Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Юрий Михайлович Воронин, 2020

Первые два раздела посвящены событиям августа 1991 г., Беловежскому предательству, государственному перевороту сентября – октября 1993 г., трагедии страны. Автор показывает их тяжелейшие последствия для России. В разделе III анализируется внутренней мир, особенности характера, привычки, стиль работы лидеров государства: .Горбачева, Ельцина, Хасбулатова, Черномырдина, Гайдара, генералов: Ерина, Волкогонова, Грачева, Лебедя. Содержание книги направлено в будущее. Этому посвящен раздел IV: «От разрушения к созиданию: альтернатива экономическому курсу ельцинизма». Книга адресована всем, кто интересуется новейшей историей России.

Раздел I. От перестройки к катастрофе

Люблю отчизну я, но странною любовью!

М.Ю. Лермонтов. «Родина»

Начало перемен

Советская экономика к 1985 г. исчерпала возможности экстенсивного развития и встала перед необходимостью перейти на интенсивный его путь. Общество столкнулось с новыми, неизвестными ранее проблемами: значительно снизилось качество социально-экономического роста, обострились диспропорции в производстве, более выпукло давали о себе знать антиобщественные явления. Это признают все аналитики независимо от различий их политических взглядов.

Советская экономика, не использовавшая возможности интенсификации за счет ускоренной реализации достижений научно-технической революции, структурной перестройки, внедрения новейшей техники и технологии, изменения организации труда и включения реальных трудовых стимулов, неуклонно двигалась к кризису.

Неповоротливая махина излишне зацентрализованной командно-управляемой экономики перемалывала миллиардные капиталовложения, не всегда обеспечивая должную отдачу.

При достаточно высоких темпах роста основных показателей в СССР за последний 20-летний период имела место тенденция их ухудшения. Правда, следует подчеркнуть, что это было лишь снижение темпов роста в известной степени закономерное, поскольку по мере роста объема производства «вес» одного процента прироста становится более «значительным». Но падения экономики не было и стагнацией и топтанием на месте назвать это еще нельзя. Этот процесс был лишь отражением настоятельной необходимости структурной реорганизации производства, рассчитанной на интенсивное развитие новых отраслей и подотраслей. Промедление в этом деле неизбежно вынуждало экономику «перемалывать» ресурсы во имя поставок устаревшей, не пользующейся спросом продукции и предвещало будущий кризис.

В социальной сфере в этот период стали накапливаться противоречия, становясь тормозом развития экономики. Хотя всюду провозглашался лозунг «Все для блага человека!», на деле в стране господствовали технократические подходы и остаточный принцип выделения средств и ресурсов в социальную сферу.

Нарастала трудовая апатия. Многочисленные трудовые почины и разные формы социалистического соревнования при отсутствии стимулов превращались в кратковременные кампании и показуху к очередному юбилею. Уравниловка и «выводиловка» в оплате труда побуждали (или вынуждали) людей искать дополнительные заработки или доходы. Отсюда всевозможные «левые» приработки, хищения на производстве и т. п. Произошла деформация самого феномена социальной справедливости, которая все более становилась не движущей силой экономического и социального роста, а его тормозом.

Недовольство людей вызывали очереди в магазинах и отсутствие разнообразного ассортимента продовольственных и промышленных товаров (дефицит), низкое качество отечественных товаров побуждало к погоне за импортными, что порождало спекуляцию. Росли не обеспеченные товарами и услугами денежные сбережения населения в сберкассах, что рассматривалось властями как показатель роста жизненного уровня советских людей. Вызывала нарекания работа транспорта, низкая эффективность бесплатного медицинского обслуживания, качество услуг. Молодые и образованные работники были недовольны своим медленным социальным и профессиональным продвижением.

Явно выраженный характер приобрели различия в уровне оплаты труда. Создавалось впечатление, что игнорировалась традиция, сложившаяся еще при Сталине, достаточно высоко поднявшем престиж инженера и ученого, — фактически ликвидировали систему дифференциации оплаты труда в зависимости от уровня образования, опыта и результатов труда. Соотношение средней заработной платы инженерно-технических работников и рабочих, достигнутое при Сталине и выражавшееся пропорцией 2,1:1 в 1940 г., к моменту появления «планов построения коммунизма в течение 20 лет» составило уже 1,5:1, а к моменту декларации «построения развитого социализма» — 1,1:1. В строительстве подобное соотношение изменилось от 2,4:1 до 0,98:1.

В политической сфере приметами ухудшения обстановки стали: бюрократизация управленческого аппарата, дееспособность которого тонула в пучине бесконечных увязок и согласований, требовавшихся для принятия любого решения; недемократические способы подбора и расстановки кадров (протекционизм), препятствующие выдвижению на ответственные посты наиболее способных и достойных людей; многочисленные нарушения законности и срастание представителей власти и теневой экономики.

В неблагоприятном направлении развивалась международная ситуация. Поистине к разрушительным последствиям — в экономическом, политическом и моральном плане — привело решение о вводе войск в Афганистан, перечеркнувшее многие достижения предыдущих лет в области разрядки и налаживания дружеских отношений между странами и народами.

Не внедрялись в полной мере в практику хозяйствования ленинские идеи о необходимости и возможности широкого использования при социализме организационно-экономических структур капиталистического обобществления^[9].

Названные и не названные здесь явления и процессы, свойственные советскому обществу 1970-х — начала 1980-х гг., развивались комплексно, подталкивая друг друга, обусловливая углубление противоречий, накопление проблем и трудностей. Страну медленно, но неотвратимо охватывал обширный системный кризис^[10].

Попытки привлечь внимание к надвигающемуся кризису неоднократно делались учеными. В апреле 1983 г. академик Т. Заславская выступила с докладом «Проблемы совершенствования социалистических производственных отношений и задачи экономической социологии», впоследствии получившим известность под названием «Новосибирский меморандум». В докладе было показано, что для преодоления нараставших негативных тенденций обязательны перемены в производственных отношениях, что всерьез говорить о построении в ближайшем будущем бесклассового общества нет решительно никаких оснований.

Апрель 1985 г. стал естественной реакцией здоровых сил в руководстве КПСС и государства на нараставшую угрозу тотального кризиса. Предотвратить его и была призвана перестройка. Субъективной предпосылкой перестройки явился приход в середине 1980-х гг. к руководству страной, как тогда казалось, динамичных политиков (М. Горбачева, Е. Лигачева, Н. Рыжкова, Л. Абалкина, О. Шенина), выступавших за обновление государства и общества.

Перестройка в начале своего движения подкупала не только и даже не столько экономическими новациями, которые были весьма расплывчаты, сколько «общедемократическими» рассуждениями, перспективами избавления от бюрократического партократизма, свободой обмена мнениями.

Реформирование экономической системы приняло широкие масштабы, включая перестройку отношений собственности во всех отраслях народного хозяйства (кроме оборонной и тяжелой промышленности). Была провозглашена новая цель экономической реформы — переход к рыночной экономике. Была выбрана модель «регулируемого рынка». Она предполагала сочетание плана и рынка и была закреплена в Постановлении Верховного Совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике в СССР» (июнь 1990 г.). Начать переход было намечено с 1991 г., по окончании XII пятилетки. Это была программа «арендизации» экономики, главным разработчиком которой стал академик Л. Абалкин.

В том же году критики официально избранного правительством курса (академики С. Шаталин, Н. Петраков и др.) разработали свою программу рыночных реформ. Она получила название «500 дней»^[11]. Все было бы хорошо, но было одно «но»…

«Календарь реформ» программы «500 дней» отдавал откровенным авантюризмом, был оторван от интересов субъектов экономических отношений. Один художник остроумно изобразил идею программы «500 дней» в виде поясного ремня, где дырки обозначали первые сто дней, вторые сто дней и так далее. Последняя отметка устанавливала стандарт потребления продовольствия для россиян. Это была программа поэтапной приватизации экономики.

В стране возникает система двоевластия, неустойчивая как любая компромиссная система. «Прорабам перестройки» стали все более активно «помогать» люди, широко известные в народе, которые фактически вели оголтелую травлю социализма. Особенно в травле несогласных с реставрацией капитализма, агрессивном антисоветизме приняли участие элитная интеллигенция: М. Ульянов, О. Басилашвили, Ю. Власов, Э. Климов, Г. Бакланов и др. Они широко использовали средства массовой информации, которыми руководил в тот период А.Н. Яковлев — главный идеолог СССР, «двойной агент или честный пособник западных разведок», как его назвал позднее бывший заведующий международным отделом ЦК КПСС^[12]. Это уже была в явном виде информационно-психологическая война Запада во главе с США в союзе с «пятой колонной» внутри страны^[13].

После изъятия 6-й статьи Конституции СССР бюрократизм как подчинение интересов дела интересам карьеры теперь уже стал выливаться в формы угодничества партийной верхушки перед государственной — как способ зондирования перспективы сотрудничества на государственной ниве.

Суммируя «начало перемен» 1980-х — 1990-х гг., делаем непреложные выводы:

перемены были необходимы. Они диктовались объективным ходом экономического и политического развития нашей державы — Советского Союза. Потребность в их осознании явилась доминирующей в обществе. Но начало этих перемен оказалось явно запоздалым, плохо подготовленным и не продуманным «верхами» общества. Поэтому «низы» оказались совершенно дезориентированы. При общем стремлении к переменам не было ясности их целей и путей достижения;

начало оказалось «фальстартом», приведшим к непредсказуемым результатам, фактически, если судить по программным заявлениям главных прорабов «перестройки» и тем, чем эти заявления обернулись на практике, к провалу перестройки.

Обобщая сказанное, можно сформулировать вывод: главная причина той сложной ситуации, в которой оказались социалистические страны на рубеже 1980–1990-х гг., заключалась в том, что своевременно не была дана политическая оценка изменению экономических условий, не осознана необходимость кардинальных перемен, перевода экономики на интенсивные методы развития, не была выработана четкая линия на преодоление растущих противоречий. Научные положения о том, что и в теории и в практике необходимо точно учитывать все противоречия и механизмы торможения, которые имеют место и при социализме, просто игнорировались.

Лидер партии и государства М. Горбачев оказался, как никто другой, конформистом, перерожденцем, не способным стоять на страже интересов трудящихся. Его волновала не столько судьба социализма в СССР, сколько личные, корыстные интересы (в том числе и меркантильные). Он стремился заработать авторитет и популярность у лидеров США и Западной Европы любой ценой, даже ценой крушения социалистического содружества, а затем и самого СССР. Не сумев сделать ничего позитивного в экономике и социальной сфере, в реформировании Советской Федерации, М. Горбачев стремился получить место в истории пустой декларацией «нового мышления» и отчаянно верил в то, что Нобелевская премия мира бронирует за ним это место. Ослепленный мелким тщеславием, он не понял, что стяжал на Западе лавры… Герострата ХХ века.

Не случайно Г. Киссинджер считал М. Горбачева человеком, не способным вооружить перестройку надежной концепцией. Именно поэтому на каком-то этапе «удержание Горбачева у власти превратилось в основную цель западных политиков»^[14].

Судороги ГКЧП как формы сохранения СССР и реального реформирования экономики страны стали лишь поводом к реальному государственному перевороту в августе — декабре 1991 г., а затем и 1993 г. После августа 1991 года замаскированный этап ликвидации социализма закончился, антикоммунизм стал официальной идеологией новой буржуазной власти.

Если первоначально новоявленные «демократы» требовали демократии (то есть власти большинства народа), которая бы уважала мнение меньшинства, то довольно скоро это «демократическое меньшинство», придя к власти, отбросило свои лицемерные заботы о демократии и стало открыто игнорировать волю большинства, выраженную, например, на референдуме 31 марта 1990 г. (о сохранении СССР). Эти «демократы» первой волны: Г. Бурбулис, С. Шахрай, Е. Гайдар, Г. Старовойтова, Г. Попов, А. Собчак, С. Станкевич, Ю. Афанасьев, С. Юшенков и другие — поддержали Беловежские соглашения о ликвидации СССР. «Демократы» морально оправдали расстрел из танковых орудий, автоматов и пулеметов депутатского корпуса, собравшегося на X (чрезвычайный) Съезд, и нескольких тысяч защитников Конституции РФ 4 октября 1993 г. (даже германские нацисты не пошли на то, чтобы расстрелять свой Рейхстаг, в котором они не имели большинства, а ограничились лишь ночным поджогом здания Рейхстага).

Во время выборов массовыми явлениями стали подкупы избирателей и кандидатов в депутаты, обманы при подсчете бюллетеней и фальсификация итогов голосования, массовые вбросы подложных бюллетеней, подставные кандидаты-двойники, односторонняя пропаганда (когда неугодным депутатам «демократические СМИ», особенно электронные, не предоставляли возможности выступить), регулярное использование «компромата» (зачастую высосанного из пальца). Все это настолько дискредитировало в глазах большинства избирателей новую «антисоветскую демократию», что ее в народе стали называть «дерьмо-кратией», а само слово «демократ» стало чуть ли не ругательным. Как следствие всего этого — резко упала популярность выборов и участие в них. Невольно вынужденные признать это, «демократы» приняли законы, по которым выборы можно считать легитимными, если в них участвует хотя бы 25 % избирателей. И лишь для референдумов сохранили 50-процентную норму участия в голосовании. Таким образом, воля «большинства» свелась в пределе к 12,5 % голосов (в первом туре) и простому большинству (даже при явке 5–10 %). Так «власть народа» довольно быстро превратилась в официально признанную (юридически санкционированную) власть «меньшинства над народом».

Кто совершил переворот?

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Ф. Тютчев

Август 1991 года

Желание вернуться к августовским событиям возникло у меня в связи с новыми, порой весьма противоречивыми, а иногда и лживыми публикациями в прессе о событиях тех лет, принадлежащими общественным и политическим деятелям, многих из которых я знаю лично.

Станислав Шушкевич, экс-председатель Верховного Совета Белоруссии: «Никчемные люди затеяли никчемное дело. И не смогли с ним справиться… Безусловно, август-91 решительно ускорил распад Советского Союза… Во всяком случае, говорить о Союзном договоре после этого мог только Горбачев, выглядевший очень наивно со всеми своими усилиями»^[15].

Руслан Хасбулатов, экс-председатель Верховного Совета РФ: «Во многих действиях ГКЧП был здравый смысл…»^[16] Если бы не август 91-го, СССР не распался бы, и страна «находилась бы на уровне выше». Крутая ломка старой системы привела к власти «несуразных людей» и отбросила Россию с точки зрения экономики, технологического и демократического развития на сто лет назад^[17].

Владимир Жириновский, лидер ЛДПР: «Я приветствовал ГКЧП… Все можно было сделать, но единственная их беда в том, что они не арестовали Ельцина и не расстреляли Горбачева… С их стороны (гэкачепистов. — Примеч. авт.) были правильные шаги, только непоследовательные и нетвердые»^[18]. Еще более жестко он дал оценку ГКЧП через двадцать лет: «ГКЧП никак бы не провалился, если бы не предатели-генералы. Крючков, Ачалов, Язов, Лебедь, Грачев — вот они, пять генералов-предателей, струсили и сдали страну…Если бы в понедельник 19 августа действительно в Москве ввели бы комендантский час… никто бы никуда не сунулся, арестовали бы Ельцина… арестовали бы Горбачева… он был бы должен или поддержать ГКЧП… И был бы спасен весь Советский Союз»^[19].

Дмитрий Язов, экс-министр обороны СССР, маршал Советского Союза, член ГКЧП: «…какой заговор, если накануне открыто группа политиков и военных поехала к Президенту СССР сказать ему, что завтра государства не будет, если будет подписан Договор о создании Союза суверенных государств. Это означало кончину СССР»^[20].

Геннадий Янаев, экс-вице-президент СССР: «Глупо называть создание ГКЧП попыткой государственного переворота. Это была попытка спасти государство, а не развалить его»^[21].

Владимир Войнович, писатель: «На самом деле путчисты совершили отчаянную, но, по счастью, глупую и трусливую попытку восстановить на территории СССР порядок, как раз соответствующий букве и духу Конституции государства, на верность которому они присягали. Переворот был совершен не ими, а Горбачевым и его сподвижниками. Это я говорю не в отрицательном смысле, а, наоборот, в положительном. Советский режим сам по себе был незаконен…»^[22]

Геннадий Зюганов, председатель КПРФ и НПСР: «По-моему, сегодня всем очевидно: это была крупнейшая провокация, за которой стоят Горбачев и Александр Яковлев — люди, предавшие партию и государство. Более 60 процентов населения считают большой потерей развал СССР. Вслед за так называемой победой над гэкачепистами свободы не наступило. Напротив, ситуация усугубилась, и прежде всего в экономике»^[23]. По прошествии более чем двадцати лет Г. Зюганов выступает еще более решительно: «ГКЧП был шагом в верном направлении. Но не хватило ни воли, ни ума для того, чтобы реализовать его полностью. Надо было под домашний арест посадить Ельцина со всей этой камарильей, которые потом, собственно говоря, разыгрывали всю эту петрушку. Надо было действовать решительно»^[24].

Сергей Шахрай: «Победа ГКЧП обернулась бы бунтом национальных окраин. То есть СССР ждал бы"югославский вариант". С другой стороны, не случись ГКЧП, — мы вышли бы на вариант конфедерации бывших союзных республик, сохранили бы какое-то общее пространство»^[25].

Но больше всего подвигли меня на написание этой главы интервью, раздаваемые средствам массовой информации экс-президентом СССР М. Горбачевым в канун десятилетия августовских событий 1991 г. и в последующие годы. В свойственной ему велеречивой манере Михаил Сергеевич, вспоминая «август-91», пытается предстать трагической фигурой российской политической сцены. Подробно рассказывал, как ему была уготована неприглядная роль «форосского пленника», как он якобы ничего не знал о ГКЧП, как обнаружил отключенными все телефоны на даче, в том числе и «стратегический» красный, как ждал, что вот-вот «ворвутся бойцы гэкачепистского спецназа и будут что-то делать со мной, чтобы сделать инвалидом».

М. Горбачев до сих пор считает, что одной из главных причин провала «перестройки» является та, что «Горбачев и его команда задали слишком быстрый темп преобразований, который не смогла переварить даже наиболее продвинутая и подготовленная часть общества. А уж остальной народ — они ошарашены были… Но и нельзя было медленнее. Медленнее нельзя было»^[26].

Оказывается, все очень просто: М.С. Горбачев «решился на трансформацию закоснелого советского общества», но «все пошло наперекосяк», от «слишком быстрого темпа преобразований» народ просто ошарашился. И так далее в том же духе. «Первый последний президент СССР» продолжает дурачить народ, как и десять, двадцать лет тому назад.

Резко усилился интерес к событиям августовских дней 1991 года в их двадцатилетнюю годовщину. Вновь сделал попытку «выпрямиться» М. Горбачев^[27]. По его словам, им было сделано все, чтобы выйти на подписание нового союзного договора, сохранявшего государство. «Но партийная номенклатура, — переводит стрелки от себя на других, — которая прежде всего концентрировалась вокруг руководства российских коммунистов, в том числе Зюганова, сорвала это». В качестве довода экс-президент СССР приводит, что якобы после подписания Беловежского соглашения о ликвидации СССР по просьбе Руслана Хасбулатова Зюганов ходил и договаривался с депутатами-коммунистами, чтобы они проголосовали за этот документ^[28].

Если эту дикую ложь прочтут те, кому сегодня 20–30 лет, в том числе и мои внуки, они могут этому и поверить. Но я, как участник тех событий, могу заверить, что это чистой воды геббельсовская пропаганда — чем ложь коварнее — тем больше ей поверят. Пусть М. Горбачев поднимет список поименного голосования за Беловежское соглашение и найдет, что члены фракции «Коммунисты России» голосовали за него. Уверяю читателя, что не агитировал Зюганов депутатов-коммунистов голосовать за ратификацию Беловежского сговора, да еще по «просьбе Руслана Хасбулатова».

Всё это и заставило меня поднять свои архивные материалы, вернуться к событиям «августа-91», попытаться дать им свою оценку как очевидцу, а по некоторым моментам и как их участнику.

Прежде всего сделаю несколько обобщений.

Главную суть августовских событий 1991 г. нельзя свести к одному истолкованию. Было ли это выступление патриотов-государственников, спасающих Советский Союз, закрепленный в Конституции СССР общественный и политический строй? Ответ может быть один — да, было!

Другая точка зрения: «август-91» — форма проявления борьбы Союзного Центра в лице президента СССР Горбачева и субъектов Союза в лице президента РСФСР Б. Ельцина при молчаливом согласии до поры до времени руководителей других союзных республик. И это тоже правда.

Были ли события «августа-91» заговором, преследующим реставрационные цели, стремлением покончить с СССР и советской властью, на что прозрачно намекает писатель В. Войнович. В определенной степени, конечно, были, что, в конечном счете, и случилось после сентябрьско-октябрьских событий 1993 г

Существует точка зрения, что в основе ГКЧП — попытка «антиперестроечников» сорвать обновление Советского Союза и отстранить от власти М. Горбачева. Если бы ГКЧП не случилось, считает С. Шахрай, — «мы вышли бы на вариант конфедерации бывших союзных республик, сохранили бы какое-то общее пространство».

И все-таки события августа 1991 г. имеют более глубокие корни, более сложную политико-экономическую и идеологическую подоплеку.

В этой связи и в дни ГКЧП, и в период государственного переворота сентября — октября 1993 г. я часто вспоминал семинары, которые проводил с аспирантами профессор С.Л. Выгодский, когда мне пришлось учиться в 1972–1975 гг. в аспирантуре на кафедре политической экономии Академии общественных наук при ЦК КПСС.

На одном из семинаров при политико-экономическом анализе диалектики общественного социально-экономического развития профессор С.Л. Выгодский высказал мысль, которую я глубоко запомнил. Я часто возвращался к ней в последующей своей работе, особенно в критические для страны периоды.

По мнению С.Л. Выгодского, принципиальная теоретическая ошибка Сталина заключалась в том, что Конституция СССР^[29], принятая VIII Чрезвычайным съездом Советов 5 декабря 1936 г., провозгласила, что социализм в СССР победил и в основном построен. Форсированное, облегченное «прохождение» ступеней, фаз построения социализма стало характерной чертой многих политических лидеров СССР, кочевало из одного учебника в другой, фиксировалось в сознании миллионов людей.

Вспомните тезис Н. Хрущева о том, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, который собирались построить к 1980 г. Или обеспечение населения страны к 2000 г. отдельной изолированной квартирой. Да мало ли было нелепостей, необоснованных решений, субъективистских и волюнтаристских ошибок, характеризующих ускоренное забегание вперед построения «развитого социализма». Каждый из политических лидеров пытался односторонне констатировать свои успехи с желанием войти в историю как созидатель.

Между тем перепрыгивание фаз, ступеней в построении нового общества не соответствовало теории Маркса, изложенной им еще в 1875 г. в «Критике Готской программы»^[30]. В ней Маркс особо отмечал, что социализм как первая фаза коммунистической общественно-экономической формации не может рассматриваться как какой-то кратковременный этап, лишенный собственного социально-экономического содержания. Он функционирует, развивается на протяжении длительной исторической эпохи.

По мнению профессора С.Л. Выгодского, нельзя было сбрасывать со счетов и то, что строительство социалистического общества шло на ¹/6 части земного шара; ⁵/6 продолжали жить в условиях капитализма, раздираемого глубинными противоречиями. И эти ⁵/6, хотим мы этого или нет, всегда будут воздействовать на ¹/6 часть, причем не всегда позитивно, а скорее всего с позиций подавления этой части и втягивания ее в свою орбиту всеми способами. Чем закончится эта борьба к 1990 году, резюмировал профессор С.Л. Выгодский, весьма трудно предсказать. Напомню, что это было сказано в 1972 году!

Жизнь показала несостоятельность попыток «перепрыгнуть» через объективно обусловленные ступени эволюции построения социалистического общества, ускоренного обобществления средств производства, ликвидации частной собственности, забегания вперед в реализации завышенных принципов будущего общества без учета уровня его материальной и духовной зрелости, деформирующих социалистический строй, и, в то же время, откладывания назревших проблем на неопределенное будущее. Эти мысли не покидают меня до сих пор. Особенно рельефно они проявились в дни ГКЧП (август 1991 г.).

Главная задача мирового капитализма, начиная с 1917 г. — Великой Октябрьской социалистической революции, — заключалась в ликвидации социалистического строя советской России, а затем Союза Советских Социалистических Республик. Действия по уничтожению Советского Союза не прекращались ни на один день.

История советского социалистического государственного образования однозначно и ясно подтвердила мировому прогрессивному человечеству, что люди созидательного труда, до того эксплуатируемые и угнетенные, способны создать суверенное, самостоятельное государство трудового народа. Огромный созидательный потенциал страны Советов был убедительно доказан в ходе борьбы за становление и развитие Советского государства, укрепления его экономического могущества, сокрушительным разгромом немецкого фашизма — ударной и зловещей силы мирового капитала.

Существование народного социалистического государства постоянно раздражало капиталистическую закулису, мировой капитал, возбуждало их злобную классовую ненависть. На ликвидацию СССР направлялись огромные финансовые ресурсы, политический и идеологический аппарат вплоть до военной силы. Антанта 1920-х гг., Вторая мировая война 1939–1945 гг., «холодная» война, начиная с конца 1940-х гг., безудержная гонка вооружения, непрерывные подрывныедиверсионные акции, антисоветские клеветнические кампании и пропагандистские мероприятия — все это звенья одной цепи, нацеленные на дискредитацию и ликвидацию Советского государства, успехи которого объективно будоражили умы людей всего мира. На протяжении длительного исторического периода формировались могущественные силы, которые проводили в жизнь и по сей день продолжают проводить политическую доктрину безусловного господства одной сверхдержавы, прежде всего Соединенных Штатов Америки.

Вспоминается в этой связи заявление президента США Д. Тафта, сделанное им в 1910 г. о том, что именно «доллары будут сражаться вместо солдат, доллары будут разить гораздо эффективнее, чем снаряды». Доктрина «нового мирового порядка», разработанная и реализуемая США, опирается на план Тафта, отдает приоритет глобальному экономическому наступлению, формированию такой мировой экономической системы, которая позволяла бы США распоряжаться всеми мировыми ресурсами.

Пятнадцатого августа 1989 г. американская газета «Крисчен сайенс монитор» писала: «Великое долларовое наступление на Советский Союз успешно развивается. 30 тысяч ядерных боеголовок и оснащенная по последнему слову техники самая большая армия в мире оказалась не в состоянии прикрыть территорию своей страны от всепроникающего доллара, который уже наполовину уничтожил русскую промышленность, добил коммунистическую идеологию и разъел советское общество. СССР уже не в состоянии сопротивляться, и его крушение специалисты предсказывают в течение ближайших двух-трех лет».

Откровенно о необходимости ликвидации СССР высказалась в ноябре 1991 г. на заседании американского нефтяного института «стальная леди» Великобритании Маргарет Тэтчер. «Советский Союз, — призналась она, — это страна, представлявшая серьезную угрозу для Запада… Благодаря плановой экономике и своеобразному сочетанию моральных и материальных стимулов Советскому Союзу удалось достигнуть высоких экономических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него был примерно в 2 раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков»^[31].

Не сумев решить глобальную задачу ликвидации СССР силовыми ударами, а затем экономическими методами, путем втягивания в «холодную войну», гонку вооружения, подтачивая экономический потенциал Советского Союза и мировой социалистической системы в целом, мировая закулиса с некоторого момента своим главным ударом определила идеологические формы. Во время Второй мировой войны, которую в СССР называли войной Отечественной, сломить советских людей было невозможно. То, что Гитлер не смог сделать во время войны, было сделано в мирное время. В последующие годы капитализм начал явно переигрывать Советский Союз за счет главного советского оружия — умелой пропаганды капиталистических ценностей, своего образа жизни. За счет практически не ограниченного потока из-за рубежа денежных вливаний внутри СССР, в страны соцлагеря, заблаговременно создавалась разветвленная агентурная сеть, формировалась «пятая колонна», подкупались и вербовались перевертыши из верхушки правящей партии и государственного аппарата, представителей интеллигенции, обуреваемых страстью к личному обогащению, зараженных бациллами карьеризма и зависти. Страны социализма были взорваны изнутри.

В США «идеологическая война» против СССР была возведена в ранг государственной политики. С 1948 г. планированием зарубежной пропаганды на СССР стал заниматься специальный орган — «Аппарат по связям с общественностью за рубежом».

Из приведенного не следует делать односторонний вывод, что только Запад виноват в развале СССР. Накануне ГКЧП советское государство было доведено политическим «руководством» практически до полной несостоятельности в экономической, в том числе финансовой, сферах, до сужения социальных расходов государственного бюджета, что на протяжении всего существования советской системы было важнейшим преимуществом социализма, привлекающим к себе умы и действия мировой прогрессивной общественности и трудящихся. К концу 80-х годов коммунистическая идея была дискредитирована в глазах населения страны. Но положение все-таки не было катастрофическим, чтобы привести к разрушению державы.

«Август 91-го» как бы сфокусировал в себе все те ошибки, просчеты, очевидные недоразумения, накопившиеся в стране с середины 1970-х гг. и которые с лихвой проявились в пятилетие горбачевской перестройки, подведя мрачный итог горбачевского реформаторства.

К середине 1991 г. стало очевидно — попытки сформировать новый, так называемый «демократический» порядок и передать все властные рычаги от монопольно господствовавшей КПСС к избранным народом Советам всех уровней оказались бесплодными. С отменой статьи 6 Конституции 1977 г. прежний, назовем его условно «номенклатурно-партийный», порядок канул в Лету безвозвратно. Это было ясно всем. То, что потом было названо путчем, на мой взгляд, как раз и явилось своеобразной реакцией на провал перестройки, на аморфность, безволие и бесконечные шараханья в разные стороны горбачевской власти или того, что от этой власти еще оставалось.

Не случайно «молчаливое большинство», как в столице, так и особенно в провинции, поддержало основной порыв «гэкачепистов» — навести элементарный порядок в стране, прекратить тотальное разворовывание материальных ценностей, созданных многими поколениями советских людей, возвратить СССР международный престиж и авторитет.

Несомненно, это был порыв, за которым не стояло сколько-нибудь цельной программы, подкрепленной системой четких организационных мер и конкретных исполнителей. Но этот порыв не вписывался в планы перестройщиков второй волны, шедших след вслед за М. Горбачевым и гораздо откровеннее, чем он, ставивших задачу демонтажа советского общественно-политического строя. И надо сказать, эти силы, сделавшие своим лидером и знаменем Б. Ельцина, «на все сто» воспользовались предоставившимися им историческими возможностями.

Технология их действий достаточно подробно описана в публицистике и научной литературе. Это технология чемодана с двойным дном: наружу выставлялись псевдодемократические, и даже псевдореволюционные лозунги борьбы против реакции, на дне же прятались алчные стремления вытеснить недееспособную консервативную «номенклатуру» и занять ее место. Вокруг Б. Ельцина объединились не только демократы, лично ему преданные, но и номенклатурные реформаторы от КПСС, готовые на все условия ради постов и кабинетов. Их основной прием — после очень вялых, несогласованных, непродуманных действий по «мелочам» текущей политики — стремительность и продуманная последовательность действий «по большому счету», чтобы не дать созреть противодействию их разрушительной политике.

К сожалению, более или менее организованное и своевременное сопротивление деструктивным процессам оказать было некому. Деморализованная политической импотенцией М. Горбачева КПСС, а вместе с ней и государственные советские службы оказались парализованными, а попросту выключенными из системы. Должен сказать, что некоторые элементы августовской технологии отстранения от власти КПСС были затем небезуспешно применены во время событий сентября — октября 1993 г. при отстранении от власти Верховного Совета Российской Федерации и ликвидации системы Советов народных депутатов, а также «накатов» на Генеральную прокуратуру и Государственную Думу в 1998–1999 г., переформатирование высшего законодательного, представительного органа страны — Федерального Собрания в послушную марионетку, «кукольный театр имени Карабаса Барабаса», о чем подробнее пойдет речь несколько ниже.

Если быть до конца искренним и не прятать голову в песок, подобно страусу, своя доля вины (пусть и явно не соразмерная с виной горбачевско-яковлевских «прорабов перестройки») лежит и на всех советских коммунистах. Говорю это не в назидание потомкам и не в укор современникам. Просто безответственность в «августе 91-го» обернулась предательством в Беловежье, бездеятельностью в «октябре 93-го», разжиганием войны в Чечне и на границах бывшего СССР, инертностью и безразличием в июне 96-го — при повторном избрании Президентом Российской Федерации разрушителя страны Б. Ельцина. Сказалась она и в последующие годы XXI века. Я все время задаю вопрос: неужели это одна из особенностей русского национального характера?..

Восстановим в памяти некоторые хорошо известные сюжеты, чтобы лучше понять те причинно-следственные связи, которые и по сей день проявляются, правда в иных по форме событиях, но мало изменившихся по содержанию.

Отличительной чертой общественной жизни конца 1980-х — начала 1990-х гг. стало падение политического влияния КПСС и связанных с ней политических организаций, таких, как ВЛКСМ и профсоюзы. Одной из основных субъективных причин данного процесса, по-моему, послужило усиление противоречий между М. Горбачевым и его ближайшим окружением, с одной стороны, и остальным руководством партии — с другой.

М. Горбачев пытался подчинить себе партийный аппарат, используя активность масс, поверивших молодому лидеру, лозунгам гласности и демократизации. В решении этой задачи «революционный наскок» М. Горбачева оказался значительно сильнее, чем это делал Н. Хрущев. Последовавшая за всем этим трагедия КПСС и СССР явилась следствием того, что в партийном и государственном аппарате не сложилось ядро политиков, которые обладали бы научным пониманием реальных социально-политических процессов после-сталинского периода, в том числе и таких, как демократия и гласность, которые не созревают быстро — за месяц или даже за год, что общество нужно к ним готовить, а не форсировать события кавалерийскими наскоками.

В начале перестройки (примерно с апрельского (1985) Пленума ЦК КПСС) политика М. Горбачева определялась «генеральной линией на совершенствование общества развитого социализма» и стратегией «ускорения социально-экономического развития страны». Эту линию поддерживало большинство коммунистов и населения страны.

По мере смещения центра политической жизни от партийных структур к оппозиционным (поставившим под свой контроль средства массовой информации), к нарождавшимся «неформальным» движениям, смена идеологических позиций затронула и саму КПСС. Глобальный кризис советской системы стали объяснять совокупностью частных кризисов в конкретных сферах общественной жизни. Общественность старались убедить в том, что причины сползания страны в пропасть заключались не в доктрине, а как раз в отходе конкретных руководителей партии от марксистско-ленинского учения, в деформациях социализма.

Развернулась настоящая «культурная революция», «идеологический прессинг» против КПСС. Предшественников М. Горбачева стали обвинять в субъективизме, волюнтаризме, культе личности, отходе от «генеральной линии партии», «застое» и прочих грехах. Но главный удар все-таки был направлен, в соответствии с завещаниями А. Даллеса, против ленинизма как теории, как реальной практики.

Вскоре был сделан и реальный шаг по пути разрушения социалистического общественно-политического и хозяйственного строя. Им стал январский (1987) Пленум ЦК КПСС, после которого расширилась сфера деятельности средств массовой информации, перешедших от отдельных прорывов в «запретные» зоны к широкой критике социальных «болезней», к бичеванию пороков системы в целом. Партия (в основном через критику «партаппарата») стала изображаться как главное препятствие демократизации и перестройки. Ведущую роль в идеологической борьбе стала играть газета «Московские новости» — «флагман перестройки».

Примечательна постановка вопроса на февральском (1988) Пленуме ЦК КПСС, сформулированная в речи М. Горбачева: «Революционной перестройке — идеологию обновления». Впервые с партийной трибуны было заявлено необходимости «свободного соревнования умов», «социалистического плюрализма мнений», который впервые за многие десятилетия ощутили на себе многие партийные и советские работники. На пленуме генеральный секретарь заявил о намерении партии «возродить ленинский облик нового строя», признав тем самым, что этот облик был утрачен. Была сделана попытка объяснить, почему партия и народ на протяжении 70 лет не смогли достаточно полно реализовать ленинские принципы нового общественного строя. В числе других причин здесь были названы «культ личности Сталина» (вывод ХХ съезда КПСС), а также сложившаяся в 1930-е гг. «командно-административная система» (эта мысль впервые была резко проакцентирована).

В аналогичном ключе проходила и XIX партийная конференция (28 июня — июля 1988). В принятой резолюции «О ходе реализации решений ХХУН съезда КПСС и задачах по углублению перестройки» присутствовал программный тезис времен «застоя», но в новом, «перестроечном» оформлении: «Решение судьбоносных для страны и социализма задач перестройки требует повышения руководящей роли партии и новых критериев оценки выполнения ею этой своей роли». Однако цель, которая стояла перед XIX партконференцией, — сплотить партию и партийный аппарат под единым руководством М. Горбачева — не была достигнута. Все более явственно стало обозначаться весьма тревожное явление: постепенная утрата реальной власти высшим руководством страны. Это проявилось прежде всего в усилении влияния неформальных движений, в формировании оппозиционных партий и начале широкой критики самих основ не только марксизма и реального социализма, но и не подлежавшей до тех пор сомнению деятельности В.И. Ленина. Чуть ли не по команде единая прежде КПСС стала дробиться на различные фракции и группировки.

В ходе «культурной революции», атак на «партаппарат» некоторое время так называемые «демократы» М. Горбачева не трогали. Они направили и последовательно переводили свой огонь от Ленину к Сталину, большевикам, Октябрьской революции. Массовые собрания, митинги использовались «демократами» для того, чтобы повернуть недовольство масс в русло острой антисоветской критики. Оголтело утверждалось, что проблемы страны порождены не ошибками перестройки, а семидесятилетней историей СССР и КПСС. Постепенно в головы людей вдалбливалось, что причина всех страданий — КПСС, марксистская идеология. Возникло новое явление, как я называл его в свое время, — карьеризм антикоммунистов. Эту антипартийную, антисоциалистическую вендетту возглавили печально известные народные депутаты СССР и РСФСР, коммунисты, такие, как Ю. Афанасьев, А. Собчак, Д. Волкогонов, Г. Попов, Н. Травкин и другие, затем предавшие эту партию. Разве это не пример торговлей совестью в «новых демократических» условиях. Каждый из них сделал карьеру в КПСС, но им всего казалось мало, хотелось больших постов. Что самое интересное, руководители антикоммунистических движений долгое время оставались членами КПСС, откровенно нападая на нее.

Могу привести пример. 14 июля 1990 г. 54 народных депутата РСФСР — членов КПСС, входящих в движение «Демократическая Россия», опубликовали заявление о выходе из партии^[32]. В их числе были «демократы» первой волны Е. Амбарцумов, М. Бочаров, Б. Золотухин, С. Филатов, В. Шейнис, С. Юшенков и другие. Но среди них не было ни Д. Волкогонова, ни Н. Травкина, ни Ю. Афанасьева, ни других лидеров^[33]. Эти хитрили, просто выжидали! И сегодня многие из них громогласно заявляют: «мы из КПСС не выходили», и торжественно показывают сохранившийся у них партбилет.

Предельно упало влияние партии в обществе к середине 1990 г. На ХХУШ съезде КПСС (а позднее на I съезде Коммунистической партии РСФСР) развернулась ожесточенная борьба в поисках выхода партии из того сложного положения, в котором она оказалась. Резко обозначились три основных течения — «центристское», «демократическое» и марксистское. Съезд выявил существенное расхождение позиций при общем осознании неизбежности изменений в стране и необходимости активного включения в перестроечные процессы, чтобы сохранить за собой реальную политическую и экономическую власть. Делегаты съезда выразили возмущение партийным руководством и прежде всего Политбюро за пассивную позицию в отношении клеветы и нападок на КПСС, особенно со стороны «демократов», укрепившихся в газетах, журналах и на телевидении. Но все-таки в конечном счете М. Горбачеву удалось убедить съезд, что он является единственной политической фигурой, способной объединить все группировки.

В глубоком кризисе к концу 1980-х гг. оказалась не только КПСС, но и все другие общественно-политические организации, входившие в структуру советской государственно-политической системы, прежде всего ВЛКСМ и профсоюзы.

Комсомол перестал быть собственно политической организацией и постепенно превращался в объединение коммерческих предприятий, которые с начала перестройки захватили основательные позиции на зарождавшемся легальном рынке СССР. Этому способствовало активное использование капиталов, накопленных в «застойные» времена, а также неразборчивость в средствах получения прибыли. Для примера можно вспомнить многочисленные видеосалоны, в которых комсомольцы крутили западные порнофильмы не только для взрослых, но и для подростков. Эволюция многих комсомольских вожаков, сколотивших за короткий период крупные капиталы, отчетливо продемонстрировала двойную мораль этих недавних политических лидеров.

В 1987 г. началось стремительное падение численности комсомола. Если на 1 января 1987 г. в ВЛКСМ состояло около 41 млн членов, то на 1 января 1989 г. — уже немногим более 31 млн. В 1991 г. ВЛКСМ практически исчез с политической арены страны.

Не менее драматичным оказалось положение в официальных профсоюзах.

Профсоюзный аппарат настороженно встретил перестройку. Эта естественная для номенклатуры реакция отразила факт отрыва ВЦСПС от рабочих и служащих. В 1988–1990 гг. впервые за многие десятилетия советской власти наметился отток людей из официальных профсоюзов, стали создаваться новые профессиональные организации, альтернативные ВЦСПС.

С 1989 г. в СССР появилось независимое рабочее движение. Это выразилось в развертывании забастовок в различных отраслях промышленности, прежде всего в угледобывающей. Стремясь предотвратить падение своей популярности, ряд профсоюзов, входивших в ВЦСПС, поддержал требования бастующих и стал оказывать им разностороннюю помощь. В 1989 г. во многих профсоюзах была проведена перевыборная кампания, что привело к серьезному обновлению руководства низовых организаций и их «демократизации». Низовые профсоюзные организации стали больше уделять внимания нуждам трудящихся, в то время как центральные органы ВЦСПС по-прежнему были далеки от требований низов. Кроме того, многие лидеры ВЦСПС использовали свое положение для приобретения капитала и начала коммерческой деятельности.

Значительные перемены произошли в сфере неформальных общественных движений.

Летом 1990 г. 11 оппозиционных партий и движений предприняли первую попытку объединиться и создали «Центральный блок», который поставил своей задачей отставку правительства СССР под председательством Н.И. Рыжкова и формирование правительства «народного доверия». Эта попытка бесславно провалилась, поскольку партии фактически действовали в пределах Садового кольца Москвы.

В Харькове 21 января 1991 г. была осуществлена «новая», более успешная попытка: 47 партий и движений из 12 союзных республик провели «Демократический конгресс». От России, в частности, на нем присутствовали народный депутат СССР, член межрегиональной группы Ю. Афанасьев, народные депутаты РСФСР Б. Денисенко и Г. Старовойтова. Конгресс принял «Обращение к народам и парламентам республик». Предлагалось выразить недоверие не только правительству СССР и его председателю В. Павлову, но прежде всего президенту СССР М. Горбачеву, добиться его отставки. Вместе с тем участники конгресса поставили задачу бойкотировать референдум о судьбе СССР, намеченный Верховным Советом СССР на 17 марта 1991 г., создав вместо Союза ССР Содружество Независимых Республик. Так, на территории СССР, как «обосновывала» Старовойтова, должно быть 56–57 независимых государств. Призыв «Демократического конгресса» нашел благоприятный отклик среди депутатского корпуса Верховных Советов союзных республик, избранных в 1990 г.

Еще более непримиримую позицию занял «демократ» мэр Москвы Г. Попов. В выпущенной под броским подражательским Чернышевскому и Ленину названием брошюре «Что делать?» он предлагал создать вместо единого Советского Союза нечто аморфное из 40–50 государств, расчленив единое экономическое пространство.

Крупные изменения были осуществлены в этот период в избирательной системе страны. На Пленуме ЦК КПСС в январе 1987 г. были признаны возможность альтернативных выборов, тайное голосование при избрании ответственных партийных работников, введение новых форм и механизмов участия трудящихся в управлении предприятиями. Однако первый блин оказался комом: на местных выборах 21 июня 1987 г. альтернативные кандидатуры были представлены только в 0,4 % избирательных округов. Страна еще была не готова к новым демократическим преобразованиям.

Второй этап политических преобразований, который политическое руководство страны рассматривало как решающий, — выдвижение XIX партийной конференцией (28 июня — 1 июля 1988) проекта конституционной реформы, принятого Верховным Советом СССР в октябре 1988 г.

Была создана двухуровневая представительная система — Съезд народных депутатов СССР и Верховный Совет СССР, избранный из депутатов съезда, учрежден пост Президента СССР, наделенного широкими полномочиями.

В декабре 1988 г. XII Внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла Закон «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР». Главным его содержанием стало изменение избирательной системы в СССР и принципов функционирования государственных органов. На основе этих изменений весной 1989 г. были проведены выборы народных депутатов СССР, а весной 1990 г. — народных депутатов союзных, автономных республик и местных Советов.

Изменилась сама процедура выборов в представительные и законодательные органы власти. Они впервые стали альтернативными и состязательными.

На I Съезд народных депутатов СССР было избрано 2250 депутатов с пятилетним сроком полномочий. Из них 1500 депутатов избирались в одномандатных округах страны и 750 — от КПСС, профсоюзов и других общественных организаций.

В функции съезда входило проведение конституционных, политических и экономических реформ, избрание Президента страны, которому поручалось руководство внешней политикой и обороной, назначение премьер-министра и т. д. Была введена должность вице-президента СССР, на которую, по рекомендации М. Горбачева, позднее был избран Г. Янаев.

Постоянно действующим органом стал новый Верховный Совет СССР, насчитывающий 542 члена, избранных тайным голосованием Съездом народных депутатов^[34].

Процесс горбачевских «реформ» и идеология перестройки, в большей своей части пущенные на самотек, раскрутили националистические движения во многих регионах страны, особенно в Прибалтике. Еще в 1988 г. во всех трех республиках Прибалтики были созданы национальные фронты якобы для содействия перестройке. Так, в Литве был создан Национальный фронт по содействию перестройке («Саюдис»), ставший опорой и проводником националистических сил и идей. Аналогичные общественные объединения были созданы в Эстонии и Латвии.

В августе 1988 года член Политбюро ЦК КПСС по идеологии А.Н. Яковлев, находившийся в Литве, встретился с лидерами нарождавшихся «народных фронтов» и как истинный ученик Гарварда сквозь разглагольствования о дружбе народов фактически подстрекал националистические настроения, открыто и откровенно благословил их на отделение от Советского Союза. Именно А.Н. Яковлев стоял за внезапным появлением «национально-освободительного движения» в Прибалтике. Именно он подвел идейно-теоретическое обоснование процессам, приведшим республику к январю 1990 г., когда на улицах пролилась кровь. Не удивительно, что Литва, да и в целом Прибалтика, превратилась в полигон, на котором активно стал испытываться механизм разрушения СССР.

Основой для формирования так называемых народных фронтов были экономические проблемы, базирующиеся на идее полного территориального хозяйственного расчета. Еще в 1989 г. союзные республики, входившие в СССР, представили в правительство расчеты, «неопровержимо» свидетельствовавшие о том, что национальный доход, произведенный на их территории, вывозился в другие республики. Ни одна республика якобы не получала помощь и поддержку, а все только ее кому-то оказывали. Грузия, например, насчитала, что каждый год превышение вывоза с ее территории в Россию над ввозом составляло 4 млрд рублей. «Доказывалось», что республики Прибалтики, особенно Эстония, способны сами прокормить и одеть граждан своих территорий, если вывозить за пределы республик только излишки производимых на территории товаров.

На волне развития экономических процессов ширились идеологические и политические. Уже в октябре 1988 г. на политической сцене одновременно появляются Народный фронт Эстонии, затем Народный фронт Латвии и литовский «Саюдис».

Внимательно следили за развитием общественно-политических процессов в Закавказье и в Прибалтике автономные республики Советского Союза, в той или иной мере повторяли требования союзных. В них также началось создание национальных и националистических фронтов. Все это расшатывало устои Советского Союза.

В мае 1990 г. были проведены выборы в автономных республиках, краях и областях, а также в местные Советы всех уровней. Во многих регионах власть перешла к оппозиционным КПСС силам. Правда, не обошлось без «парадокса» — основные лидеры «оппозиции» оказались бывшими номенклатурными партийными работниками.

Наиболее наглядно это проявилось в Москве и Ленинграде, где у власти утвердилось широкое по представительству социальных слоев и весьма аморфное по организационной структуре движение «Демократическая Россия». В Москве председателем городского Совета народных депутатов стал Г. Попов (20 апреля 1990), в Ленинграде — А. Собчак (3 мая 1990). «Демократы» победили в большинстве районных Советов этих городов. Но, несмотря на щедрые обещания, новые составы Советов не смогли решить старые проблемы. А начавшаяся внутри этих Советов интенсивная политическая борьба явилась одной из главных причин резкого падения эффективности власти Советов в условиях нарождавшейся многопартийности.

После выборов, состоявшихся в марте — мае 1990 г., в Верховных Советах Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии, Армении и Молдавии стабильное большинство получили националистические силы, оппозиционные КПСС; в среднеазиатских республиках и Азербайджане — силы, поддерживающие КПСС. Среди депутатов Украины, Белоруссии и РСФСР образовались противостоящие друг другу и соизмеримые по численности блоки коммунистов и «демократов». Это затрудняло работу съездов и верховных советов в наибольшей степени, так как при принятии любого, даже малозначащего документа, не говоря уж о законах, уходило много времени на обсуждение и голосование. Но остаться на плаву можно было только оседлав националистические движения, чем они и воспользовались.

