Плавание продолжается… Воспоминания. Книга 2

Юрий Григорьевич Орлик, 2018

Автор книги – профессор университета в Колумбии, Ю. Америка. Автор описывает поездки в Бразилию, Уругвай, Аргентину, Коста-Рику и др. страны, высказывает свое мнение о событиях, произошедших в последние годы, рассказывает о природе и науке. В книгу включены статьи, эссе, страницы из дневника, описания путешествий, наблюдения, размышления о прочитанных книгах. Читатель найдет также в тексте множество фотографий, сделанных автором.

Поэзия и грязная политика. Токайма. 2 апреля 2016

Эта статья написана в апреле и послана на сайт Союза писателей России, опубликована 11 апреля 2016, http://rospisatel.ru/orlik1.htm

Около года назад были опубликованы ранее секретные материалы американской разведки о романе Б. Пастернака «Доктор Живаго», сопутствующей роману премии и обо всем этом литературном и политическом скандале. Также вышла новая книга на эту тему (П. Куве, П. Финн. Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу. М., 2015). Авторы основываются на рассекреченных в Вашингтоне документах и показывают западный взгляд на эту проблему 50-х гг. К сожалению, в книге много поверхностных суждений, характерных для западной журналистики. Например, нет осуждения преступной деятельности ЦРУ-шников, которая ставится на одну доску с неумной политиков кремлевских властей и Хрущева.

Представляется интересным на основе этих публикаций попытаться снова взглянуть на этот ключевой момент и сложнейший случай нашей истории и литературы.

Хорошо известно, что сам поэт на протяжении целого десятилетия с середины 40-х был настолько увлечен своей работой и замыслом романа, что существовал как бы в двух параллельных мирах и, разумеется, здесь не могло быть и речи об авторской объективности или самокритичности. В разных работах и воспоминаниях много написано о бесчисленных авторских читках фрагментов романа в 40-50-х гг., во время которых разные слушатели, и среди них друзья поэта, часто указывали на слабые места в тексте. Это, например, неоднократно делали А. Гладков, К. Чуковский — соседи по даче. Дорого стоили также и глубокие суждения А. Ахматовой — давнего друга и поэта того же ранга, что и сам Пастернак.

Но отмеченное увлечение авторской идеей было настолько сильным, что поэт реально не обращал внимание на большинство этих замечаний и дружеских советов.

Конечно, такое состояние можно считать нормальным для творца, и тем более для поэта. Для фантазии и воображения нет и не может быть пределов: они витают где угодно: и в «траве меж диких бальзаминов, ромашек и лесных купав», и в орешнике, внимая иволговой «песни жизни», и в море среди креветок и чаек и самое главное — в Небе (которое «касается чайками дна») среди сосен, птиц и облаков. Именно туда поэта совершенно верно поместил в свое время самый главный Кремлевский семинарист, критик и литературовед.

И сейчас после стольких лет существования романа видно, что его короткая последняя часть — стихи, подаренные автором главному герою — чуть ли не единственная созвучная часть длинного и сложного повествования; гениальный поэт, но как автор прозы — он был отнюдь не такой высоты.

В цитированных здесь публикациях приводятся интересные и малоизвестные современному читателю документы тех лет, например, октябрьское 1958 г. специальное постановление ЦК партии, опубликованное уже после присуждения премии. В нем ясно указывается, что акт нобелевского комитета направлен на разжигание холодной войны. С политической точки зрения это был абсолютно правильный вывод, тем более, что детали ультрасекретной разведовательной операции в тот момент, естественно, не были известны. В тот момент первый этап этой войны уже прошел и, развивая операцию в 58 г., американские спецслужбы не только активно проталкивали и финансировали срочные массовые издания романа за рубежом, но и прямо давили на Нобелевский комитет для принятия нужного им решения о премии. Известно, что после финансового кризиса комитета в самом начале 50-х годов США сразу же предложили ему помощь на постоянной основе и, естественно, не безвозмездно — вот вам и «независимые» мнения шведских экспертов.

Понятно, что поэт и все, кто его поддерживал, ничего не знали о реальном положении вещей и принимали весь этот шум за чистую монету. Это была также одна из основных причин и аномального внутреннего состояния писателя — обманутый автор в разные моменты был на грани срыва и предполагал, что вся вина лежит на зависти коллег, СП и на партийных органах.

