К югу от полуночи

Юрий Михайлович Киприянов, 2020

Истории начинаются с малого. Заканчиваются же так, как заканчиваются. Эта история для одного из героев началась со случайности. С кучи проблем. Ненужных разборок и непонятных посылок. Закончилась же мафией, стрельбой и женским телом с внушительными и соблазнительными прелестями, крыльями за спиной и рожками на голове. Парень стал суккубой и участником странной игры. Другая же история началась со сбоя в системе. В игру вступил еще один участник, выбравший, казалось, противоположную сторону. Все ли так просто? Нет, конечно. Все очень просто. И вот теперь у них всего два вопроса. А игра ли это? И как из нее выбраться. Получат ли они ответы? Распутают ли клубок, где смешались интересы древних богов, колесо перерождений, старые сказания и новые проблемы? И самый главный вопрос – выживут ли? Содержит нецензурную брань.

Она. Задание 3. Перед закрытой дверью

Когда стоишь перед дверью большого начальства — это всегда немного (или много) нервирует. Сколько раз мрачные двери высоких кабинетов оказывались напротив и заставляли дрожать коленки мелко-мелко. То это были родители, то директор школы, то декан, а потом и руководитель той веселой организованной версии дурдома, которая называлась детская поликлиника города Задрищенска…

И каждый раз одно и то же. Страх. Ком в горле. Расширенные зрачки. И нервная улыбочка.

Вот только… не сейчас. Будто сменив одежду, время и тело, я решительно отправил на задворки и былые привычки. Или правильнее думать все же отправила? Да бог теперь меня разберет. Единственное, что точно известно — надо перед входом оправить юбку немного коротковатого по моему мнению платья с большим количество висящих шнурочков… Стейша говорила, как эта фигня называется, да я не запомнил… не запомнила.

Пля.

А еще и сверху жмет, зараза. В это время большая грудь не была сильно модной, это я точно помню. И фасоны были соответствующие. А с моим богатством наверху и внизу (попа-то соответствующая) все становилось дюже сложно, ведь стоит мне просто хоть немного нагнуться, и привет засвет!

Твою ж дивизию через кобылу раком… С другой стороны, как приятно созерцать все это великолепие в зеркалах, не говоря уж про то, что любое прикосновение — это отдельный вид эстетического, осязательного и чувственного удовольствий.

Короче, я, похоже, просто балдею от того, что меня трогают. И чем наглее… тем больше получаю кайфа.

Сраный генератор, впихнувший меня в это сраное (хотя и очень сексуальное, чего тут душой кривить) тело. Похоже, действительно суккуб.

Пля.

Но тут из-за тяжелых дверей доносятся до моего слуха голоса. Знакомый голос Стейши. И неизвестный мне голос. Видимо — сам декан. Тот самый, что сейчас решает мою судьбу в этом мире. А я даже не знаю, что ему говорить, когда он будет спрашивать. Ведь у меня нет ничего о том, кто я есть здесь. А тот, кем я был там — это уже совсем не важно в этой реальности.

И что же делать, когда эта дверь все же откроется? Видимо, косить под дурачка.

Тьфу! Дурочку.

Привыкать надо к этому уже. А то эти сиськи размера D слегка дисгармонируют с обращением к себе в мужском роде. Да и отсутствие требуемых первичных половых признаков — тоже. И теперь и не положить уже болт ни на что. Нету, дери меня в зад…

Кхм. И в том самом месте как-то подозрительно начинает свербеть. То есть вот так, да? Мое же собственное тело играет против меня?!

Пля.

Сколько междометий в мыслях. И все матерного свойства и простой структуры. Часто даже трех букв хватит для выражения моего отношения к происходящему внутри моей нынче рыжей головы. А там часики тикают, как в стране чудес. То есть без смысла, ритма и четкой последовательности.

Видимо, я просто схожу с ума от всего происходящего.

Хотя в этом очень сложно сомневаться. Ибо кто в адекватном состоянии согласится признать нормальность перемещения сознания в чужое тело, чужое время и чужое пространство — это уже стопроцентный диагноз.

