Шоу со звездой

Юрий Вячеславович Ситников, 2021

Признайтесь, мечтаете ли вы встретиться со своим кумиром? Хотите ли перекинуться парой фраз со знаменитостью? А взять автограф, сфотографироваться на память? …Люська не подозревала, что знакомство с известной поп-певицей Вавадией превратит её жизнь в калейдоскоп немыслимых, рискованных приключений. Став помощницей звезды, она попала в сказочный мир шоу-бизнеса; особый мир, окутанный множеством тайн и загадок. Но очень скоро Люська поняла, назад дороги нет, а долго оставаться в «сказке» чревато серьёзными последствиями.

Глава первая

Вавадия

Она — Вавадия; ей всего пятнадцать лет, но её популярность уже зашкаливает за все мыслимые пределы. Вавадия — известнейшая поп-певица, кумир тинэйджеров; она стала открытием и самой обсуждаемой персоной года. Её песни мгновенно становятся хитами, буквально «взрывая» отечественный шоу-бизнес, возглавляя верхние строчки хит-парадов.

Вавадия обладательница многих музыкальных премий; она уникальна и неповторима; она молода, талантлива, дерзка и знаменита.

Ей не было четырнадцати, когда она заняла первое место на конкурсе юных исполнителей. Имея хорошие вокальные данные, яркую внешность, бойкая, уверенная в себе, но пока ещё никому не известная девочка, приехавшая в большой город из глубинки (во всяком случае, так везде писали) получила шанс стать звездой. На Вавадию обратил внимание известный продюсер Ярослав Броневой, он-то и занялся её продвижением на рынке поп-музыки, и был заранее уверен в колоссальном успехе мероприятия.

Для Вавадии придумали сценический образ, эдакая бесшабашная разбитная девчонка-хулиганка; записали несколько запоминающихся песен, сняли красочные клипы, и началось восхождение Вавадии на музыкальный Олимп.

Клипы Вавадии постоянно ставили в ротацию на федеральных каналах, о ней писали СМИ, о ней заговорили в музыкальной тусовке. Первый шаг был сделан, молодая певица, при поддержке Ярослава и мощной команды профессионалов, громко заявила о себе на всю страну.

У Вавадии появились миллионы поклонников, она давала концерты на лучших площадках, ездила на гастроли, получала награды и премии. Вавадию возвели в статус кумира, её любили, ей поклонялись, завидовали, ненавидели, презирали.

Одни восхищались талантом и гениальностью, другие называли бездарной певичкой, распиаренной до невозможности. Это был настоящий успех, тот самый успех, который обрушивается на голову снежным комом. Когда тебя одновременно любят и ненавидят, когда одна часть публики боготворит, а вторая презирает — это значит, ты добился больших высот. Страшит равнодушие, всё остальное идёт во благо. Так Вавадии с первых дней знакомства говорил Ярослав. Девушка безоговорочно ему верила.

За прошедший год Вавадия получила более двадцати музыкальных премий, снялась в двух сериалах, засветилась в нескольких рекламных роликах и дала более трёхсот интервью различным изданиям. Это не считая того, что девушка постоянно мелькала на телевидении.

В какой-то момент её стало слишком много. Куда не посмотришь — всюду Вавадия. На одном канале она кому-то вручает награду, на втором награду вручают уже ей; утром в ток-шоу обсуждают Вавадию, вечером в другом ток-шоу Вавадия обсуждает кого-то. Плюс бесконечные фотосессии для глянцевых журналов, сотни сайтов, созданных преданными поклонниками, многочисленные фан-клубы.

Вавадия улыбалась с обложек толстых журналов; Вавадия не сходила с экранов телевизоров; в городе постоянно висели плакаты с её изображением; клипы крутили по двадцать четыре часа в сутки. В Интернете их скачивали сотнями тысяч… Вавадии удалось стать звездой!

Но, несмотря на то, что, казалось бы, о Вавадии было известно практически всё, многое оставалось в тени. Так, например, никто не мог сказать точно, когда и где она родилась, где училась, кем были её родители, как сумела четырнадцатилетней девчонкой попасть в огромный город.

Личная жизнь Вавадии была тайной за семью печатями. Даже имя неизвестно. Вавадия — псевдоним. Настоящее имя, фамилию и отчество узнать не удалось никому.

А когда возникает дефицит информации, рождаются слухи, сплетни и домыслы. Не избежала их и Вавадия.

В прессе певицу часто нарекали различными именами, утверждая, что по паспорту она, то Света, то Марина, то Наташа, то Татьяна. А иногда и Доминика, Августина, Мартина, Розанна и Эухения. Сама Вавадия на опостылевшие вопросы журналистов отвечала в свойственной ей манере:

— Я Вавадия! Нравится вам это или нет.

Писали, что школу она так и не закончила и имеет справку об окончании пяти классов. На другой день могли сообщить, что Вавадия закончила девять классов, а ещё через неделю, выдавали «сенсацию», мол, в действительности Вавадия находилась на домашнем обучении. С родителями дела обстояли сложнее: по одной из версий они погибли, когда девочке исполнился год, и кроху воспитывала бабка. По другой, Вавадия росла в детском доме, куда была помещена после того, как суд лишил родителей родительских прав.

Слухи росли и размножались с неимоверной скоростью. И чем больше слухов и сплетен окутывало имя Вавадии, тем популярнее и интереснее становилась её персона.

В основном Вавадия ничего никому не доказывала и не опровергала. Иногда могла подлить масла в огонь и подбросить на растерзание публике очередную сплетню. Ей нравилось, когда о ней писали, говорили, обсуждали, хвалили, ругали. Это было ей необходимо. Разговоры, слухи, любое упоминание в СМИ — это, по сути, её жизнь. Смысл существования.

…Жила Вавадия в загородном коттедже. Принадлежал он вроде бы (опять же по слухам) родной тётке. Хмурая дама, которую звали Татьяной Арнольдовной, всюду сопровождала певицу. На каждом сделанном папарацци снимке присутствовала Татьяна Арнольдовна. Она всегда стояла в стороне, не спускала с Вавадии глаз и, как шутили поклонники, давно стала тенью племянницы.

Помимо тётки — если она действительно таковой являлась — в свиту Вавадии входил телохранитель, он же шофёр Олег, продюсер Ярослав, и замкнутая в себе девушка Лена, личный стилист-визажист.

По городу Вавадия рассекала на жёлтом Мерседесе, и в прессе часто появлялись сообщения, что Олег в очередной раз был оштрафован за превышение скорости.

Каждый шаг Вавадии, поступок, любое брошенное невпопад слово или косой взгляд рассматривались через увеличительное стекло. Она была публичным человеком, кумиром молодежи, их идеалом; малейшее изменение в поведении, во внешности или настроении, мгновенно подвергалось детальным обсуждениям.

Вавадия сменила имидж — сенсация, её лицо сразу появлялось на обложках самых рейтинговых глянцевых изданий. Вавадия устроила скандал в ночном клубе — сенсация, эту тему обмусоливали с особым смаком. Вавадия сделала, сказала, устроила, закатила, обвинила, прокомментировала… И так до бесконечности.

Вавадия была у всех на устах, и ей это нравилось.

Глава вторая

Заманчивое предложение

Алиса включила ноутбук, зашла на сайт, и настроение резко испортилось от количества низких оценок за размещённые с вечера фотографии.

— Глеб, иди сюда. Смотри, опять наставили единиц. Раз, два, три… Девять единиц! И так почти каждый день.

— Забей, Алис, — я попытался обнять её за плечи, но она вывернулась и ткнула пальцем в монитор. — Эта анорексичка не первый раз заходит на мою страницу и поганит фотки.

— Внеси анорексичку в чёрный список.

— И этот, — Алиска скривилась, как от горькой пилюли. — Ну и лицо! Посмотри, какой уродец. Тоже единицу поставил. Дай-ка я им сейчас таких же колов налеплю.

— Уродцы и рассчитывают на ответную реакцию. Алис, остынь. Они специально ставят единицы, привлекают внимание, а у самих потом рейтинг на фотках зашкаливает.

— На их фотках?

— Представь себе. Ты отомстишь, поставив единицу, ещё пятьдесят человек отомстят, и в итоге уродцы окажутся в шоколаде. Пятьдесят единиц — это десять пятерок. Поняла?

— И что теперь делать, игнорировать? Они будут гадить на моей странице, а я должна улыбаться?

— Я так и делаю. Их цель — напакостить тебе, заставить нервничать, переживать. Чем больше другие страдают, тем лучше делается им.

— Энергетические вампиры?

— Типа того. Просто не давай им подпитки. Поставили единицу, наплюй, в конце концов, единица тоже балл. Согласна?

Алиска долго рассматривала свою новую фотку, за которую плешивый парень с опухшим лицом, горбатым шнобелем и пивным пузом поставил единицу, и вдруг ухмыльнулась.

— А ты прав, Глеб. Действительно, плевать мне на них. Так, заходим, — она зашла в гости к уродцу, открыла его главную фотку и, превознемогая отвращение, оценила её на пять баллов. — Отлично! Трудно, конечно, но со временем привыкну.

Минуту спустя, уже выключив ноутбук, Алиса призналась:

— Знаешь, даже легче как-то стало.

— Я плохого не посоветую. Пошли чайку попьем.

— Не хочется. Может, Люське позвонить, узнать, как там у неё дела.

— Приедет, сама расскажет. Потерпи.

— Как думаешь, о чём они разговаривают?

Я пожал плечами.

— Понятия не имею.

Алиса прошлась по комнате, остановилась у окна и сказала:

— О, Димка идёт.

— Тогда я ставлю чайник, наверняка он как всегда проголодался.

Кивнув, Алиса пошла за мной, чтобы сделать несколько бутербродов.

Чуть погодя, ворвавшись в прихожую, Димон привалился плечом к дверному косяку. Он запыхался, никак не мог отдышаться, делал глубокие вдохи, надувал щёки и с шумом выдыхал.

— Я не опоздал, Люся вернулась?

— Пока нет. Зря бежал.

— Как нет?! Блин, уже пять часов, я думал, она дома.

— Ребят, идите чай пить, — позвала нас Алиса.

Умяв три бутерброда, Димон откинулся на спинку стула.

— Повезло Люсе. Хотел бы я оказаться на её месте.

— Я тоже, — мечтательно проговорила Алиска. — Глеб, чего молчишь?

— Да мне как-то фиолетово.

— Не гони, Глебыч. Как тебе может быть фиолетово, когда твою сестру пригласила в гости сама Вавадия.

— И что?

— А ничего.

Димон мне не верил, и Алиса не верила. Думали, я завидую Люське, но стараюсь не показывать вида. А чему завидовать, что она познакомилась с Вавадией, а я нет? Нисколько не завидую. У меня давно выработался иммунитет к знаменитостям всех мастей; выработался с тех самых пор, когда я ещё ребёнком приезжал с родителями к Диане.

