Пятая скамейка (киноповесть)

Юрий Михайлов

Киноповесть «Пятая скамейка» – проба автора в подобном жанре. В интернете повесть воспринята неоднозначно, хотя положительных откликов она получила гораздо больше. Пять современных героев: миллиардер, популярный актёр, генерал, чемпион мира по боксу и журналист встретились в пригородном лесу, подружились, создав своеобразный «Клуб пяти друзей». Но не всё удачно сложилось в их жизни, даже, порой, трагически. Хотя, понятно, времена не выбирают…

© Юрий Михайлов, 2022

ISBN 978-5-0056-7860-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пятая скамейка

(киноповесть)

1

Поступью хозяйки вошла осень, развесила кумачовые гроздья калины, обозначила кусты сирени пожухлыми бордовыми листьями, пегие цвета чёрной рябины бросила, как вызов, напомнив о своей капризности и непредсказуемости. Ивы с грустно склонёнными ветвями ещё по-летнему свежи, хотя и понимают, наверное, как нелепа их яркая зелень. Совсем скоро задолдонят холодные дожди, похожие на монастырские будни с молитвами и постами, рыжие листья на озере доберутся до берега, чтобы ещё на метр съесть водную гладь.

Почти каждые выходные в диком углу лесопарка на двух широких, но коротких скамейках, расположенных друг против друга, рассаживаются четверо мужчин: слева — чемпион мира по боксу, ныне тренер, которого обожает руководитель страны, и народный артист, сердцеед, любимец публики. Справа — олигарх с нефтегазового Севера, отошедший от бизнеса по болезни, и генерал в отставке, когда-то гроза наркобаронов. Пятым, на приставном стуле, оказался журналист. Они случайно впустили его в свой клан: несколько лет назад, на прогулке, он сделал их фото, позже принёс снимки, уж больно красивая картинка получилась. Выслушав его биографию в формате старой рассадки 2х2, они честно признались: скамейки не имеют пятого сиденья. «Что-нибудь придумаем», — сказал он, и стал носить с собой складной стульчик рыбака. Так вот и появилась пятая скамейка, а он — не стал пятым лишним, прижился в компании. Приходят они сюда около десяти лет, все — соседи, живущие в нескольких домах так называемой «сталинской постройки» на окраине города. Заселялись при старой власти — по номенклатурным спискам, а те, кто, перебравшись в капитализм, мог выкупить жильё, приобретали по квартире на разных этажах, сразу перестраивая их в двухуровневые. Настоящий лес с лосями и лисами начинался прямо за домами и железнодорожной станцией.

Сегодня артист (Александр) — в миноре, грусть сочится из него. Олигарх (Валентин) — напротив, бодр, верит, что новый, доставленный из Штатов стимулятор сердечной мышцы, поставит его на ноги. Все заметили: после операции он почти не задыхается, не достаёт без конца из кармана баллончик нитроспрея. Чемпион (Иван) всегда жизнерадостен, шутит: «В его начисто отбитой башке не должно быть хандры». Генерал (Вячеслав) — хмур, ночь не спал, вены на ногах перестают работать, варикоз дошёл до стадии зуда. Журналист (Владимир), как всегда, слушает старших по возрасту товарищей, потом он запишет их разговор, возможно, для будущей повести…

Артист обращается к Вячеславу:

— Товарищ генерал, мой внук попался бабушке на травке, та нашла пару «закруток»… Слава, я в панике, — артист не смотрит в глаза генералу.

— Полно, Саш, ты чё, никогда не курил травку? Не поверю… — генерал изображает на лице что-то наподобие улыбки. — Я пришлю к вам офицера, нашего парня… Он будет в форме. Подержи внука дома, он даст ему по морде. Больно даст, только не вмешивайтесь с домочадцами. Семейные дела закончены? — Спрашивает генерал, — Валь, давай по рынку пройдёмся…

Олигарх расстёгивает верхние пуговицы длиннополой куртки, виден мех норки на подкладке, привычно достаёт из бокового кармана нитроспрей, смотрит на пузырёк и отправляет его снова в карман. Заговорил тихо, будто забубнил молитву или начал читать биржевую сводку. Генерал слушает внимательно, артист что-то шепчет на ухо боксёру, тот не выдерживает, ржёт в голос…

— Ха-ха-хо-хоо… Про-сти, Валентин Иваныч, это Сашка хох-мит, — проговорил, почти рыдая, спортсмен.