Активизировались антикоммунистические, неодемократические процессы и в России.

Мне хорошо помнятся первые дни I Съезда народных депутатов РСФСР: какая эйфория царила в Большом Кремлевском Зале. Собрались подлинно народные депутаты, избранные на альтернативной основе, готовые во имя повышения благосостояния народа сделать все от них зависящее. Начало работы Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР, став первым реальным достижением новой демократии в России, вместе с тем отразило всю противоречивость политического развития в перестроечную эпоху.

Несомненно, первый свободно избранный российский парламент обладал способностью к политической модернизации, которую, к сожалению, так и не удалось реализовать… Уже I Съезд народных депутатов РСФСР, впрочем, как и все последующие, с первых дней стал полем жестких политических боев. В моде тогда были крайне критическое отношение к опыту советского строительства, радикализм, порой доходивший до абсурда, желание изменить все и сразу. Почти 85 % избранных народных депутатов РСФСР по форме носили в кармане партийный билет КПСС, а по сути многие из них были откровенными карьеристами, ловкими проходимцами, крикунами и демагогами, а порой откровенными антикоммунистами, патологическими ненавистниками СССР и России.

Главными на I Съезде были вопросы принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР и избрание Председателя Верховного Совета РСФСР, результаты которых самым непосредственным образом отразились на последующей политической и социально-экономической ситуации в стране, сыграли зловещую роль в распаде Великой державы — Союза Советских Социалистических Республик. Они заложили первый камень в основание политико-экономической системы ельцинизма, здание которого продолжает строиться и поныне.

Б. Ельцин был «избран» Председателем Верховного Совета РСФСР лишь с третьего захода, да и то одним фальшивым голосом, о чем позднее откровенноизложил в своей книге Председатель Счетной комиссии Съезда народный депутат от Ростовской области Ю. Сидоренко^[35], под личным просмотром каждого бюллетеня членов фракции «Демократическая Россия» бывшим координатором московской группы этой фракции С. Филатовым. Однако этот съездовский урок «избрания» Ельцина стал позднее для неодемократов основой для все более широкого использования психологического давления на депутатов командой неодемократов, грубейших фальсификаций, использования административного ресурса, коммерциализации и пиар-технологий.

Острая дискуссия развернулась на I Съезде народных депутатов по вопросу Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Остановлюсь лишь на одном, на мой взгляд, самым принципиальном. Авторы Декларации заложили в нее статью, закрепляющую верховенство норм законов РСФСР над законами СССР (статья 5). В этом якобы более полно фиксируется суверенитет РСФСР в составе Союза, желание покончить с элементами и проявлениями некоторой дискриминации РСФСР по сравнению с другими союзными республиками в составе СССР, якобы имевшими место в советский период. Здравомыслящие народные депутаты РСФСР понимали всю абсурдность этой статьи, что она противоречит Конституции СССР и РСФСР, ведет к сепаратизму, распаду СССР и голосовали против нее^[36].

Однако 907 народных депутатов РСФСР высказались за суверенитет и только 13 проголосовали против, 9 — воздержались. Но ведь свыше 800 депутатов считались тогда коммунистами.

«За» Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, которая развязала Ельцину и его команде руки и сдетонировала войну законов голосовал Иван Кузьмич Полозков, который ровно через 11 дней станет первым секретарем новорожденной ЦК КП РСФСР; Иван Петрович Рыбкин — будущий работник ЦК КП РСФСР и будущий спикер Госдумы; Виктор Ильич Зоркальцев — один из руководящих функционеров КПРФ и ее фракции в Госдуме трех созывов и другие.

Эта мина замедленного действия развязала цепную реакцию «суверенитетов» других республик, чему активно способствовали из-за рубежа. Вслед за РСФСР большинство республик провозгласили свой суверенитет, а остальные заявили о стремлении обрести независимость в ближайшем будущем. Наиболее интенсивно этот процесс пошел в республиках Прибалтики (Литве, Латвии, Эстонии) и Закавказья (Армении и Грузии), а также в Молдавии. В том же направлении, хотя и значительно медленнее, развивались события на Украине и в Белоруссии.

Б. Ельцин (в обход полномочий президента СССР М. Горбачева) 24 августа 1991 г. с присущей ему интуицией заявил о признании независимости Прибалтийских республик. В эти дни независимость провозгласили власти Украины, Белоруссии, Азербайджана, Киргизии, Узбекистана, Молдавии. Руководители республик делали ставку на националистов, что позволяло им с возрастающей уверенностью вести с Москвой торг о статусе своих территориальных образований. В конце 1991 г. Ельцин подписал совместное заявление с Прибалтийскими республиками, признающее их субъектами международного права. Вскоре эту идею подхватили и в Татарстане — его Конституция зафиксировала республику субъектом международного права. Все эти акты были незаконными с точки зрения существовавшего законодательства СССР и РСФСР и противоречили итогам мартовского всесоюзного референдума 1991 г. Но Президент Союза ССР молча смотрел на эти «нововведения», за что впоследствии и поплатился.

После принятия 12 июня 1991 г. «Декларации о государственном суверенитете РСФСР» о сохранении СССР всерьез невозможно было и помышлять. Это был поистине самый «революционный» акт того времени. В «Декларации…» был провозглашен принцип верховенства Конституции и законов РСФСР на всей территории РСФСР и предусмотрена возможность приостановления действия актов Союза ССР, вступавших в противоречие с суверенными правами РСФСР, на территории республики. Указанный принцип углублялся затем в статье 2 Закона РСФСР «О взаимоотношениях Советов народных депутатов и исполнительных органов в период проведения экономической реформы»: «Нормы законодательных и иных актов Союза ССР применяются на территории РСФСР, если они не противоречат Декларации о государственном суверенитете РСФСР, другим законодательным актам РСФСР».

Между тем Конституция Советского Союза однозначно провозглашала принцип приоритета законодательства Союза ССР над законодательством союзных республик. Налицо возникло соперничество суверенитетов! Центр проглотил эту пилюлю, в чем и заключалась его принципиальная политическая ошибка, цена которой — распад Советского Союза.

«Декларация» взбутотенила и субъекты Российской Федерации, особенно национальные республики. Многие из них заявили о своем суверенитете и «превращении» в союзные республики. Население Татарстана проголосовало за создание суверенного демократического государства — субъекта международного права. О своей независимости объявили Башкирия, Якутия, Карелия, Коми, Северная Осетия, Дагестан и другие бывшие автономные республики в составе РСФСР. Хотя в реальности, по объему полномочий, их положение мало чем отличалось от прежнего.

Еще в 1990–1991 гг. активно выступал за предоставление Татарии статуса союзной республики и вхождении ее на равноправной основе в состав СССР бывший в то время Председатель Верховного Совета Татарской АССР (а до этого — первый секретарь обкома КПСС) М. Шаймиев. Действия М. Шаймиева — это зеркальное отражение и повторение политики президента Б. Ельцина. Использовались имевшее место в то время противоречия между М. Горбачевым и Б. Ельциным, между союзным и российским парламентами. Весной 1991 г. на территории Татарии не проводился всероссийский референдум по вопросу о необходимости введения в Российской Федерации поста президента, а в июне того же года республика как государственное образование официально не участвовала в выборах президента России, хотя в последнем случае правительственные структуры якобы создали жителям республики условия для участия в голосовании.

В августе 1990 г. Б. Ельцин посетил Татарию. Обсуждался вопрос договора между Россией и автономной республикой в составе РСФСР. При этом Б. Ельцин высказывался в пользу конфедерации: «Мы не встанем на ошибочный путь, остановив процесс национального самосознания… Россия подпишет договор с Республикой Татарстан (или государством Татарстан, это решит Верховный Совет). Внутри всей России будет заключен конфедеративный договор… Надо исходить не из того, сколько полномочий вам даст Россия, а из того, сколько полномочий вы можете взять на себя, а сколько делегируете России… Берите столько суверенитета, сколько способны проглотить. А сколько останется, вернете России через договор». Крылатая фраза: «берите суверенитета сколько проглотите» стала исходной в процессе формирования федеративных отношений «новой» России.

Процесс суверенизации захлестнул всех, причем вне конституционно-правовых норм. Буквально каждый Совет стремился стать непременно высшим и законодательным и исполнительным органом в рамках якобы отведенной ему компетенции, сконцентрировать в своих руках максимум полномочий, пусть и в ущерб провозглашенной в Конституции вертикальной соподчиненности власти. В результате функционирование государственных выборных органов в период 1990–1991 гг. со всей наглядностью показало: советская система в новых политико-экономических условиях оказалась мало приспособленной для выполнения задач не только исполнительной, но и законодательной власти.

В период 1989–1991 гг. реальная власть на местах сосредоточилась в исполкомах Советов. Они, за редким исключением, не только не изменились по составу, но, что гораздо важнее, практически не изменили, не улучшили содержание своей работы. Этим во многом была обусловлена утрата исполкомами контроля над ситуацией. И как следствие — расширяющийся вакуум власти, который особенно отчетливо проявился к августу 1991 г. Явление очень тревожное, если учесть, что инертность основных социальных групп сменилась с середины 1980-х гг. их активностью, доходившей все чаще до открытого противостояния официальным властям. На горизонте замаячила опасность изоляции и распада. Но Б. Ельцина такие тонкости до поры до времени не смущали. Главное — заполучить больше союзников против Центра, отобрать полномочия у Союза и передать их России, чем будет нанесен мощный удар по М. Горбачеву

В марте — апреле 1991 г. была созвана чрезвычайная сессия Верховного Совета РСФСР, на которой было принято решение о введении поста Президента РСФСР и проведении общероссийских выборов. 12 июня 1991 г. Б. Ельцин был избран Президентом РСФСР, А. Руцкой — вице-президентом (за них было подано 57,3 % голосов).

В результате в России образовалось два центра власти с равным уровнем представительности и легитимности. Причем правовая и практическая нечеткость разграничения компетенций между верховной законодательной властью, парламентом РСФСР, и верховной исполнительной властью, президентом и правительством РСФСР, во многом предопределила (помимо личных качеств главы государства и главы парламента) постоянное возникновение острых конфликтов этих двух институтов новой российской государственности.

Но, как только Советский Союз прекратил свое существование и Россия стала его правопреемником, идеология Б. Ельцина повернулась на 180 градусов, он стал жать и давить на руководство регионов, поскольку «суверенизато-ры ставят под вопрос существование страны».

Такова политическая панорама предавгустовских событий 1991 г.

Картина политической ситуации в стране накануне августа 91-го была бы неполной без анализа того экономического фона, на котором разворачивались баталии. Этот фон был чрезвычайно неблагоприятным, прежде всего для власть предержащих и в Москве, и на местах. Главная особенность экономической ситуации — нарастание кризиса во всех сферах народного хозяйства (подробнее см. раздел «Пикирующая экономика»).

Избранный весной 1990 г. Председателем Верховного Совета России Б. Ельцин в конце июля 1990 г. предложил М. Горбачеву выработать совместную программу экономических реформ, поскольку предложенный Н. Рыжковым план перехода к рынку был отвергнут в мае 1990 г. В итоге этих договоренностей были разработаны две программы: постепенной рыночной трансформации общества (Рыжкова — Абалкина) и радикального перехода к рынку (Шаталина — Явлинского). М. Горбачев заявил о поддержке программы Шаталина — Явлинского. Однако на деле был принят компромиссный вариант, фактически выхолостивший радикальные идеи. Тогда еще и сам М. Горбачев остерегался расшифровывать «переход к рынку», не решался вести речи о капитализации экономики, хотя о частной собственности он многократно проговаривался, начиная с визита в Одессу к военным. Наблюдательный Л. Абалкин в этой связи, хотя и поздним числом, но все же скажет, что «общественное развитие многовариантно и альтернативно. Причем возможность изменить ход общественного развития находится в намного большей зависимости от того, что принято называть субъективным фактором, чем от жесткой технологической детерминированности этих процессов»^[37]. Здесь очень внятно подчеркнута исключительная роль главы государства в реализации реформ.

По свидетельству В. Павлова, М. Горбачев «боялся назвать вещи своими именами»: рынок — рынком, частную собственность — частной собственностью. В. Павлов (участник подготовки многих документов партии и правительства с середины 1980-х гг.) подчеркивает, что с первых лет перестройки М. Горбачев маскировал свои пожелания посредством обтекаемых формулировок. У В. Павлова, однако, не вызывала сомнения направленность действий Горбачева: «В повестке дня стояла буржуазно-демократическая революция».

Этот буржуазно-демократический курс летом 1991 г., как свидетельствует помощник М. Горбачева А. Черняев (записывавший содержание беседы глав двух государств), четко обрисовал Дж. Буш при встрече М. Горбачева с президентом США в Лондоне: «Итак: первое — демократия, второе — рынок, третье — федерация…» Причем под «вторым» Дж. Буш имел в виду капитализацию экономики. Иначе она якобы не могла быть «динамично интегрированной в западную экономику». Так президент Соединенных Штатов ответил на вопрос М. Горбачева о том, «каким Соединенные Штаты хотят видеть Советский Союз»^[38].

В декабре 1990 г. с поста Председателя Совета министров был освобожден Н. Рыжков. Возглавивший затем правительство СССР В. Павлов настоял на обмене 50-, 100-рублевых банкнот, осуществил повышение цен в 2–10 раз, которое сопровождалось лишь 40-процентной компенсацией населению. Однако принятые меры положение уже не спасали, да и своей однобокостью спасти не могли. В стране на волне серьезных экономических трудностей все больше и больше обострялись политические противоречия. Продолжалась бесконтрольная эмиссия денежных знаков. В результате рубль значительно обесценился.

«Суверенизация» республик подорвала связи между предприятиями и регионами, усиливала спад производства. Советская индустрия — вторая по мощи в мире, способная создавать настоящие чудеса техносферы, — была обвинена в том, что она отравила весь мир, все реки и озера. Отечественную «оборонку» — лучшую «оборонку» в мире, которая создавала самые эффективные и дешевые системы оружия, — объявили главной причиной нашей бедности.

На мой взгляд, началом будущего официального конца СССР следует считать 22 ноября 1990 г., когда президент СССР М. Горбачев направил подготовленный проект Союзного договора Верховным Советам союзных и автономных республик. В нем предполагалось формирование нового Союзного государства по принципу снизу вверх, а не реформирование уже существующего Союзного государства. Сам процесс подготовки вариантов Союзного договора, его содержательной стороны шел неимоверно трудно и болезненно, но самое главное — келейно, скрытно от общественности.

К лету 1991 г., опираясь на положения Конституции СССР, предусматривавшие право союзных республик на свободный выход из состава СССР, многие поставили вопрос о предоставлении им полной самостоятельности.

Не менее решающую роль в развале государственности сыграл, на мой взгляд, субъективный фактор — конфликт между руководством России и СССР. Дело в том, что в 1991 г. Б. Ельцин стал терять поддержку того незначительного большинства, которым он был избран на пост Председателя Верховного Совета. Даже те депутаты, которые его в свое время поддерживали, видели, что у Б. Ельцина нет конструктивных идей. Перед ним постоянно маячила фигура М. Горбачева, которого он боялся как огня. Требовалось неординарное решение. Тогда Б. Ельцин под нажимом «знатока» научного коммунизма Г. Бурбулиса решил повторить опыт М. Горбачева годичной давности и добиться проведения выборов Президента России, сократив до минимума сроки предвыборной кампании.

Ситуация в Советском Союзе была такова, что были дискредитированы все ценности советского времени. Слой за слоем уничтожались все базовые основы государства.

В этих условиях в руководстве страны началось обсуждение различных вариантов нового Союзного договора по «обновлению СССР», получившего наименование «новоогаревского процесса» (по названию резиденции Горбачева). Намечалось предоставление республикам широких полномочий с сохранением единого государства. Дискуссии велись по приоритетам: «сильный центр — сильные республики» или «сильные республики — сильный центр».

Семнадцатого марта 1991 г. в СССР впервые в советской истории прошли сразу два референдума. На одном голосовали за сохранение Советского Союза, на другом — за введение поста президента РСФСР. Важнейшим в общественном сознании конечно же считался вопрос союзного референдума. Через девять месяцев все поняли, что в вопросе важности референдумов 17 марта дело оказалось с точностью до наоборот. Важнейшим был как раз вопрос о введении поста Президента РСФСР.

На всесоюзный референдум был вынесен вопрос, принятый на IV Съезде народных депутатов СССР: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

С первого же момента возникли противоречия. От участия в референдуме отказываются шесть союзных республик из пятнадцати — Армения, Литва, Латвия, Эстония, Молдавия и Грузия.

Результаты союзного референдума впечатляют. В списки граждан, имеющих право участвовать в референдуме СССР, было включено 185 647 355 человек; приняли участие в голосовании 148 574 606 человек, или 80 %. Из них ответили «да» — 113 512 812 человек, или 76,4 %; «нет» — 32 303 977 человек, или 21,7 %; признаны недействительными — 2 757 817 бюллетеней, или 1,9 %.

В разрезе союзных республик ответили «да»: РСФСР — 71,3 %; Украинской ССР — 70,2 %; Белорусской ССР — 82,7 %; Узбекской ССР — 93,7 %; Казахской ССР — 94,1 %; Азербайджанской ССР — 93,3 %; Киргизской ССР — 94,6 %; Таджикской ССР — 96,2 %; Туркменской ССР — 97,9 %.

Однако результаты референдума не были оформлены в виде закона, то есть были низведены до простого опроса. И это не случайно: в планы разрушителей не входило считаться с результатами референдума. Именно поэтому, а также с учетом изменений редакции самой сути вопроса (в частности, так было в Казахстане) впоследствии эти результаты трактовались руководителями союзных республик весьма вольно, в зависимости от того, какую политическую линию они желали провести. Другими словами, лицемерность и неоднозначность в формулировке вопроса, выносимого на референдум, механизм проведения и оформления последнего низвели его результаты к нулю, а сам референдум оказался пустой тратой времени, сил и финансовых ресурсов.

А вот сепаратистские тенденции после референдума начали проявляться все более отчетливо. Вектор политического развития союзных республик начал отклоняться от Союзного государства в форме СССР в сторону обновленного Союза в форме «Содружества Суверенных Государств» (ССГ). В апреле 1991 г. в «обновленный Союз» — ССГ согласились вступить десять из пятнадцати республик. Грузия участвовала в переговорах, но заявление не подписала. Трещина в жизнедеятельности СССР уже наметилась, но положение еще можно было спасти. Однако и М. Горбачев, и Б. Ельцин забыли, а скорее всего просто проигнорировали старую историческую истину: нельзя нормально жить в стране, когда каждый субъект права выбирает, каким правом ему лучше воспользоваться: союзным, федеральным или республиканским, областным или районным. А может, и «правом применения… танков», чем позднее и воспользовался один из инициаторов суверенизации страны.

Выразительными оказались и результаты российского референдума, на который был вынесен вопрос: «Считаете ли вы необходимым введение поста президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?» 69,9 % участников российского референдума голосуют за введение президентства^[39]. Последствия этого референдума, казавшегося в то время малозначительным, оказались по своим масштабам весьма глобальным.

Итоги всесоюзного референдума и разгул сепаратизма в стране «заставили» Запад внести серьезные коррективы в концепцию развала СССР, более жестко проводить свою внешнюю политику с позиций гегемонизма.

В конце июля 1991 г. в Москву со специальным визитом прибыл 41-й президент США Джордж Буш-старший (в прошлом 11-й директор ЦРУ!!!). Был подписан советско-американский договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, который, по мнению многих экспертов, фактически обеспечил геостратегическую безопасность США и переход глобальной военно-политической ситуации в режим «однополярного мира».

Более активно развернулись и неодемократы. Это чувствовалось по мощному развороту активности российских «демократических» СМИ, организациям всевозможных митингов и забастовок, расшатывающих социально-экономическую ситуацию в стране. С экранов телевидения, печатных газет и журналов политики «новой» волны — Ю. Афанасьев, Е. Боннер, Г. Бурбулис, В. Новодворская, А. Собчак, Г. Старовойтова, О. Попцов и другие — «просвещали» общество, рисуя радужные картинки того, какой будет страна после развала «империи зла», формирования свободного правового Союза «нового» типа и вхождения его в цивилизованный Запад.

Третьего августа 1991 г. я находился в Зеленодольском избирательном округе Республики Татарстан, от которого был избран народным депутатом РСФСР. Вместе с Председателем Верховного Совета Татарии Ф. Мухаметшиным мы поехали в заволжские совхозы. Вдруг в обед приносят срочную правительственную телеграмму за подписью Б. Ельцина. Мне предлагалось прибыть в Москву для окончательного завершения работы над Союзным договором, который должен был быть открыт для подписания 20 августа 1991 г. Дело в том, что я как председатель Комиссии Верховного Совета по бюджету, планам, налогам и ценам входил в число шести членов делегации Российской Федерации во главе с Б. Ельциным, утвержденной Верховным Советом, которые от имени Российской Федерации должны были поставить свои подписи под Союзным договором.

Срочность вызова в Москву у меня сразу же создала тревожные ощущения. Я знал, что Верховный Совет СССР принял решение подписать Союзный договор в сентябре 1991 г. Проект разрабатывался группой руководителей союзных республик в Ново-Огареве. Мы, представители левой оппозиции, знали, что Б. Ельцин и его окружение, вместе с Л. Кравчуком и Н. Назарбаевым, еще в 1990 г заявили, что Советский Союз себя изжил, что на его месте должно быть образовано сообщество независимых государств, а бывшие союзные республики должны получить от Центра столько суверенитета, сколько им необходимо.

Хотелось бы особо подчеркнуть, что Б. Ельцин не оставлял идею развала Советского Союза, он к ней возвращался неоднократно. Напомню читателю и для истории, что еще 19 февраля 1991 г., выступая по телевидению, он призвал не просто к отставке М. Горбачева, но к передаче всей полноты власти в СССР Совету Федерации. Тогда эта попытка встретила резкий отпор в обществе. Тихий государственный переворот не прошел. Б. Ельцину ничего не оставалось, кроме как ждать своего «звездного часа». Этот час для него наступил в июле — августе 1991 г.

В конце июля в Ново-Огареве руководители Союзных республик перенесли дату подписания союзного договора на 20 августа 1991 г. На скорейшем подписании ново-огаревских соглашений настаивал Б. Ельцин. При этом в но-во-огаревском решении особо подчеркивалось, что союзный договор не будет рассматриваться высшим органом власти страны — на Съезде народных депутатов СССР. Это был вообще юридический нонсенс.

Поэтому, когда многие политики, особенно «демократы первой волны» типа Г. Бурбулиса, С. Шахрая, А. Козырева или бывшие помощники Б. Ельцина — Ю. Батурин, А. Ильин, В. Костиков, Г. Сатаров и другие, защищая Бориса Николаевича, оправдывая свою роль в развале Великой державы, а самое главное — отмежевываясь от этого, «обосновывают» развал Советского Союза «объективными» условиями, заявляют, что Соглашение о создании Содружества Независимых Государств стало закономерным результатом после августовского кризиса, — это явная ложь^[40]. Развал Советского Союза готовился задолго.

С. Шахрай продолжает цинично «убеждать», что якобы «победа ГКЧП обернулась бы бунтом национальных окраин. То есть СССР ждал бы «югославский вариант»^[41].

Сразу же после избрания Президентом РСФСР Б. Ельцин стал отстраивать свои структуры власти, параллельные союзным, фактически готовясь к будущему захвату власти. Во всю ширь он развернулся в августе 1991 г. Уже 19 августа Ельцин издает указ, в котором, в частности, говорится: «До созыва внеочередного съезда народных депутатов СССР все органы исполнительной власти Союза ССР, включая КГБ СССР, МВД СССР, Министерство обороны СССР, действующие на территории РСФСР, переходят в непосредственное подчинение избранного народом Президента РСФСР». Далее последовало присвоение себе права назначать глав субъектов Федерации, роспуск союзного парламента и т. д. Все, что безнаказанно «творил» «всенародно избранный» в то время, было грубейшим нарушением законов и Конституции СССР и РСФСР. Однако гарант Конституции СССР, к сожалению, смотрел на это сквозь пальцы, глотал горькие пилюли.

Хотелось бы подчеркнуть еще один аспект. Да, главная борьба развернулась между Центром и Россией, персонифицированной в лице Горбачева и Ельцина. Но за власть боролась и национальная элита союзных республик, к которой постепенно стали примыкать руководители автономных республик в составе РСФСР. Динамика подготовки и рассмотрения проектов документов в Ново-Огареве хорошо показывает, как Советский Союз проигрывает эту борьбу. Уже все более становилось ясно — центральная власть в лице М. Горбачева сдает федеративные позиции и вступает на путь, ведущий к конфедерации. От проекта договора к проекту, от варианта к варианту просматривается, как от прежнего Союза ССР оставались «рожки да ножки».

В Казани, где я был прописан и находился в то время на встрече с избирателями, меня ждал правительственный пакет с текстом нового варианта проекта Договора о Союзе Суверенных Государств. Внимательно ознакомившись с ним, я увидел, что документ был серьезно скорректирован, как я узнал позднее, Б. Ельциным, М. Горбачевым и Н. Назарбаевым на их встрече 29 июля 1991 г. Поэтому-то Б. Ельцин и решил срочно созвать членов делегации от Российской Федерации. Но такой документ подписывать было нельзя.

В новом проекте «Договора о Союзе Суверенных Государств», который мне выслали в Казань, отчетливо просматривалась попытка Горбачева — Ельцина фактически отменить Конституцию СССР и Конституцию РСФСР. Это был уже не Союзный договор, а юридическое прикрытие для создания шаткой, рыхлой конфедерации — Союза Суверенных Государств (ССГ). Из предыдущего варианта было изъято все, что говорило бы о социалистическом обществе; термин «социалистическое» был заменен на «демократическое». Целью государства нового типа объявлялось «формирование гражданского общества» — понимай, как знаешь. Осуществление этих «целей» фактически означало бы тихий государственный переворот, произведенный высшими должностными лицами в государстве и КПСС вопреки воле народа, высказанной на референдуме. Стержнем Союзного договора стало установление конфедеративной конституции; субъектами такого договора должны были выступать не только союзные, но и автономные республики, что разрывало СССР не на пятнадцать, а на более чем 35 «новых независимых государств». И самое главное — проект договора исключал из правовой системы Конституцию СССР.

С экономической точки зрения в исправленном договоре Б. Ельцин предложил, а Л. Кравчук и Н. Назарбаев согласились зафиксировать одноканальную систему формирования бюджета и одноканальную систему сбора налогов: все налоги должны поступать в республики, а они уже сами будут решать, сколько средств выделять союзному правительству и на какие полномочия Центра они должны тратиться. Это означало, что приоритет в распределении полученных средств предоставляется республикам. Остатки — Центру. Более того, «тройка» предложила в новом проекте, чтобы все организации и предприятия союзного значения передавались той республике, на территории которой они расположены. Другими словами, взрывалась вся организационная система Советского Союза. По примеру России, провозгласившей в Декларации о суверенитете приоритет российской конституции над союзной, многие союзные республики приняли декларации о собственности и тем самым выбили из фундамента Союза краеугольный камень. Фактически это означало, что ни собственности, ни финансов у Союза не оставалось.

Вспоминаю в этой связи беседу председателя Госбанка СССР В. Геращенко с председателем Госбанка России Г. Матюхиным, состоявшуюся у меня в кабинете в Верховном Совете РСФСР. Виктор Владимирович долго убеждал Г. Матюхина в том, что нельзя в едином государстве разрушать финансовую и денежно-кредитную систему. Это неминуемо приведет к сепаратизму, развалу экономики. Когда потом появились поддельные авизо, фальшивые векселя «Россия», «дело о 140 миллиардах рублей», это не было чьим-то упущением или происками КГБ, как любили повторять «демократы» во главе с С. Филатовым. Просто политические цели, в том числе развал Союза и захват власти, были дороже, и «демократы» сознательно шли этим путем.

Вновь вернусь к событиям тех дней. Я и несколько других народных депутатов РСФСР написали «Записку» в адрес М. Горбачева и Б. Ельцина с обоснованием невозможности подписания Договора о ССГ в новоогаревской редакции, фактически утверждавшей конфедеративное устройство государства, ведущий к фактическому распаду страны на множество независимо действующих государственных образований взамен единого централизованного государства. С точки зрения социально-экономических никаких объективных причин для краха СССР не было. Подписание же этого документа было равносильно уничтожению Советского Союза. Тем более что на тот период Украина виляла и было не ясно, подпишет она договор или нет. В каждой республике разгорались националистические пожары, на Кавказе, в Средней Азии, Прибалтике дело доходило до кровавых разборок. Российские же «демократы» делали все возможное, чтобы быстрее подписать этот ублюдочный документ. Не удивительно, что и сегодня бурбулисы и шахраи продолжают убеждать, что «не случись ГКЧП, — мы вышли бы на вариант конфедерации бывших союзных республик, сохранили бы какое-то общее пространство»^[42]. Какое-то общее пространство? Чушь, да и только. Как сохранилось общее экономическое пространство, единый рубль и т. п. после Беловежского предательства 8 декабря 1991 года, мы покажем несколько позже.

Вечером 14 августа ряд народных депутатов РСФСР, в том числе и я, встретились в кабинете секретаря ЦК КПСС О. Шенина на Старой площади, чтобы обсудить ситуацию. Олег Семенович прочитал нашу «Записку», одобрил ее, но сказал, что Горбачев с 4 августа находится в отпуске, в Крыму. Ситуация усложнялась.

Мне было ясно, что новый проект Союзного договора требует изменений в действующих Конституциях СССР и РСФСР, а это можно было сделать только на Съездах народных депутатов. Действительно, забвение Основного Закона (Конституции) РСФСР в «новоогаревском» варианте Союзного договора откровенно бросалось в глаза. В статье 1 договора однозначно было записано: «Отношения между государствами, одно из которых входит в состав другого, регулируются договорами между ними, Конституцией государства, в которое оно входит, и Конституцией СССР. В РСФСР — федеративным или иным договором, Конституцией РСФСР».

Как мне стало позже известно из окружения Б. Ельцина, сделано это было с дальним прицелом: если договор без упоминания о Конституции РСФСР будет подписан, то это даст повод распустить Съезд народных депутатов и Верховный Совет РСФСР и назначить новые выборы. Таким образом, цель разогнать народных депутатов у Б. Ельцина родилась задолго до событий сентября — октября 1993 г.

Поэтому я, как член российской делегации, подписывать такой документ не мог и проинформировал об этом заместителя Председателя Верховного Совета Б. Исаева и Председателя Совета республики Верховного Совета РСФСР В. Исакова, что выскажу по нему свое особое мнение членам Комиссии Съезда народных депутатов РСФСР по разработке предложений к проекту Союзного договора 19 августа в 19.00.

Мы надеялись на то, что члены комиссии поддержат наши предложения и постараются убедить Верховный Совет РСФСР в необходимости созыва Съезда народных депутатов РСФСР.

Но история распорядилась иначе.

Утром 19 августа на даче в Архангельском я встал, как обычно, в 7 часов утра. По телевидению передавали срочное сообщение о том, что в связи с болезнью Президента СССР М. Горбачева на основании статьи 127–7 Конституции СССР исполнение обязанностей президента возлагается на вице-президента Г. Янаева. В целях предотвращения развала СССР «На основании статьи 127–3 Конституции СССР и статьи 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), в который вошли Янаев Г.И. — и.о. президента СССР, Бакланов О.Д. — первый заместитель председателя Совета обороны СССР, Крючков В.А. — председатель КГБ СССР, Павлов В.С. — премьер-министр СССР, Пуго Б.К. — Министр внутренних дел СССР, Стародубцев В.А. — председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков Л.И. — президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д.Т. — министр обороны СССР. Было объявлено о расформировании отдельных структур власти, не отвечающих Конституции СССР, приостановлена деятельность оппозиции.

ГКЧП принял и обнародовал пять документов, в том числе «Обращение к советскому народу», «Обращение к главам государств и правительств и Генеральному секретарю ООН».

В «Обращении к советскому народу», в частности, говорилось: «Начатая по инициативе М. Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократической общественной жизни, в силу ряда прочих причин зашла в тупик. На смену начальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие населения… На глазах теряют вес и эффективность все демократические институты, созданные народным волеизъявлением.

Это результат целенаправленных действий тех, кто, грубо попирая Закон СССР, фактически совершает антиконституционный переворот и тянет к необузданной личной диктатуре».

Члены ГКЧП заявляли, что опираются на решения всесоюзного референдума, на котором подавляющее большинство граждан СССР высказались за сохранение страны, и что решения эти могут быть попраны новоогаревским договором, который фактически превращал СССР в рыхлую конфедерацию.

ГКЧП в значительной мере отразил тогда настроение широких масс народов СССР. Неудивительно, что решение о формировании ГКЧП сразу же было поддержано большинством руководителей субъектов Российской Федерации, в том числе и Президентом Республики Татарстан М. Шаймиевым, от республики которой я был избран народным депутатом РСФСР.

Поддержали ГКЧП и западные лидеры. Утром 19 августа 1991-го они откровенно заявляли: «Это законное правительство, поскольку там законный вице-президент СССР, законный премьер, законный министр обороны». По крайней мере, так транслировало наше радио и телевидение.

Однако беда ГКЧП заключалась в том, что документы ГКЧП ограничились лишь общими декларациями, чем немедленно воспользовались «демократы».

Я привел выдержки из «Обращения» не случайно. Как видим, оно носило весьма абстрактный характер, не показывало простому человеку настоящих виновников общественной катастрофы. Поэтому, на мой взгляд, эти в общем-то правильные слова, обращенные к народу, не нашли должной поддержки в сердцах и душах советских людей, не дошли до их сознания. Поэтому неудивительно, что подавляющее большинство народа аморфно отнеслось к созданию ГКЧП и выжидало, как будут разворачиваться события.

Начало ГКЧП воспринималось мною в качестве абсолютно закономерного и необходимого шага, который должен был спасти страну от падения в пропасть. Направляясь в Дом Советов РСФСР, я видел, что в Москву вводятся войска^[43]. На башнях боевых машин танковой колонны желтели по два перекрещенных дубовых листка — шофер пояснил мне, что это подразделения Кантемировской дивизии. Позднее стало известно, что в город вступили подразделения Таманской и 106-й гвардейской парашютно-десантной дивизии, а также войска МВД — дивизия Дзержинского и спецназ. Вдоль Кутузовского проспекта стояли крытые автомашины, заполненные солдатами. Все это вызывало чувство тревоги.

В Доме Советов члены Президиума Верховного Совета РСФСР, прибывшие в здание парламента, — В. Исаков, председатель Совета республики, Г. Жуков, председатель Комитета по работе Советов и развитию самоуправления, А. Коровников, председатель Комитета по делам инвалидов, ветеранов войны и труда, А. Аникиев, председатель Комиссии по репрессированным и депортированным народам — в 9.00 собрались в кабинете заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Исаева — единственного из руководителей Верховного Совета РСФСР, прибывшего на работу вовремя. После обмена мнениями по поводу сложившейся ситуации приняли решение: в 11.00 созвать Президиум Верховного Совета РСФСР и определиться по дальнейшей работе Верховного Совета и Съезда народных депутатов РСФСР.

К 10.00 в приемную Б. Исаева подтянулся С. Шахрай, председатель Комитета по законодательству. Он был страшно бледен, суетился и спрашивал у выходивших от Б. Исаева, что будем делать в этой сложной ситуации. Мы ему сообщили о принятом у заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР решении.

Ко мне обратился В. Исаков: «Юрий Михайлович, вы как член делегации Российской Федерации по подписанию Союзного договора, обратили ли внимание, что из текста изъято упоминание о Конституции РСФСР? В случае вынесения договора на Верховный Совет или на Съезд народных депутатов он, скорее всего, не будет ратифицирован». Я заверил, что такой документ подписывать не могу и буду настаивать на вынесении его на Съезд народных депутатов РСФСР.

И все-таки даже для нас, народных депутатов РСФСР и членов Президиума Верховного Совета РСФСР, в создании ГКЧП и содержании его «Обращения…» было много вопросов. То, что горбачевская перестройка в социально-экономической сфере не дала позитивных результатов, мы хорошо понимали. Мы понимали и то, что решение назревших проблем требует чрезвычайных мер. Мы видели, насколько острым стало противостояние Союзного Центра и субъектов Союза, особенно Центра и Российской Федерации и Прибалтийских республик. Мы понимали также, что неминуемым следствием Союзного договора, подготовленного для подписания 20 августа, будет развал Союза.

С другой стороны, президент М. Горбачев, как объявили, не здоров, не в состоянии руководить партией и страной. Поэтому для предотвращения беспорядков приняты чрезвычайные меры — во избежание жертв на территории Советского Союза введено чрезвычайное положение.

Но в то же время нам не ясно почему, например, политическое руководство КПСС и советского правительства даже перед перспективой неизбежности крушения не только СССР, но и их власти так и не решилось обратиться к своей 20-миллионной армии коммунистов, к широким массам народа с призывом о поддержке Советского Союза? Почему для управления страной в условиях чрезвычайного положения создана структура, не предусмотренная Законом СССР о чрезвычайном положении? Почему Указ о введении ЧП, подписанный вице-президентом СССР Г. Янаевым, не определил сроки созыва Верховного Совета СССР, который в соответствии с действующим законодательством должен был утвердить (или отвергнуть) этот указ, разработать меры по выводу страны из кризиса?

То, что в составе Верховного Совета СССР было немало «демократов» и предсказать итоги голосования по Указу о ЧП было трудно, не давало оснований нарушать действующее законодательство. Меры ГКЧП должны были быть адекватными политическому раскладу сил, чего мы тоже не ощущали. Нам было непонятно и другое: почему даже партийный актив высшего уровня не знал о позиции КПСС по вопросу ГКЧП? Не знали и мы, народные депутаты РСФСР и члены Президиума Верховного Совета РСФСР (в том числе и я), хотя и были членами ЦК КПСС и ЦК КП РСФСР. Другими словами, уже с первых шагов ГКЧП вызвал неоднозначную оценку среди фракции «Коммунисты России» и других объединений народных депутатов РСФСР левой ориентации.

Вот почему еще до заседания Президиума Верховного Совета РСФСР мы попросили Бориса Михайловича Исаева — заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР созвониться с Г. Янаевым и Председателем Верховного Совета СССР А. Лукьяновым, чтобы прояснить возникшие у нас вопросы.

Я и некоторые другие народные депутаты РСФСР — члены Президиума Верховного Совета присутствовали при телефонных переговорах Б. Исаева с руководством СССР.Г. Янаев проинформировал Б. Исаева, что М. Горбачев действительно болен и находится в Форосе. Создание ГКЧП, сказал он, — это попытка спасти советское государство от развала, сохранить существующий конституционный порядок, общественный и государственный строй. Г. Янаев сообщил также, что М. Горбачев в курсе дела. 18 августа к нему летала делегация (О. Бакланов, О. Шенин, В. Болдин, В. Варенников), сообщившая ему о создании комитета, который ставит целью объявить чрезвычайное положение, чтобы отсрочить подписание Союзного договора и начать наводить в обществе порядок, предотвратить социально-экономический кризис и перевод экономики страны на рельсы капитализма. Вопрос был только в том, кто подпишет указ — М. Горбачев или Г. Янаев.

Хочу подчеркнуть, что вопрос о чрезвычайном положении в стране достаточно длительное время, что называется, витал в воздухе. Хотелось бы напомнить, что закон о чрезвычайном положении был принят в 1990 г. Он был одобрен и М. Горбачевым. То есть ГКЧП возник не на пустом месте.

Еще весной 1991 г. я с профессором Академии общественных наук при ЦК КПСС В.Г. Лебедевым обосновывали в СМИ, что «добиться перелома в развитии реальной экономики сегодня можно только на базе осуществления чрезвычайных, даже непопулярных мер… Наряду с жесткими мерами по оздоровлению финансов, кредитной и денежной систем, разработкой на второй квартал и второе полугодие чрезвычайного бюджета РСФСР это во многом снимет социальную неудовлетворенность населения и облегчит последующие шаги по стабилизации экономики». Предлагались и направления создания предпосылок экономического роста, вывода России на уровень высших мировых рубежей^[44].

Хорошо помню, как в начале августа 1991 г. М. Горбачев лично на одном из заседаний Кабинета министров, которые в то время широко транслировались по телевидению и освещались в газетах, заявил, что в стране сложилась сложная, предкризисная социально-экономическая ситуация, требующая «чрезвычайных мер». И все восприняли это как должное.

Прежде всего возникает естественный вопрос: можно ли было в такой сложной обстановке фактически оставлять руководство страной хоть на минуту? Однако Президент СССР решил отбыть в отпуск на две недели: якобы ему срочно нужно было подлечиться.

Позже стала известна стенограмма заседания Кабинета министров СССР от 3 августа 1991 г., состоявшегося за день до отлета М. Горбачева в Форос. В ходе этого заседания много говорилось о чрезвычайных мерах как средстве выхода из охватившего страну кризиса. Финансовая система к началу 1991 г. потерпела крах. Внутренний долг приближался к величине 940 млрд р., то есть за время «перестройки» увеличился более чем в 6 раз. Причины этого, как рассказывал мне председатель Госбанка СССР В. Геращенко — непрофессионализм, некомпетентность, отсутствие единой стратегии, популизм тех, кто принимал решение в годы перестройки и уклонялся при этом от ответственности.

Вот как заканчивал свое выступление на заседании Кабинета министров СССР генсек: «Поэтому нужны чрезвычайные меры, значит, чрезвычайные… Речь идет о том, что в чрезвычайных ситуациях все государства действовали и будут действовать, если эти обстоятельства диктуют чрезвычайные меры». И в завершение сказал: «Я завтра уеду в отпуск, с вашего согласия, чтобы не мешать вам работать»^[45].

Вот что пишет в книге «Советский Союз: история власти. 1945–1991», опираясь на архивные материалы, бывший руководитель архивной службы России, «демократ первой волны» Рудольф Пихоя: «Подготовка к возможности введения чрезвычайного положения осуществлялась в марте 1991 г., накануне III Съезда народных депутатов СССР». И далее: «в апреле Совет безопасности вновь вернулся к разработке документов о чрезвычайном положении. Работа велась, что называется, впрок. Горбачев сам нередко говорил о необходимости «чрезвычайных мер».

Через 20 лет более полно, что называется, «раскрылся» и А. Лукьянов. В 2010 г. он в интервью «Независимой газете» и центральному телевидению рассказал, что присутствовал на тайном совещании в Ореховой комнате 28 марта 1991 г. Там по инициативе М. Горбачева было принято решение о введении в СССР чрезвычайного положения, согласован с Горбачевым состав госкомитета, было поручено группе офицеров КГБ написать обращение к народу.

Самое интересное заключается в том, что в высших эшелонах власти СССР нашелся некто, сливший Западу и окружению Б. Ельцина информацию о возможном введении в стране чрезвычайного положения и якобы о готовящихся преследованиях либеральной оппозиции. Из числа тех, кто знал о ГКЧП и участвовал в нем, выгодно это было… лишь самому М. Горбачеву

Вот как развивались события. За два месяца до выступления ГКЧП в июне 1991 г. народный депутат СССР, сторонник «демократических преобразований в стране» мэр Москвы Гавриил Попов нанес визит американскому послу Соединенных Штатов Джеку Мэтлоку. После нескольких минут беседы Г. Попов взял лист бумаги и написал: «Мне нужно срочно передать послание Борису Николаевичу Ельцину^[46]. Возможен переворот. Ему следует немедленно вернуться в Москву». Продолжая беседу, как ни в чем не бывало, американский посол взял ручку и вывел одно слово: «Кто?» В ответ Г. Попов написал имена премьер-министра В. Павлова, председателя КГБ В. Крючкова и министра обороны Д. Язова. «Я немедленно сообщу в Вашингтон», — написал в ответ Мэтлок^[47].

Посол отправил, как и обещал, срочную депешу американскому руководству, о чем позднее посол СССР в США А.Ф. Добрынин рассказывает так: «Примерно в это же время (20 июня 1991 г.) американский посол Мэтлок прислал в Вашингтон сверхсрочную телеграмму о том, что его только что посетил мэр Москвы Попов и написал на бумаге (он не хотел говорить вслух, опасаясь подслушивания), что в столице готовится путч против Горбачева (он назвал имена заговорщиков — Павлова, Крючкова, Язова и Лукьянова) и что положение поэтому серьезное. Г. Попов попросил срочно сообщить об этом Ельцину, находившемуся в то время с визитом в США… Буш проинформировал о записке Попова Ельцина». О том, что президент США Буш сообщил М. Горбачеву о готовящемся перевороте за два месяца до августовских событий 91-го года, а он якобы не придал серьезности предупреждению, М. Горбачев скрепя сердце сообщил в интервью немецкому журналу в августе 2011 г.^[48]

Позиция одного из столпов «демократического» режима Г. Попова, не нашедшего ничего лучшего, как общаться с Б. Ельциным через американского посла, выглядит весьма странно лишь на первый взгляд. В этом шаге как в капле воды отразилась позиция лидеров «неодемократов», которые делали все для развала Советского Союза, вплоть до привлечения сил Запада. Для А.Н. Яковлева, Г. Попова, всей Межрегиональной депутатской группы М. Горбачев был «отработанным материалом», политиком старой обоймы, который лепетал что-то о демократическом социализме, когда неодемократы решились уже через шоковую терапию идти к «свободному рынку», капитализму. И в социализм как общественно-экономическую систему, о преимуществах которого они защищали кандидатские и докторские диссертации, становясь профессорами и членами Академии наук, ни А.Н. Яковлев, ни Г. Попов, ни Ю. Афанасьев и другие «демократы» уже не верили и все делали для его подрыва. Б. Ельцин Михаила Сергеевича ненавидел, не забывал своего унижения на пленуме ЦК КПСС, где он публично каялся перед М. Горбачевым и просил его о снисхождении.

То, что Михаил Сергеевич якобы «не придал серьезности предупреждению» о готовящемся ГКЧП, о чем он сообщил в интервью немецкому журналу в августе 2011 г., даже по прошествии двадцати лет, с его стороны чистой воды лукавство.

Вот что рассказал о событиях тех дней бывший на тот период министр иностранных дел СССР А. Бессмертных: «В июне 1991 года я участвовал в первой встрече министров иностранных дел стран — участниц Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Как-то я вернулся с переговоров с госсекретарем США Бейкером в наше посольство в Берлине, вдруг он звонит мне туда явно чем-то взволнованный и просит, чтобы снова встретиться с ним. Я был мистифицирован этой настойчивостью и приехал к нему в гостиницу.

Бейкер мне тихо сообщает, что против президента СССР в Москве готовится заговор. Об этом у американской стороны есть сведения от их разведки. Он рассказал и некоторые дополнительные подробности. Я стал демонстративно сомневаться в достоверности информации, стремясь выдавить какие-то дополнительные сведения. Он ограничивался ссылкой, что получил инструкции из Белого дома. Мы условились так: он поручает своему послу в Москве срочно напроситься к Горбачеву на встречу. А я сейчас же позвоню ему, чтобы он посла принял. Так и было сделано. Горбачев был, как мы условились, проинформирован американским послом Мэтлоком о сути дела. Когда я вернулся из Берлина, спросил Горбачева, как он расценил сообщение от американцев о возможном заговоре. Он ответил, что поговорил с «заговорщиками» и"хорошо им всыпал"»^[49].

Теперь читатель может сам определиться, что М. Горбачев, отбывая в «отпуск» в Форос, прекрасно знал, что произойдет в августе 1991 г., знал о введении чрезвычайного положения в стране и создании необычной организационной формы для разрешения кризиса (ГКЧП), поскольку сам фактически провоцировал те исторические события, которые ввергли страну в пучину разрухи и развала. 4 августа, перед посадкой в самолет, Михаил Сергеевич еще раз напутствует остающегося на хозяйстве вице-президента Г. Янаева: «При необходимости действуй решительно, но без крови». Поэтому у меня не вызывает сомнения то, что члены ГКЧП использовали наработки по введению чрезвычайного положения в стране, подготовленные по инициативе самого М. Горбачева.

Вывод напрашивается сам собой: и в Белом Доме, и в Форосе знали о подготовке ГКЧП задолго до 19 августа 1991 г. и разыграли трагикомический фарс, в выигрыше от которого оказался Б. Ельцин и развальщики Советского Союза.

Г. Янаев рассказал Б. Исаеву, как развивались события до введения ГКЧП. 17 августа руководство страны и приглашенные собрались на закрытом объекте КГБ на окраине Москвы. Оценив обстановку, решили: четырем представителям — В. Болдину, О. Бакланову, В. Варенникову и О. Шенину — вылететь в Крым к М. Горбачеву и убедить его в необходимости решить два вопроса: первый — не подписывать 20 августа 1991 г. Союзный договор в Ново-Огареве, поскольку согласились его подписать только шесть республик из 15; второй вопрос — объявить чрезвычайное положение в тех регионах страны и отраслях народного хозяйства, где это требуется, дабы не повторились такие события, как в Тбилиси, Баку, Вильнюсе.

Восемнадцатого августа состоялась встреча членов делегации с М. Горбачевым в Крыму. М. Горбачев отказался от предложения подписать указ о введении ГКЧП и лететь в Москву, сославшись на плохое самочувствие. А лететь ведь надо было, если на 20 августа им же самим было назначено подписание Союзного договора!