Диана наша с Люськой бабушка, народная артистка, в её доме всегда тусовались звёзды первой величины: актёры, музыканты, писатели, политики. Диана устраивала торжественные приёмы и шумные вечеринки, известные люди набивались в квартиру, как сельди в бочку. И мы с Люськой с ранних лет видели и слышали их во всей, как говорится, красе. Поэтому я и не испытываю особого трепета при слове «звезда». Настоящие звезды на небе, а здесь, на земле, обычные люди. И ничем знаменитости не отличаются от большинства, у них те же проблемы, горести, радости, болячки, переживания.

Когда мы с Люськой, оставив родителей в загородном доме, переехали жить в город, шумные вечеринки прекратились, но время от времени к Диане заскакивают друзья-знакомые. Те самые зв-зды, от которых фанатеют миллионы.

Люська, как и я, к ним равнодушна, Вавадия в данном случае исключение из правил. Когда только она появилась на экране, многие стали отмечать поразительное сходство Вавадии с Люськой. Обе низкорослые, худые, вертлявые, да и лицо Вавадии, если певица не слишком загримирована, похоже на лицо Люськи. Со спины их вообще не различишь: одинаковая походка, жесты, привычка во время разговора интенсивно размахивать руками. Плюс и у той и у другой взрывной, импульсивный характер, Люська любит обращать на себя внимания, и Вавадия регулярно эпатирует публику, давая пищу для столь необходимых медийному человеку сплетен.

Именно из-за похожести на звезду, Люська и причислила Вавадию к своим кумирам. Фанатела, что называется, по серьёзному, крышу сносило капитально. Вся комната в постерах и плакатах Вавадии, её песни Люська слушает ежедневно, а в довершении ко всему завела толстую тетрадь, куда вклеивает наиболее значимые (самые безумные) слухи и сплетни о певице.

На прошлой неделе Диана сказала, что через день на съёмочную площадку приедет Вавадия. Она снимется в камео в сериале, где Диана играет главную роль. Люську эта новость пригвоздила к полу. Надо ли говорить, что через день она вместе с Дианой поехала на съёмочную площадку. Там и произошла долгожданная встреча. Друг другу их представил режиссёр сериала, и, возможно, именно по этой причине Вавадия общалась с Люськой весьма дружелюбно.

Не раз писали, как певица в грубой форме отшивала назойливых поклонников; сама она в своих интервью называла их малолетними маньяками и маньячками и при встрече запросто могла «убить» какой-нибудь хлёсткой фразой. Но с Люськой по-дружески проболтала целых пятнадцать минут, признала, что та действительно отдалённо чем-то на неё похожа и дала на память автограф, написав на клочке бумаги «Удачи тебе!».

Рассматривая каракули, Люська вспомнила недавнюю статью в газете, где утверждалось, что Вавадия с трудом умеет писать. Судя по корявому почерку, та статейка могла быть чистой правдой. Люська решила найти её, аккуратно вырезать и вклеить в свою тетрадь.

На съёмочной площадке Люська проторчала целый день, в перерывах ещё несколько раз сталкивалась с Вавадией, а перед отъездом у девчонок состоялся короткий разговор.

Вавадия нашла Люську за декорацией и с ходу предложила обменяться номерами телефонов. Люська не верила ушам, сама Вавадия, её кумир, девчонка, у которой есть всё, о чём только можно мечтать, хочет обменяться с ней номерами телефонов. А когда обмен был завершён и Вавадия, махнув на прощание, крикнула «звони», Люська, чтобы не упасть, прислонилась спиной к декорации.

Позвонить Вавадии она не решалась. И хотя внутренний голос кричал, чтобы Люська перестала сомневаться и взяла телефон, где-то глубоко в подсознании другой голосок советовал повременить. Подумаешь, обменялись телефонами, может, Вавадия в тот день была в ударе, а потом пожалела о содеянном. Ляпнула, не подумав, а утром укорила себя за минутную слабость. Нет, звонить Вавадии нельзя. Да и сказать ей нечего. А что скажешь-то? «Привет, это Люся. Как у тебя дела?». Глупо. Они не подруги, и даже не знакомые, так, перекинулись парой фраз, не более. И Люська, обречённо глядя на телефон, тихо вздыхая, топала на кухню, заедать свою тоску шоколадом.

И вдруг вчера вечером раздался звонок. Звонила Вавадия. Сама вспомнила о Люське и решила поинтересоваться её делами. Разговаривали они недолго, а отсоединившись, Люська сказала мне, что Вавадия пригласила её в гости. Это был шок! В гости? Практически незнакомого человека? Вавадия? Попахивает подвохом. Я спросил у сестры, уверена ли она, что ей звонила настоящая Вавадия? Люська хитро улыбалась.

— Сам завтра увидишь, — произнесла она загадочным голосом и ушла к себе в комнату.

Сегодня утром, перед самым отъездом Люська подозвала меня к окну.

— Глеб, подойди на минутку.

— Зачем? — я зависал в «Одноклассниках» и отлипать от ноутбука мне не хотелось.

— Подойди, говори.

— Что за срочность?

Кивнув во двор, Люська заулыбалась улыбкой довольной лисицы. Я посмотрел вниз и разинул рот. У нашего подъезда стоял жёлтый Мерседес.

— Это же…

— Машина Вавадии! — закричала Люська, не в силах сдерживать эмоции. — Она прислала за мной свой мерс с личным водителем. Понял? Я поеду к Вавадии на знаменитом жёлтом мерсе. Ты понимаешь, что это значит? Я мечтать об этом не могла. Всё, некогда мне с тобой трепаться, надо бежать.

Закрыв за Люськой дверь, я вернулся к окну. Хм-м, жёлтый Мерседес. Ну и что? Тоже мне, шоу Бенни Хилла. Люське просто повезло, она внешне похожа на знаменитость, поэтому Вавадия и сделала для неё исключение, решила пообщаться, познакомиться поближе. Наивная. С их характерами любое общение заранее обречено на провал. Не пройдёт и часа, как поругаются, наговорят гадостей и возненавидят друг друга до конца жизни.

…Из машины — кто бы сомневался — Люська позвонила Алисе и Димону. Описала в красках свои ощущения и просила вечером ждать её у нас дома со свежими новостями.

Уже шестой час, Люськи ещё нет. Алиса, постукивая пальцами по подоконнику, смотрит в окно, Димон, поглядывая на часы, заметно нервничает (а чего нервничает, сам не знает), в итоге его нервозность передалась и мне.

***

Люська вернулась в шесть часов. Ворвалась в прихожую, как смерч, бросила на пол сумочку, повесила куртку, скинула кроссовки и сразу зарулила в ванную. Пока она умывалась, Димон допытывался, как прошла встреча.

— Сейчас расскажу, — отмахивалась Люська, подставляя ладони под струю холодной воды. — Сегодня самый счастливый день. О-о-ой, вода холодная.

— Может, уже скажешь, как смоталась? — не выдержал я.

— Во-первых, не смоталась, а съездила, — Люська сняла полотенце и несколько раз приложила его к мокрому лицу. — А во-вторых, пойдёмте в гостиную.

Едва мы расселись, она закричала:

— Это невозможно передать словами, такое надо пережить самому, я не преувеличиваю. Представьте, привёз меня Олег…

— Олег это кто?

— Блин, Алис, Олег личный шофёр Вавадии. Не перебивай меня.

— Извини.

— Привёз он меня за город. Домик у Вавадии шикарный. Двухэтажный с мансардой. Интерьерчик не подкачал. Всё подобрано со вкусом, придраться не к чему.

— Про интерьер можешь не рассказывать, — перебил я Люську. — Зачем она тебя позвала?

— Просто пообещаться. Показала дом, потом предложила пройтись по магазинам. Олег отвёз нас в центр, мы часа три по бутикам шатались. Вавадия купила себе кучу шмоток, а потом подарила мне браслет. Зацените, — Люська вытянула левую руку. — Ну как?

— Дай померить, — попросила Алиса. — Представляю, какая началась шумиха, при появлении Вавадии в центре.

— Ничего подобного, — засмеялась Люська. — В обычной жизни Вавадия совсем на себя не похожа. Косметики на лице нет, волосы стянуты в хвост, солнцезащитные очки — и от Вавадии ничего не осталось. Зато наше с ней сходство усилилось в несколько раз.

— Ага, прям сестры-близнецы, — съязвил я.

— Не близнецы, но похожи, — резко ответила Люська. — Если не интересно слушать, тебя здесь никто не держит.

— Да ладно, Люсь, не злись, — Димон пересел на подлокотник кресла в ожидании дальнейших откровений.

— После бутиков мы поехали в гостиницу. Оказывается, Вавадия арендует шикарный номер-люкс, где частенько останавливается, когда не хочется ехать за город. На первом этаже есть номера для свиты: Черного Кардинала, Олега и Лены. Денег, конечно у неё немерено, что угодно может себе позволить.

— Люсь, кто такой Черный Кардинал?

— А-а, Вавадия так зовёт тётку. Татьяну Арнольдовну. А Лена личный стилист, я с ней сегодня столкнулась. Тихая, застенчивая, своей тени боится. Увидела меня в доме, сжалась вся, покраснела и в коридор прошмыгнула. Короче, стрёмный кадр. И лицо у неё изуродовано — вдоль всей щеки шрам.

— А с тёткой встречалась?

— Слава Богу, нет. Вавадия её побаивается, говорит, Арнольдовна хуже тирана.

— Не верится, что Вавадия может кого-то боятся. С таким характером…

— Глеб, — перебила меня Люська. — Ты же ничего не знаешь. Вавадия не стерва и не скандалистка, какой её постоянно выставляют, она нормальная девчонка.

— А знаменитые скандалы избалованной певички?

— И драки, — поддакнул Димон. — Пару недель назад она подралась в клубе с поклонницей. Уже который раз.

— Ну конечно, легко вешать ярлыки на человека, которого совсем не знаешь. Говорю вам, Вавадия очень даже земная.

— Не верю, звездит она по максимуму.

Люська посмотрела на меня, сверкнула глазами, но промолчала. Всё ясно, теперь я для неё главный враг, потому что посмел осквернить честное имя Вавадии. Люська и раньше стояла за неё горой, а теперь, после знакомства и совместного шопинга, любой выпад в адрес певицы воспринимает личным оскорблением.

И всё-таки мне не давала покоя мысль, с какой целью Вавадия позвонила сестре и пригласила ту в гости? Машину прислала, дом показала, по бутикам прошвырнулись, браслет подарила, в гостиницу отвезла. Я не узнаю Вавадию. Не вяжутся эти поступки с образом развязной, острой на язык, грубоватой девчонки.

— Я ещё не всё вам рассказала, — сообщила Люська, устав от затянувшейся паузы. — Хорошо сидите? Тогда можете меня поздравить, через два дня я начинаю работать у Вавадии!

Прежде чем рассмеяться, я посмотрел на Алису, потом на Димона. На их лицах блуждало то глуповатое выражение, которое появляется у людей, прежде чем они готовы в голос рассмеяться. И мы рассмеялись, не смогли сдержаться.

