Квест

Юрий Каранин

Так чаще и случается. Жил человек, жил, а прошлое шло следом, не торопясь и не подгоняя, зная, что не дано им разминуться в точке имя коей КВЕСТ.

РОТОР

Прикладная фантастика

1.

— Эт-то что еще за безобразие? Стыдно, товарищ. — И это на самом интересном месте?! Молодой, а из ранних.

Молодой, но начальник, — поэтому Сашка и вскочил, как ошпаренный, зацепив ногой ржавый подшипник под ногой стеллажа.

Вот где Загадка природы. Масла на полу, конечно, хватает, но подшипник-то ржавый, да еще и стеллажом придавлен, а он, как минимум, раз в неделю из-под ноги выскальзывает.

Все об этом знают, а потому стеллаж почти все время пуст. Пуст он и сейчас, но, все равно, легче не дать упасть, чем потом корячиться, его поднимая, что Сашка и сделал.

— Помочь что ли? Давай, подсуну. — Бросилась на помощь Валька Морозова.

«Тоже мне помощница!».

По довольному лицу Вальки никак нельзя не заметить, как ее прямо-таки распирает смех. Стало быть, подловила?

— Ну, Морозова! Дура ты баба. — Сашка, наконец, опустил стеллаж на подшипник. — До инфаркта хочешь довести? Орешь, как оглашенная.

— Ага, боишься? То-то же. Значит, уважаешь. — Валька, наконец, «просыпала горох».

— Тебя-то? — Санька критически оглядел стеллаж. — В следующий раз ловить не буду, — пусть придавит тебя слегка, — может, ума добавит.

— Тебе и достанется. Еще прежний начальник говорил, ногу приварить.

— Волос длинен — ум короток. — Усмехнулся Сашка. — Тут же масло кругом. Полыхнет так, что всем мало не покажется. А ты чего сюда приперлась?

— Начальник твой храп могучий услышал, — вот, и велел мне воспитательную работу провести. — Валька поискала глазами пепельницу, не нашла, — и стряхнула пепел на пол.

— Тебе? — Обиделся Сашка, и тут же отыгрался. — Я ей то же самое, Иван Николаевич, говорю. Масло кругом, а она курит тут постоянно, и окурки везде раскладывает.

Валька деловито зажала сигарету в рукаве халата, и преданными глазами посмотрела наверх. — Я — ничего.

— То-то же, воспитательница. — Сашка торжествовал. — Будешь знать, как над людьми измываться. Горишь ведь.

Оно и правда. Дым от халата шел еще робкий, но дыру уже пуговицей не закроешь.

— Опять на ухо давишь? — Валька выглянула, ловко увернулась от «летающей голицы». — Чуть не забыла, зачем сюда приходила. Баламут-то где затаился?

— А тебе какая забота? — Сашка вышел к двери. — Аль соскучилась?

— Ваш начальник попросил его найти. На вторую смену хочет задержать.

«Ваш». Начальник электроремонтного цеха над уборщицами — начальник постольку — поскольку. Но это — как сказать.

— Опять жучишь? На той неделе он клялся, что больше вторых смен не будет, и по одному работать не будем.

— А сегодня форс-мажор. На кочегарке двигатель у дымососа сгорел. — Не придумывала, кажется, Валька, но начальник….

— У них еще два запасных движка были. — Отчетливо вспомнил Сашка.

— Чего не знаю, того не знаю. — Если Валька и прикалывалась, то очень убедительно. — Сам Баламута найдешь, или его лежку подскажешь?

— У печки была?

— Нет еще. Твой храп даже начальник услышал, только не понял. Радуйся, что телефон зазвонил, а иначе сам бы пришел. По маяку. — Валька, все же, сдержанно хохотнула. — Так, как? Сам сходишь, или мне идти?

— Иду уже. — Вскинулся Сашка, и, и едва не упал в масляную лужицу. — Давно она тут. Не подскажешь случайно, где уборщицу найти?