Под конец разговора М. Горбачев, уточнив, будут ли распространяться меры ЧП на ельцинское руководство, и, услышав положительный ответ, махнул рукой и сказал: «Шут с вами, делайте как хотите!» И даже дал несколько советов, как лучше ввести ЧП. Прощаясь, Михаил Сергеевич как бы мимоходом сказал членам делегации: «Черт с вами, действуйте, но учтите, что я не хочу терять свой демократический имидж. Пусть Янаев возглавляет». И всем пожал руки.

Со стороны М. Горбачева это был просто ловкий ход. Он, как хитрый лис, ждал — чья возьмет.

Позднее, правда, М. Горбачев открестится от этого и будет «талдычить», что его якобы изолировали от управления страной. Но, по свидетельству участников августовских событий, М. Горбачева никто не изолировал, он самоустранился и просто выжидал. Поскольку, как утверждал М. Горбачев позднее, если он не был согласен с введением в стране чрезвычайного положения, то почему же он не приказал охране арестовать прилетевших к нему членов делегации, почему не удержал от этого шага участников ГКЧП, почему не вернулся срочно в Москву и не воспользовался своими конституционными полномочиями, чтобы воспрепятствовать введению в стране ЧП? Все было в его силах как гаранта Конституции СССР, у него на тот период еще была сильная охрана. Рядом с ним был в постоянной готовности президентский самолет, и никто не мешал М. Горбачеву по первому желанию покинуть Крым. Просто М. Горбачев ждал и надеялся, что будет в выигрыше в любом случае, при любом исходе событий, при любом раскладе он должен был остаться у кормила высшей власти. Победи ГКЧП, он бы тут же «выздоровел», вернулся в Москву, гневно осудил «экстремистскую банду Ельцина, которая, прикрываясь лозунгами перестройки, подвела страну к гибели». Победи Ельцин, он тут же объявил бы себя жертвой домашнего ареста, что он позднее и сделал, поблагодарил Б. Ельцина и защитников Белого дома за твердость в отстаивании Конституции и в роли победителя на белом коне вернулся в Кремль.

На мой взгляд, эту ситуацию августа 1991 г. наиболее точно охарактеризовал бывший премьер-министр СССР Валентин Павлов, который считал, что М. Горбачев сознательно решил использовать членов ГКЧП, «чтобы расправиться нашими руками с Ельциным… Ельцин, я уверен, знал этот сценарий и… тоже решил использовать нас… Он решил нашими руками убрать Горбачева и затем, также организовав кровопролитие, ликвидировать нас»^[50].

Как видим, М. Горбачев откровенно лгал, пытаясь изобразить из себя «форосского узника». После провала ГКЧП он стал обвинять гэкачепистов в «государственном перевороте», заявил о «путче», начал тут же откровенно лгать о своем заточении, тем самым пытаясь снять с себя всю ответственность за происходящее, взяв на вооружение лексику Б. Ельцина, в надежде сохраниться в качестве Президента СССР. Но просчитался, перемудрил и себя, и ГКЧП, и Ельцина Михаил Сергеевич Горбачев, и дождался!

Из вышесказанного я делаю первый вывод — истинным инициатором августовских событий 1991 г., а точнее августовского предательства, был сам Михаил Сергеевич Горбачев, который, считая себя «мудрее» всех, решил втемную использовать, с одной стороны, своих соратников-выдвиженцев, а с другой — амбиции Б. Ельцина.

Сегодня М. Горбачев в стиле присущей ему политической вертлявости якобы переосмыслил события тех дней и очень сожалеет о многом. «…Если бы я не ушел тогда, в августе 1991 г., в отпуск, — лукавит М. Горбачев, — ничего бы не случилось, никакого ГКЧП, ни Ельцина во власти. Не надо было уходить»^[51]. К сожалению, запоздалое, да, думаю, и не откровенное признание.

Продолжим далее хронологию событий. Созвониться Б. Исаеву с А. Лукьяновым не удалось. Все время отвечали, что его нет на месте. Но вопрос у нас, народных депутатов России, остался, и на него нет ответа до сих пор: почему А. Лукьянов — Председатель Верховного Совета СССР — не вошел в ГКЧП? Его ответ, которым он позднее пытался убедить всех, что де негоже смешивать исполнительную власть (ГКЧП) с законодательной, вряд ли кого-то удовлетворит. В то время речь шла о спасении государства, Советского Союза, и никакие «юридические» изыски не могли идти в расчет, что и доказала позднее на практике противная сторона.

Я же в тот период отчетливо вспомнил фактически двурушническое выступление А. Лукьянова на июльском (1991) Пленуме ЦК КПСС, когда в большинстве первичных парторганизаций секретарями, членами ЦК остро ставился вопрос об освобождении М. Горбачева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС, А. Лукьянов ринулся спасать Генсека. «Замечу, — говорил с трибуны Пленума А. Лукьянов, — что вбивается очень опасный клин между Генеральным секретарем ЦК и партией в целом… Но давайте поставим вопрос честно и прямо: что значит для партии потерять сегодня Президента и что значит для Президента потерять сегодня партию? Учитывая нынешние реалии, глубоко убежден, что для Президента Горбачева потерять партию значило бы лишиться самой серьезной опоры в обществе, опоры в массах со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Для партии же потерять Президента — значит утратить ключевую позицию в государственном руководстве, но не только. Это значит — уже сейчас дать возможность оппозиционным, в том числе властвующим, силам развернуть не просто травлю, а фактически погром партийных организаций. Отсюда вывод: партии терять Президента нельзя, как и Президенту нельзя терять свою партию»^[52].

У ЦК КПСС не хватило мужества вовремя освободить Генсека М. Горбачева, когда были всем очевидны его полная несостоятельность в руководстве партией и государством, неспособность защищать конституционные основы и выполнять данную народу и стране присягу.

В результате М. Горбачев сохранился у власти. Чем это закончилось для партии и народа?

Я об этом откровенно сказал Б. Исаеву.

Народные депутаты СССР, находившиеся в это время в Москве, информировали нас, что сессию Верховного Совета СССР якобы предполагается созвать 25 августа. Фактически же ее назначили на 27 августа.

«Почему так поздно?» — задавали мы тогда себе вопрос. Нужно созывать немедленно, как это решил и сделал Президиум Верховного Совета РСФСР. Да и созыв Президиума Верховного Совета СССР на 21 августа, а не немедленно — 19 августа — в то время был грубейшей политической, роковой ошибкой (если не выразиться еще более резко), которой воспользовались сторонники развала Союза. Несомненно, руководству страны следовало тогда незамедлительно созвать Верховный Совет СССР, дать свою оценку политической ситуации и принять необходимые решения: подтвердить или отменить введение в стране чрезвычайного положения.

Выжидательная позиция председателя Верховного Совета СССР А. Лукьянова — куда кривая выведет — стала дорого стоить Советскому Союзу и России. У нас в то время сложилось устойчивое мнение, что кому-то в руководстве КПСС и СССР хотелось затянуть созыв Верховного Совета СССР.

Б. Исаев созвонился также с руководителями большинства областей и автономных республик Российской Федерации. Большинство в открытую поддержали ГКЧП. Каково же было наше удивление, когда 22 августа мы услышали от некоторых из них, что действия ГКЧП — это авантюра и что они с самого начала осуждали создание этого комитета!

В 10 часов утра находившиеся в здании Дома Советов члены Президиума Верховного Совета РСФСР и народные депутаты собрались в зале Президиума. Достаточно долго ждали Р. Хасбулатова. Наконец он прибыл из дачного поселка Архангельское вместе с премьер-министром И. Силаевым. Рассказал, что они с президентом Б. Ельциным (постепенно прибывали Руцкой, Полторанин, Бурбулис, Кобец, Собчак) с 6 часов работали над «Обращением к гражданам России» в связи с событиями в Москве^[53].

Р. Хасбулатов раздал и зачитал членам Президиума текст обращения к народу, написанный его рукой. В обращении признавалась незаконность формирования так называемого ГКЧП, действия союзного руководства квалифицировались как «правый, реакционный, антиконституционный переворот» и объявлялись незаконными все его решения. Выдвигалось требование — «объявить незаконным пришедший к власти так называемый Комитет. Соответственно, объявляем незаконными все решения и распоряжения этого Комитета на территории РСФСР… требуем вернуть страну к нормальному конституционному развитию», а до его выполнения — развернуть всеобщую бессрочную забастовку. Автограф этого документа у меня сохранился и я привожу его полностью в главе «Драма Руслана Хасбулатова».

Разгорелась жаркая дискуссия. Первым выступил заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Исаев. Он подчеркнул, что «в обществе разворачиваются непредсказуемые события. Противостояние достигло уже крайности, и призывать к проведению забастовочного движения по стране — развалить окончательно экономику. По существу, мы сегодня призываем к гражданской войне… Союзный договор, который подготовлен, — он же антиконституционный договор. Этот договор вызывает всеобщее возмущение, он взрывает общество… Никакого Союза не будет при таком договоре».

Очень резко выступил В. Исаков, председатель палаты Совета республики Верховного Совета РСФСР. «Я считаю, — сказал Владимир Борисович, — что действия союзного руководства, конечно же, неконституционны, их вполне можно назвать переворотом. Но это ответ на тот переворот, который должен был произойти завтра. Второе. Союзный договор подготовлен двумя сторонами. Следовательно, и мы несем свою долю ответственности за возникшую ситуацию.

Как в этой ситуации, мне кажется, надо поступить? Да, ситуация сложнейшая, очень неоднозначная. Но мне кажется, худший вариант в этой ситуации — выводить народ на улицы, поднимать ту истерику, которую мы сейчас пытаемся поднять, призывать народ к забастовкам…

Я считаю, — продолжил В. Исаков, — что Верховный Совет, Президиум Верховного Совета должны опубликовать более сдержанное по тону заявление, не упоминать таких терминов, как «путч». Но в этом заявлении должно быть совершенно четко сказано, что действия союзного руководства выходят за рамки Конституции».

Далее В. Исаков обратил внимание на то, что незамедлительно должны быть созваны Верховные Советы СССР и РСФСР, а также Съезды народных депутатов СССР и РСФСР

Против обращения в той форме, что предложил Р. Хасбулатов, проголосовали Б. Исаев и В. Исаков; я и В. Сыроватко — воздержались, все остальные члены Президиума — Р. Абдулатипов, Е. Басин, С. Ковалев, А. Коровников, С. Красавченко, В. Лукин, В. Митюков, Г. Жуков, В. Шорин и другие проголосовали «за».

Было принято решение, чтобы народные депутаты России, работники аппарата, члены Правительства с 19 августа не покидали здание Белого дома, не уходили домой и оставались ночевать в здании. Боялись, что ночью Белый дом может быть занят сторонниками ГКЧП и утром в здание никого пускать не будут.

В ходе заседания Президиума Верховного Совета РСФСР нам сообщили, что в Белый дом прибыл Б. Ельцин.

А теперь, уважаемый читатель, приведу очень важную выдержку из стенограммы Президиума Верховного Совета РСФСР.

«Борис Николаевич, — сказал Р. Хасбулатов, — пытался связаться с Президентом страны Горбачевым, его в Москве нет, нам сообщили, что он отдыхает в Форосе. Дозвонились до Фороса, но нам сказали, что он отдыхает и просили не беспокоить (курсив мой. — Примеч. авт.)»^[54].

Я специально подчеркнул фразу о том, что Б. Ельцин связался с Форосом. Следовательно, связь была и М. Горбачев настолько был «обеспокоен» ситуацией в стране и «устал», что даже не захотел обсудить ее с Президентом РСФСР.

Да и сам же М. Горбачев, выступая в Верховном Совете РСФСР 23 августа, сказал, что «я 18 августа разговаривал по телефону с Б. Ельциным, Н. Назарбаевым, с Г. Янаевым».

О том, что телефонная связь у М. Горбачева была 18, 19, 20, и 21 августа 1991 г., свидетельствуют и другие поздние публикации. Вот как комментирует события тех дней бывший председатель ЦКК КП РСФСР Николай Столяров: «Позвонил Вольскому, тот говорит, что вчера еще (18 августа 1991 г. — Примеч. авт.) Горбачев звонил ему из Фороса, ничего особенного не говорил, а сейчас вот он ничего не понимает, но советует выждать дня два-три»^[55].

Но может быть узел телефонной связи был разрушен 19 августа, когда было объявлено о создании ГКЧП? Также не вяжется. 20 августа корреспондент ленинградской «Смены» Г. Урушадзе сумел связаться с М. Горбачевым и переговорил с ним^[56].

Был в Форосе и правительственный лимузин, на котором имелась в то время связь через спутник, которую никто не может отключить.

Это потом М. Горбачев и «демократы» начали убеждать мировую общественность о форосском «заточении» главы СССР. Фактически М. Горбачев просто «самоизолировался» и со стороны наблюдал за всем действом.

Утром 19 августа 1991 г. Б. Ельцин был в полной прострации после поездки в Казахстан и «радушного приема» Н. Назарбаевым. Любезные проводы с национальными особенностями 18 августа стали причиной «тяжелого состояния здоровья», как рассказывал мне уже вечером Р. Хасбулатов, в связи с чем пришлось даже отложить на некоторое время отлет из Казахстана в Москву. Поэтому, когда утром 19 августа дочь Б. Ельцина Татьяна долго не могла разбудить отца и, наконец, когда сообщила ему, что все СМИ передают о формировании в стране ГКЧП, он долго не мог «врубиться». Только срочно прибывшим запыхавшимся Р. Хасбулатову, а позднее И. Силаеву, А. Руцкому, М. Полторанину, А. Собчаку удалось проталдычить Б. Ельцину о случившемся. Поэтому, когда позднее в СМИ стали «рисовать» Б. Ельцина в те часы «белым и пушистым»^[57], это весьма далеко от исторической правды.

Прежде всего еще раз подчеркну, что утром 19 августа 1991 года все западные лидеры поддержали создание ГКЧП, заявив, что «это законное правительство, поскольку там законный вице-президент СССР, законный премьер, законный министр обороны…».

По прибытии в Дом Советов, Б. Ельцин связался с некоторыми руководителями союзных республик, чтобы выяснить их позиции и чтобы они оказали поддержку России.

Первый, с кем связался Б. Ельцин, был Президент Узбекистана И. Каримов. Тот наотрез отказался поддерживать линию Б. Ельцина. Президент Украины Л. Кравчук невинно сказал, что не владеет информацией и пока никакого решения не принял. Народным депутатам РСФСР стало известно, что Азербайджан, Белоруссия, Грузия, все Среднеазиатские республики поддержали ГКЧП. В открытую против ГКЧП выступили только лидеры Киргизии и Молдавии. Особенно восторженно воспринял действия ГКЧП лидер Грузии Звиад Гамсахурдия. Армения, Казахстан и, как мямлил Б. Ельцин, Украина заняли выжидательную позицию.

Руководство Москвы во главе с Г. Поповым и Ю. Лужковым однозначно встало на сторону Б. Ельцина. По распоряжению Ю. Лужкова в Москве стали возводиться баррикады, особенно много их было на Садовом кольце, использовался муниципальный пассажирский транспорт — троллейбусы, автобусы. Втайне началось массовое изготовление бутылок с зажигательной жидкостью — «коктейлей Молотова» — для борьбы с бронетехникой на городских улицах.

Между тем Ю. Лужков в своей книге «72 часа агонии», выпущенной сразу же после августовских событий, был вынужден признать, что основные массы рабочих Москвы стояли скорее на позициях ГКЧП, нежели поддерживали «демократов». Крупный коллектив московского индустриального гиганта — завода им. Лихачева отказался выполнять указания московских властей. Все работники предприятий военно-промышленного комплекса, которых было множество в столице, занимали также выжидательно-враждебную позицию по отношению к Белому дому. К сожалению, только выжидательную, за что вскоре поплатились на полную катушку — были вышвырнуты за ворота предприятий, превратившись кто в бомжей, кто в торгашей, кто просто в безработных, проклиная неодемократов.

Партийно-государственное руководство союзных республик и большинства регионов страны практически все утром 19 августа поддержали ГКЧП. Однако через сутки все они начали переходить на сторону Б. Ельцина. Причиной поворота на 180 градусов стало полное бездействие руководства ГКЧП. Все те, кто хотел и мог поддержать сохранение социализма, уловили провокационность этой акции, обернутую в красивую обертку.

Характерной явилась, например, позиция президента республики Татарстан М. Шаймиева, от региона которой я был избран народным депутатом РСФСР. Он в это время находился в Москве и после опубликования материалов ГКЧП немедленно, ранним утром 19 августа, встретился с вице-президентом СССР Г. Янаевым и открыто встал на сторону ГКЧП, заявив, что «постановления ГКЧП направлены на предотвращение краха, стабилизацию обстановки в стране». Думается, что в этом была четкая логика. В процессе подготовки нового Союзного договора Татарстан убежденно доказывал свое право на статус союзной республики в составе СССР и много в этом плане добился.

Российское «демократическое» руководство Б. Ельцина, утверждая российский в одностороннем порядке провозглашенный суверенитет, считало, что Россия и только Россия обладает таким незыблемым правом. М. Шаймиев, не согласный с такой позицией, однозначно встал на сторону ГКЧП. О поддержке ГКЧП М. Шаймиев проинформировал и командующего войсками ПУрВО А.М. Макашова.

Когда на следующий день — 20 августа 1991 г. — ГКЧП фактически молчал, а напор против ГКЧП Б. Ельцина и «демократов» с каждым часом становился все сильнее и сильнее, М. Шаймиев отмежевался от ГКЧП, «поздравив народ Татарии с победой».

Характерен и такой штрих, когда из Центра зазвучали угрозы в адрес политического руководства Татарстана, поддержавших ГКЧП, радикальные националисты устроили мощный митинг в защиту М. Шаймиева. Действовали точно по Марксу: «Наши внутренние разборки — это наше дело. Но когда республика оказывается лицом к лицу с Российской Федерацией, мы объединяемся».

Политические события 1990–1992 гг., связанные с борьбой Татарстанской республики за государственную независимость и суверенитет, на мой взгляд, сформировали у М. Шаймиева важную неотразимую логику поведения: «Не так страшен черт, как его малюют». Эту логику М. Шаймиев активно исповедует до настоящего времени даже не будучи уже и президентом Республики Татарстан.

Стали переходить на сторону Б. Ельцина и бывшие сторонники М. Горбачева. Вот как описывает свое отношение к тем событиям Э. Шеварднадзе: «Утром 19 августа 91-го в теленовостях сообщили о создании ГКЧП, я понял, что в стране совершен государственный переворот, и из квартиры в Плотниковом переулке пешком отправился в Белый дом. Меня провели в кабинет к Ельцину. Он показал проект указа о переподчинении ему расположенных на территории России союзных войск и спросил:"Подписывать этот документ?"Мой ответ был краток:"Немедленно! Иначе будет поздно!"»^[58]

Белый Дом не давал опомниться своим соперникам в борьбе за власть. Объявив всю союзную власть парализованной, импотентной, Б. Ельцин своими указами подчинил себе все структуры КГБ, МВД и Минобороны СССР, действующие на территории России. Всякий, кто осмелится выполнять указания ГКЧП, подлежит немедленному отстранению от исполнения служебных обязанностей, а органы Прокуратуры РСФСР обязаны принять меры для привлечения таких лиц к уголовной ответственности.

В середине дня 19 августа Б. Ельцин поднялся на танк, стоявший перед центральным входом Дома Советов. Рядом с ним находились его тогдашние друзья и соратники. Он зачитал обращение к народу, объявил членов ГКЧП изменниками народа, Отчизны и Конституции и поставил их вне закона. «Как Президент России от имени избравшего меня народа гарантирую вам правовую защиту и моральную поддержку. Судьба России и Союза в ваших руках», — завершал он это обращение. Все, кто окружал танк, кто криком, кто свистом выразили свое одобрительное отношение. Это был апофеоз грядущей победы Б. Ельцина над ГКЧП.

Вечером 19 августа часть народных депутатов РСФСР вновь собрались в кабинете Б. Исаева. Кто-то сообщил, что из посольства США в Дом Советов тайно прибыла группа специалистов электронной разведки и установила аппаратуру, которая позволяла прослушивать все разговоры штаба ГКЧП с Министерством обороны. Без санкции «демократического» руководства Верховного Совета России, так много распространявшегося о «правах человека» и «демократических свободах», это сделать было невозможно. Истинное лицо этих «демократов» раскрылось полностью.

Поскольку к тому времени я уже неплохо знал А. Руцкого, меня попросили перепроверить у него эту информацию. Я зашел в его кабинет, где было полно вооруженных людей, в том числе и народных депутатов.

Я поинтересовался у А. Руцкого, верна ли информация об установке аппаратуры. Но А. Руцкой, улыбнувшись, сказал: «Уточни у министра обороны генерала К. Кобеца. Он долгое время был главным связистом Вооруженных Сил. Может быть, он более точно скажет».

К К. Кобецу^[59] я обращаться не стал, поскольку не знал его в то время настолько, чтобы рассчитывать на честный ответ, тем более, если К. Кобец приложил к этому руку. Позднее из американской печати стало известно, что американская разведка действительно помогала Б. Ельцину, выделив ему связиста из посольства США со спецоборудованием, обеспечивая команду Ельцина данными электронного перехвата о переговорах ГКЧП с военноначальниками на местах.

К вечеру 19 августа обстановка не разрядилась, пружина политической обстановки сжалась.

Чувствуя угрозу не только для страны, но в большей мере лично для себя, сбежал из Белого дома премьер-министр И. Силаев, отпустив весь свой аппарат. Б. Ельцин вместе с Ю. Лужковым укрылись в подвале Белого дома, взвешивая вариант бежать в американское посольство.

А что же руководители ГКЧП? Я считал тогда и тем более считаю сейчас, по прошествии времени, что ГКЧП был отчаянной попыткой спасти от развала Советский Союз, выполнить решения IV Съезда народных депутатов СССР и волю народа, закрепленную итогами Всесоюзного референдума 17 марта 1991 года. Организаторы ГКЧП искренне хотели спасти социализм, Советскую власть и Советский Союз.

В. Гусев — бывший заместитель Председателя правительства СССР, вспоминая атмосферу обсуждения вопроса о ГКЧП в правительстве СССР, отмечает, что «большинство коллег высказались в том смысле, что нужно использовать этот последний шанс для наведения в стране порядка, вернуть страну в нормальное русло экономического развития»^[60].

Однако робкая, непоследовательная попытка ГКЧП спасти союзную государственность не увенчалась успехом — меры не были ни решительными, ни по-настоящему чрезвычайными. Обращения ГКЧП к народу «в кратчайший срок восстановить трудовую дисциплину и порядок, поднять уровень производства», «положить конец нынешнему смутному времени», «осознать свой долг перед Родиной», «оказать ГКЧП всемерную поддержку» были обычной словесной чепухой. Мы удивлялись тогда, что руководители ГКЧП боялись народных выступлений, боялись обратиться к партии, к коммунистам. Поэтому призывы ГКЧП не получили поддержки в широких партийных массах и среди населения, информированность которого о серьезности общественно-политического кризиса была практически нулевой.

Показательно откровенное воспоминание Ю. Прокофьева, бывшего в то время первым секретарем Московского горкома КПСС. Утром 19 августа он созвонился с Г. Янаевым, чтобы выяснить ряд вопросов по ГКЧП. Тот пригласил Прокофьева на совещание в Кремль.

«У Янаева в Кремле, — вспоминает Прокофьев, — проходило совещание членов ГКЧП. Обсуждали предстоящую пресс-конференцию, где существенная роль отводилась и премьеру Павлову. Но он появился в совершенно непотребном виде — пьяный. Тогда мне стало понятно, что никакой согласованности, программы в комитете нет, а происходящее похоже на политическую авантюру. Руководящей руки не было, было не понятно, зачем ГКЧП вообще собрался… Растерянность и бездеятельность членов ГКЧП меня поразила»^[61].

Если уж к такому выводу в то время пришел первый секретарь Московского горкома КПСС, если мы, народные депутаты РСФСР, члены Президиума Верховного Совета РСФСР не могли внятно понять методы ГКЧП и оценить механизм реализации чрезвычайного положения, то представляете, уважаемый читатель, какая сумятица была в головах рядовых граждан.

Спустя 10 лет бывший вице-президент СССР Г. Янаев дал интервью газете «Труд»: «В ночь с 18 на 19 августа товарищи долго уговаривали меня возглавить ГКЧП, это была тяжелая физически и морально дискуссия»^[62]. Это признание — еще одно свидетельство отсутствия четкой программы действий у ГКЧП. За 70 часов своей жизни ГКЧП, кроме нескольких сообщений в эфир, ничего не сделал.

Поэтому неудивительно, что даже Генеральная прокуратура в ходе проведения следствия по делу ГКЧП не нашла следов поддержки ГКЧП в обкомах партии на местах, потому что партия просто стояла в стороне. Все чего-то ждали и бездействовали. Непопулярность, а в отдельных случаях одиозность некоторых лидеров ГКЧП оттолкнули от него даже потенциальных союзников.

В это время в Доме Советов РСФСР был создан штаб сопротивления ГКЧП, в котором одну из первых скрипок играл Сергей Филатов, бывший в то время координатором Московского отделения «Демократической России», хотя совсем недавно он откровенно критиковал проект Союзного договора и просил меня, как одного из подписантов Договора от Российской Федерации, не подписывать его. Все главные крикуны и бузотеры собрались вокруг штаба.

«Путч», «переворот», «заговор» — эти хлесткие слова не сходили с уст «демократов» и со страниц СМИ. Но даже эти слова, могу с уверенностью это говорить, поскольку видел все изнутри, были «заготовкой» «демократов», которые планировали нечто подобное событиям 19–20 августа. Они заранее знали, что назовут «путчем», «переворотом», «заговором» любое выступление традиционалистов. Им нужен был именно путч, чтобы применить адекватные путчевым решительные меры.

Пока ГКЧП молчал, страну захлестнула дезинформация. Вся Москва была обклеена листовками «Демократической России» и обращениями Б. Ельцина. «Мы считаем, — взобравшись на танк возле Белого дома, вещал он, — что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе"холодной войны"и изоляции Советского Союза… Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет. Соответственно объявляем незаконными все решения и распоряжения этого комитета». Ельцину удалось представить себя поборником справедливости и защитником Союза ССР, что сделало его в то время подлинным кумиром масс.

Газета «Куранты» выходила в плакатном варианте и содержала страстные призывы Ю. Лужкова к неповиновению. По телевидению население призывали сообщать о тех, кто поддерживает «путчистов», дав для этого номера телефонов. Раздавался специальный бланк Моссовета:

«По предъявлении сего мандата

тов. ____________представляется право участвовать в расследовании

антиконституционной деятельности граждан, их причастности к государственному перевороту».

Ну, чем не «хунвейбины» времен китайской культурной революции? Эти и другие факты отчетливо свидетельствуют, что руководителям Моссовета отводилась роль технического обеспечения подавления ГКЧП: обеспечения автотранспортом, блокировка Белого дома троллейбусами, железобетонными плитами, кранами и т. п.

Беседуя с теми, кто находился в то время у Белого дома, созваниваясь со своими избирателями из Зеленодольского района Татарстана, я уловил главное: люди не понимали, зачем нужно было вводить войска в столицу, если возглавляет акцию Государственный комитет, руководители государства. С другой стороны, как можно доверять людям, которые входили в состав руководства страны и должны были нести всю полноту ответственности за развал экономики, межнациональную рознь, обнищание народа? Выражая мнение широких слоев населения, московский рабочий М.А. Ихлов довольно точно высказался в том духе, что «действий от ГКЧП ждали не для реанимации партии. В этом органе видели прежде всего"пожарную команду", способную остановить очернительство советского прошлого и глумление над всем, что в нем было, — вопреки исторической правде и жизненному опыту людей»^[63].

Действия ГКЧП были настолько неподготовленными и несогласованными, что на успех рассчитывать было невозможно. Маршал Советского Союза, министр обороны СССР Д. Язов, член ГКЧП, на прямой вопрос, заданный ему в 1995 г., «если бы вам представилась возможность вернуться на три года назад, вы бы вновь пошли на такое», откровенно ответил: «Пошел бы. Но надо было бы все делать по-другому. Наша основная ошибка была в половинчатости. Если уж выступать против Горбачева, то принимать меры. А то ни туда, ни сюда. У меня и тогда не было уверенности, что тактически мы все делаем правильно. И на себя, и на Крючкова даже появилась злость. Ну, а по целям все верно — мы спасали Союз. Но ничего не сумели сделать — только развязали руки Горбачеву с Ельциным и подставили под удар партию»^[64].

Высказывались и другие суждения, в том числе и весьма циничные. Бывший помощник трех генсеков Г. Шахназаров: «Если бы во главе этой команды оказался человек решительный, не заботящийся о последствиях и способный дать команду стрелять в толпу, как, например, Ельцин, может быть, у них бы и получилось»^[65].

Р. Хасбулатов: «Если бы ГКЧП отдал четкий приказ, те же Грачев и Лебедь расстреляли бы Белый дом не задумываясь»^[66].

Ю. Плеханов: «Собрались трусливые старики, которые ни на что не способны». Речь шла в том числе и о Лукьянове, опубликовавшем в «Правде» 18 августа 1991 г. заявление о неконституционности нового Союзного договора, но не собравшем в предельно короткий срок народных депутатов Верховного Совета СССР для рассмотрения сложившейся в стране ситуации. «Лукьянов, стреноживший Верховный Совет, помешал едва вылупившемуся на свет парламенту сыграть спасительную роль для страны (и самого себя), роль защитника Конституции. Немногим достойнее повел себя и Комитет конституционного надзора во главе с безусловно порядочным, но явно растерявшимся С. Алексеевым»^[67].

В. Крючков, как член ГКЧП, если сформулировать мягко, фактически отказался от активных действий. Если речь шла о спасении СССР, то почему один из главных идеологов его развала — Б. Ельцин — не был интернирован еще 18 августа на аэродроме «Чкаловский», куда он приземлился, возвращаясь из Алма-Аты, или 19 августа на правительственной даче в Архангельском? Вместо этого сообщение относительно некоей болезни президента, мешающей ему выполнять государственные обязанности, введение в столицу танков, цензуры на ТВ, радио и в газетах вводили массы в заблуждение, не только не сыграли роли устрашающего фактора, а наоборот, лишь раззадорили либералов.

Вот как оценивает события сам Б. Ельцин: «Нелепости в их поведении (членов ГКЧП. — Примеч. авт.) стали бросаться в глаза довольно быстро. Группа захвата из подразделения «Альфа», присланная сюда еще ночью (в Архангельское. — Примеч. авт.), так и осталась сидеть в лесу без конкретной задачи. Были арестованы депутаты Гдлян и Уражцев, а главные российские лидеры проснулись у себя на дачах, успели сообразить, что случилось и начали организовывать сопротивление… Настоящая военная хунта так себя не станет вести»^[68].

Когда утром я, как всегда в 7.30, выехал с дачи в Архангельском, где мы жили с женой, на работу в Белый дом, милиция на центральном посту завернула мою машину и рекомендовала проехать через запасные ворота, сообщив, что на въезде в правительственные дачи у центральных ворот скрытно разместился спецназ.

Командир группы «Альфа» генерал-майор, Герой Советского Союза В. Карпухин, ныне Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», рассказывал: «Я был вызван к руководству КГБ и лично от Крючкова получил приказ силами своего подразделения арестовать Ельцина и доставить в одну из специально оборудованных точек в Завидово… Мы незамедлительно прибыли на место. Мне был известен каждый шаг Ельцина, любое его движение я фиксировал. Арестовать его мы могли в любую минуту».

Однако в 5 утра В. Крючков приказал: всем возвращаться в расположение группы. «Альфовцы» были в растерянности, но были вынуждены вернуться в свои части.

Это была главнейшая ошибка ГКЧП, лично В. Крючкова. Я достаточно хорошо знал В. Крючкова, много и откровенно с ним общался. Это был интеллигентный, высоко эрудированный человек. С ним было интересно, даже приятно беседовать на многие животрепещущие темы. Однако большую часть своей трудовой деятельности он был помощником Ю. Андропова — сначала секретаря ЦК КПСС, затем председателя КГБ СССР. Поэтому по своему административному менталитету, хотя и был в период ГКЧП председателем КГБ СССР, он оставался помощником, главная обязанность которого — слушать и четко выполнять указания шефа. Отсюда по своей годами выработанной психологии он не мог стать лидером, «мотором» ГКЧП, что отчетливо проявилось в августовские дни. Он как бы находился в растерянности и просто плыл по течению событий.

Откровенно предательскую роль заняли в августовские дни 91-го многие офицеры КГБ СССР. Некоторые из них в это время тайно поддерживали «демократов» Б. Ельцина, другие просто молчали, выжидали и не взялись за оружие, как того требовала от них присяга, третьи — самые «смелые» — жгли в архивах документы, вместо того, чтобы защищать социалистический строй, который их выкормил и долгие годы платил зарплаты не ниже, чем академикам.

«В августе 1991 года, — рассказывает далее Сергей Карпухин, — мы оказались в ситуации, когда и ГКЧП, и противостоящие ему люди из окружения Ельцина понимали, что проблему можно решить только силой, спровоцировав кровавое побоище. Я это знаю точно, ведь мы сидели на правительственной связи. Но власть колебалась: некоторые руководители наших республик до обеда присягали ГКЧП, а после обеда Ельцину. Каждый хотел поставить на ту лошадь, которая наверняка выиграет. А нам надо было срочно принимать решение. Если бы пошли на штурм Белого дома, без вопросов: Ельцин и его защитники в худшем случае были бы убиты, а в лучшем — арестованы. Все прекрасно понимали, что надежда только на нас. Члены ГКЧП считали, что мы пойдем на штурм, Ельцин с Коржаковым думали, как сохранить свою жизнь…»^[69]

Я как участник тех событий не могу согласиться с правдивостью двадцатилетних воспоминаний Сергея Карпухина, ни один его посыл не выдерживает критики. То, что «проблему можно было решить только силой», — абсолютно верно, поскольку ситуация в стране была действительно чрезвычайная, доведена до критической черты: столкнулись две идеологии — сохранения СССР как великой державы, либо его сознательного разрушения в угоду амбициям ельциноидов и Запада. На поверхности же все видели борьбу за власть между Центром и суверенизаторами, сепаратистами во главе с Б. Ельциным.

Именно для разрешения этой критической ситуации и был сформирован ГКЧП. А вот что при разрешении кризиса будет «спровоцировано кровавое побоище» — пусть остается на совести двадцатилетне-«откровенных» воспоминаний Сергея Карпухина. О каких «кровавых побоищах» могла идти речь, когда подразделение «Альфа», направленное в район правительственных дач Архангельское, без всякой крови могло просто арестовать и интернировать Б. Ельцина, членов правительства и практически все руководство Верховного Совета? Никакой вооруженной охраны у Б. Ельцина и у нас, проживающих в Архангельском, не было. Для чего же направляли спецназ «Альфы» в район Архангельского, подглядывать в замочные скважины руководителей страны?

Так что же случилось на самом деле?

Вновь вернемся к воспоминаниям Сергея Карпухина. На прямой вопрос: «был ли отдан приказ идти на штурм Белого дома?», Сергей Карпухин прямо отвечает: «Приказ был, время штурма назначили».

Я находился все августовские дни в Белом доме, народные депутаты РСФСР приняли решение не покидать здание парламента. Мне хорошо помнится день 19 августа и ночь на 20 августа 1991 г. Все знали и об этом постоянно передавали по местному радио, что в три часа ночи «Альфа» пойдет на штурм, и все, в том числе и Б. Ельцин и его окружение, были в панике. Б. Ельцин даже, боясь за свою жизнь, собирался укрыться в американском посольстве. Однако никакого штурма так и не было.

«Гражданская война», которой небезуспешно кормили население страны демократы и подконтрольные им СМИ, если победит ГКЧП, в то время была искусственно выдуманной страшилкой. Но она воздействовала на умы людей, превращая их в безвольных обывателей. Между тем другая сторона не дремала. В обывателей превратились и «патриоты-спецназовцы», часть из которых выжидала, чья возьмет, другая — поддерживая Б. Ельцина, просто саботировала. Это четко просматривается в интервью Сергея Гончарова.

Спрятавшись за страшилку гражданской войны, если восторжествует ГКЧП, Сергей Гончаров уже забыл о роли спецподразделения, его задачах, месте самих спецназовцев в сложных, пиковых для страны ситуациях. Ведьспецподразделение «Альфа» было создано в июле 1974 г. по личному указанию председателя КГБ Юрия Андропова как «последний довод государства» в критических ситуациях.

В августе 1991 г. офицеры спецназа как истинные «патриоты» своей страны, «поняли», что «критическая ситуация» для советской государственности еще не наступила и приказ о спасении Родины им пока можно не выполнять, пусть это делает кто-то другой…

Забегая вперед, хочу подчеркнуть, что по-иному повел себя спецназ «Альфа» в 1993 г. Отказавшись штурмовать Белый дом, представители «Альфы» по собственной инициативе вступили с руководством Верховного Совета, народными депутатами и оппозицией в переговоры, которые увенчались успехом и обеспечили эвакуацию людей из горящего здания Белого дома. Так почему в августе 1991 г. спецподразделению «Альфа» нельзя было вступить в переговоры с Б. Ельциным и руководством Белого дома, народными депутатами РСФСР, выполняя Присягу? Просто цель в 1991 г. была другая — развал СССР, как форма — тихий саботаж, боязнь потерять погоны, для других наоборот — получить лишнюю звездочку.

Последующее время более остро обнажило истинную суть «чекистов», особенно высшего офицерского состава, пристроившихся в дальнейшем на обслуживание олигархической камарильи. Вскоре многие из них заняли ключевые позиции на приватизированных предприятиях или возглавили охранные структуры для защиты «новых русских».

Вновь вернемся к опусу Сергея Гончарова. «Я считаю, — делает заключение С. Гончаров, — что в той ситуации офицеры «Альфы» поступили совершенно правильно, хотя это и вышло нам боком. После тех событий была предпринята первая и единственная попытка расформировать"Альфу"^[70]. Тогда я и новый командир группы Михаил Головатов поехали к Коржакову и сказали, что «Альфа» — единственное подразделение, которое может защитить и страну (что ярко высветили августовские 1991 г. события. — Примеч. авт.), и лично Ельцина (это показали события октября 1993 г. — Примеч. авт.). Это был четкий сигнал Борису Николаевичу — никто его не защитит, случись что. И он этот сигнал услышал, от нас отстали. Всю правильность такого решения доказал 1993 год». Комментарии, как говорится, излишни!

Демократы отлично запомнили «роль» спецназа «Альфа» и КГБ в августовских событиях 1991 г., за что многие из них были «вознаграждены».

Еще один характерный пример. Вспомним, как сносили на Лубянской площади памятник «железному Феликсу» под руководством «демократа» Сергея Станкевича — заместителя мэра Москвы Гавриила Попова в августовские дни 1991 г.

Вечером 22 августа 1991 г. Лубянскую площадь заняла ликующая, безумная толпа. Рядом с монументом стоял «пазик», оснащенный громкоговорителем, а около него Сергей Ковалев, Елена Боннэр, Марк Захаров. Организаторы беспорядков намеренно подталкивали бушующую толпу к расправе над сотрудниками КГБ. Подъехала милиция, и толпу оттеснили за оцепление. Станкевич обращался к толпе: подождите немного, краны вышли из Замоскворечья и скоро подойдут. Двое опытных скалолазов взобрались на памятник Дзержинскому и накинули на его шею металлические тросы. Толпа ошалело потянула тросы в разные стороны, но памятник не шелохнулся. Подъехал кран; он подхватил памятник, приподнял и положил на землю. Присутствовавшие на площади как бы разделились на две части: одни радовались свершившемуся, прыгали вокруг памятника, фотографировались на нем, другие, склонив головы, понимали, что это издевательство над Великой страной, и нет нам прощения.

Это действо — снос памятника Дзержинского — настолько «патриотично», что руководители Москвы в своих мемуарах и книгах, которые они якобы «писали сами» в период, когда еще боготворили Б. Ельцина, — не могли его упустить. Ю. Лужков в книге, вышедшей за его подписью, «Мы дети твои, Москва» пишет: «…Я встал рядом с выступавшими. Толпа требовала мощного, жесткого действия. Но она слушала нас. Городская власть была с ней заодно…» В. Ресин в книге «Москва в лесах» еще более откровенно «близок» к этому действу: «Я дал команду, чтобы на площадь Дзержинского немедленно прибыли мощный кран «Главмосмонтажстроя» и монтажники. Толпа после приезда Ю. Лужкова успокоилась…» Самое интересное заключается в том, как подтверждают очевидцы того события, что ни Ю. Лужкова, ни В. Ресина там не было, а в книге — есть! Приобщились к «подвигу» (!), от которого позднее еще более активно стали открещиваться.

И все это творили «демократы», которые еще вчера на всех перекрестках твердили о кощунстве большевиков — разрушении памятников культуры, памятников русским царям, сносе церквей в коммунистическом прошлом. Неодемократы сняли не только памятник Ф.Э. Дзержинскому, но и И.В. Сталину, закрыли музеи В.И. Ленина в Москве и филиалы музея в других городах; талдычат о выносе тела В.И. Ленина из мавзолея на Красной площади. И не понять яковлевым, поповым, станкевичам, лужковым, бурбулисам — этим «новым демократам», что те большевики, которые снимали памятники русским царям, и те неодемократы, которые снимали памятники в «победном» раже августа 1991 г., — это невежды, люди низкой культуры, откровенные приспособленцы. Памятник, однажды поставленный, должен стоять на своем месте — это история, а ее нельзя переделать.

Прошло десять лет. Президентом Российской Федерации был избран бывший работник КГБ В. Путин. Чтобы подсластить пилюлю, Ю. Лужков выступил с инициативой вернуть памятник Дзержинскому на Лубянку^[71]. Опрос, якобы проведенный радио «Эхо Москвы», показал, что эта инициатива поддерживается значительной частью населения. Это стало шоком для первородных «демократов». Но, видно, не настало еще время, и вопрос был тихо спущен на тормозах.

Вернемся к событиям тех августовских дней.

Уже вечером 20 августа Б. Ельцин понял, что в схватке с М. Горбачевым победил он, Борис Николаевич. И мы, народные депутаты РСФСР, находившиеся в Белом доме, сразу же увидели другого Б. Ельцина — напористого, твердо берущего все рычаги власти в свои руки, переподчиняющего вопреки Конституции СССР и советским законам союзные министерства и ведомства России. Он понял, что только активность, активность и еще раз активность позволит ему окончательно сломать сопротивление безвольного М. Горбачева и членов ГКЧП.

К вечеру 21 августа Д. Язов дал приказ о выводе войск из Москвы, чем фактически развязал руки Б. Ельцину^[72]. Наступила патовая ситуация. Поэтому для большей части населения России действия ГКЧП предстали как хорошо разыгранный спектакль, в результате которого «демократы» избавились от своих главных противников.

Вместо решительных действий по спасению страны В. Крючков, Д. Язов, А. Тизяков, А. Лукьянов и В. Ивашко принимают решение лететь к М. Горбачеву в Крым и убедить его в том, что он обязан принять участие в событиях, от которых зависит судьба страны. Они забыли только одно, что все их действия четко отслеживались ельцинской командой, информация к которой поступала из окружения членов ГКЧП и КГБ. Поэтому вслед за самолетом представителей ГКЧП на другом самолете в Крым полетели и ельцинские «спасители»: вице-президент А. Руцкой, предсовмина РСФСР И. Силаев с командой «спасать Горбачева». Почему начальник Генерального штаба СССР генерал армии А. Моисеев дал разрешение на вылет самолета с А. Руцким и другими «спасителями», можно только догадываться.

М. Горбачев принял только А. Лукьянова и В. Ивашко, а затем своего «спасителя» — А. Руцкого. В Москву вылетели быстро, собрав наскоро самые необходимые вещи. М. Горбачев полетел в самолете с А. Руцким; В. Крючкова для гарантии безопасности посадили в тот же самолет. Остальные по команде А. Руцкого были арестованы и полетели вторым самолетом.

В правительственном аэропорту Внуково-2 по парадному трапу в свете телевизионных юпитеров спустились сиявшие триумфаторы, среди которых явно растерянный, непривычно по дачному одетый, шествовал М. Горбачев с Раисой Максимовной и домочадцами. В это же время из хвостового отсека в темноте спускался В. Крючков, которого ожидали представители прокуратуры и МВД, объявившие ему об аресте.

Итак, ГКЧП как орган государственного управления страной в чрезвычайных условиях, не имеющий даже четкого плана действий, из-за нерешительных его создателей не состоялся. Все продекларированные им документы, не разъясненные и не доведенные до народа, остались на бумаге. Граждане Советского Союза были в замешательстве, они просто не понимали, что творится в стране. Символом ГКЧП стали дрожащие руки Г. Янаева на пресс-конференции, которую члены Комитета провели на телевидении.

Это потом Б. Ельцин и М. Горбачев будут уверять всех, что гэкачеписты беспокоились не за судьбу страны, а за свои собственные кресла.

В противовес руководству ГКЧП их противники — «демократы» — действовали более решительно, порой даже нагло и цинично. То, что «демократы» готовились (и готовили) к событиям, подобным тем, что произошли в августе 1991 г., у меня, как очевидца, не вызывает сомнения. Идеи «мягкого переворота», «удара по коммунистам» с целью покончить с ними, «капиталистической реставрации» как бы витали в Доме Советов. Эти же идеи были содержанием контактов С. Филатова с демороссами, во время тайных сборов у М. Полторанина, в мышиной возне М. Полторанина и народного депутата РСФСР О. Попцова^[73] с представителями СМИ. Им было не до законотворческой деятельности.

Открытую борьбу против СССР и КПСС возглавил Б. Ельцин. Вот тогда-то, в августе 1991 г., и был совершен подлинный государственный переворот, ставший началом развала не только СССР, но и падения России, началом ее стреноживания.

Вернувшийся в Москву М. Горбачев как президент СССР был обязан (!!!) объявить все ельцинские указы о переподчинении всех структур союзной государственной власти нелегитимными и вернуть себе все государственные полномочия — это был его конституционный долг. М. Горбачев этого не сделал и тем самым стал соучастником государственного переворота. Таким образом, не члены ГКЧП, по существу, совершили государственный переворот, а Б. Ельцин совместно с М. Горбачевым. Это второй вывод!

Предательство военных, особенно генералитета, случилось не вдруг, как думают многие. Б. Ельцин задолго готовился сам и приручал к себе военные кадры, которые в нужный момент встали бы на его сторону.

О роли военных в событиях августа 91-го позднее мне многое поведал генерал-полковник В. Ачалов, народный депутат РСФСР, бывший в то время заместителем министра обороны СССР. Прежде всего не все генералы и офицеры выдержали испытание на порядочность, верность присяге.

«Отеческую» заботу об армии, особенно о частях ВДВ, Б. Ельцин начал проявлять задолго до ГКЧП. Посещения так называемых «придворных» дивизий — Таманской, Тульской, Кантемировской, им. Дзержинского — для него стали постоянными. Это льстило командирам дивизий, хотя на самом деле такие поездки фактически были смотринами руководящего состава армии для отбора кандидатур, которые впоследствии могли бы, нарушив присягу, встать под «демократические» знамена.

Вот как Б. Ельцин рассказывает о посещении одной из таких «придворных» дивизий: «"Незадолго"до путча я посетил образцовую Тульскую дивизию. Показывал мне боевые части командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. Мне этот человек понравился — молодой генерал, с боевым опытом, довольно дерзкий и самостоятельный, открытый человек. И я, поколебавшись, решился задать ему трудный вопрос:"Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность — какой-то террор, заговор, попытаются арестовать… Можно положиться на вас?"Он ответил:"Да, можно"»^[74].

По словам В. Ачалова, еще в Афганистане П. Грачев прославился своей неуемной напористостью и доходящей до абсурда решительностью. Когда В. Ачалова назначили заместителем министра обороны СССР, он рекомендовал П. Грачева на пост командующего ВДВ. Естественно, что он всецело доверял своему выдвиженцу. Неудивительно поэтому, что П. Грачев был включен в состав оперативной группы ГКЧП, которая занималась анализом обстановки. П. Грачев постоянно демонстрировал личную преданность министру обороны СССР маршалу Д. Язову и называл его «батько».

В августовских событиях 1991 г., по мнению народного депутата РСФСР генерал-полковника В. Ачалова, именно генерал-лейтенант П. Грачев сыграл особенно коварную роль. Естественно, что П. Грачев знал все стратегические планы Комитета. 8–9 августа он ездил по поручениям министра обороны СССР маршала Д. Язова в КГБ согласовывать документы по возможному вводу чрезвычайного положения в стране. Выполняя Указ ГКЧП о введении в Москве чрезвычайного положения и, самое главное, приказ министра обороны СССР, командующий ВДВ П. Грачев обеспечил прибытие в Москву 106-й Тульской воздушно-десантной дивизии, чтобы взять под охрану стратегические объекты. В то же время поддерживал контакты со ставленником Ельцина Ю. Скоковым.

Была поставлена четкая конкретная задача: сохранить в столице порядок. Здание Верховного Совета РСФСР блокировали танки под командованием генерала А. Лебедя.