— Отличная шутка, Люсь.

— Я не шучу, — Люська была самим спокойствием. Сев в кресло и выдержав наши взгляды, она повторила: — Вавадия предложила мне стать её помощницей. Я согласилась. В понедельник мой первый рабочий день.

— Подожди, не хочешь же ты сказать…

— Хочу! Я буду работать у Вавадии!

— Обалдеть! — Димон провёл ладонью по лбу и хмыкнул: — Или я сплю, или ничего не понимаю.

— А школа?

— Не вижу проблемы, буду ездить к ней после уроков.

— И с какой стати она предложила тебе работу?

— Глеб, а тебе, не всё ли равно? Предложила и точка.

— Личная помощница, — восторженно проговорила Алиса. — Я уже завидую. А что конкретно тебе придётся делать?

— Ну, — Люська замялась. — Много чего.

— А точнее?

— Глеб, отвяжись, не хочу вдаваться в подробности.

— Темнишь, Люська.

— Ничего не темню. Может, я не совсем правильно выразилась. Я буду работать помощницей помощников Вавадии. Вот как-то так.

— Помощница помощников?

— Выполнять мелкие поручения Олега, Лены, Татьяны Арнольдовны, и, разумеется, Вавадии.

— Проще говоря, девочка на побегушках.

— Глеб! — вспыхнула Люська. — Я помощница помощников.

Мы с Димоном засмеялись.

— А что, — сказал он. — У нас любая работа достойна уважения. И потом, правильно подавать людям кофе тоже надо уметь.

— Ребят, прекратите, — попросила Алиса.

— Алис, да пусть говорят, что угодно. Я же вижу, они язвят, а у самих лица от зависти позеленели. Что, скажете, не права? Дим, ты сам фанат Вавадии, не отрицай. Глеб, и тебе она нравится.

— Нравится, но…

— Ой, не надо мне никаких «но». Вавадия поп-икона молодежи, любой поклонник жизнь отдаст, ради возможности увидеть её вблизи, пообщаться, дотронуться до неё. А повезло мне одной! Как помощница я смогу присутствовать на любом концерте, возможно, стану ездить вместе с ней на гастроли, — Люська закатила глаза, улыбнулась и выбежала из гостиной. — Сегодняшний день, день рождения моей удачи!

— У кого какие мысли? — шёпотом спросил Димон.

— Я ей завидую, — повторила Алиска. — По-хорошему завидую. А вы могли бы не вести себя, как идиоты. Сами знаете, Люся права, такой шанс выпадает единицам.

— Вот это меня и тревожит, — признался я.

— Что именно, Глебыч?

— Ситуация изначально выглядит неправдоподобной, наигранной, что ли. Зачем Вавадии понадобилась Люська? Или вы действительно верите в историю с помощницей помощников?

— А в чём подвох-то?

— Не знаю, но он точно есть.

Алиса сняла с запястья браслет.

— Пойду к Люсе. Глеб, не ищи проблем там, где их нет. Просто порадуйся за сестру. Дим, и тебя это касается.

— А я чего, — поднял брови Димон. — Я радуюсь. Если Люська затусуется в помощницах Вавадии, это ж какая лафа нас ожидает. Глебыч, прикинь, на любой концерт мы пройдём без проблем. А? — Димон толкнул меня в бок.

— Ну да, — согласился я. — Здорово.

…В семь часов Люська с Алисой предложили прогуляться по набережной. Сначала мы не спеша шли вчетвером, болтая на различные темы, не затрагивая, однако, Вавадию. Потом Люська с Димоном сбавили шаг, я обернулся, кивнул им, мол, давайте, догоняйте, но Димон замотал головой. Я понял, они хотят побыть наедине. Тем лучше, нам с Алиской тоже есть о чём поговорить с глазу на глаз. Из-за сегодняшней суматохи с Вавадией и ожиданием Люськи весь день пошёл насмарку. Я напряг память, вроде мы с Алисой сегодня ни разу не поцеловались. Сказав ей об этом, я услышал:

— Глеб, целовались.

— Когда?

— Днём, на кухне.

— Это не считается, — я крепче обнял её и прижал к себе.

— Глеб, здесь народу много.

Сзади раздался Люськин смешок.

— Тогда пойдём вперёд, — сказал я. — Они нас догонят.

Вскоре мы остановились, облокотились о каменные перила и долго смотрели на воду. Смотрели и молчали. От ветра по воде прошлась неспокойная рябь, речные утки, гогоча, замахали крыльями. Вспенив воду, они пробежались по ней — от каждого их шага появлялись круги — оттолкнулись и взлетели почти одновременно. Я продолжал внимательно всматриваться в воду; она сделалась неспокойной, едва по реке проплыл теплоход. Теперь понятно, почему улетели утки, их идиллию нарушил теплоход. Появились волны, они бились о парапет, рассыпаясь пенистыми брызгами.

Я ощутил толчок в бок. Димон с Люськой прошли мимо нас.

— О чём задумались? — спросила Люська. — Мы в парк, догоняйте.

В парке Люська заговорила о Вавадии. Не выдержала. И опять Алиска по-доброму ей завидовала, Димон слушал рассказы о певице с открытым ртом, а я ловил себя на мысли, что неспроста всё это.

Дома нас никто не ждал. Диана ещё не вернулась со съёмок, мы просидели на кухне до часу ночи, выпили по две чашки чая и нас сморило.

— Нет смысла ждать, — сказала Люська. — Сними цепочку, и закрой дверь на верхний замок.

В кровати я проворочался до половины второго, слышал, как приехала Диана, как она шуршала обёртками сначала в коридоре, потом в ванной и наконец, у себя в комнате. Как обычно вернулась с многочисленными букетами цветов. Когда Диана не на гастролях, она почти ежедневно приносит домой цветы. И тогда квартира напоминает оранжерею. Люське это нравится, а мне от сильного приторного запаха роз делается тошно. Не люблю, как пахнут розы.

Я уже засыпал, но внезапно дверь в комнату бесшумно открылась, к кровати на цыпочках подошла Люська.

— Глеб, спишь?

— Чего тебе?

— Слушай, — она села на край кровати и, не глядя на меня, тихо спросила: — Почему ты считаешь, что поведение Вавадии неправдоподобно и меня ожидает подвох?

— Кто тебе сказал?

— Димка.

Пришлось привстать и облокотиться спиной о стену.

— Люсь, давай начистоту.

— Давай.

— По-твоему, Вавадия искренна с тобой?

— А почему нет?

— Вы знакомы без году неделя. Она не знает, кто ты, что собой представляешь, можно ли тебе доверять. И, несмотря на это, предлагает стать своей приближенной. Где здесь логика?

— У нас много общего, мы похожи, не только внешне, но и чертами характера, манерой поведения. Вавадия знает, я её фанатка, поэтому и решила помочь. Обещала хорошо платить за работу.

— Она в курсе, что ты внучка Дианы?

— Нет.

— Как так?

— Я не сказала о родстве, — Люська смутилась. — Думала, это её оттолкнёт. Пришлось сказать, что на съёмочной площадке снималась в массовке.

— Не знаю, Люсь, у меня чувство, что здесь не всё гладко.

— Интуиция?

— Она самая. Но ты ведь моей интуиции не доверяешь, так?

— Глеб, расслабься. Вавадия предложила мне стать помощницей без злого умысла. Это удача, не более. Поверь.

— Хорошо. Я постараюсь.

Когда Люська подошла к двери, я спросил:

— Об одолжении тебя попросить можно?

— Смотря о каком.

— Возьмёшь для меня автограф у Вавадии?

Люська зазмеилась улыбкой.

— Ага, вот ты и попался. А то шифровался, строил из себя незаинтересованное лицо.

— Кончай язвить, попросишь, говорю, автограф?

— Посмотрим на твоё поведение.

— С тобой всё ясно. Свободна!

— Не обижайся. Попрошу я автограф, жалко, что ли. И для тебя, и для Димки с Алисой. А если будете себя хорошо вести, — Люська скрестила руки на груди. — То, может быть, и познакомлю вас с Вавадией.

— Чтобы мы без тебя делали, — в тон ей ответил я, успев вовремя увернуться от брошенной в меня круглой подушки.

Глава третья

Ни минуты покоя…

В глубине души Люська надеялась, что её взяли в помощницы не для того, чтобы она подавала кофе и выполняла всяческие мелкие поручения. Хотелось проявить свои лучшие качества, быть по-настоящему полезной Вавадии, и кто знает, быть может, оценив её старательность по заслугам, в скором времени Люську повысят до личной помощницы. Конечно, пока об этом можно только мечтать. И Люська мечтала всю ночь напролёт, перед своим первым рабочим днём.

Вечером она позвонила Вавадии, напомнила, что завтра понедельник и спросила, куда подъехать после уроков. Вавадия, явно забыв за выходные дни о Люське, замялась, медлила с ответом, а потом вдруг выпалила:

— Приезжай в гостиницу часикам к двум.

— Я могу и раньше, — крикнула Люська. — Уйду с последнего урока.

— Нет, раньше не надо. К двум — в самый раз.

Люська отсчитывала минуты, часы, торопила время, представляя, как уже завтра днём приступит к обязанностям. Интересно, что ей поручат делать, какую вообще работу выполняют помощники помощников? Но как Люська ни старалась и не напрягала фантазию, ничего кроме роли девочки на побегушках (с чашкой кофе в руках) не лезло в голову.

…Ровно в два она постучала в номер. Дверь долго не открывали, а когда на пороге появилась заспанная Вавадия, Люська растерянно заморгала.

— Я тебя разбудила?!

— Всё в порядке, — махнула рукой Вавадия и зевнула. — Заваливайся. Ночью снимали клип, легла в десять утра. Но пора вставать, на вечер назначена встреча с журналистами.

После сна Вавадия выглядела не лучшим образом. Лицо отёкшее, глаза сонные, волосы растрёпаны, нижняя губа почему-то сильно распухла. Только в гостиной Люська обратила внимание, что Вавадия открыла дверь в розовой пижаме с изображением кошачьих мордашек, и мягких салатовых тапках в форме ушастых спаниелей. Как странно, подумалось ей, розовая пижама, ушастые тапки… Не вяжутся такие вещи с образом оторвы Вавадии.

— Кофе будешь? — спросила Вавадия и снова зевнула.

— Да… нет… ты сиди, я сейчас приготовлю.

— Не суетись, — раздраженно бросила Вавадия. — Кофе уже готов. На кухне моя чашка, а себе сама налей.

Минутой позже Люська предложила что-нибудь приготовить.

— Не смеши, готовить она собралась. Забыла, где находимся? Подниму трубку, и через пять минут еду доставят в номер. Всё, хватить мельтешить. Сядь уже, и пей кофе.

Вавадия сидела на диване, поджав под себя ноги. Кофе она пила медленно, делая маленькие глоточки и смакуя вкус.

