Преступление без наказания

Юрий Вячеславович Ситников, 2021

Зачем парню прятать женскую сумку под кроватью, и что находится внутри? Глеб, Люська, Димон и Алиса знают правду: в комнате Олега сумка их учительницы. Неизвестный выхватил ее из рук Тамары Игоревны, когда та возвращалась домой. В сумке была крупная сумма денег, взятых в долг. Улики против Олега, но… Ребята, сомневаясь в причастности одноклассника к краже, начинают расследование. .А тут еще соседка учудила, заявив, что к ней в гости приходит внучка из будущего. Может, у любительницы спиритических сеансов не в порядке с головой? Или же в этом деле присутствует мистическая подоплека? Надо во всем разобраться…

Глава первая

Губа не дура!

От Иннокентия Ивановича я вернулся голодный и злой. Целый день старик мотал меня по городу. После школы я рванул в библиотеку, взял несколько книг, привёз. Оказалось, одной книги из списка не хватает. Я сверился с записями, у меня всё сходилось. Вчера Иннокентий Иванович дал список из пяти книг. Сегодня выяснилось, нужна шестая. Начался спор. В своей забывчивости старик никогда не признается, ворчал на меня, дулся, пришлось возвращаться в библиотеку. Через два часа приехал, Иннокентий встретил меня в дверях. Очередное ЧП. Необходимо срочно сгонять в Медведково, к знакомому за важными документами.

Тут я не выдержал, вспылил, в который раз пожалев, что согласился работать у писателя. Да, платит он хорошо, здесь не придерёшься, но и соки из меня все выжимает. Пишет свою книженцию больше года, потом половину из написанного уничтожает. Снова пишет, редактирует, переписывает. Короче, такими темпами будет работать лет до ста.

Когда я набираю его каракули на ноуте, сам он пишет от руки, мне хочется застрелиться. Все буквы одинаковые. Вчитываешься и не поймёшь, что написано, а старик торопит, раздражается, если долго вожусь с текстом.

Сейчас начало одиннадцатого, уроки на завтра не готовы, и вряд ли я сяду за алгебру и историю. Придётся у кого-нибудь списать в школе.

В коридоре я включил свет и крикнул:

— Дома кто есть?

Тишина. Неужели Люська ещё не пришла?

— Люсь.

— Я здесь, — послышался слабый голос.

— А чего так вяло отвечаешь? — я разделся, прошёл в гостиную.

Люська сидела на диване, поджав под себя ноги. Выражение лица страдальческое, рядом несколько фантиков от шоколадных конфет.

— Чего так поздно вернулся?

— Иннокентий загрузил по полной.

— Понятно.

— Поесть бы чего-нибудь, Люсь.

— Еда в холодильнике. Я сварила суп, приготовила голубцы и испекла пирог.

— Отлично!

Люська любит готовить, но только тогда, когда её переклинит. В такие моменты может проторчать у плиты сутки. Три дня назад Диана улетела на гастроли, мы остались вдвоём, Люська заявила, что готовкой заниматься не будет. Мол, суп сварит, так и быть, а в остальном я могу на неё не рассчитывать. И вот приятная неожиданность, голубцы, пирог. Определённо, есть над чем поломать голову. Очень хорошо знаю Люську, наверняка что-нибудь задумала.

Помыв руки, я зарулил на кухню.

— Люсь, со мной поешь?

— Нет.

— Иди сюда, поговорим.

— О чём?

— Просто.

Люська пришла, села на стул, и пока я наворачивал суп, удручённо смотрела на меня, изредка вздыхая.

— Колись, — не выдержав, сказал я.

— А?

— Говори, что произошло?

— Ничего. В том-то и дело, время идёт, а ничего не происходит.

— Конкретней можно?

— Э-эх, — снова вздох и взгляд побитой собаки.

— Люсь, у тебя неприятности?

— Нет.

— С Димоном поругались?

— Даже не думали.

— Но я же вижу, ты не в себе.

— Кому до меня дело, в себе я или не в себе.

Я отодвинул пустую тарелку и принялся за голубцы.

— Сметану возьми или кетчуп.

— Зачётные голубцы, Люсь.

— Я старалась. Кормить же тебя надо. Ты мой брат, кто ещё вкусненьким побалует.

Так, это уже серьёзно.

— Я тебя слушаю.

— Мне нечего тебе сказать, Глеб. Э-эх!

Пришлось прибегнуть к хитрости — изобразить полное равнодушие. Поедая голубцы, я начал играть в молчанку. Люську это разозлило.

— Конечно, тебе на меня наплевать, — не выдержала она.

Я продолжал молчать.

— На моё состояние, настроение.

— Сама молчишь, как партизан.

— Не вижу смысла говорить. Всё равно ничего не получится. — Помолчав, она добавила: — Но если ты настаиваешь… Помнишь, какое сегодня число?

— Первое декабря.

— А через несколько дней…

–…у тебя день рождения. Я в курсе.

У Люськи загорелись глаза.

— В курсе он! А что ты собираешься мне дарить?

— Хм. Сюрприз.

— И всё-таки?

— Увидишь.

— Так я и думала, — Люська махнула рукой. — Опять очередную безделушку вручишь, скажешь банальные слова и чмокнешь в щёку.

— Не понял, чем тебе мои подарки не нравятся?

— Глеб, а что в них запоминающегося? Подарок должен оставлять след в памяти.

— В прошлом году я подарил тебе духи.

— Это были не духи, а микроскопических пробник. Двадцать пять миллилитров. Мне на неделю хватило. Вы все дарите мне ерундистику.

— Хорошо, скажи, что тебе хочется.

— А смысл? Всё равно не получу. Вы же мне всучите опять рамку, чехол для телефона или идиотскую флешку в форме сердечка. У меня столько рамок, что их уже продавать можно. Вся комната в них!

— Не юли.

— Я твоя родная сестра. Причём, прошу заметить, сестра любимая и единственная. Ты мог бы хоть раз преподнести мне стоящий подарок. Разве я о многом прошу?

— Ты уже что-то присмотрела, — догадался я.

Люська отвернулась.

— С чего ты взял?

— Присмотрела!

— Ну-у, в принципе, да.

— Что?

— Какая разница?

— Говори.

— Одну безделушку.

— И на сколько безделушка тянет?

— Вот! Ты даже не поинтересовался, что я увидела. Тебя волнует материальная сторона. Ты меркантильный!

— Люсь, прекрати говорить загадками.

— Золотую цепочку с кулончиком.

— Назови цену, — настаивал я.

— Чуть больше трёх тысяч.

Я мысленно прикинул и понял, проблема не столь масштабна. Три тысячи у меня есть. А если скинемся с Димоном и Алисой, то хватит и на цепочку и на красивый букет цветов.

— Уговорила, — засмеялся я. — Завтра поговорю с ребятами. Будет тебе цепочка.

— С кулончиком, — напомнила Люська.

— Ну да, с кулончиком.

Люська просияла.

— Ты настоящий брат! Знала, что не откажешь. Спасибо, Глеб!

— А сколько точно стоит, Люсь? Три с половиной?

— Больше, — Люська схватила шоколадный батончик.

— Три восемьсот?

— Э-эх! — снова вздох, пауза и… — Шестнадцать девятьсот.

Я чуть голубцом не подавился.

— Ты с ума сошла?!

— Что и требовалось доказать. Зачем тогда спрашивал, обещал, обнадёжил меня. Подарил надежду и сразу её отнял.

— Ты сказала три тысячи.

— Невнимательно меня слушал. Я сказала чуть больше трёх тысяч. Считать умеешь? Шестнадцать больше трёх.

— Но не на чуть-чуть, а больше в пять раз. Да, губа у тебя не дура.

Люська встала.

— Я пойду к себе, продолжать дальше разговор не вижу смысла. Подарите флешку, придётся довольствоваться ей.

— Стой.

— Чего?

— Я могу попросить деньги у отца, но мы же с тобой договорились, у родителей деньги не брать.

— Договорились, помню.

— День рождения можно считать исключением из правил.

— Нет, Глеб. У папы с мамой ничего просить не надо.

— Нам такую сумму не собрать. Я позвоню отцу.

— Глеб! Я уже заказала родителям подарок, — нехотя ответила Люська. — Видеокамеру. Думала, родной брат подарит цепочку. Но раз для тебя это дорого, конечно, Глеб, я не настаиваю. Извини, что затеяла разговор, я пошла спать.

— Люсь.

— Э-эх! Зачем я только цепочку увидела с кулончиком. Э-эх!

— А зачем тебе видеокамера?

— Глупый вопрос. Снимать.

— Понятия не имел, что тебя интересует видеосъёмка.

— Оно и видно.

— Люсь, есть идея.

— Валяй.

— Можем немного переиграть. Мы покупаем тебе видеокамеру, а родители цепочку с кулоном.

Люська рассмеялась.

