виноградниками вверх по течению реки. Через час они оказались в небольшом селении, состоящем из двух десятков домов, выстроенных из песчаника и светлого кирпича. Все жилища были одинаковые и отличались только размерами и высотой оград.

— Ашер, скажи мне, где живёт Ханай, — спросил мальчика Ариант.

— Через три дома.

— Тогда сделаем так: мы с Электрой постоим под этим деревом, а ты сходи в «Оливу» и скажи хозяину, что с ним хотят поговорить друзья Амрама бен-Давида. Но скажи ему это так, чтобы никто не слышал.

— Хорошо, Гершом, — кивнул головой мальчик, — я всё сделаю так, как ты сказал.

— Думаешь, он нас не подведёт, — Электра устало прислонилась к стволу дерева, — скоро рассвет, а я не знаю, что нам делать дальше.

— Что делать дальше — пока и я не знаю. А что касается мальчика, полагаю, малыш сделает всё от него зависящее. Он ведь очень хочет, чтобы его родители попали в рай.

— Зачем ты морочишь ребёнку голову? Как ты это можешь сделать?

— Дорогая моя, не я придумал их веру в единого невидимого бога. Просто знаю их религию и обычаи. И если сын отомстит врагам, убившим его семью, то в этом нет ничего плохого. А уж богу решать, куда отправить души его родителей. Ты же видишь, поверив мне, он сразу изменился и стал нам помогать.

— Идите за мной, — раздался из темноты знакомый детский голос, — Ханай ждёт вас.

Пройдя между домами по нескольким едва заметным в темноте тропкам, они оказались позади интересующего их строения. На крыльце дома стоял хозяин — полный коренастый мужчина средних лет. Лицо, заросшее густой чёрной бородой, было непроницаемо, но рука, нервно постукивающая по перилам, выдавала его беспокойство.

— Кто вы такие и что хотите от меня в столь ранний час? — спросил он недовольным голосом. — Я вижу, что вы не местные и даже не иудеи. Знайте же, что я вышел сюда не ради вас, а исключительно из-за Ашера, сына Иоакима.

Ариант улыбнулся и шагнул вперёд: — Мы приносим тебе свои извинения, уважаемый Ханай. Только исключительные обстоятельства вынудили нас обратиться к тебе.

— Но откуда вы меня знаете? — голос хозяина «Оливы» был по-прежнему недовольный.

— О тебе говорил Амрам бен-Давид, с которым нам вчера пришлось встретиться. Он сказал, что ты нам можешь помочь, и передал вот это. — Мужчина протянул иудею золотой диск.

Взглянув на диск, Ханай мгновенно преобразился: исчезли неуверенность и недовольство, речь стала чёткой и отрывистой.

— Идём в дом и всё обсудим. Постараюсь вам помочь. Ашер, отдохни в соседней комнате, пока мы поговорим.

— Ты прав, мы действительно чужеземцы. Моё имя Гершом, а девушку зовут — Электра. Мы пришли сюда, чтобы встретиться с Иоакимом, который должен был включить нас в состав идущего в Эдессу каравана. По дороге произошло небольшое приключение, в результате чего мы познакомились с Амрамом бен-Давидом.

— Гершом спас его от римлян, — перебила девушка.

— Действительно, пришлось сражаться. Но дело не в этом, дело в том, что человек, к которому мы шли, погиб, и теперь мы не знаем, как найти караван.

Ханай молчал, устремив свой взор на мерцающее пламя масляного светильника. На его широком загорелом лбу ясно обозначились три морщины.

— Каравана не будет, — наконец произнёс он, — римляне обнаружили какой-то запрещённый к вывозу товар. Они арестовали нескольких купцов и разогнали погонщиков верблюдов. Думаю, купцы откупятся. Главное не это. По полученным мною сведениям вчера в Кейсарии^[20] началась высадка ещё трёх когорт, которые пополнят состав десятого легиона под командованием Луция Сильвы Флавия^[21] — нынешнего прокуратора^[22] Иудеи, который вступил в эту должность после умершего месяц назад Луцилия Босса^[23]. Ты, наверное, о нём слышал?

— О Луции Флавии ничего не слышал, а предыдущего прокуратора знаю, — лицо Арианта потемнело.

— Я вижу, твои отношения с римлянами не отличаются теплотой, — усмехнулся Ханай, — так вот, десятому легиону под командованием нового прокуратора и одновременно легата^[24], дано указание очистить долину реки Иордан от бунтовщиков-зелотов. Дней через десять римляне будут здесь.

— Неужели бунтовщиков так много, что нужен целый легион?

— На этот вопрос, чужеземец, я отвечать не буду. Но скажу тебе одно: чем быстрее вы отсюда уберётесь — тем лучше. Правда, пока непонятно, куда вас деть. Не знаю, что ты там натворил, но знай — если поймают — убьют.