— Та-а-а-ак, — протянула она, когда Люська громко чихнула. — Чем бы тебя загрузить на сегодня? Надо подумать.

В дверь постучали.

— О-о! Стучат. Иди, открой. Будем считать это твоим первым заданием.

На пороге стояла Лена. Держа в руке объёмный чемоданчик, она сильно удивилась, увидев в номере Люську.

— Мне нужна Вавадия, — сказала девушка своим тихим голосом.

— Кто там, Люсь?

— Э… Лена пришла, — Люська покраснела, повернулась к Лене и виновато проговорила: — Я не знаю вашего отчества.

— Мне двадцать лет, какое отчество. Просто Лена.

— А я просто Люся.

Лена быстро улыбнулась, посмотрела на Люську огромными карими глазами и чуть заметно кивнула.

Лена занималась лицом и причёской певицы чуть дольше часа. Люська сидела в кресле, смотрела, как преображается Вавадия, поддерживала непринуждённый разговор, изредка поглядывая на молчаливую Лену.

— Прикольная история, — хохотнула Вавадия, после очередного Люськиного случая из жизни. — Ленка, осторожней! Куда так волосы тянешь?

— Извини.

— Зачем опять начёс?! Договорились же, сегодня без начёса.

— Татьяна Арнольдовна мне ничего не говорила.

— Зато я говорила тебе дважды. Отойди от меня! Волосы из-за твоих начёсов клочьями выпадают. Хочешь, чтобы я облысела?

Лена отступила на шаг и начала складывать в чемоданчик многочисленные тюбики, баночки и флакончики.

— Наверное, спишь и видишь, как я лысею, — злорадно произнесла Вавадия, посмотрев на Лену в зеркальном отражении.

— Глупости ты говоришь.

— Ничего не глупости. Превратила меня в какое-то чучело огородное. Люсь, — Вавадия повернулась. — Скажи, на кого я похожа?

— На себя, — ляпнула Люська.

— Ну да, на себя, — буркнула Вавадия и снова прикрикнула на Лену: — Долго собираешься возиться? Уходи!

Когда Лена вышла, Люська спросила:

— Зачем ты с ней так?

— Как?

— Жестковато.

— Она меня бесит. Своей исполнительностью, мягкостью, молчаливостью. Белая и пушистая, аж тошнит от этой белизны. Терпеть не могу тихонь! Сегодня молчат, а завтра подножку подставят. Ты мне поверь. Я знаю, что говорю, в шоу-бизнесе вообще постоянно надо быть на стрёме.

Прошло минуты полторы, дверь номера с шумом открылась и в гостиную уверенной походкой прошла Татьяна Арнольдовна. Ей было лет пятьдесят, лицо хмурое, остроносое и без грамма косметики. Волосы с проседью, уложены в старомодную причёску. Одета она была во всё чёрное, отчего напоминала то ли гигантскую ворону, то ли гота переростка. При виде Люськи Татьяна Арнольдовна неподдельно удивилась, а Вавадия, перехватив взгляд тётки, лениво бросила:

— С сегодняшнего дня Люся у нас работает. Загрузи её чем-нибудь.

— Нам не нужны люди, — мягко, и в то же время безапелляционно заявила Арнольдовна.

— Тебе не нужны, а мне нужны, — Вавадия достала из сумочки круглое зеркальце, поднесла его ближе к лицу.

— Вая, чем она будет заниматься?

— Сама придумай.

Татьяна Арнольдовна снова посмотрела на Люську. Посмотрела надменно, как на человека, не заслуживающего уважения.

— Хорошо, Вая, я подумаю, что можно будет сделать. Через полчаса пора выезжать.

— Куда спешить? Опоздаю, подождут.

Татьяна Арнольдовна достала из кармана маленький бумажный пакетик и протянула его Вавадии.

— Прими.

Вавадия нехотя открыла пакетик, и высыпала его содержимое себе в рот. Люська сразу вскочила, понеслась на кухню за водой, но вернувшись в гостиную со стаканом, услышала строгий голос Чёрного Кардинала:

— Это гомеопатия. Запивать не нужно.

Люська так и осталась стоять со стаканом в руках.

Вскоре в номере появился Ярослав Броневой — продюсер. Люська неоднократно видела его по телевизору и почему-то решила, что Ярославу около сорока лет. Но сейчас, убедившись, что в жизни он намного лучше, чем на экране и фотках, пришла к мысли — продюсеру лет тридцать. Высокий, жилистый, коротко стриженый брюнет в очках в золотой оправе и дорогом костюме он показался ей невероятно привлекательным.

Вавадия их познакомила, Ярослав кивнул Люське, как старой знакомой, сразу потерял к ней интерес и сказал, что через двадцать пять минут надо стартовать. Затем они с Татьяной Арнольдовной вышли из номера. Вавадия схватила сумочку и бросилась к дверям.

— Подожди, — крикнула Люська. — А я, что мне-то делать?

— Чёрт! — Вавадия остановилась и дотронулась до налаченной причёски, напоминавшей львиную гриву соломенного цвета. — Так, сейчас мы тебя куда-нибудь пристроим. Но вот куда?

— А может, мне с вами поехать? — робко предложила Люська.

— С нами? Нет, с нами нельзя. О, придумала. Будут у тебя дела, — Вавадия поднесла к уху телефон и закричала: — Олег! Олег, немедленно дуй домой и привези мне вилку с ложкой. Что?! Успеешь. А я говорю, успеешь! Плевать мне на Ярослава. Чтобы через полчаса вилка с ложкой были в номере.

Бросив телефон, Вавадия засмеялась.

— На Олега можно положиться, водитель он классный, а самое главное умеет избегать пробок.

— Зачем тебе понадобились вилка и ложка?

— Узнаешь. Пока отдохни, мне надо отлучиться минут на десять. Полистай журнальчики. — И Вавадия хлопнула дверью.

Оставшись одна, Люська без сил рухнула в кресло. Сумасшедший дом. Вроде ничего не делала, а устала так, будто её здесь нещадно эксплуатировали день и ночь. А все из-за нервного напряжения. Один только взгляд Арнольдовны чего стоит, прям до дыр просверлила. И почему Вавадия никого не предупредила, что взяла новую помощницу? А теперь ещё выяснилось, здесь и помогать некому. Н-да, чувствуется, дня через два Люська будет вынуждена сказать своей должности до свидания. Не задержится она тут, как пить дать, не приживётся.

Вавадия вернулась вместе с тёткой минут двадцать спустя, и почти сразу в номере появился запыхавшийся Олег. Держа на руках двух мальтийских болонок кремового цвета он, пытаясь отдышаться, выпалил:

— Успел.

Одна из болонок начала вырываться из рук Олега, затявкала, замахала пушистым хвостом. Вторая сидела как неживая, апатично смотрела по сторонам, едва слышно посапывая.

— Положи их на диван, — Вавадия поцеловала в нос молчаливую болонку, а второй (крикливой) погрозила пальцем.

— Вая, опаздываешь, — сказала Татьяна Арнольдовна.

— Успею. Олег, спускайся вниз, скажи Ярославу, я буду через минуту.

— Вая, зачем тебе понадобились болонки, что ты задумала?

Не обращая внимания на тётку, Вавадия подозвала к себе Люську.

— Знакомься, это Вилочка и Ложечка.

Люська села на диван и, не сумев сдержать смех, спросила:

— Почему Вилочка и Ложечка?

— Так прикольней, — хохотнула Вавадия. — Они родные сёстры, но характерами отличаются. Ложечка спокойная, ласковая, Вилочка — чёрт в юбке.

— А мне кажется, они обе милые, — Люська протянула руку, начала гладить болонку, а та, исхитрившись, цапнула её за мизинец.

— А-ай! — вскрикнула Люська, резко отняв руку. — Это Вилочка, я уже поняла.

— Осторожней с ней. Она не любит нежностей. Своенравная очень.

— Вая, время, — прочеканила Арнольдовна.

— Да слышу я, слышу, — Вавадия выдвинула верхний ящик стола и, достав оттуда несколько купюр, вручила их Люське.

— Зачем?

— Твоё задание на сегодня — отвезти Вилочку с Ложечкой в салон на стрижку. Мы записаны на послезавтра, но, думаю, для нас найдут время и сегодня. Как ты считаешь, тётя?

Татьяна Арнольдовна выдавила:

— Я позвоню в салон. Предупрежу.

— Вот и отлично. Люсь, здесь адрес. Что и как стричь там знают, твоя задача отвезти и привезти обратно.

— Номер будет открыт?

— Нет, конечно, — поспешила вставить Арнольдовна. — Собак оставишь в номере Лены, я покажу, где он находится.

— Мне тебя ждать? — спросила Люська у Вавадии.

— Наверное, да… Или… да, лучше дождить.

— Ждать будешь тоже в номере Лены, — прогрохотала Чёрный Кардинал.

У Вавадии зазвонил телефон.

— Да. Иду, Ярослав, иду. Всё, я уже подхожу к лифту. Не ори, успеем!

Вавадия выскочила в коридор, Татьяна Арнольдовна проводила Люську на первый этаж, показала, где находится номер Лены, вручила двух мальтийских болонок и пожелала удачи.

— В салон я позвоню, вас будут ждать.

Растерянная и ошеломлённая Люська стояла в холле гостиницы, держа на руках собак. И именно в этот момент ей в голову пришла шальная мысль, что своё первое ответственное задание она с треском провалит.

***

С Ложечкой не было никаких проблем, она практически сразу заснула, обмякла и превратилась в плюшевую игрушку. О том, что это не игрушка, а живая собака, напоминали, пожалуй, редкие причмокивания и сопение. Вилочка, которую, по мнению Люськи нужно было назвать Маленькой Гадостью, никак не могла угомониться. Собачонка тявкала, скулила, визжала, царапалась, кусалась, всячески привлекая к себе внимания.

— Да заткнись ты! — в сердцах крикнула Люська, выскочив с собаками на улицу.

Держать их на руках было жутко неудобно, к тому же правой рукой приходилось крепче прижимать к телу Вилочку, иначе она грохнулась бы на асфальт.

Длинная ручка сумочки постоянно спадала с плеча, взмокшая Люська встала на тротуар, пытаясь поймать такси. А как поймаешь, когда обе руки заняты. Не ногу же вытягивать, в самом деле. А тут по всем законам подлости в сумочке зазвонил телефон. Люська решила не обращать внимания на звонок, но потом подумала, что звонить может Вавадия или Арнольдовна. Значит, ответить надо. Но как?

Присев на корточки, она пожертвовала Ложечкой. Аккуратно, настолько позволяло положение, она опустила спящую собачку на тротуар, крепче прижала Вилочку, а свободной рукой достала телефон.

— Алло. А-а, Алис, это ты. Да. Уже, ага… Я не могу сейчас говорить, позже перезвоню. Нет… Вилочка, заглохни! Что? Это я не тебе. Да, блин, мне надо подстричь Вилку с Ложкой, а она орёт. Не прикалываюсь я… Алис… Ложечка это… Стой! Вилочка… Стой, свинья!