Я слышу, как Стейша о чем-то громко говорит с владельцем кабинета. А я задумчиво рассматриваю длинные ногти странного оттенка на руке. Слишком темные и слишком острые для обычных человеческих…

Впрочем, в этом теле все было немного слишком. Казалось бы, отличается на какие-то доли и нюансы, но общий образ получается… нечеловеческий. Красота? В наличии. Но что-то в ней потустороннее. Может, во взгляде, может в мимике, может в пластике — бес разберет, но я не вижу в отражении человека.

А вижу девушку из тех, что так любили рисовать озабоченные художники, в которых спермотоксикоз все-таки проиграл чувству прекрасного. С другой стороны… А что я теряю, оказавшись здесь?

Здесь у меня эта внешность. Магия. И интересная история, что это все связывает.

А там? Пыльная серость бытия в серой пыли многоэтажек со стойким ощущением собственной ненужности в окружении мрачных лиц.

Так может не зря я сижу здесь и сейчас?

Но додумать эту мысли мне не дают. Дверь открывается, и Стейша приглашает меня заглянуть в гости серый и невзрачный мир ректора, где царствует некий худой субъект с неприятным лицом и очень тяжелым и властным взглядом, который будто раздевает сначала до костей, а потом прям до оголенной души.

— Итак, — негромко говорит он, складывая тонкие пальцы перед собой в аккуратную крышку гробика. — Ты не помнишь имени, не знаешь, где родилась и откуда упала. Но при этом владеешь магией. Я правильно понимаю сложившуюся ситуацию?

И вот тут я даже не знаю, что ответить. Вроде, так и есть, ибо в этом мире у меня нет истории. Но вообще-то она у меня есть.

Правда, в нее все равно никто не поверит. Даже я в нее уже верю с трудом.

— Да, господин ректор, — только и могу, что пролепетать в ответ.

— Но при этом ты упала откуда-то сверху, умеешь интуитивно управлять магией огня, — уже не спрашивает. Утверждает.

И мне снова остается лишь кивать и соглашаться, стараясь не сжаться в точку под этим внимательным, холодным и пронизывающим, как ветер в песнях Круга, взглядом. А это было очень сложно, я вам скажу. Или не скажу.

— Ты же понимаешь, что это странно и подозрительно, — с отвратительно приторной улыбкой продолжает экзекутор, сладкий, как малиновый пирожок из несуществующего еще здесь Макдональдса. — Но принимая во внимание то, что говорила о тебе Стейша, я вынужден принять твое прошение об обучении в моем заведении. Но как тебя назвать в документах?

“Лэанкаре”, — вспыхивает надпись перед внутренним взором, затмевая все вокруг. Реальность, пусть и нереальная, исчезает, выжженная этим странным словом.

“Что?” — мысленный вопрос. Это все, на что хватает сил.

“Имя”, — такой же короткий, как и вопрос, появляется ответ. — “Твое”.

“Твою же мать-перемать через три забора раком”, — только и остается воскликнуть мысленно в ответ…

— С тобой все в порядке? — чей-то участливый голос прорывается сквозь лавину боли. — Ты так кричала…

Стейша. Точно. Она самая. Снова рядом, пытается помочь. А я… а что я, собственно? Офигеваю.

Обычное дело.

— Я просто ненадолго почувствовала, что начинаю вспоминать, — срывающимся голосом еле шепчу. — Но кроме имени ничего… Пустота.

— Но это лучше, чем ничего! — радостно говорит она, помогая мне встать с пола. — И как же тебя зовут?..

— Леан… — тут что-то резко бьет в затылок, доставая прямо до мозга и зло требуя не говорить правду. — Лена Карос, — тут же рождает измученное сознание новый вариант. — Елена…

— Вот и хорошо, — сначала слышится неприятный голос, а потом в поле зрения появляются лакированные туфли его обладателя. — Значит, так и запишем в документах: Елена Карос. Они будут готовы в течении недели. Добро пожаловать в Академию на факультет демонологии. Завтра у вас первая лекция. Прошу не опаздывать. Анастасия подробно объяснит последствия таких опрометчивых действий, не так ли?

Это он глядит на Стейшу, и та предпринимает все попытки сжаться и не отсвечивать под этим страшным, голодным и холодным взглядом. А я просто стараюсь не упасть и осознать, что же это только что случилось.

Выходит так себе.

Пока скорее обстоятельства меня имеют. И это проблема… причем, видимо, моя. Но почему мне это нравится? Остается только сидеть на попе ровно и надеяться, что все.