— Наивный. Знаешь, сколько хорошая камера стоит?

— Ты не профессионал, а для начинающих подойдёт недорогая.

— Разбежался. Это мой день рождения, значит, мне решать, какая камера нужна. Понял?

— Не дурак.

— Э-эх!

Оставшись на кухне один, я взял кусок пирога. Откусил, отпил из чашки чай. Вкусно! Как быть? Даже если поговорю с Димоном и Алисой, мы не соберём такую сумму за неделю. Забить на Люськины выкрутасы или влезть в долги? Как вариант можно занять денег в счёт зарплаты у Иннокентия Ивановича. Уверен, старик не откажет.

Блин, называется, не было у человека забот. Хорошо, что не успел купить рамку и наушники. Как чувствовал, Люська в самый последний момент выкинет фортель.

…Сегодня Иннокентий Иванович был не в духе. Что-то у него не клеилось с написанием главы. Пока я набирал текст, он трижды заходил в комнату, интересуясь, как долго я буду работать.

— Два листа осталось, — сказал я во время его очередного прихода.

— Медленно, Глеб.

— Из плана не выбиваюсь.

— А я выбился. Муза капризничает. Может, кофейком побалуемся?

— Я не против.

— Работай, я тебя позову.

Минут через десять Иннокентий Иванович позвал меня в столовую. Старик был очень щепетильный, никогда не позволял себе есть на кухне или в комнатах. Твердил, что нормальные люди должны принимать пищу исключительно в столовой. Однажды я возразил, не у каждого есть столовая. На что старик безапелляционно ответил:

— Её можно организовать.

— Интересно как, Иннокентий Иванович? Если четыре человека живут в двухкомнатной квартире, где каждый метр на счету.

— Не понимаю я таких квартир.

Конечно, подумалось мне, когда живёшь один в пятикомнатной квартире, можно позволить не только столовую с кабинетом. Странный всё-таки он старик, принципиальный. И упёртый. Его не переспоришь. Его мнение — единственно правильное, и все, кто с ним не согласен — глупцы.

Люська считает Иннокентия снобом, мол, зарвался дед от беззаботной жизни. Может, и так. Живёт Иннокентий Иванович в своё удовольствие, в средствах недостатка не испытывает, причисляет себя к великим писателям, оттого и смотрит на простых людей свысока. Хотя если разобраться, какой он на фиг писатель? Три книги за всю жизнь. И те о юных пионерах, комсомольцах. Лет сорок назад его писанина была актуальна, сейчас она вышла в тираж. Старик не может этого не понимать, и всё равно продолжает хорохориться. Он — писатель и точка. К пишущей братии относится с прохладцей, современную литературу не читает принципиально, а если и возьмёт в руки книгу нового автора, исключительно для того, чтобы позлословить.

Кофе мы пили молча. Иннокентий Иванович ушёл в себя, ждал музу, злился на шум улицы. Когда я предложил закрыть форточку, запротестовал.

— Будет душно.

— Иннокентий Иванович, есть разговор.

— Слушаю.

— Мне нужны деньги. У сестры день рождения, хочу сделать ей хороший подарок.

— Одобряю.

— Финансы, к сожалению, не позволяют. Не могли бы вы одолжить мне денег?

Старик сделал глоток из чашки, откусил печенье, причмокнул. Пауза длилась минуты две.

— Насколько я помню, гонорар ты получил две недели назад.

— Верно.

— До следующего ещё две недели.

— Я знаю, но…

— Глеб, запомни раз и навсегда, свои средства, как и силы, надо уметь рассчитывать. Нельзя надеяться на авось. Ты просишь взаймы, допустим, я одолжу тебе денег. Ты купишь подарок. Но! Пройдёт две недели, настанет день зарплаты, а ты ничего не получишь. Подумал об этом?

— Разумеется.

— И до следующего месяца проходишь с пустым карманом? Это не есть хорошо. У тебя совсем нет наличности?

— Немного есть.

— Мой тебе совет, купи подарок на имеющиеся средства. Не спорь, Глеб, не в подарке дело — во внимании.

Попробовал бы ты объяснить это Люське.

— То есть, отказываете?

— Для твоего же блага.

— Окей. Вопросов больше нет.

— Не обижайся, Глеб. Я старый человек, прислушивайся к моим советам, они тебе пригодятся в жизни.

Я допил кофе, хотел встать из-за стола.

— Если не секрет, что хотел купить сестре? — полюбопытствовал Иннокентий Иванович.

— Золотую цепочку с кулоном.

— Сколько она стоит?

— Почти семнадцать тысяч.

Иннокентий Иванович вспыхнул.

— Тратить надо ровно столько, сколько ты заработал. Никогда не проси в долг. Неблагодарное это дело!

— Я пойду, поработаю.

— Ступай. А я прилягу, голова разболелась.

Итак, с деньгами полный облом. До Люськиного дня рождения осталась неделя.

Вечером мы собрались у Алиски. Я рассказал о цепочке.

— Я уже купил Люсе подарок. Глебыч, у меня тысяча осталась.

— И я купила, — Алиса открыла верхний ящик стола. — Кожаный чехол для смартфона. Люсе понравится.

— Н-да, — протянул я. — Делать нечего, придётся купить наушники.

— Или такую же цепочку только серебряную, — предложила Алиса. — У тебя сколько денег?

— Четыре тысячи наскребу.

— Плюс моя тысяча, — сказал Димон.

Алиса достала из сумочки кошелёк.

— Тысяча пятьсот. Ребят, не всё потеряно. За шесть с половиной тысяч можно что-нибудь симпатичное присмотреть.

Я воодушевился.

— Алис, Димон, Иннокентий мне заплатит, я верну вам деньги.

— Перестань, Глеб. Для Люси не жалко. Она нам всегда хорошие подарки дарит.

Утром мы с Алисой сходили в магазин. Проторчали там часа полтора. Алиска настолько придирчиво выбирала серебряную цепочку с кулоном, что я успел возненавидеть всё на свете. Наконец выбор был сделан. Домой я вернулся с подарком, спрятал его в стол и потёр ладони. Думаю, Люська будет довольна.

Глава вторая

Привет в будущее

Алиса попросила меня узнать, во сколько родился Иннокентий Иванович. Захотела рассчитать его асцендент — восходящий знак. Не так давно она увлеклась гороскопами, подсела на это дело капитально, что-то высчитывает, выверяет, потом даёт советы. Я не верю в гороскопы, никогда ими не интересовался. Знаю только, что родился под знаком Близнецов, этого мне достаточно, чтобы спать спокойно. А тут вдруг Алиска заявила, я оказывается не только Близнец, но ещё и Лев. Типа это и есть мой восходящий знак. Прочитала мне целую лекцию, уверяла, что давно замечала во мне качества, присущие не Близнецам, а Львам.

Слушал её внимательно, не перебивал, пытался что-то запомнить. Тщетно. Минут через десять выветрилось всё до последнего слова.

Зато Люська и другие девчонки в школе здорово подсели на Алискины гороскопы. Тонька Самойлова даже попросила составить гороскоп для всей семьи. Чем Алиска и занималась последнюю неделю, безвылазно просидев дома.

— Пять дней не гуляли, — сказал я, развалившись в кресле.

Алиса сидела за столом, уткнувшись в разложенные на столе исписанные листы и чертежи.

— Глеб, я обещала Тоне, она ждёт.

— Я тоже жду.

— Понимаешь, не сходятся у меня концы с концами.

— Забей.

— Не могу. Тонин папа Овен, мама Дева.

— И?

— Такой союз нежизнеспособен.

— Есть выход.

— Какой?

— Скажи Тоньке, пусть родители разведутся.

— Глеб!

— Я шучу. Ты совсем закопалась в своих гороскопах. Пошли на улицу.

— Не сейчас.

— Даю тебе полчаса.

— Час.

— Хорошо. И идём гулять.

Час спустя Алиса продолжала сидеть за столом. Хмурила брови, мотала головой, проверяла записи и недовольно хмыкала, если что-то не сходилось.

— Я так понимаю, прогулка отменяется?

— Скорее всего, да.

— Ты моя должница, завтра гуляем до самого вечера.

— Вряд ли, — усмехнулась Алиса. — Завтра у Люси день рождения.

— Я только успел об этом забыть, ты напомнила.

…Подарки Люська принимала с лицом маленькой девочки, ожидавшей, что среди кучи бесполезных мелочей, ей вот-вот посчастливится увидеть действительно стоящую вещь. Когда Алиса протянула красную коробочку с цепочкой и кулоном, Люська просияла.

— Спасибо, ребят!

— Это от нас троих, — сказал Димон.

— Димка! — Люська бросилась ему на шею, поцеловала в щёку.

Потом расцеловала Алису.

— А меня? — спросил я.

— Ладно уж, иди, и тебя поцелую.

Открыв коробочку, Люська замерла на месте.

