Затерянный город, или Каждому свое

Юрий Иванович, 2016

Продолжение приключений Бориса Ивлаева и Леонида Найденова в Мирах Доставки! Создатели Миров совсем обнаглели, швыряют двух закадычных друзей из одного Мира в другой, не давая опомниться. Теперь вот забросили к разумным тираннозаврам, которые, хоть и поумнели, не стали менее опасными. Борис с большим удовольствием поразведал бы, что здесь и к чему. С его магическими умениями сделать это нетрудно. Проблема в том, что Борис дал слово своему боевому товарищу Кабану Свонху, что доставит его обожаемых племянников домой в целости и сохранности. Слово-то он дал, а вот сдержать его оказалось не так-то легко…

Глава девятая. Одна голова — хорошо…

…Но еще лучше, когда голова правильно думает. То есть мозги работают в верном направлении. А не только «…как бы вкусно поесть и мягко поспать».

Я это к тому говорю, что после находки надежного убежища мы все непозволительно расслабились. Стали спать спокойно, пропала необходимость поддерживать костер и нести вахты. Возросшему безделью и обжорству способствовали найденные в коробах у лежанки внушительные запасы соли и специй. Точнее, все специи для их лучшей сохранности оказались перемешаны с солью. С их помощью наши трапезы превратились в роскошные пиршества. А уж когда мы соорудили силки и стали ловить местных тетеревов и кроликов, то жизнь в этом мире показалась сказочным раем.

Четыре дня пролетели в праздности, в ленивом поиске еще чего-нибудь эдакого, в последовательном отрицании всех выдвигаемых оппонентами идей и в философских диспутах на тему «Когда же к нам придет мессия и вытащит наши задницы обратно в мир Габраччи?».

Мы отбросили моральные терзания по поводу разумности тех же кроликов или тетеревов, хотя и эти жертвы нашего аппетита удивляли не присущей животным сообразительностью. И даже дошло до того, что я решил прекратить траур по поводу моего развода с императрицей Герчери и поддаться-таки на настойчивые притязания Эулечки. Она мне с каждым часом становилась все милее и желаннее. И пусть я потом буду «мучиться и страдать от неразделенной любви», но здесь и сейчас я решил притвориться проигравшим.

Принял я это решение после обеда, на пятые сутки нашей беззаботной жизни, стоя на куче камней, в коих скрывался наш дымоход, и рассматривая кроны возвышающихся вокруг деревьев. Еще и условие себе поставил: «Если вечером она опять попытается улечься на командирский лежак — значит, такова судьба! Придется показать девушке, как умеют любить истинные джентльмены, рыцари, Иггельды и экселенсы. И пусть потом не вздумает жаловаться, что я ее не отговаривал от опрометчивого шага. Еще неизвестно, кто больше будет страдать и мучиться!..»

На самом деле считалось, что я занят важным делом: страхую работающих на очистке расщелин Эулесту, Багдрана и Руда. Все-таки тяга в нашем дымоходе оставляла желать лучшего, и мы постоянно, пусть и лениво, пытались как следует прочистить дорогу для горячего воздуха. Цилхи и Леня оставались в тоннеле, на хозяйстве.

А я, приняв решение по предстоящим на ночь утехам, прикидывал очередную утопическую идею: где отыскать каучук, как сделать упругий канат и как, опираясь на два дерева, как на распорки, забросить якорь с веревкой на гребень стены. Могло получиться… Будь у нас каучук. Его не было… Но очень хотелось, чтобы был…

Вот с того самого момента рай и окончился.

Началось все с того, что заорал от боли Багдран. Ему, уже несколько иным тоном, вторил Руд, призывая конкретно меня. А когда я понесся скачками к месту событий, оттуда же донесся и встревоженный женский писк. Так что я понял заранее: не все трое попали в беду. Но торопиться надо, благо бежать недалеко.

Еще на бегу я с одного взгляда сумел понять суть случившегося. Багдран оступился и в падении угодил ногой в расщелину. Нога застряла намертво и под весом падающего тела сломалась. И вот теперь брат и сестра пытались вытянуть пострадавшего, спасти. Но при этом в панике только усиливали его мучения. Потерпевшему было жутко больно, и он орал уже с испариной на лбу, готовый вот-вот отключиться.

— Замрите! — крикнул я на последних метрах. А потом уже своими силами легко сместил парня в нужное положение. После этого дал обезболивающую заморозку на место перелома и вынул конечность из щели с острыми краями. Перелом оказался открытым, со страшными, рваными краями кожи. Еще и кость несуразно торчала.

