На древней земле

Юрий Иванович, 2006

Кто стремится на Землю в XXXVI веке? Почти никто… Там опасно, там непонятно что происходит. Даже вспоминать о Земле жители Галактики предпочитают не иначе как в анекдотах. Но судьба привела наших героев именно туда, на самую знаменитую и самую таинственную во Вселенной планету Союза Разума. И это с учетом того, что предшествующие полтора года прославленный воин современности Тантоитан Парадорский провел как растение: потеряв память и не осознавая себя. Хорошо, что у Тантоитана есть преданные друзья, беззаветно верящие в него. Только смогут ли они, излечив своего друга и объединив свои уникальные знания и возможности, вырваться с опасной планеты? Этого не знает никто.

Глава третья

Хаос

Ужин нам принесли, когда корабль полностью прекратил движение. Видимо, мы зашли в порт или хорошо защищенную гавань, так как не ощущалось даже малейшей качки. После долгой темноты включенный свет казался неимоверно ярким, но мы сразу рассмотрели наших предыдущих посетителей. Двое все так же держали нас под прицелом, а третий скрупулезно проверил наручники. Хоть и лица у всех были грубые и не вызывали особой симпатии, но явно чувствовалось некое к нам расположение. Грех было не попытаться выведать хоть какую-либо информацию. А разносящий пайки вообще не прочь был с нами побеседовать. Он-то и начал с вопросов:

— Ты чем это кэпа так разозлил? — Он уставился на Гарольда и упер руки в бока. — Весь экипаж на авральных работах!

— Да ничем… — Мой друг удивленно пожал плечами и признался: — Хотел книжку старую полистать, за это и поплатился…

— А с доктором ты как расстался?

— В каком смысле? — не понял Гарольд.

— Подрался ты с ним, что ли?

— Еще чего?! Расстались мы лучшими друзьями! И выпили вместе!

— А почему же у него синяк свежий под глазом? — допытывался пират.

— Откуда мне знать? Я его видел в полном здравии.

— Странно… — протянул раздававший нам провиант и переглянулся с остальными своими товарищами. — Видать, попал кому под горячую руку…

— Ребята! — как можно более дружественно начал Малыш. — Вы бы нам не обрисовали, что нас ждет впереди? Хотя бы кратко, в двух словах.

— Если кратко, то большие трудности! Из-за того что ваш автомобиль утонул, за вас попытаются выручить как можно больше деньжат. А это возможно только в двух вариантах. Первый: вас будут выставлять на гладиаторских боях, а там долго не живут. И второй: набить рабам цену какими-то большими знаниями современных технологий или вооружений. Тогда вас купят в лаборатории или на заводы. Или Министерство обороны. А там жизнь вполне сносная. И быстрее можно стать свободным.

Впервые за все время плена заговорил Цой Тан:

— Надеюсь, здесь нуждаются в специалистах по ведению подводного хозяйства? Я умею выращивать любые водоросли, разводить колонии моллюсков и другую полезную живность.

— Не смеши нас! Кому нужны твои моллюски? Нас от продуктов моря и так тошнит!

— А гладиатор после победы тоже становится свободным? — оживился Гарольд. — У меня кулак сильный! Могу драться целый день!

— Ха! — засмеялся пират, и его поддержали трое других. — Раб-гладиатор частенько обретает свободу только после своей смерти. И очень долго принадлежит хозяину. Хотя есть много случаев, когда и им была дарована свобода. Один из таких случаев — сбор средств на выкуп болельщиками. Другой — вольная от хозяина. Третий — особые условия боя. Вашему пацану вчера повезло, он как раз попал под один такой закон. И между прочим, он что, всегда так силен в поединках?

— Честно говоря, он только и умел, что ножами кидаться, — стал объяснять Гарольд. — А в драке слабоват до неприличия. Первый поединок — настоящее чудо. Хоть парень с нами всего полгода, но привыкли к нему. А тут такое для него испытание. Думал, все, хана нашему компаньону. Да и брат к нему тянется. Он хоть и больной, а добрых людей чувствует.

— Здесь добрые долго не живут… — проворчал пират, уже подходя к двери. Затем обернулся и снова обратился к Гарри: — А тебе тоже не позавидуешь…

— Чего так? — беззаботно спросил мой друг.

— Мы уже в порту, и заправляет здесь один… гм… человек. Очень неравнодушный к нашему капитану. И очень опасный противник! — Он переглянулся со своими товарищами, и те поддержали его молчанием. — И ты вряд ли избежишь его внимания. Наш тебе совет: не оказывайся на его пути. Хотя я тебе уже говорил, что буду ставить на тебя. Да и многие наши ребята рискнут капиталами в вашем поединке. Если он состоится…

— А вы знаете, я вам тоже дам один совет! — Мой «брат» забрал у меня хлеб, который я начал жевать с упаковкой, освободил его от пластика и опять сунул в руки. — Только скажите, есть у вас паузы между раундами?

— Да. Особенно в важных боях и наиболее посещаемых.

