Мария

Юрий Владимирович Манусов, 2023

Режиссёр, кинодраматург, писатель Юрий Манусов представляет свой новый роман «Мария». Этот роман – о невероятных поворотах судьбы молодой грузинской княжны, попавшей в горнило революций и войн начала ХХ века. Героиня тесно соприкасалась с известными политиками, дружила с выдающимися личностями «серебряного века», по воле рока оказавшимися в Тифлисе, в этом сказочном городе из «Тысячи и одной ночи». Всё разрушилось в один миг…

КРЕП-ЖОРЖЕТ

Давно не ведал Тифлис такой удушающей жары. Город погрузился в жёлтое марево, обмелела Кура. Облегчённо вздохнуть можно было только в подвалах духанщиков да на горе Мтацминда, где ещё гулял ветерок в сооружённых на скорую руку тавернах.

Почтенные граждане зашторивали окна. Зашторивали для того, чтобы в дом не только не проникало горячее дыхание солнца, но и сохранились остатки ночной прохлады. Те из домочадцев, кого не требовало дело, пережидали жару в креслах-качалках, поглаживая сонную кошечку или читая бульварный роман.

Марию дело потребовало. Молочник сообщил ей, что в торговые ряды завезли новую партию вошедшего в моду креп-жоржета. Из него Мария шила платья светским барышням, и заказчиц только прибавлялось.

Невольница судьбы шла по Головинскому проспекту и огорчалась, что в спешке не захватила зонтик. Держалась тени деревьев. Приблизившись к Эриванской площади, Мария увидела уличных танцоров, танцевавших кинтаури. Удивилась: в такую жару! Кинтаури являлся не просто танцем, это было маленькое представление. Начинался танец медленно. Солист, двигаясь, удерживал на голове винную бутылку. Остальные танцоры, кружа вокруг него, поднимали вверх кружки. Вино наливалось, распивалось, темп нарастал, и потом шёл такой пляс, что за руками и ногами танцоров трудно было уследить.

Марии вспомнился отец, который влетал в такой вот круг и начинал быстро, быстро перебирать ногами. Из толпы кричали: «Каргад гакетебули!», что в переводе с грузинского означало: «Ай, да молодец!»

Наблюдая за танцем, Мария не могла не обратить внимания на одетого в щегольской костюм мужчину, прилепившегося к стайке институток. Не так давно она сама ходила в длинном тёмном платье с белым передником, однако теперь, после окончания «дамской академии», так ученицы называли институт благородных девиц, Мария имела возможность позволить себе любой наряд. Платье, в котором она вышла из дома, было скромным, зато прекрасно подчёркивало её фигуру. К платью были пристрочены волнообразные оборки из широкой ленты, и такая же лента красовалась на шляпке в виде огромного банта.

Щёголь резко обернулся. Взгляд Мария отвести не успела, и «ах, попалась птичка, стой». Этими словами из популярной песенки награждали девушку, удостоившуюся внимания мужчины.

Щёголь пошёл прямо на неё. Не ожидая такого пассажа, Мария растерялась, но тут же взяла себя в руки: ставить на место ретивых кавалеров выпускница «дамской академии» научилась.

На волевом лице мужчины выделялись аккуратно подстриженные усики, а в его глазах читалось нечто шальное. Щёголь приблизился.

— Прошу прощения, милая барышня, ваш взгляд меня пленил.

Мария отпарировала.

— Вижу, вы приезжий.

— Угадали.

— Знакомиться на улице у нас не принято.

Мужчина не растерялся.

— А встреча знакомых допустима?

— Да.

— Так давайте познакомимся, и все дела. Меня звать Степан, в Тифлис я приехал, чтобы жениться.

— Вот и славно, — Мария окончательно пришла в себя, — отправляйтесь к своей невесте.

Мужчина бесцеремонно взял её под руку.

— Невеста — это вы. Прогуляемся, — щёголь, сделав шаг, потянул за собой милую барышню.

Мария повысила голос:

— Отпустите руку.

— Веду вас в тень, солнечный удар — удар нешуточный.

— Знаете что, — попавшаяся птичка невольно двигалась за навязчивым ухажёром, — удар вы можете получить от моего супруга, поэтому вам лучше отправиться в дом терпимости, он тут недалеко.

Степан засмеялся.

— Я как раз оттуда. И, знаете, мне никто не приглянулся.

— Жаль.

— А вот вам я предлагаю руку и сердце.

Мария попыталась остановиться.

— Сказала же, у меня есть муж.

— Прошу прощения, я достаточно повидал людей и легко могу читать по глазам. В ваших карих глазках написано, что, во-первых, у вас нет мужа, а во-вторых, я вам понравился.

Мария перестала противиться.

— Скажу вам честно, меня заинтересовали не вы, а ваш костюм, такие сейчас носят в Лондоне.

Степан, войдя в тень, остановился и, наконец, отпустил локоть Марии.

— Костюм и, правда, английский. Но вернёмся к началу. Я предлагаю вам руку и сердце.

— Вы шутник, — Мария покачала головой. — Предлагать руку и сердце первой встречной женщине…

Степан перебил:

— Вы не первая встречная, вы именно та, на которой я хочу жениться.

— Да откуда вам знать меня!

— Повторяю, я вижу вас насквозь и ответственно заявляю, что вы как раз думали о замужестве.

Марию обожгло. Вчера, когда она вышла из церкви и дала мелочь нищему, тот вдруг бросил: «Не упусти суженого»; и мать вчера, гадая на пуговицах, сказала, что этот месяц удачный для замужества. А уже утром случилось редкостное событие. Мария, поливая китайскую розу, вдруг заметила завязавшийся на веточке бутон. Поверье в таком случае гласило: незамужняя девушка вскоре встретит свою вторую половину.