Грубейшие ошибки хрущевского руководства подливали масла в огонь скандала. А ведь кто-то должен был до конца просчитать негативные последстия для страны и принять правильное решение — срочно напечатать роман в журнале, или отдельным изданием, с минимальными цензурными изменениями и таким же минимальным тиражом (например, 5000 или 10 000 — это капля в море для советского книгопечатания) — и все бы закончилось, так и не начавшись — затея врагов провалилась бы. Интересно, что в книге из ЖЗЛ о Пастернаке говорится, что некоторые известные писатели, например Б. Полевой, именно это и предлагали в тот критический момент, чтобы сохранить лицо страны — ведь причина всего скандала была высосана из пальца. Но мы знаем. что этого не было сделано, к сожалению.

Авторы новой книги 2015 г. приводят данные о том, что сам Хрущев после своего отстранения от власти признал, что история с романом не стоила того, книга не была антисоветской. И он же сам переправил свои лживые воспоминания в 70-х на Запад для опубликования. Естественно, что вся эта сложнейшая ситуации была подарком для ЦРУ и подлые силы зла ее полностью использовало и в 1958 и последующие годы против СССР. Жаль и выдающегося советского поэта, и еще более жаль нашу страну и нас самих, у которых было такое руководство, как «хрущ» и «горби».

Существенно, что эти недавно рассекреченные документы полностью меняют традиционные оценки этих событий с романом и премией для истории и литературоведения. Именно провокация американцев, тщательно засекреченная, в действительности стала центральной частью проблемы — выявлено и документально подтверждено еще одно преступление в нескончаемой серии их преступлений против СССР, России и всего мира.

Но история действительно повторяется и драма 58-60 гг. удивительным образом напоминает главную трагедию русской литературы 1837 г., «замкнутую в тереме» стихотворения другого обреченного гения. Только в 58 г. пожар раздували не франкофонная российская аристократия, как в те времена, а англоязычные американские «друзья» и не для потехи, а для достижения своих грязных целей: «nothing personal, just business».

Некоторые исследователя (см., например, С. Замлелова. « И все-таки что же это было?». Роман для тайной операции. Отечественные записки. н.3 ( 328), с. 14-16, 2015, sovross.ru) резонно отмечают, что каждый писатель может написать плохой роман, но ненормальным является то, когда неудачное произведение выдается за шедевр. Хотя и тут, с моей точки зрения, нет ничего странного, если посмотреть на эту проблему попристальнее и с позиций недавней истории ХХ в. Все это — тайная, продуманная, лживая и целенаправленная политика для раздувания никчемностей, чтобы мировая закулиса и реакция легче достигала своих темных и преступных целей, особенно против России. В этом списке провалов нобелевского комитета и среди опусов их авторов (Эйнштейн, Солженицын, Бродский и др.) вполне находится место и роману. Для врагов же из ведомства Даллеса это был просто удачный повод и сильное информационное оружие, использованное в холодной войне против СССР, а на войне для них все средства хороши. Имя физика стоит первым в вышеприведенном ряду, как характерный пример уже столетней политики лжи и обмана, см. книгу: В. Бояринцев. Антиэйнштейн. Главный миф 20 в. 2005. (https://www.litmir.me/br/?b=121246&p=41).

В очень сложной жизненной ситуации поэт проявил твердость и мужество — он всегда внутренне, а иногда и открыто, отвергал не только партийное давление, но и уговоры друзей, считая священным право писателя на свободное творчество. Более того — создается впечатление, что каким-то образом он внутренне понял или, возможно, догадался своим тончайшим эстетическим и моральным чутьем о чем-то грязном, что было скрыто за этой международной возней, причем это не исходило ни от СП, ни от ЦК, ни от собраний трудящихся и советской действительности — эту действительность поэт знал глубоко и в деталях, хотя и не описывал ее в романе. Ведь официально Страна открыла ему двери на выезд, сын Евгений стал бы опорой на Западе, средств от гонораров был бы вагон и маленькая тележка, даже не понадобилась бы предложенная искренняя помощь Хэма, но….. не поехал (через короткое время в 70-80 гг. с этим лозунгом, украденным у 1-го и то же Юрия и превращенным в скверный анекдот, укатили тысячи и миллионы «наших»…).