2

— Подожди, не гаси. Отменил начальник свое обещание. И недели не прошло. — Издали прокричал Санька, увидев, что Леха уже начал гасить печь.

— Где ты с ним пересечься умудрился? — Леха все еще держался за газовый вентиль. — А если у меня планы на вечер?

— У меня — тоже. Валька приходила.

— А, эта? Развела тебя она, как…. — Алексей хотел, было сказать: «лоха», но вовремя прикусил язык.

— Похоже, не врет. И движок уже на «рогатом» привезли.

— Это еще ничего не значит. — Леха выглянул в дверь. — На средний котел перешли. Подожди, у них же еще мотор есть?

— Два у них еще есть, но оба к большому дымососу не подходят. — Я с котельскими электриками разговаривал. А у третьего гнезда размолотило вомелы.

— Ладно. — Леха, наконец, оставил вентиль в покое — Пошли что ли? Не отстанут ведь.

3.

— Так, чего? Остаемся? — Леха уже поставил ногу на ступеньку, но резко остановился. — Если совсем не можешь, то оба не сможем. Оба.

— Ну, как сказать…? — Сашка неуверенно почесал загривок. — Больше, скажут, некому.

— Скажут, конево дело. А я сегодня даже не обедал. — Леха, все же, поднялся на следующую ступеньку.

— Столовая же работает. — Искренне удивился Начальник. — Или денег нет?

— Не в деньгах дело. Я в столовую давно не хожу.

— Это же плохо. — Начальник, скорее, спрашивал, нежели, убеждал. — Можно желудок испортить. Без обеда.

— Почему без обеда? — Пришел на помощь Санька. — Почти все «тормозки» с собой носят. А Леха из-за столовой гастрит заработал.

— Так, нельзя же без обеда. — Начальник что-то быстро черкнул в настольном календаре.

— Нельзя. — Согласился Леха. — Сегодня так получилось.

— А если дома перекусить? — Начальник явно растерялся. Молодой. С институтской скамьи, поди-ка, только что? «Экспериментальный», как объявили.

— Мне до дома через весь город ехать. — И, как ни странно, Леха неожиданно для себя вдруг застыдился.

— А я уже обмотчиц уговорил.

Не хотел бы Леха оказаться на месте начальника, но учить надо. Уже месяц работает, а не знает, что «быстро только кошки рожают», а тут — пока выжжешь, пока выковыряешь старую обмотку. На пазы, бывает, полсмены ухайдакаешь. А потом — жди, когда «железо» остынет, — обмотчицам холодное надобно.

— И быстрее никак? — Приуныл начальник.

— Нельзя. В ночь надо девчонок выводить. А Никифоровна? — «Хм! Никифоровна…. На отгуле сегодня она».

— Ей я еще не звонил. — Снова понурился Начальник, — начало-таки доходить.

— С этого и надо было начинать. Весь эмаль-провод у Никифоровны под семью замками. А нужного может и не оказаться. Это раньше закупали впрок и на запас, а теперь — под обрез. — Продолжал Леха «учебу». — Мы — то — слесари. Изломаем — и вся недолга. — А глаз, между тем, уже зацепился за причудливую штуковину. — Двигатель?

— Что? — Не понял начальник.

— Это. — Леха подошел к столу. — Аккумуляторный?

— Этот-то? — Засмущался Начальник. — Эфирный.

— Радио, что ли? — Не понял Леха, и осторожно дотронулся до двигателя. — Все равно, где-то должен быть аккумулятор.

— На обязательно. Эфир сам — аккумулятор. — Вдруг, найдя свободные уши, воодушевился Начальник. — Вокруг нас пропадает столько энергии, что, просто, обидно.

«Ага, и Сашка завелся»:

— Не нами она придумана, не нам…. — Завелся, но тут же осекся. — Тут, наверное, затраты — во много раз больше, чем отдача.

— Пока, да. — С жаром согласился Начальник. — Но это пока. Пока не будет в достаточном количестве материала, преобразующего эфирную энергию в энергию, скажем, движения.