— Это что? — спросила она, достав цепочку.

— Цепочка.

— Там ещё кулон есть, Люсь.

— Серебряная цепочка. Глеб, я же говорила тебе…

— Извини, на золотую не хватило средств.

— Люсь, правда, и занять не у кого, — сказала Алиса.

Люська смотрела на цепочку, как на кровного врага. Потом перевела взгляд на нас, шмыгнула носом, выдержала убийственную актёрскую паузу (у Дианы научилась) и рассмеялась.

— Спасибо! Прикольная цепочка. А кулон вообще супер! Я на самом деле о серебряной мечтала.

— Начинает заливать, — сказал я. — Это называется, сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Глеб, ещё одно слово и будешь лишён праздничного торта. Проходите уже, чего стоите, как засватанные. Стол накрыт.

Посидели мы нормально, Люська то и дело подносила к уху телефон. Он не умолкал, поздравляли её непрерывно. Вечером позвонила мама. С очередного курорта. Связь была отвратительная, Люська кричала в трубку, что ничего не слышит, мама тоже что-то кричала. В итоге прислала поздравления по вайберу. Сразу после неё позвонил отец, поздравил, сказал, что приехать не сможет, аврал в офисе. Но подарок Люська получит, он уже отправил к нам Павла. Павел — личный шофёр отца. Раньше, когда мы с сестрой жили с родителями в загородном доме, Павел отвозил нас в школу.

— Вот такие замечательные у нас родители, — сказала Люська, убрав телефон. — Мама на очередном отдыхе, отец в офисе. И так всегда. Заняты своими делами, до нас с Глебом дела нет.

— Что сейчас об этом говорить, — отмахнулся я. — Уже не раз перетирали эту тему. Проехали, Люсь.

— В день рождения отец мог бы и сам приехать.

— Слушайте, — Димон положил себе на тарелку кусок торта и потёр ладони. — Меня, конечно, мои родители устраивают, но вам, с вашими, повезло больше.

— Ты с дуба упал, Дим?

— Не, реально, Люсь. Глебыч, ну посудите сами. Они живут за городом, видитесь вы крайне редко, никакого контроля с их стороны нет. Считайте, вы предоставлены сами себе.

— Дим, — вмешалась Алиса. — По-твоему, это хорошо?

— А что плохого, Алис? Никто не стоит над душой, не зудит, не нудит. Диана не в счёт. Она актриса, к тому же постоянно на съёмках. Кстати, Люсь, она тебя поздравила?

— С утра. Наверное, поставила напоминалку в телефон, иначе бы обязательно забыла.

— Так вот, — продолжал Димон. — Вам радоваться надо, а не жаловаться.

— Понял, Глеб, — Люська мне подмигнула и грустно улыбнулась. — Каждому хочется иметь то, чего у него нет.

— К сожалению, это правда, — подытожила Алиса.

Павел приехал минут через сорок. Люська пыталась его накормить, он отказался. Ссылаясь на занятость, оставил подарок, пожелал всех благ и отчалил.

Видеокамеру отец купил зачётную. Увидев её, мне самому захотелось такую же.

— Вот это да! — присвистнул Димон. — Достойный подарок.

— Дорогой подарок как компенсация недостатка внимания, — сказала Алиса. — Я понимаю Люсины чувства, с одной стороны ей хочется…

— Алис, что ты там бормочешь? — спросила Люська, разглядывая камеру. — Иди сюда. Зацени. Я отцу позвоню, спасибо скажу.

Алиса была недовольна.

— По ходу меня никто не слушает.

— Ты права, — восторженно произнёс Димон. — Крутая вещь!

У Люськи моментально появились всевозможные идеи. Сначала она предложила снять фильм, потом клип, чуть погодя загорелась сделать репортаж о школе, потом её переклинило, и она выдала:

— Есть! Сделаем видео послание самим себе в будущее. Расскажем, что творится у нас и вокруг нас, какими мы видим себя лет… м-м… через двадцать пять-тридцать.

— Неплохая затея, — одобрил Димон.

— Решено! Я буду задавать вопросы… их будет не так много…

— Люсь, остынь, — я попытался охладить её пыл. Куда там.

— Глеб, помолчи. Давайте придумаем вопросы. Все думайте.

— А что если…

— Алис, тихо.

— Я хотела вопрос предложить.

— Потом.

— Люсь…

— Димка, не сейчас. Так, мне нужны классные вопросы.

— Мы тебе не мешаем? — спросил я.

— Нет, — Люська обкусывала губы. — Каким вы видите себя через тридцать лет? Это первый вопрос.

— Лично я вижу себя, — начал Димон, но Люська его прервала:

— Дим, отвечать начнёшь, когда я буду тебя интервьюировать.

— Что она будет со мной делать?

— Брать интервью, — засмеялась Алиса.

— Как вам кажется, все ваши мечты сбудутся? Второй вопрос готов. Ребят, помогайте.

— Ты слово не даёшь вставить.

— Неправда! Блин, уже не терпится взять камеру в школу.

— В школу-то зачем?

— Глеб, чем ты меня слушаешь? Я буду общаться с одноклассниками, друзьями, знакомыми.

— Короче, задолбаешь всех.

— Помолчи! Посмотрим, как заговоришь, когда тридцать лет спустя посмотришь запись с собой шестнадцатилетним.

— Никак не заговорю. Улыбнусь и всё.

— Ну-ну. Слушайте, с учителями, наверное, тоже можно будет поговорить.

— Особенно с Изольдой Артуровной, — расхохотался Димон.

Изольда Артуровна преподаёт в школе немецкий язык. Сколько ей лет мы точно не знаем, но в прошлом году директриса упомянула, что трудовой стаж у Изольды пятьдесят пять лет. Подходить к ней с камерой и задавать вопрос, какой она видит себя через тридцать лет, способен только безумец или Люська. Хотя для меня два этих слова давно стали синонимами.

***

Люська сдержала слово, с камерой она не расставалась ни на минуту. Снимала всех подряд. Своих одноклассников достала настолько, что те шарахались от неё как от чумы.

Сегодня Люська решила заняться учителями. Вылавливала их в коридоре и задавала вопросы. Одни отшучивались, улыбались, другие на полном серьёзе отвечали на вопросы, передавая привет нам в будущее. Изольда Артуровна, да, Люська и её не оставила без внимания, узнав о Люськиной идее, растерялась. Начала поправлять причёску, посетовала, что не накрасила губы, попросила перенести съёмку на завтра. Люська замотала головой.

— Изольда Артуровна, вы хорошо выглядите.

Немка зарделась. Выпрямив спину и расправив плечи, хорошо поставленным голосом сказала:

— Я готова.

Люська затараторила:

— Изольда Артуровна, первый вопрос: какой вы видите себя через тридцать лет?

Лицо Изольды вытянулось, правый глаз задёргался. Вопросик, мягко говоря, убойный. Сглотнув, Изольда Артуровна выдавила:

— Я не доживу до тех времён.

— Доживёте, — приободрила немку Люська. — Вам сейчас сколько? Восемьдесят?

— Семьдесят семь.

— Так, плюсуем тридцатку, получается… сто семь лет. Жесть! Хорошо, снимаю свой вопрос. Задаю другой… э-э… Блин.

Люська судорожно соображала, о чём бы спросить Изольду, чтобы не попасть впросак. В итоге ляпнула:

— Помашите нам ручкой.

Изольда Артуровна помахала, обдала Люську гневным взглядом и зашла в учительскую.

Люська выдохнула.

— Зря я к ней подошла, — сказала она Алиске.

— Я тебя сто раз предупреждала.

— Алис, скажи и ты что-нибудь для потомков.

— Сколько можно, Люсь?

— Давай-давай, не жмись, — Люська начала снимать Алису. — Улыбайся, тебя же сейчас не только я вижу, но и твои дети тоже.

— Какие дети?

— Такие! Через тридцать лет у вас с Глебом будет два сына и две дочери. Кстати, уже и внуки родятся. О! Лёгок на помине. Глеб! Глеб, иди сюда.

Я подошёл.

— Тебе ещё не надоело всех терроризировать?

— Смотри в камеру и передай привет внукам.

— Глеб, она сошла с ума, — сказала мне Алиса.

— Я давно это знал.

— Ребят, прекратите нести ахинею. Я вас снимаю.

Я показал в камеру язык.

— Глеб, не порть съёмку, — Люська отошла на шаг назад и с сарказмом произнесла. — Окей. Не хотите говорить, я сделаю это за вас. Итак. Видео послание моим племянникам. Посмотрите, какой стеснительной была ваша мама тридцать лет назад.

— Люсь, не надо.

— И папа у вас вредный. Глеб, подмигни внукам. Они наверняка сейчас сидят на диване и ржут, гладя на тебя.

Я выхватил у Люськи камеру.

— Отдай!