— Тогда обещаю вам продержаться первый раунд и сделать вид, что мне не справиться с соперником. Но потом я его завалю. Поставите в перерыве и утроите выигрыш. Здорово?

— У нас говорят: дурак в мечтах богатеет. А мы мечтать не любим. Да и ты того… гм… человека еще не видел.

— Все равно не забудьте. Раз уж вам денег на меня не жалко.

Пираты ушли, а мы продолжили ужин в некоторой задумчивости. Малыш попытался пошутить:

— За свою любовь иногда приходится бороться!

— Да пошел ты! — беззлобно отозвался Гарольд. — Какая там может быть любовь? Шлюха как шлюха. Только с большими амбициями. Попала на голодного мужика, да и только.

Я сидел напротив него и сосредоточенно жевал хлеб, но глаза-то я его видел! И его глаза мне не понравились — была в них какая-то непонятная тоска. И даже сквозила некая растерянность. Или, может, мне показалось?

Продолжительное время нас не трогали. Так как в полной темноте нечем больше заняться, кроме как прощупывать свои наручники или трепаться, то мы решили отоспаться. Про запас, для лучшей сохранности бодрого настроения. Хотя последними из всех заснули наверняка я и Гарри. Он шептал мне на самое ухо о событиях, которые произошли со мной и с ребятами за последнее время. И событий было порядочно. Вначале я слушал очень внимательно, но потом сон все-таки сморил то ли меня, то ли моего друга. Не помню, кто уснул первым.

Часов никому из нас не оставили, поэтому, когда опять неожиданно зажегся свет, мы подумали, что уже утро и наступила пора завтрака. Да и желудки говорили о том же. Но время шло, а дверь нашей общей камеры все не открывалась. Так и напрашивалась мысль, что нас кто-то тщательно рассматривает. Естественно, мы все реагировали надлежащим образом: я испуганно вскрикивал и закрывал руками глаза, Гарольд меня утешал, ребята шутили или ворчали. Но постепенно мы успокоились и даже опять впали в некую дрему. Свет так и не выключили, и часа два мы старательно играли свои роли. Я лежал, свернувшись калачиком, под боком у моего «брата» и иногда вздрагивал во сне. А он мне шептал успокаивающие слова.

Гарольд первым заметил приближение непонятного. А я услышал уже после того, как его грудная клетка напряглась и замерла. Откуда-то сверху раздавался противный, но очень осторожный скрип. Будто откручивали барашки на давно заржавевшем лючке или иллюминаторе. Затем какой-то люк все-таки открылся, потому как Армата успел воскликнуть:

— Я вижу отверстие на потолке!

И сразу же за этим в нашу арестантскую камеру ухнула дымовая шашка. За ней вторая, почти одновременно с третьей. Негустой и вначале даже прозрачный дым стал заволакивать все помещение. И сразу стало ясно, что наши жизни в опасности: едкая дымная смесь была явно нервнопаралитического действия. Не в силах подняться к двери из-за цепей и наручников, ребята стали изо всех сил колотить чем попало по полу и переборкам. Ведь только так мы могли привлечь к себе внимание охранников. Ибо если кто-то и хотел с нами расправиться, то только не они. Разве они одни были в сговоре с пытающимися нас отравить злоумышленниками. Все уже стали задыхаться и надрывно кашлять, а помощь так и не приходила. Задерживать дыхание тоже не имело смысла, и ребята орали из последних сил. Один я забился головой под матрас и мычал нечто нечленораздельное. Если уж не могу чем-то помочь, то лучше притворяться до конца. Хотя в голове похоронным набатом крутилась только одна мысль: ведь мы никому не нужны мертвыми! Постепенно дым заполнил все пространство, скрыв нас от взглядов возможных наблюдателей. Тогда я набрал как можно больше относительно чистого воздуха из-под матраса и задержал дыхание. Ребята прекратили всякое движение и не издавали больше ни звука, а я пытался держаться до последнего. Я ведь четыре минуты могу находиться под водой и когда-то спасся этим от смерти. Но сейчас мое время, видимо, истекло. Я попытался еще раз вдохнуть под матрасом, но горячий дым оказался уже и там. Он ворвался в мои истомленные легкие адской смесью, и мое сознание отключилось.

В загробную жизнь я не верил, поэтому происходящее со мной очень удивило и преисполнило некоего величия. Моя душа поднималась из темного, вязкого мрака к мерцающему далеко вверху яркому свету. Своего тела я уже не чувствовал, догадываясь, что никогда больше не воспользуюсь бренной оболочкой. Зато я обрел полную свободу своей сути и с увеличивающейся скоростью устремился вверх. И чем быстрей я поднимался, тем громче звучали трубные звуки чего-то величественного и таинственного. Мрак отступал, давая место светящемуся облаку, и моя внутренняя сущность ощутила благодатное тепло. Еще одно мгновение — и я увижу место, в которое перенеслась моя душа. Интересно, кого я там встречу? Первым, о ком я вспомнил, был Серджио. Раз он умер, то обязательно должен быть где-то здесь! Ослепительное сияние ворвалось в мой мозг — и я увидел!