В самый ответственный момент П. Грачев начал метаться, вести двойную игру, выжидал, чья возьмет. По воспоминаниям генерала А. Лебедя, П. Грачев передал через него в Белый Дом сообщение о времени предполагаемого штурма Дома Советов. Это позднее он стал говорить, что делал все, чтобы не было кровопролития. Но фактически еще 19 августа 1991 г. он твердо встал на сторону Б. Ельцина. Об этом позднее расскажет сам Ельцин. «19 августа я позвонил ему (Грачеву. — Примеч. авт.). Это был один из моих самых первых звонков из Архангельского. Я напомнил ему наш старый разговор. Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно, как он напряженно дышит на том конце провода. Наконец, проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар… Он ответил:"Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту"… Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что я положил трубку и сказал ей:"Грачев наш"…»^[75] Но еще 20 августа 1991 г. Грачев постоянно звонил и тем и этим, все-таки боялся.

Недалеко ушел и генерал А. Лебедь. Лидер Союза «Живое кольцо» Константин Труевцев позднее рассказывал: «В целом же у меня сложилось стойкое впечатление, что он (генерал А. Лебедь. — Примеч. авт.) тогда играл двойную роль: преследовал разведывательную цель и, с другой стороны, осуществлял контакт между Грачевым и Ельциным. Причем и он, и Грачев ориентировались на тех, кто победит. В последний раз я видел Лебедя в 1995 г., мы беседовали в компании трех его друзей-генералов, он сам об этом говорил открыто»^[76]. Та же двойная игра велась и генералом А. Лебедем и в связи с событиями сентября — октября 1993 г., что видно из его воспоминаний, опубликованных в Тираспольской газете в 1994 г. В книге Лебедя «За державу обидно» эти события изложены в более выгодном для генерала свете, с попыткой обелить себя.

Завершая свой рассказ, В. Ачалов сказал: «У меня нет сомнения, а с годами это все больше подтверждается, что Пашка Грачев с начала августа 1991 г. раскрывал лично Ельцину все, что делалось в Министерстве обороны, о перемещении войск».

Многие тысячи москвичей были введены в заблуждение и пришли к Белому дому на Краснопресненской набережной Москва-реки «защищать демократию». Активную роль в организации сопротивления ГКЧП сыграли новые предприниматели — руководители бирж, различных коммерческих структур, оптовики и финансисты. Они оказали финансовую и техническуюпомощь властям России, а их сотрудники были активными участниками живого кольца вокруг Белого дома.

Б. Ельцин лично решал проблему обеспечения продовольствием для собравшихся у Белого Дома, в том числе и через американское посольство. Б. Ельцин позвонил в американское посольство и попросил, чтобы они прислали имеющиеся у них запасы продовольствия. Вскоре приехали две фуры кока-колы и гамбургеров.

Вспоминается в этой связи роль бывшего министра иностранных дел России А. Козырева^[77]. Уже на второй день начала работы ГКЧП — 20 августа 1991 г. — он, напомним, полетел в Париж, чтобы «мобилизовать Запад на поддержку российского руководства». Но главное, как выяснилось позднее, было не в этом. А. Козырев сам признался об истинной цели своей поездки — получение инструкций: «Западные посольства в Москве, по существу, перешли в режим работы на нее. Мы через них получали и передавали информацию»^[78].

Мой кабинет — Председателя Комиссии Верховного Совета РСФСР по бюджету, планам, налогам и ценам — находился на втором этаже Дома Советов и окнами выходил на Краснопресненскую набережную и центральный вход в Дом Советов. Я и аппарат сотрудников комиссии хорошо видели, как круглые сутки к Белому Дому «братки» подвозили продукты питания, чай и кофе… и ящиками водку. Все это было бесплатно. Министр правительства РСФСР Е. Сабуров позднее откровенно писал, что «предприниматели везли в Белый дом деньги чемоданами. Грузовики с песком, краны, оружие, продовольствие — все это было куплено на деньги российских предпринимателей… Это значит, что в стране уже появились люди, которым есть что терять, и они будут отстаивать эту страну, а следовательно, и свои интересы до конца»^[79].

Всем памятен разрекламированный в СМИ факт уплаты партийных взносов предпринимателем А. Тарасовым — как его окрестила пресса — «столпом нового демократического российского общества» — с астрономической для рядового работника суммы дохода — миллионов рублей. Генсек и президент СССР М. Горбачев, начитавшись книг по нэпу и мало что в них поняв, ускоренно создавал кооперативы на базе государственных предприятий и учреждений, настоял на принятии закона о предприятиях, согласно которому кооператоры через процедуры выборов могли избавляться от директоров, мешающих растаскивать государственную собственность.

В наши дни М. Горбачев часто дает интервью, подчеркивая, что в то время он решал вопрос — как «простимулировать людей», но не говорит о том, что ему предлагали преодолеть уравниловку в оплате труда, что действовало бы стимулирующе и без растаскивания госсобственности. Например, мне достоверно известно, что работники Социально-экономического отдела ЦК КПСС, с которыми у меня сохранились дружеские и творческие связи со времен работы в социально-экономическом отделе Татарского обкома КПСС, настойчиво советовали помощникам М. Горбачева прочесть книгу С. Кондурушкина «Частный капитал перед советским судом» (1927), в которой был обобщен опыт нэповской коррупции и растаскивания государственного имущества, за что потом многие были осуждены. Естественно, такая перспектива «реформаторов» не устраивала. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из зарождающихся «новых русских» толпились у стен Белого дома, отстаивая «демократию».

Наряду с «новыми русскими» у Дома Советов, конечно, были и те, кто искренне верил в демократические преобразования, которые обещал провести их кумир Б. Ельцин, кого покоробили увиденные по телевидению трясущиеся руки Г. Янаева. Среди них были труженики промышленных предприятий, военно-промышленного комплекса, научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, работники культурно-просветительных учреждений и библиотек, врачи, студенты. То есть все те, кто не был удовлетворен своими нищенскими условиями существования и тем застоем, который царил в реальном секторе экономики, мешал работать на благо Родины.

Фактически к 21 августа 1991 г. выступление ГКЧП было подавлено.

Пройдут годы. Со многими из тех, кто был в августе 91-го у стен Дома Советов, мне довелось встречаться. С глубокой грустью говорили они о том, как были впоследствии растоптаны их идеалы. Никто из них и в кошмарном сне не мог представить, что случится с Россией, как будут разворовываться ее богатства, как инфляция отбросит их за «черту бедности» и многие из них, искренне боровшихся за свободу и демократию, месяцами не будут получать зарплаты, стипендии, пенсии, станут безработными.

Но в конце августа 1991 г. Белый дом праздновал победу. Настал очень удобный момент для Б. Ельцина и его команды, чтобы наконец-то расправиться с КПСС. Уже 21 августа на митинге у Дома Советов звучали прямые и резкие обвинения в адрес коммунистов и партии. Ведь «демократическая» пресса сразу представила события 19–21 августа как «антинародный, коммунистический заговор».

Для нагнетания антикоммунистической и антиармейской истерии были также использованы похороны молодых парней — В. Усова, Д. Комаря, И. Кричевского, погибших в ночь с 20 на 21 августа.

Титулы героев Советского Союза были пожертвованы погибшим несчастным зевакам для придания исторической значимости августовскому «революционному накалу»^[80]. Впрочем, это кажется мелочью на фоне той кровавой бани, которую ельцинский «демократический режим» устроил осенью 1993 г. Тут уже герои были не нужны: сотни трупов, защитников Верховного Совета, преступно прятали. Ведь теперь режим сам претендовал на звание «коллективного героя», пытаясь (через устрашение народа по всем каналам телевидения) обеспечить необратимость перемен.

Особую роль в осуществлении антиконституционного переворота в августе 1991 г. сыграли двурушничество и прямое предательство президента СССР, генсека М. Горбачева: он сначала «сдал» членов ГКЧП, действовавших с его благословения, отрекся от них, а затем предал и партию, генеральным секретарем ЦК которой он был. Теперь он вспоминает, как искал в массе людей, с которыми встречался, совета — «что делать?». Пытается найти моральную основу своим действиям — дескать, «люди просили дать команду:"Ударить по штабам"»^[81].

Нельзя забыть поистине классический случай в истории, происшедший на заседании Верховного Совета РСФСР и свидетельствующий о том, как коварной демагогией можно ввести в заблуждение целую страну. Президент СССР стоит за трибуной Верховного Совета. Президент РСФСР Б. Ельцин сует ему какую-то бумажку, на которой сделал запись кто-то из людей, преданных Б. Ельцину, на заседании кабинета министров СССР по поводу введения чрезвычайного положения и просит зачитать. Стыдно было слушать, как высший руководитель Союза безропотно, как малое, неразумное дитё, зачитывает перед всей страной неизвестно кем составленную бумажку, сунутую, именно зло сунутую (!) ему в руки Б. Ельциным, в которой произвольно излагаются позиции членов его же, Михаила Горбачева, кабинета министров. И М. Горбачев ее зачитывает. Как низко надо пасть, чтобы на всю страну оглашать документ, подлинность которого и содержание могут быть искажены с целью дискредитации людей, им же — М. Горбачевым — подобранных для совместной работы. Нужно потерять остатки порядочности, чтобы пойти на это.

М. Горбачеву были заданы такие вопросы: «Не следует ли изгнать социализм с российской земли?», «Не следует ли признать коммунистическую партию преступной организацией и судить, как судили нацистов в Нюрнберге?», «Покончить с коммунистами» и так далее. В ответ слышался жалкий лепет примкнувшего к «демократам» и благодарного им за свое спасение президента СССР М. Горбачева.

Со свойственной ухмылкой, торжествующий Б. Ельцин в атмосфере эйфории тут же за столом президиума Верховного Совета РСФСР демонстративно, как он заявил, «для разрядки», в присутствии Генерального секретаря ЦК КПСС М. Горбачева и на глазах у всего народа, наблюдавшего благодаря телетрансляции это «действо», подписал неконституционный указ о запрете деятельности и роспуске КПСС и КП РСФСР на территории Российской Федерации, бездоказательно и цинично обвинив их в поддержке ГКЧП. «Лидер» советских коммунистов даже не пытался возразить, а лишь растерянно пролепетал: «Борис Николаевич!.. Борис Николаевич!» С исторической точки зрения — это был очередной государственный (антикоммунистический) переворот, совершенный Б. Ельциным. Стало ясно, что дело идет к явным погромным действиям в отношении центральных органов партии и всех партийных комитетов РСФСР. Его примеру последовали президенты ряда союзных республик тогда еще формально существовавшего СССР.

Мы, народные депутаты РСФСР — В. Агафонов, З. Ойкина, А. Соколов, В. Сыроватко, Г. Саенко, Б. Тарасов, Р. Чеботаревский — тихо переговаривались между собой, презирали и говорили, каким жалким выглядел на трибуне М. Горбачев, насколько этот, теперь уже бывший лидер, превратился в мелкого человечишку.

Президенту СССР М. Горбачеву было невдомек, что ради якобы сохранения своего престижа он нарушает Конституцию СССР, а фактически — сам совершает государственный переворот, взрыхляет почву для окончательного разрушения Советского Союза.

После 23 августа 1991 г. наступили дни тяжелейших раздумий: что с нами, коммунистами, со страной, с партией, с советским народом произошло? Почему 18-миллионная партия промолчала?

Двадцать четвертого августа у меня состоялась встреча Валентином Александровичем Купцовым. Он, избранный первым секретарем ЦК КП РСФСР всего две недели назад, 9 августа 1991 г. фактически взял на себя решение сложнейших вопросов трудоустройства людей, составлявших аппарат ЦК КП РСФСР, ответственность за их судьбу. Просил и меня подключиться к этому вопросу.

Триумфом «победы» над ГКЧП стало сообщение по радио и телевидению об аресте ее членов: и.о. президента СССР Г.И. Янаева, премьер-министра СССР В.С. Павлова, секретаря ЦК КПСС О.С. Шенина, министра обороны СССР Д.Т. Язова, первого заместителя председателя Совета обороны СССР О.Д. Бакланова, председателя КГБ СССР В.А. Крючкова, главнокомандующего Сухопутными войсками-заместителя министра обороны СССР, член Совета обороны СССР Героя Советского Союза В.И. Варенникова, руководителя Аппарата президента СССР В.И. Болдина, председателя Крестьянского союза СССР В.А. Стародубцева, президента Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР А.И. Тизякова, тех, кто не побоялся отстаивать свою Великую Родину — Союз Советских Социалистических Республик и поплатился за это тюремной камерой Матросской тишины. На Верховном совете СССР 29 августа 1991 г. выступил генеральный прокурор Трубин и сообщил о том, что имеются доказательства причастности председателя Верховного совета А. Лукьянова к перевороту. С него снята депутатская неприкосновенность и он был также арестован.

После провала попытки сохранить Советский Союз застрелился министр внутренних дел Б. Пуго, член ГКЧП. За день до своего добровольного ухода из жизни он скажет: «Он (Горбачев. — Примеч. авт.) нас всех предал!» 26 августа 1991 г. застрелился маршал Советского Союза С. Ахромеев, безусловно умный и совестливый человек, истинный патриот Великой державы. Он не мог дальше жить в атмосфере распущенности, царившей в стране.

Народные депутаты РСФСР, члены фракции «Коммунисты России», с горечью восприняли эти сообщения.

А среди «демократов» ширились ряды «героев». Очередь к кабинету руководителя депутатского штаба обороны Белого дома Сергея Филатова росла с каждым днем: «герои» стремились попасть в списки награжденных.

Главная ошибка руководства ГКЧП заключалась в том, что оно не сумело опереться на мнение народа, который в марте 1991 г. в ходе всесоюзного референдума по вопросу о сохранении Союза ясно и недвусмысленно — 76 % голосов — высказался за сохранение СССР. Руководство ГКЧП надеялось, что все образуется само собой, достаточно лишь сообщить народу о создании ГКЧП. Не образовалось… Страну насильно втянули в так называемый глобальный мир, со всеми его пороками и угрозами. Международный капитал навязал России унизительное и крайне зависимое положение в глобальном воспроизводственном процессе в угоду прибыли и финансовых спекуляций. В результате августовского переворота страна оказалась отброшенной в историческое прошлое, в дикий капитализм XIX в.

Завертелось уголовное дело ГКЧП. Ельциноиды требовали крови. Арестованным членам ГКЧП попытались инкриминировать измену Родине (64-я статья УК), за что предусматривался ни много ни мало — «расстрел».

И все-таки, кто же совершил августовский переворот? Развитие событий свидетельствовало: переворот произошел, и не один.

Во-первых, и это самое главное — государственный августовский (1991) переворот Горбачева — Ельцина по сути подвел черту под существованием СССР. «Победа» Б. Ельцина и лжедемократов так напугала руководителей на местах, особенно в национальных республиках, что они стремглав бросились в объятия доморощенных националистов, пребывавших до поры до времени в инкубационном состоянии. Сразу после подавления «августовского путча» три республики Прибалтики заявили о своем выходе из СССР. В сентябре 1991 г. номинально тогда еще бывший Президентом СССР Горбачев подписал указы о признании этого выхода, чем санкционировал развал Советского Союза. Начался медленный выход союзных республик из Советского Союза.

Вновь хочу обратиться к испытанному методу исторических аналогий и процитировать одного из мыслителей ХХ в., незаслуженно забытого после смерти в 1918 г., — Василия Васильевича Розанова. В 1918 г. в книге «Апокалипсис нашего времени», пытаясь разобраться в последствиях Февральской революции 1917 г., он писал: «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже"Новое время"(считавшаяся реакционной газетой, которую издавал крупнейший в дооктябрьской России владелец газетно-книжного дела А.С. Суворин. — Примеч. авт.) нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая"Великого переселения народов". То была эпоха,"два или три века". Здесь — три дня, кажется даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса…»^[82]

Так и хочется повторить вслед за В.В. Розановым: «Неисповедимы пути твои, Господи!» Как будто про нас нынешних писано. Правда, в отличие от России царской, исторической, Россия советская (СССР) «сгинула» не в два-три дня, а в два-три месяца. По историческим меркам разница минимальная, почти незаметная. Но «сгинула» именно так, как и ее предшественница. Видимо, есть в этой повторяемости определенная историческая закономерность…

После августовских событий 1991 г. «двоевластие» союзного центра во главе с М. Горбачевым и республиканского во главе с Б. Ельциным закончилось утверждением единовластия российских структур.

Во-вторых, 23 августа 1991 г. Б. Ельцин подписывает указ о приостановлении деятельности коммунистической партии на территории РСФСР. Горбачев молчит. Теперь уже ясно можно утверждать, что КПСС и КП РСФСР потерпели поражение, преданные своими высшими руководителями. Разгром партии полный. Исторический поворот и вместе с тем истинный государственный переворот с целью реставрации капитализма в России сделал еще один крупный шаг, свершился. Примеру Б. Ельцина последовали президенты ряда союзных республик тогда еще формально существовавшего СССР

В ноябре 1991 года 37 депутатов парламентской фракции российских коммунистов (в дальнейшем к ним присоединятся депутаты-некомунисты) добились рассмотрения дела о запрете КП РСФСР в Конституционном суде РФ. Процесс начался 26 мая 1992 г. и длился весь год. В ходе бесконечных заседаний были выслушаны показания свидетелей как «за», так и «против». Члены Конституционного суда РФ нашли в себе мужество признать правовую несостоятельность указов Б. Ельцина и 26 ноября 1992 г. вынесли приговор, разрешивший КП РСФСР возобновить политическую деятельность. Для Б. Ельцина этот вердикт означал несомненное поражение, поэтому «демократы» по всем каналам СМИ давили на Б. Ельцина, чтобы он довел борьбу с коммунистами до конца. Но Б. Ельцин не был так напуган, как его окружение. То ли понимание, что компартия без партийного имущества еще долго будет вставать на ноги, то ли понимание роли компартии на тот период в российском обществе заставили Б. Ельцина не влезать в отрытую конфронтацию.

Военная коллегия Верховного суда РФ под давлением администрации Президента РФ Ельцина предъявила руководителям ГКЧП обвинения по статье 64 УК РСФСР — заговор с целью захвата власти.

В обвинительном заключении по делу ГКЧП будет записано: «Не добившись изменений государственной политики парламентским, законным путем, стремясь сорвать подписание нового Союзного договора, ввести в стране чрезвычайное положение, сохранить в неприкосновенности союзные структуры, председатель КГБ СССР Крючков В.А., министр обороны СССР Язов Д.Т., премьер-министр СССР Павлов В.С., заместитель председателя Совета обороны СССР Бакланов О.Д., руководитель Аппарата президента СССР Болдин В.И., секретарь ЦК КПСС Шенин О.С. встали на путь организации заговора с целью захвата власти»^[83]. Пытались вывести их и на статью «государственная измена».

Даже и не для юриста ясна натянутость формулировок. О каком захвате власти могла идти речь, если власть у руководителей ГКЧП была и действовали они во имя спасения СССР? Следовательно, и «государственная измена» — попытка придумать то, чего не было.

Когда Военной коллегией членам ГКЧП было предъявлены эти абсурдные обвинения, по их поводу я беседовал со многими юристами. Все они однозначно заявляли, что эти обвинения юридически абсолютно не соответствуют действительности, духу и букве закона. В лучшем случае действия членов ГКЧП можно было бы квалифицировать как халатное исполнении своих служебных обязанностей и, за провал действий ГКЧП, приведший к развалу СССР, освободить от занимаемых должностей. Другие тихо говорили, что завышенные обвинения есть форма сопротивления властям и тайная поддержка членов ГКЧП.

Суд так и не обнаружил состава преступления, инкриминируемого новыми властями гэкачепистам, — нарушения Конституции СССР и других грехов^[84]. Завершающую точку поставила Государственная Дума Российской Федерации, которая 26 февраля 1993 г. приняла постановление об амнистии участников ГКЧП.

Принятие постановления об амнистии свидетельствует о том, что если бы 19 августа 1991 г. в России действительно произошел бы путч, то члены ГКЧП никак не могли бы рассчитывать на амнистию, как правило, не распространявшуюся на расстрельные статьи, к которым относилась и статья 64 УК РСФСР «Измена Родине» с квалифицирующим составом — заговор с целью захвата власти.

Принципиально не согласился с амнистией генерал армии, Герой Советского Союза, участник Парада Победы на Красной площади в Москве в 1945 г. Валентин Иванович Варенников^[85], который стойко держался, считая, что никакого «государственного переворота с целью захвата власти» в августе 1991 г. ни он, ни члены ГКЧП не совершали. В его выступлении на процессе по ГКЧП, проходившем 17 февраля 1994 г., была дана емкая политико-экономическая оценка событиям, связанным с ГКЧП. По прошествии лет считаю исторически обоснованным опубликовать выступление патриота-государственника Валентина Ивановича полностью.

«Против чего я и мои товарищи выступили в августе 1991 года? Против государственного переворота и разрушения СССР изнутри руками прозападных политиков, выполняющих команды из Вашингтона. Напомню высказывание бывшего директора ЦРУ Роберта Гейтца, напечатанное в «Известиях» 12.12.9.:"Мы понимали, что Советский Союз ни экономическим давлением, ни гонкой вооружений, ни тем более силой не возьмешь. Его можно было разрушить только взрывом изнутри".

Но почему у Запада такое неотступное влечение к Советскому Союзу, а сейчас — к его бывшим республикам, в первую очередь к России? Да потому, что здесь несметные природные богатства, без которых Западу в перспективе не обойтись, а Европа вообще задохнется через 10–15 лет. Плюс человеческие ресурсы с огромным природным даром. Однако, чтобы добраться до этих сокровищ, им надо было сломить нас. Что и выполнено с помощью, а точнее — из-за предательства Горбачева, Яковлева и др. Предвидя трагедию, мы предпринимали всяческие шаги по недопущению падения нашего государства. Бездействие Горбачева казалось в то время для нас результатом его ограниченных физических и умственных возможностей (власти дали больше, чем любому монарху, но он ею якобы не мог и не знал, как распорядиться). Некоторые объясняли это также и его нерешительностью, трусостью. Фактически все это действительно присутствовало. Но главное, как теперь ясно, в другом: бездействие было умышленным, и оно преследовало одну стратегическую цель — довести все процессы развала государства до такой степени, когда они уже будут необратимы. Чью волю выполнял Горбачев? Тогда нам еще не до конца это было ясно.

Главный враг, который дирижировал всем и всеми, в том числе Горбачевым, Шеварднадзе, Яковлевым и т. п., был не на ладони. Его надо было умело выделить, разоблачить и разгромить. Но этого не произошло. Горбачев не дал. И эта третья сила, воспользовавшись благоприятными условиями, подготовила и с помощью предателей нашего Отечества провела взрыв Союза изнутри (впоследствии это многократно подтвердил Р. Гейтц). Эта сила, к которой никаких эффективных мер не было предпринято (о ее существовании только робко говорилось, в том числе и на закрытом заседании Верховного Совета СССР 17.06.91), и сейчас глубоко заинтересована в дальнейшем распаде нашего государства, в разграблении наших богатств и проведении в жизнь своих замыслов навсегда обосноваться в России, направляя, так сказать, ее дальнейшее развитие.

Что же это за сила? Это элита западных держав, в руках которых формирование внешней и внутренней политики плюс наша продажная компрадорская буржуазия, наши продажные политики и агенты влияния (собственно, это почти одни и те же лица).

Важно отметить, что на каждом этапе так называемого нашего развития за последние годы третья сила делает ставку и на соответствующего лидера. Я согласен с утверждениями тех средств массовой информации, которые сейчас говорят, что как в 1990–1991 годах Запад переориентировался с Горбачева на Ельцина (там убедились, что"лучший немец"все-таки слабак), так и сегодня Запад уже начинает менять свои ориентиры.

Был ли у нас в стране путч, государственный переворот? Ответ однозначен: да, был! И, на мой взгляд, он имеет три этапа.

Первый этап — подготовительный. По времени он занял все годы перестройки до августовских событий 1991 года. В этот период определенными силами была создана идеологическая, социально-политическая, материально-техническая и даже кадровая основа для изменения советского общественного и государственного строя, социалистической системы хозяйства и социалистического порядка. Начался развал государственности, хаос в экономике, стал в полный рост национализм. Все это видел ЦК КПСС. Но воспитанные в духе беспрекословного подчинения генсеку, члены ЦК смотрели на него как загипнотизированные. Лишь отдельные лица могли, хотя и робко, говорить об этой ситуации. Что же касается Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР, то эти органы тоже наблюдали сложившуюся картину, но, не имея в новом составе практики, опыта парламентской работы и борьбы, а также (что самое главное) представляя крайне неоднородных лиц по своим убеждениям в смысле способности отразить интересы народа, не могли предпринять каких-либо радикальных мер по пресечению смертельно опасных для страны тенденций. Хотя отдельные выступления были — в интересах нашего государства предлагалось Горбачеву сложить с себя обязанности Президента СССР. Но эти предложения развития не получили. И на вопрос государственного обвинения одному из подсудимых:"Управлял ли Горбачев страной единолично?" — я бы ответил только утвердительно! А все существовавшие в стране структуры были только прикрытием. И он использовал это для развала государства.

Второй этап — промежуточный и очень короткий. Это фактически 19 и 20 августа 1991 года. Он был вспышкой и знаменуется выступлением руководителей высшего эшелона законодательной и исполнительной власти против распада государства. Это выступление явилось протестом против бездействия Горбачева по пресечению негативных тенденций, втягивающих страну в катастрофу, против подписания предательского нового Союзного договора, узаконивающего распад нашей страны. Но это выступление ничем и никак не обеспечивалось. Этим быстро воспользовалась псевдодемократия. В тот период были сброшены все маски, ликвидирована вся декорация, которой прикрывались псевдодемократические и профашистские (как в Литве) силы, рвущиеся к власти и уже ранее, в ходе перестройки, пустившие в обществе глубокие корни. Кроме того, в итоге этого периода были незаконно арестованы и посажены в следственную тюрьму все основные руководители законодательной и исполнительной власти Советского Союза (кроме, разумеется, президента), уволен или отправлен в отставку ряд ответственных не угодных новому режиму работников. Что, конечно, нанесло ущерб государственности. Эйфория борьбы со всеми теми, кто отстаивал Конституцию, была максимальной! Этим был открыт путь к беспрепятственным, неограниченным и, что самое главное, беззаконным и бесконтрольным действиям псевдодемократии.

Третий этап — основной. С 21 августа 1991 года и все последующие годы идет процесс политического, экономического, национального, физического распада Советского Союза, советской социалистической системы, ее экономической основы, единой культуры, науки, искусства, обороны.

Кто же подготовил и осуществил этот переворот, а с ним и развал нашего государства? На первом этапе главенствующая роль, конечно, принадлежала Горбачеву и всем тем, кто вместе с ним непосредственно вел страну к катастрофе в течение всей перестройки. На втором этапе — 19 и 20 августа — создалось, на мой взгляд, безвластие. Причина? Члены ГКЧП втянулись в тяжбу с Президентом Российской Федерации. Ельцин обвинял ГКЧП в антиконституционности его появления и действий, а также объявил членов ГКЧП преступниками, издал ряд указов, призвал народ к неповиновению, к всеобщей безвременной забастовке, к борьбе против ГКЧП, собирал по этому поводу у здания Верховного Совета Российской Федерации митинги, где разжигались страсти, прибегая к самым низменным методам. ГКЧП, включившись в эту перепалку, объявил все указы Ельцина неконституционными, а посему не имеющими законной силы. Кроме того, фактически все время и всю энергию ГКЧП затратил на поиск путей к погашению скандальной ситуации на Красной Пресне, вместо того чтобы эффективно влиять на положение в стране.

Своим появлением и особенно действиями ГКЧП, не предвидя того, создал для сил, рвущихся к власти, исключительно благоприятную возможность и условия не только для смены политической декорации, но и для реальных действий по захвату власти. Гарантия была создана фактически абсолютная, и использована она была этими силами быстро, нахраписто, не считаясь ни с какими законами, приличием, нравственностью. И не встречая ни малейшего сопротивления — ни идеологического, ни тем более силового, потому что никто из членов ГКЧП не мог допустить и мысли, что они имеют дело с какими-то врагами, что может применяться насилие. Эта сила, к своему изумлению и радости, смогла (но это уже на третьем этапе) в течение нескольких дней разгромить все, что считала нужным. За три последующих месяца она окончательно закрепила свое властное положение. А что же прежняя, союзная, власть? Оставшись без руководителей и преданная Горбачевым, она тихо и безропотно оставила всех и все (помещения, имущество, созданные всем Советским Союзом и на средства членов КПСС). Оставила и расползлась по своим квартирам, как протоплазма, не принимая никакого участия в судьбе народа. Это позорно, стыдно! Но это факт.

Самое же главное то, что ГКЧП не допускал в лице субъекта российской власти врага. Да и как можно было в своих соотечественниках, выросших и воспитанных вроде бы в равных условиях, имеющих на вооружении вроде бы одну идеологию, видеть врага? В то же время российское руководство ярлык врага на ГКЧП повесило и, используя полную свободу в применении средств массовой информации, обливало грязью членов комитета, призывая народ буквально к разгрому ГКЧП. Члены же ГКЧП, как и многие в стране, наивно полагали, что их врагами могут быть только те, кто посягает на интересы народа извне! На третьем этапе решающую роль, конечно, сыграли организаторы беловежского сговора. При этом личное соперничество и даже вражда Ельцина и Горбачева предопределили судьбу Советского Союза. А ведь даже последовавшие за августом обстоятельства еще не говорили о развале — страна могла остаться в рамках конфедерации или даже новой Федерации. Но политики сделали все насильно!

Мне, как военному человеку, нельзя обойти вниманием Вооруженные Силы. Во все годы перестройки все делалось Горбачевым только в ущерб стране и Вооруженным Силам, обороноспособности государства, а прокуратура не сделала ему даже замечания. То, что армию надо было сокращать (как и вооружения), это никогда ни у кого из военных сомнений не вызывало. Но то, что это надо было делать на условиях равной безопасности с Западом, а не односторонне, как фактически имело место, — это также всем было понятно. Но что было на самом деле и что у нас вызывало особое возмущение? Приведу лишь некоторые примеры.

Первый пример. О стратегических ядерных силах. Под лозунгами"нового мышления","общечеловеческих ценностей"и якобы в целях «прорыва» в отношениях между Западом и Востоком подписали особо ущербный для Советского Союза договор о сокращении ракет меньшей и средней дальности. Мы сократили в 2,5 раза больше своих носителей и в 3,5 раза больше своих боеголовок в сравнении с США!

Совершенно непонятно, почему в число подлежащих уничтожению был включен ультрасовременный, превышающий все зарубежные аналоги по всем параметрам оперативно-тактический ракетный комплекс «Ока»? Ведь, кроме того, что в то время он только пошел в производство, перешли на это вооружение некоторые соцстраны и наши военные округа на Западе, что он стоил большого труда ученых и рабочих, что он обошелся народу в миллиарды рублей, — он просто по своим параметрам не подпадал под сокращение. И не должен был быть ликвидирован! Кто бы инициативу ни проявлял — Шульц или сам Горбачев с Шеварднадзе. Даже у многих американцев этот дикий шаг вызвал удивление — по договору подлежали ликвидации ракеты наземного базирования с дальностью 500 км и выше (кроме межконтинентальных), а у"Оки"-1 — до 400 км. Ведь это государственное преступление!

Второй пример. Преступлением является и то, что без ведома Верховного Совета передан американцам шельф с нефтью в Беринговом море. Это лишило наш Военно-морской флот районов рассредоточения в этих водах, а армию и погранвойска заставило пересматривать свои планы обороны. Не говоря уже о колоссальном материальном ущербе — запасы нефти на шельфе, как известно, соизмеримы с кувейтскими.

Третий пример. О сокращении обычных вооружений и Вооруженных Сил. Да, у нас сухопутных войск было больше, чем в США, и танков больше. Но у нас и с соседями сухопутная граница — десятки тысяч километров. Но Горбачев все-таки пошел почему-то на чрезвычайное сокращение, предложив американцам одновременно рассмотреть крупное сокращение своего ВМФ, который значительно превышает все флоты мира. Однако США не только не допустили обсуждения этого вопроса, но и как в насмешку над нами в 1992 году Буш присутствовал на церемонии ввода в строй нового авианосца.

Четвертый пример. О выводе наших войск с территории стран Восточной Европы и Монголии. Это не вывод, а позорное, трусливое бегство! Бегство в совершенно неподготовленные районы. Даже высокоразвитая, весьма экономически благополучная Канада выводит из Европы свою одну тысячу человек в течение 2–3 лет. А мы в год выводим по 100–120 тысяч. В итоге все это нанесло колоссальный ущерб государству, нашей обороне.

Итак, преступление совершено! Но его надо видеть не в измене Родине с целью захвата власти членами ГКЧП и поддержавшими их лицами, а в измене Родине с целью не только нанесения ущерба государственной независимости, безопасности и обороноспособности, но и вообще полного развала Советского Союза, изменения его общественного и государственного строя. Причем людьми, которые и сейчас продолжают вершить судьбы страны. Это особой, исключительной важности вопрос, которому суд, надеюсь, уделит должное внимание.

Считаю необходимым отметить, что прежняя Генеральная прокуратура РФ, выдвинув против меня (как и против других обвиняемых по делу ГКЧП) версию в измене Родине и заговора с целью захвата власти, сама стала заложницей этого обвинения. В этой обстановке, на мой взгляд, у Генпрокуратуры сейчас может быть два варианта действий. Первый — совершенно бесперспективный — продолжать настаивать на том, что имела место попытка захватить власть, естественно, власть Советскую. И хотя совершенно ясно, что предмет обвинения отсутствует и все обвинение — это фантазия, но даже если это представить гипотетически, получается следующее.

Меня и всех нас обвинила еще Советская власть, советская Прокуратура в захвате Советской власти, и обвиняемся мы, естественно, по советским законам. Но ведь сейчас нет Советской власти, и, следовательно, не может существующая власть жить по советским законам. Советская власть в СССР была ликвидирована в сентябре 1991 года в лице Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. А в декабре 1991 года Советский Союз был вообще развален. Затем Советская власть была насильственно ликвидирована и в России. И в том, и в другом случае это делалось без моего участия и участия других товарищей, ту власть, против которой выступала нынешняя власть, то выходит, что мы способствовали существующему режиму? Что, по меньшей мере, дико. Второй вариант действий Генпрокуратуры может быть полярно противоположным: выставить против меня и других товарищей обвинение в защите Советской власти. А попытка в захвате власти была, мол, с целью не допустить закрепления новой"демократической власти". Этот вариант уже имеет что-то близкое к истине. Ведь Советская власть признана нынешним руководством ущербной. Непонятно только, почему Руцкого, Хасбулатова и других не привлекают к ответственности за защиту Советской власти, а лишь за организацию беспорядков? Кое-кто, наверное, сожалеет, что организатором беспорядков в августе 1991 года в Москве был не ГКЧП. Не он призывал к неповиновению, к бессрочным забастовкам. Не он спаивал людей вокруг Белого дома и не он организовывал провокацию — нападение на военный патруль, следовавший на БМП.

Но в отношении меня и других товарищей предъявление обвинения за выступление в защиту Советской власти вполне применимо. Ведь я действительно защищал Советскую власть на протяжении всей жизни, начиная с Великой Отечественной войны. На войне — на многих фронтах боролся не только против немецко-фашистских захватчиков, но и против изменников — власовцев и бандеровцев, на знамени которых было написано:"Уничтожим Советы!"Правда, нет пока закона, который бы карал тех, кто защищает Советскую власть сегодня. Но награды за защиту Советской власти у меня уже отобрали.

Учитывая отсутствие такого закона, а суд надо форсировать, то дело можно было бы передать иностранному государству. А то, что мы граждане России, так это не препятствие — уже прецеденты были: даже приезжали из другого государства (например, из Латвии), арестовывали, увозили, судили и держали в тюрьме.

С этим хорошо бы справился немецкий суд. Он генералу Мильке (министру госбезопасности ГДР), Герою Советского Союза, кавалеру 5 орденов Ленина, 4 орденов Красного Знамени и 4 орденов Карла Маркса, нашел же повод для обвинения — якобы в 1931 году тот был причастен к убийству полицейского. А для меня повода искать не надо — я в течение всей войны уничтожал фашистов, а заодно и власовцев, и бандеровцев.

Одновременно заявляю, что я полностью согласен с выводом нового Генерального прокурора России Казанника о том, что суд над нами по делу ГКЧП — это фарс. Но только не потому фарс, что он затягивается по причине болезни многих его участников, и в первую очередь подсудимых (тюрьма, конечно, сказалась). А по причине абсурдности обвинения. Есть и третий вариант вероятных действий прокуратуры — это найти в себе мужество и честно заявить, что выдвинутое обвинительное заключение является неправомерным. В том числе и в связи с изменившейся в стране обстановкой. Но для этого, повторяю, требуется иметь мужество и честь»^[86].

После оправдательного приговора 11 августа 1994 г. В.И. Варенникову власть оказалась в глупом положении. Она сама разоблачила миф о героической борьбе «демократов» в августе 1991-го против злобных «консерваторов» — «путчистов», против военного переворота и т. п. По прошествии времени и, принимая во внимание итоги «дела» В.И. Варенникова, рядовой россиянин может сделать лишь один вывод: «гэкачеписты» видели, что произойдет со страной и в какую бездну ее тащат псевдодемократы. Каждый россиянин прелести этой «демократии» ощутил на себе. Не менее важно и другое: раз оправдали В.И. Варенникова, значит, оправданы, а не амнистированы и все члены ГКЧП!

В историческом плане интересно напомнить о судьбе основных «героев» августовских событий, стоявших вместе с Б. Ельциным на танке или на балконе Дома Советов, «триумфаторов» победы над ГКЧП, фотографии которых обошли всю мировую прессу: Р. Хасбулатова, А. Коржакова, М. Полторанина^[87], А. Руцкого, А. Лебедя, Ю. Скокова, К. Кобеца… Все они оказались выброшенными своим кумиром за ненадобностью, как только выполнили предназначенную им роль соучастников преступного заговора против Советского Союза и Советской России, в борьбе против ненавистного Горбачева. На нынешней фотографии «на танке» остался бы только один Б. Ельцин, проклинаемый впоследствии большинством российских граждан, да и многими своими политическими «побратимами», которых он отправил в политическое небытие. А если взять 1993 г., уже не во время опереточной, а по-настоящему трагической и кровопролитной защиты парламента, многие из действующих лиц августа 1991 г. оказались по разную сторону баррикад. Каждый в дальнейшем получил свою судьбу. Кто-то пусть и краткосрочное, но самое настоящее тюремное заключение, кто-то опалу, кто-то уголовное преследование, кто-то безнадежную безвестность…

Некоторые из них сегодня определенно говорят о крайне негативном отношении к Б. Ельцину. Так, Ф. Шелов-Коведяев, первый заместитель министра иностранных дел России, курировавший в то время вопросы отношений с государствами СНГ, с горечью скажет: от человека, «взращенного в презрении к праву», «не ожидал чудесной метаморфозы… Не ждал этого и от его соратников». Другой соратник Б. Ельцина по августу 1991 г. Сергей Станкевич, который руководил сносом памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянке, попался на взяточничестве и с 1995-го по 1999 год скрывался от российского правосудия в Польше. Уже в качестве политэмигранта он скажет, что Б. Ельцин «исчерпал свой ресурс в политике в августе и следующие за ним месяцы… Для последующей работы ему не хватало масштаба личности»^[88].

В 2001 г., осмысливая роль Б. Ельцина в новейшей истории России, бывший зампред правительства СССР В. Гусев вынужден будет констатировать «чудовищную роль разрушителя». Автор приводит слова главы компартии США Гэсса Холла о результатах пребывания Ельцина в США: «Не успел он пробыть в США и одного дня, как малоприятные запахи расточаемого им политического и идеологического яда начали распространяться в воздухе… Ельцин изо всех сил старался подорвать репутацию социализма, у него не нашлось ни одного доброго слова о социализме в своей стране. Будучи представителем социалистической страны за рубежом, а также членом высшего органа партии, он причинил самый значительный ущерб, когда его негативизм выразился в самых мрачных прогнозах в отношении политики СССР и «грядущей там гражданской войны»^[89].

Уместно напомнить, как вели себя в то время некоторые представители интеллигенции. Привожу выдержку из стенограммы обсуждения разных вопросов в окружении Ельцина.

А. Емельянов (в то время народный депутат СССР): «Компромисс с Верховным Советом и депутатами исчерпан. В Конституционный суд я не верю. Зорькин не защитник Конституции… И нужно потребовать от прокуратуры разобраться с КПСС. Коммунисты воссоздают свои организации. В МГУ первыми восстановили парторганизацию. Это же позор!»^[90]

Эти слова принадлежат крестьянскому сыну из Смоленской области, окончившему в свое время МГУ, оставленному в аспирантуре по рекомендации партбюро экономического факультета.

Ельцин в знак поощрения подхалимажа за сотрудничество и верность режиму выделил Емельянову одну из лучших квартир в президентском доме в Крылатском — на улице Осенней.

С.С. Алексеев — бывший председатель Комитета Конституционного надзора, член-корреспондент Академии наук СССР: «Президент получил уникальный шанс правовым путем перейти от одного общественного строя к другому… имеет право говорить от всей России — право, которого не имеют Советы». Так о праве законодательного органа высказывался титулованный юрист, член-корреспондент РАН. Он же в дальнейшем призывал Ельцина не соглашаться с проектом Конституции, подготовленным Конституционной комиссией и одобренным на VI и VII Съездах народных депутатов РСФСР: «Этот проект Конституции является в основе своей просоветским». Таковы лики «эпохи».

Запрет Ельциным КПСС и КП РСФСР послужил мощным детонатором к развалу Союза ССР. Ведь что греха таить, именно КПСС была тем объединяющим стержнем, вокруг которого не только группировались, но и имели надежное пространство для деятельности политические элиты союзных республик.

Удар по партии наверняка был просчитан окружением и М. Горбачева, и Б. Ельцина. Несомненно, они пользовались прогнозами, сделанными в свое время Джорджем Кеннаном в США. Не могу не обратиться к этому прогнозу не только потому, что хотелось указать на учителя, но и потому, что ученики сумели оценить его мудрость. Концентрированное изложение позиции Д. Кеннана содержится в работе Г. Киссинджера «Дипломатия»^[91]. «Все различные направления американской послевоенной мысли были сведены воедино в… исключительной по содержанию статье, опубликованной в журнале"Фо-рин аффэарз"в номере за июль 1947 г… Из тысяч статей, написанных после окончания Второй мировой войны, кеннановские"Истоки советского поведения"представляют собой совершенно особое явление. Эта, написанная ясным языком, наполненная страстной аргументацией, литературная адаптация кен-нановской"длинной телеграммы"поднимает вопросы советского вызова до уровня философии истории…

Внутри страны (СССР. — Примеч. авт.) единственной организованной группой является только партия, а остальное общество раздроблено на рудиментарные массы… Кеннан полагал возможным, что в какой-то момент различные соискатели верховной власти"смогут спуститься в недра политически незрелых и неопытных масс, чтобы найти у них поддержку своим определенным требованиям. И если это когда-нибудь случится, то отсюда будут проистекать невероятные последствия для коммунистической партии: ибо членство в ней в широком плане основывается на железной дисциплине и повиновении, а не на искусстве компромисса и взаимного приспособления… Если вследствие указанного произойдет что-либо, что разрушит единство партии и эффективность ее как политического инструмента, Советская Россия за одну ночь из одного из самых сильных национальных сообществ превратится в одну из самых слабых и жалких».

Подобные мысли развивал в свое время известный философ А. Зиновьев, многократно раскаявшийся в том, что пошел по пути диссидентства. В одной из аудиторий на Западе в первые годы своего пребывания там он утверждал: «Самое слабое место в советской системе — то, которое сами советские люди считают самым надежным, а именно в аппарате ЦК КПСС, Политбюро, в персоне Генерального секретаря ЦК КПСС. Проведите своего человека в генсеки, то есть захватите эту ключевую позицию, и вы захватите все советское общество. Генсек развалит Политбюро и с его помощью весь ЦК. Это приведет к распаду всего аппарата ЦК. Распад КПСС приведет к распаду всей системы государственности, а развал последней — к развалу всей страны»^[92] (курсив мой. — Примеч. авт.). Для «демократов» это была уже вторая «подсказка» после Кеннана. Все, что говорил и писал Кеннан, изучал, знал и реализовывал А.Н. Яковлев, сыгравший первую скрипку в агентуре влияния, начало претворяться в жизнь. Толк в этих «подсказках» знал и Г. Киссинджер: по его выражению, «ни одно из документальных предвидений не оказалось столь точным и соответствующим реальному положению вещей после прихода к власти Михаила Горбачева»^[93].

Несколько иначе видит эту роль К.Н. Брутенц: «Сейчас, пожалуй, общепризнано, что разрушение партии… явилось одним из основных факторов, повлекших за собой ослабление, а затем и распад государства. Любопытно, что это мне разъясняли в мае 1993 года в Пекине такие заслуженные антикоммунисты, как бывший госсекретарь США Г. Киссинджер и французский президент Жискар д'Эстен. Киссинджер, в частности, сказал мне, что было ошибкой М. Горбачева переносить центр тяжести от партии к государству, к президентским структурам, поскольку это лишило страну организующего «ядра». На мою реплику:"Но ведь вы всегда сами выступали за это, против партии" — он ответил коротко:"То было раньше"».

Очевидно, можно пожалеть партию, когда ее уже нет. И «пожалел» тот, кто много лет работал на ее разрушение. Диверсий было немало, и это достаточно полно отражено в литературе. Мы помним опекаемые ЦРУ круглосуточно работавшие американские радиостанции.

Льют слезы по КПСС и «отцы русской демократии». По случаю 15-летнего «юбилея перестройки» лжедемократ Г. Попов признал, что лозунг отстранения КПСС от власти был ошибкой и что надо было требовать чистки КПСС от консерваторов. Правда, Г. Попов почему-то забывает о том, что «чистка» ЦК КПСС была проведена — из его состава «строем» были выведены десятки принципиальных, опытных работников, трудившихся на весьма ответственных участках. Достаточно назвать имя одного из них — Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Польше Бровикова, подвергшего курс Горбачева уничтожающей и конструктивной критике на Съезде народных депутатов СССР. Попов забывает и о том, что «в общей сложности при Горбачеве сменились практически четыре состава членов Политбюро»^[94]. Горбачев, приведший партию к «политической Цусиме», из ЦК КПСС убрал почти всех, кто мог оказать его курсу реальное сопротивление. Во имя этого была затеяна и неоднократная реорганизация работы аппарата ЦК, его отделов.

Возвращаясь к событиям прошлого и давая им оценку, бывший Председатель Верховного Совета СССР, глава Комитета по законодательству и судебно-правовой реформы Государственной Думы второго созыва А. Лукьянов сказал: «События 19–21 августа не были путчем. Путч — это ломка всех госмеханизмов, а ничего такого не было. Они не были заговором, — не бывает, чтобы заговорщики ездили договариваться с тем, против кого якобы они его сплели. Не были эти события и переворотом, — переворот предусматривает слом общественного строя. Это была отчаянная, плохо организованная попытка задержать разгром Союза и выполнить решения мартовского референдума в защиту Союза… Корю себя лишь за то, что отстаивал эту идею недостаточно жестко»^[95]. Ну что ж, лучше поздно, чем никогда.

Мне не было понятно в то время и не понятно сейчас, почему в особых, чрезвычайных условиях Председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов «неожиданно для всех» отказался «войти в ГКЧП, заявив, что как глава парламента» не может сделать этого^[96], почему не была немедленно созвана чрезвычайная сессия Верховного Совета СССР, заседание Президиума Верховного Совета СССР, почему в средствах массовой информации не выступили руководители Верховного Совета СССР, ее палат. Ссылки на закон и регламент, что «внеочередная сессия Верховного Совета должна быть созвана не позднее семи дней со времени поступления предложения о ее созыве», «решение должно публиковаться не позднее чем за три дня до ее открытия», что «самый минимальный срок, в который депутаты могут съехаться в Москву, — не менее четырех с половиной дней» и т. д., и т. п., — это не для людей, хоть на микрон знакомых с партийно-советской работой. Когда нам, руководителям, было нужно, мы за сутки собирали и пленумы, и съезды, и сессии. То, что многие народные депутаты СССР находились в растерянности, не смогли сориентироваться в обстановке, — это факт. Каково же было простым людям?

Результат «спокойного подглядывания» на события тех дней из-за угла вместо активной борьбы за свою Родину — Советский Союз вскоре не замедлил сказаться. Я с горечью вспоминаю последнее заседание Союзного парламента, разодранного «демократическими мародерами» — особенно народными депутатами СССР от России. Во главе этих «мародеров» стояли народные депутаты РСФСР. Именно «народные депутаты» от России разрушили союзный парламент. Этот урок следует помнить.

Следует помнить и то состояние политической неопределенности и растерянности, в котором пребывал ГКЧП все три злополучных августовских дня 1991 г. Фактически объявив гражданскую войну, ГКЧП так и не решился вести ее на деле. Ну вывели бронетехнику на улицы столицы. Ну запретили выход нескольких газет и вещание нескольких радиостанций. Танки бессмысленно встали на московских площадях и проспектах, а в итоге сложилось впечатление, что они двинуты не против каких-то там «лукавых и велеречивых властителей», а против москвичей, против народа. И народ именно так все это воспринял и соответствующим образом отреагировал.