— Вы хотите сказать, что нашли такой материал? — Сашка осекся-то — осекся, но не настолько, чтобы удержаться от усмешки «знаем, мол».

4

И чего это в кабинетах телефоны звонят так громко?

— Алло! Это я. Да…. Да…. Да…. Оставил…. Да….

Леха с Сашкой многозначительно переглянулись.

— Да…. У меня проблема. Слесари — без обеда, а в столовой питаться не могут. Да…. Хорошо…. Хорошо…. Очень хорошо…. Сейчас бегу…. Конечно. Конечно. Галина Никанорова подойдет к десяти. Хорошо. Я понял. Бегу немедленно.

Начальник медленно опустил трубку на телефон:

— Так, о чем мы? Ах, да….

Вы начинайте демонтаж, а меня ждут в директорской столовой. Обещают, что будет вкусно, и… бесплатно. А об этом. — Начальник кивнул на странный двигатель. — Мы еще успеем поговорить.

Начальник, — как-то, не поворачивается язык называть его по имени-отчеству, — «сынок еще», — вернулся быстро. Можно сказать, еще и руки толком не запачкали. А должны были. Котельщики движок привезли настолько заращенный грязью, что и подходить к нему страшно.

А еды принес на неделю. Понятно, что и на обмотчиц. Но, все равно, много.

5.

После такой еды поспать бы час — другой на каждый глаз, но Леха работал, как заведенный.

А Сашка чем хуже? Тоже «завелся».

А потому сдали статор обмотчицам гораздо раньше времени.

— Горячий еще, поди-ка? — Обмотчицы, разомлевшие после сытного ужина, недовольно поднялись со скамеек.

— Сами вы горячие. — Обиделся Санька, а девчонки, словно, этого и ждали:

— Трогал нас что ли? Если замерз, погреем…. — И дальше — в том же ключе, и на грани….

Что ни языкаст Санька, и тот сбежал от греха подальше.

— Алешенька-то где? — Веселый смех догнал Саньку уже за дверью, но он обошелся только молчанием.

И, как и предполагал, Леху нашел возле двигателя.

— Все еще крутится? — Санька плюхнулся на стул. — Ты, на всякий случай, поищи там аккумулятор.

— Смотрел уже. — Леха неохотно поставил двигатель на стол. — Ни какой крышки, ни разъема.

— Не может такого быть. — Санька не выдержал, и подвинулся к столу вместе со стулом. Подобных стульев в кабинете — всего три. Для таких, как Санька и Леха, — кому некогда переодеваться несколько раз на дню. — Сильный. — Санька неуверенно придержал ось ротора.

— Сильный. — Подтвердил Леха. — Я не мог остановить.

— Что и следовало доказать. — Торжественно воскликнул Санька. — Много ли даже сетевых такого размера нельзя остановить? Раз — два, — и обчелся.

— Ни одного. — Попробуй теперь его убедить?! — В том-то и дело, что ни одного.

А теперь уже и Санька был готов с ним согласиться. — А если пассатижами?

А что вы хотите? Два мужика, каждую смену воротящие тяжеленые двигатели, да с такой живопыркой не справятся? Справились, конечно.

Двигатель недовольно пискнул, дернулся, но замер, как миленький.

— Вот, гад! — Искренне изумился Санька, рассматривая, как двигатель в Лехиных руках начал крутиться, как ни в чем и не бывало.

— А чего ты ждал от китайского ширпотреба? — Усмехнулся Леха при виде лица удивленного Саньки. — Ты сколько уже их переломал? И, как ни странно, губки отлетают, а «гвоздик» высверлить не можем.

— Эти у меня два года служили. — Чуть не плакал Санька, но «шлея под хвост уже попала. — В тисках попробуем?

— А если спалим? — Честно говоря, Леха, если и «не перегорел», то проникся. — Нет, это же — прорыв, это же….

— А чего такая умная голова в этом, занюханном, электроремонтном делает? Я понять хочу. — Сходу закипел Санька. — Значит, есть здесь где-то финт ушами. Пошли?