Уж на что я насмотрелся на разные раны в последние месяцы, и то с трудом стал сглатывать тягучую слюну. А для «карапузов» подобная кровь родного человека оказалась невыносимой на вид. Руд согнулся в приступе рвоты за ближайшим валуном, а старшая сестра, ведьма с умениями любовного приворота, попросту свалилась в обморок.

Во избежание ненужных движений я ввел Багдрана в крепкий сон. Затем бросился к женщине, уложил ее удобно, убедился, что она и сама вернется в нормальное состояние, и только тогда принялся за вправление сломанной кости и сращивание порванной плоти. Потратил на эти сложные исцеляющие действия минут сорок.

И ладно бы только время ушло! Двадцать! Целых двадцать процентов невосполнимой в этом мире боевой энергии для эрги’сов исчезло!

И такая досада взяла, что я пару минут мысленно клял нерасторопного парня, его неудачливую ногу, свою личную непредусмотрительность и весь мир в целом. Пусть это и нехорошо, но я пожалел о своей ретивости при лечении. Мол, мог ведь и половинчатыми мерами целительства обойтись: только кость поставить на место да банальную шину наложить. А там перелом и сам сросся бы как положено. Так нет, возомнил себя гением Склифосовским и срастил кость! Тьфу!

Понимая, что мысли мои неправильные и несправедливые, злился еще больше. Но ради экономии энергии сразу же отбросил идею самому отнести пострадавшего в нашу штаб-квартиру. Ему еще предстояло денек полежать, да и потом не стоило сразу нагружать ногу полностью. Сил-то во мне больше, чем у всех вместе взятых, но даже ими я не желал больше рисковать без особой надобности. Сами пусть носят!

Оглянулся вокруг, собираясь отдавать команды. Но Руд сидел рядом на корточках и смотрел на меня взглядом побитого, хоть и восторженного щенка. Чуть в сторонке продолжала лежать пришедшая в себя Эулеста. Но вид она имела бледный и ошарашенный. Такую и саму надо водить за ручку, как малого ребенка.

Поэтому я решил пробежаться за Леонидом. Только и буркнул самому младшему:

— Присматривай тут за ними! — И помчался.

Бег — это хорошо. Это действенная и самая желанная встряска для организма. Да и мысли от глупостей прочищает не хуже мощного пылесоса. Любил я бегать. Вот и сейчас интенсивность моего мышления резко возросла, и я вспомнил, правильно сформулировал давно ускользающую от меня идею. Она словно молния озарила наше ближайшее будущее. А во мне сразу появилась уверенность: скоро противная стена будет покорена!

Так что в наше жилище я ворвался легкой поступью, уже успокоенный, гордый своим неадекватным умищем и вдохновленный предстоящими свершениями. Наверное, поэтому и не обратил внимания на странные звуки, еще будучи на входе. А вот когда уставился на открывшуюся мне картину, то меня словно кувалдой по лбу огрели. С минуту я только открывал беззвучно рот, не в силах выдавить из себя ни звука, и только пялился на свой командирский лежак.

Картина-то в общем красивая, если смотреть на нее с позиции естества и продолжения рода: господин Найденов во весь рост имеет госпожу Цилхи Свонх. Страстно имеет, шумно, наплевав на все условности нашего бытия в частности и на весь мир в целом. Да и сама малолетняя дама отдается с полным самозабвением, с бурной экспрессией и с неожиданным профессионализмом. Или это ей женские инстинкты подсказывали, как надо выгибаться, стонать, обнимать и… прочее?

Ну и наконец возмущение из меня вырвалось словами:

— Лень, ты че? Оку ел? — это у меня срывающимся голосом получилось. Дальше я перешел на сердитый командирский ор: — Если я тебе давал задание уделить этой ядовитой малолетке внимание и обломать ее вредный характер, то я не имел в виду, что надо с ней спать! Как ты посмел соблазнять ребенка?! Или ты забыл, сколько ей лет?! Тогда вспомни, сколько тебе, старый пенек! Тебе уже дымит двадцать девятый год! А ведешь себя как пятнадцатилетний юнец, страдающий от спермотоксикоза! Ужас! Позор!..

Любовники тем временем сжались в клубок и прикрылись скромным подобием одеяла. Но таким растерянным, угнетенным и молчаливым я своего друга ни разу не видел. Даже когда он нечаянно убил жену преступного губернатора, он действовал и говорил не в пример дельно и связно. А тут вначале не смог даже слова сказать в свое оправдание. Только отводил глаза в сторону и пыхтел обиженно.