Бросив телефон на асфальт, Люська побежала за семенящей по тротуару болонкой. Той удалось вырваться и, едва короткие лапки коснулись земли, Вилочка сразу дала дёру.

— Я тебя задушу, — шипела Люська, нагнав болонку у торца здания.

Вилочка заскулила.

— Почему вас привезли без поводков? Что ты скулишь? Бери пример с Ложеч… — Люська остановилась возле сумки, и по спине пробежался холодок. Ложечка исчезла. Это было сродни самоубийству. Умудриться потерять любимую собаку Вавадии, что может быть хуже. Заметавшись, и уже готовая расплакаться, она услышала прерывистый женский голосок:

— Девочка, это не твоя собака там гуляет?

— Где?!

— А вон, видишь, у машины бегает.

Люська рванула к Ложечке. Выспавшаяся болонка, пыталась оцарапать колесо припаркованной неподалеку машины. Ставя передние лапки с пушистой белой шерсткой на чёрное колесо, она, пыхтя и пофыркивая, отчаянно подпрыгивала на месте.

— Иди сюда, — грубо крикнула Люська, подхватив собачонку. — Лучше бы я кофе носила.

Вилочка продолжала визжать. Ложечка недовольно фыркала.

…На такси Люська добралась до салона, в котором собакам делали не только гламурные стрижки, но и вообще предоставляли все тридцать три удовольствия. Им делали маникюр, массаж, купали в грязевых ваннах, окропляли дорогим парфюмом.

Пока вялой Ложечкой и чокнутой Вилочкой занимались мастера, Люська разговорилась с хозяйкой йоркширского терьера, узнав, что та привезла своего любимца на процедуру оздоровительного обертывания шоколадом. У Люськи не было слов.

В гостиницу она вернулась спустя три с половиной часа. Тихоня Ложечка опять спала, фашистка Вилочка кусалась и вертелась, как юла. Хорошо ещё, Лена оказалась в номере. Бросив собачек в кресло, Люська попросила пить. А когда залпом выпила невкусную воду, показала Лене свои руки.

— Смотри, что эта дрянь со мной сделала.

Увидев укусы и царапины, Лена тут же принесла йод и вату. Зажмурившись, Люська стоически терпела противные пощипывания, решив для себя твердо и бесповоротно, что с собаками Вавадии она возилась первый и последний раз.

***

Последующие три недели Люська, почти ежедневно, за исключением случаев, когда Вавадия на день-два улетала из города, моталась прямо из школы то в гостиницу, то в коттедж. С самой Вавадией виделась редко, в основном общалась с Татьяной Арнольдовной, выполняя различные поручения Чёрного Кардинала. То в гомеопатическую аптеку съездить надо, то купить канцелярские товары или заскочить в прачечную.

Иногда вместе с Олегом ездила за продуктами, правда, не на жёлтом мерсе, а на чёрном джипе. Арнольдовна вручала длинный список и Люська, держа его перед собой, с гордым видом шествовала по торговому залу в компании великана Олега.

Олег ей нравился, простой, спокойный, совсем не заносчивый. Часто рассказывал анекдоты, подшучивал беззлобно над Люськой, не обижался, когда над ним подшучивала она.

Пару раз Люське везло, Вавадия брала с собой на фотосессию и на встречу с журналистами. От фотосессии Люська осталась в восторге. И хотя она выступала лишь в качестве постороннего наблюдателя, впечатлений набралась на год вперёд. А вот встреча с журналистами разочаровала. Точнее, разочаровало поведение Вавадии. Та словно с цепи сорвалась, отвечала грубо, откровенно дерзила и лезла на рожон. Вопросы ей задавали корректные, грамотные, но Вавадия вела себя так, будто собравшиеся журналисты намеревались её четвертовать.

Так же развязно и нагловато Вавадия разговаривала и с Леной. Часто хамила тётке, за глаза называла уродом Ярослава, говорила, что ей все надоели, и она устала быть центром вселенной.

Пару дней назад Люська показала Вавадии свежий номер газеты.

— А, — ухмыльнулась певица. — Я видела уже. Отвратная фотка, да? Безрукий фотограф выбрал ужасный ракурс.

— Я не о фотке хотела тебя спросить.

— А о чём тогда?

— Здесь написано, что двадцатого числа ты выступала в ночном клубе.

— Угу, — промычала Вавадия, пытаясь расчесать слипшиеся от геля и лака волосы.

— А после ты подралась с Мариной из группы…

— Знаю-знаю, не продолжай. Сказала же, я читала статью.

— Но ведь двадцатого числа тебя не было в городе. Ты уехала в Питер девятнадцатого и вернулась только двадцать первого.

— И что?

— Как ты могла быть в двух местах одновременно?

Вавадия отбросила расчёску и наигранно рассмеялась.

— Люсь, ты меня удивляешь. Нельзя быть такой наивной. Разумеется, меня не было в этом клубе, и с Маринкой я не дралась. Хочешь правду? Я вообще знакома с ней шапочно, виделись пару раз за кулисами на сборных концертах.

— Но…

— Пиар — великая вещь. Без пиара никуда. Запомни мои слова. И давай договоримся, ты больше не будешь ни о чём меня спрашивать. Я еле на ногах стою, устала, сил нет.

Люська знала, что такое пиар, но не думала, что в случае с Вавадией необходимо прибегать к таким дешёвым уловкам. По её мнению, популярность Вавадии настолько велика, что всякие там надуманные скандалы погоды не сделают. Или она ошибается? Кто их там разберет в этом шоу-бизнесе.

…Сегодня Татьяна Арнольдовна загрузила Люську работой капитально. Едва та приехала в коттедж, сразу отвела в комнату на первом этаже, расположенную рядом со столовой, и строго сказала:

— Будешь заниматься этим каждый день. Я так решила.

— Чем заниматься-то?

У широко стола стояло несколько картонных коробок, запечатанных скотчем. Открыв самую верхнюю, Татьяна Арнольдовна выложила на стол пачку фотографий Вавадии.

— Смотри и запоминай, — сказала она, не глядя на Люську. — Фотографии для поклонников Ваи. На каждой необходимо написать пару слов и поставить автограф. В принципе ничего сложного, но надо быть внимательной, писать без ошибок и не путать фразы.

— Подождите, я должна буду ставить автографы за Вавадию?

— Естественно.

— Но ведь… По-вашему, это честно?

— А, по-твоему, Вая способна лично подписать чёртову уйму фотографий? Знаешь, в каких количествах их приходится рассылать. Здесь день и ночь работать надо. Смотри, — Татьяна Арнольдовна взяла две фотки. — Писать надо наискосок в нижнем правом углу. Где она изображена крупным планом красным маркером пишешь «Тебе от меня! Вавадия». И автограф. На снимках, где Вая сфотографирована в полный рост, пишешь зелёным маркером: «На память от Вавадии». Подпись у неё примитивная, любой первоклассник справится. Но ты, прежде чем начинать, всё-таки потренируйся на бумаге, чтобы зря фотографии не портить. Потом покажешь автограф мне, если всё будет хорошо, приступишь к работе.

Люська осмотрела коробки — их было пять — и в каждой не менее семисот фотографий, и поежилась.

— Ясно, вопросов нет.

Арнольдовна улыбнулась и впервые за время их знакомства, положила ладонь Люське на плечо.

— Захочешь перекусить или выпить чая, пройди на кухню. Холодильник полный.

— Я знаю, сама вчера его затарила.

— Не буду тебя мешать.

Оставшись в комнатенке одна, Люська взяла фотку Вавадии и долго вглядывалась в профессионально загримированное лицо. А интересно, думала она, если Лена поработает над моим лицом, получится из меня копия Вавадии? Хотелось бы увидеть себя в образе известной поп-певицы. Но Лену об этом не попросишь, лучше даже не заикаться. Э-эх, сколько фотографий, тут с ума сойдёшь, пока всё подпишешь. Но начинать надо с малого — с подделки автографа.

Уже через час Люська мастерски научилась подделывать нехитрую закорючку Вавадии. Показав около сотни автографов Татьяне Арнольдовне, она получила одобрение и занялась подписанием снимков.

Выводя аккуратно каждую букву, Люська настолько увлеклась, что не заметила, как пролетело четыре часа. Левая часть стола была завалена подписанными фотографиями; прежде чем их пересчитать, Люська сложила две стопки: в первой автограф сделанный красным маркером, во второй — зелёным. Итого двести восемьдесят девять фотографий. Не слабо. После таких трудов не мешало бы подкрепиться.

На кухне она пробыла минут двадцать, успела сделать яичницу с луком, помидорами и сыром, выпить зелёного чая с бутербродами и съесть две груши. После еды, как обычно потянуло в сон. Люська решила немного проветриться на улице.

Вилочка и Ложечка спали на круглых подушках в гостиной. При появлении Люськи, Вилочка вскочила с нагретого местечка, затявкала и подбежала к входной двери.

— Не рассчитывай, с тобой я гулять не буду.

Вилочка оперлась лапками о дверь.

— Уйди, сказала.

— Люда, — прогремел сзади голос Чёрного Кардинала. — Ты уже закончила?

Вздрогнув, Люська быстро обернулась. Странно, но она полагала, Татьяна Арнольдовна уехала, и дома кроме неё никого нет, выходит, ошиблась. Тётка Вавадии стояла у лестницы, буравя Люську подозрительным взглядом.

— Хочу пройтись по саду. Вы не против?

— Псин с собой захвати, — сказала Арнольдовна, которая терпеть не могла ни собак вообще, ни мальтийских болонок в частности.

Пришлось идти за поводками и в течение получаса выгуливать эти «столовые приборы». Ложечка топала по плиточным дорожкам молча, вертела пушистой мордахой, и старалась не заморать лапки. А Вилочка (такая свинюха) всё время порывалась найти местечко погрязнее. И тявкала, тявкала, как ненормальная.

Татьяна Арнольдовна выбежала на крыльцо, когда Люська, усевшись на скамейку, приказала Вилочке умолкнуть.

— Людмила! Людмила, иди сюда.

— Что ещё стряслось, — проворчала Люська, натянув поводки. — Ну, топайте быстрее. Вилка! Ложка!

— Как это понимать? — Арнольдовна потрясла перед Люськиным лицом пачкой подписанных фоток. — Ты испоганила несколько сотен фотографий! У тебя совесть есть?

Люська побледнела. Неужели допустила какую-нибудь ошибку? Вроде по несколько раз проверяла, всё написано правильно, аккуратно. И с цветом не ошиблась, и надписи делала в строго указанном месте: писала наискосок в нижнем правом углу. Тогда почему развопилась Чёрный Кардинал?

— Татьяна Арнольдовна, а что случилось?

— Она ещё спрашивает! Зачем ты писала каллиграфическим почерком, кто тебя об этом просил?

— А разве некрасиво получилось?