— Не, я не буду. До обмотчиц дойду. — Леха устало потер глаза. — И вздремнуть не мешает. Носом чую, еще на смену задержат.

— Не имеют права.

— Не имеют, а они по леву оставят. У них каждый день — мажор. — И Леха поставил двигатель на место.

— Все! — Санька даже светился от восторга. — Сдох.

— Кто сдох? — Леху, признаться, убаюкал неторопливый женский разговор ни о чем, — сейчас бы на глаз надавить.

— Не кто, а что? — И по тому, как начало меняться лицо дружбана….

Только сейчас до Саньки начало доходить, что, кажется, он доигрался.

6

— Ты его, может, только придавил, — Чуток подрихтовать, — и он закрутится? — Часа три у них в запасе были, — в таком разе можно и сном поступиться. Леха крутанул ротор. — Дым был?

— Откуда? Он же — глухой. Станина только потеплела. Несильно. И все?

— О чем спор?

Еще бы на полтона погромче, — и все, Саньку было бы не откачать.

— А в-вы ч-чего з-здесь? — Леха опомнился первый, хотя и заикался.

— У диспетчера сейчас — полный завал, — вот, директор меня и поднял. У обмотчиц, я посмотрел, дело к концу идет, А у вас какие-то проблемы?

— А его можно перемотать? — И что дернуло Леху за язык?! И он отступил в сторону.

Как это вам удалось? — С ума, что ли, Начальник сошел от

— расстройства?

— Я только проверить хотел. — Санька без колебаний решил взять всю вину на себя. — Я его в двух тисках зажал, ну, он пыжился-пыжился, — и крякнул.

— А я не мог. — И, точно, Начальник — не в себе. — В сейфе он еще останавливался, а, как из сейфа достаешь, тут же начинал крутиться.

— И давно он так?

— С зимы. Точно, с февраля. Материал-то я еще прошлым летом в новом карьере нашел. Сначала немного. — Начальник мечтательно прикрыл глаза. — Мог бы и не увидеть, — хорошо запнулся.

— За что? — Прошептал Санька, а почему, ни за что не смог бы объяснить даже себе.

— На шину похоже. В луже прополоснул, смотал — и в карман.

Потом долго мог бы и не вспомнить. В карманах штормовки чего — только нет. Привычка от отца еще досталась, подбирать все более-менее ценное. И забыл бы, если бы не сосед по даче.

«Чего это, — говорит, — у тебя в кармане вертится? Дыру уже высверлило».

— Чего? Серьезно? — В это-то ни один здравомыслящий…, и Санька — не исключение.

— Куда уж серьезнее. — Начальник, кажется, не шутил. — Дыра не велика, — два пальца всего. Но можете представить, что чувствовал сосед, когда увидел, как в кармане проволока шевелится?

— А вы? — Недоверие в голове Саньки, все же, брало верх.

— Я? А я, кажется, всю жизнь этого мига дожидался. — Он с надеждой посмотрел сначала на Саньку, потом на Леху. — Ну, не всю жизнь, а после того, как услышал про море энергии вокруг нас.

— Все равно, не верится. — Теперь к сомнению подключился и Леха. — Кто мог выбросить в котлован эту шину? И, главное, откуда? Всего одну?

— Я тоже сначала решил, что одну. Ну, не сначала, а после того, как трое суток убил в этом карьере.

— Не нашел? — Санька, сам того не подозревая, расстроился даже.

— Нашел, но через неделю. У соседа.

— У соседа? — С этого и надо было начинать: стырил, поди-ка, сосед цвет-мет в своем Ящике? Версию свою Санька не выложил, но переспросил весьма красноречиво.

— У соседа. — Подтвердил Начальник. — Он, оказалось, в автоколонне работает, на КамАЗе.

— Ну, и что?

— Что-что? Вместе с гравием на стройку привез изрядный такой кусок.

— Ну, и…?

— Пришлось мне взамен катанку покупать.