Зато быстро пришла в себя юная развратница и поразила меня довольно сносным владением русского языка. Правда, получалось у нее неожиданно смешно, с китайским акцентом:

— А сьто такое Ока? И посему Леня ее должен есть? — начала она возмущаться еще во время моей справедливой ругани. — И какое ты имеешь право прерывать наши любовные утехи?! Я уже совершеннолетняя и сама имею право выбирать для себя партнера, мужа или любовника!

Честно признаюсь, она своей наглостью и акцентом китаянки резко сбила мой порыв справедливого негодования. Не скажу, что я растерялся, но нужные слова как-то иссякли, а желание ругаться стало испаряться, как спирт с перегретого тела:

— Это у себя там, в Габраччи, ты совершеннолетняя! А здесь, в этом мире, только я определяю границу совершеннолетия.

— Ты?! Да ты уже сам старый, совершенно никчемный мужчина. Полный импотент! Потому что даже Эулесту не можешь приласкать, как полагается настоящему мужчине! И не смей нам указывать, кого любить и с кем спать!

— Но тебе нельзя…

— Мне все можно! Или тебе завидно, что я не тебе досталась?!

— Да что за чушь?! Я просто обещал твоему дяде…

— Вот и выполняй свои обещания! — откровенно хамила Цилхи. — Не мешай мне жить! И кончай пялиться на мои прелести!.. Лень!.. Скажи ему!

Тут и друга моего голос прорезался:

— Борь… ну ты это… В самом деле… Нехорошо как-то…

— Трах, диби дах, тиби дох, тебе в дых! — загнул я непереводимое коленце из лексикона позорного волка. Настолько меня поразило предательство друга. — Вот, значит, как? — И не нашел ничего лучше, как отомстить не совсем честным способом: — Там Багдран ногу сломал! Эуля в обмороке. Руд — в шоке. Я весь в мыле ношусь! Примчался сюда за носилками… а ты с этой гадюкой кувыркаешься?! Ха!

Развернулся и гордо удалился, никак не реагируя на понесшиеся мне в спину вопросы и уточнения.

Шел медленно, с чувством собственного достоинства. И парочка меня догнала, когда я уже выходил на свет божий из нашего подземелья. Впереди неслась Цилхи, чуть с ходу не вцепившаяся мне в горло скрюченными пальцами:

— Где они?

— На камнях с дымоходом!

Она рванула в ту сторону, а Леня с импровизированными носилками, которые мы соорудили из двух копий, заторопился следом. И я не удержался, чтобы не кинуть язвительно ему в спину: — Беги, беги за своей Евой!.. Адам ты наш новоиспеченный…

Тот замер на месте на несколько мгновений:

— Чего это ты меня переименовал?

— Кем ты только не был в иных мирах! А здесь навсегда войдешь в историю как зачинатель новой человеческой цивилизации. Ибо сказано будет в писании: «…Ушли на небеса добрые ангелы и оставили Адама и Еву на царствие земное». Иначе говоря, я уже знаю, как вернуться, может, и родственников твоей Евы захвачу с собой. А на тебя отныне возложена великая миссия…

Найденов меня не дослушал, бросился догонять Цилхи. А я, двигаясь за ними, кричал вслед:

— И осторожней там с ногой Багдрана! Кость нуждается еще сутки в полном покое!..

Пока дошел, они уже погрузили парня и всем скопом двинулись мне навстречу. Несли носилки трое, а Цилхи металась вокруг, как наседка, и командовала. Ну и смотрели все на меня с разной гаммой чувств. Я же и не думал бросаться помогать, свои самые ценные знания и энергию я уже отдал, но ни единого слова благодарности пока не получил.

Конечно, не за «спасибо» человек помогает своим ближним. Да и чужого человека, если это в моих силах и возможностях, я брошусь спасать, не задумываясь о какой-либо плате. Меркантильность никогда не была мне присуща. Корыстных людей я сразу удалял от себя подальше. А вот в данном случае в душе клубилась и ворочалась странная обида. Все меня раздражали, казались мне неблагодарными редисками, делающими все, чтобы меня позлить, расстроить, а то и откровенно проигнорировать.

Я ведь припомнил, что в последние пару дней мой друг с этой змеей не раз уединялся, оставаясь «на хозяйстве». Да и остальные Свонхи, скорей всего, обо всем знали и потворствовали фривольной связи. Еще и сами всеми силами меня то придержат снаружи, то бессмыслицей какой отвлекут. Все делали от них возможное, лишь бы совратить моего друга, отдалить от меня, ввергнуть его в геенну огненную греха и предательства. Не ожидал я такого от лучшего товарища, никак не ожидал!

