Затмение. До и после. Тетрадь 33

Юрий Киреев

Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.

Глава 1

У Поклонной

Репортаж с Поклонной

Никому не заказано верить

В полёт и в паденье, а больше, что между.

И в то, как товарищ Берия

Души имел, но не трогал надежду.

Полночный стук в двери — не время молитвы.

Мушка — не муха. Не крестик курок.

И только Надежда спасает от бритвы

Последнего вздоха живой волосок.

С петлиц на петлицы наркомов индустрии

Грозно снимались и вешались ромбы.

И «зэки» возмездия, морщась от устали

Сделали к сроку соборую бомбу.

Над ста городами гнобилась тоска:

Не уподобиться чтоб Хиросиме!

Каждый напряг одного волоска

Стал мегатонной надеждой России.

Надежда по пяткам не прячется.

Крылья мешают. Размах не велит.

Надежда дыхалки лишённая начисто

Не отлетает. Надежда парит.

Парит. И не в играх потешных

Брались зарубки на буднях врасплох,

Не торопясь на грешную

С почётной доски эпох.

В полночь не чавкают двери.

Лоб потирает, кто дюж.

Затосковали товарищи Берии

По челнокам с чемоданами душ.

У распорядителей лжи и убийств

Душеприказчики в фаворе.

Каждый бухгалтер, юрист и лоббист

Отформатирован в Гарварде.

Но Гарвард не 37‐ой. И в помине.

И не от скуки — под атомной пломбой,

Уже по Бродвейю гуляет ботинок,

Как начинённая вобла.

Так было. Но выпало сверится

Надежде с охапкой баклуш

От гегемонии сердца

И модернизации душ.

Нет, память быльём не покрылась.

Не по масштабам одежды.

Это расправила крылья,

Как транспаранты надежда.

А площадь оцеплена. С виду война.

И с ней для шнура сетевого

Трибуна не зря заминирована

Прозрением 37 ого.

Захваты и заветы

Захват. Захват. Хватательное хобби…

В последний раз тисков железной жабой

Наперекор пульсирующей дроби

Больных артерий сердце пережато.

Но трезвый мозг, как прежде расторможен

И примеряет заготовки мата,

Пригожие с трибуны бросить в рожи

Генералиссимусам рейдерских захватов.

Закон был передуман в думный ребус

И выбит здравый смысл ребром режима.

На сдачу брошена распаренная репа —

От новых выборов знакомая пожива.

Протестный спич вдруг оказался бредом

И мухами, влюблёнными в котлеты,

Заткнул голодный рот искусный рейдер

А сам народ содействовал при этом.

Но не искупят преисподний праздник

Ни тучи мух, ни даже чёрный пояс.

Не потому ль что снится пояс красных

Заветов, как души и сердца полис.

Угрызения

Бомбила брат в режиме опохмела

Очнувшись еле в ледяном поту,

Вдруг ощутил дыхание химеры

И страсть припасть к прощёному кресту.

За что? За что? Но не ответил Отче

В себе детину убивать не в новость.

По мальчику, кто чист и не порочен.

На крышке гроба голосила совесть.

Грибная пора

Растревожил Прокопенко

Всех нашествием грибов.

Все лисички и опенки —

Указатели гробов.

Только нет предмета спора.

Вон учебники и те

Говорят, грибные споры

Есть и в звёздной пустоте.

На спор верить нет резона

Ни сегодня и ни впредь.

Конец ознакомительного фрагмента.