— Вот именно — красиво! Получилось очень красиво, но только кому нужна эта красота? Ты почерк Ваи видела? Она пишет, как курица лапой, иногда сама разобрать не может, что накарябала. И фотографии должны быть подписаны таким же корявым почерком. Фанаты прекрасно его знают, любое изменение воспримут в штыки. А здесь сразу в глаза бросается — фотографии подписывала не Вая.

— Вы ничего не говорили о почерке, только об автографе упомянули.

— Говорила! Говорила, — взвизгнула Арнольдовна. — Ты плохо слушала. Сколько снимков подписала?

— Почти триста.

— Почти триста, — передразнила она. — Вся работа насмарку. Куда их теперь, на растопку камина?

— Я могу забрать их себе.

— Сделай милость, сегодня же забери. И чтобы я их больше не видела. А сейчас тренируйся писать почерком Вавадии, если, конечно же, ты ещё хочешь быть её помощницей. — Татьяна Арнольдовна склонила голову набок, с любопытством уставившись на Люську. Она ждала, что Люська психанет, развернётся и больше здесь не появится, но та проявила несвойственную ей выдержку.

— Хорошо, я пойду тренироваться. Но фотки я «испортила» по вашей вине. Вы не упоминали про почерк.

— Упоминала.

— Нет.

— Людмила, не дерзи мне!

Люська поспешила пройти в маленькую комнатку.

Через час она пересказала свой разговор с Арнольдовной вернувшейся Вавадии.

— Наорала на меня, заставила копировать твои каракули.

Вавадия прыснула.

— Да, пишу я не ахти. Но что поделаешь, у каждого свои недостатки. А на тётку не обижайся, она добрая.

— Я заметила, добро из неё так и льётся, — пробормотала Люська. — Слушай, а она тебе родная тётка?

— С какой целью ты интересуешься?

— Просто хочу знать.

— Забей, Люсь. Поверь, это не важно. Давай лучше кофейку выпьем, а потом Олег довезёт тебя до метро. Кстати, послезавтра концерт, не забыла? Поедешь со мной. Надо тебя в люди вывести, а то занимаешься всякой ерундой.

Люська просияла. Представив, как за кулисами окажется в самой гуще звёзд шоу-бизнеса, и при этом будет считаться приближённым лицом Вавадии, она мгновенно забыла о неприятном инциденте с Татьяной Арнольдовной.

Глава четвёртая

С чёрного хода, или за кулисами намного интересней

За три недели мы с Люськой пересеклись, в лучшем случае, раз семь. Разговаривали и того меньше. Утром практически не общались, Люська вскакивала за пять минут до выхода, умывалась, чистила зубы, стягивала волосы в хвост, глотала на ходу бутерброд и неслась в школу.

После школы, кстати, иногда она уходила с последних уроков, не забегая домой, ехала к Вавадии. Возвращалась вечером, звонила Димону, и они уходили гулять. Когда в кино, когда в пиццерии сидели, или просто бесцельно бродили по набережной. Нам с Алисой никак не удавалось к ним примкнуть, постоянно возникали проволочки: то у меня дела неотложные, то у Алиски туго со временем. Так и пролетел почти месяц: в учебе, в суете, в постоянной беготне.

Вопреки ожиданиям, о Вавадии Люська говорила мало, в основном рассказывала про вредную Татьяну Арнольдовну, бесцветную Лену и шутника Олега.

…Сегодня Люська приехала домой в девять часов, застав нас на кухне за поеданием шоколадного торта.

— Всем привет! — крикнула она, остановившись в дверном проёме. — По какому поводу тортик?

— Сладкого захотелось, — с набитым ртом ответил Димон.

— Диана ещё не приехала? Мне надо с ней поговорить.

— Опоздала ты. Диана днём укатила на гастроли. Вернётся через месяц-полтора.

Люська скривилась.

— Ладно. Тогда обрадую вас. Вавадия пригласила меня на концерт!

Димон перестал жевать.

— Послезавтра?

— Ага.

— Люсь, ты не можешь туда поехать.

— Это ещё почему?

— Не можешь поехать без нас. — Димон смотрел на Люську, не веря, что ей привалило счастье оказаться на концерте, попасть на который он сам мечтал всякий раз, когда видел расклеенные по всему городу афиши.

— Люсь, — присоединилась к Димону Алиса. — Мне тоже хочется попасть на концерт.

— И мы туда попадем! — воскликнул Димон, улыбнувшись Люське. — У нас же теперь есть свой человек в шоу-бизнесе. Я прав?

— Не знаю… Я поговорю с Вавадией, но обещать ничего не могу.

— Как не можешь, ты помощница, она тебе не откажет. Люсь, я обижусь.

— Ладно, постараюсь. Тортика отрежьте, а я пока переоденусь. Сейчас кое-что расскажу, — кричала она из своей комнаты. — Не поверите! Такая измена вышла. Арнольдовна меня доконала… Короче, — Люська вбежала в кухню, держа в руках чёрный пакет. — Это вам. На память от Вавадии.

Получив по фотографии с автографом Димон с Алиской одновременно издали протяжное «Вау». Мне тоже фотка понравилась, но «Вау» я не сказал. Не успел. Потому что в следующую секунду Люська начала выкладывать на стол пачки фотографий.

— Это чего? — обалдело спросил Димон.

— Люсь, колись, откуда столько фотографий Вавадии?

— А это, Алис, как выразилась Арнольдовна, испоганенные снимки.

— Почему испоганенные? — я взял несколько фоток и внимательно их рассмотрел. — Качество отличное, почерк красивый, автограф… не пойму, почему испоганенные-то?

— У Чёрного Кардинала спроси, — Люська усмехнулась и тихо добавила: — За почерк спасибо. Я старалась.

— Ты?!

— Двести восемьдесят девять фотографий подписала. Над каждой буковкой пыхтела, а выяснилось, фотки надо было подписывать левой пяткой. У Вавадии почерк ужасный. В итоге почти триста фотографий оказались браком.

— Везде обман, — протянул Димон. — Вот так получишь фотку с автографом знаменитости, а её на самом деле какая-нибудь баба Нюра подписала.

— Спасибо тебе, Димка, — вспыхнула Люська. — За бабу Нюру!

— Люсь, да я не тебя имел в виду. Ну, так получилось. Извини.

Люська села на стул.

— Что теперь с ними делать, выбросить вроде жалко а оставлять дома… Гм, зачем они мне в таком количестве?

— Не вздумай выбрасывать! — У Димона вдруг загорелись глаза, он сделал большой глоток чая, отодвинул подальше тарелку с куском недоеденного торта и заговорчески подмигнул: — Есть классная идея.

— Говори.

— На этих, якобы бракованных фотках, можно срубить бабки. Глебыч точно подметил, качество высокое, бумага суперская, плюс имеется автограф Вавадии. Да одна такая фотография может уйти рублей за пятьдесят. С руками оторвут!

— А что, — оживилась Люська. — Мне нравится.

— Эй-эй, вы офонарели, что ли?

— В чём дело, Глеб?

— Ни в чём. Сама же сказала, почерк не её, любой фан заметит, что это липа.

— Плевать, — стоял на своём Димон. — Мы не будем продавать фотки её ярым фанам, найдём обычных поклонников. Далеко ходить не надо, у нас в школе каждый второй от Вавадии балдеет. И какой у неё почерк им пофиг.

— По пятьдесят рублей не мало? — спросила Люська деловитым тоном. — Может, по соточке?

— Не-е, по сотне могут не взять. По полтиннику — самое то.

— Глеб, они оба сошли с ума. Останови их.

— Как, Алис? Предлагаешь порвать все фотки пока эти аферисты не втюхали их друзьям-знакомым?

— Но-но, полегче, — Димон собрал снимки и переглянулся с Люськой. — Не хотите быть в доле, нам больше достанется. Сколько там набежит, Люсь!

— Так, сейчас прикинем. Двести восемьдесят девять…

— Фотки Глеба и Алиски не считай.

— Тогда такой расклад: двести восемьдесят семь умножаем на пятьдесят. Это будет… будет… Блин, где мой телефон?

— Четырнадцать тысяч триста пятьдесят рублей, — сказал я.

— Нормально.

— Ты проблем с Вавадией не боишься? Если узнает она или её тётка, тебе спасибо не скажут.

— Глеб, как они узнают, не смеши меня. Не волнуйся, те, кому Димка продаст фотки не побегут делать почерковедческую экспертизу. Не, а классно ты придумал, Дим.

— Если её с позором выгонят с должности помощника помощников, я не удивлюсь, — сказала мне Алиса. — Люсь, мне ваша затея не нравится.

— Алис, слышала когда-нибудь о безотходном производстве?

— При чём здесь это?

— При том! Фотки уже сделаны, подписаны, затрачен человеческий труд, бумага, печать, два маркера я на них извела… А ты предлагаешь их выбросить.

— Оставь себе.

— Зачем мне одной столько счастья, если я могу подарить его людям.

— Подарить или продать? — спросил я, вертя в руках фотку Вавадии.

— Подарить за пятьдесят рублей. Устраивает такой ответ? Кстати, Глеб, ты должен мне пятьдесят рублей.

***

Люська сказала, чтобы мы подошли к чёрному ходу, обещая провести нас внутрь без особых проблем. Мы обошли здание с торца, заметив издали толпу фанатов, жаждущих попасть на концерт, где сегодня выступали любимые группы и исполнители. Человек сто, а может и больше стояли возле чёрного хода, в надежде на чудо. У металлической двери с невозмутимым видом скучал охранник. Он не реагировал на крики молодёжи, не отвечал на их вопросы и оставался титанически спокойным, когда кто-нибудь из толпы бросал какое-нибудь оскорбление в его адрес.

Алиса схватила меня за руку.

— Глеб, нам не удастся пройти. Посмотри, что там творится.

— Только бы Люся не подвела, — Димон первый подошёл к толпе.

Мы с Алисой постарались протиснуться к двери, но недружелюбно настроенные к новичкам фаны, разгоряченные полным безразличием охранника, были готовы проявить агрессию. Так высокий парень с перебитым носом сильно толкнул меня в плечо, толстяк в очках вообще отказался пропускать вперёд, а девчонка с начёсанными волосами (она подражала Вавадии) завопила, чтобы мы убирались отсюда.

Всё ясно, у чёрного хода стояли не просто поклонники, это самые настоящие одержимые фанатики. Довольно опасная категория людей. Как правило, они не всегда отдают отчёт своим действиям, способны на необдуманные поступки, и в гневе становятся неадекватными. От фанатиков стоит держаться подальше и обычным поклонникам знаменитостей и самим знаменитостям тоже.

Совсем недавно писали, как одна такая вот чокнутая фанатка швырнула бутылку в проходившую по ковровой дорожке певицу. Хорошо, что промазала. А когда её задержали и отвезли в участок, объяснила свой поступок тем, что хотела привлечь к себе внимания.

— Эй, ты, куда прёшь?! — обратился ко мне низкорослый крепыш.