— Пусть мои внуки посмотрят на свою двоюродную бабку, — я начал снимать Люську. — Сейчас они вообще с дивана от хохота упадут.

— Глеб, не смей! — орала Люська. — Я не одета для съёмки. Выключи!

— Нет, — веселился я. — Пусть все видят. Смотрите, внуки и правнуки, это Людмила Озерова во всей красе. Обратите внимания на перекошенное злобой лицо и раздувающиеся ноздри.

— Глеб, я тебя убью!

— Угрожает? Все слышали? Будете свидетелями.

— Ты попал, — Люська засучила рукава.

— В гневе она страшна, — смеясь, говорил я, отбегая от Люськи. — Опасный момент! Набрасывается на меня с кулаками. Не-е-ет! Запомните меня молодым.

— Я всё сотру, — злилась Люська.

— Зря. Отличное получилось кино. Баба Люся пытается нанести физические увечья дедушке Глебу.

— Ещё одно слово и дедушке Глебу понадобится палочка. Дурак! Испоганил материал.

Взяв камеру, Люська побежала к лестнице, столкнувшись с Витькой Комаровым.

— Комар, смотреть вперёд надо.

— Извини, — на ходу крикнул Витька.

— Стой. Скажи что-нибудь потомкам.

— Уже говорил.

— Ещё скажи.

— Сегодня в футбол играем с парнями и параллельного класса. Мы их сделаем, — заявил Витька.

— Внукам больше ничего не хочешь рассказать?

— Чьим внукам?

— Не тормози, Комар. Своим!

— А-а… ну да… сейчас, — Витька почесал затылок. — На той неделе играли в футбол с пацанами из соседней школы, мы их сделали.

— Ты кроме футбола о чём-нибудь другом можешь сказать?

— Да.

— Так скажи!

Витька задумался.

— А сколько у меня внуков?

— Десять, — рявкнула Люська.

— Ого! Не слабо. Тогда уж пусть будет одиннадцать, — попросил Комаров.

— Почему?

— Основной состав футбольной команды состоит из одиннадцати человек.

— Капец! Комар, иди отсюда. У тебя десять внучек, понял?

— Чё, ни одного парня?

— Нет. Всё, беги, куда бежал.

— А можно как-то переиграть, Люсь?

— Можно. Запишись на курсы кройки и шитья. Через тридцать лет будешь с внучками выкройки делать и макраме плести.

На первом этаже Люська докопалась до охранника, потом мучила вопросами нашего плотника Ивана Михайловича.

Вечером просмотрела видео, заявив, что многие держались перед камерой сковано, неестественно.

— Завтра придётся переснимать. Тяжёлый день будет. На второй перемене я договорила с директрисой, беру у неё интервью.

— Она согласилась? — удивился я.

— Да.

— Странно. Думал, пошлёт тебя.

— Она послала. Два раза. На третий сдалась.

— Не мытьём, так катаньем.

— Через тридцать лет моё видео будет бесценным.

Я промолчал. А чуть погодя, спросил:

— Ты сама как видишь себя через тридцать лет?

Люська не торопилась с ответом.

— Трудно сказать.

— А всё-таки?

— Мне будет сорок пять… Офигеть! Даже думать на эту тему не хочу.

— Других достаёшь, а сама откалываешься.

— Знаю одно, буду выглядеть максимум лет на двадцать пять. Успешная бизнес-леди, которая всего добилась собственным трудом.

— А Димон?

— Что Димон?

— Видишь его рядом?

— Конечно.

— А вдруг его место займёт кто-нибудь другой?

— Что за намёки, Глеб?

— Исключаешь такую возможность?

— Само собой.

— Я просто спросил.

— Нет, не просто. Ты сомневаешься в Димкиных чувствах ко мне? Или считаешь, я отношусь к нему несерьёзно?

— Многое может измениться, Люсь.

— Я своих решений не меняю.

— Жизнь меняет.

Люська нахмурилась.

— Слушай, работа у Иннокентия действует на тебя разрушающе. Ты начинаешь говорить и мыслить, как старик. Получается, ваши отношения с Алиской тоже хлипенькие. Сейчас вы влюблены друг в друга, а лет через пять можете разбежаться?

— Теоретически такое возможно.

— Ну ты и зануда, — Люська вышла из комнаты. — Через тридцать лет мой брат превратится в брюзжащего деда. Не завидую я Алиске.

— А я Димону.

— Я тебя не слышу, — Люська хлопнула дверью, пожелав мне тем самым спокойной ночи.

В комнате онапоставила камеру на стол, сама села на диван, подумала и сказала, глядя в объектив:

— Дорогие мои потомки, очередной день подошёл к концу. Можно подвести итоги. Итог один: все кругом козлы. С вами была я, Людмила Озерова.

Глава третья

Странная встреча

Любой наш совместный поход с Люськой по магазинам заканчивается скандалом. Так повелось. Это уже закономерность.

Сегодня утром, открыв холодильник, я крикнул:

— Люсь, еды в доме нет.

— Совсем?

— Ага.

— В холодильнике хорошо посмотрел?

— Стою, смотрю, здесь остались только полки и два яйца.

Люська зашла в кухню.

— А говоришь, еды нет, — она оттолкнула меня и начала инвентаризацию пустого холодильника. — Яйца есть, приготовлю яичницу.

— Маловато будет.

— А это что, Глеб? Два кусочка колбасы, половина упаковки кетчупа, одна картофелина, горчица.

— Сплошные деликатесы.

Люська открыла морозилку. Та зияла пустотой, если не брать в расчёт пачку пельменей, в которой покоились три слипшиеся пельмешки.

— Сколько раз тебе говорил, не оставляй по три пельменя в пачке. Что с ними делать? Ни два, ни полтора.

— Сделай одолжение, сядь и не гунди. Сейчас завтрак приготовлю.

Пока я был в ванной, Люська отварила картофелину и пельмени (целых три штуки!), порезала их мелко, обжарила на сковородке и залила яйцами. Сверху покрошила петрушку.

— Вот тебе и завтрак, — сказала она.

— В магазин надо смотаться.

— Я не против.

Перекусив, а точнее, пробудив аппетит яичницей, мы стартанули в супермаркет. В тележку Люська бросала всё, на что натыкались глаза.

— Зачем тебе три пачки майонеза?

— Хочу рыбу запечь.

— Куда столько творога взяла?

— Для запеканки и сырников.

— Блин, Люсь, тележка полная, опять сумки неподъёмные будут. Договорились же, сначала покупаем самое необходимое.

— Ты определись, хочется тебе есть или нет? Не желаешь брать творог, — она начала выкладывать его обратно. — Не надо. Не будет сырников. Не устраивает майонез, скажи гуд-бай рыбе.

— Не утрируй. Можно взять и то и то, но не в таком количестве. Обязательно два кочана капусты тащить?

— Один можешь выложить.

— Бутылку масло тоже выкладываю, одной хватит.

— Легче было тебе список написать и в магазин одного отправить.

— В следующий раз так и сделаем.

— Глеб, стой, я шоколадку куплю.

Шоколад Люська любит в любом виде, поэтому у сладостей мы задержались надолго. В тележке оказалось пять плиток шоколада, конфеты, шоколадные батончики, вафельный торт и пряники в шоколадной глазури.

— Можно к кассе топать, — наконец сказала Люська.

Я переписывался с Алиской, Люську услышал не сразу, а когда она толкнула меня в бок, рванул вперёд, врезавшись в чью-то тележку.

— Осторожно! — недовольно проворчала женщина в чёрной шубе.

— Ой, — засмеялась Люська. — Галина Ивановна, здрасьте.

— Глеб, Люся, рада видеть, — улыбнулась наша соседка с третьего этажа. — Диана ещё не вернулась со съёмок?

— Пока нет.

— Как приедет, пусть сразу зайдёт ко мне.

— Я помню, Галина Ивановна, — кивнула Люська. — Передам.

К Галине Ивановне подошла высокая женщина лет сорока. Держа в руках торт, она спросила:

— Возьмём к чаю?

— Конечно, зайка. Клади.

— Молоко забыли взять, я быстро.

Когда она отошла, Люська спросила:

— Где я могла видеть вашу знакомую?

— Нигде, Люся, ты ошибаешься.

— Да нет же, совсем недавно мы с ней сталкивались.

— Возможно, в подъезде, когда она приезжала ко мне. Нигде больше вы столкнуться не могли, — Галина Ивановна хохотнула. — Это противоестественно.

Я вскинул брови.

— Почему противоестественно?

— Вы не поймёте, — бросила свою коронную фразу Галина Ивановна. — Рита моя родственница. Внучка.

— Внучатая племянница?

— Внучатая племянница, это одно, внучка совсем другое. Чувствуете разницу? Рита мне родная внучка.