— А че он не позарился на шинку? — Крепковато недоверие Саньки.

— Пришлось и мне подсуетиться. Убедил-таки, какая за цвет-метом идет охота.

— Так сразу и получилось? — Убедил, кажется, Начальник, но все-таки….

— Не поверите, сразу. Целую ночь меня кошмары не отпускали, — куда-то бежал, что-то горело и взрывалось, я кого-то спасал, меня спасали, а утром проснулся с готовым решением.

— Во сне приснилось? — Уточнил Леха.

— Напрямую, нет. — Смущенно признался Начальник. — Но что-то такое было. Говорю же….

И все! Разговор требовательно прервал звонок телефона.

— Обмотчицы свою работу закончили. Вам сколько времени понадобится?

— Часа за три управимся. — Деловито ответил Леха. — Тут спешка до добра не доведет.

— А я слишком не тороплю. Час туда, час сюда погоды не сделают.

Леха знает, что обещать. Ровно через три часа, — минута в минуту он уже докладывал. — Работает, как часы.

— Молодцы. Отдадите котельщикам и можете отдыхать. Обещаю и доплату, и по отгулу.

— А можно сегодня доработать, и по два отгула?

— Если не свалитесь. — Начальник был более чем доволен. — Заодно они и второй двигатель в перемотку привезут.

— Тому движку перемотка не требуется, — там посадочные гнезда разбило, а у нас и отцентровать боковины не на чем.

— В инструментальном берутся. Вам только разобрать, да собрать нужно. А сейчас позавтракайте, да отдохните пару часиков.

А Леха последние слова, словно, уже и не слышал.

— А это от того?

Сантиметрах в тридцати над столом….

В полумраке кабинета вращение этой штуковины можно было бы и не заметить, но, когда знаешь….

— Не, у того двигателя подшипник заклинило, — он и так больше полугода без остановки работал. Я же сказал вроде, что не знаю, как остановить. Теперь стало понятно, что нужно, всего лишь, нарушить центровку.

— А это? — Леха воспользовался паузой.

— Это? — Засмущался Начальник. — Первый вариант. Упрямый до невозможности. Вертится, как ему хочется. И, упаси боже, в какой-либо корпус заключить, — тут же останавливается.

— А если открыто? Только в подшипники? — Подсказал из-за спин Санька.

— Этого я не пробовал. — Признался Начальник. — Да, я только вчера и узнал, в сейфе, что ротор там только висит в центре, но не вращается.

— А почему он в статоре сначала работал, а потом перестал. — Санька опоздал к началу разговора, — и потому придется начинать объяснения сначала.

*

7.

На одной зарплате уборщицы, и так, не проживешь, а тут еще и дочь частенько начала на замужество намекать. Вот, и приходится приработки искать. Слава богу, найти можно.

— Ты где это так наклюкался? — Время, конечно, не позднее, но береженого бог бережет. Валентина от греха подальше перебежала на другую сторону улицы. И мужик — … туда же. Валентина в страхе оглянулась.

«Санька? Одновременно ведь, кажется, через проходную проходили?».

«Наклюкался» — это еще слабо сказано, — Санька шел, ничего не соображая, широко растопырив руки.

— Кто? Я? — Санька долго пытался ее разглядеть, потом узнал, и пьяно рассмеялся:

— А? Это ты Морозова? Осуждаешь? Дура ты баба, Анька. Ну, позволил себе на донышке….

— Тазика, или корыта? — Валентина широко развела руки.

— Дура ты баба. — Повторил Санька. — Им-мею п-раво. Сегодня я потерял своего друга. Не скажу, что лучшего, но мы дружили. — И Санька завалился на хлюпкий, доживающий свое последнее время, забор.

— Глаз, что ли, нет, пьянь подзаборная? — Тут же раздалось из глубины небольшого сада.

— Не шуми, бабка Нюра. Цела твоя крепость.

— А, это ты, Санек? Где же сегодня промок? — Вышла к калитке дородная женщина. — Где так опять набрался?