Август 1991 г. стал для нашей страны чем-то вроде точки отсчета, вехой, от которой началась последняя стадия разрушения СССР. Тогда произошло апробирование «новых» форм и методов борьбы, которые впоследствии будут использованы против своего народа в еще более изощренных, в том числе и кровавых, формах. «Август 91-го» — начало триумфа дорвавшихся до власти ненавистников всего русского и российского, приведших к ничтожеству «новую демократическую Россию», о которой действительно мечтали миллионы людей.

Беловежское предательство

…И закрылось небо, и погас

Белый свет над Русскою землею,

И, как барсы лютые, на нас

Кинулись поганые с войною.

И воздвиглись на Хвалу Хула,

И на волю вырвалось Насилье,

Прянул Див на землю, и была

Ночь кругом и горя изобилье…

«Слово о полку Игореве» (Перевод Н. Заболоцкого)

Государственный переворот августа 1991 г. для российского народа стал вехой, от которой началась последняя стадия разрушения СССР.

Драматический ход событий после августа 1991 г. стал личным поединком амбициозных лидеров Центра и союзных республик, особенно М. Горбачева и Б. Ельцина, жертвой которых стала расколотая, как орех, мощнейшая Держава.

В первых числах сентября 1991 г. был созван внеочередной Съезд народных депутатов СССР. Впечатление от этого Съезда, транслировавшегося по телевидению, у всех было ужасное. Взаимные обвинения, подозрения, бездоказательные утверждения, схоластические споры. Все это было видно на экране. Все депутаты, казалось бы, радели и призывали к соблюдению конституции, свободы и прав человека. А в действительности за окнами этого «форума» шла расправа над инакомыслием. Это был уже съезд сепаратистов, разбитых по национально-территориальным квартирам. Народные депутаты съезда, еще недавно выступавшие за сохранение СССР, за уважение суверенной воли народа, выраженной на мартовском референдуме, пользуясь безликостью Центра, все как один бросились в сторону национализма и сепаратизма.

Центр упорно молчал, никто не решается принять хоть какое-то решение. Россия заявила, что она правопреемница Союза. Остальные республики с этим принципиально не согласились — не хотят «старшего брата». Украина заявила, что она не подпишет экономического соглашения. Н. Назарбаев из Казахстана заявил, что не будет давать зерна России. В Татарстане проходят демонстрации с требованием отделения от России, выходе из Российской Федерации и образовании независимого Татарстанского государства. 400-летие взятия Казани Иваном Грозным, выпавшее по времени на тот период, «отмечалось» как национальная трагедия. Абсурд, когда в наше цивилизованное время подобные древнейшие исторические события используются для каких-то амбициозных политических целей.

В то же время события тех дней отчетливо выявили, что в стране царит глупейшая политика: антинародная, антигосударственная, аморальная. События тех дней показали, до какой деградации могут дойти русские «интеллигенты», когда они у власти. Жалкие, неспособные к действиям фигуры.

В ноябре в Ново-Огареве возобновился процесс консультаций между представителями республик по вопросу о проекте Союзного договора. Но политическая ситуация в стране была уже другой. Украина демонстративно устранилась даже от участия в этих консультациях. Каждый руководитель союзных республик в своем сепаратистском рвении пытался обскакать других.

К середине ноября 1991 г. за столом переговорщиков в Ново-Огареве о судьбах Союза осталось уже всего семь участников: Россия, Белоруссия и пять среднеазиатских республик. Остальные просто перестали принимать в нем участие. 1 декабря 1991 г. на Украине был проведен референдум о полной независимости Украины и подтверждении полномочий Л. Кравчука как президента. По итогам референдума Украина стала окончательно «незалежной». Соединенные Штаты заявили о своей готовности установить с нею дипломатические отношения, а Борис Ельцин признал независимость Украины. Президент же СССР М. Горбачев по-прежнему продолжал писать послания парламентариям всех республик, призывая их обсудить и подписать Союзный договор в его последнем согласованном виде.

О дальнейшей судьбе «нового» Союза весьма активно позаботилась российская «передовая группа» в составе Бурбулиса, Гайдара, Козырева, Шахрая, подготовившая встречу с С. Шушкевичем в Беловежской Пуще Б. Ельцина и Л. Кравчука. Уже на тот период Л. Кравчук после украинского референдума, одобрившего «незалежность», громкогласно отказался подписывать Союзный договор, планируя последующие шаги, общее название которым — измена.

Восьмого декабря 1991 г. трое политических авантюристов — разрушителей великой страны — президенты РСФСР Б. Ельцин и УССР Л. Кравчук и Председатель Верховного Совета БССР С. Шушкевич заявили о роспуске СССР и создании СНГ — Содружества Независимых Государств. Закоперщиком этого антисоюзного государственного переворота был Борис Николаевич Ельцин и его команда.

Таким образом, гибель Советского Союза была совершена в два этапа — в августе и в декабре 1991 г. СССР был разрушен, а его народы ввергнуты в тяжелейшие испытания, которые тяжким грузом лежат на их плечах до сих пор.

Здесь уместно вспомнить, что писал К. Маркс по поводу государственного переворота, совершенного ровно 140 лет назад другим авантюристом — тогдашним президентом Французской республики Луи Наполеоном: «Недостаточно сказать, по примеру французов, что их нация была застигнута врасплох. Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие. Подобные фразы не разрешают загадки, а только иначе ее формулируют. Ведь надо еще объяснить, каким образом три проходимца могут застигнуть врасплох и без сопротивления захватить в плен 36-миллионную нацию»^[97].

Под основным документом — Соглашением о создании Содружества Независимых Государств (СНГ) — стоят подписи Б. Ельцина и Г. Бурбулиса (от России), Л. Кравчука и В. Фокина (от Украины), С. Шушкевича и В. Кебича (от Белоруссии). Документ констатирует, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование» (приложение 1). Вместо него провозглашается создание СНГ, открытого для присоединения к нему других независимых государств. Это событие, произошедшее в глубокой тайне от русского, украинского и белорусского народов, вошло в историю как Беловежское предательство. Будь на месте М. Горбачева сильный руководитель-государственник, беловежский сговор не сработал бы. У авторов этого самого настоящего «путча» не было бы шансов не только на власть в своих регионах, но и на свободу.

Цели и принципы Содружества излагались в двух дополнительных документах — «Заявлении глав государств» и «Заявлении руководителей правительств». Главы государств в своем «Заявлении…» утверждают, что именно «недальновидная политика Центра привела к глубокому экономическому и политическому кризису, к развалу производства, катастрофическому понижению жизненного уровня практически всех слоев общества», чем хотя бы косвенно снимают с себя вину за ликвидацию СССР.

Документ, подписанный главами правительств, был посвящен координации экономической политики трех членов Содружества: сохранению единого экономического пространства, сохранению единой валюты — рубля, проведению однотипной бюджетно-налоговой политики, координации внешнеэкономической и таможенной политики и т. д. Жизнь показала, что все написанное в нем — было чистейшей ложью, затуманиванием глаз народам Советского Союза. Это вскоре проявилось в реальности.

Три «внука» Ярослава Мудрого и примкнувшие к ним лизоблюды напрочь забыли не только прошлый опыт «своего» деда по единению Руси, но и позитивный опыт Советского Союза, что только в дружеском союзе — сила государства.

Мне хорошо помнятся декабрьские дни 1991 г., когда вернувшиеся из Белоруссии Г. Бурбулис, С. Шахрай, Е. Гайдар, А. Козырев наперебой рассказывали, кто из них был автором документа о прекращении существования СССР, кто из них внес самую большую лепту в этот процесс и запустил в оборот штамп, которым впоследствии помечали все, что бы ни случалось в «демократической» России: в 1991 г. — они якобы «спасли разваливающийся Советский Союз от кошмара гражданской войны»; в сентябре — октябре 1993 г. — спасли Россию от массового кровопролития и гражданской войны; на Северном Кавказе путем «конституционного наведения порядка» — не дали огню распространится на всю Россию. И так весь период ельцинизма. А народ продолжал безмолвствовать.

Е. Гайдар на всех углах приписывал авторство беловежского документа себе, что именно его рукой был написан текст. В дальнейшем он «увековечил» это предательство в своих мемуарах.

Недалеко ушел от Е. Гайдара и С. Шахрай — как его с «юмором» называли народные депутаты РСФСР — «юрист по особо щекотливым поручениям Б. Ельцина», истинный «шахрай»^[98]. Он рассказывал, что Б. Ельцин летел в Минск только для подписания двухсторонних договоров между Россией и Белоруссией. Но С. Шушкевич предложил также пригласить Л. Кравчука и подписать трехстороннее коммюнике. И что якобы он, С. Шахрай, предложил, подготовил все формулировки и написал документы о распаде и прекращении существования СССР. Во всех интервью он твердо убеждал, что СССР якобы «умер» еще до Беловежья, а в Вискулях «они, как врачи, лишь зафиксировали факт смерти СССР…».

Я бы поверил Шахраю как врачу-паталогоанатому (как поется в известной песне — «паталогоанатом — лучший диагност»), но Шахраю как юристу, специалисту по оформлению огромного числа антинародных ельцинских «загогулин», поверить, к сожалению, не могу. Это верх цинизма. Эту песню про «врачей» С. Шахрай продолжает петь и поныне.

Суть вопроса, по Шахраю, заключалась в том, что Советский Союз был учрежден в 1922 г. четырьмя республиками: РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР. Поскольку Закавказье перестало существовать, то три республики имели якобы полное юридическое право зафиксировать, что «Советский Союз как субъект международного права прекращает свое существование». Предложение «величайшего юриста», шахраевская казуистика и была якобы принята за основу при подготовке беловежских документов. Этот «величайший юрист» видимо запамятовал, что в состав СССР входило 15 союзных республик.

Эту кощунственную мысль позднее взял на вооружение С. Шушкевич. «Остальные республики, — пишет с пафосом «политолог» новой волны, — были не нужны. СССР в 1922 г. утвердили четыре субъекта — РСФСР, УССР, БССР и Закавказская Федерация. Последняя перестала существовать и правопреемника не имела. Значит фактически все учредители здесь…»^[99]

Не отстал в тот период от возвышения своей роли в подготовке Беловежских соглашений не только Е. Гайдар и С. Шахрай, но и Г. Бурбулис. Он откровенно говорил: день беловежского сговора «был самый счастливый день в моей жизни. Ведь над нами теперь никого не было». Таково кредо дорвавшегося до власти провинциального преподавателя научного коммунизма средней руки.

По прошествии лет могильщики Советского Союза всеми правдами и неправдами пытаются сгладить свою вину перед многомиллионным русским народом и народами своих государств — бывших республик СССР.

Теперь «авторы» Беловежского соглашения стыдливо прячут глаза и стараются всеми силами преуменьшать свою роль в развале СССР, пытаются отвести от себя удар, переключая стрелки друг на друга. С. Шахрай не преминет подчеркнуть, что текст Беловежского соглашения писал Е. Гайдар. А через несколько лет вообще все авторы-герои исчезнут за ширму «поручили экспертам готовить документы»^[100], хотя никаких экспертов в Беловежье не было и в помине.

Вот как, например, трактует уже сегодня события тех дней С. Шахрай: «Поначалу Борис Ельцин и Станислав Шушкевич все еще надеялись уговорить Леонида Кравчука сохранить хоть в каком-нибудь виде Союз. Однако украинский президент не желал даже слышать слово «Союз». Наконец нашли формулу «Содружество» как способ сосуществования государств в одном экономическом, политическом, военном пространстве»^[101].

Сегодня С. Шахрай из года в год все активнее убеждает общественность, что именно Л. Кравчук был против «сохранения Союза хоть в каком-нибудь виде»^[102].

Г. Бурбулис, понимая, какая трагедия случилось с народами бывших республик, входивших в Союз, пытаясь смыть с себя черное пятно, вынужден будет заявить: «Это трагедия человека, Родина которого перестала существовать». Но это, «усиливает» свою мысль «специалист по научному коммунизму» Г. Бурбулис, «оптимистическая трагедия»^[103]. К сожалению, это лицемерное и безнаказанное признание. Пройдет еще несколько лет и Г. Бурбулис будет демагогически заявлять, что «Беловежские соглашения сильно недооценены», что «наша родина — Советский Союз окончательно и необратимо распался в трагические дни августовского путча 1991 года», что «нужна была определенная мудрость, определенное мужество с нашей стороны, чтобы найти ту форму — правовую, политическую, которая бы этот распад сделала более управляемым, более щадящим и регулируемым… Когда я встречаюсь в университетах разных стран мира с профессионалами, они говорят, что это был шедевр политической дипломатии конца XX века» и прочее, прочее словоблудие^[104].

Все более распаляясь в «правдивой оценке» Беловежского предательства, этого «шедевра политической дипломатии», Г. Бурбулис откровенно проговаривается, выдавая тайны «пятой колонны», активным штыком которой он был. «А потом Беловежское соглашение, — откровенно признается Г. Бурбулис, — обеспечило добровольный отказ от ядерного оружия трех бывших республик — Украины, Беларуси и Казахстана. И это наше достижение до сих пор недооценено. А главное — 8 декабря мы завершили холодную войну. 1–2 февраля 1992 г. Б. Ельцин с президентом Бушем-старшим в Кемп-Дэвиде подписали Декларацию о прекращении холодной войны на основании именно беловежских решений»^[105].

Западные профессионалы действительно «точнее понимают то, что мы сами сделали», понимают «шедевр политической дипломатии» козыревых, бурбулисов, шахраев. Развалить Советский Союз чужими руками, разорвать корневые, родственные связи славян, вытолкнуть за пределы своей Родины миллионы русских, уничтожить оборонно-промышленный комплекс страны — это ли не «шедевр политической дипломатии»? Было совершено то, к чему стремились в свое время страны Антанты, германский фашизм. Большего иезуитского рассуждения вряд ли можно себе представить. Но это именно тот внутренний стержень, свойственный не только Г. Бурбулису, но и многим другим неодемократам-бурбулисам.

Я был крайне огорчен, когда узнал, что под документом о развале СССР стоит подпись Леонида Макаровича Кравчука. Дело в том, что он, как и я, в начале 80-х годов работал заведующим отделом пропаганды и агитации — Л. Кравчук в ЦК КПУ, я — в Татарском ОК КПСС. Я неоднократно бывал у него в гостях, мы вспоминали годы, проведенные в Академии общественных наук при ЦК КПСС, которую в свое время окончили. Наши беседы проходили весьма приятно, задушевно, а уж каких только откровенных бесед мы не вели. Никаких националистических завихрений у него даже не проскакивало. И вдруг — Беловежье?

Но это, как оказалось, к сожалению, не вдруг. К тому времени и Россия, и Украина уже приняли декларации о государственном суверенитете. Украина проголосовала за свою независимость, а Л. Кравчук 5 декабря 1991 года занял пост президента, что принципиально изменило расстановку сил. О каком Союзе для теперь уже «самостийного» Л. Кравчука могла идти речь? Поэтому он твердо стоял на позиции, что никакого Союзного договора он подписывать не будет. У Л. Кравчука, как он сам откровенно заявил, «накопилась усталость от Советского Союза». У него якобы постоянно был «страх», когда он ездил в Москву на семинары и покупал продукты в гастрономе при ГУМе, что вдругему «не хватит масла»^[106]. И вы, уважаемый читатель, можете поверить, что завотделом ЦК КПУ — партаппаратчик высшего звена республики — ездил в Москву за маслом? Я, например, никогда в эту нелепость не поверю! Я просто не мог уразуметь, как может измениться человек, попав на вершину власти.

По прошествии двадцати лет Л. Кравчук — этот могильщик Советского Союза — рассказывает о беловежской трагедии более откровенно: «…выяснили, что никакой Союзный договор я подписывать не буду. Приступаем к работе над текстом будущих Беловежских соглашений. Б. Ельцин спрашивает:"Кто возьмется писать?"Я и говорю:"Поскольку у меня хорошая авторучка, давайте буду писать я". Работа началась в буквальном смысле с чистого листа… Первую строчку написал я. А вот формулировку о том, что"Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование", предложил Бурбулис. Промучились мы над ней часа полтора. Но когда были написаны"перестает существовать"… Это чувство не передать! Вот говорят — "историческое событие"! История значит… А когда ты сам участник этих событий?.. Я изучал историю и знаю, что это был первый в мире государственный переворот такого масштаба, который удалось осуществить мирно — без конфронтаций и крови!»^[107] Читая эти перлы выпускника Академии общественных наук при ЦК КПСС Л. Кравчука, мне все время думалось, что «государственному перевороту такого масштаба» гетман Мазепа^[108] был бы несказанно рад. Не умерла еще мазеповщина в Украине!!

В 1999 году, когда Л. Кравчука награждали за «не отдачу Крыма России», он сказал, что Б. Ельцин готов был пол-России отдать, чтобы скинуть Горбачева. И далее, что развал СССР — это в том числе и его вина, но 99 % — это вина Бориса Николаевича. Соответственно и тех, кто толкал его «констатировать, что пациент (СССР — по терминологии С. Шахрая. — Примеч. автора) болен».

Видя социально-экономический и политический «прогресс» в Украине после распада Советского Союза, 5 июня 2005 года, выступая в украинской Раде, Леонид Кравчук с горечью произнес, что «если бы он знал, что будет твориться в Украине, он дал бы себе скорее отрубить руку, чем подписать Беловежское соглашение»^[109].

Думаю, что такого признания мало; первому президенту Украины Л. Кравчуку следует готовиться к тому, что рано или поздно его привлекут к ответственности за развал Великой Державы.

Анализируя беловежский сговор, хотелось бы привести еще один весьма значительный факт. В октябре 1992 г. я возглавлял делегацию Верховного Совета Российской Федерации на праздновании Дня независимости Турции^[110]. Руководители делегаций приглашались с женами. В эти дни я с женой Инной Ефимовной близко сошелся со Станиславом Станиславовичем Шушкевичем — в то время Председателем Верховного Совета Белоруссии — и его новой, молодой супругой Ирой. У меня состоялось много откровенных бесед с С. Шушкевичем. Конечно же, все они в той или иной мере касались событий в Беловежской Пуще.

С. Шушкевич рассказывал, что встреча с Б. Ельциным в Белоруссии состоялась по приглашению белорусской стороны; должны были обсудить проблемы обеспечения зимнего периода нефтегазовыми ресурсами и закончить просто охотой. Никакого изначального намерения принимать решение о выходе из СССР не было. По крайней мере, у белорусской делегации таких заготовок не было. Меня встреча с Б. Ельциным, рассказывал С. Шушкевич, интересовала с точки зрения возможности завоза энергетических ресурсов из России на бартерной основе.

Однако С. Шахрай, Е. Гайдар, А. Козырев и особенно Г. Бурбулис, уточняет С. Шушкевич, постоянно «поджучивали» Б. Ельцина подготовить в пику М. Горбачеву свой вариант договора. И когда Бурбулис на одной из встреч, вспоминает С. Шушкевич, вдруг произнес слова: «А не согласитесь ли вы расписаться под такой фразой:"СССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование"»^[111], мы все согласились с этим. Мы и раньше, продолжал С. Шушкевич, внутренне очень хорошо понимали, что хотим настоящей независимости для наших республик, «хватит нам попечительства», но никогда не оговаривали это между собой этот тезис вслух. А когда такие слова уже были произнесены… Они и легли в первый параграф Беловежского заявления. Так через двадцать лет интерпретирует события С. Шушкевич.

А вот как уточняет происходившее Л. Кравчук: «Через некоторое время Ельцин говорит:"Что-то не идет… Давайте, когда напишем первый параграф, выпьем по полбокала шампанского". И действительно, когда написали — а параграф был тяжелый! — выпили по полбокала. И все! Хотя утверждают, будто мы и там, за рабочим столом, не просыхали. Ничего, кроме бутылок с водой, перед нами не стояло…»^[112]

В эту «новую» — трезвую версию беловежья Л. Кравчука поверить весьма трудно. Свидетельством тому являются не только фотографии из Вискулей, на которых отчетливо видны не «фужеры с шампанским» и не «бутылки с водой», но и рассказы очевидцев.

По прошествии лет могильщики Советского Союза, особенно Л. Кравчук, всеми правдами и неправдами пытаются сгладить свою вину перед многомиллионным русским народом и народами своих государств — бывших республик СССР.

Вот как откровенно отреагировал на то, что Л. Кравчук в интервью «убеждал» общественность, что в Беловежской Пуще они ничего не пили^[113], бывший Президент Киргизстана А. Акаев. «Верится с трудом, — говорит А. Акаев. — Я не помню встречи, где бы мы трезво расходились. Я по этой части не большой любитель, тем не менее не помню такого. Все с удовольствием пили…Ельцин и Горбачев уже тогда друг к другу особых симпатий не питали, но когда дело доходило до выпивки, хорошо выпивали. Это Кравчук немножко лукавит. Тем более в те времена Борис Николаевич был в форме. Он, говоря образно, был джигитом»^[114].

Пройдут годы, и многое в Беловежской трагедии и роли могильщиков будет раскрываться в ином свете. Леонид Грач, бывший первый секретарь Крымского рескома, рассказывал: «Когда, уже после своей отставки, Ельцин в 2001 г. приехал с семьей на отдых в Крым, мы встретились, долго сидели, разговаривали. И когда выпили по паре фужеров каберне, я начал рассказывать Ельцину анекдот:"Борис Николаевич, в Крыму часто задают один вопрос"."Какой?" — заинтересовался Ельцин."Кто из вас был самый трезвый в Беловежской Пуще: вы, Кравчук или Шушкевич?"Ельцин нахмурился, но попросил продолжать дальше. Тогда я продолжил:"Говорят, что Кравчук. Потому что он Крым себе оставил". Тут Борис Николаевич так завелся, что стал крыть… Кравчука по полной программе. А когда выпалил наболевшее, сказал:"Знаешь, там, в Беловежской Пуще, если бы я захотел, взял бы карандаш и прямо по карте провел от Харькова до Измаила и сказал, что все это остается в России. Кравчук бы и слова не возразил"»^[115].

Пока российские и украинские «герои» Беловежья, по прошествии лет, все активнее пытаются отмежеваться от авторства трагических для народов Советского Союза предательских документов, перепихивая это авторство друг на друга, вдруг появился новый «герой» развала Советского Союза — экс-министр иностранных дел Беларуси Петр Кузьмич Кравченко^[116]. У него якобы в архиве сохранились четыре рабочих варианта подготовки того исторического документа. Вот как описывает те исторические события П. Кравченко.

«Мы сидели за столом и гадали, с чего начать текст, — вспоминает П. Кравченко. — Я сказал:"Давайте каждый изложит свои предложения на бумаге". В течение 10 минут я написал на старой желтой бумаге свой вариант. И все закивали:"Да, это то, что надо, нужна констатация свершившегося". Первый параграф соглашения звучал так:"Союз Советских Социалистических Республик как геополитическая реальность и субъект международного права прекратил свое существование"».

«Я взял инициативу в свои руки, — продолжает П. Кравченко, — и сказал, что согласно нормам старого французского права действует формула"Король умер, да здравствует король!"Если мы констатировали распад СССР, нужно провозгласить создание нового политического образования. После этого начались споры о названии…»

«Накануне вечером, 7 декабря, — продолжает П. Кравченко, — Кравчук вообще ничего не хотел подписывать и даже слушать! Мол, какое соглашение, какой союз: украинский народ проголосовал за независимость, я избран президентом… Украинцы колебались, взвешивали: создавать СНГ или избрать путь абсолютной независимости…мы вшестером (Гайдар, Шахрай, Козырев от России и я, Мясникович, Костиков от Белоруссии) подготовили черновик соглашения, закончив лишь в пять утра. Тогда Сергей Балюк — в то время директор Беловежской Пущи — послал «газик» за своей секретаршей, и она привезла из деревни Каме-нюки, из приемной дирекции, старую советскую пишущую машинку. Примерно в 5.45 на ней начали печатать текст соглашения. Закончили где-то в 8.30».

«Поначалу в названии документа говорилось, что это договор о создании Содружества Демократических Государств — СДГ. Но затем уже украинцы таки подключились и настояли, чтобы понятие"демократические государства"было изменено на «независимые» — поскольку Украина 1 декабря провела референдум и уже была «самостийной». Поэтому вторая редакция гласила, что создается не СДГ, а СНГ».

«Затем появился третий вариант, над которым начала работать уже шестерка глав государств и глав правительств: Ельцин, Бурбулис, Шушкевич, Кебич, Кравчук и Фокин. И когда они закончили работу над третьим вариантом, появился четвертый и окончательный. Было около двух часов дня».

«Вся работа над документом опровергает слухи о том, что он был написан в Москве, что полупьяные Ельцин, Кравчук и Шушкевич подмахнули бумаги не читая. Все это неправда. А в основу документа легли российско-украинское и белорусско-российское соглашения о дружбе и сотрудничестве от 1990 г. То есть из двусторонних документов мы сделали многосторонний, который и позволил создать Содружество Независимых Государств».

У меня до сих пор звучат в ушах слова С. Шушкевича о происшедшем 7 декабря 1991 г. преступном сговоре: «Все решилось на основе хорошей вечерней бани; эту «победу» — распад империи — хорошо доотмечались…» Я Станислава Станиславовича, как говорится, за язык не тянул.

С тех пор по бывшему СССР гуляет ёмкая фраза: «Сообразили на троих, а голова болит у миллионов».

Истина заключается не в том, кто первый сказал «а», кто первый написал первый параграф Соглашения, что «Союз Советских Социалистических Республик как геополитическая реальность и субъект международного права прекратил свое существование». Суть вопроса в том, что все участники сговора в Беловежье — Б. Ельцин, Л. Кравчук, С. Шушкевич, Г. Бурбулис, В. Фокин, В. Кебич, С. Шахрай, Е. Гайдар, А. Козырев, П. Кравченко, М. Мясникович, — на совести которых трагедия многомиллионного славянского народа, всех народов Советского Союза, превратились в государственных преступников, в руки-неподаваемых, вошли в историю Великой Державы черным пятном, которое не смыть не только им, но и их родным до седьмого колена!

Итак, в 1991 г. Советский Союз распался на 15 суверенных государств. Экономические связи бывших республик приобрели статус международных и стали оцениваться в долларах США!

Не удивительно, что о своем решении «могильщики Союза» сначала известили президента США Джоржа Буша-старшего и только потом Президента СССР М. Горбачева. Первый «принял информацию к сведению», второй возмутился, что новость узнал после американского президента, но и пальцем не пошевелил для упрочения Конституции СССР, хотя имел для этого все конституционные полномочия.

В своих воспоминаниях Буш отметил, что Ельцин позвонил ему прямо из охотничьего домика и заявил: «Горбачев еще не знает этих результатов… Уважаемый Джордж — это чрезвычайно, чрезвычайно важно. Учитывая уже сложившуюся между нами традицию, я не мог подождать даже десяти минут, чтобы не позвонить Вам»^[117]. Устами президента России заговорщики отрапортовали своему боссу о том, что дело сделано.

Д. Буш в тот же день созвал пресс-конференцию и объявил, что «СССР больше не существует», что «США победили в холодной войне». При этом он подчеркнул, что «Соединенные Штаты израсходовали на ликвидацию Советского Союза пять триллионов долларов».

Не отстают от США в дележе пальмы первенства в ликвидации Советского Союза и некоторые политики Запада. Так, выступая в ноябре 1991 г. на заседании американского нефтяного института, Маргарет Тэтчер откровенно призналась: «Ельцину была оказана существенная помощь во время событий августа 1991 года, когда руководящая верхушка СССР, блокировав Горбачева, попыталась восстановить систему, обеспечивавшую целостность СССР».

Как тут не вспомнить циничное, пронизанное ненавистью к России и ко всему русскому выступление в печати одного из черномырдинских вице-премьеров — А. Коха? Говоря о русском народе, этот «младореформатор» издевался: «Они так собой любуются, что до сих пор восхищаются своим балетом и своей классической литературой XIX века, что они уже не в состоянии ничего нового сделать… Многострадальный народ страдает по собственной вине. Их никто не оккупировал, их никто не покорял, их никто не загонял в тюрьмы. Они сами на себя стучали, сами сажали себя в тюрьмы… Как ни суди, это обанкротившаяся страна…» Стыдно повторить, но эти слова произнесены в интервью одним из бывших заместителей председателя правительства Российской Федерации. Для таких Россия — «эта страна».

Теперь пусть истинные могильщики СССР (Кравчук, Шушкевич, Бурбулис, Шахрай, Козырев и др.) попытаются убедить россиян, что Советский Союз распался сам как нежизнеспособная система!

Особо отмечу, что отсутствие в Беловежской Пуще Н. Назарбаева, других представителей национальных республик носило откровенно оскорбительный характер: налицо было явное противопоставление славянского мира мусульманскому.

Я родился, жил до 1990 г. в Татарской республике и не понаслышке знаю, насколько тонкой материей является в России национальный вопрос и насколько чутко к нему необходимо относиться, выверяя шаги и политические решения. Мне хорошо известно, что Н. Назарбаев очень активно занимался проектом Союзного договора и считал, что необходимо усилить союзный Центр. Твердая позиция Н. Назарбаева в отношении Союзного договора, на мой взгляд, и послужила причиной его отсутствия в Белоруссии.

Беловежское соглашение фактически подвело итог тому, на что нацелился Б. Ельцин в борьбе с М. Горбачевым, к чему он планомерно шел, подталкиваемый и западными покровителями, и «демократами», и «коммунистами с человеческим лицом». Содержание Соглашения было просто вызывающим, до абсурдности нереальным, казалось бы, нереализуемым в принципе. И тем не менее оказалось реализованным. Реализованным потому, что ориентировалось прежде всего на личность Горбачева, исходило из того, что последний в силу своей никчемности, отсутствия всякого авторитета, отсутствия, как говорят, внутреннего стержня просто не будет ничего делать. «Пущисты» не ошиблись, ибо давно раскусили внутреннее содержание этого человека. Невнятный лепет, робкие призывы одуматься, предпринятые М. Горбачевым, добили всех, морально разоружили даже тех, кто готов был выступить на защиту Советского Союза. В этот момент, наоборот, у определенной части общества даже появилась надежда, что с избавлением от Горбачева наконец-то можно будет перейти от слов к делу, прекратить скатывание страны к экономическому и политическому краху.

В связи с подписанием Соглашения о создании СНГ сразу же в печати появились официальные заявления и М. Горбачева, и Б. Ельцина.

Б. Ельцин заявил, что создание СНГ не повлияет на жизнь людей, «все остается по-старому»: общая армия, общая валюта, свободное обращение людей и т. д.

«Это Соглашение, — отмечает в своем выступлении М. Горбачев, — имеет позитивные моменты». Какие же это «позитивные» моменты? Оказывается, «в документе подчеркивается необходимость создания единого экономического пространства, выражается готовность к сотрудничеству в области науки, образования, культуры» и тому подобная чепуха, которую просто стыдно перечислять. В заявлении делается главный вывод, который, в соответствии с Конституцией СССР, должен был лечь в основу всей дальнейшей работы президента СССР, но не лег: «Соглашение прямо объявляет о прекращении существования Союза ССР» как «геополитической реальности».

Соглашение о создании Содружества независимых государств было откровенно направлено против Союза ССР. Статья 11 Соглашения прямо указывала, что с момента подписания на территориях подписавших его государств не допускается применение норм третьих государств, в том числе и бывшего

Союза ССР. Антиконституционный, незаконный характер этого пункта был настолько очевиден, что даже не преследовал цели соблюдения или придания хотя бы мало-мальски законной формы. И как этот важнейший момент не узрел (???) президент СССР юрист М. Горбачев, уму непостижимо!

Читая с заместителем Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Исаевым текст выступления Президента СССР М. Горбачева, мы поражались отсутствию элементарного политического чутья у человека, столько лет возглавлявшего Великую Державу.

Выступления М. Горбачева и Б. Ельцина убаюкивающе подействовали на людей к Беловежским соглашениям. Это потом население всех бывших республик СССР поймет, что и Б. Ельцин, и, самое трагичное, страшное, — Президент СССР М. Горбачев, их просто обманули.

Беловежские авантюристы торопились узаконить свои соглашения, чтобы сделать процесс необратимым. Уже 10 декабря Кравчук и Шушкевич созвали Верховные Советы и ратифицировали соглашения о создании СНГ.

Верховный Совет РСФСР 12 декабря также приступил к рассмотрению документов Беловежья.

Накануне сессии Верховного Совета России на заседании фракции «Коммунисты России» данная проблема обсуждалась достаточно подробно. Мы понимали, что с юридической стороны решение о «прекращении Союза ССР», а затем — «денонсация» Договора об образовании Союза ССР — чистейшей воды авантюра и юридическая безграмотность. Абсурдно «денонсировать» документ, который к этому моменту просто не существовал — Декларация и Договор об образовании Союза ССР стали частью Конституции СССР. Лже-денонсация понадобилась лишь затем, чтобы обойти Союзную Конституцию, выкинуть из политического процесса Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР, подвести видимость «правовой базы» под то, что не имело никакого законного основания. К этому следует добавить, что референдум 17 марта 1991 г. подтвердил волю народов к сохранению Союза ССР. Даже в Декларации о государственном суверенитете РСФСР, — этом весьма ущербном документе — провозглашался не выход России из Союза ССР, а «решимость создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР». Наконец, действовавшая в то время Конституция РСФСР относила решение вопросов конституционного значения (а ликвидация Союза ССР, несомненно, была именно таким вопросом) к компетенции не Верховного Совета, а Съезда народных депутатов РСФСР. На фракции было принято решение не голосовать за эти документы.

Возможный провал ратификации соглашения о создании СНГ вызывал серьезное беспокойство у Б. Ельцина и команды, сопровождавшей его в Беловежскую Пущу — Бурбулиса, Гайдара, Шахрая, Козырева. Они понимали, что в случае провала ратификации участникам беловежской встречи вполне реально «светила» статья Уголовного кодекса РСФСР. Решение же о ратификации позволяло прикрыться коллективной ответственностью, придать видимость законности своим действиям в Беловежской Пуще. Поэтому, как было и ранее, закрутилась машина угроз, в том числе и семьям членов Верховного Совета РСФСР, вступил в действие механизм подкупа и преференций.

Выступая на сессии Верховного Совета, Б. Ельцин убеждал народных депутатов, что распад Союза ССР — не произвольное решение трех руководителей, уединившихся в Беловежской Пуще, а «объективный, всемирно-исторический» процесс, закономерное следствие тех процессов, которые развивались в течение последнего времени. Понимая остроту момента, Б. Ельцин предпринял лукавую попытку отвергнуть обвинения в адрес подписантов Беловежской авантюры в том, что они якобы самовольно ликвидировали СССР. Торпедировать Беловежские соглашения, напирал лицемеря Б. Ельцин, это «значит вступить в прямую конфронтацию с народами, сделавшими свой выбор, в том числе на союзном референдуме (выделено мной. — Примеч. авт.)». Более изощренной геббельсовской лжи было трудно представить!

Мне вспомнилась мысль английского философа Френсиса Бэкона (15611626), который писал: «Как говорится обыкновенно: клевещи смело, от клеветы всегда что-нибудь останется». Спасительная для развальщиков СССР идея, что Советский Союз распался объективно, вброшенная в те дни «великими юристами»-шахраями, другими клеветниками, продолжает «вколачиваться» в головы людей и сегодня, будоражит умы некоторых «теоретиков-юристов». Эти «теоретики новой волны», не удосужившись освоить теорию общественного развития, продолжают пытаться убедить народы (и особенно русский народ. — Примеч. авт.), разобщенные семьи, беженцев и вынужденных переселенцев в том, что произошедшее в Беловежской Пуще — это лишь юридическая констатация свершившегося факта^[118].

Не менее изощренно на заседании Верховного Совета вертелся как на горячей сковороде С. Шахрай. На логичное и справедливое обоснование народного депутата И. Константинова, что в соответствии с Конституцией (Основным Законом) Российской Федерации Верховный Совет РСФСР не правомочен ратифицировать Беловежские документы, поскольку они требуют внесения соответствующих изменений в Конституцию, а это уже прерогатива Съезда народных депутатов, С. Шахрай настолько заврался, что Председатель Верховного Совета Р. Хасбулатов был вынужден «мягко» попросить его с трибуны.

Юридическая суть вопроса заключалась в том, что без предварительного изменения Конституции СССР ни один орган РСФСР, а тем более должностное лицо не имели права подписывать какой-либо документ о прекращении действия Договора об образовании СССР. В противном случае, как это произошло с Ельциным, его действия становились антиконституционными со всеми вытекающими из этого юридическими последствиями.

Не только Верховный Совет РСФСР, но и Съезд народных депутатов РСФСР не имели права ратифицировать Соглашение об образовании СНГ и денонсировать Договор об образовании Союза ССР. Договор 1922 г. об образовании СССР вообще не предусматривал его денонсации республиками, входившими в его состав. Утверждение, изменение и дополнение Союзного договора подлежало исключительному ведению Съезда Советов СССР.

Верховный Совет РСФСР, «ратифицировавший» Беловежское соглашение, превысил свои полномочия и, вопреки ст. 104 Конституции РСФСР, рассмотрел и решил вопросы, относящиеся к компетенции Съездов народных депутатов РСФСР и СССР

В общей сложности Верховный Совет РСФСР нарушил более 30 статей действовавшей в то время Конституции РСФСР, в которой содержалось упоминание Союза ССР. Более того, 21 апреля 1992 г. Съезд народных депутатов РСФСР в статьях 4, 7, 30 Конституции РСФСР подтвердил, что на территории РСФСР действуют Конституция и законы СССР, и сама Российская Федерация является частью Союза ССР.

Едва ли кто помнит поименное голосование народных депутатов РСФСР по вопросу развала СССР. А вспомнить есть что. Привожу результаты поименного голосования народных депутатов РСФСР по вопросам ратификации Соглашения о создании СНГ и денонсации Союзного Договора 1922 года, чтобы россияне поименно знали и проклинали тех, кто предал их интересы, кто разобщил русский народ и вверг его в процесс порабощения (см. Приложение 1).

Только пять народных депутатов, членов Верховного Совета РСФСР — Бабурин С.Н., Исаков В.Б., Константинов И.В., Полозков С.А., Лысов П.А. — нашли в себе мужество открыто выступить против развала СССР и проголосовать «против» ратификации Соглашения о создании СНГ.

Многим было понятно голосование «за» ратификацию Соглашения о создании СНГ таких народных депутатов-перевертышей как Д.А. Волкогонов, С.А. Ковалев, С.Н. Красавченко, С.А. Носовец, В.Н. Подопригора, Н.Т. Рябов, С.Н. Шахрай, В.Л. Шейнис, В.Ф. Шумейко.

Странно другое: в то время, как депутаты группы «Россия», кадеты и христианские демократы твердо призывали не ратифицировать договор о развале Советского Союза, и даже в «Демроссии» наблюдался раскол, — позиция группы, называющих себя «Коммунистами России», оказала решающее влияние на сдачу позиций.

Как могли проголосовать «за» С.А. Осминин (бывший первый секретарь Кировского ОК КПСС), С.Н. Решульский (бывший второй секретарь Дагестанского ОК КПСС, ныне секретарь ЦК КПРФ), Л.А. Воронин (бывший первый заместитель Председателя Совмина СССР), Ю.А. Манаенков (бывший секретарь ЦК КПСС) и ряд других членов фракции «Коммунисты России»?

Весьма странной оказалась в те трагические для страны дни и позиция Президента СССР М. Горбачева. Он просто смирился с распадом Великой страны.

Вечером 25 декабря 1991 г. М. Горбачев в телевизионной кремлевской студии подписал указ о передаче управления стратегическим ядерным оружием президенту России Б. Ельцину. Из Указа Президента СССР № УП-3162 от 25 декабря 1991 года «О сложении Президентом СССР полномочий Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР и упразднении Совета обороны при Президенте СССР»:

«В связи с уходом в отставку с поста Президента СССР слагаю с себя полномочия Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР.

Право применения ядерного оружия передается Президенту Российской Федерации…»

И тут же М. Горбачев обратился к гражданам Советского Союза с Обращением^[119]. Начинается оно не только весьма примитивно, но и юридически безграмотно для выпускника юридического факультета МГУ, для лидера Великой державы: «В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества Независимых Государств я прекращаю свою деятельность на посту президента СССР». Уже одно это полностью, ярко и откровенно выбивает все доводы М. Горбачева, которые он стал выдвигать, особенно в последние годы, что он все делал, чтобы сохранить Советский Союз. Он смирился с распадом Великой Империи.

Конечно же, после этого Б. Ельцин не мог не воспользоваться слабостью бывшего теперь уже президента СССР М. Горбачева. Президент Советского Союза просто сдался, сдал партию, которая его выпестовала, сдал Конституцию СССР, фактически одобрил развал Союза, расчленение русского народа, за объединение которого на протяжении столетий боролись русские князья и царствующие особы, руководители Советского государства, продемонстрировал себя ничтожным человеком, совершив множество предательств. Как всегда М. Горбачев лукавил: утром говорил одно, вечером — другое.

Это была огромная политическая ошибка, последствия которой дают о себе знать во всех странах СНГ и в мировой системе по сей день.

В этой связи вспоминается царь Николай II, который в день отречения от престола записал в своем дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман», а позже пошел «на плаху» вместе со своим семейством. М. Горбачев в добром здравии и материальном благополучии пытается убедить народы бывшего Советского Союза своими заверениями: «Я ведь"до последнего патрона"боролся за сохранение Союза»^[120]. «Я намеревался сохранить СССР в существовавших тогда границах, — будет продолжать убеждать себя Горбачев, — но под новым названием, отражающим суть произошедших демократических преобразований»^[121]. И опять невдомек этому горе-политику, что от изменения названия страны суть не изменится. Демократические преобразования вполне можно было осуществить и в рамках СССР.

Утром 26 декабря 1991 г. Ельцин и его оруженосцы вошли в кабинет М. Горбачева и заняли его. Официальная резиденция президента России была перенесена в Кремль, правительство въехало в комплекс зданий бывшего ЦК КПСС на Старой площади. В Кремле был спущен красный государственный флаг СССР и поднят «новый» флаг РСФСР (триколор). С 13 января 1992 г. российский Белый дом стал местом размещения Верховного Совета Российской Федерации.

Среди факторов, приведших к распаду СССР, о которых в последние годы ратует М. Горбачев, не было ничего необратимого или детерминистского.

Властные амбиции, алчность элит нового поколения, экстремизм национальных лидеров — это лишь небольшой перечень факторов, приведших к развалу Советского Союза.

Главные могильщики союзного государства совсем недавно принадлежали к высшему партийному и государственному руководству СССР, воспитывались и публично клялись в верности идеалам дружбы народов, никто из них не был ни теоретиком, ни идеологом сепаратизма.

Все они, поменяв свой личный статус, вкусили прелести высшей власти: личные лайнеры, почетные караулы, полная бесконтрольность в праве распоряжаться богатством и судьбой своей страны и ее народа, убежденность, что именно они стали творцами нового этапа истории своих стран.

Но не менее важным фактором, который обеспечил победу неодемократам, ратовавшим за развал СССР, был тот, что за всеми действиями Б. Ельцина и его окружения, за спиной предателей М. Горбачева, А.Н. Яковлева, Э. Шеварднадзе по развалу СССР стояли мощные силы, находившиеся за рубежом. Об этом прямо и откровенно заявил тогдашний президент США Джордж Буш: «Одержана величайшая победа над СССР, причем руками его внутренней оппозиции» (выделено мной. — Примеч. авт.). Теперь всем стало очевидно, что Запад действовал в России руками «агентов влияния». Так что если и следует искать виновных в развале СССР, то вопрос об ответственности надо ставить шире, чем он ставился в 1991 г. и позже. Только при этих условиях действительно появится шанс найти не просто «стрелочника», случайно переведшего состав по имени «СССР — Россия» с одного пути на другой, а подлинных виновников нашей российской трагедии.

Касаясь вопроса об «иностранной режиссуре» всего «перестроечного» этапа и развала СССР, следует отметить, что эта режиссура в недопустимом противоречии с фактами крайне недооценивается, что чревато в историческом аспекте. Я категорически не могу согласиться с выводом Р. Хасбулатова, который полностью отметает «теорию заговора» не только в качестве решающего фактора, но и имеющего какое-либо серьезное значение в распаде СССР^[122]. При этом Р. Хасбулатов тут же приводит слова бывшего директора ЦРУ Гейтса, который сделал это обобщение сразу же после подписания Беловежских соглашений: «Мы хорошо понимали, что Советский Союз ни гонкой вооружений, ни экономическим давлением, ни тем более силой не возьмешь, его можно было взять, только организовав взрыв изнутри». Думаю, более честно и не скажешь!

Истина и позор, на мой взгляд, заключается в следующем: режиссура и заговор не просто были, но как следствие предательства, продажности, глупости и бездарности высшего политического руководства были сознательно приняты как со стороны М. Горбачева и его окружения, так и со стороны Б. Ельцина и его окружения.

Вспомните три условия Буша: демократия, рынок, федерация. Несомненны как многолетние усилия США, направленные на победоносное завершение третьей мировой («холодной») войны, так и грубейшие просчеты и ошибки со стороны советских руководителей, и прежде всего, Горбачева.

Уместно в этой связи обратиться к уже цитированному фундаментальному труду Киссинджера «Дипломатия», над которым, судя по предисловию автора и посвящению своей книги сотрудникам внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов, работали сотни, если не тысячи людей, планировавшие и осуществлявшие стратегию «холодной войны». Как признался Киссинджер, цитируя документ Совета по вопросам национальной безопасности № 68 от 14 апреля 1950 г., «целью"холодной войны"является обращение оппонента в истинную веру:"Способствовать фундаментальным переменам в характере советской системы "», определявшимся как «принятие Советским Союзом конкретных и четко определенных международных условий, при наличии которых могут расцвести свободные установления и благодаря которым народы России получат новый шанс определить свою собственную судьбу» (курсив мой. — Примеч. авт.^[123]1.

«Свободные установления» расцвели после того, как появилась возможность «дожать» советских лидеров в лице Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе. Об этом красноречиво и абсолютно точно говорит другой дипломат того времени, тогда уже отстраненный от дипломатического диалога с США — А. Добрынин^[124]. Он недвусмысленно подчеркивает роковую роль М. Горбачева и Э. Шеварднадзе в уступках американской дипломатии по вопросам разоружения и объединения Германии, что ускорило формирование «критической массы», приведшей к распаду Организации Варшавского Договора, а затем и СССР.

Поэтому ничего удивительного нет, что Запад не моргнув глазом поддержал всех вчерашних членов Политбюро, а ныне руководителей новых государств в их стремлении к расчленению союзного государства. Новые страны, возникшие на руинах СССР, были молниеносно приняты в члены ООН, чтобы получить международную гарантию своей независимости на случай, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятным образом для сепаратистов. Всякая попытка вновь вернуть их в Союз могла быть сорвана теперь уже с помощью международного сообщества. Это была своего рода гарантия необратимости разрушения Советского Союза, которую выдавал Запад.

Еще интенсивнее «свободные установления» проявились после вступления России в МВФ. Так что очень большая доля истины есть в том, что «не Америка на деле выиграла"холодную войну", а Советский Союз ее проиграл и четыре десятилетия напряженных усилий оказались потрачены зря, поскольку все сработало бы так же хорошо — а может быть, даже лучше, — если бы Америка оставила Советский Союз в покое»^[125]. «Победа в"холодной войне"… стала результатом наложения друг на друга сорока лет американских двухпартийных усилий и семидесяти лет коммунистического окостенения» (курсив мой. — Примеч. авт.)^[126].

Конечно, провалы во внутренней политике, медлительность в осуществлении назревших мер, называемая здесь окостенением, были. Безусловно, они ослабляли советскую систему. Это нельзя не признавать. Однако систему даже после пяти лет горбачевской «перестройки» можно было укрепить, причем очень надежно. А что не прошли бесследно сорок лет американских двухпартийных усилий и затраченные триллионы долларов, образовавшие государственный долг США, — в этом персональная вина Горбачева, граничащая с государственным преступлением ХХ в. Собственно, этим он знаменит и почитаем в стане наших недругов. С ними он «поработал» вместе.

Как видно, причины событий начала 1990-х гг. находятся и там, на Западе, и здесь, у нас, в нашей стране. Многие сегодня подчеркивают, что результатом «двусторонних» усилий стала встреча на Мальте американского и советского руководителей. Нам неизвестны документы этой встречи. Однако, по мнению А.Н. Громыко, «на Мальте Горбачев проиграл по всем статьям». Именно на Мальте были заложены основы соглашения о развале СССР, одобрена концепция будущего Беловежского соглашения, подведена идеологическая база грядущего ослабления Российской государственности и государства. Добрынин высказал твердое убеждение в том, что «у Советского Союза был шанс закончить"холодную войну", не утрачивая завоеваний, накопленных советской дипломатией при Громыко, то есть на равных с Западом».

Видимо, А. Громыко-старший, рекомендовавший М. Горбачева на должность Генерального секретаря ЦК КПСС, и мысли не допускал, что достижения Советского Союза в международной политике, особенно в области сдерживания агрессивных устремлений империалистических держав во главе с США, с очень большим трудом приобретенные за десятилетия интенсивной работы, будут так бездарно сведены к нулю. А это, как теперь видно всем, имело далеко идущие последствия, превратив мир в однополярную систему под эгидой США.

Другими словами, уничтожение СССР позволило Западу не считаться с ранее достигнутыми договоренностями с советским правительством и обязательствами. Это касается прежде всего нерасширения НАТО на Восток, неразмещения на территории бывших стран Варшавского договора военных баз и других.