Мы с Алиской молчали. Главное, добраться до двери, встать рядом с охранником и ждать появления Люськи.

Димону удалось без проблем оказаться под козырьком, но охранник сразу же попросил его отойти на пять шагов назад.

— Нас ждут, — одними губами прошептал Димон, стараясь, чтобы его не услышала галдящая толпа.

— Отойди на пять шагов назад.

— Вы не понимаете, сейчас за нами придут.

Охранник грубо оттолкнул Димона.

Вырвавшись из тесного круга ненормальных парней и девчонок, я позвонил Люське.

— Скоро ты выйдешь?

— Глеб, я уже вышла. Почему вас нет?

— Мы стоим у чёрного хода, а ты где?

— Тоже у чёрного хода.

— Их здесь несколько, что ли?

— Откуда я знаю. У меня времени мало, давайте, резче подходите, иначе уйду.

Как чувствовал, что без нервотрёпки не обойдётся. Шепнув Димону и Алисе, что надо сваливать и искать другую дверь, мы спешно покинули растревоженное осиное гнездо фанов.

Люську мы увидели, свернув влево, пройдя по внутреннему дворику и выглянув из-за поворота в неприметный маленький задний двор. Никогда бы не подумал, что это чёрных ход. Больше всего смахивает на вход в подвальное помещение.

Внутри, за небольшим, стоявшим под высокой лестницей столиком, сидел пожилой мужчина. Когда Люська пропустила нас в предбанник, он поспешил закрыть дверь на ключ и вернулся к столу.

Мы поднялись по лестнице, прошли в двойные стеклянные двери, обогнули широкую колонну, снова уткнувшись в лестницу. Потом шли по длинному коридору, внимательно вглядываясь в лица идущих навстречу людей. Каждый раз, когда мимо проходили знаменитости, Алиса крепко сжимала мне ладонь и делала глубокий вдох.

Димон был поражен не меньше. Впервые ему удалось очутиться в месте скопления звёзд. Он шёл по коридору и не верил глазам. Как так, обычный коридор с обшарпанным линолеумом, выкрашенные в серый цвет стены, уныло, мрачно кругом и вдруг появляется известный музыкант. Певица. Солистка популярной группы. Ведущая. Виджей музыкального канала. Димон смотрел на них, как на небожителей, улыбался и чувствовал невероятный подъём.

Люська остановилась у одной из гримёрок и постучала три раза в дверь. В замке повернулся ключ, дверь открылась и Лена, посторонившись, пропустила Люську внутрь.

— Чего застыли, проходите, — Люська ухмыльнулась, наблюдая за нашей реакцией.

***

Я понятия не имел, что она приведёт нас в гримёрку Вавадии. Думал, проводит в зал, а сама смоется выполнять свои обязанности. А тут вдруг такой поворот.

Вавадия сидела возле зеркала, вертя в руках телефон. На нашу компанию посмотрела приветливо, усмехнулась, отлично понимая, какое впечатление на нас произвела внезапная встреча.

— Привет! — крикнула она.

— Привет, — сказали мы в один голос с Алисой.

— Здрасти, — выдохнул Димон и вытер о рубашку вспотевшие ладони.

Лена подошла к Вавадии и занялась её причёской.

— Садитесь, ребят. Люсь, чего они у тебя такие робкие?

— Стесняются.

— Меня?

— А то!

— Ничего мы не стесняемся, — я сделал шаг, метнув на сестру злобный взгляд. — Где здесь сесть можно?

— Садись, где удобно, — тихо сказала Лена.

— Ай, Ленка, больно! — взвизгнула Вавадия. — Ты опять?! Ты мне все волосы с корнями повыдираешь. Дура!

Алиса подбежала ко мне и, смущаясь, начала обкусывать губы.

Лена как ни в чём ни бывало, продолжала начёсывать волосы. Люська, чтобы сгладить неловкость, быстро представила нас Вавадии.

— Это Алиса, моя подруга.

— Классное имя, — кивнула Вавадия.

— Димка. Мы с ним… — Люська замялась.

— Встречаемся, — пришёл на помощь Димон, подскочил к креслу, в котором сидела Вавадия, и зачем-то протянул руку.

— А это, — Люська посмотрела на меня и пожала плечами. — Глеб. Друг Алиски.

— И вообще-то твой старший брат, — немного обиженно сказал я.

— Да, и по совместительству мой брат.

— Брат?! — почему-то удивилась Вавадия. — А вы друг на друга совсем не похожи.

— Так это хорошо. Какой нормальный человек захочет быть похож на Люську.

— На себя посмотри, — прошипела сестра.

— Зато вы с Люсей как сестры, — сказал Димон. — Не-е, ну а чего, похожи же.

— Слегка, — засмеялась Вавадия. — Меньше лака, — обратилась она к Лене, когда та начала залачивать начёс на голове. — Меньше лака, говорю!

Я чувствовал, что должен сказать что-нибудь умное. Но в голове было пусто. Любая мысль, при виде Вавадии самоуничтожалась и превращалась в пепел. Так необычно было находиться в одной гримёрке с кумиром миллионов подростков. Нас отделяют не более двух метров, я вижу Вавадию, слышу её голос и внутри, как будто звенят десятки колокольчиков. Что это со мной? Вроде никогда не испытывал неловкости перед известными людьми, умел себя контролировать, но при виде Вавадии заметно стушевался.

И опять внутренний голос приказал мне сказать какую-нибудь умную вещь. Я силился, судорожно соображал, о чём бы таком эдаком спросить Вавадию, какой вопрос можно задать, чтобы он показался умным. Увы! Ничего стоящего.

— А здесь прикольно, — выдавил я из себя, первое пришедшее на ум.

— Да ну, — отмахнулась Вавадия. — Настоящий гадюшник. Все друг друга ненавидят, идёшь, тебе улыбаются, а за спиной называют стервой. Это в лучшем случае, — добавила она после короткой паузы. — Ленка! Меньше лака! Ты весь флакон мне на волосы вылила.

— А с тобой… с вами можно сфотографироваться? — Димка не мог определиться, как правильно обращаться к Вавадии. На «вы» или на «ты».

Она кивнула.

— Сейчас эта мучительница оставит меня в покое и сфоткаемся. И не выкай мне, я не старая.

Они сфотографировались несколько раз, потом Вавадия попросила у Люськи бутылку минералки, открыла крышку и вскрикнула. У неё из носа пошла кровь.

— Салфетку… Глеб, подай мне салфетку, — попросила Люська.

— Ватка нужна и перекись водорода, — сказала Алиса.

— Алис, где мы тебе найдём перекись. Почему кровь пошла? Вавадия, у тебя что-нибудь болит?

— Нет… Днём голова немного кружилась… Ещё салфетку дайте.

— Подними голову. Дыши через рот.

Лена стояла в стороне и была спокойнее остальных. Глядя, как вокруг Вавадии суетится Люська, она дотронулась кончиками пальцев до шрама на щеке и тихо сказала:

— Кровь могла пойти из-за повышенного давления. Ничего страшного, пройдёт.

— Откуда ты знаешь, что у меня давление? — набросилась на Лену Вавадия.

— Я предположила.

— Ты не врач. Позови тётю.

Пожав плечами, Лена вышла.

— Терпеть её не могу, — Вавадия швырнула на пол салфетку, шмыгнула носом и поднесла ко рту минералку. — Вроде уже не идёт.

— Голову всё равно не опускай…те.

— Дим, я же просила, не выкай мне. Люсь, твой парень меня напрягает.

Димка опустил глаза в пол, Люська толкнула его локтем в бок, а Алиса погладила по плечу.

Поведение Вавадии менялось на глазах. Пару минут назад, она смеялась и шутила с нами, как с добрыми друзьями, теперь смотрела надменно, было видно, что мы ей надоели.

— Нам, наверное, надо уйти.

— Подождите. Сами вы не найдёте дорогу. Придет тётка, проводит вас в зал.

— А зачем нам зал? — удивился Димон. — Может, мы за кулисами потусим, а?

— Тусите, где хотите. Моё дело предложить.

Татьяна Арнольдовна вбежала в гримерку и растеряно остановилась на пороге.

— Это ещё что? — спросила она, имея в виду нас.

— Не что, а кто. Друзья Люси. Их надо проводить в зал…

Димон кашлянул.

— Ах да, вы же тусить за кулисами собрались. Короче, не обращай на них внимания. У меня кровь из носа пошла.

— Ты сегодня ела? — Арнольдовна подошла к племяннице, потрогала лоб и выудила из кармана пакетик с гомеопатическими таблетками.

— Перекусила утром.

— Возьми. Положи под язык.

— Опять твоя гомеопатия? Меня от неё тошнит.

— Вая, надо выпить. Лена, подправь макияж и волосы. Почему на волосах мало лака?

— Тётя, его слишком много.

— Вая, причёска недостаточно налачена. Лена, исправь.

— Хорошо, Татьяна Арнольдовна.

Вавадия сжала кулаки, но промолчала.

Вскоре в гримёрку пришёл Ярослав.

— Опа! — заулыбался он. — Да тут целая делегация. Вава, что у тебя случилось, мне сказали, ты ударилась.

Вавадия хмыкнула и нараспев произнесла:

— Уже-е донесли-и! Твоя работа? — спросила она у Лены.

— Я здесь не при чём.

— А кто при чём? Я отправила тебя за тётей, только ты знала, что у меня пошла кровь. Ну, чего умолкла, с кем успела языком чесать?

— Вая, прекрати. — Татьяна Арнольдовна повернулась к Ярославу. — Ничего страшного не произошло.

— Ну нет, так нет. — Ярослав хлопнул в ладоши, прошёлся по гримёрке и остановился возле маленького одноместного диванчика. — Татьяна Арнольдовна, мне бы с Вавой поговорить наедине.

Тётка склонила голову в поклоне и, знаком показав Лене, чтобы та следовала за ней, подошла к выходу.

— Друзья-товарищи, — теперь Ярослав обратился к нам. — Без обид.

— Давайте-давайте, — Люська стала выталкивать нас в коридор. — Увидимся позже.

— Людмила, ты тоже подожди за дверью.

Люська раскрыла рот, а я, засмеявшись, вытянул её из гримёрки.

— Ну что, помощница помощников, получила. А то «давайте-давайте», «увидимся позже». Ты-то с какой стати зазвездила?

— Глеб, замолчи! И вообще вы благодарить меня должны, между прочим, это я устроила вам встречу с Вавадией.

— Люсь, спасибо, — едва слышно сказала Алиса, привалившись к стене и провожая взглядом парня из популярной молодёжной группы.

— Алис, не прожги ему спину.

— Вы видели? Видели?! Он прошёл мимо, запах его парфюма остался. Глеб, ты чувствуешь?

— Не собираюсь принюхиваться. Сколько мы здесь торчать планируем, может, уже пойдём, концерт начнется с минуты на минуту.