— Даже если десять процентов вы усвоите из сказанного мною, уже хорошо, сможете родственников успокоить… А что он тебе сказал? — Спрашивает олигарх.

— Пусть сам расскажет, — парирует спортсмен.

— Прочитал в компьютере:

«Женщина говорит подруге:

— Вчера вхожу в подъезд, а там — маньяк!

— Ой, ужас, какой!

— Вот-вот! И он также крикнул! И убежал…»

Артист опустил руку, лежащую на груди чуть ниже горла, раздался легкий щелчок, будто сработал механизм, спрятанный под высоким воротом рубашки. Смеются все, кроме генерала, с юмором у него всегда было туго.

— Береги горло, Саша, — говорит Валентин, — ты как?

— Еду через месяц, туда же, в Бостон, уже договорённости подтвердили…

— С деньгами порядок? Дам тебе беспроцентный и бессрочный кредит… На доверии, — улыбается олигарх. — Счёт оплатит наше представительство. Реквизиты старые, как и при тех операциях? — И после паузы, — гасить будем вместе…

У артиста прошли две операции по поводу рака горла, и он почти пару лет занят только в массовках театра, которому отдал всю жизнь. А ведь играл когда-то вождя мирового пролетариата, Сирано де Бержерака и Дон Кихота, на спектакли периода перестройки специально ходили посмотреть его неповторимую игру.

…В Баку Владимир, как корреспондент центральной газеты, вместе со столичным партийным бонзой, попал, видимо, случайно в директорскую ложу республиканского драмтеатра. Здесь на гастролях Александр играл несколько спектаклей и дошёл до хулиганства: ходил по залу с микрофоном и задавал вопросы зрителям («А что такое перестройка? Воруют ли чиновники и что с ними надо делать? Можно ли доверить власть в стране кооператорам?»), вдруг остановился у директорской ложи, спросил партфункционера:

— А вы верите в перестройку? — И передал микрофон невольному партнёру по спектаклю. Зал замер, так тихо давно не было на спектаклях кумира публики.

— Не только верю, но и делаю её вместе с нашим генеральным секретарём! — ответил работник ЦК партии с большим пафосом, — и мы сметём всех, стоящих на нашем пути. И даже сомневающихся, вроде тебя, артист! Ха-ха-хёёх…

— Вот это ответ! Речь не мальчика… Но я сам уйду, если увижу, что не верю или мешаю переменам… Народ остановить нельзя! (Зал взорвался аплодисментами).

Через несколько лет после того памятного диалога актёр встретил партайгеноссе в США, хотел пройти мимо, но тот признал его, остановил, долго пытался что-то объяснить. Прижился он основательно, стал личным консультантом Альберта Гора (бывший вице-президент Штатов) и его куриной империи, гнал «ножки буша» в Россию. Александр же приехал на операцию, уже практически не мог говорить.

— Вот визитка, если с деньгами будет затык, звони, помогу устроить шоу с русскоязычным населением, заработаешь деньжат… — земляк был навязчив до безобразия. Будто не видел или не слышал ничего о здоровье артиста, о состоянии, в котором тот находился.

…Начал сыпать мелкий косой дождь. Вдруг из кустов вышла лосиха вместе с подросшим за лето детёнышем, они оказались почти у скамеек. Александр достал из пакета две краюхи чёрного хлеба, до бела посыпанные крупной солью, положил их на доски и, отведя всех на десяток метров к берегу озера, сказал:

— Они, как дети… И мы за них в ответе.