Сегодня США проводят экзекуторские операции в разных регионах мира, оперируя то сомнительной информацией об опасности, исходящей якобы от Сербии, разорвав на части Югославию, то сведениями о деятельности и размещении центров международного терроризма и непосредственной причастности Усамы бен Ладена к террористическим актам 11 сентября 2001 г. в США, то убеждая мир в необходимости вторжения в Ирак для уничтожения арсеналов «сверхоружия» Саддама Хусейна — с испытанием там своего суперсовременного электронного оружия, не считаясь ни с кем и ни с чем. Стратегические позиции Советского Союза до М. Горбачева подобное исключали в принципе. Теперь же почти исключена запретительная роль «вето» таких государств, как Россия, по решениям, принимаемым в Совете Безопасности ООН. В результате на карту поставлена судьба России и стран СНГ. И подобное будет до тех пор, пока во главе государства не станет ответственный представитель подлинно народной партии, Патриот и Государственник с большой буквы.

Плоды совместных усилий Б. Ельцина, М. Горбачева и их заграничных «друзей» так горьки, что без переосмысления «перестройки», «реформ», ельцинизма и «постельцинизма» не обойтись. Это переосмысление будет тем результативнее, чем полнее будет представлена роль горе-реформаторов в новейшей истории России. Пока она раскрыта неполно. Этим и объясняется, видимо, тот факт, что М. Горбачев и сегодня пытается политиканствовать, не упуская случая напомнить, что в международном реестре есть звезда «Михаил Горбачев»^[127] — в честь того факта, что «в сентябре — декабре (1991 г. — Примеч. авт.) у нас произошел антиконституционный переворот, имеющий своей целью замену одного общественного строя другим»^[128]. И в этом нужно отдать себе ясный отчет, господин М. Горбачев. «"Августовский путч"был спровоцирован и стал подсобным средством осуществления плана по уничтожению СССР, составленного задолго до гэкачепистов»^[129], одним из главнейших проводников его стал лично Горбачев.

Все исторические «позитивные моменты», о которых так ратовал М. Горбачев в своем Заявлении после подписания Беловежского соглашения, — «создание единого экономического пространства» и т. д. — моментально были забыты после 1991 г., когда крах Советского Союза и победа Америки в холодной войне положили начало новой американской идеологии — триумфализма. И сам М. Горбачев, считавшийся на Западе «радикалом № 1» Советского Союза, вскоре стал обвиняться в «упущениях», недостатке «радикализма».

Мощным ударом по экономическому пространству СНГ стало исчезновение единой рублевой зоны, о чем ратовали и М. Горбачев и Б. Ельцин. Национальные банки «суверенных государств» хотели печатать рубли практически в неограниченном количестве, внося тем самым свою лепту в гиперинфляцию начала 90-х. Все попытки российского Центробанка договориться о контроле над этим процессом воспринимались как «покушение на независимость». Российская Федерация первой вышла из рублевого пространства, причем сделала это, не ставя в известность остальное Содружество. Вместо советского Россия стала печатать российский рубль. А расчеты со странами Содружества перевели в доллар, насколько это позволяла тогдашняя бартерная экономика. Следом покинула рублевое пространство Украина, которая в качестве переходной денежной единицы ввела купон. Около года он ходил параллельно с рублем, но потом полностью его вытеснил.

Дольше всех боролись за единый рубль Белоруссия и Казахстан, но и они к 1993 г. смирились и заменили его соответственно «зайчиком» и тенге.

В то время я беседовал со многими юристами по вопросу легитимности беловежских соглашений и их ратификации парламентами Союзных республик. Поскольку в Вискулях участвовали лишь три стороны 15 союзных республик СССР и даже три из четырех учредителей СССР 1922 г., то юридически беловежские соглашения нелегитимны.

Более того, без предварительного изменения Конституции СССР ни один орган РСФСР, а тем более должностное лицо не имели права подписывать какой-либо документ о прекращении действий Договора об образовании СССР В противном случае, как это произошло с Ельциным, его действия становились антиконституционными со всеми вытекающими из этого юридическими последствиями.

Многие уже забыли, что на Съезде народных депутатов РСФСР и Б. Ельцин, и Р. Хасбулатов, и С. Филатов, понимая, что Верховный Совет РСФСР просто превысил свои полномочия (!), ратифицировав Беловежское соглашение, трижды ставили вопрос об их одобрении. Съезд три раза отказывался голосовать за исключение статьи о существовании СССР из Конституции РСФСР. Я совершенно уверен, что незаконность ратификации Беловежских соглашений и боязнь понести ответственность за это тяжкое преступление были одной из причин расстрела Съезда народных депутатов Российской Федерации в 1993 году и выторговывания за преемственность президентской власти указа о беспрецедентных гарантиях президенту, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи, гарантиях юридических, социальных, экономических, политических^[130].

В этих абсолютно ясных для политика условиях веское слово обязан был (не должен был, не имел право, а именно был обязан!) сказать гарант Конституции СССР президент М. Горбачев, и все было бы легитимно. У него для этого были все законные основания.

Статья 127³ Конституции СССР однозначно фиксировала, что президент СССР выступает гарантом соблюдения прав и свобод советских граждан, Конституции и законов СССР; принимает необходимые меры по охране суверенитета Союза ССР и союзных республик, безопасности и территориальной целостности страны, по реализации принципов национально-государственного устройства СССР; объявляет в интересах защиты СССР и безопасности его граждан военное положение в отдельных местностях; вводит чрезвычайное положение с незамедлительным внесением принятого решения на утверждение Верховного Совета СССР.

Ни одним из своих полномочий президент СССР М. Горбачев в декабре 1991 г. не воспользовался, фактически встав на одну доску с развальщика-ми Советского Союза, чем вписал свое имя в анналы отечественной истории именно как сознательный развальщик, а не созидатель, не как гарант Конституции СССР. И это клеймо развальщика Советского Союза будет висеть на роду Горбачева вечно!

Боялись ли беловежские авантюристы, что М. Горбачев может, что называется, взбрыкнуть? Боялись, да еще как! Е. Гайдар убеждал, что М. Горбачев не сумеет использовать силу — сдвинуть с места военных, которых за последние годы многократно «подставляли», было нелегко. Да и авторитет М. Горбачева у военных был призрачным. Как рассказывал мне позднее С. Шушкевич, на случай острой необходимости был подготовлен вертолет, чтобы улететь в Польшу, искать поддержку на Западе. Однако Л. Кравчук неустанно повторял: «Горбачев к силовым методам не обратится».

И все-таки по большому счету эта боязнь ареста была продиктована лишь заботой о собственных шкурах, а не о судьбе великой державы — Союза ССР. И действительно, ни одним из своих полномочий, предусмотренных Конституцией СССР, президент Советского Союза М. Горбачев не воспользовался. Зато все видели по телевидению его невнятный лепет, робкие призывы одуматься и еще что-то неуклюжее. То, что мямлил М. Горбачев про Беловежское соглашение, разоружило морально даже тех, кто готов был выступить на защиту СССР. Более того, у определенной части общества даже появилась надежда, что с избавлением от некомпетентного М. Горбачева наконец-то можно будет перейти от слов к делу, прекратить стремительное скатывание страны к экономическому и политическому краху.

Вот что позднее рассказывал бывший в то время вице-президентом Российской Федерации А. Руцкой. Услышав из средств массовой информации о Беловежском соглашении, прекращении существования СССР, он тут же созвонился с М. Горбачевым и встретился с ним. А. Руцкой пытался убедить М. Горбачева, что это преступление, государственный переворот, необходимо проявить решительность и, используя закон и власть, «арестовать эту пьяную троицу». Но… Горбачев убеждал, что все не так страшно, положение дел можно исправить.

Теперь, оценивая события декабря 1991 г., М. Горбачев убеждает всех, что он якобы «в голове прокручивал» вариант ареста «беловежских подписантов». «Но в тот момент, — уточняет Горбачев, — резкие движения могли расколоть страну, умыть ее кровью. За Ельциным тоже стояли люди, часть военных. Поэтому такой сценарий был для меня неприемлемым»^[131].

Лукавит господин М. Горбачев. Как мне рассказывали генералы из министерства обороны, он пытался обратится к армии, ища в ней поддержку. М. Горбачев вплоть до своей добровольной отставки 25 декабря 1991 г. — очередной годовщины создания СССР — обзванивал командующих округов. Но военные, которых он просто в свое время «кинул» во всех горячих точках (вспомните, например, «синдром» Родионова), не откликнулись.

Самым страшным негативным последствием распада Союза ССР является ухудшение положения русскоязычного населения как в России, так, в особенности, и в бывших союзных республиках. В 1991 г. в них проживало более 25 млн человек. Когда подписывалось соглашение о создании СНГ, никто не думал о судьбе русскоязычного населения в созданных государствах. С приходом к безраздельной власти местных вождей из титульных наций положение русских стало катастрофически ухудшаться. Русских просто выживали из домов, квартир, с насиженных мест как оккупантов. Многие из них просто превратились в беженцев, бомжей, пытались вернуться на родину — в Россию, которая их особенно и не ждала.

Развал Советского Союза — это трагедия мировая. В то время как Европа интегрировалась, создавая единое правовое, экономическое и политическое пространство, российские неодемократы бездарно делали все, чтобы развалить Великую державу, страну, в которой выросли, которую защищали наши отцы и деды. Эта трагедия стала несчастьем для миллионов людей, которые вдруг оказались за границей своей Родины. Она стала трагедией и для российской экономики, которая впала в социально-экономический кризис, длящийся вот уже более двадцати лет. Многие по прошествии лет это осознали. И все-таки развал Советского Союза трагедия историческая, но временная. Никакая это не смерть Советского Союза, которую якобы «зафиксировали беловежские авантюристы», а его сознательное разрушение, за что авторы этого разрушения и их пособники должны нести уголовное наказание не зависимо от срока давности. Уверен, так и будет!

Пикирующая экономика (первая производная ельцинизма)

Все давно уже сказано, но так как никто не слушает, приходится постоянно возвращаться назад.

Андре Жид, лауреат Нобелевской премии

Название книги — «Стреноженная Россия» — точно отражает суть происходящего в стране вот уже на протяжении 20 лет. Гоголевская метафора — «Русь-тройка», которой вот уже более 150 лет, ставшая в свое время заставкой второго российского телеканала, издевательски точно отражала эту метафору. Вспомним строки гениального автора «Мертвых душ»: «Русь! Русь! вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросано и неприютно в тебе»^[132]. И завершает Н.В. Гоголь первый том своего гениального произведения словами: «Русь, куда несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа…»

Нет уже «Руси — быстрой тройки», от нее осталась голодная, заезженная кляча, на ногах которой путы, ведомая хмельным возничим и его преемниками. Представим, что стреноженная лошадь оставлена не на лугу, а на городском пустыре, где нет ни родниковой воды, ни сочной травы. Экономика России напоминает такую лошадь, обреченную спотыкаться и терять силы… «лететь» туда, где «бедно, разбросанно и неприютно».

Причину политического кризиса осени 1993 г., когда 21 сентября Указом Президента № 1400 был разогнан Верховный Совет Российской Федерации и Съезд народных депутатов РФ, а затем 4 октября были расстреляны из танков и БТР защитники Конституции Российской Федерации, впоследствии некоторые публицисты и аналитики склонны были свести к неуемной жажде власти первого российского президента Б. Ельцина, его личной неприязни к Председателю Верховного Совета Российской Федерации Р. Хасбулатову. Данный аспект проблемы, опирающийся на субъективную сторону явления, конечно, не следует сбрасывать со счетов. Но это вторичная составляющая анализа политических и экономических процессов. Она не раскрывает суть политико-экономических явлений ельцинизма.

Сущностная сторона проблемы связана с базисными явлениями, лежит в сфере экономики. Глубинная причина государственных переворотов августа 1991 г., сентября — октября 1993 г., последующих минипереворотов Б. Ельцина — во все ухудшающемся состоянии российской экономики, в антинародной социальной политике лжереформаторов, в катастрофическом снижении жизненного уровня людей. На каждом этапе углубления социально-экономического кризиса формы политических и государственных переворотов отражали изменения экономической и политической ситуации в России, будь то периоды правления Ельцина — Гайдара, Черномырдина или Кириенко, а позднее Путина — Медведева. К сожалению, на всех этапах формировался и упрочнялся ельцинизм как политико-экономическое явление.

Об основах ельцинизма. Размышления о причинах происходящих в России с начала 90-х гг. и продолжающихся до настоящего времени кризисных явлений во всех сферах общественной жизни страны невольно приводят к историческим аналогиям. Всегда было так, что деструктивные процессы в экономике обусловливали крутые повороты в социально-политических процессах. Невольно в памяти всплывают разрозненные, относящиеся к разным историческим периодам факты, подтверждающие незыблемую истинность основных положений исторического материализма. Исторический процесс определяют взаимосвязи, взаимная обусловленность изменений в экономике и политике при преобладающей роли первых.

Как писал Ф. Энгельс в письме к К. Шмидту, «обратное действие государственной власти на экономическое развитие может быть троякого рода. Она может действовать в том же направлении — тогда развитие идет быстрее; она может действовать против экономического развития — тогда в настоящее время у каждого крупного народа она терпит крах через известный промежуток времени; или она может ставить экономическому развитию в определенных направлениях преграды и толкать его в других направлениях. Этот случай сводится в конце концов к одному из предыдущих. Однако ясно, что во втором и третьем случаях политическая власть может причинить экономическому развитию величайший вред и может вызвать растрату сил и материала в массовом количестве.

Кроме того, имеется еще случай завоевания и грубого уничтожения экономических ресурсов, вследствие чего прежде при известных обстоятельствах бесследно гибли все результаты экономического развития целой местности или нации»^[133].

Это положение — ключ к политико-экономической сути ельцинизма, формирующейся с начала 90-х гг. и продолжающейся до настоящего времени.

Использование отмеченных Энгельсом способов воздействия власти на экономику известно из истории человечества на всех этапах его развития. Не первый раз воздействие власти в различных вариациях испытывает Россия.

Российские либерал-экономисты «новой волны» — начала 90-х гг. — «реформировали» экономику именно по третьему пути, сформулированному Энгельсом, именно по пути грубого уничтожения всего того, что было сделано их предшественниками, уничтожения экономических ресурсов, вследствие чего бесследно гибли все результаты предыдущего экономического развития Державы.

Между тем в советской экономической системе было много позитивного, что не только можно было, а просто необходимо было использовать при реформировании. И главное из этого — сохранить и упрочить социальную составляющую советской системы, социализацию экономики. Например, «реформаторы» не знали и не понимали, что такое адресная поддержка малоимущих и неимущих, отбросив ее с первых шагов как атрибут социализма. Социальная стабильность, социальный мир, каковые только и могут быть основой всякой реформации, затрагивающей основы основ национального бытия, были российскими «реформаторами» просто проигнорированы.

Между тем известно, что для любого типа государства целью развития его социально-экономической системы является конкретный человек со всем многообразием его материальных и духовных потребностей, формирование условий равного, свободного доступа к общественным благам при их бесконечном разнообразии. Экономика не может эффективно функционировать, если она — прямо или косвенно — в соответствии со своим естественным назначением не служит удовлетворению потребностей человека, росту доходов и национального благосостояния. Другими словами, удовлетворение потребностей человека устанавливает прямую связь с сутью, достижением цели и конечного результата функционирования общества, его экономической системы как целостности, а возникновение новых потребностей и их возвышение — обратную связь в развитии общества, экономической (и бюджетной) системы.

Новоявленные российские «реформаторы», хотя и сдавали кандидатский минимум по философии, но не усвоили важных положений исторического материализма, наверное, кроме одного — если социально-экономическая ситуация становится сложной и даже тяжелой, и законы исторического развития не обмануть, то можно обмануть… народ. Поскольку российское хозяйство все более погружалось в кризис, происходило лавинообразное обнищание народа, то неореформаторы стали навязчиво обещать в течение одного-двух лет изменить ситуацию к лучшему, хотя не имели для этого ни необходимых знаний, ни политической воли, ни государственного ума, ни желания. Народ наживку схватил и был тут же пойман на удочку «развитого» капитализма, и сидит на этом крючке вот уже более двадцати лет. А если обобщить точнее — «народ безмолвствует!».

«К концу следующего года, — уверял общество Б. Ельцин в 1991 г., — как я обещал в предвыборный период, начнется постепенное улучшение жизни людей». Такую крапленую карту «улучшения жизни россиян», при безмолв-ствии народа, Б. Ельцин выдавал ежегодно.

Однако первоочередные планы неореформаторов включали в себя не улучшение жизни народа, а захват общенародного достояния, его разграбление и распродажу, собственное обогащение, создание слоя защитников, эпигонов и проводников антинародного курса. Леонид Шебаршин, бывший Председатель КГБ, верно заметил: перестройщики «клялись, что строят новое государство. Как-то вышло, что построили только личные дачи».

«Политическая экономия ельцинизма» — деструктивный политико-экономический курс, концепция которого сочетает авантюризм в политике и стихийный, обывательский субъективный идеализм в теории. Как ни странно, для обоснования и проведения этого курса нашлись люди, бывшие ярымикоммунистами, ранее считавшимися приверженцами научной экономической и обществоведческой теории: А.Н. Яковлев, Г. Попов, Г. Арбатов, Ю. Афанасьев, Е. Амбарцумов, Д. Волкогонов, Е. Гайдар, М. Полторанин, П. Бунич, А. Собчак, С. Станкевич, Г. Бурбулис…^[134]

Этот тип людей Ф.М. Достоевский емко охарактеризовал «бесами». Писатель предупреждал: «В смутные времена всегда появляются разные людишки, сволочь…» В ходе социальных катаклизмов «эти людишки» смыкаются с «кучкой передовых», которая, по мнению писателя, может состоять из «совершенных идиотов». Основная идея российских «бесов» нынешнего поколения, «демократической» шатии — это уничтожение России даже не как страны, а как уникальной цивилизации. Эти «бесы», выступившие против социалистического бытия, ниспровергатели всего советского, обуреваемые зудом «перемен», толкнули страну к историческому обрыву, навстречу непоправимой беде. А народ продолжал и продолжает безмолвствовать!

Вот как, например, подвел теоретическую базу под политическую экономию ельцинизма Г. Попов. «Главное в перестройке в экономическом плане, — заявлял Г. Попов, — это дележ государственной собственности между новыми владельцами. В проблеме этого дележа — суть перестройки, ее корень… Суть перестройки в политике — полная ликвидация Советов… Другими словами — десоветизация…»^[135] Это провозглашает бывший член КПСС, «демократ» первой волны мэр Москвы, понимая, что уж он-то явно войдет в число «новых владельцев» при дележе государственного пирога, что впоследствии и произошло^[136].

Ежегодное резкое ухудшение положения населения страны и неверный выбор путей дальнейшего развития России — вот основной объективный мотив противостояния между Верховным Советом Российской Федерации и исполнительной властью, между радикал-реформаторами и большинством российской общественности, которая не приняла провозглашенный курс на ускоренную либеральную реформу. Это и привело к ситуации весны и осени 1993 г. Но и тогда народ выжидал, безмолвствовал.

«Первая производная ельцинизма»^[137] — такой подзаголовок предпослан этой главе не случайно. Покажем «скорость изменения функции» — изменения в экономике в процессе ее «реформирования» по Ельцину и социально-экономические последствия реализации курса ельцинизма.

Российская Федерация 1990 г. закончила не с лучшими показателями. Все без исключения сферы экономики России вошли в стадию глубокого кризиса. Стремительно начало снижаться производство национального дохода. В большинстве важнейших отраслей народного хозяйства стал резко сокращаться выпуск продукции. Начался развал не только так называемой административно-командной системы, сколько налаженной производственной системы, в том числе таких ее важнейших механизмов, как плановый, финансово-кредитный, снабженческий.

Несмотря на то что был выращен богатый урожай зерновых культур и имелись все возможности значительно увеличить производство продовольственной продукции, в государственные ресурсы поступило лишь 34,3 млн тонн зерна вместо запланированных 50 млн тонн. Меньше уровня прошлых лет были валовые сборы сахарной свеклы, картофеля и овощей. Меньше, чем в 1989 г., было произведено мяса, рыбных продуктов, сыра, сахара, плодоовощных консервов.

Все это привело к резкому снижению жизненного уровня населения.

Экономика страны начала постепенно входить в острейший кризис, приведший в конечном счете к Величайшей российской депрессии. Правительством Российской Федерации был подготовлен ряд программ выхода из создавшегося положения, в которых главный путь оздоровления экономики виделся только в формировании рыночной структуры.

28 октября 1991 г. Б. Ельцин выступил перед депутатами Верховного Совета РСФСР с программным заявлением, в котором объявил о том, что делает выбор в пользу радикальных экономических реформ либерального характера. Было твердо сказано, что страна пойдет по пути введения принципов рыночной экономики. Однако разрекламированная в демократической печати так называемая программа «500 дней», на которую якобы решил опираться президент, не являлась даже основой для практических действий.

В начале ноября 1991 г. он, загипнотизированный обещаниями и заверениями «младореформаторов» в достижении быстрых и эффективных перемен в стране, сам не имеющий никакого представления о механизме действия рыночной экономики, пользуясь высоким на то время политическим рейтингом, сформировал новый «кабинет реформ», взяв на себя полномочия премьер-министра. Этим он хотел показать высокую значимость «нового» экономического курса. Правительство стало именоваться правительством Ельцина — Гайдара.

Экономические «светила» капитализации, идеологом которой стал Е. Гайдар, «новые экономические реформы» начали с внедрения ультрарадикальной экономической модели, имевшей целью резкий, форсированный сломсуществовавшего в стране экономического уклада — скачкообразный, революционный переход от государственно-социалистической экономики к рыночной системе, но как позднее оказалось, рыночной системе частного капитализма XIX в.

Российские «демократы-неолибералы», действуя в угоду МВФ и транснациональным корпорациям, в качестве основы «экономических реформ» взяли монетаристскую экономическую концепцию школы профессора Чикагского университета Милтона Фридмана^[138], лауреата Нобелевской премии 1976 г. «за достижения в области анализа потребления, истории денежного обращения и разработки монетарной теории…». Основная идея концепции М. Фридмана состоит в том, что свобода предпринимательства, частная собственность и стихийные силы рынка сами способны обеспечить нормальное развитие экономики без вмешательства государства, роль которого должна сводиться к регулированию денежного обращения.

Эта теория преподносится у нас как образец экономической свободы. Однако реальная суть у нее совсем иная. Вот как ее определяет другой американский экономист Л. Ларуш: Милтон Фридмен «…исповедует совершенно фашистские экономические взгляды. До какого-то момента экономисты типа Фридмена мирятся с существованием политических свобод в обществе, но когда эти свободы вступают в противоречие с их экономическими догмами, Фрид-мен и ему подобные выступают за отмену политических свобод. Экономическую политику по рецептам Фридмена нельзя долго проводить без диктатуры»^[139].

На Западе такой подход использовался при проведении экономических преобразований, проводимых Рональдом Рейганом в США («рейганомика») и Маргарет Тэтчер — в Великобритании («тэтчеризм»). Правда, российские неолибералы «забывали» сообщить, что в западных странах эти преобразования носили мягкий эволюционный характер.

Фридмановский подход был также использован в свое время в Аргентине, в Израиле, в экономике Чили во время диктатуры Пиночета для лечения «больных» капиталистических экономик. Там эти эксперименты не дали положительного результата: годовая инфляция достигала сотен процентов, процветал биржевой капитал, а объемы производства уменьшались. От такого подхода эти страны в конечном итоге отказались.

Широко рекламировался российскими неодемократами опыт лечения экономики стихийным рынком в форме «шоковой терапии» в Польше. Многим было известно, что когда цены в Польше были отпущены на свободу, они возросли в первый год реформы в 12 раз, во второй год — еще в 10 раз. И Польша втянулась в долгосрочный экономический кризис: резко упал национальный доход, более чем на 30 % упало производство, выросла безработица и снизился жизненный уровень населения. Между тем было известно, что в Польше давно существовал частный сектор (сельское хозяйство и мелкий бизнес, приватизированное жилье), соотношение между объемами производства товаров народного потребления и средств производства примерно соответствовало аналогичным показателям в западных странах, чего не было в России.

Е. Гайдар и его сподвижники — «чикагские мальчики» — неудержимо верили и пытались убедить общественность, что шок — это только в начале, а затем «заработает» рынок и «все получат облегчение». В российских условиях «шоковая терапия» привела к полной деградации государства. Так формировалась гайдаризация экономики как составная часть ельцинизма.

Уже через полгода нахождения у власти правительства Ельцина — Гайдара стало ясно, что оно с самого начала не было готово, да и не было настроено на многотрудную, кропотливую, сравнительно долговременную работу по стабилизации, а затем и дальнейшему оздоровлению экономики. Оно предпочло, что называется, с ходу овладеть ситуацией, дабы продемонстрировать российскому люду, а в большей мере нашим зарубежным «благодетелям» свои блестящие профессиональные возможности.

В марте 1992 г. «мировому сообществу» и Международному валютному фонду (МВФ) был представлен «Меморандум об экономической политике Российской Федерации», подписанный от имени правительства Е. Гайдаром и от Центрального банка — бывшим в то время председателем Банка России Г. Матюхиным. МВФ взял на себя обязательства обеспечить Правительство Российской Федерации необходимыми кредитами для «перехода к рынку», а Правительство Российской Федерации обязалось исполнять программы «переходного периода», законы, кодексы, разработанные только экспертами МВФ. То есть де-юре в Российской Федерации вводилось внешнее управление.

В «Меморандуме…» предполагалось «резкое снижение темпов инфляции» до конца года, а также «максимально возможное противодействие падению производства» на основе простых преобразований: либерализации цен и внешней торговли, разгосударствления общественной собственности и массовой ее приватизации, макроэкономической стабилизации посредством сжатия денежной массы. По мнению «реформаторов», подобный подход являлся кратчайшей дорогой в общество благоденствия, в социальный рай. В «Меморандуме…» ни слова не говорилось о научно-техническом прогрессе, инвестиционной политике государства как основах реформирования экономики и достижения ею качественного экономического роста.

Вместе с тем, в рамках «Меморандума…» ответственность за формирование в Российской Федерации институтов «рыночной экономики», за ее результаты перешла к МВФ, представляющему экономические интересы «семерки», а точнее США. На основании этого кабального договора президент, правительство не имели права вносить какие-либо изменения в программы «переходного периода», законы, нормативные правовые документы без согласия МВФ, поскольку это будет рассматриваться как нарушение международного договора с вытекающими из этого негативными последствиями для России. Поэтому ничего удивительного нет, что все министерства и ведомства страны были напичканы иностранными «специалистами».

Западных покровителей, зорко наблюдавших за «реформированием экономики» в России, уверяли, что с социализмом и коммунизмом будет покончено, и реформаторы возьмутся за кардинальное изменение как сложившегося типа производственных отношений, так и существовавших организационных структур и механизмов регулирования экономики, социально-экономических процессов.

«С коммунизмом в России покончено окончательно!» Эту фразу как средство маскировки и оболванивания в угоду Западу Б. Ельцин запустил, находясь в 1992 г. в Париже на встрече его и Е. Гайдара с французскими предпринимателями. Она ему настолько понравилась, что он не преминул повторить ее на встрече с представителями русской эмиграции во главе с великим князем Владимиром Кирилловичем Романовым^[140].

В идеологии ельцинизма это означало полный вывод государства из экономики, которую должны были вытащить из пропасти рыночные отношения и сформировавшийся новый, значительный по величине средний класс. И невдомек было бывшему коммунисту, кандидату в члены Политбюро ЦК КПСС Борису Ельцину и его «чикагским мальчикам», которые в свое время несли коммунистические идеи в массы, что коммунизм как великую идею человечества уничтожить невозможно (!!!). Но можно «уничтожить» их носителей — трудящихся. За годы «активных» ельцинских реформ — 1991–1993 гг. население России сокращалось ежегодно в среднем на 600 тыс., смертность увеличилась более чем на 45 %. Если в 1991 г. естественный прирост населения в Российской Федерации составлял еще 104 тыс. человек, то в 1992 г. он ушел в минус на 220 тыс., а в 1993 г. опустился до — 750 тыс. человек.

Неудивительно, что идеология развала российской экономики, да и российской державы в целом, вызывала особое покровительство со стороны Запада. Лидеры стран «большой семерки» и конкретно США, как утверждает бывший директор европейского отделения МВФ Джон Одлинг-Сми (1992–2003) в опубликованном в 1990-е гг. докладе, вынуждали МВФ предоставлять кредиты России в целях политической поддержки режима Бориса Ельцина. В этот период МВФ предоставил России кредиты в размере около 16,5 млрд долларов.

В основе стратегии курса, осуществляемого лжереформаторами, лежат три экономических мифа, реализация которых привела Россию к катастрофе, Величайшей российской депрессии.

Миф первый. Ориентация на саморегулирование рыночных отношений и форсированное формирование капитализма как фактор стабилизации экономики и вывода ее из кризиса.

Мировая история свидетельствует, что все внезапные «ломки» сложившихся схем производственных отношений всегда были фактором дезорганизации, хаоса, общего упадка производительных сил. И самое негативное в опыте всех революций — или недостаточное понимание роли и значения преемственности в развитии, или неспособность ее обеспечить.

Наши «теоретики» и «стратеги» резкого, одномоментного «вхождения» в рынок как по незнанию, так и по недомыслию или глупости игнорировали и мировой, и отечественный опыт. Достаточно им было обратиться к историческому опыту нашей страны, чтобы извлечь из него уроки. Речь идет об опыте управления в период русско-японской войны, об опыте «красногвардейской» атаки на капитал в послеоктябрьский период, об опыте коллективизации, а также формирования мобилизационной экономики в годы Великой Отечественной войны. Этот опыт различен, но одинаково поучителен. Это потом, задним числом Е. Гайдар, А. Чубайс и другие их сторонники, чтобы оправдать политику, которую они начали проводить в начале 90-х гг., в том числе и шоковую терапию, ввергнувшую страну в глубочайшую российскую депрессию, начали искажать исторические факты, данные статистики, ссылаться на послефев-ральские дни 1917 г., этапы индустриализации и коллективизации страны^[141].

Забвение исторического опыта и законов экономики привело Россию к всеобщему социально-экономическому обвалу. На одной шестой части планеты, обладающей огромными запасами ядерного, химического и бактериологического оружия, происходят быстрая люмпенизация населения, деградация общества и разрушение самих основ государства. Все это делает обстановку в стране непредсказуемой и взрывоопасной.

В 1991 г. на советско-американском симпозиуме российские лжедемократы, взахлеб расхваливая успехи стран с рыночной экономикой, которая, мол, только и обеспечивает процветание, обосновывали суть российских либерально-рыночных реформ. Выступивший на этом форуме японский миллиардер Хороси Такавама в пику российским рыночникам сказал: «Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939 г. вы, русские, были умными, а мы, японцы, дураками. А в 1955 г. (после смерти Сталина) мы поумнели, а вы превратились в 5-летних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той только разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15 % роста никогда не достигали, а вы при общественной собственности на средства производства достигали 30 % и выше. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры». Это говорил капиталист тем, кто вскоре разрушил экономику страны, созданную трудом многих поколений, разрушил способную быть эффективной систему^[142].

Ориентация российских неореформаторов на «невидимую руку рынка» (А. Смит), некомпенсированное, сознательное разрушение системы управления народным хозяйством привели производительные силы страны в хаотическую фазу функционирования, к полной ломке всего и вся — «до основанья»… В экономике это недопустимо прежде всего потому, что именно производительные силы являются ее ядром. Вне определенного порядка они никогда и нигде не реализовались, а только деградировали. Об этом я говорил, выступая на III Съезде народных депутатов Российской Федерации в марте 1991 г.^[143]

Уже в 1991 г. промышленное производство в России упало на 5,6 % по сравнению с 1990 г., в 1991 г. снизилось еще на 19,5 % и в 1993 г. составило 69,5 % к уровню 1990 г.

В Российской Федерации уже в 1992 г. (табл. 1) не стало ни одной отрасли, которая бы резко не снизила объемы производства. И эта пагубная тенденция, к сожалению, продолжилась. Производственный аппарат был в значительной мере просто разрушен, сложилась весьма своеобразная для огромной страны структура производства.

Приобрела устойчивый характер тенденция опережающего увеличения оплаты труда по сравнению с ростом его производительности. В 1990 г. денежные доходы населения возросли на 16,5 %, а производительность общественного труда снизилась на 5 %. И эта тенденция усилилась в последующие годы. Опережающий рост денежных доходов населения и нарастающее отставание в производстве товаров и услуг вело к острейшему дефициту на потребительском рынке, стремлению любыми путями «отоварить» денежные накопления. Это существенно расширило питательную среду для спекуляции, различных хозяйственных преступлений.

Большой природно-ресурсный потенциал России сориентировал нарождающуюся олигархию на участие в системе международного разделения труда как импортера природных ресурсов, особенно энергоресурсов, усиливая сырьевую ориентацию российской экономики. В экспорте стали преобладать нефть и нефтепродукты, природный газ, урановая руда. Поэтому в структуре промышленности в общем объеме производства увеличилась доля этих отраслей, от реализации продукции которых получалась огромная и быстрая сверхприбыль, и, соответственно, сократилась доля пищевой, легкой, химической промышленности, машиностроения. Все отрасли и производства с высокой добавленной стоимостью просто деградировали.

Одновременно в страну усилился приток импортных товаров, которые практически вытеснили произведенные в России машины, оборудование и транспортные средства, продовольственные товары, продукцию легкой и других отраслей промышленности. Все это сломало хребет российской экономике, нанеся более значительный ущерб, чем даже ваучерная приватизация.

Не лучше обстояли дела и в сельском хозяйстве. Неореформаторы довели ее до полной деградации. В начале «эпохальных реформ» либерал-экономисты (Ю. Черниченко, А. Емельянов и др.) уверяли, что только частная собственность на землю, фермеризация, создание класса крепких крестьян повысит эффективность в этой отрасли. Хотя все понимали, что для фермерских хозяйств в России никакой необходимой инфраструктуры не было. Деление земли на паи и передача их в «собственность» крестьянам — это был изначально неперспективный, тупиковый путь развития сельского хозяйства в России, а если говорить попросту — являлся самым настоящим обманом крестьян. Даже в такой фермерской стране, как США, общее число ферм сокращается, но быстро увеличивается группа крупных индустриальных ферм с площадью земли свыше 1500 га.

Особенно остро почувствовал «демократические преобразования» работающий люд. Часовая оплата труда в США в 1992 г. составляла 11,45–13,8$. При такой «цене труда» среднемесячная оплата американца составляла соответственно 2000–2400$. В «реформируемой» экономике России, по данным Госстатистики, реальная начисленная заработная плата в 1991 г. составила к уровню 1990 г. 97 %, в 1993 г. уже 65,6 % и была в разы ниже, чем в США. «Реформаторы» довели среднегодовой объем ВВП на душу населения в России до уровня среднемесячной зарплаты в США. Такого резкого снижения ВВП на душу населения и заработной платы никогда не бывало в странах с рыночной экономикой. Даже в период «Великой депрессии» в США (1929–1933) часовая оплата труда держалась на уровне 0,54–0,55. История не знала аналогов такого варварского отношения зарождающегося господствующего класса к собственным гражданам, как в России.

Подчеркнем еще один момент. Заработная плата как «цена труда» в условиях рынка является неотъемлемым элементом рыночных отношений и, следовательно, прочно увязывается со стоимостью жизненных благ. Российские лжедемократы проигнорировали это требование. Поэтому падение реальной заработной платы в России по сравнению с 1990 г. оказалось более глубоким и продолжается до настоящего времени.

С началом «радикальных реформ» покупательная способность населения снизилась более чем в три раза. Разрушительные удары были нанесены по всем сферам жизнедеятельности человека. Резко ухудшилось питание людей, которым стали недоступны многие жизненно важные продукты. Старшее поколение, поколение победителей в Великой Отечественной войне, униженное и ограбленное «реформаторами», начало едва сводить концы с концами. Реальная начисленная месячная пенсия в 1991 г. составила к уровню 1990 г. 96,8 %, а в 1993 г. — уже 65,7 %.

В результате резкого, насильственного проведения экономических «реформ» уже к концу 1993 г. почти половина промышленных предприятий России, включая военно-промышленный комплекс, простаивала из-за полного разрыва хозяйственных связей, отсутствия сырья и комплектующих деталей, электроэнергии и горючего. Начался демонтаж самых современных на тот период предприятий — все шло на металлолом. Впервые с 1933 г. в России была зарегистрирована безработица. В 1992 г. уровень общей безработицы в экономически активном населении страны превысил 5,2 %.

Народ продолжал безмолвствовать. Я часто вспоминал, особенно в дни сентябрьско-октябрьского 1993 г. противостояния, мысль Монтескье: «Каждый народ достоин своей участи». К сожалению, эту «участь» российский народ несет до сих пор.

В тот период мне неоднократно приходилось выступать в СМИ по вопросу путей выхода из кризиса, формулировать предложения по конкретным мерам к программе обновления России^[144]. Доказывалось, что кардинальные изменения должны быть осуществлены прежде всего в сфере реального сектора экономики, повышении его эффективности на основе достижений науки, проведении активной инвестиционной политики. В программах правительства эти направления вообще не были задействованы. Структурная перестройка экономики на новой технико-технологической базе, обновление производительных сил — как известно, это не сиюминутный процесс, а сложная кропотливая работа. Успехов «неореформаторам» хотелось достичь быстро, «уже сегодня». И это «уже сегодня» длится вот уже двадцать лет.

В качестве одного из важных направлений выхода из кризиса предлагалось принятие неотложных мер по восстановлению управляемости экономикой с учетом исторического мирового опыта, особенно результатов вывода США из Великой депрессии^[145]. Не отвергая и развивая рыночные отношения, предлагалось четко видеть их границы и возможности, учитывать негативные моменты, ведущие к социальной напряженности.

Обосновывалось, что основополагающим направлением на пути к экономическому прорыву было и всегда будет повышение темпов и качества научно-технического прогресса. Речь шла прежде всего о новой государственной политике в инновационной сфере — формировании и стимулировании рынка научно-технической продукции и услуг. Наше отставание в сфере НТП, писал я в одной из статей, объясняется не слабостью фундаментальной науки и технологической мысли. Россия много теряет именно от того, что мы не ценим пока конкретную научно-интеллектуальную собственность, разбазариваем продукт научного труда, особенно наукоемкие технологии, программные продукты, которые широко внедряются, но не в России, а на Западе. Неореформаторы просто игнорировали российскую науку, не обеспечив ее функционирование финансовыми источниками. В результате усилился отток научной элиты за рубеж, который продолжается.

Для меня остается бесспорной марксистская концепция о роли государства в экономике: вывод государства из сфер управления реального сектора экономики, оборонного комплекса, АПК, а также здравоохранения, социальной защиты населения, науки и образования, что ставили во главу угла российские неореформаторы, чреват гибелью самого государства.

Исторический пример: Великая депрессия в США 1930-х гг. вела к существенному усилению экономической роли государства на основе теории Дж. Кейнса. Он фактически стал родоначальником нового раздела экономической теории — макроэкономики, в центр внимания которой выдвинуты проблемы экономической политики государства.

Кейнсианская экономическая теория исходит из того, что теорема о «невидимой руке» в условиях рынка Адама Смита должна быть дополнена государственной деятельностью, направленной на защиту коллективных интересов. «Саморегулирующий рынок, — писал в середине прошлого столетия идеолог капитализма Дж. Кейнс, — за руки нас не возьмет и к вершине прогресса не поведет»^[146]. И далее: «капитализм не является саморегулирующейся системой, способной к бесконечному процветанию; нельзя полагаться на то, что капитализм развивается сам по себе…»^[147] «…я защищаю его (расширение функций государства. — Примеч. авт.), — подчеркнул Дж. Кейнс, — как единственное практически возможное средство избежать полного разрушения существующих экономических форм и как условие для успешного функционирования личной инициативы»^[148]. Именно постепенный, эволюционный переход от частнособственнического капитализма к более прогрессивной системе социально-экономических отношений, учитывающей возросший уровень обобществления производительных сил, к государственно олигополистической системе, в которой существенную роль стало играть государство, позволил экономике США уже в 1933 г. перейти к фазе оживления и в 1937 г. достичь докризисного (1929) уровня ВВП.

Кейнсианские рецепты впоследствии стали идеологической программой смешанной экономики и теории «государства всеобщего благоденствия»^[149] Людвига Эрхарда. Государственное вмешательство в экономику становится значительным и считается предметом консенсуса.

Повторяю, это было известно и неоднократно опубликовывалось в СМИ в 1991–1993 гг., когда правительство возглавляли Ельцин — Гайдар — Черномырдин. Все еще можно было поправить, как говорится, малой кровью. Однако «Программа углубления экономических реформ», представленная в середине 1992 г. правительством Верховному Совету, в своих концептуальных макроэкономических подходах сохранила «монетаристскую» ориентацию, вытекающую из требований Международного валютного фонда.

Миф второй. Подъем экономики и жизненного уровня населения, снятие проблемы «угрозы голода» через либерализацию цен и «прорыв» к мировым ценам.

Данный постулат не выдерживает критики ни с точки зрения теории, ни с тем, что случилось в стране в 1991–1993 гг. на практике.

Первым шагом гайдаровского кабинета министров было осуществление со 2 января 1992 г. «отпуска цен» — их «либерализация», не подготовленная ни с экономической, ни с политической, ни с социальной точек зрения. Либерализация цен ликвидировала административные ограничители, что были в советский период, а новых, рыночных механизмов еще не появилось.

Переход к свободным ценам привел отнюдь не к их снижению, как предполагали и убеждали лжереформаторы. Разрушение государственной управленческой машины регулирования цен и их либерализация привели к тому, что рост цен стал просто неуправляемым. В стране начался ценовой хаос, денежная система была расстроена до основания. Иного в условиях предельно монополизированной российской экономики и быть не могло. Между тем, давая подачки в виде долларовых кредитов, увеличивая внешний государственный долг России, международные финансовые институты требовали полного освобождения цен на энергоносители, другие виды сырья, подъем этих цен до «мирового уровня». В результате всевозможных уступок и расшаркиваний «демократов» перед западными хозяевами цены на многие товары значительно «оторвались» как от существующего платежеспособного спроса населения, так и от денежной и стоимостной товарной массы.

Опасаясь социальных последствий, правительство неореформаторов на первых порах пыталось сохранить некоторые государственные ограничения на рост цен. В частности, цены на хлеб, молочные продукты, сахар, растительное масло и детское питание могли быть повышены не более чем в 3,5 раза, на бензин и водку — в 4 раза, на проезд наземным и водным транспортом — в 2 раза, воздушным транспортом — в 3 раза. Только «псевдореформаторы» забыли, что они сознательно вбросили экономику в «саморегулируемый» рынок, сняв все ограничения.

Вопреки обещанному правительством росту цен в 2–3 раза потребительские цены моментально скакнули вверх. Если в 1-м квартале 1992 г., по данным Госкомстат РФ, рост цен на продовольственные товары в стране составил 1200 % по отношению к этому же периоду 1991 г., то уже в сентябре превышение было зафиксировано на отметке 4000 %, а на такие основные продукты питания, как хлеб и картофель, — до 10 000 %. Цена масла, сыра, яиц и мяса поднялась в 40 раз, сахара — в 70 раз. Деньги превратились в фикцию. При этом зарплаты и пенсии по своей покупательной способности уменьшились в среднем в 4 раза. В 1993 г. цены выросли еще в 9,4 раза. В итоге к концу 1993 г. цены выросли к уровню 1991 г. по большинству товаров в 5–10 тысяч раз. Подавляющая часть народа просто стала нищими.

В Москве и крупных городах пышным цветом расцвела неприкрытая спекуляция, именуемая в «новых» условиях модным термином «предпринимательство». На многочисленных уличных толкучках появились товары из госторговли, но теперь уже по завышенным в сотни раз ценам. В том числе откуда ни возьмись появились и продукты питания, которых до января 1992 г. не было сыскать днем с огнем, а после «либерализации» цен они вдруг материализовались без каких-либо ограничений. Но поскольку чудес на свете не бывает и продовольствие из воздуха в течение недели или месяца возникнуть не может, естественно, возникал вопрос: где это продовольствие находилось до того, как было выброшено на прилавки по баснословным, грабительским ценам?!

Бездумная либерализация цен сильнейшим образом ударила прежде всего по населению, причем со всех сторон. На начало января 1992 г. на сберкнижках у населения хранились вклады на сумму 373 млрд р., что в среднем составило 2506 р. на человека. Это, если считать по тогдашнему курсу, составляло более 500 млрд $. Одновременно на руках у россиян находились наличными примерно 161,9 млрд р., что в среднем составило 1088 р. на человека. Либерализация цен, проведенная Ельциным — Гайдаром по указу от 2 января 1992 г., одномоментно обнулила денежные вклады более чем 70 млн россиян, что было воспринято населением как прямой грабеж со стороны государства.

Акцию по «снятию денежного навеса», как о факторе «пустых полок», о чем неустанно разглагольствовали неореформаторы, еще можно было бы понять, если бы эти деньги пошли на «строительство капитализма», структурную перестройку экономики, ускорение научно-технического прогресса, то есть на истинные реформы даже по либеральному, монетаристскому образцу. Но эти деньги были, по существу, разворованы узким кругом лиц, из которого, словно поганки после дождя, стали вырастать те, кого позже назвали «новые русские», олигархи.

В результате демонтажа государственного контроля за ценообразованием либерализация экономики привела не к формированию механизмов рыночной конкуренции, о чем неустанно заявлял и Е. Гайдар и его «учителя» из МВФ, а к установлению контроля над рынком самих монополий, организованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путем взвинчивания цен. Более половины стоимости продаваемых в стране товаров народного потребления фактически изымалось криминальными структурами. Все это способствовало перераспределению доходов и собственности, имевшейся у населения, концентрации их в руках немногочисленной социальной группы «новых русских» при резком обнищании большинства населения. Но это как раз то, что и нужно было крупным финансовым магнатам Запада и реализатору их целей — Международному валютному фонду.

Повышение цен при снижающемся уровне производительности труда привели к резкому росту инфляции и беспрецедентному обесценению российской валюты — рубля. Так, только в 1992 г. при резком росте цен обесценение рубля к доллару имело почти 40-кратный размер. Это значило, что «прорыв» к мировым ценам обесценил в течение года в мировой же экономической системе стоимость труда россиян как минимум в два раза. История не имела аналогов такого варварства по отношению к собственной экономике и своему рабочему классу.

Граждане «свободной России» познакомились с таким доселе неведомым им «достижением» западной цивилизации, как гиперинфляция. Темпы ее в течение многих лет устойчиво держались на уровне 25–30 % в месяц, опустошая кошельки и все больше разрушая хозяйственные связи производителей.

Отсюда 1992 г. положил начало расслоения населения по величине доходов, по уровню благосостояния. Резко начала расти безработица. В 1991 г. скрытая безработица достигла 35 % трудоспособного населения, а к концу 1992 г. она составила уже 577 тыс. человек. Тогда же из-за резкого сокращения финансирования были заложены основы последующей деградации системы образования, здравоохранения, научно-технической и культурной сфер. И сегодня Россия уже вовсю пожинает горькие плоды 90-х, плоды, не только препятствующие модернизации экономики страны, но делающие ее уже практически неосуществимой как из-за отсутствия квалифицированных кадров, так и из-за чудовищно прогрессирующей дебилизации населения в связи с деградацией образования, культуры, морали и нравственности.

Именно в период правления лжереформаторов возникло «новое» качество социальной жизни страны — депопуляция, характеризующаяся постоянным превышением числа умерших над числом родившихся. Между тем воспроизводство населения является важнейшим интегральным индикатором эффективности социальных процессов.

Еще на VI Съезде народных депутатов Российской Федерации в апреле 1992 г. прозвучало: необходим резкий поворот в сторону социальной ориентации экономики. Хватит приносить ее в жертву политике!

Вспоминаю свое обращение к президенту с трибуны VI Съезда народных депутатов Российской Федерации: «Борис Николаевич, зачем нам нужны такие реформы, которые ухудшают жизнь народа, разрушают производительные силы? О какой социальной направленности реформ можно говорить, если производство товаров народного потребления в последние годы упало на 15–30 %?»

Однако вместо внесений необходимых коррективов в программу экономических реформ президентская команда предпочла явное игнорирование решений Съезда народных депутатов РСФСР, а в последующий период — открытый курс на разгон законодательных и представительных органов власти с попыткой установления контроля над судебной властью (включая Конституционный суд РФ), прокурорским надзором, с жесткой цензурой прессы.

Негативно отразилась либерализация цен на реальном секторе экономики. Инфляция ударила по оборотным средствам предприятий, вследствие чего возникла проблема неплатежей, ставшая многолетним бичом. Уже через три месяца после начала «либерализации цен» произошел резкий спад производства (в первом квартале года на 13 %), а объем подрядных работ снизился на 30 %. За январь — апрель производство продовольственных товаров сократилось на 21 %, закупки скота и птицы, молока и яиц — на 32 %, платных услуг — на 42 %.

Реформа привела к обвальному падению инвестиций. К концу 1992 г. объем инвестиций упал более чем на 40 % к предыдущему году.

В 1992 г. фактически была заложена база для ликвидации отечественного производственного потенциала и превращения страны в обширный рынок исключительно для импортных промышленных и продовольственных товаров.