Мы с Люськой обеспокоено переглянулись. Я даже начал озираться по сторонам. Санитаров в белых халатах со смирительной рубашкой в руках не видно, сегодня не первое апреля, тогда о чём говорит Галина Ивановна, какая внучка?

— Сколько лет вашей внучке? — непринуждённо спросил я.

— Срок два года. Скажите, она похожа на Тошу? По-моему, у Риты его нос и глаза, не находишь, Глеб?

— Хм… затрудняюсь ответить.

Люська не выдержала.

— Галина Ивановна, хватит нас разыгрывать. Антону сорок лет, у него нет детей, но даже если бы и были, то никак не сорокадвухлетние.

— Верно, — хмыкнула Галина Ивановна. — Но вы же не знаете всех подробностей.

О! Тут ещё и подробности есть. Очень интересно, мы просто жаждали их услышать.

— Может, поделитесь? — спросил я, и на всякий случай снова обернулся. Нет, санитаров пока не видно. Либо запаздывают, либо…

— В другой раз, — сказала Галина Ивановна, покатив тележку навстречу Рите. — Солнышко, а кефир ты не взяла?

— Не подумала.

— Ничего, милая, сейчас возьмём.

Когда они скрылись, Люська сказала:

— Глеб, дёрни меня за волосы. Я должна убедиться, что не сплю.

Я дёрнул.

— Не сплю, — прошептала Люська.

— Хочешь, ещё раз дёрну.

— Себя дёргай. Что сейчас было?

— Галина сошла с ума.

— А если серьёзно?

— Навешала лапши на уши. Хотя, учитывая её увлечения, первый вариант выглядит более убедительным.

— Глеб, она меня заинтриговала, я должна выяснить, кто такая Рита.

— Зачем?

— А тебе не интересно?

— Нисколько.

Люська задумалась.

— Слышал, как она её называла? Солнышко, зайка, милая. Да Галина Ивановна ни к кому так не обращалась. Вечно строит из себя аристократку, она одна из высшего света, а все остальные люди второго сорта. И вдруг такая перемена. Рита — дочь Антона. Абсурд. Галине Ивановне шестьдесят пять, Антону сорок, а Рите…

— Сорок два, — засмеялся я. — Галина Ивановна жжёт! Всё, пошли к кассам.

Люська плелась за мной, пребывая в собственных мыслях. Несколько раз она оборачивалась, искала взглядом Галину Ивановну и Риту, просила меня идти помедленней.

— Забудь о них, — сказал я, начав выкладывать продукты на ленту. — Помогай, давай.

Набив три полные сумки, я посмотрел на Люську.

— Ну.

— Что?!

— Как мы это потащим?

— Я одну сумку беру. Ты две.

— Они неподъёмные. Я, конечно, не хлюпик, но гробить позвоночник не собираюсь.

— Глеб, не грузи меня сейчас ерундой, не до тебя.

До дома мы шли молча. Любая моя попытка заговорить с Люськой, встречала жёсткий отпор.

— Тихо! — кричала Люська. — Не мешай.

Дома, разобрав сумки, я поспешил к Алисе. На четыре у нас билеты в кино. У лифта встретил Димона.

— Я к вам. Люся дома?

— Да. Из магазина только вернулись.

— А ты далеко?

— В киношку идём.

— Подожди, Глебыч, может, мы с вами?

— Вряд ли, Люську сейчас из дома не вытащишь.

— А что случилось?

— Иди, она тебе сама расскажет.

Димон похлопал меня по плечу и зашёл в лифт. Не повезло ему, чувствую, Люська загрузит его по полной.

***

Забавно, но у меня самого никак не выходила из головы встреча с соседкой. Что-то в ее поведение настораживало, появились мысли о подвохе или даже большой афере. А может, это связано со спиритизмом? Кто знает…

Спиритизмом Галина Ивановна Плюшкина увлекалась давно, ещё при жизни мужа в квартире собирались люди, желающие пообщаться с духами. Спиритические сеансы устраивали раз в неделю — почему-то строго по четвергам — скорее всего это была прихоть Галины Ивановны. Однажды на сеанс спиритизма была приглашена Диана, которая унесла ноги от Плюшкиной сразу, как только в комнате послышался приглушённый голос умершего лет сто назад писателя. С какой стати потревожили именно его дух, и потревожили ли вообще, никто кроме присутствующих, увы, так и не узнает.

Спустя какое-то время Галина Ивановна перестала принимать на дому подруг. То ли рассорилась со всеми, то ли надоело общаться с духами при посторонних, но факт в том, что Плюшкина начала проводить сеансы в одиночестве.

Люська как-то поинтересовалась, есть ли польза от спиритизма? Галину Ивановну вопрос поставил в тупик, она долго думала, корчила гримасы, тужилась и в итоге заявила, что Люська, при всей её образованности не сможет понять тонкую душевную конструкцию Плюшкиной. А Люська действительно ничего не понимала.

С Галиной Ивановной жил сорокалетний сын Антон. Холостяк Тошка, как ласково называли его в подъезде, был большим ребёнком. Целиком и полностью Антон подчинён матери, он накрепко привязан к её юбке, иметь собственное мнение ему запрещено. По словам Плюшкиной, Антон человек творческий, следовательно, глубоко ранимым. Тоша считал себя художником, коим на самом деле никогда не являлся. Одна из комнат была переоборудована под мастерскую, в которой Тоша проводил полдня, пил кофе, слушал музыку, а ближе к вечеру отправлялся на улицу, черпать вдохновение.

Галина Ивановна обожала сына, опекала его, сдувала с Тоши пылинки. Тоша в свою очередь не имел ничего против. Трудной работы он не знал, в деньгах не нуждался, жил на широкую ногу, любая прихоть великовозрастного ребёнка исполнялась по щелчку пальца.

Единственное, на что было наложено табу — это женитьба. Галина Ивановна не желала сыну судьбы вечного холостяка, напротив, мечтала, чтобы тот скорее обзавёлся женой и детьми. Но! При условии, что сначала кандидатура невесты будет одобрена придирчивой свекровью. Антону не позволялось общаться с женщинами другого круга, обязательным условием Плюшкиной было наличие у избранницы сына высшего образования, знание двух-трёх иностранных языков, собственная квартира и солидный счет в банке. Галина Ивановна поставила настолько высокую планку, что Тоша, пораскинув мозгами, решил ничего не менять и продолжать жить в своё удовольствие. Зачем лишний раз напрягаться, заранее зная, что такой женщины он не встретит. А если даже и повезёт, зачем он ей сдался, безвольный маменькин сынок.

Так и жили. Антон продолжал заниматься своими художествами, Галина Ивановна проводила спиритические сеансы.

…Алиска, узнав о внучке Плюшкиной, первым делом подумала про гороскоп. Опять ей захотелось что-то там рассчитать, сверить, обозначить и сопоставить.

— Алис, не пойми меня неправильно, но из-за твоих увлечений мы редко видимся.

— Глеб, видимся каждый день в школе.

— Школа это школа. Я хочу видеть тебя постоянно.

— Сам понимаешь, это невозможно. И потом, что значит, из-за моих увлечений? Ты произнёс это так, как будто я занимаюсь ерундой, попусту тратя время.

— Отчасти я именно это и имел в виду.

Алиса посмотрела на меня, сдвинула брови.

— Ты серьёзно?

— Отчасти, — повторил я. — Сначала была школа актерского мастерства…

— Не была, а есть, — перебила Алиса.

— Хорошо. С ней я как-то смирился. Теперь новая фишка — гороскопы.

— Не вижу ничего дурного.

— Время. Алис, на встречи его практически не осталось.

— Мы были в кино, сейчас идем, гуляем. И ты сам тратишь время на непонятные разговоры. Чем болтать, лучше…

— Почему ты замолчала?

— Догадайся.

— У меня три варианта…

— Глеб, вариант всего один. Поцелуй меня.

— Прямо на улице? А люди? Тебя они всегда напрягали.

— А сегодня не напрягают.

Я обнял Алису, прижал к себе. Она по привычке быстро осмотрелась по сторонам. Мы начали целоваться, услышав за спиной недовольный голос.

— Чего на дороге-то встали? — возмущалась старушка. — Другого места не нашли.

Мы не двинулись с места. Так и простояли под фонарным столбом, обнявшись, не замечая никого вокруг.

Глава четвертая

Сделай первый шаг

Прозвенел звонок. Люська выбежала из класса. С камерой. Выискивая, к кому бы привязаться с вопросами, она носилась по этажам, вылавливая новых жертв. На Тасю наткнулась возле кабинета физики. Прислонившись спиной к стене, Таська неотрывно смотрела на Олега и Мишку. Те стояли чуть поодаль, оживленно обсуждая предстоящие школьные соревнования.

Люська включила камеру, начала приближаться к Тасе.

— Таська, я тебя снимаю. Сделай лицо попроще.

Тася отвернулась.

— Люсь, выключи камеру!