Пастернак же неоднократно в стихах высказывал свое мнение о том месте, которое является его пристанищем, и этим показал, что идея «наших» «земля везде тверда» — не его.

Вот оно — его место и судьба и гениальному переводчику была совершенно ясна вся важность оригинала:

Мечтателю и полуночнику

Москва милей всего на свете.

Он дома, у первоисточника всего,

Чем будет цвесть столетье.

И наверняка для него было важнее чувство общности со своим великим народом, о чем он записал еще в предвоенные месяцы:

…..

Превозмогая обожанье,

Я наблюдал, боготворя.

Здесь были бабы, слобожане,

Учащиеся, слесаря.

В них не было следов холопства,

Которое кладет нужда,

И новости и неудобства

Они несли как господа.

Рассевшись кучей, как в повозке,

Во всем разнообразьи поз,

Читали дети и подростки,

Как заведенные, взасос.

……..

Потомство тискалось к перилам

И обдавало на ходу

Черемуховым свежим мылом

И пряниками на меду.

Действительно, что важнее — полное западное благополучие или эта доброта теплой душевной сопричастности? А ведь в 1958 он уже знал, что некоторые из персонажей стиха клеймили его на собраниях и в письмах в газеты…

Еще один сосед по даче К. Паустовский отмечал одну из замечательных особенностей в характере подлинных литераторов — это детскость. Именно этим качеством «большого ребенка» и творца, живущего на Небесах, можно объяснить и другой случай конца 58-го, когда первому встречному в Переделкинском лесу корреспонденту вручается пронзительное, и к тому же только что написанное по любовной причине, стихотворение о премии. И снова, к несчастью, первый встречный не оказался собкором Пионерской Правды или Мурзилки, а самого гнусного желтого листка — Дейли Мэйл. И как следствие назавтра — очередная их провокация в прессе, снова врагами раздут пожар и в который раз надо держать удар и объясняться с СП и ЦК.

Было также ясно, что эта ситуация (стрессовая, выражаясь современным языком) подрывает здоровье и сокращает жизнь. Еще в 20-е годы ему пришлось сделать выбор и он не уехал с семьей на Запад. Тем не менее в 1958, несмотря ни какие трудности, выбор был сделан тот же и правильный — по совести и по сердцу. Здесь вполне уместны слова 1-го Лауреата И. Бунина, но сказанные по другому, совсем противоположному поводу: «… я не прельстился — угадал…» Возможно, при этом Переделкинский мечтатель думал и об интересах родной страны — можно себе представить как бы раздули на Западе этот ожидаемый отъезд, вспомним хотя бы последующие случаи лауреатов 1970 и 1987 гг.

Но все же главное — о себе:

…По кошачьим следам и по лисьим,

По кашачьим и лисьим следам…

Где бы он имел эту Вселенную? — очень сомнительно, что в Вермонте или на Мичигане у Хэма. « Над Канадой небо–то синее, и меж берез дожди косые…, только все же не Россия…». А он давно выбрал свое Небо…

Можно также добавить, что с точки зрения преступников операция дала отличные результаты. И через 30 лет в 1985-91 гг. в советском обществе и других странах этими же гнусными исполнителями и их подлыми внутренними пособниками были тщательно подготовлены и проведены сотни и тысячи таких же тайных, преступных и разрушительных операций для полного развала лучшей страны в мире.

Но не хочется заканчивать на столь грустной ноте. Есть вопрос к руководству СП: быть может сейчас в свете новых документов имеется возможность вчинить через международные суды официальный иск ЦРУ о материальной компенсации СП, советским писателям и читателям — ведь причиненный ущерб был огромным? И сумма может быть предъявлена соответствующая. И, если по каким-то причинам этого сделать нельзя, например из-за срока давности, то быть может следует потребовать от директора ЦРУ г-на Бреннона официальных извинений, по крайней мере в качестве моральной компенсации?

Но все же главное то, что можно cлушать эту волшебную музыку и концерт будет продолжаться Вечно:

Давай ронять слова,

Как сад — янтарь и цедру,

Рассеянно и щедро,

Едва, едва, едва…

А вот некоторые отзывы читателей на эту статью:

Бориса Пастернака невозможно назвать русским поэтом. Писал он на русском языке. Но только русский человек так не мыслит и так не чувствует. К жизни русского человека поэзия Пастернака не имеет никакого отношения.