Предприятия при сильнейшем монополизме и отсутствии конкуренции просто рванули отпускные цены на свою продукцию вверх. Но вместе с доходами резко возросли и издержки. Возникли проблемы со сбытом. На этом фоне у предприятий возникла катастрофическая нехватка оборотных средств. Но либералы-экономисты, опираясь на монетаристскую концепцию, продолжали считать, что «лишние» деньги в обращении стимулируют инфляцию. И предприятия были пущены в свободное плавание.

Бурный рост цен при грабительских процентах за кредиты привел к острому недостатку денежных средств у предприятий. Им нечем стало рассчитываться друг с другом, выплачивать зарплату. Так, просроченная задолженность предприятий на конец 1993 г. превысила 15 трлн р. (неденоминированных). Месяцами не получали зарплату работники производственных сфер и «бюджетники». Среди самых уязвимых категорий населения оказались не только учителя, студенты, врачи и ученые, но даже атомщики, работники оборонных отраслей промышленности, военнослужащие. В то же время находились средства для вскармливания новой, огромной армии правительственных чиновников, которые плодились, как саранча.

Как не вспомнить в этой связи высказывание Б. Ельцина от 25 мая 1990 г.: «…предложения, в которых предусмотрены рост цен и переход к рынку в основном за счет народа — это антинародная политика. Россия не должна ее принимать». Можно вспомнить и более позднее его обещание лечь на рельсы, но не допустить роста цен. Результат: и в рынок за счет народа «перешел», и на рельсы не лег.

Из-за ошибочного курса реформ произошло рассогласование цен, налогов и ставок процента со структурой и уровнем российского производства. Цены, бюджет и налоги стали ориентироваться на экономику сырьевого типа, несмотря на то что Россия располагала индустриальным производством. Возникшая в стране кредитно-денежная система сориентировалась для обслуживания спекулятивных финансовых операций, вывоза валюты за рубеж.

Желание кавалерийским наскоком подменить централизованно планируемую экономику рыночными механизмами саморегулирования ввергло страну в глубочайший социально-экономический кризис, перешедший впоследствии, как это будет обосновано ниже, в Величайшую российскую депрессию.

«Вопреки предсказаниям, — писал еще в 1993 г. американский профессор Л. Нельсон, указывая на экономическую несостоятельность монетаристской программы Дж. Сакса, проводившейся Гайдаром, — при либерализации цен стало падать производство товаров первой необходимости, в том числе и продукции сельского хозяйства»^[150].

Упразднив монополию на внешнюю торговлю, российское правительство широко открыло двери ввозу заграничных товаров. Мощный поток потребительских товаров из-за рубежа привел к тому, что развитие отечественного производства было отброшено на 30–50 лет. С другой стороны, создав льготы для ввоза импортных товаров, была создана база для обогащения небольшого числа оптовых торговцев, финансовых махинаций.

Либерализация цен по Е. Гайдару не привела внутренние цены к мировым. В результате ножниц цен сверхвыгодной стала продажа сырьевых и энергоресурсов за рубеж ради обеспечения сверхприбылей в десятки тысяч процентов. Ради этого шли на все — вплоть до убийств конкурентов. Создавалась примитивная экономическая модель на основе продажи своей природной ренты. Разрушались высокотехнологичные предприятия, электроэнергетический комплекс.

Кроме снижения жизненного уровня населения резко ухудшилось качество жизни из-за роста бандитизма, беззакония, коррупции, роста болезней, наркомании и алкоголизма.

Миф третий. Жесткая кредитно-финансовая политика при продолжении курса «шоковой терапии» как основа реформирования экономики России.

Начиная экономические реформы, неодемократы убеждали, что одной из причин кризисного состояния экономики является наличие у населения излишнего количества неподкрепленных товарами денег — так называемый «денежный навес».

Между тем надежда на формулу «не будет лишних денег — начнут снижаться цены» утопична по своей сути. Инфляция обесценивает деньги и у бедных и у богатых. Однако степень доступа к защитным механизмам от инфляции прямо пропорциональна объемам имеющегося капитала. Кому — челночный малый бизнес, скупка и перепродажа водки и сигарет, кому — вывоз капитала за рубеж. В этой ситуации жесткий курс правительства способен привести лишь к еще большей поляризации групп населения, если говорить об их обладании капиталом.

Уровень разрухи в результате внедрения «реформ», насаждаемых МВФ, достиг такой черты, когда от правительства требовались уже экстренные меры по защите населения от обнищания. Но их просто не было.

К сентябрю 1993 г. (начало антиконституционного государственного переворота Ельцина и разгона советской власти) экономику России сотрясали катаклизмы в бюджетно-финансовой сфере, подстегиваемые галопирующей инфляцией и неуклонным падением производства. И это были еще «цветочки» начатых «демократами» реформ.

Популизма накануне общероссийских политических мероприятий было хоть отбавляй. Готовясь к Всероссийскому референдуму в апреле 1993 г., к Конституционному совещанию, к осеннему разгону парламента в 1993 г., а позднее и к выборам в парламент 12 декабря 1993 г., Б. Ельцин и правительство не скупились на обещания, издали целый пакет указов и постановлений, в которых «раздали» из дырявого на тот период федерального бюджета регионам, отдельным социальным группам свыше 25 трлн р., абсолютно не подкрепленных финансовыми доходами. В частности, около 400 млрд р. стоила «предусмотренная» указом Президента от 28 марта 1993 г. компенсация потерь от обесценивания вкладов малоимущим категориям населения, которая, конечно же, до населения «не дошла» (поскольку в бюджете таких денег просто не было). Зато «демократическая» пропаганда талдычила: «Президент заботится о вас, голосуйте на референдуме:"Да, да, нет, да!"».

Другой пример. Для повышения заработной платы в 1,9 раза и денежного довольствия военнослужащим в 1993 г., обещанного указом Президента, изданным накануне расстрела народа в «Останкине» и у Дома Советов России 3–4 октября, обещали выдать почти 2 трлн р. Но их также не было ни у самого автора указа, ни у правительства. Поэтому ни обманутые вкладчики, ни военнослужащие и другие «бюджетники» ничего и не получили. Как говорят в народе, наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай. Но доверчивый русский народ всякий раз верил господам Обещалкиным и отдавал им свои голоса. Подкормленные рублево-валютными подачками, элитные подмосковные дивизии, милиция и омоновцы отменно показали себя в сентябрьско-октябрьские дни 1993 г.

Один из генералов, на которых в тот период опиралась система ельцинизма и который активно поддерживал эту систему — А.С. Куликов, позже в книге «Тяжелые звезды» напишет, что он, мол, был противником олигархического капитализма и не предполагал, что вся страна будет «скособочена: несколько десятков тысяч соотечественников живут хорошо, в то время как десятки миллионов просто выброшены за черту бедности»^[151]. Этот генерал любит повторять, что он ученый-экономист, доктор экономических наук. В это трудно поверить. Единственное, что может «оправдать» «экономиста», — он стал доктором наук в условиях, когда Карл Маркс был не в чести и, видимо, А. Куликов так и не смог приобщиться к вопросам теории первоначального накопления капитала, которую аспиранты моего поколения изучали непосредственно «по Марксу». В «Капитале» подчеркивается «мошенническое отчуждение государственных земель, расхищение общинной собственности, осуществляемое по-узурпаторски с беспощадным терроризмом». В результате «до колоссальных размеров было доведено расхищение государственных имуществ»^[152].

Генералы — пособники передела собственности и власти оказались неплохими помощниками расхитителей. Спустя годы им не стыдно писать о «тяжелых звездах» на груди и погонах, полученных с благодарностью от президентствующего патрона. Эти «писатели» представляют дело таким образом, что «невозможно отыскать на глобусе — в прошлом и в настоящем — ни одной страны, где бы социализм оказался результативнее капитализма»^[153]. Данная цитата взята из произведения доктора экономических наук генерала А. Куликова, имеющего весьма превратное представление не только об основах экономической истории и истории экономической мысли, но и об экономической географии планеты ХХ в. Ниже я покажу господину А. Куликову такое место на глобусе.

Рассматривая проблему приближения внутренних цен к мировым и конвертируемости рубля, «реформаторы» умышленно замалчивают сопряженную с этим проблему цены такого товара, как рабочая сила. Здесь же мы видим противоположную тенденцию. Если внутренние цены по основной массе товаров достигли мировых, а по некоторым и превысили их, то цена российского товара «рабочая сила» многократно оторвалась от цены этого товара в развитых странах.

Вульгарные «рыночники» хорошо понимают то, что в свое время отмечал английский писатель и экономист Бернард Мандевиль (1670–1733), которого высоко ценил К. Маркс. По Мандевилю, слишком низкая заработная плата ставит человека в безнадежное положение, слишком высокая — делает работника наглым. Человек, потерявший надежду, — плохой работник, не способный производить конкурентоспособные товары. Наглый работник превращается в рвача, диктующего условия оплаты труда.

В новых российских условиях происходит хищническая эксплуатация российского труженика — рабочего. Раз появилась дешевая рабочая сила, то зачем думать об ускорении научно-технического прогресса, повышении производительности труда, являющихся основой экономического роста. Всего этого можно достигнуть, повышая степень эксплуатации безмолвствующей рабочей силы.

Пагубная политика развала денежной системы страны привела к уничтожению реальных российских денег, породив бартер, неплатежи, острый недостаток оборотных средств, крайне медленный рост производства, снижение рентабельности и рост убыточности предприятий. Отсюда — возникновение суррогатов денег, налоговые освобождения, зачеты и т. п. Следствие — сокращение налогооблагаемой базы и доходов бюджетов всех уровней, невозможность финансирования на социально безопасном уровне здравоохранения, науки, культуры, образования, расходов на реализацию социальной политики, обеспечения национальной безопасности страны.

Неудивительно, что в этих условиях в стране все шире стала развиваться сфера «теневой» экономики, являющейся базой многочисленных криминальных секторов общества.

В 1992 г., в самый разгар гайдаровских усилий по получению кредитов от МВФ, ученые и политики-патриоты предупреждали: для России одним из главных условий этого будет требование отказаться от государственного суверенитета^[154].

Исключительное неблагополучие в экономике усилило социально-политическую напряженность. Финансовая поддержка российских «реформ» со стороны МВФ с самого начала была запрограммирована на устойчивую долговую привязку страны к странам Запада и потерю суверенитета. Главным звеном в этом механизме являлся постоянный рост зависимости жизнеобеспечения населения России от импортных поставок. Так страна скатывалась и скатывалась к сентябрю — октябрю 1993 г.

Приватизация по Чубайсу. Нетрудно понять, что в сложившейся ситуации правительство «реформаторов» все свои действия вынуждено было подчинить решению двух проблем. Первая — где взять деньги для импортных закупок, цена которых с каждым месяцем возрастала. Вторая — чем, кроме денег, можно расплатиться за импорт. И здесь правительство лжереформаторов видело для себя только один путь — распродажа российской собственности, особенно сырьевых ресурсов. Приватизация государственных предприятий явилась ключевым элементом «шоковой терапии», за реализацию которой ратовали западные советники в правительстве Ельцина — Гайдара. Эта акция стала одним из краеугольных камней ельцинизма как политико-экономического явления.

По вопросу приватизации мне неоднократно приходилось выступать в СМИ. Я был противником ускоренной приватизации и доказывал, что такая приватизация «затруднит функционирование экономики, разрушит крупные формы собственности, которые, как показывает мировой опыт, в большинстве случаев выступают экономическими условиями наиболее эффективной деятельности»^[155]. В частности, предлагалось на первоначальном этапе использовать приватизацию в сфере услуг, торговли, малого бизнеса, а в других секторах экономики — аренду. Но такой путь был неприемлем для лжереформаторов. Чтобы завладеть материальными ценностями и крупными финансовыми потоками государства, псевдореформаторы затеяли антинародную приватизацию, разрушили всю систему управления в экономике. Сохранению своих господствующих позиций они подчинили все институты государства^[156].

Идеологом мягкой приватизации в Российской Федерации был народный депутат РСФСР Михаил Малей^[157], бывший в 1990–1991 гг. заместителем Председателя Совета министров РСФСР, председателем Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом. Это был профессионал высокого уровня. Он с командой единомышленников больше года работал над программой приватизации, сутью которой был постепенный переход к «народному капитализму по скандинавскому образцу».

В Верховном Совете РСФСР на основе опыта развитых стран по вопросам приватизации был разработан именно мягкий вариант приватизации.

Предполагалось, что программа народной приватизации будет проходить в течение 15 лет. Каждый гражданин должен был получить свою долю государственной собственности в форме именного приватизационного чека. Ориентировочно чек должен был стоить порядка 5–6 млн р., или, как минимум, в 500 раз дороже чубайсовского ваучера. Эти чеки, чтобы не допускать олигархизации, не предполагалось выпускать на рынок, а можно было вкладывать в любое предприятие, становясь его акционером-собственником. Команда М. Малея подготовила целый пакет подзаконных актов.

Базовые предприятия и отрасли, в том числе нефтегазовые, электроэнергетики, предполагалось сохранить в государственной собственности до периода формирования необходимой рыночной инфраструктуры. В дальнейшем процесс приватизации должен был охватить и их. Именно такая идеология приватизации была характерна для многих стран мира.

Но такой механизм приватизации совершенно не устраивал либерал-демократов. К концу 1990 г. комитет по экономической реформе, который возглавляли откровенные сторонники гайдаризации экономики народные депутаты РСФСР Сергей Красавченко и два его зама — Петр Филиппов и Владимир Шумейко, был подготовлен закон о приватизации. В основу его была заложена концепция реформирования, рекомендованная зарубежными консультантами, такими как Дж. Сакс: провести приватизацию быстро, фактически растащить нажитое поколениями советских людей общенародное богатство. Политико-экономическая суть закона РСФСР по приватизации заключалась в том, что он фактически подводил правовую основу под развал СССР и суверенизацию союзных республик (!). И этот закон был протащен через Верховный Совет.

Началась мощная травля М. Малея со стороны псевдолибералов С. Красавченко и П. Филиппова. Они давили на Б. Ельцина. Против концепции М. Малея, как позднее разоткровенничается М. Полторанин, бывший то время правой рукой Президента, выступали и специалисты США, убеждая Б. Ельцина, что медленная приватизация приведет к тому, что коммунисты вернутся к власти. Поэтому Б. Ельцин как откровенный антикоммунист также отверг концепцию М. Малея и наработки Верховного Совета и поддержал радикальную приватизацию по Дж. Саксу, которую активно начал реализовывать А. Чубайс, назначенный вскоре председателем Госкомитета по приватизации.

Еще раз повторю, Б. Ельцина и окружающих его младореформаторов, сторонников рыночного фундаментализма, а самое главное — зарубежных «экспертов» механизм мягкой приватизации, затяжная приватизация совершенно не устраивали. Малеевская программа была отброшена и в стране запустили обвальную приватизацию по Чубайсу^[158]. Так началось скачкообразное движение к олигархическому капитализму и коррупции, основным составляющим ельцинизма.

В августе 1992 г. Б. Ельцин своим указом «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» вводит обезличенные приватизационные чеки, распахнувшие двери для кавалерийской атаки на бывшую общенародную социалистическую собственность. Правительство оценило национальное достояние страны — активы всех госпредприятий — в 4 трлн р. Из них активы в 1,5 трлн р. (35 % от достояния) предназначались к бесплатной раздаче 150 млн человек населения РФ, на каждого — 10 тыс. р. одним чеком. Каждое акционирующееся предприятие могло выставить на продажу не менее 29 % акций за ваучеры. Граждане были вольны менять ваучеры на акции любого предприятия. Чтобы ускорить процесс приватизации, было обозначено, что приватизационные чеки имеют свою платежную силу только в течение трех месяцев — до 31 декабря 1993 г., после чего будут считаться аннулированными.

Машина великого обмана российского народа вертелась весьма ускоренно. Практика скупки ваучеров прямо на улице и появление затем на чековых аукционах в регионах сформировали в России целый класс аферистов, большинство из которых позднее вошло в списки самых богатых людей страны.

А начало беспардонному обману приватизации не только населения страны, но и народных депутатов РСФСР показали подпевалы Б. Ельцина.

Чтобы не быть голословным, приведу обоснование. В соответствии с решением V Съезда народных депутатов России проект указа Президента РФ, касающийся экономической реформы, направляется в Верховный Совет, которой должен рассмотреть документ в течение 7 дней и дать по нему заключение профильных комитетов и комиссий Верховного Совета, Верховного Совета РФ (или Президиумом Верховного Совета РФ в перерывах между сессиями) в целом. Если проект указа не рассматривался Верховным Советом в течение семи дней, то он вступал в силу за подписью Президента. Эту уловку и использовали «реформаторы-наперсточники».

Вечером 6 августа секретный пакет с проектом Указа «О введении в действие системы приватизационных чеков» был доставлен в приемную Председателя Верховного Совета Р. Хасбулатова. Руслан Имранович находился в это время с официальным визитом в Индии. Пакет регистрируется канцелярией Верховного Совета и, не вскрывая, направляется первому заместителю Председателя Верховного Совета Сергею Филатову.

А дальше происходят просто чудеса — пакет исчезает и появляется у С. Филатова только 12 августа — за один день до регламентного срока подписания Указа президентом. С. Филатов направляет проект Указа в Комитет по экономической реформе и больше никуда! Ни в Комиссию по бюджету, ни в Комитет по промышленности и энергетике проект этого Указа не просто не поступал.

Комитет по экономической реформе дает заключение на проект Указа президента… 18 августа, то есть с опозданием по регламентным нормам на шесть дней. 14 августа 1992 г. Указ «О введение в действие системы приватизационных чеков», который вместо именных приватизационных чеков вводит «обезличенную ваучеризацию», подписывается Б.Н. Ельциным и вступает в действие. И, к сожалению, никто за эту аферу ответственности не понес, что еще раз убедило неореформаторов, что можно дурить головы и дальше. За этим последовали мошенничества с ваучерами, чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), пирамиды ГКО и др.

Характерный штрих. Как только Михаил Малей узнал, что Б. Ельцин решил проводить обвальную приватизацию, он подал заявление в Верховный Совет РСФСР с просьбой освободить его от обязанностей заместителя Председателя Совета министров РСФСР, председателя Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом. Это был мужественный шаг. На заседании Верховного Совета РСФСР, на котором М. Малей обосновывал свой выход из правительства, он раскрыл всю пагубность купли-продажи теперь уже не именных, а обезличенных приватизационных чеков, то, что по-простому называется «ваучер». Жизнь подтвердила все опасения Михаила Малея^[159].

Характеризуя ваучерную приватизацию, Б. Ельцин особо подчеркивал: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас… Приватизационный ваучер — это для каждого из нас билет в мир свободной экономики».

Еще раз повторю, что в Верховном Совете РСФСР на основе опыта развитых стран по вопросам приватизации был разработан вариант мягкой приватизации, сутью которой был постепенный переход к «народному капитализму по скандинавскому образцу».

Верховный Совет РФ принял решение о создании Российского фонда федерального имущества, являющегося неправительственным органом, владеющим, распоряжающимся и управляющим собственностью РСФСР и осуществляющим ее приватизацию^[160], подотчетного Верховному Совету РСФСР. Сразу же возник вопрос о его председателе. Я порекомендовал Р. Хасбулатову Ф.А. Табеева^[161] как высококлассного профессионала, обладающего огромными теоретическими знаниями и практическим опытом. Они встретились и, как позднее поведал мне Р. Хасбулатов, долго беседовали не только о приватизации, но и по всему комплексу социально-экономических проблем.

Вскоре председателем РФФИ Верховным Советом РСФСР был утвержден Ф. Табеев. С первых дней пребывания в должности он достаточно тесно работал со всеми комиссиями Верховного Совета. Народные депутаты быстро убедились, что Федеральный фонд имущества, в активе которого находилась вся собственность страны и без решения которого правительство не могло начать продажу имущества, начал приобретать все больший вес.

Хорошо помню дискуссию 5 марта 1993 г. на заседании Верховного Совета РСФСР Председателя РФФИ Ф. Табеева и председателя Госкомитета по приватизации правительства А. Чубайса. Ф. Табеев камня на камне не оставил от растащиловки по Чубайсу, вскрывая ее порочный характер и вред для экономики страны и народа.

Приведу выдержку из выступления Ф. Табеева на заседании Верховного Совета РСФСР: «…Он (Чубайс. — Примеч. авт.) выполняет определенную целенаправленную программу по разрушению устоявшегося десятилетиями народного хозяйства, — громит с трибуны Верховного Совета РСФСР Ф. Табеев. — Осуществление его программы приватизации приведет к обнищанию основной части населения, обогащению кучки избранных. Своей демагогией о двух-трех автомобилях «Волга» на один ваучер-фантик он оболванивает доверчивых граждан».

Конечно, симпатии народных депутатов РСФСР были на стороне Ф. Табеева. Но такая позиция Верховного Совета, РФФИ и ее председателя никак не устраивала неореформаторов и их западных покровителей.

Какой беспощадной критике подвергался Ф. Табеев со стороны «демократов» за то, что честно защищал государственную общенародную собственность, ставил на место ретивых «прихватизаторов»! Приплеталось ему все: и то, что он бывший партаппаратчик, и то, что был послом в Афганистане, вспоминалась и его работа первым заместителем Председателя Совмина РСФСР. Но этот истинный российский патриот и государственник не отступал от своих принципов и не сдавался.

Со стороны неореформаторов был сделан коварный ход. Председателя РФФИ — неправительственного органа — Ф. Табеева ввели в состав членов правительства. Это было чистейшей воды антизаконное решение: председатель Федерального фонда имущества, подотчетного Верховному Совету РСФСР, — член правительства? Но сделано это было с далеко идущими планами с целью повлиять на Ф. Табеева. Однако этого не случилось. На заседаниях правительства — я в то время был делегирован Верховным Советом РСФСР присутствовать на заседаниях правительства — давал достойные отповеди А. Чубайсу, доказывая необходимость если и перераспределения общенародного достояния, то справедливого, перераспределения в интересах всех членов общества, о чем председатель РФФИ постоянно информировал Верховный Совет Российской Федерации. Однако после расстрела Верховного Совета Российской Федерации и Конституции РФ, когда отчетливо было видно, что противоречия между Ф. Табеевым и А. Чубайсом достигли точки кипения, первый был освобожден от занимаемой должности.

Правительство Ельцина — Гайдара, начиная массовую приватизацию общенародной собственности, провозглашало, что в процессе первого ваучерного этапа приватизации государственная собственность передается народу и будут созданы миллионы собственников. В результате будет якобы соблюдаться социальная справедливость и возникнет чувство хозяина у населения, что будет способствовать увеличению эффективности российского производства. Весьма красиво!

На деле это выглядело так. Всем 150 миллионам жителей России были розданы безналичные приватизационные чеки — ваучеры, на каждом из которых было написано: «10 000 р.». На первом ваучерном этапе половину общенародной собственности сразу же вывели из распределения, «создав», говоря словами Чубайса, «наш золотой запас». Таким образом, ваучер сразу же «похудел» до 5 тыс. р.

Далее. В каждом приватизируемом предприятии акции разделили: 50 % в виде контрольного пакета якобы сохранили за государством, а 50 % выделили для распределения. Другими словами, ваучер стал «стоить» уже 2,5 тысячи р. Но и это еще не все. 5 % собственности передавались директорам предприятий — вычитаем из реальной стоимости ваучера и эту сумму. Затем часть акций (не голосующих) передавалась членам трудового коллектива — и только оставшаяся часть должна была поступать в открытую продажу. Однако все торги были закрытыми, никаких граждан туда и близко не подпускали. Чубайс создал сеть посреднических компаний для сбора ваучеров у населения — организованы чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), куда граждане должны были внести свои ваучеры. По отношению к населению это была система обмана на грани воровства. Ни один ЧИФ не организовался сам: они все получили на это лицензию в ведомстве Чубайса. Дальше гражданам в результате очень широкой государственной рекламы предложили принести свои ваучеры в эти ЧИФы, причем было сказано, что сами граждане акциями распоряжаться не должны. За них это сделают специалисты ЧИФов, которые будут собирать ваучеры, участвовать в торгах, определять, акции каких предприятий покупаются. Население убеждали, что принеся свой ваучер в ЧИФ, ты можешь быть уверен, что владелец чекового инвестиционного фонда приобретет на него акции и эти акции будут храниться в фонде, а ты, как собственник, будешь регулярно получать свои дивиденды.

Но как только ваучеры поступили в ЧИФы, хозяева фондов сформировали пакеты ваучеров и пакетами — в нарушение всех законов — стали продавать их директорам предприятий, которые хотели получить долю собственности целиком. Директора предприятий за счет средств своих предприятий, за счет государственной казны и т. д. скупали эти пакеты ваучеров и на них выкупали акции собственных предприятий. Сами ЧИФы, обязанные хранить ваучеры, обменивать их на акции или, на худой конец, хотя бы отдать полученные деньги законным владельцам, естественно, этого не сделали и очень скоро «приказали долго жить». Так закончилась эта чисто мошенническая кампания. В результате такого «открытого и всем понятного» механизма «равных возможностей» граждане оказались выпихнутыми из процесса приватизации. Поэтому большинство граждан, не веря государству, просто выкинуло свои бумажки, кто-то продал их за бесценок рыночным спекулянтам и т. д.

В частных руках иностранных компаний и криминальных структур оказались такие основополагающие для экономики России отрасли, как машиностроение, нефтегазодобыча и переработка, производство электроэнергии, авиационный транспорт, объекты связи. Около 85 % акций в результате ваучерной приватизации оказались у криминальных структур и иностранцев. Форма приобретения российской собственности через посредников стала скрытой интервенцией иностранного капитала с целью подрыва обороноспособности и экономики страны.

Подавляющее большинство людей оказалось лишенным общенародной собственности. Неолиберальный механизм приватизации породил массовую коррупцию в государственном аппарате и борьбу различных финансовых групп за скупку госсобственности. Эта собственность, созданная самоотверженным трудом всех народов СССР, оказалась в руках абрамовичей, березовских, вексельбергов, гусинских, фридманов. Страна погрузилась во всеобщую бедность. Недовольство в стране против Б. Ельцина, правительства Е. Гайдара и идеолога приватизации А. Чубайса месяц от месяца начало нарастать. Уже с весны 1992 г. усилились массовые выступления населения с требованием смены правительства.

Пройдут годы, и А. Чубайс — сын преподавателя научного коммунизма — сам признается, что в процессе приватизации решалась главная «задача: создание крупного капитала для недопущения возврата коммунизма в России. Задача на девяносто пять процентов политическая и только на пять процентов — экономическая». Эта приватизация «с точки зрения классической экономической теории» не укладывалась ни в какие рамки^[162].

Хитрит г-н Чубайс. Приватизация по Чубайсу привела к тому, что многократно увеличилось число людей, живущих за чертой бедности, интеллигенция втоптана в грязь, свободная конкуренция так и не появилась, олигархи, за бесценок скупившие государственную собственность, руководят государством, процветает коррупция, взяточничество, страна продана иностранцам и оптом, и в розницу. Чубайсизация, как неотъемлемая составляющая гайдари-зации экономики и ельцинизма как системы, стала ограблением народа в особо крупном размере. И все делалось с ведома и под приглядом международных финансовых институтов. Прошли годы, и многое в механизме российской приватизации, влияние на нее международных финансовых институтов и США стало еще более понятно.

Следует особо подчеркнуть, что в правительстве Ельцина — Гайдара почти во всех министерствах сидели американские советники. Так реализовывалась «техническая помощь» со стороны Запада, стоившая России многих миллиардов.

Вот что писал впоследствии депутат Европарламента Джульетто Кье-за, работавший в свое время в СССР и России журналистом: «Вы знаете, как американцы организовали в России приватизацию? Указы (Президента Б. Ельцина. — Примеч. авт.) были написаны в Гарварде и направлялись по факсу на русском языке правительству Гайдара!.. Те, кто не имел американских взглядов, считались консерваторами…»^[163]

Весьма доходчиво и откровенно описывает механизм российской приватизации назначенный после Чубайса председателем Госкомимущества РФ Владимир Полеванов: «В 1992 г. Чубайс создал"Отдел технической помощи и экспертизы", в котором работали американские экономисты-советники. Руководитель отдела Джонатан Хэй был сотрудником ЦРУ, о чем Чубайс был поставлен в известность официальным докладом российских органов государственной безопасности. Однако для пресечения антироссийской (а возможно и шпионской) деятельности Дж. Хэя им ничего сделано не было. В 2004 г. над Джонатаном Хэем и Андреем Шлейфером в США начался судебный процесс по обвинению в махинациях и финансовых злоупотреблениях во время работы у Чубайса».

Кроме Д. Хэя в ведомстве А. Чубайса работали более 200 иностранных консультантов, в том числе кадровый сотрудник ЦРУ Бойл, кадровые разведчики Аккерман, Бокая, Брус, Камински, Хиктон, Христофер, Уилсон, Уайтмен, Фишер, Шаробель и другие, услуги которых открыто оплачивал специально созданный для этого Российский центр приватизации во главе с М. Бойко. Именно иностранные консультанты явились идеологами ускоренной приватизации госсобственности.

В. Полеванов отмечал по поводу деятельности советников А. Чубайса: «Подняв документы, я с ужасом обнаружил, что целый ряд крупнейших предприятий ВПК был скуплен иностранцами за бесценок. То есть заводы и КБ, выпускавшие совсекретную продукцию, вышли из-под нашего контроля. Тот же Джонатан Хэй с помощью Чубайса купил 30 % акций Московского электронного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ «Графит» — единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолетов-невидимок типа «Стелс». После чего Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий».

Сторонники ельцинизма — чубайсы, кохи и иже с ними до сих пор со скрежетом в зубах пытаются отвергать закулисное вмешательство в процесс развала народно-хозяйственного комплекса России, одним из инструментов которого являлась приватизация. Приведу характерный факт. В. Полеванова назначили председателем Комитета по управлению государственным имуществом 17 ноября 1994 г. Изучив материалы приватизации, он подготовил и 18 января 1995 г. подал премьер-министру В. Черномырдину подробную докладную записку о творящихся в стране по указке западных «экспертов» и спецслужб преступлениях. Через три дня — 21 января 1995 г. — В. Полеванов был просто уволен. Через три дня!

Отставка В. Полеванова с поста главы Роскомимущества в 1993 г. была вызвана не только тем, что он вскрыл пагубную, ущербную сущность приватизации по Чубайсу для экономики страны^[164], но и выступил против иностранной интервенции в ходе этого процесса: приказал изъять спецпропуска Госкомимущества у 35 «консультантов» с американским гражданством. На его отставке одновременно настаивали и А. Чубайс, и представители американской администрации через посла РФ в США, выдвинув перед главой российского МИДа А. Козыревым в качестве условия выдачи России кредитного транша в 6 млрд $ именно отстранение от должности В. Полеванова.

Наконец, я лично очень признателен А. Чубайсу за его откровенные свидетельства по реализации «секретных программ» антинародной, по сути, приватизации, которую он иезуитски реализовал по форме^[165].

Можно сделать вывод: Анатолий Чубайс является критерием ельцинизма как системы, олицетворением авантюризма и преступного беспредела: до тех пор, пока чубайсы и чубайсики будут находиться на вершине государственной или корпоративной власти — будет жить и развиваться ельцинизм^[166].

Приватизация, проводимая в России в 1991–1993 гг., капиталистическая по форме и криминальная по содержанию, явилась главным разрушительным элементом осуществляемой в стране социально-экономической политики ельцинизма. Она инициировала в стране волну экономического бандитизма, связанного с захватом и переделом собственности, убийствами многих людей.

С экономической точки зрения приватизация в форме ваучеризации и акционирования ни на грамм не повысила эффективность производства. Экономический спад продолжался с теми же темпами. Власть «совершила невероятное — она превратила страну в лагерь уголовников… Под видом класса собственников она создала класс воров»^[167].

Особенно жесткая борьба разгорелась между А. Чубайсом и и.о. мэра Москвы Ю. Лужковым. Все центральные СМИ посвящали этой словесной баталии свои первые страницы. Б. Ельцин, понимая значение Москвы для его дальнейших антиконституционных шагов, был вынужден отдать приватизацию в Москве на откуп Ю. Лужкову. В 1995 г. Б. Ельцин выпускает специальный указ, регламентирующий московскую приватизацию.

Как она проходила в Москве не по форме, а по сути, хорошо раскрыла доктор экономических наук Л. Пияшева, работавшая вместе с Ю. Лужковым на ниве приватизации московской собственности. Прежде всего органы, проводившие приватизацию в Москве, были выведены из-под контроля федеральных прихватизаторов. Одним из ключевых «отличий» московской модели была та, что на чековые аукционы выставлялись не 29 % акций предприятий, как в целом по России, а лишь 12–15 %. Для чего это делалось, вполне ясно. За городом сохранялись крупные пакеты акций, которые позднее стали реализовываться на «специализированных аукционах и инвестиционных конкурсах». Это позволило сразу же отсечь неугодных руководству города будущих собственников.

«Это была чисто аппаратная, номенклатурная приватизация, — обобщает Л. Пияшева, — то есть приватизация своим, для своих за большие взятки, за большие какие-то услуги». По ее мнению, «демократы», придя к власти, занялись таким откровенным грабежом, который был немыслим для прошлых коммунистических функционеров. Во главе этого грабежа стояло московское правительство и лично мэр Лужков, «который все знает и все подписывает»^[168].

Некоторые руководители национальных регионов уловили «экономический смысл» ваучерной приватизации по Чубайсу. Они тут же решительно «воспротивились» ей — Республики Татарстан, Башкортостан, Якутия и др. Политический вес руководителей этих регионов был в то время весьма высок, и Б. Ельцин не мог рисковать их дружбой. По форме эти регионы выдвигали специфические требования к руководству России, обосновывали свой механизм проведения приватизации якобы с учетом интересов большинства населения своих регионов. По сути же вопрос заключался в том, что у всех руководителей регионов были свои команды, обладавшие завидным аппетитом, и они вовсе не собирались отдавать свою вотчину на разграбление А. Чубайсу. Что и было достигнуто!

Так, Договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном отдал в собственность республики практически всю промышленность (за исключением ВПК и некоторых объектов естественных монополий).

Нефтяная компания «Татнефть», энергокомпания «Татэнерго», химические предприятия — все эти гиганты, составлявшие костяк республиканской экономики, оказались в распоряжении местной власти. Она выступила одновременно в роли юридического лица, которое владеет напрямую ключевыми предприятиями, и в роли правящего клана, приватизировавшего экономику в своих интересах.

Лжереформаторов из команды Б. Ельцина очень беспокоил тот факт, что в государственной и муниципальной собственности находится 92,4 % земель и лишь 1,7 % — в собственности юридических лиц, 5,9 % — в собственности граждан. Как вспоминают идеологи российской приватизации, сам Б. Ельцин — сын раскулаченного и репрессированного крестьянина — проект приватизации считал одним из ключевых. «Лично он хотел, чтобы собственность была в частных руках — и земли и заводы, — вспоминает Д. Васильев, зампред Госкомимущества в 1992–1994 г. — И еще: чтобы госсобственность по максимуму была передана всем людям. Отсюда и идея с ваучерной приватизацией. В детали, понятно, не вдавался. Но где мы (команда Чубайса) всегда имели поддержку, так это у Ельцина. Все самые трудные годы (конфронтации с парламентом) — 1991-й, 1992-й, 1993-й — он брал на себя все удары…»^[169]

Пройдут годы, и многие приверженцы ельцинизма будут всеми способами открещиваться от приватизации по Чубайсу. Выступая на прошедшей в Москве в декабре 2010 г. международной конференции «История современной России. Проблемы. Документы. Факты. (1985–1999)», бывший член правительства Ельцина — Гайдара С. Шахрай к главным ошибкам тех лет отнесет выбранную модель приватизации. По его мнению, «решив тактический вопрос, она оставила горькое ощущение несправедливости и породила множество социальных проблем»^[170]. Справедливый, но весьма запоздалый вывод для бывшего активного члена правительства развальщиков страны. Более того, господин С. Шахрай просто лукавит. Он как член правительства Е. Гайдара, юрист, хорошо видел, к чему ведет приватизация по Чубайсу. Но на тот период его лично все устраивало, поэтому и молчал.

Споры вокруг приватизации не прекращаются вот уже более двадцати лет. С теоретической точки зрения приватизация в том виде, в каком она была проведена, не имеет никакого отношения ни к развитию института частной собственности, ни к развитию конкурентной рыночной экономики, ни к развитию демократии, о чем неустанно ратовали и ратуют либерал-экономисты. Наоборот, для меня абсолютно ясно, что Россия никогда не сможет вернуться обратно в русло конституционного и демократического движения, не признав, не раскаявшись в варварской, социально безнравственной и экономически бессмысленной приватизации по Чубайсу. Именно приватизация в той форме, в какой она была проведена в России, замедлила все рыночные и демократические реформы в стране, а некоторые из них сделала невозможными в принципе. Двадцать лет отчетливо показали, что именно она подорвала на многие годы веру русского народа в либеральные ценности.

Это проявилось в первую очередь в трагических событиях сентября — октября 1993 г. Новое качество политико-экономических процессов в России и влияние на них международных финансовых институтов существенным образом повлияло на решение ускорить ликвидацию Верховного Совета РФ и Съезда народных депутатов в 1993 г. Как показывает анализ, к середине 1993 г. практически завершился этап нелимитируемого экспорта сырья из России с помощью отечественных корпоративных структур. Транснациональные корпорации развитых стран не могли больше позволять российским структурам и далее играть «на понижение» цен на сырьевых рынках мира.

Такая «игра» поддерживала на определенном этапе зарождающийся российский финансовый капитал, теперь она стала наносить слишком заметный экономический вред капиталу Запада, вынужденному сталкиваться с российским демпингующим конкурентом.

Транснациональные сырьевые корпорации Запада выставили свои условия и потребовали прекращения экспансии сырья из России. Это получило юридическое закрепление в решении министерства торговли США и было политически оформлено и озвучено министром торговли Микки Кантором. С другой стороны, корпорации Запада желали сохранить потоки дешевого сырья из России и СНГ как допинг для экономики высокоразвитых государств, входящих в мировую элиту. Эти взаимоисключающие друг друга интересы могли быть разрешены путем скупки российских предприятий, снятия конкуренции и сохранения дешевизны сырьевых ресурсов. В этом и заключалась суть политики Запада, осуществленной в процессе антинародной приватизации «по Чубайсу». Ее чудовищные последствия для экономики страны были убедительно доказаны в ходе расследования итогов приватизации на весенней сессии Государственной Думы 1997 г.

«Почему президент Клинтон отреагировал на государственный переворот 21 сентября 1993 г. выражением активной поддержки Ельцину?» — задавался вопросом тогдашний первый заместитель госсекретаря США С. Тэлботт, выступая 7 октября 1994 г. в подкомитете по иностранным делам Конгресса. И сам же ответил: «События в бывшем Советском Союзе развиваются в нужном для США направлении; они нацелены на такое развитие государств бывшего СССР, которое все более является источником сырья и промышленной продукции, рынком для американских товаров и услуг…» Откровеннее и циничнее не скажешь.

Давая позднее оценку событиям кровавой осени 93-го года, и.о. мэра Москвы Ю. Лужков весьма недвусмысленно «признал», что эти события начались «не осенью 1993 года, и не летом, а в середине 1992-го, когда провал гайдаровских реформ сделался очевиден, стала прозрачной их антисоциальная направленность, когда с ужасающей скоростью начала раскручиваться инфляция — явление для России практически неведомое. Многим промышленным предприятиям был перекрыт кислород. Они попали в список обреченных, а с

"оборонки"(это ни много ни мало треть нашей промышленности, 35–40 % работоспособного населения, все лучшее, что имеет рабочая и инженерная Россия) был снят государственный заказ. Наша промышленность, и в первую очередь оборонная, оказалась на краю пропасти»^[171]. Но этот весьма справедливый вывод сделал Ю. Лужков после своего активного личного участия в поддержке ельцинизма по блокаде Дома Советов и расстреле Верховного Совета РФ. Возникает естественный вопрос: когда же это «демократ» был искренен.

Таковы результаты «реформирования» российской экономики. Возникает естественный вопрос: что это, великая глупость или великое преступление? Думаю, что и за первое, и за второе все, кто допустил такое в России^[172], должны понести справедливое наказание без учета «сроков давности». Не сомневаюсь, что это, хотя и с запозданием, свершится!

1992-й — год «шоковой терапии», несмотря на безмолвствие народа, крайне негативно отразился на жизни россиян. Шквал критики в адрес правительства Ельцина — Гайдара все расширялся и расширялся и постепенно начал затрагивать президента Б. Ельцина.

Буквально с января 1992 г., рейтинг Президента устойчиво покатился вниз. Вот показатели по месяцам: январь 1992 г. — 50 % поддерживали политику Б. Ельцина, февраль — 48 %, март — 40 %, апрель — 44 %, май — 38 %, июнь — 32 %, июль — 32 %, август — 30 % и так далее. Народ России не принял гайдаровские реформы, природным чутьем осознал их гибельность и не верил никому из новоявленных спасителей.

В ответ на шоковую терапию в стране значительно усилились оппозиционные настроения. Уже в начале 1992 г. был зарегистрирован Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) во главе с А.И. Вольским, в состав которого входила основная масса директоров промышленных предприятий страны, часть руководителей центральных министерств и ведомств. РСПП превратился в становой хребет нового оппозиционного ядра, категорически возражавшего против разбойничьего характера реформ, проводимых Е. Гайдаром. Довольно быстро вокруг РСПП собралась внушительная коалиция центристских сил, которая легко могла стать убедительной альтернативой радикал-демократам. В эту коалицию вошли в то время влиятельные партии: Народная партия «Свободная Россия» во главе с вице-президентом А. Руцким, Демократическая партия РФ во главе с Н. Травкиным и другие. Блок поддерживался большой группы депутатов Верховного Совета РСФСР.

Я вместе с ведущими учеными и практиками достаточно активно работал с РСПП над программой корректировки курса реформ. Суть ее сводилась к тому, что не отвергая необходимости перехода к рыночной экономике, следует взять более умеренный темп, не допускать резкого падения производства и разрушения основных производственных фондов, завершение построения демократического общества на базе недопущения перекосов в разделении полномочий между различными ветвями власти.

У РСПП в 1992 г. оказалось достаточно материально-технических ресурсов, под его знаменами собрался крупный интеллектуальный потенциал, его программа была весьма привлекательна, пользовалась высоким доверием у народных депутатов РСФСР. И поэтому, когда и.о. мэра Москвы Ю. Лужков ставил в вину Верховному Совету РФ, что этот орган якобы вместо конструктивной работы по исправлению социально-экономической ситуации в стране, вместо объединения всех усилий в труднейших условиях, в которые попала Россия, начал атаку на Б. Ельцина и его правительство^[173], он просто обманывал общественность. И такую льстивую позицию Ю. Лужков занимал все годы, пока самого за ненадобностью с треском не отправили в отставку.

Шоковая терапия Е. Гайдара как стержень ельцинизма не могла не вызвать значительное усиление оппозиционных настроений.

21 июня 1992 г. в Москве собрался форум общественных сил, на котором было официально объявлено о формировании «Гражданского союза». В принятой учредительным съездом политической декларации «Гражданский союз» заявлял о том, что он становится в «конструктивную оппозицию к правительству Е. Гайдара» и считает необходимым коренное изменение курса реформ. В тексте выступлений многих делегатов и в принятых документах ставилась задача смены правительства «ученых экономистов» на правительство «практиков».

24 октября в Парламентском центре Москвы состоялся учредительный съезд Фронта национального спасения (ФНС), на котором присутствовало почти 1500 делегатов из всех регионов России и из стран — членов СНГ. Это была масштабная попытка объединения всех сил левой оппозиции. В съезде участвовали коммунисты, Аграрный союз России, Российский общенародный союз, движение «Трудовая Россия», Союз офицеров, «Всероссийское трудовое совещание» и много более мелких общественных движений и групп. Открывший съезд народный депутат РСФСР И. Константинов так определил основные задачи Фронта: «Фронт должен объединить представителей трудовых коллективов, профсоюзы, военнослужащих. Надо создать единое движение, которое способно было бы изменить ход истории России».

С расширенной программой «О спасении, тактике и стратегии Фронта национального спасения» на съезде выступил народный депутат РСФСР С. Бабурин. Его основной вывод звучал так: «Лимит доверия парламенту исчерпан… Если на VII съезде народных депутатов Российской Федерации неудастся переизбрать правительство, то надо ставить вопрос о досрочных перевыборах всего депутатского корпуса и Президента».

Так зародилось противостояние президента и парламента, инициаторами которого были те лица, личная карьера которых была намертво завязана на радикально-шоковых реформах и реализации политико-экономической системы ельцинизма (Г. Бурбулис, Е. Гайдар, С. Филатов, А. Чубайс, М. Полторанин, Ю. Лужков и другие).

Неореформаторы, которые в 1992 г. пользовались монопольным влиянием на президента Б. Ельцина, именно в ФНС увидели своего главного врага. Все СМИ яростно набросились на заговор якобы «реваншистских сил», «красно-коричневых», «партноменклатуры».

Три дня понадобилось Б. Ельцину, чтобы расправиться с Фронтом национального спасения. 28 октября 1992 г. появился указ о запрещении деятельности ФНС на территории Российской Федерации. Так, просто и бесхитростно, расправился Президент с надвигавшейся политической грозой слева. Что характерно, что западные страны, постоянно выступающие в качестве блюстителей демократии, не только закрывали глаза на подобные скандальные насилия над демократией в России, но даже морально и политически поддерживали Б. Ельцина в его действиях.

Еще когда состояние экономики не было столь удручающим, автор этих строк совместно с научной общественностью и хозяйственными руководителями-практиками разработал и представил программу стабилизации экономики России и вывода ее из кризиса. Она докладывалась на Съезде народных депутатов Российской Федерации^[174]. Программа была вполне реальна, учитывала специфику экономики России и мировой опыт реформирования, в ней не было ничего авантюрного, наподобие желания скакнуть в «цветущий капитализм» за 500 дней^[175].

Приведу наиболее принципиальные ее моменты.

Восстановление управляемости экономикой, переход к эволюционной модели экономического реформирования; усиление экономической роли государства в регулировании хозяйственных процессов, формировании и осуществлении государственной социальной, промышленной, аграрной, научно-технологической, культурной политики во имя человека.

Принятие эффективных мер по блокированию дальнейшего обнищания народа; обеспечение хотя бы небольших, но позитивных результатов реформ, которые, в частности, включали:

— постепенное повышение минимального уровня заработной платы, пенсий, пособий, стипендий и других социальных выплат до размеров прожиточного минимума с его индексацией;

— проведение адресной политики в области социальной защиты малообеспеченных слоев населения, основанной на исчислении размеров среднедушевого дохода;

— оказание первоочередной экономической поддержки предприятиям, гарантирующим выпуск товаров народного потребления (услуг) по стабильным ценам.

Изменение налоговой политики, позволяющее стимулировать повышение активности предпринимательской деятельности, малого бизнеса и эффективности инвестиционного процесса на основе ускорения научно-технического прогресса с целью качественного экономического роста.

Отказ от форсированной и хаотичной приватизации в формах, способствующих развалу производительных сил общества. Развертывание рынка первоначально в отраслях с быстрым оборотом капитала, прежде всего в сельском хозяйстве и легкой промышленности, сохранения в государственном секторе экономики нефти, газа, металлургической промышленности, военно-промышленного комплекса, трубопроводов, авиапредприятий и ряда других отраслей.

Упорядочение форм и методов финансовой денежной стабилизации, внесение серьезных корректив в валютную и внешнеэкономическую деятельность, исключающих искусственное обесценивание национального богатства и разорительный для государства вывоз сырьевых ресурсов и готовых изделий.

Отказ от разрушительной концепции шокового включения российской экономики в мировой рынок на базе единого курса рубля.

Многие идеи этой программы в определенной мере использовали участники «круглого стола», созданного по совместному решению Президиума Верховного Совета и Совета министров Российской Федерации в июле 1993 г. по поручению VII Съезда народных депутатов РСФСР.

Была поставлена цель на основе консенсуса подготовить своего рода экономический пакт согласия, рамочное соглашение основных общественных сил относительно механизма осуществления новой общей линии проведения экономической реформы в стране. Причем важно было согласовать этот механизм с субъектами Федерации. Поэтому, когда после сентябрьско-октябрьских событий 1993 г. Ю. Лужков и иже с ним начали клеветать на народных депутатов, Верховный Совет РФ, что они якобы не предлагали конструктивных мер по выходу из кризиса, в который страну, кстати, ввергли неодемократы, а «заняли позицию этакого важного партийного контролера, надсмотрщика, вооруженного и фельдфебельским словом и плетью, готового наказывать всех и вся»^[176], это ложь чистейшей воды, желание подыграть Б. Ельцину и его клевретам. До чего «доигрался» господин Ю. Лужков — жизнь отчетливо расставила все по местам. Но — это потом!

Приоритетными задачами для Пекина были и остаются, подчеркивал Ли Пэн, высокие темпы роста экономики и повышение благосостояния 1,2-миллиардного населения КНР. За последние пять лет темпы роста объемов промышленного производства превышали в Китае 15 %. Здесь мы с ним немного поспорили — не приведут ли такие темпы роста к «перегреву» экономики. Ли Пэн согласился с такой возможностью, но заявил, что Госплан тщательно следит за социально-экономической ситуацией в стране, внося необходимые коррективы.