Ариант задумался: «Ситуация действительно сложная. Идти, собственно говоря, некуда. Без каравана, без транспорта, без еды и главное — без проводников, они никогда не доберутся до Эдессы. Путешествие по пустыне невероятно тяжелое и опасное дело. Будь он один, может быть, и решился бы на это. Но с Электрой… Она не выдержит. Возвращаться обратно на побережье в Яффу^[25] или Кейсарию… Там их ждёт смерть.

Он слишком хорошо знал своих врагов, чтобы надеяться на успех. Его разыскивают, за его голову объявлена большая награда: полмиллиона сестерциев. За такие деньги многие из местных жителей донесут на него властям. Для иудеев он чужой, да и Электра — тоже. И как бы они не маскировались, ничего не получится. Вот ведь и Ханай сразу опознал в них чужаков.

Чего задумался, Гершом, — хозяин «Оливы» впервые улыбнулся, — ложитесь в соседней комнате и отдыхайте. Отдохнёте — будем думать, что делать дальше.

Когда за хозяином закрылась дверь, девушка схватила своего спутника за руку: «Что нам делать? Куда теперь идти? Давай купим верблюда, провизии, и сами отправимся в Эдессу. Неужели мы не справимся? Пусть только Ханай или кто-либо из местных выведет нас на восточный берег Иордана».

— Дорогая моя девочка, ты когда-нибудь путешествовала по безводной местности, почти пустыне? Знаю, что нет. Так вот. Идти нужно долго — много дней. Вокруг нет никого, только песок, камни и кое-где колючие кусты. Периодически налетает ветер, который гонит тучи песка, а спрятаться негде. Очень трудно ориентироваться и уже через два-три часа становится непонятно, в какую сторону идти. Пойми — без проводника мы заблудимся и погибнем. Но это ещё не всё: если Сильва Флавий запретил формирование каравана, значит, он приказал патрулировать восточный берег реки. И не имеет значения, что там уже не территория римской провинции. Ему на это наплевать. Мы в самом начале пути столкнёмся с вооруженными врагами. Нет, идти туда нельзя.

— Тогда скажи — куда можно, — девушка начинала нервничать, — мы так долго шли и надеялись, что выберемся из этой проклятой страны, а в результате попали в ловушку.

— Знаешь, что я тебе предложу? — Ариант с улыбкой посмотрел на свою спутницу, — угадай. Не знаешь? Давай выспимся, а потом решим, что делать.

Проснулись они под вечер. Заходящее солнце заливало комнату ярким золотистым светом.

— Электра, пора вставать. Идем, поблагодарим нашего гостеприимного хозяина, а заодно обсудим с ним, что нам делать дальше.

— Я не очень хорошо себя чувствую, меня знобит, тяжело дышать, болит голова и появился кашель.

— Когда же это случилось? Ночью и даже утром ты ни на что не жаловалась и, по-моему, была здоровой, — молодой человек коснулся лба девушки, — действительно у тебя лихорадка. Но почему? Откуда?

— Не знаю.

— Этого ещё не хватало. Воистину, если уж не везёт так во всём. — Ариант напряженно вспоминал, что ему рассказывал о лихорадках доктор Аминтас. — Но ведь прошло столько лет и другие события многое вытеснили из памяти. И всё-таки, если лихорадка сочетается с затруднённым дыханием и кашлем, значит, болезнь локализуется в лёгких, а раз так, нужно облегчить отхождение слизи из этих органов. Кроме этого необходимо снизить температуру и укрепить организм больного. Натерев спину и грудь Электры найденным на кухне уксусом, он достал из своего мешка небольшой глиняный сосуд, наполненный тёмной пахнущей травами жидкостью.

— Я изготовил эту настойку по рецепту доктора Аминтаса и всегда ношу её с собой. Будешь её пить по четверть киафа^[26] три раза в день.

В дверь кто-то тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, стал её медленно открывать. В образовавшуюся щель просунулась голова мальчика.

— Заходи, Ашер, не стесняйся, мы уже проснулись, — Электра рукой поманила мальчика.

— Меня прислал Ханай, чтобы пригласить на ужин.

— Я немного заболела и приду позже, а Гершом будет через несколько минут.

В уже знакомой комнате был накрыт стол. Жареная баранина, ячменная каша с большим количеством овощей и пряностей. В центре стола стояла большая глиняная бутыль с вином.

— Прошу за стол. Слава Богу, мы не голодаем, — Ханай жестом пригласил садиться. — Попробуй это вино, оно прошлого урожая. А где твоя женщина?

— Благодарю тебя. Она заболела, надеюсь, что не очень тяжело и через несколько дней будет здоровой. И всё-таки, уважаемый хозяин, я хочу вернуться к нашему основному вопросу: «Как нам выбраться за пределы Иудеи? Куда нам идти?» спросил Ариант.