Хорошо сказал в свое время обо всей этой вашей погани умнейший Яков Абрамович Бромберг. Как в бронзе отлил:

"Пребывая в состоянии глубокого и сплошного религиозно-культурного маразма, не сумев создать или хотя бы примкнуть ни к какой настоящей, реальной духовной традиции, оставаясь внешне в состоянии нездорового, наркотического возбуждения, питаемого ядом призрачных утопий, а внутренно, на самом деле, давно успокоившись на дешевых лаврах вульгарного свободомыслия и глубоко мещанского во всех своих разновидностях материалистического псевдореализма, еврейская интеллигенция не создала никаких истинных культурных ценностей на потребу своей родной религиозно-национальной среды".

Читать умеете, мелкие бесы?

Никаких истинных! Не создала!

"Не мешало бы вам, простой вы человек, перечитать стихи Пастернака

(если вы их вообще когда — то читали)…"

В эпистолярной переписке принято писать местоимение"вы"с прописной буквы. Если Вы даже этого не знаете — о чем с Вами говорить?

И зачем мне перечитывать какого-то Пастернака? Я лучше перечитаю Заболоцкого, Кедрина, Корнилова, Маркова, Казанцева, Жигулина, Кузнецова, Курдакова, Лапшина, Сухова, Прасолова…

Вот это — русская поэзия. А Ваши пастернаки и мандельштамы — русскоязычные версификаторы средней руки, подсаживаемые на поэтический Олимп шабесгоями от литературы. Не более того.

"Когда-то, хоть и по другому поводу, Пастернак написал:"…Но кто мы и откуда, когда от всех тех лет остались пересуды, а нас на свете нет."

Но так нередко случается, что поэт напишет по одному поводу, а а подходит это к историям разным.

Одну из них мы сейчас и наблюдаем.

Даже и не думал, что будет такая дискуссия.

Ведь известно, что единственным нашим самым строгим и беспристрастным судьёй является время.

И только ему по силам — оставить твоё имя потомкам или нет.

Бориса Пастернака оно оставило.

Оставило в одном ряду с Гумилёвым, Ахматовой, Маяковским, Цветаевой, Есениным, Мандельштамом… не самыми последними поэтами Серебряного века.

Его цитируют и, уже многие не знают, кто написал, но по разным поводам произносят::"Когда строку диктует чувство…","Цель творчества — самоотдача, а не шумиха и успех…","Талант — единственная новость, которая всегда нова…","Быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь…","Не спи, не спи, работай, не прерывай труда… Не спи, не спи, художник, не предавайся сну. Ты — вечности заложник, у времени в плену…". Можно много приводить цитируемого из его строчек.

Но главное не в этом, а в том, что молодые люди тянутся к его поэзии. Это можно наблюдать, в частности, ежегодно в день его смерти 30-го мая, когда на могилу поэта приходят десятки совсем ещё юных любителей поэзии, которые на память читают его стихи.

Никто ведь их не неволит.

Значит, оставил человек добрый след.

А что касается"Доктора Живаго" — там совсем другая история.

Если бы не алчность его последней"подруги"Ивинской, то и не был бы роман за рубежом со всеми вытекающими отсюда трагическими для поэта последствиями.

Поэтому и надо отделять историю с романом от сделанного Пастернаком для поэзии в целом.

Ничего гениального в стихах Пастернака нет. Весьма средний советский поэт. В русской поэзии советского времени есть несколько десятков мастеров, которые будут уровнем повыше.

Жаль, что некоторые современные русские писатели, страха ради иудейска, подпевают хору"взявшихся за руки" — и публично называют Пастернака и Мандельштама замечательными русскими (sic!) поэтами.

Что в них замечательного? Где в их сочинениях русское?

Ни одному серьезному и образованному человеку в России сегодня и в голову не придет желание читать эту полуграмотную белиберду из прошлого столетия. Потому, что все серьезные и образованные знают, с какой целью, как и кем надувались эти мыльные пузыри…

Есть фундаментальная работа Ивана Никитича Толстого"Отмытый роман". История издания"Доктора"Доктора Живаго"со всеми подробностями. Бедный Пастернак. Весь в фекалиях. Но зато в своих собственных.