— Не убегай, стой. Тась, выключила я ее. Сама убедись.

Тася последний раз бросила беглый взгляд на ребят и пошла в сторону лестницы. Люська семенила следом.

— Может, в столовку сходим?

— Не успеем, через пять минут перемена кончится.

— Олег или Мишка? — спросила Люська.

Тася напряглась.

— В смысле?

— На кого, спрашиваю, ты так таращилась, на Мишку или на Олега?

— Ни на кого. Не выдумывай.

— Не первый раз замечаю, как ты их глазами пожираешь.

Тася остановилась.

— Так заметно?

— Ещё бы!

— Заметно всем, кроме него.

— Мишку имеешь в виду?

— Олега.

Люська обернулась.

— Помниться, ты его терпеть не могла. Он тебя постоянно подкалывал.

— Когда это было? Сто лет назад. Сейчас всё иначе.

— А как сейчас? — допытывалась Люська.

— Нравится мне Олег.

— И?

— Люсь, хватит дурочку из себя строить. Что и? Нравится, понимаешь?

— Он в курсе?

— Нет, конечно.

— Зря.

— Предлагаешь мне самой подойти к нему и признаться? — Тася хмыкнула и в очередной раз метнула взгляд на Олега.

— Я бы на твоем месте так и сделала.

— Советовать легко. Слабо себе представляю, что когда-нибудь смогу первая сделать шаг.

— Не съест он тебя.

— Смысла не вижу, Люсь. Я ему безразлична. В противном случае, давно бы сам начал со мной общаться.

— Могу помочь.

— Как?

— Это уже мои заботы. Тебе только надо согласиться или отказаться.

Тася задумалась.

— Зная твой характер, последствия могут быть плачевными.

— Мое дело предложить. Отказываешься?

— Надо подумать.

— Думай до конца седьмого урока. И пользуйся моментом, пока я добрая.

— Понимаешь, — осторожно начала Тася. — Олег симпатичный.

— Спорный вопрос.

— Симпатичный. За ним многие девчонки бегают. Сама знаешь.

— Знаю. Но Олег не в моём вкусе. У него уши большие.

— Нормальные уши.

— Куда ты клонишь?

— Скажи честно, я красивее Наташки Бурыкиной?

— Тась, как вас можно сравнивать? Бурыкина идиотка, а ты наверняка медаль получишь.

— То, что она книг не читает и учится на тройки, ни о чём не говорит. Олег к ней давно подкатить пытается. Наташка его отшивает.

— Правильно. Она с Пашкой ходит.

— Хочу волосы перекрасить, — призналась Таська. — Стать блондинкой.

— Не-не-не. Тась, даже не думай! Тебе не пойдёт.

— Олегу нравятся блондинки. Я обратила внимание. Бурыкина блондинка, Маринка Селезнёва, он с ней раньше дружил, тоже блондинка.

— А ты Таська Соколова, — прикрикнула Люська. — И ты брюнетка. Будь самой собой, не пытайся ни под кого подделываться. Совсем сдурела, волосы перекрашивать. У тебя шикарные волосы, испортишь краской, будешь на ведьму похожа.

— Не знаю, Люсь, я в раздумьях.

Прозвенел звонок на урок.

— Пошли в класс, там договорим.

Пересев за парту Таси, Люська зашептала:

— Короче, выбрось из головы мысли о краске и слушай меня. Я куплю четыре билета в кино, якобы для нас с Димкой и для Алиски с Глебом. Те не смогут пойти, и Димка предложит один билет Олегу. Второй я предложу тебе. Пойдём в кино вчетвером.

— Почему ты думаешь, Олег согласиться пойти?

— Потому! Они с Димкой в одной футбольной команде. Как встретятся, постоянно о своем футболе болтают. Ещё как согласится.

— И что даст такой поход в кино? Ребята будут говорить о футболе, а мы с тобой фильм смотреть?

— Блин, Тась, ты как дурочка с переулочка. После кино зарулим в кафешку или в пиццерию. Потом по парку погуляем. Улавливаешь мысль?

— Не совсем.

— Убейте меня! — вскрикнула Люська.

— Люся, — историчка поправила на носу очки. — Я тебе не мешаю?

— Извините, Алла Евгеньевна.

— Извиню после того, как ответишь.

— Ой! Я сейчас не могу.

— Да что ты?! Назови причину, чтобы она меня убедила.

— У меня… нога…

— Какое совпадение, — засмеялся Олег. — У меня тоже.

— Помолчи, — огрызнулась Люська.

— А ещё у меня рука есть, — не унимался Олег.

— Так что мешает тебе ответить? — спросила Алла Евгеньевна.

— Времени не было на подготовку. Дома столько дел. Мы сейчас… ремонт затеяли, — врала Люська.

— Садись. На следующем уроке буду спрашивать.

Люська села, посмотрела на Олега.

— А что с ногой-то? — спросил он.

— Не твоё дело.

— Но всем интересно. Ребят, интересно ведь?

— А то! — крикнул Мишка. — Люсь, колись, что у тебя за нога? Ты со стремянки дома упала, когда потолок белила?

— Это ты сейчас со стремянки упадёшь.

— Тихо! Тихо! — историчка повысила голос. — Идёт урок, все личные вопросы решите на перемене.

— Дурак твой Олег, — буркнула Люська.

— Он не мой, — улыбнулась Тася.

— Пока не твой. Скоро станет. Ещё будешь голову ломать, как бы от него избавиться.

— Верится с трудом.

После уроков Люська посвятила Димона в свой план. Димон согласился помочь.

— Тогда я иду за билетами, а ты потом Олегу позвони.

— Окей.

Олег дал согласие сразу. В семь часов ребята встретились у сквера.

— Знакомые все лица, — сказал Олег, задержав взгляд на Тасе.

Таська смутилась, сгорбилась и со стороны напоминала старушенцию.

— Выпрями спину, — шикнула Люська.

— Идёмте, — Димон взял Люсю за руку.

— Двигаем, — Олег посмотрел на Тасю. Она ожидала, он тоже протянет руку, но этого не последовало.

Сунув руки в карманы, Олег минуты две шел молча, потом начал переговариваться с Димоном. К киноцентру подошли так: Димон с Олегом впереди, они живо обсуждали состав футбольной команды, Люська с Тасей позади.

— Чувствую, вечер не удастся, — призналась Тася.

— Ты плохо меня знаешь. Твоя первая задача: вызвать у Олега заинтересованность.

— Как?

— Общими интересами.

— У нас их нет.

— Так придумай. Ври напропалую.

— Люсь, я не смогу.

— Сможешь! О, посмотри на них, — Люська кивнула на ребят. — Стоят, никого вокруг не замечают, о своем футболе трепятся. Вливайся в тему, поддержи разговор.

— Я футбол ненавижу. Ничего в нём не понимаю.

— Смотри и учись, — Люська подошла к Димке. — Забываю спросить, Дим, когда наши играть будут?

— Через месяц.

— А с кем?

— С бразильцами.

— Класс! Наши их сделают.

— Надеюсь, — сказал Олег.

— А я верю. Сделали же они этих… как их…

— Бельгийцев?

— Точно! Какой там счёт был? Пять-ноль?

— Два-ноль, — ответил Олег.

— Видела? — спросила Люська у Таси.

— Ты в этом разбираешься.

— Я?! Не смеши меня. Ни фига не понимаю. Говорю общие фразы. Чего здесь разбираться. Наши футболисты обязательно с кем-нибудь играют, и обязательно когда-нибудь выигрывают.

— У меня не получится.

— Ладно, переходим к плану «Б». — Повысив голос, Люська спросила: — Тась, ты сколько раз с парашютом прыгала?

Олег прервался на полуслове, с удивлением посмотрел на ошарашенную Таську.

— Ты прыгала с парашютом?

— Я? — Тася покраснела и сглотнула.

— Конечно, она прыгала, — тараторила Люська. — Каждое лето прыгает.

— Я не знал, — Олег был приятно удивлён.

— Ну да, — мямлила Тася. — Было дело. Прыгала пару раз.

— И как ощущения?

— Не знаю… в смысле, прикольно. Падаешь вниз, потом снимаешь парашют и идёшь по своим делам.

— А где прыгала, Таська? — допытывался Олег.

— М-м… у себя на даче, — ляпнула Тася.

— С крыши? — прыснул Димон. — Или с водокачки?

— Димка, — Люська толкнула его в бок. — Олег, в Подмосковье она прыгала. Что за вопросы? Ты лучше спроси, сколько Таська под водой может пробыть и не дышать.

— Секунд десять.

— Ничего подобного. Сорок пять секунд.

— Гон!

— Тась, скажи ему.

Таська, которая даже плавать не научилась, потому что панически боялась воды, была готова убить Люську.

— Я не засекала.

— Не думал, что ты такая, — признался Олег.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Тася опустила глаза. А Люську несло.