— Зачем нам концерт, когда мимо столько знаменитостей шастает. Куда не посмотри, везде знакомые лица. — Димон достал телефон и подмигнул Люське. — Я по коридорам пошатаюсь, наделаю снимков, автографов возьму.

— Смотри не заблудись.

— А если и заблужусь, не страшно. В таком месте заблудиться каждый мечтает.

Из гримёрки вышел Ярослав.

— Где Татьяна Арнольдовна?

— Ушла.

— Ушла, — проговорил он и практически побежал по длинному коридору.

— Люся! Люсь, ты где, мне нужна ещё минералка.

— Иду, — Люська прошмыгнула в гримёрку, громко хлопнув дверью.

— Ну, Глебыч, вольёмся в этот цветник, он же гадюшник? Почувствуем себя знаменитостями.

— Я концерт хочу посмотреть.

— Алис?

— Я с Глебом, — улыбнулась она.

— Сами не знаете, от чего отказываетесь. Ладно, значит, всю нагрузку беру на себя. Сегодня буду работать папарацци.

— Осторожней там, звёзды народ нервный, в случае чего могут и кулаки в ход пустить.

— Тогда придётся отбиваться, — простонал Димон, прикрыв правый глаз ладонью.

Когда он скрылся в одном из многочисленных коридоров, мы с Алиской увидели Лену. Попросив её проводить нас до сцены, мы в трепетном ожидании замерли в боковых кулисах. Здесь царила атмосфера всеобщего хаоса, люди бегали, кричали, смеялись, ругались. На нас никто не обращал внимания, мы словно невидимки прохаживались среди нарядных артистов, переступали через протянутые километры проводов и кабеля, вдыхали этот особенный запах нервного предвкушения и молчали. Несколько раз Алиса обращалась к певцам и певицам с просьбой дать автограф. Одни мило улыбались, брали протянутую Алиской записную книжку и ручку, оставляя на чистых страницах свои размашистые подписи. Другие расписывались нехотя, как бы по принуждению, скупясь даже на дежурную улыбку. А третьи — хорошо, что таких было меньшинство — откровенно грубили и, не стесняясь в выражениях, посылали куда подальше.

Меня это не шокировало, а Алиса сильно расстраивалась. Особенно огорчил резкий ответ и отказ дать автограф одного любимого ею певца.

— На экране весь из себя положительный, — всхлипнула она, после жёсткого ответа. — Интервью такие добрые дает, а в жизни…

— Брось, Алис. Зачем тебе автограф этого лысеющего козла?

Алиса промолчала. По внутренним динамикам объявили выступление Вавадии. Почти сразу я услышал голос ведущего со сцены:

— Встречайте! Ва-ва-адия!

Зал взревел от восторга, послышались аплодисменты, загрохотала музыка. Вавадия спела два хита и выскочила за кулисы, взмокшая от пота, терзаемая одышкой. Делая глубокие вдохи и протяжные выдохи, она наклонилась, положила ладони на колени, прикрыв веки. Создавалось впечатление, Вавадия пробежала марафонскую дистанцию, и силы были на исходе.

— Люсь, воды! — голос охрип, на лбу и шее сильно пульсировали вены.

Выпрямившись и сделав несколько жадных глотков, Вавадия вернула Люське бутылку минералки.

— Уф! Всё, можно сваливать.

— Ты здорово пела, — сказал я.

Вавадия окинула меня невидящим взглядом.

— Спасибо. А ты кто?

— Я Глеб.

— А-а… Да, точно. Как сердце бьется. У-уф… Люсь, ещё воды.

Минуту спустя Вавадию увлекла за собой Татьяна Арнольдовна, Люська побежала в гримёрку, Алиса шепнула мне, что ей надо в туалет.

Найти туалет оказалось делом непростым. Прошло минут десять, прежде чем нам повезло и низкорослая девушка, пробегавшая мимо по коридору, смогла внятно объяснить, как и куда идти, где свернуть, и какую дверь толкнуть.

***

По непонятным причинам, мужской туалет находился этажом ниже. Договорившись встретиться на лестничном пролёте, я начал спускаться вниз, а Алиса толкнула дверь с табличкой, на которой сверкала потёртая буква «Ж». В первом помещении вдоль всей стены тянулись замутнённые зеркала и раковины, во втором — Алиса прошла в него через арочный проём — располагались кабинки. Едва она успела закрыть за собой дверцу кабинки, входная дверь с шумом распахнулась, и послышались голоса:

— Полегче, — крикнула Вавадия. — Ты мне синяков наделаешь.

— Последний раз говорю, перестань играть с огнём. — Это произнёс мужчина, чей голос Алисе был незнаком. Жутко хотелось выйти их кабинки, подойти к арочному проёму и выглянуть в помещение с зеркалами, но страх пригвоздил к полу.

— Пусти, сказала, больно ведь.

— Будет ещё больнее.

— Я тебя не боюсь!

— Иногда мне хочется тебя убить, — выпалил мужчина. — И, наверное, настанет день, когда я тебя пристукну.

Вавадия рассмеялась.

— Это угроза?

— Предупреждение.

— А давай, пристукни меня, раз ты так осмелел. Зачем ждать тот день, сделай это сейчас.

— Прекрати паясничать.

— Не прекращу.

— Ты меня бесишь!

— А ты меня.

Послышался удар. Вавадия охнула и на миг в соседнем помещении воцарилась тишина. Алиса догадалась, мужчина отвесил певице пощёчину.

— Я тебя ненавижу! — процедила Вавадия.

— Учти, в следующий раз будем разговаривать по-другому. Моё терпение не железное, рано или поздно ему придёт конец.

— Видеть тебя не могу!

Мужчина громко хмыкнул и, очевидно снова схватил Вавадию за руку.

— Не прикасайся. Уходи! Уходи отсюда, я буду кричать!

— Сумасшедшая. Тебе самое место в психушке.

— Уходи! А-а-а…

Послышались торопливые шаги, хлопнула дверь. Алиса боялась пошевелиться. Нет, выходить из кабинки нельзя ни в коем случае. Пусть сначала из туалета выйдет Вавадия, потом для верности придётся выждать минуты полторы, и лишь тогда прошмыгнуть в коридор.

Вавадия включила воду, долго умывала лицо, всхлипывала и бубнила нечленораздельные фразы. Когда из крана перестала течь вода, на стене загудела сушилка для рук. Вскоре Вавадия выключила и её.

— Ненавижу! — произнесла она чётко и громко, прежде чем с силой толкнула дверь туалета.

В повисшей тишине, Алиса отчётливо слышала стук собственного сердца. Разговор, невольной свидетельницей которого она стала, оставил неприятный осадок. С кем ругалась Вавадия, угрожал ли тот мужчина ей всерьёз или ляпнул про убийство сгоряча? Одно ясно совершенно точно — оба ненавидят друг друга.

Внезапный телефонный звонок заставил Алису вздрогнуть.

— Глеб, ты чего? Нет, всё в порядке. Уже иду.

Алиса спустилась по лестнице, схватила меня за руку и побежала вниз. Потом мы миновали ещё один лестничный пролет, добежали до конца коридора и оказались в небольшом холле, окна которого были заклеены фольгой, а вдоль стен высились картонные коробки и бумажные рулоны.

Прижавшись спиной к единственной колонне, Алиса рассказала о стычке Вавадии с неизвестным ей мужиком.

— Думаешь, есть повод беспокоиться? — спросил я, прищурившись.

— Он ударил её.

— И что?

— Глеб, ударил, понимаешь? Какое право он имел бить Вавадию?

— Алис, не забывай, куда мы попали. Ты прекрасно знаешь, шоу-бизнес это террариум: склоки, скандалы, драки — часть их жизни.

— Ей пятнадцать лет, и он, кем бы ни был, не имел права поднимать на Вавадию руку. Я не хочу слышать про шоу-бизнес. Что вы все заладили: особый мир, особые законы. Люди везде одинаковые.

— Спорный вопрос.

— Глеб! Скажи, только честно, по-твоему, ничего страшного не произошло?

— Я не знаю всех обстоятельств, не знаю, из-за чего вспыхнула ссора, не знаю…

— С тобой всё ясно, — Алиса отпружинила от колонны и направилась к распахнутой двери.

— Постой, Алис. Да, ты права, тот мужик поступил мерзко, но мы ничем не можем помочь Вавадии.

— Она плакала, — тихо произнесла Алиса, когда мы начали подниматься по очередной лестнице. — Глеб, давай уедем отсюда поскорее. Позвони Димке, где он там шатается?

С Димоном мы встретились на первом этаже возле столика того самого пожилого мужчины, который закрывал за нами дверь. Нашему появлению он не удивился, осмотрел с головы до ног, кивнул, сделав вид, что признал, и выпустил на улицу.

— Продуктивненько я прогулялся, — говорил Димон. — Фоток наделал больше сотни. Автографов до фига набрал.

— И тебя ни разу не послали?

— Ха! Ни разу. Меня раз тридцать посылали, а один толстяк вообще развопился, грозился охрану позвать. Тётка с размалёванной физиономией ногами затопала, увидев, что я её фоткаю. Кричала «Парень, не смей меня фотографировать. Я тебе руки оторву». Потом начала звать какого-то Эдика, а я успел смыться.

— Зачем тётку-то фоткал?

— Да так, — повел плечами Димон. — Лицо у неё — жесть! На обезьяну похожа. А вы как потусили? Алис, почему хмурая такая? Глебыч, я чего-то не знаю? Давайте, колитесь.

Глава пятая

Что-то здесь не так…

В субботу Люська подписывала фотографии, когда ей позвонила Вавадия.

— Люсь! — прокричала она в трубку срывающимся голосом. — Бери ноги в руки и дуй ко мне.

— Что-то случилось?

— Случилось! Люсь, дорога каждая минута. Записывай адрес.

— Может, за мной Олег приедет, если такая срочность?

— Нет! — резко сказала Вавадия. — Олега не впутываем. Доедешь сама, на такси.

— Хорошо, жди.

Сложив аккуратной стопкой фотки, Люська схватила сумочку и выбежала из дома. Вызывать такси смысла не имелось. Пока сделаешь заказ, пока подадут машину, пройдёт минут тридцать. Легче пешочком дойти до ближайшей автобусной остановки — она находилась в километре от коттеджа Вавадии — и там поймать частника.

Минут десять Люська голосовала на дороге, то поднимая, то резко опуская руку. Несколько раз останавливались иномарки, и на Люську вопросительно, а иногда и с ухмылкой смотрели мужчины водители. С одними она сама отказывалась ехать, другие, включая старичка на жигулях, мотали головой, говоря, что им не по пути. Наконец возле Люськи притормозила машина, за рулем которой сидела молодая женщина; она-то и довезла до места, что называется, с ветерком.

Вавадия после Люськиного звонка, выбежала в коридор и начала спешно спускаться по широкой лестнице, скользя ладонью по гладкому поручню. В вестибюле, взяв Люську за запястье и отведя чуть в сторону, быстро сказала:

Конец ознакомительного фрагмента.