— Куда идти, — Ханай усмехнулся, — действительно, сложный вопрос, даже для тебя, непримиримого врага Рима, человека, так насолившему предыдущему прокуратору, что он пообещал за твою голову пять тысяч ауреусов^[27], а нынешний даст не меньше. Я прав?

Ариант вскочил, выхватив меч.

— Откуда ты знаешь кто я?!

— Успокойся и сядь! Враг наших врагов — наш друг. Спрячь оружие, оно тебе ещё пригодится в другом месте. Я знаю многое потому, что у нас везде есть свои люди. Называй их, как хочешь: шпионы, лазутчики. Они приносят нам нужную информацию. Вот и о тебе рассказали. Но проблема не в этом. Проблема в том, что скоро здесь лавиной пройдут римские легионеры. Что могут сделать женщины, старики, дети, да и безоружные мужчины? Враги будут врываться в наши дома, убивать, насиловать. Им нужно найти и уничтожить своих врагов — зелотов. Поэтому сейчас все участники сопротивления со своими семьями уходят на юг в Мецаду^[28] или Масаду. как ее называют греки, в расположенную на неприступной скале крепость царя Ирода. Там есть огромные запасы продовольствия и воды и можно будет пересидеть опасное время. Римляне узнают, куда делись их враги и отправятся вдогонку. Это станет для них основной задачей, и мы надеемся, что увлечённые погоней, они не станут особенно беспокоить мирное население. Им будет не до этого. Так вот, вам придётся тоже уйти в Мецаду. Это мой совет. Просто у вас нет другого выхода. Вас вычислят сразу. Каждый поймёт, что ты чужеземец, да и твоя женщина не очень похожа на еврейку. В нехорошее время вы оказались в этой стране.

В этот момент в комнату вошла Электра. Бледная, покрытая потом, она уселась на край скамьи.

— Мне немного лучше и я хочу знать то, о чём вы говорите. Я не хочу, идти в эту крепость. Опять воевать… Давай пойдём к морю. Пусть не в Кейсарию, в другое место. Попросимся на торговый корабль, который плывёт в Грецию. Хорошо заплатим, чтобы нас не трогали. А в Греции мы не пропадём. У нас там осталось много друзей.

— Ты не забывай, что там у нас есть не только друзья, но и недоброжелатели, и что Греция, так же, как и Иудея — римская провинция. И как мы попадем на корабль?

— Очень большой риск, — хозяин дома с сожалением посмотрел на женщину, — на побережье много римских шпионов, да и капитан судна может вас сдать властям. Моряки строго предупреждены о том, чтобы не брать на борт лиц, не имеющих нужных документов. За непослушание — смерть.

— Но ведь насколько я знаю, в Мецаде есть римский гарнизон, — Ариант изменил тему разговора, — правда, мне неизвестна его численность.

— Римский гарнизон! — рассмеялся Ханай, — там давно нет никакого гарнизона. В крепости действительно когда-то находилось несколько десятков бездельников, которые только и знали, что пить вино и играть в кости. В начале войны мы их перерезали как свиней, которых они так любят. Наши люди отлично знают местность, знают Змеиную тропу, по которой можно взобраться на гору, и легко проникнуть в крепость.

— А я хорошо знаю Рим. Он обладает колоссальными материальными и человеческими ресурсами, и беспощаден к своим врагам. Римские легионы не отступают никогда. Они не уйдут, пока не уничтожат всех, кто будет в крепости.

— Ну что ж, Гершом, такова воля нашего Небесного Отца. Если нам суждено умереть, мы умрём в бою. Значит, ты не хочешь идти с нами?

Ариант встал, окинул взором помещение и, остановив его на Электре, задумался: «Она больна и в лучшем случае болезнь продлится недели две-три. Ей нужен покой. Идти она не сможет, только ехать, лёжа в повозке, причем ехать недалеко. Наше дальнейшее пешее путешествие невозможно». Улыбнувшись девушке, он протянул руку Ханаю: «Нет, мы пойдём с вами и если не победим римлян, то, по крайней мере, покажем им, чего стоим».

Примечания

1

3832 год от сотворения мира соответствует 72 году нашей эры.

2

Стадий — единица измерения расстояний в древних системах мер многих народов, введённая впервые в Вавилоне, а затем перешедшая к грекам. Греческий стадий — 178 метров.

3

Парфия (Парфянское царство) — древнее государство, находящееся на территории современных Ирака, Афганистана и Ирана. Римско-парфянские противоречия долго оставались главной проблемой восточной политики Римского государства. Причины этой вражды заключались в политических, экономических и психологических мотивах.