— Видел бы ты, как Таська на лошадях гарцует.

— Люсь!

— А что такого? Пусть знает. Ты же любишь лошадей. Ещё Таська обожает собак. Олег, тебе какие собаки нравятся?

— Большие.

— Тась, а тебе?

— Маленькие.

— Кхе-кхе, — кашлянула Люська.

— Среднего размера, — быстро поправилась Тася.

— Кхе-кхе-кхе…

— Если честно, люблю больших собак.

— Слушайте, ребят, у вас, оказывается, много общего. Да, Дим?

— Ага, — согласился Димон. — Какое совпадение.

— И с парашютом прыгает, и дыхание под водой задерживает, и на лошадях гарцует. Хм, Таська, зачёт тебе. — Олег подошёл к ней, посмотрел на часы и сказал. — Через пятнадцать минут фильм начинается. Пойдёмте. Тебе попкорн купить или чипсы?

— Я… мне…

— Ей и того и другого, — ответила Люська. — Дим, а мне водички купи и шоколадку. Большую. Лучше две. Купишь три, не обижусь.

Когда ребята ушли, Тася обеспокоено заговорила:

— Ты столько врала, я чуть со стыда не сгорела.

— Не сгорела же. Пойми, стоя молча, ты ничего не добьёшься. Видела, как Олег на тебя посмотрел? Появилась заинтересованность, о которой я говорила. Сразу попкорн предложил купить. Мой план действует.

— Если он начнёт спрашивать о парашютах или лошадях, я проколюсь.

— Умело переводи тему разговора. Таська, не будь такой вялой. Сейчас нам с тобой необходимо сделать контрольный выстрел. Они вернуться, и ты спроси у Олега что-нибудь про футбол.

— Нет.

— Спроси! Он должен быть тобой очарован.

— В голове пусто.

— Соберись.

— Люсь, они уже идут.

— Давай, порази его вопросом.

— Люсь, я…

— Таська, не гунди.

Протянув Тасе коробку попкорна, Олег услышал:

— Сходим как-нибудь на футбольный матч? Давно мечтаю на стадионе побывать.

— Увлекаешься?

Люська удовлетворенно кивала, мол, не теряйся, Таська, иди до конца.

— Увлекаюсь, — уверенно ответила Тася.

— За какую команду болеешь?

— За нашу.

— А конкретно?

— Россия — чемпион! — прокричала Люська. — Мы такими темпами опоздаем. Закончили разговоры, идём в зал.

После кино зашли в кафе. Люська была в ударе и явно перегибала палку.

Когда настал момент прощаться, она прошептала Тасе на ухо, чтобы та упала.

— Зачем?

— Падай. И сделай вид, что ушибла ногу.

— Перебор.

— Падай, я сказала.

Таська упала.

— Ушиблась? Идти сможешь? — засуетилась Люська.

— Нога болит.

— Блин, Тась, что же ты так неосторожно.

— Скользко.

— Олег, проводишь Тасю до дома?

— О чем рёчь. Конечно.

— Я тебе позвоню, — крикнула Люська.

Оставшись с Димкой вдвоём, она потёрла ладони.

— Кажись, удалось.

— Ну ты и сваха.

— Еще бы. От меня никто не убежит. Дело за малым, поднатаскать Таську в вопросах футбола, конных прогулок, прыжков с парашютом и… чего она там еще умеет?

— Не дышать под водой сорок пять секунд, — сквозь смех ответил Димон.

— Приятно делать людям добро, — радовалась Люська.

— Мое мнение, ничего у них не получится.

— Почему?

— Олег запал на Наташку.

— Она-то на него не запала.

— Таська хорошая девчонка, но… — Димка умолк.

— Продолжай.

— Слишком тихая.

— А тебе надо, чтобы она была буйной?

— Что-то среднее.

— Не каркай. В скором времени они станут парой.

— Сомневаюсь.

— Поспорим?

— Можно.

— Победа будет за мной, — пообещала Люська.

Димон промолчал.

Глава пятая

Котенок и сумка под кроватью

Утром Люська забросала Тасю вопросами:

— Как всё прошло? Олег проводил тебя до подъезда или до квартиры? Заходил? Что сказал на прощание? Поцеловал?

— Если ты хотя бы минутку помолчишь, я отвечу, — смеялась Тася. — Проводил до квартиры, дождался, когда я открою дверь, сказал пока и зашёл в лифт.

— А ты?

— Обрадовалась, что отпала необходимость изображать ушиб. Знаешь, как хромать трудно, когда нога не болит?

— О чём вы говорили?

— Не поверишь, о кошках и котятах.

— Не шутишь?

— Сначала шли, молчали, я соображала, о чём бы спросить Олега, а потом он сказал, у них кошка месяц назад окотилась. Трёх котят забрали, осталось два. Эта тема мне интересна, я давно о кошке мечтаю, — Тася улыбнулась и прошептала: — Сегодня вечером иду к Олегу домой, буду выбирать котёнка.

— Прогресс, Таська.

Этот разговор произошел в пятницу. В понедельник, встретив Тасю возле школы, Люська махнула рукой:

— Котёнка взяла? Как назвала?

Тася спешно поднялась на крыльцо и, не глядя на Люську, подошла к двери.

— Тась, ты чего? — Люська на миг растерялась. Но лишь на миг, секунду спустя она уже неслась за Тасей, пытаясь выяснить, какая муха укусила одноклассницу.

В раздевалке она засмеялась.

— О чём, интересно, ты думала, даже меня на крыльце не заметила.

— Тебя невозможно не заметить, — сухо ответила Тася. — Ты слишком шумная.

— Не поняла юмора. Тась, что случилось?

— Ничего.

— Я тебя чем-то обидела? Мы вроде в пятницу не ругались, в выходные не виделись, почему ты сейчас так разговариваешь?

— Слушай, — Тася посмотрела на Люську с ненавистью. — Сделай одолжение, оставь меня в покое. Я не хочу с тобой разговаривать.

— Причину можно знать?

— Ты мне надоела. Поняла?

— Н-да, тяжёлый случай, — Люська поправила на плече сумочку и вышла из раздевалки.

Весь день Тася её сторонилась, Люська не находила себе места. После пятого урока решила переговорить с Олегом.

— Таська взяла у тебя котёнка? — закинула удочку Люська.

— Взяла, — кивнул Олег.

— Она в пятницу за ним приходила?

— В субботу днём.

— Вы не ругались?

— Люсь, тебе заняться нечем?

— Ответь, не ругались?

— Я вообще стараюсь ни с кем не ругаться. Ты же знаешь, всегда спокойный, как танк.

Домой Люська вернулась в отвратительном настроении. Пересказав мне о разговоре с Тасей, спросила:

— Какие мысли, Глеб?

— Таська была не в настроение, может, с родителями поссорилась. Мало ли. Не грузись, завтра сама подойдёт к тебе, помиритесь.

Но утром Тася подошла не к Люське, а к нам с Димоном.

— Ребят, отойдём, чтобы нас никто не слышал.

Мы спустились вниз, сели в кресла, Тася молчала.

— Люська говорит, ты на неё обиделась, — сказал я, когда молчание затянулось.

— Я уже извинилась перед ней. Не знаю, что на меня нашло, злая была, на всех кидалась.

— Дома неприятности? — Димон убрал в карман смартфон и с сочувствием уставился на Тасю.

— Нет. Глеб, Дим, я должна кое-что вам сказать. Это серьёзно… — Тася волновалась. — Правда, теперь уже сомневаюсь… вдруг я не права…

— Говори, как есть, а дальше разберёмся.

— У Олега окотилась кошка…

— Знаю, — Димон издал смешок, толкнув меня в бок. — Олег всех достал с котятами, одного даже мне пытался впихнуть.

— Рыжего я взяла, — продолжала Тася. — В субботу. Мы с Олегом были у него в комнате, кошка постоянно таскала котят в коробку. Им там скучно, они то под кровать, то под шкаф залезут. Она нервничала, носилась по квартире.

— Тась, перемена скоро закончится, — напомнил я.

— Короче, к Олегу пришли ребята. Он ненадолго вышел, я осталась одна. Котёнок забрался под кровать, запищал… я нагнулась, а там сумка, — Тася замолчала.

— Какая сумка?

— Обыкновенная женская сумка, Дим.

— Глебыч, мне кажется, или Таська над нами прикалывается?

Я неотрывно смотрел на Тасю. Она не прикалывалась, напротив, от сильного волнения не могла говорить. Заламывала пальцы, смотрела в пол, сутулилась.

— Сумка женская, — повторила Таська. — Я ее достала, сама не знаю, почему. Наверное, из любопытства.

— А там бомба, — усмехнулся Димон.

— Нет, — спокойно сказала Тася. — Просто я сразу узнала сумку.

— То есть?

— Это была сумка Тамары Игоревны.

— Нет! — Крикнул я громче, чем следовало.