И пес бы с ним, с тем грехом, сам-то я не лучше, чего только не вытворял. Но зачем таиться от меня? Скрывать? Притворяться? Вот оно — страшное зло! Вот где кроется погибель самых искренних начинаний, вот где самые благие намерения превращаются в козни, подозрительность и недопонимание!

Придя к таким выводам и найдя в них утешение своему израненному самолюбию, я не стал спускаться в тоннель. Присел чуть в сторонке и в своих мыслях пошел еще дальше в желании отомстить: «Не лучше ли мне вообще вот прямо сейчас развернуться и гордо уйти? По-английски, не прощаясь? «Карапузы» с клоуном и без меня проживут прекрасно, я им больше не нужен. А я уж как-нибудь сам отыщу себе новую берлогу, претворю в жизнь свою идею да и отправлюсь в город. Гадом буду, портал там отыщется, и через мир Габраччи обязательно вырвусь в мир Трех Щитов. Магистр Свонх, конечно, выдвинет претензии и будет недоволен отсутствием племянников, но… Разве я должен оправдываться?! Просто расскажу ему, как эта Цилхи окрутила моего товарища и решила создать с ним семью. А все остальные «карапузы» категорически возжелали остаться в новом мире с новыми Адамом и Евой».

Правильно рассуждал, с перспективой.

И что мне помешало в тот момент уйти? Сложность в изготовлении «ключика», который мне поможет преодолеть неприступную скалу? И отсутствие технической базы? Так это ерунда. Потрачу на несколько недель больше, возясь с этим сам и отыскивая новый арсенал с мастерской, но все равно справлюсь. Умение создавать «пятно провала» у меня уже в кармане, хоть и затянулось обучение неожиданно долго. Боязнь остаться в одиночестве? Так это вообще не причина. Одиночества я никогда не боялся, тем более что отшельничество будет коротким и весьма насыщенным по занятости. Что еще?

Оставалась только жалость. К тому же Багдрану, например. Хороший, башковитый парень, умный, можно сказать, талант с золотыми руками. Некие способности к ментальной магии у него имеются. И не его вина, что он попал под влияние подленькой сестрички.

Да и Руд, пусть и слишком непоседливый, далеко пойдет и многого добьется в большом мире. Надо ему только перебеситься и пережить переходный возраст. Один только его магический дар чего стоит. Развить этот дар, отдать парня в обучение, а если еще и Первым Щитом наградить, то он очень скоро и экселенсом станет.

Эулеста тоже не глупа и достойна лучшей жизни. Останься она здесь на века, ее красота и ум не найдут должного понимания и места в истории. Ну станет второй женой у Леньки, ну родит ему двадцать пять богатырей, так кто об этом через четыре поколения вспомнит? А то и через три? Зато останься она при мне, все ее прелести можно огранить, усилить и вознести на недосягаемую высоту…

Сообразив, о чем думаю, я чертыхнулся вслух и засыпал себя укорами: «Так на самом деле я попросту и банально завидую другу? Причем в настолько низком и вульгарном деле завидую? Оказывается, мне бабы не хватает? Или как себя понимать?..»

Под это мое злобное мычание и появился на поверхности господин Найденов. Причем с первого своего слова попытался меня усовестить:

— Борька, кончай дурить! Ничего страшного не случилось, мир после этого не обрушился. Это у нас сегодня совершенно спонтанно получилось, честное слово. Вчера были какие-то намеки и заигрывания, но я в них не поверил и тебе даже пересказывать не стал. Ну а сегодня нас словно огонь какого-то безумства охватил. Как только вы все ушли, так мы с Цилхи и бросились друг на друга. Да… Вот так оно все и получилось…

Еще качая в недовольстве головой, я простил друга и уже почти не сердился. Но удержаться от последнего укора не смог:

— Все равно ты зря с ней связался.

— Да ладно, жизнь рассудит! — отмахнулся Леонид, уже беззаботно улыбаясь. — Пошли вниз, там тебе готовят праздничный обед как спасителю и верховному благодетелю. Даже Цилхи присмирела и просила меня приложить все силы для твоего с ней примирения. Ха! А когда с тобой ругалась, тряслась под одеялом от страха. Внешне она как колючка, а вот на самом деле добрая и пугливая…

На это уже и я рассмеялся, сбрасывая нервное напряжение:

— Пугливая?! Ха!.. Ой не могу!..

И я, довольный, вновь полный оптимизма и веры в будущее, поспешил к нашему жилищу. Уж очень хотелось всех порадовать своей удачной идеей, которая поможет нам попасть в город. Ну и некая злорадная мыслишка в голове вращалась: «Отныне вы у меня ежечасно заняты будете! Наверное…»