— Беда у меня, Аня. Друга своего потерял. — Санька принял-таки вертикальное положение. — Леху-то помнишь? Вот, его. — Санька громко икнул. Больно мне, Аня. — Санька оттолкнулся от забора, и без оглядки пошел вперед.

Валентина бросилась следом, но Саньку так штормило, что поравняться с ним удалось только у самой школы:

— Что с Баламутом стряслось?

— С кем? — Санька остановился, долго смотрел на Валентину мутными глазами, пытаясь что-то сообразить. — А, с этим? Умер он. Для меня, по крайней мере.

— Когда? — Валентина вдруг отчетливо вспомнила, что Санька выходил один, но пропустила мимо ушей «Для меня, по крайней мере». — Несчастный случай?

8.

— Дурак ты. — Битый час, поди-ка, потеряла Валентина, пока добилась-таки ясности от этого «болезного». — Завтра самому же смешно будет. Поругались, вишь ли, они? Есть от чего ругаться? Сам-то подумай?

Санька, кажется, мало-помалу трезвел, но сговорчивей не становился:

— А ты как думаешь? Прямо в глаза назвать меня тормозом прогресса, — кто такое стерпит? Я и всего-то его к редуктору пришпандорил. Пришлось, конечно, молотком пару раз колонуть. Но не от этого же он угорел? А Леха…. Это надо же? Я — тормоз прогресса. Даже Начальник со мной согласился, а этот…. — И Сашка стукнул кулаком по спинке скамейки, да так, что их сосед боязливо отодвинулся на самый край.

Других-то давно, как смыло, а этот сидит. А ничего. Скамейка крепкая, — много выдержит. Пытались тут некоторые на металлолом сдать, — так и вытащить не смогли, и по шеям за милую душу огребли. И поделом, — возле скамейки — даже по ночам аншлаг.

— Лешку? — Даже прозвище любимое забыла Валентина. — Зачем?

— Проверить хотел. Если вертится сам по себе, то и на привязи должен. Не захотел. А Леха меня тормозом….

— Дурак ты. — Повторила Валька, женщина веселая, — за словом в карман никогда не лезет, — лупанет — так лупанет. — Да, если бы я на каждое слово пузырилась, — давно бы разорвало. Живу, как видишь. Иван Николаевич, вон, на тебя не обиделся, а должен был, как я мыслю. Тут Нобелевскую премию давать надо, а ты взял, — и загубил его мотор.

— Нобелевскую? — Санька задумался, и, похоже, надолго, — и Валентина заторопилась:

— Я пошла? А ты никуда не заворачивай, хватит тебе, а то, завтра не встанешь.

— Извините. — Валентина вздрогнула даже. — Фамилия вашего начальника не Ерофеев случайно?

Валька удивленно посмотрела на «соседа». — Случайно — не случайно, но Ерофеев.

— Добился своего, значит? Надо же?

«Еще один „болезный“?».

Точно, «болезный». — Он же с пятого класса только и говорил про такие двигатели. Били его за это, а он набычится, и стоит на своем. — Сосед заговорил с таким жаром, что и Санька разом трезветь начал. — А в институте препода по ТОЭ чуть ли не до Кондратия довел.

— Не довел же…. — Себе на удивление, вступилась за Начальника Валентина. — Прав он оказался.

— Препод сначала незачет поставил, а потом, бывало, они, нам на радость, могли всю пару на спор загасить. Мда…. — Сосед поднялся. — Ладно, привет ему передавайте. — И торопливо пошел по улице.

— А от кого привет-то? — Опомнилась Валентина.

— От кого? Скажите, Таня от меня ушла. Из-за него, кстати. — Сосед вернулся. — Все у нас было. Деньги, приемы, друзья. Все — побоку. Любовь была. А она однажды проговорилась, что только его и любит. Ну, и пошло-поехало. Эх, ладно. Хорошие вы ребята. — Махнул рукой, и…, чуть ли не опрометью метнулся в переулок.