— Ты ошиблась! — мотнул головой Димон.

— Это её сумка, — твёрдо проговорила Тася.

Голова пошла кругом. Перемена закончилась.

— У вас ещё сколько уроков? — спросил я.

— Один.

— У нас два. Подождёшь?

— В школе не останусь. Приходите ко мне домой, там обо всём поговорим.

— Договорились.

По лестнице поднимались, не разговаривая. Таська поглядывала на нас с Димоном исподлобья, вздыхала, но больше ничего не сказала.

Тамара Игоревна наша учительница. Её дочь Машка учится в параллельном классе. Около месяца назад у Тамары Игоревны украли сумку, выхватили из рук, когда она подходила к подъезду. Было темно, грабителя она разглядеть не успела. Заявила в полицию, начались поиски, но, судя по всему, результата они не дадут. А беда заключалось в том, что именно в тот вечер в сумке Тамары Игоревны, помимо ключей от квартиры и паспорта, находилась крупная сумма денег.

Они с Машкой собирались купить домик в садовом товариществе. Деньги одолжила подруга. Ни много, ни мало восемьсот тысяч рублей. И вот с такой суммой Тамара Игоревна попала в переплет. Ни денег, ни дачи. А долг отдавать придётся. Но откуда взять средства, если, после развода с мужем, денег в семье хватало лишь на самое необходимое.

По школе пошли слухи, мол, тот, кто выхватил сумку, заранее знал, что там деньги на дом. Возникает вопрос: кто мог быть в курсе событий? Сама Тамара Игоревна — раз. Подруга, одолжившая деньги — два. Всё. Получается, или был третий сведущий человек, либо ограбление — банальное совпадение.

Так или иначе ситуацию тупиковая. Тамара Игоревна ходит сама не своя, полиция занимается поисками вора, а Таська уверяет, что увидела сумку училки под кроватью Олега.

Как на это реагировать?

— Глебыч, я не верю, — сказал мне Димон. — Таська перепутала.

— Наверняка.

Помолчав, я спросил:

— А если нет?

— Да ты чего, Олега не знаешь? Никогда он не пойдёт на воровство.

— Ладно, поговорим с Таськой, выясним подробности. Мутновато как-то она с нами разговаривала.

— Думаешь, гонит на Олега?

— Узнаем.

После школы мы зарулили к Тасе. Она, уже не так сильно нервничая, пересказала о своём визите к Олегу. Уверяла, что ошибки быть не может. Сумку Тамары Игоревны она отлично знает.

Взяв с неё слово, что, до поры до времени будет держать язык за зубами, мы ушли. На душе скребли кошки. Требовалось хорошенько обмозговать ситуацию. Увы, планам не суждено было осуществиться. Едва пришла Алиса и Люська налила всем чай, мне позвонил Иннокентий Иванович. Старику срочно понадобился справочник. Я рванул в библиотеку, в надежде справиться с заданием в кратчайшие сроки. Ага, разбежался. В библиотеке меня ждал облом, нужного справочника не было. Я позвонил Иннокентию, тот в крик, как нет справочника? Быть такого не может. Ворчал, негодовал, а после отправил меня к знакомому филологу. Пришлось тащиться в Люберцы.

Домой вернулся в десятом часу. Ребята меня ждали.

— Устал? — спросила Алиса, беря у меня куртку.

— Он меня достал.

— Я говорила, — в коридоре появилась Люська. — Иннокентий энергетический вампир, он высасывает из тебя энергию.

— Он настырный старикан, а не вампир.

— Не-а, — не согласилась Люська. — Гоняет тебя, выбивает из равновесия, а потом к нему сразу муза прилетает. Ты без сил падаешь от усталости, а Иннокентий начинает писать. Явный пример энергетического вампиризма.

— Глеб, ты уточнил, кто он по гороскопу?

— Алис, давай не будем сейчас. Плевать мне, кто он по гороскопу. Осел, козел или баран. Я есть хочу.

— Люся кабачки пожарила, — крикнул из кухни Димон.

— Надеюсь, ты не всё съел.

— Обижаешь, Глебыч. Лучшему другу всегда оставлю один кусочек.

— Одного кусочка мало, — я прошёл в ванную комнату, Алиса шла за мной. — Готов съесть быка.

— Картошку жареную разогреть? — спросила Люська.

— Давай.

Наевшись, я откинулся на спинку стула.

— Уф! Теперь нормуль.

— Глеб, мы решили проверить Олега, — призналась Люська.

— Как именно?

— Надо прийти к нему домой и заглянуть под кровать.

— И не мешало бы заглянуть в сумку, — Димон допивал третью чашку чая.

— Кто пойдёт?

— Я.

— Я с Димкой пойду.

— Люсь, лучше мне одному завалиться к Олегу.

— Ага, а как ты один собрался и с Олегом трепаться и под кровать заглянуть? Об этом подумал? Тем более, у меня появился отличный план.

— О! Трындец всему, — засмеялся я. — У Люськи есть план. Спасайся, кто может.

— Глеб, не смешно, мы о важных вещах говорим, между прочим.

— Пока не будет доказано, что сумка под кроватью Олега действительно принадлежит Тамаре Игоревне, все наши догадки и подозрения ничего не стоят.

— А сам факт, что у него в комнате женская сумка, тебя не настораживает?

— Алис, откуда мы знаем, с какой целью он её туда положил? Может, в его комнате старая сумка матери. Лежала на антресоли, потом начали убираться, обнаружили сумку, решили выбросить и…

— И что? — торопила меня Люська, ехидно кривя губами.

— Олег взял её себе.

— Для чего?

— Ну…

— Гну! Женская сумка под кроватью парня должна наводить на мысли.

Я хлопнул в ладоши.

— Предлагаю перенести обсуждения до появления первых доказательств. Сходите к Олегу, просканируете почву, тогда и будем обсуждать.

— Но ты так и не услышал мой план.

— Говори.

— У Олега остался один котёнок. Глеб, — Люська состроила страдальческое выражение лица. — Давай возьмём его себе. И мой приход к Олегу будет оправдан, пришла с Димкой за котёнком.

— Я не против котёнка…

— Ура! Знала, что не откажешь.

–…но, — продолжил я, — кто будет за ним ухаживать?

— Большое дело, за котёнком ухаживать. Сухой корм насыпал в миску, воды налил и гуляй.

— А туалет?

— Куплю лоток. Какие проблемы?

— Окей. Димон, Алис, вы свидетели, Люська берёт на себя уход за котёнком. И если он начнёт грызть провода, драть мебель, обои и писать в углы, она будет беспрекословно ликвидировать последствия.

— Грызть провода?! Долго думал, прежде чем сказануть. Это же не крокодил.

— У Галины Ивановны кошка все провода перегрызла, — напомнил я. — Вспомни, Диана рассказывала.

— Твоя Галина Ивановна сама что хочешь перегрызёт. Кстати, о птичках, надо бы мне к ней сходить, узнать про внучку.

— Люсь, расслабься, далась тебе её внучка.

— Дим, я обязана разобраться в этом родственном маразме.

— Не перегни палку, — предупредил я.

— Алис, ты со мной?

Алиса колебалась.

— Узнать, конечно, интересно, но вряд ли Галина Ивановна станет откровенничать.

— Это значит, нет?

— Люсь, не пойми меня неправильно…

— Можешь не продолжать. Ты меня бросаешь. Вы все меня бросаете. Так и зафиксируем. Только потом, когда я разгадаю тайну века, не вздумайте примазываться.

— По рукам, — заключил я, потянувшись за последним шоколадным батончиком.

— Вот и получи по рукам, — Люська легонько ударила меня по ладони и первая схватила батончик. — Сладкое на ночь есть вредно. Кошмары будут сниться.

— Мой кошмар сидит напротив меня. Я его и днём и ночью вижу.

— Родной сестре такое сказать. Я как пчёлка тружусь, кручусь-верчусь, готовлю, убираю, а он… Накладываю на тебя штрафные санкции. Три дня будешь сам готовить завтраки, обеды и ужины.

— Намекаешь, не справлюсь?

— Конечно, не справишься.

— Спорим, — появился азарт. Захотелось утереть Люське нос.

— Алис, разбей.

— Я разобью, — сказал Димон.

— Только учти, ты будешь готовить не для себя одного, а для нас двоих.

— Лады.

— Готовка не подразумевает бросить в воду пельмени или пожарить яичницу. Вари суп, делай салаты, жарь котлеты, рыбу.

— Без проблем.

— Алиска, не вздумай ему помогать.

— Обещаю.

Люська хищно улыбнулась.

— На что хоть мы спорили?

— На желание.

— На любое!

— Идёт!

— Что ж, — Люська прошлась по кухне, достала из шкафа кастрюлю и поставила ее на стол. — Свари-ка ты завтра тыквенный суп.

Конец ознакомительного фрагмента.