Более всего Ли Пэна интересовала внутриполитическая и социально-экономическая ситуация в России. Я подробно отвечал на его вопросы. Но уже из диалога стало ясно, что он очень хорошо осведомлен о положении в нашей стране.

Остановились на внешнеэкономической деятельности. После распада СССР торговля с Россией стала быстро расти и достигла к началу 1993 г.: по экспорту КНР в Россию 2,6 млрд долларов, по импорту из России — 5 млрд долларов. Однако структура внешнеторгового баланса имела значительный перекос. В отличие от России, которая экспортирует в Китай в основном сырье (стальные полуфабрикаты, минеральные удобрения, древесину) и оружие, Китай продает в России прежде всего товары народного потребления. К сожалению, китайские товары (в основном, частных фирм) имеют низкое качество. Поэтому мы внимательно обсудили эту ситуацию и наметили пути перехода к активным торговым инвестициям, развитию торгово-сервисных центров, сети крупных торговых центров, принадлежащих китайскому государству.

«У нас много общих проблем, — резюмировал Ли Пэн. — Я сторонник того, чтобы наши отношения развивались во всех без исключения областях — экономической, политической, военно-технической, укреплялось стратегическое партнерство, обращенное в XXI век».

Особую озабоченность Ли Пэн высказал деидеологизацией внешней политики России. Он подметил, что у нас в стране произошла замена одной идеологии на другую. По мнению Ли Пэна, вместо коммунистической идеологии и претензий на мировое лидерство во внешней политике стала проявляться квазидемократическая зашоренность, выражающаяся в излишнем преклонении перед западными ценностями, что оборачивается для России крупными потерями.

В своей внутренней политике, подчеркнул Ли Пэн, китайские коммунисты сделали упор не на идеологической стороне, а на руководящей функции КПК, сплачивающей государство в решении политико-экономических задач, реформировании экономики, равномерности экономического развития различных регионов Китая при переходе к рынку, создании «свободных экономических зон».

И наоборот, подчеркнул Ли Пэн, Россия не может выбраться из трудностей, потому что пытается сразу приватизировать все государственные предприятия. Столкнувшись с огромной безработицей и растущим беспокойством в обществе, ваша страна печатает рубли, пытаясь удержать на плаву то, что когда-то было государственным сектором. Но происходящая в результате этого инфляция так или иначе топит экономику, вызывая политическое беспокойство.

Китай же использует другую стратегию. Сначала он открыл свою экономику иностранным инвесторам под приглядом государства. Эти инвесторы построили гигантскую машину по экспорту, в обеспечении деятельности которой заняты десятки миллионов людей. Экспорт также приносит миллиарды в правительственные доходы для поддержки государственных компаний, и при этом не нужно печатать деньги. Поэтому проблемы гиперинфляции в Китае нет, уровень инфляции составляет 12 % в год.

Таким образом, экономический бум в Китае не делает его зависимым от иностранных инвестиций. Наоборот, его успехи в экономике одновременно и привлекают иностранных инвесторов, и обеспечивают ему равное положение с любой страной мира.

Я разделял эти взгляды.

Встреча с Ли Пэном произвела на меня неизгладимое впечатление. Что бы ни произошло в жизни, буду очень тепло относиться к этому выдающемуся политическому и государственному деятелю, да и просто как к человеку.

Посол Российской Федерации в Китае в то время Игорь Рогачев, постоянно встречавшийся с руководством страны и отлично знавший ее специфику, потом сказал мне, что сам ход встречи — характер обмена мнениями, превращение чопорного протокола с его порой излишне деловым тоном в дружескую, откровенную беседу — импонировал Ли Пэну. Это было видно по выражению его лица и нашло отражение в том, что время встречи более чем в два раза превысило запланированное. Почти уверен, продолжил Игорь Алексеевич, уже завтра в программу пребывания делегации будут внесены коррективы в соответствии с вашими пожеланиями.

Действительно, утром следующего дня — 14 января — нам сообщили о времени посещения мавзолея Мао Цзэдуна и встрече в ЦК КПК, что мы с удовлетворением и сделали. И опять хочу подчеркнуть, насколько посольские работники оказались правы. После этих встреч китайцы не скрывали к делегации, лично ко мне и моей супруге Инне Ефимовне поистине дружеского, теплого отношения.

Большое впечатление произвел на членов делегации объем инвестиций с участием иностранного капитала в районе технико-экономического развития «Пудун», мост через реку Хуанпу. И здесь китайцы показали пример. Так, для правового обеспечения эксперимента в одной-единственной спецэкономзоне (СЭЗ) Всекитайский совет народных представителей (ВСНП) принял более 30 законов. После того как в 1992 г. руководство СЭЗ получило право собственного законотворчества, уже местными законодателями было принято еще более 75 законов. Тем самым была создана сильная правовая основа для притока иностранных инвестиций. Это как раз то, чего не хватает в России при решении аналогичных проблем.

Не менее впечатляющие результаты были достигнуты в сельском хозяйстве Китая. Мы ознакомились с ними в сельскохозяйственном предприятии Лошэ под Шанхаем. Значительные капиталовложения в сельское хозяйство позволили стране из года в год увеличивать валовое производство продовольственных культур. В «продуктовой корзине» произошли серьезнейшие изменения: переход от длительной нехватки в снабжении продуктами в основном к уравновешенному спросу и предложению, что стало возможным благодаря использованию наряду с плановыми рыночных механизмов. Валовое производство мяса, яиц, фруктов и овощей, продуктов водного промысла ежегодно возрастало более чем на 10 % и составило половину всего продовольствия Китая.

Какой ценой получены приведенные цифры достижений сельского хозяйства Китая, конечно же, могут понять только специалисты-аграрники. Чтобы результаты КНР в агрокомплексе были более «ощутимы», приведу такие ёмкие данные: Китай сумел накормить 1200 млн человек (!) и при этом превзойти среднемировой уровень потребления основных продуктов питания, входящих в «продовольственную корзину». Уже одно это говорит о многом.

Когда я докладывал об итогах поездки делегации в Китай на заседании Верховного Совета РФ, в зале была полнейшая тишина. Когда же привел цифры для сопоставления и ответа на вопрос, почему иностранные бизнесмены вкачивают наличность в Китай, а не в Россию: китайская сторона растет со скоростью 12 % в год, практически накормила свой народ, а объем российской экономики сократился на 13 %, инфляция превысила 1000 %, ускоренно растет бедность населения — зал разразился аплодисментами. Каждый народный депутат, на мой взгляд, сопоставлял достижения коммунистического Китая с результатами «демократической» России. Выводы были, естественно, не в пользу России.

Один штрих: в конце выступления я сказал, что по итогам поездки в Китай подготовил статью для СМИ. Но ни одно «демократическое» или «независимое» СМИ не опубликовало ее, за исключением газеты «Правда». Не удивительно, что на протяжении более десяти лет сторонники проводимых в Российской Федерации либеральных «реформ» старались замолчать достижения Китая в реформировании экономики. Ну как же, Китай-то социалистический, Коммунистическая партия там продолжает быть правящей партией. Разве пристало «демократической России», ориентирующейся на Запад, а точнее, на США, брать пример с Китая?

Но жизнь объективно доказала преимущества реформирования Китая. С 1990 г. ВВП Китая вырос более чем в 5 раз. В России же либерал-экономисты, «реформируя» экономику, за двадцать лет «умудрились» разрушить реальный сектор, развалить науку, образование, культуру, вывести национальную безопасность за критическую черту. С 1990 г. спад ВВП в России превысил 50 % и был восстановлен дореформенный уровень в стоимостном выражении лишь к 2008 г.

Экономические успехи КНР хорошо известны. Китай как шел, так и идет своим, китайским планово-рыночным путем. За период реформ непосредственно под государственным управлением были созданы новые для Китая отрасли индустрии: производство металлургического и шахтного оборудования, авиационная и автомобильная промышленность, станкостроение, цветная металлургия, ядерная энергетика, производство крупномасштабных интегральных схем и персональных компьютеров. Если в западной модели экономики упор делается на частный сектор, то в китайской — на государственный с учетом использования рыночных возможностей.

В КНР на долю госсектора приходится 70 % объема производства. На госпредприятиях занято 70 % всех рабочих и служащих промышленности. Иными словами, госсектор был и остается становым хребтом китайской экономики.

Даже в период мирового экономического кризиса-2008 экономика Китая доказала свое преимущество, обеспечивая высокий экономический рост. За 2009 год в условиях кризиса ВВП Китая увеличился почти на 8 %, в России же он упал на 10 %, а в промышленности — на 15 %.

Прошло двадцать лет, и жизнь сама заставляет изменить отношение российского руководства к коммунистическому Китаю. Выступая 18 июня 2011 г. на Петербургском экономическом форуме, бывший на тот период президент Российской Федерации Д. Медведев задал риторический вопрос и сам же дал ответ на него: «Можем ли мы достигнуть китайских темпов экономического роста? Ответ очевиден: Россия — не Китай! Нам во многом еще только предстоит пройти тот путь, который китайская экономика проходила последние 25–30 лет. Это [наши текущие темпы экономического роста] в целом неплохо, но есть куда совершенствовать и что совершенствовать. Если мы решим эти проблемы, наверное, темпы роста в российской экономике будут вполне сопоставимы с китайскими темпами роста или темпами роста Бразилии и других стран с бурно развивающимися рынками». Таков «позитивный» результат «реформирования» экономики России за более чем двадцатилетний период.

Подводя итог моим воспоминаниям о Китае, я одновременно отсылаю доктора экономических наук генерала А. Куликова, выдержку из книги которого я цитировал выше, к этому месту на глобусе или в профессорский зал бывшей библиотеки им. В.И. Ленина, где в дополнение к сказанному есть иные источники — современные статистические сборники и книги по экономике социалистического Китая.

Таким образом, основным водоразделом между Президентом РФ Б. Ельциным и Верховным Советом РФ, приведшим к сентябрьско-октябрьскому противостоянию в 1993 г., является вопрос об экономической политике, о выборе направления экономической реформы. Сторонникам радикальной экономической реформы мешал Съезд народных депутатов, и эту «сдержку» для них необходимо было устранить.

Если подвести основные итоги проводимого в 1991–1993 г. правительствами Ельцина — Гайдара — Черномырдина политико-экономического курса «реформ», заложившим основы ельцинизма, то они сводятся к следующему.

1. Осуществлена ускоренная экспроприация государственной собственности в пользу олигархии. Под видом приватизации проведена кампания по фактически бесплатной раздаче народного достояния в руки узкого круга приближенных лиц и дельцов теневой экономики, которые стали активно распродавать награбленное богатство и переводить свои капиталы за рубеж. Лишившись наиболее прибыльных предприятий, государство осталось без денег и оказалось не в состоянии покрыть самые насущные, защищенные законами расходы. В экономике, обескровленной недостатком платежных средств, стал свирепствовать доллар, «черный нал» и бартер. Повсюду, где была возможность скупить за бесценок имущество, внедрились «стратегические» инвесторы, посредники и спекулянты. Зарубежные производители стали больше контролировать российский рынок лекарств, табачных изделий, чая, кофе, бытовой техники, обуви, одежды, многих видов средств производства, компьютерной техники, аудио — и видеопродукции, различных печатных изданий. К импорту товаров потребительского назначения подключены «челноки» и туристы.

2. Сняв государственный контроль над ценообразованием, разрушив в стране систему цен, неореформаторы раздули пожар инфляции, в котором сгорели денежные средства предприятий и трудовые сбережения населения, резко снизился жизненный уровень народа; диспаритеты цен сделали целые отрасли убыточными и обрекли их на деградацию.

3. Либерализация внешнеэкономических операций лишила нашу промышленность таможенной защиты, активно способствовала разграблению национального богатства, беспрепятственному вывозу награбленного за рубеж. Не имея времени на адаптацию, отечественные товаропроизводители попали под удар безжалостной иностранной конкуренции.

4. В гигантских масштабах осуществлялся экспорт энергоносителей, сырья и продуктов его первичного передела. Однако значительная часть полученной валюты стала извлекаться из реальной сферы производства и присваиваться теневым капиталом, оседать в зарубежных банках. В результате эксплуатируемые месторождения быстро истощаются, а масштабной разведки новых перспективных месторождений не проводится, цены внутреннего рынка на сырье и топливо взлетели до мировых и даже выше. В связи с тем, что наш внутренний рынок стал заповедным полем охоты для зарубежных бизнесменов, отечественная обрабатывающая промышленность утрачивает остатки конкурентоспособности даже на этом рынке, не говоря уже о внешних рынках.

5. Под давлением Международного валютного фонда (МВФ) очередной удар по реальному сектору экономики был нанесен установлением валютного коридора, фактической ревальвацией рубля, без обеспечения необходимой таможенной защиты. Завышенный курс рубля сделал выгодным импорт и невыгодным экспорт. Даже экспорт энергоносителей стал убыточным и осуществляется лишь ради получения «живых денег». Однако в страну перечисляется их меньшая часть.

6. Приняв без оговорок условия МВФ, Всемирной торговой организации (ВТО), Всемирного банка и других международных финансовых организаций, экономика России утратила характер целостной структуры, сделалась зависимой от ввоза иностранного оборудования и комплектующих, стала анклавной.

7. Разрушительный удар был нанесен аграрному сектору экономики. Эта жизненно важная сфера не только не получила обещанного возврата долгов, но и лишилась последней государственной поддержки. На финансирование сельского хозяйства в последние годы выделяется около половины процента общей суммы расходов федерального бюджета. По объему финансовой поддержки из бюджета эта отрасль, призванная обеспечивать сырьем продовольственный комплекс страны, получает меньше, чем выделяется на ликвидацию последствий чрезвычайных ситуаций. Не учитывающая реалий российской жизни, где товарное производство сельскохозяйственной продукции в основном было сконцентрировано в крупных общественных хозяйствах, скоропалительная кампания по насаждению фермерства вместо пользы для государства нанесла ему трудновосполнимый урон. В результате сельское хозяйство России предельно истощено. Страна утратила продовольственную безопасность.

8. Крупнейшие банковско-корпоративные структуры, сформированные в соответствии с замыслами неореформаторов, образовали «семибанкирщину», подпитывающую и спасающую режим и служащую проводником иностранных интересов. Часть сформировавшихся в ходе «реформ» финансово-промышленных групп попала под контроль олигархии и использована для «оседлания» промышленного капитала банковским. Финансовый капитал как единство эффективно функционирующих банковского и промышленного капиталов, о котором с разными акцентами в свое время писали Р. Гильфердинг и В.И. Ленин, в ельцинской России так и не образовался. Основной функцией банков остаются спекулятивные операции, а не кредитование реального сектора экономики.

9. В России осуществлен принцип «наибольшего благоприятствования» для криминалитета. «Рыночная экономика» страны фактически поделена между преступными кланами. В бюрократическом аппарате процветают казнокрадство и мздоимство, тесное взаимодействие с преступными группировками, лоббирование интересов международного финансового капитала и отечественных финансовых дельцов. Уголовный мир, коррумпированная бюрократия и компрадорская финансовая олигархия образуют тот нечестивый тройственный союз, который, как вампир, истощает российский организм^[177].

Уже отмечалось, что на заре рыночных реформ российское правительство консультировали американские экономисты, в частности — известный либерал Джеффри Сакс. Пройдет несколько лет, и даже он будет вынужден сделать обобщение, после того, как провалилась политика «шоковой терапии». «Российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме, — сказал Джефри Сакс. — Они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег. Это злостная, предумышленная, продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей». Трудно поверить искренности Д. Сакса, но по сути сказано абсолютно верно.

В противовес неореформаторам Верховный Совет Российской Федерации стоял за «мягкое» вхождение в рынок, отстаивал модель последовательных реформ без ухудшения уровня жизни населения. Поэтому и приватизацию экономики мы, народные депутаты РФ, предлагали проводить взвешенно, по этапам, постепенно создавая базу для формирования рыночной среды. Это была научно выверенная политика, направленная на фундаментальные изменения в экономической системе на базе использования мирового опыта с учетом национальной российской специфики^[178].

Примечания

9

Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 36. С. 283–314.

10

См.: На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. М., 1990; Механизм торможения. М., 1988; и др.

11

Переход к рынку. Концепция и Программа. М., 1990.

12

Наша версия. 2011. 19 января.

13

Термин «пятая колонна» широкое распространение получил в связи с Гражданской войной в Испании в 1936–1939 гг. Как известно, на захват Мадрида двигалось четыре колонны генерала Франко. Однако немаловажную роль в захвате столицы и поражении революции сыграла агентурная сеть и сторонники генерала в самом Мадриде, которая и получила в дальнейшем название «пятая колонна».

14

Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 716.

15

Цит. по: Черняев А. Шесть лет с Горбачевым. М., 1993. См. также: Шушкевич С. «Я ни о чем не жалею». Последний председатель Верховного Совета Белоруссии рассказывает о заку-лисах Беловежской Пущи // Независимая газета. 2010. 20 апреля; Священник Виктор Кузнецов. Так было (Откуда пошел кризис): Документальная повесть. Август 1991. М., 2010.

16

Известия. 2001. 18 августа.

17

Русская служба Би-би-си. М., 2010. 19 августа; см. также: Правда. Ру. 2013. 19 августа.

18

Русская служба Би-би-си. М., 2010. 19 августа.

19

ГКЧП «похоронили» пять генералов // Правда. Ру. 2013. 19 августа.

20

Комсомольская правда. 2001. 16 августа.

21

Российская газета. 2001. 18 августа.

22

Известия. 2001. 18 августа.

23

Комсомольская правда. 2002. 20 августа.

24

Правда. Ру. 2013. 19 августа

25

Аргументы недели. 2010. 2 декабря.

26

Новая газета. 2001. № 94–95. 27–31 декабря. С. 16–17; Независимая газета. 2010. 4 июня.

27

См.: Новая газета. 2010. № 89–91. Август; Советская Россия (Отечественные записки). 2010. № 15 (213). 19 августа; Завтра. 2010. № 33 (874). 18 августа; Аргументы недели. 2010. 19 августа; Огонек. 2010. № 33 (5142). 23 августа.

28

Аргументы недели. 2010. 19 августа.

29

Конституция СССР (Основной Закон) 1936 года, принятый VIII Чрезвычайным съездом Советов 5 декабря 1936 года, и действовавшая до 1977 года. В работе над текстом конституции непосредственно принимал участие И.В. Сталин, поэтому она получила впоследствии неофициальные названия: «Сталинская конституция», «Конституция победившего социализма». Проект Конституции был опубликован 12 июня 1936 года и обсуждался в течение последующих 6 месяцев на всех уровнях. В ее обсуждении впервые участвовало 75 млн чел., было внесено 2,5 млн предложений, дополнений, поправок.

30

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19.

31

См. также: интервью спичрайтера Громыко и Хрущева, посла СССР в ФРГ, советника Брежнева, руководителя АПН и международного отдела ЦК КПСС, аналитика, историка, публициста Валентина Фалина Александру Кондрашову. Русская служба новостей, студия «Императив», 2011 г.

32

См.: Аргументы и факты. 1990. № 29.

33

Пройдут годы, «демократы первой волны» начнут переоценивать свои действия того периода. «Я понял, — с прискорбием констатирует Ю. Афанасьев, — что те люди, с которыми я был, устремлены не к тому, чтобы думать о преобразовании. Они были устремлены во власть. Сначала — в горбачевскую, что и произошло с Собчаком. Он туда преуспешнейшим образом вошел, и он был не один такой. А потом, когда власть изменилась, во власть к Ельцину. Получается, мы, демократы-романтики, были ширмой, за которой кроты рыли норы» (Независимая газета. 2010. 4 июня).

34

Деятельность народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР фактически прекратилась в конце августа — начале сентября 1991 г., то есть значительно ранее срока завершения их полномочий. Под давлением оппозиции (как в центре, так и в республиках) депутаты заявили о самороспуске и ликвидации Верховного Совета СССР в том составе, в каком он был избран в 1989 г

35

Сидоренко Ю. «От потрясенного Кремля до…» Ростов н/Д, 1990. C. 26–30. См. также главу «Всенародно избранный: Б. Ельцин».

36

В 1993 г. 12 июня в честь Дня принятия Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации был объявлен государственным праздником. Известно, что государственный, всенародный праздник — это значимость, которая объединяет народ. Однако с первого же года «новый государственный праздник» превратился просто в рядовой отдых, свободное от работы время, с недоумением, что же мы празднуем, то есть стал искусственно придуманным, вымученным действом. Необъяснимая разумность такого «праздника» заставила политическое руководство страны в 2002 г. «обновить» праздник и объявить этот новодел «Днем России».

Но смысл праздника от этого все равно остается для народа невнятным. Его не понимают не только простые люди, но и руководство, например, Москвы, вывесившее в городе на 12 июня 2010 г. лозунги-перетяжки: с «Днем России», с «Днем государственной независимости России». Власть действует по принципу — стерпится-слюбится, если не этим, так другим поколением россиян.

37

Абалкин Л.И. Неиспользованный шанс. Полтора года в правительстве. М., 1991. С. 157.

38

Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР.М., 1997. С. 178–180.

39

В Татарской АССР российский референдум по вопросу необходимости введения в Российской Федерации поста президента РФ был просто сорван. Центр «проглотил» эту горькую пилюлю. «Проглотил» и срыв голосования 12 декабря 1993 г за «новую» ельцинскую Конституцию РФ.

40

См. Эпоха Ельцина. Очерки политической истории. М., 2001. С. 184; Шахрай С. Мифы и факты распада Союза ССР // Аргументы недели. 2008. № 49 (135). 4 декабря.

41

Аргументы недели. 2010. 2 декабря.

42

Аргументы недели. 2010. 2 декабря.

43

К середине дня 19 августа по приказу маршала Д. Язова, отданному им в 6 часов утра, воинские части Таманской мотострелковой и Кантемировской танковой дивизий вошли в город. Всего в составе задействованных частей и соединений было более 300 танков, около 270 боевых машин пехоты, 150 бронетранспортеров и 430 автомобилей. Численность личного состава составляла 4500 человек.

44

См.: Правда. 1991. Апрель; Советская Россия. 1991. Апрель.

45

См., напр.: Ивашов Л. Маршал Язов (Роковой август 91-го). М., 1992. С. 60–61.

46

Б. Ельцин в это время находился с визитом в США.

47

Широнин В.С. КГБ — ЦРУ Секретные пружины перестройки. М.: ЯГУАР, 1997. С. 74.

48

Комсомольская правда. 2011. 19 августа.

49

Итоги. 2011. № 23 (782) от 6 июня.

50

Павлов В.С. Август изнутри. Горбачев-путч. М., 1993.

51

Вести. 2005. 22 марта

52

Советская Россия. 1991. 27 июля.

53

Позднее А. Собчак говорил, что в тот момент для ареста политического руководства России достаточно было одного взвода!

54

Адриянов В., Черняк А. Одинокий царь в Кремле: Борис Ельцин и его команды. Книга 1. М.: Правда, 1999. С. 358.

55

Сокуров С., Жилина Л. Столяров. М., 1999. С. 92.

56

См.: Мегаполис-экспресс. 1991. № 35. С. 19; Полторанин М.Н. Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса. М.: Эксмо: Алгоритм, 2011. С. 176.

57

Например, см.: Огонек. 2010. № 33 (5142). 23 августа.

58

Итоги. 2011. № 6. Характерный штрих. На тот период Э. Шеварднадзе уже не работал. 20 декабря 1990 г с трибуны IV Съезда народных депутатов СССР заявил о своей отставке «в знак протеста против надвигающейся диктатуры» и в том же году вышел из рядов КПСС. В ноябре 1991 г. по приглашению М. Горбачева, «сменив гнев на милость», возглавил Министерство внешних сношений СССР. В декабре 1991 года Э.А. Шеварднадзе одним из первых среди руководителей СССР признал Беловежские соглашения и предстоящее прекращение существования СССР.

59

Константин Иванович Кобец родился 16 июля 1939 г в Киеве Украинской ССР. Народный депутат РСФСР. В августе 1991 г. Кобец руководил обороной «Белого дома». 20 августа 1991 г. назначен Министром обороны РСФСР, поскольку с первого дня августовских событий сознательно перешел на сторону Б. Ельцина. 24 августа 1991 г. ему присвоено воинское звание генерал армии. 9 сентября 1991 г. должность Министра обороны РСФСР была упразднена. 10 сентября 1991 г. Кобец назначен Государственным советником РСФСР по обороне и членом Государственного Совета РСФСР. С сентября 1992 г. — Главный военный инспектор Вооруженных Сил Российской Федерации; одновременно с июня 1993 г. — заместитель, с января 1995 г. — статс-секретарь — заместитель Министра обороны Российской Федерации. В октябре 1993 г. подавлял «беспорядки в Москве».

В мае 1997 г. генерал армии К. Кобец был снят с должности, уволен из Вооруженных Сил и арестован по обвинению в получении взятки и незаконном хранении оружия. Его имя постоянно было в центре различных коррупционных скандалов. В 1998 г. Кобец признал свою вину и был освобождён из-под стражи под подписку о невыезде. В 2000 г. его дело прекращено по амнистии, после чего Кобец заявил о недействительности сделанного им ранее признания своей вины.

Умер 30 декабря 2012 г. в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

60

Гусев В.К. Эпоха реформ. М.: Литературное агентство «МАГ», 2001. С. 134.

61

Демократическая Россия. 1991. 23 августа — 4 сентября.

62

Труд. 2001. 18 августа.

63

Демократическая Россия. 1991. 23 августа — 4 сентября.

64

Известия. 1995. 23 февраля.

65

Сегодня. 1999. 19 августа.

66

Русская служба Би-би-си. 2010. 19 августа.

67

Грачев А.М. Горбачев. С. 378.

68

Ельцин Б.Н. Записки президента. М.: Огонек, 1994. С. 85.

69

Итоги. 2011. № 41 (800). 10 октября.

70

Например, двадцатипятилетний генерал-майор, Герой Советского Союза Карпухин Виктор Федорович после событий в Москве 19–21 августа 1991 г. ушел в запас. С 1991 по 1992 г. — руководитель Службы безопасности Президента Казахстана Н. Назарбаева.

71

Известия. 2002. 21 сентября.

72

Грачев А.М. Горбачев. С. 403.

73

Попцов Олег Максимович, родился 28 мая 1934 г. в Ленинграде. Окончил Высшую лесотехническую академию по специальности «ученый-лесовод» (1959), Высшую партийную школу ЦК КПСС. Работал секретарем Ленинградского обкома ВЛКСМ, ЦК ВЛКСМ, главным редактором журнала «Сельская молодежь». С 1990 г. — народный депутат РСФСР, член Верховного Совета, член Комитета по СМИ. Активный сторонник Ельцина и «демократов первой волны».

Те, кто близко общался с «серой мышью» Попцовым, характеризуют его как обладателя примитивного мышления с завышенной самооценкой всезнайки, политического интригана, за что даже «демократы» редко приглашали его в свои команды, куда он рвался любой ценой. Практически со всех работ его выпроваживали либо мягко — на выдвижение, либо с треском.

Прошли годы, и Попцов, размышляя об имидже России, вынужден будет сказать, что «нырнув в капиталистический омут в 1990-х гг., мы вынырнули в образе бандитского, криминального капитализма, который на цивилизованном Западе вызывает отторжение и неприятие… это криминальный капитал, легализовавшийся благодаря демократическим преобразованиям, случившимся в России… Отличительной чертой представителей этого нового русского капитализма была их антипатриотичность». (См.: Попцов О. Имиджевые муки // Литературная газета. 2009. 29 октября.)

Комментировать эти обобщения демократа «первой волны», ратовавшего с пеной у рта в начале 90-х о запрете КПСС, развале СССР, развитии «новой демократии» в противовес социализму, формировании правового государства, тех, кто растаптывал все советское, а теперь вновь доказывает, что «мы хотим вернуть тот авторитет, который был у страны во время Советского Союза…», просто не хочется. Не поздно ли хватились, господа демократы? Все, о чем сегодня вы сожалеете, было ясно и понятно, если бы вы хорошо учились в ВУЗе и ВПШ, особенно вникали хотя бы в основы марксистской теории.

74

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 83.

75

Огонек. 2010. № 33 (5142). 23 августа.

76

Сегодня. 1999. 19 августа.

77

Вот какую характеристику дают иностранные специалисты Андрею Козыреву: «Все знали, что Козырев — это абсолютное ничтожество, один из самых посредственных министров, которые когда-либо появлялись на международных подмостках за последние десятилетия, включая и весь исторический путь, пройденный российской дипломатией. Второсортный дипломат добивается министерской должности… благодаря холуйской преданности Ельцину…» (Цит. по: Руби А. Ельциниада. Первое десятилетие постсоветской России / пер. с итал. М.: Международные отношения, 2004. С. 235–236.)

Не удивительно, что когда Госдума требовала отправить А. Козырева в отставку, американцы с завидным упорством навязывали его Ельцину. Как только Козырев, по заявлению Тэлботта «актеришка», в начале 1996 г. оставил пост российского министра, его утвердили в совет директоров крупнейшего американского фармацевтического концерна.

78

Демократическая Россия. 1991. 23 апреля — 4 сентября.

79

Комсомольская правда. 1991. 5 сентября.

80

По прошествии лет отец Ильи Кричевского, Марат Кричевский, считает август 1991 г. переломным моментом в российской истории: «Мы сейчас живем в другой стране, демократической и свободной. А если бы победа оказалась на другой стороне, то наши погибшие мальчики были не Героями Советского Союза, а кучкой пьяных диссидентов, которые якобы открыли огонь по танковой колонне. Так говорилось на следующий день после их гибели в официальной прессе».

Мать Дмитрия Комаря, Любовь Комарь, напротив, убеждена, что защищать Белый дом не следовало: «Если бы не было этих защитников, может быть Советский Союз бы остался». Потому, что «демократии как не было, так и нет». «Власть у тех, у кого есть деньги, и чихать они хотели с высокой колокольни на простой народ». Сегодня мать погибшего защитника Белого дома получает за сына пенсию 741 рубль 32 копейки. «Поэтому я считаю, что мой сын погиб зря…» (См.: Новые известия. 2006. 18 августа.)

Еще более жестко Любовь Комарь высказалась по прошествии двадцати лет с августовских 1991 г. событий: «Я считаю, что те злосчастные события научили народ. Потому что вот, к примеру, в 1991 году, в том августе на улицы вышли тысячи людей, все эти баррикады у Белого дома были, я их видела сама, их показывали по телевизору. А потом мы смотрели те же самые пленки и сравнивали с событиями 1993 года, когда был расстрел Белого дома. Тогда была уже совсем другая реакция, хотя, казалось бы, почему? Прошло всего два года. Но народу почти не было, скопления людей не было, люди поняли, что свободы им хватит, довольно, и никто не хотел лезть под пули. А сейчас вообще никто никуда не пойдет, ни на какие баррикады, ни на какие выступления. Потому что боятся. И еще потому, что понимают: сейчас все это — без толку». (См.: Forbes. 2011. 19 августа.)

81

Общая газета. 2001. 1–7 ноября.

82

Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М., 2000. С. 6–7.

83

Новая газета. 2010. № 89. 16 августа.

84

Адриянов В., Черняк А. Одинокий царь в Кремле: Борис Ельцин и его команда. Кн. 1. С. 359–361.

85

Варенников Валентин Иванович родился 15 декабря 1923 г. в городе Краснодаре. Участник Великой Отечественной войны с 1942 г., Парада Победы, военных событий в Анголе, Сирии, Эфиопии и Афганистане. Главный организатор работ воинских частей по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. С 1962 по 1966 год был командиром дивизии Ленинградского военного округа, 1984–1989 гг. — начальник Группы управления Министерства обороны СССР в Афганистане. 1989–1991 гг. — главнокомандующий Сухопутными войсками, заместитель министра обороны СССР, член Совета обороны СССР.

1974–1984 гг. — депутат Совета Союза ВС СССР. 1985–1989 г. — депутат ВС РСФСР, член комиссии по делам молодежи. 1989–1991 гг. — народный депутат СССР. Член КПСС с 1944 г.; 1986–1990 гг. кандидат в члены ЦК КПСС.

В 1995 г. избран депутатом Государственной Думы РФ, Председатель комитета Государственной Думы по делам ветеранов. 7 декабря 2003 г. избран депутатом Государственной Думы РФ по списку блока «Родина», работал заместителем Председателя Комитета по делам ветеранов.

В 2008 г. в телевизионном проекте «Имя Россия» представлял Иосифа Сталина.

Валентин Иванович Варенников скончался 6 мая 2009 г.

86

Советская Россия. 1994. 19 февраля.

87

Пройдут годы, и вышвырнутый с «демократического транспортера» М. Полторанин — бывший министр печати РСФСР, вице-премьер правительства, а ныне пенсионер — переосмыслит то, что они с Ельциным творили, и будет весьма резко высказываться о результатах событий августа 1991 г.: «Гэкачеписты, с которыми мы столкнулись на баррикадах, — это были первые ряды. А теперь выползла плеяда коммунистов-заднескамеечников, у которых одни приоритеты — большие карманы и большие рты…» «Ребята из"Единой России"скрутили голову демократии…» и «мы имеем в стране очень печальное политическое поле». (Новые известия. 2006. 18 августа.)

88

Сегодня. 1999. 19 августа.

89

Гусев В.К. Эпоха реформ. С. 135.

90

Эпоха Ельцина. С. 230.

91

См.: Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 408, 409.

92

Зиновьев А. Русский эксперимент. М., 1995. С. 227. Киссинджер Г. Дипломатия. С. 409.

93

Брутенц Н.К. Тридцать лет на Старой площади. М., 1999. С. 182–183.

94

Общая газета. 2000. 20–26 апреля.

95

Лукьянов А. В водовороте российской смуты (размышления, диалоги, документы). С. 56–59.

96

Ивашов Л. Маршал Язов (Роковой август 91-го).

97

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8. С. 124.

98

Шахрай (в укр., белорус., польск. яз.) — «мошенник», «жулик», «плут».

99

Союз на троих // Итоги. 2012. № 34. 20 августа.

100

См., например: Шахрай С. Конец империи // Московские новости. 2006. № 49. 22 декабря.

101

См.: Шахрай С. Мифы и факты распада Союза ССР // Аргументы недели. 2008. № 49.

102

См., например: Шахрай С. Конец империи // Московские новости. 2006. № 49. 22 декабря; Шахрай С. Распад Союза ССР: мифы и факты // Аргументы недели. 2006. № 31. 7 декабря; Шахрай С. Мифы и факты распада Союза ССР // Аргументы недели. 2008. № 49 (135). 4 декабря.

103

Комсомольская правда. 2013. 25 февраля.

104

Независимая газета. 2010. 18 июня; Комсомольская правда. 2013. 25 февраля.

105

Комсомольская правда. 2013. 25 февраля.

106

Кравчук Л. Прощай, СССР // Итоги. 2011. № 33. 15 августа.

107

Итоги. 2011. № 33. 15 августа.

108

Мазепа И.С. (1644–1700), гетман Украины. С 1689 г. энергично помогал Петру I в его военных предприятиях. На Мазепу шло много жалоб населения. Опасаясь отставки, Мазепа решился на тайные переговоры с польским королем Станиславом Лещинским, а затем со шведским королем Карлом XII. Мазепа обещал передать Польше Украину и Белоруссию, шведам — крепости Мглин, Стародуб и Новгород-Северский. Со своими казаками Мазепа участвовал в Полтавской битве (27 июня 1709) на стороне Карла XII. Вместе с Карлом XII бежал в турецкую крепость Бендеры, прихватив 2 бочонка с золотом.

109

Независимая газета. 2010. 4 апреля.

110

Турецкая республика была образована 29 октября 1923 г. в результате распада Османской империи. Первым президентом республики стал Мустафа Кемаль, принявший впоследствии фамилию Ататюрк (отец турок). Он создал систему, обеспечившую крутой поворот в развитии и модернизации Турции, формировании правового государства и, как записано в Конституции, с демократической, светской и социальной ориентацией.

111

Союз на троих // Итоги. 2012. № 34. 20 августа.

112

Кравчук Л. Прощай, СССР // Итоги. 2011. № 33. 15 августа.

113

См.: Кравчук Л. Прощай, СССР // Итоги. 2011. № 33. 15 августа.

114

Акаев А. Рожденный в СССР // Итоги. 1991. № 51. 19 декабря.

115

Советская Россия. 2012. 17 марта.

116

Комсомольская правда. 2012. 8 декабря.

117

Фроянов И. Погружение в бездну. М., 2001. С. 456.

118

Куликов А. Тяжелые звезды. М.: Война и мир, 2002. С. 391.

119

Независимая газета. 1991. 25 декабря.

120

Коммерсантъ. On-line интервью с Михаилом Горбачевым. 2010. 2 марта.

121

USVIT («Заря»). Словакия, 1999. № 24.

122

Стенограмма (Материалы) Юбилейной научно-практической конференции, посвященной 20-летию со дня начала работы Первого Съезда народных депутатов РСФСР. Стенограмма, доклады, резолюция. М.: Норма-Арт, 2010. С. 78.

123

Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 416.

124

Общая газета. 2001. 1–7 ноября.

125

. Киссинджер Г. Дипломатия. С. 728.

126

Киссинджер Г. Дипломатия. С. 731.

127

Горбачев М. Я хотел бы поверить в жизнь после смерти // Общая газета. 2001. 1–7 ноября.

128

Толстой Ю. Исповедь на незаданную тему. СПб., 1993. С. 159.

129

Янов А. Тень Грозного царя: Загадки русской истории. М., 1997. С. 207.

130

«О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи». Указ № 1763 от 31 декабря 1999 г.

131

Версия. 2005. 22 марта.

132

Гоголь Н.В. Собр. соч. М., 1978. Т. 5. С. 210

133

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 37. С. 417.

134

Вспоминается в этой связи одна из фраз, высказанных академиком Капицей в одной из своих телепередач «Очевидное — невероятное»: «Те, кто преподавал марксизм в СССР, ничего в нем не понимали, отчего Советская власть и рухнула…» Действительно, большинство идеологов-демократов «первой волны» были обществоведами: Ю. Афанасьев, доктор исторических наук, член редколлегии журнала «Коммунист»; Г. Бурбулис — кандидат философских наук, преподаватель научного коммунизма; Е. Амбарцумов — политолог от марксизма; О. Лацис — доктор экономических наук, партийный пропагандист; Д. Волкогонов — начальник Главпура; М. Полторанин — работник «Правды», редактор «Московской правды».

135

Огонек. 1990. № 50–51.

136

Пройдут годы, и Г. Попов начнет открещиваться от реформирования экономики по Гайдару, ее гайдаризации, что он, якобы, изначально был за «демократический вариант» реформ. «Я не собирался, — акцентирует уже сегодня Г. Попов, — приватизировать оборонные заводы и уж тем более ни нефть и ни газ». Просто демократический ангел, забывший правда, что он говорил двадцать лет назад о дележе государственной собственности как о «главном в перестройке в экономическом плане». См.: Огонек. 1990. № 50–51; Независимая газета. 2010. 18 июня.

137

Производная — основное понятие дифференциального исчисления, характеризующее скорость изменения функции.

138

Фридман М. Капитализм и свобода (Capitalism and Freedom, 1962). США, 1962.

139

Блеск и нищета новой Римской империи (интервью Л. Ларуша Т. Шишовой) // Завтра. 2001. № 27. С. 5.

140

Большаков В. Убийство Homo Soveticus // Финансовый контроль. 2005. № 8. Август. С. 146.

141

Гайдар Е., Чубайс А. Развилки новейшей истории России. М.: ОГИ, 2011.

142

Гайдар Е., Чубайс А. Развилки новейшей истории России. М.: ОГИ, 2011. Российская Федерация сегодня. 2005. № 6.

143

См.: Третий (внеочередной) съезд народных депутатов РСФСР. 28 марта — 5 апреля 1991 г Стенографический отчет. Т. 2. М.: Республика, 1992. С. 124–128.

144

См.: Воронин Ю., Лебедев В. Нужны чрезвычайные меры // Советская Россия. 1991. Апрель; Воронин Ю. Социально-экономический кризис в России — возможен ли выход? // Экономика и жизнь. 1991. 14 апреля; Воронин Ю., Лебедев В. Какой быть России? // Правда. 1991. 17 апреля; Воронин Ю. Россия на пути к экономическому прорыву // Экономика и жизнь. 1991. 29 июля.

145

Депрессия (от лат. depressio — подавление), в медицине — психическое расстройство, проявляющееся тоскливым, подавленным настроением с сознанием собственной никчемности, пессимизмом, снижением побуждений, заторможенностью движений, различными соматическими (телесными) нарушениями.

Великая депрессия (англ. Great Depression) — рецессия мировой экономики, начавшаяся в большинстве мест в 1929 г. и закончившаяся в начале 1933-го. Однако вплоть до 1939 г. мир выходил из депрессии, поэтому 30-е годы в целом считаются периодом Великой депрессии. В русском языке более употребителен термин мировой экономический кризис, а термин «Великая депрессия» обычно употребляется лишь в отношении кризиса в США.

146

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег // Антология экономической классики: в 2 т. Т. 2. М.: Эконов, 1993. С. 367; см. также: Тобин Дж. Вызовы и возможности // Реформы глазами американских и российских ученых / общ. ред. О. Богомолова. М., 1996. С. 72.

147

См.: Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег // Антология экономической классики: в 2 т. Т. 2. С. 367–369, 430–132; Сорвина Г.Н. История экономической мысли двадцатого столетия. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: РАГС, 2004. С. 209–211.

148

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег // Антология экономической классики: в 2 т. Т. 2. С. 430.

149

Эрхард Л. Благосостояние для всех. Пер. с нем. М.: Начала-Пресс, 1991. С. 13–22.

150

Московские новости. 1993. № 28.

151

Куликов А.С. Тяжелые звезды. С. 430-Ш.

152

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 743–744, 735.

153

Куликов А.С. Тяжелые звезды. С. 430–431.

154

См.: Воронин Ю.М. Промышленность России: пути выхода из кризиса // Экономика и жизнь. 1992. № 48; Воронин Ю.М. К чему пришли и что делать // Российский экономический журнал. 1992. № 12; Воронин Ю.М. Разрушение экономической базы суверенитета // Духовное Наследие. 1996. № 2.

155

См., например: Правда. 1991. 17 апреля.

156

Как сказал в 1998 г экономический советник Гайдара Джеффри Сакс: «Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями… И как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей» (Независимая газета. 1998. 31 декабря).

157

Малей Михаил Дмитриевич родился 9 октября 1941 г. в селе Волынцы Верхнедвинского района Витебской области Белорусской ССР. Окончил Ленинградский технологический институт им. Ленсовета; кандидат технических наук. В 1988–1990 гг. директор ВНИИ информации и технико-экономических исследований в электротехнике Минэлектротехпрома СССР.

Народный депутат РСФСР (1990). Заместитель Председателя Совета министров РСФСР, председатель Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом в 1990–1991 гг. В 1992–1993 гг. советник Президента Российской Федерации по вопросам конверсии. С 1993 г. председатель Межведомственной комиссии Совета безопасности Российской Федерации по научно-техническим вопросам оборонной промышленности. Скончался 5 июня 1996 г.

158

См.: «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации». Указ Президента Российской Федерации от 14 августа 1992 г

159

Вместо М. Малея Председателем Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом — министром РСФСР был назначен А. Чубайс.

160

См.: Положение о Российском фонде федерального имущества. Утверждено Постановлением Верховного Совета РСФСР от 3 июля 1991 г. № 1533-1.

161

Табеев Фикрят Ахмеджанович, родился 4 марта 1928 г. в селе Азеево Ермишинского района Рязанской области. В 1951 г. окончил Казанский государственный университет, с 1951 по 1957 г. — на преподавательской работе. С 1959 г. — второй секретарь Татарского обкома КПСС, с 1960 г. — первый секретарь Татарского обкома КПСС. Член ЦК КПСС. Сыграл огромную роль в развитии нефтяной и нефтехимической промышленности, машиностроения в республике. Под его руководством разведаны и пущены в эксплуатацию новые месторождения нефти, основан Нижнекамск, где построен ряд крупных заводов. В Набережных Челнах был построен Камский автомобильный завод («КАМАЗ»). В Казани запущен «Казаньоргсинтез». В 1979 г. назначен чрезвычайным и полномочным послом СССР в Афганистане. С 1986 г. — первый заместитель Председателя Совета министров РСФСР. С 1992 г. работал председателем Российского фонда федерального имущества. С 1995 г. занимает пост старшего советника холдинговой компании «Нефтек». Избирался в Верховный Совет СССР и ТАССР, народным депутатом СССР.

162

Эксперт. 2002. № 47. С. 33.

163

Комсомольская правда. 2008. 23 декабря.

164

См. подробно: Правда. 1995. 25 января.

165

Андрей Ванденко. Быть Чубайсом // Итоги. 2011. № 3; Великая НАНОстрана // Аргументы недели. 2011. 28 сентября.

Прошли годы. Анатолий Чубайс продолжает «цвести и пахнуть». «Творца» прихватизации 90-х Анатолия Чубайса, который при Путине занялся «распилом» некогда единой энергосистемы России, успешно уничтожившего эту «естественную монополию», можно считать крестным отцом критического снижения «запаса прочности» российских энергосистем как в масштабе отдельных регионов, так и всей страны, теперь, как известно, назначен главным «модернизатором» страны. То есть опять объявлен властью реформатором № 1, которому якобы поручено вытаскивать страну из той ямы технологической деградации, куда Чубайс и иже с ним сами столкнули Россию в 90-е годы. Энергетический колосс России раздроблен на 24 компании, имущество раз-дербанено по кускам. По вводу в строй новых мощностей Россия откатилась на уровень 1959 г. Масштабная авария энергосети в Москве и близлежащих областях 2005 г., катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС, унесшая десятки жизней. В новогоднюю ночь 31 декабря — 1 января 2011 г. и рождественские праздники энергетический коллапс поразил Центральную Россию, оставив без света и тепла уже сотни тысяч людей многих регионов страны.

Но Чубайсу все сходит с рук. Более того, в 2008 г. он встает у руля госкорпорации «Рос-нано». В его «честные, бескорыстные» руки профессионального убийцы отраслей передаются миллиарды бюджетных средств на развитие полумифических нанотехнологий. Зарплаты в Рос-нано в 3,5 раза выше зарплат в самом «жирном» в России банковском секторе. С 2008 г. Роснано получило 1884 заявки на финансирование изысканий; одобрено из них лишь 49. Из 34 млрд р., потраченных в 2010 г., 16 млрд р. были направлены в финансовый фонд Rusnano AG, которым руководит сам Чубайс и который зарегистрирован почему-то в Швейцарии.

166

16 июня 2010 г. президент России Дмитрий Медведев подписал указ о награждении генерального директора госкорпорации «Роснано» Анатолия Чубайса за «вклад в государственную политику в сфере нанотехнологий и его многолетнюю добросовестную работу» и в связи с 55-летием орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Вдумайтесь, уважаемый читатель: перед этим в связи с 80-летием известный советский ученый, лауреат Ленинской, Государственной и Нобелевской премий Жорес Алферов, на чьих теоретических основах развивается нынешние компьютерная техника и телевещание всего мира, был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Анатолий Чубайс, развальщик страны, и Жорес Алферов, ученый с мировым именем, одинаково оценены «государством».

167

Говорухин С.С. Великая криминальная революция. С. 35

168

См.: Советская Россия. 1992. 28 декабря.

169

Ведомости. 2007. № 73 (1847).

170

Аргументы недели. 2010. 2 декабря.

171

Лужков Ю. Октябрьская драма, или Кто сорвал переговоры? // Тишайшие переговоры (1–3 октября 1993 г. Запись фонограммы переговоров в Свято-Даниловом монастыре). М.: Ма-гистериум, 1993. С. 357.

172

Реформирование России: итоги и перспективы. М., 1996. См. также: Глазьев С. Геноцид. Россия и новый мировой порядок. Стратегия экономического роста на пороге XXI века. М., 1997. С. 164–165; Сулакшин С. Измена. М., 1998. С. 88–89.

173

Лужков Ю. Октябрьская драма, или Кто сорвал переговоры? // Тишайшие переговоры (1–3 октября 1993 г. Запись фонограммы переговоров в Свято-Даниловом монастыре). С. 358, 359.

174

Программа выхода из кризиса и социальной переориентации экономики России. М.: Изд. Верховного Совета Российской Федерации, 1992.

175

Там же; О стратегии социально-экономических преобразований в России. Доклад РАН и Международного фонда «Реформа». М., 1992; Социально-экономические преобразования в России: современная ситуация и новые подходы. Совместный доклад РАН и Международного фонда «Реформа». М., 1994.

176

Лужков Ю. Октябрьская драма, или Кто сорвал переговоры? // Тишайшие переговоры (1–3 октября 1993 г. Запись фонограммы переговоров в Свято-Даниловом монастыре). С. 358.

177

На протяжении вот уже 20 лет россиянам вдалбливают в головы мысль Чубайса, что Гайдар якобы «спас Россию». Чем дальше идет ход истории, тем меньше становится тех, кто этот постулат кучки политических авантюристов от экономики воспринимает всерьез. Ярким свидетельством «реформ», «небывалого рывка к свободе» является Величайшая российская депрессия, в которую страна попала и из которой не может выйти до настоящего времени, благодаря усилиям неореформаторов по указке международных финансовых институтов и их идеолога — США.

178

См.: Декларация общенационального экономического согласия. М., 1992.