Увидел, что яркий свет исходил от низко висящей лампы. И услышал, что трубные звуки превратились в удовлетворенный человеческий голос:

— Наконец-то. Дрогнули зрачки!

Чье-то лицо низко склонилось надо мной. Захотелось спросить, где я и что со мной приключилось, но губы слиплись, а челюсти свело судорогой. Поэтому из моей глотки вырвалось лишь непонятное мычание. Меня явно не поняли, так как я услышал:

— Он что-то пытается сказать! — На что второй голос заявил:

— Да он вообще не говорит, только мычит что-то непонятное. Лишь его брат как-то понимает это мычание.

Надо же! Если бы не пересохшее горло, я бы разоблачил себя несколькими словами. Но неужели нас травили газом только для этого?! Что же произошло? Я начал водить глазами, захрипел громче и попытался встать. Но не тут-то было! Все мое тело и конечности были крепко привязаны к ложу, на котором я приходил в сознание. Первый голос показался озабоченным:

— Может, его отвязать? И он успокоится?

— Вряд ли… Лучше пусть так и лежит!

Второй человек склонился надо мной, и я узнал в нем судового врача. Его правый глаз украшал огромный синеватый фингал, который был виден даже сквозь тонирующую мазь. Я вспомнил недоумение пиратов по этому поводу и как можно жалобнее заскулил. Пытаясь этим скрыть свое желание засмеяться. Вряд ли мне стало смешно от вида разукрашенного лица лекаря. Видимо, наступило облегчение от сознания, что все-таки я еще не на том свете. Жизнь продолжалась! Хоть и в неимоверных трудностях и неопределенных перспективах на будущее, но шла по намеченной судьбой линии. А может, мы сами эту линию выбираем? Когда-нибудь и об этом узнаем. Скорее всего, действительно после смерти.

— Ладно, хорошо хоть не буйствует! — Лекарь успокаивающе похлопал меня по груди. — Сейчас проведем все тесты и отправим его по назначению.

— А стоит ли возиться? — спросил другой человек. Теперь я разглядел и его белый халат, приняв за санитара. — Только время зря потратим. И так сколько на него сил угрохали!

— Возиться стоит всегда! — Судовой врач оттянул мне веки, внимательно всмотрелся и задумчиво добавил: — Хотя бы даже для собственного самоусовершенствования… и успокоения.

И два медика (даже не знаю, как их обозвать) приступили к своим проклятым тестам. Отношение ко мне было как к подопытной крысе. А может, и хуже. Что только со мной не делали! Кололи, щипали, давили, гнули, ломали, шлепали и, кажется, поливали. А я даже не мог просто по-человечески возмутиться. Вернее, мог, но в меру. Так как прекрасно знал, какие реакции должны сопутствовать тому или иному совершаемому надо мной действию. Если честно, то я бы их избил, если бы не был связан. А так приходилось притворяться полностью равнодушным к одним издевательствам и нервно реагировать на вполне безобидные. К концу тестов мое терпение истощилось полностью, и я чуть было и в самом деле не поехал мозгами. Если бы на моем месте был кто попроще, вряд ли бы он выдержал. Все-таки этот судовой врач хоть и с подбитым глазом, но явный специалист своего дела. Да и второй тоже.

И что-то его явно насторожило в результатах тестов. Вернее, даже не в результатах, а в самом моем организме. Как я ни старался расслаблять свои мышцы, дабы придать им вид дряблых и немощных, мне это вряд ли удалось. Тот даже высказался на эту тему:

— До того как дурику отбили мозги, он обладал, видимо, недюжинной силой. Если он начнет ломать все вокруг и буйствовать, с ним будет трудно справиться.

— Да, брат его говорил об этом и просил сильно не нервировать.

Вот невезуха! И эти двое еще осмеливаются утверждать, что они меня не сильно нервируют?! Я представил, что бы со мной было в другом случае, и внутренне вздрогнул. А лекарь продолжал:

— Во время всего осмотра он только радостно реагировал на напоминания о брате. — Естественно! Что же мне еще оставалось делать?! — И сразу при этом успокаивается. Вот смотри. — Он нагнулся ко мне и несколько раз проговорил слово «брат». Я тут же обрадованно замычал и принялся шарить глазами вокруг, словно в поисках моего родственника. — Видишь?! Так его всегда можно успокоить и заставить подчиниться. Думаю, несложно даже прогуляться с ним за ручку к их месту содержания.

— Да ты что?! — воскликнул второй. — Еще этого не хватало! Вколем ему снотворное, и пусть его волокут ребята. Нашел время для экспериментов! Да и буннер на него нацепить надо…

Я чуть не заплакал от досады и бессилия. Сколько же надо мной будут издеваться?! Да еще и «буннер» какой-то? И тут же постарался утешить себя мыслью, что самое главное — я жив! И очень скоро встречусь с остальными ребятами. И шанс у нас будет обязательно! На этих благих размышлениях я почувствовал легкий укол и почти сразу же упал в пелену забытья.

Конец ознакомительного фрагмента.