4

Тит Флавий Веспасиан (старший) — (9 — 79 гг. н. э.) римский император 69–79 гг. н. э., основатель династии Флавиев, один из наиболее деятельных и успешных принцепсов в Римской истории I века.

5

Бостра — восточный пограничный город Палестины у Аравийской пустыни.

6

Эдесса — древний город, предшественник современного города Шанлыурфа на юго-востоке Турции

7

Гладиус или гладий (лат. gladius) — короткий римский меч (до 60 см.). Был позаимствован и усовершенствован римлянами у древних жителей Пиренейского полуострова. Центр тяжести сбалансирован по отношению к рукояти за счет увеличенного шарообразного противовеса. Острие имело широкую режущую кромку для придания клинку большей пробивающей способности. Использовался для боя в строю. Наибольшую популярность гладиус получил в римских легионах

8

Гимнезы — коренные жители Гимнесийских (ныне Болеарских) островов.

9

Кетонет или хитон — просторная туника с широким поясом, ниспада-ющая почти до земли

10

Симла — длинный плащ, представляющий собой четырёхугольный кусок шерстяной ткани чёрного или коричневого цвета с одним разрезом для головы сверху и двумя по бокам для рук. Широкая складка на груди используется как карман.

11

Эфод — накидка с прорезью для головы из двух полотнищ дорогой материи, сотканной из золотых нитей тонкого крученого льна и шерсти голубого, пурпурного и красного цветов. Покрывает только грудь и спину. Переднее и заднее полотнища соединяются на плечах двумя застёжками, на каждой из которых крепился оправленный в золото камень оникс

12

Арамейские языки — группа языков в составе семитской языковой семьи. В древности имперский арамейский язык исполнял роль лингва-франка на значительной территории Ближнего Востока, один из арамейских языков был основным из разговорных языков в Древнем Израиле

13

Гершом (арамейск.) — чужой

14

Ирод — Ирод I Великий (ок. 73–74 гг. до н. э. — 4 г. до н. э.) — идумеянин, сын Антипатра, римского прокуратора Иудеи. Царь Иудеи (40 — 4 гг. до н. э.).

15

Зелоты, канаим — (ревнители, приверженцы веры), — социально-политическое и религиозно — эсхатологическое течение в Иудее, возникшее в эпоху Маккавеев во 2-й половине I века до н. э. Основной целью зелотов было упразднение эллинистического влияния и свержение римского владычества. Для достижения этой цели считались пригодными любые средства

16

Царь Давид — (возлюбленный) — второй царь Израиля, младший сын Иессея из Вифлеема. Царствовал 40 лет (ок.1005 — 965 гг. до н. э.).

17

Звезда Давида — древний символ, эмблема в форме шестиконечной звезды (гексаграммы), в которой два равносторонних треугольника наложены друг на друга: верхний — вершиной вверх, нижний — вершиной вниз, образуя структуру из шести равносторонних треугольников, присоединённых к сторонам шестиугольника

18

Завет — в богословско-религиозном словоупотреблении обозначает торжественный обет или договор между Богом и человеком

19

Асфальтовое озеро — древнее название Мертвого моря из-за плававших в нём кусков подземного битума

20

Кейсария (Кесария) — город построенный царём Иродом, древняя столица Израиля римского периода. Была опорным пунктом для римлян во время восстания 66–73 гг. н. э. Город получил статус столицы и, после разрушения Иерусалима, Кейсария стала самым большим и значительным городом, а также резиденцией римских прокураторов.

21

Луций Сильва Флавий — римский легат, консул, наместник Рима в Иудее (72–81 гг. н. э.). Руководил осадой крепости Масада

22

Прокуратор (лат. procurator — заведующий, управляющий, наместник) — в Древнем Риме название управителя вообще. Исторически так называли слуг, управляющих господскими имениями, затем, с появлением одноименной государственной должности — высокопоставленных чиновников, заведующих той или иной частью императорского имущества и управляющих провинциями

23

Луцилий Басс — наместник (прокуратор) Иудеи в 70–72 г. н. э.

24

Легат — подчинённой командир, избранный Сенатом для сопровождения полководцев и правителей. В книге — командующий легионом.

25

Яффа (Яффо, Яфо) — (ивр. красивая) — один из главных портов древнего Израиля

26

Киаф (лат. kyathos) — древнегреческий сосуд объёмом 0,045 л. с одной ручкой, напоминающий по форме современную чашку. Но ручка у киафа была большей и возвышающейся над кромкой сосуда, поскольку он часто использовался для зачерпывания вина.

27

Ауреус — римская золотая монета равная 100 сестерциям

28

Масада (ивр. мецада — крепость) — древняя крепость у юго-западного побережья Мёртвого моря, в Израиле. Недалеко от города Арад, у шоссе Эйн-Геди — Эйн-Бокек. Последний оплот восставших против римлян сикариев во время 1-й Иудейской войны