Против воли у неё вырвалось:

— Встретимся здесь, завтра, в это же время, — Мария повернулась и пошла не оглядываясь. О креп-жоржете забыла.

Весь оставшийся день она отгоняла от себя мысли о предстоящей встрече, но они сами лезли в голову, как лезет из кастрюли взошедшее тесто. Невпопад отвечала матери, сестре. И только перед сном успокоилась: не придёт и ладно.

Проснулась чуть свет, села за машинку, но шить не смогла. Встала, прошлась по комнате. Подойдя к окну, приподняла штору. Дворник подметал опавшие от жары листья.

Мария решала, какое платье надеть. Примерила одно, другое, но в последний момент надела вчерашнее. Смешно было надеяться на «руку и сердце»!

В девятнадцать лет она чуть не вышла замуж. Отец желал выдать её за сына своего приятеля. Увы, чувств к молодому человеку она не испытывала, но издавна считалось: стерпится-слюбится. Скоропостижная смерть отца позволила ей избежать брака. С тех пор Марии не раз делали предложение, но она уходила от ответа, ибо никто из кавалеров ей не нравился. И вот только вчера у неё неровно забилось сердце.

Девичий приём с опозданием Мария считала несерьёзным, поэтому вышла заранее. Наметила ещё зайти в церковь и поставить свечку Богородице.

Зонтик в этот раз не забыла, но открывать его не спешила, солнце не было таким палящим.

Степан пришёл. Пришёл в строгом костюме и с букетиком васильков. Мария всплеснула руками.

— Мои любимые цветы! Откуда вы узнали?

Степан вручил ей букетик.

— Здравствуй, Мария.

— Имя тоже знаете, — она спохватилась, ибо не ответила на приветствие. — Здравствуйте.

— Переходи на «ты», и я всё расскажу.

— Не могу на «ты». Откуда вы узнали моё имя?

— Прочитал в волшебной книге, а я, к твоему сведению, волшебник.

— И где находится волшебная книга?

— В моей голове.

— Что ещё есть в книге?

— Всё! Знаю даже, кому ты сейчас шьёшь платье.

— Но откуда?!

— Повторяю, из волшебной книги.

— Вам не достаточно забавляться? — Мария сказала серьёзно.

Степан засмеялся.

— Чего мы стоим, пошли.

— Куда?

— Предлагаю подняться на фуникулёре на вашу замечательную гору, там я нашёл таверну, где лучше всего готовят твоё любимое сациви.

— И это знаете.

Степан взял Марию под руку.

— Извини, я вчера пошёл за тобой и увидел у твоего дома дворника, он оказался разговорчивым.

— Дато?! Да из него двух слов не вытянешь.

— Смотря где разговаривать. В духане он выложил о тебе всё, что знал, и даже то, о чём только догадывался.

— Ах, Дато!

— Не ругай его, он говорил о тебе только хорошее.

— Я никогда никого не ругаю, — Мария открыто взглянула на Степана. — Можно хоть что-то узнать о вас?

— Нужно. Но прежде накормлю тебя.

Мария спохватилась.

— Я не голодна. Давайте пройдём к базару, хочу посмотреть одну ткань.

— Пожалуйста.

Мария передала васильки Степану и открыла зонтик. Выйдя из тени, пара направилась к базару.

Без всяких предисловий Степан повёл рассказ о себе.

Родился он в городе Ровно Волынской губернии. Родители и старшая сестра умерли от тифа, когда ему не было ещё и шести лет. Мальчика определили в приют, где он быстрее всех освоил грамоту. Способности его оценили и направили учиться в реальное училище на бесплатной основе как сироту. Степан много читал, мечтал поездить по миру и даже надеялся совершить кругосветное путешествие. Окончив училище с отличием, он получил в подарок велосипед, и подарок этот оказался для него знаменательным. Став старше, Степан ринулся осуществлять свою мечту. Побывал в Киеве, Петербурге, Москве, Риге, поездил по Польше. Перебивался случайными заработками. Неожиданно его потянуло на Урал. Поработав недолго на приисках, Степан решил освоить какие-нибудь ремёсла, и вскоре уже мог сложить печь, смастерить мебель, огранить камни. Скопив денег, он отправился в Одессу, море продолжало его манить. Устроился работать портовым грузчиком и одновременно изучал морское дело. Будучи общительным, Степан легко заводил знакомства. Случай свёл его с ответственным работником таможни. Живой, смекалистый парень чиновнику понравился, и он взял его на службу. Новая работа увлекла Степана. Оформляя документы, он узнавал, какие товары и в каком количестве ввозятся в Россию, в каких странах производятся, каковы их цены. Степан внимательно следил за прибывавшими из-за границы новинками. Взяток не брал, считал это недостойным мужчины. Его усердие начальство ценило и продвигало по службе. Ко всему, Степан обладал умением обратить на себя внимание в любой компании. За словом в карман не лез, вдохновенно произносил тосты, мастерски рассказывал анекдоты, которых знал уйму. Со временем у него появилось немало знакомых. Чиновники, купцы, банкиры, артисты, журналисты, врачи. Его близким приятелем стал знаменитый велогонщик Сергей Уточкин. Степан болел за него на соревнованиях, отмечал с ним победы и с радостью встречал на таможне, когда чемпион привозил завоёванные призы. Нередко победитель вёз велосипеды, причём, новейшей конструкции. Будучи знакомым с самим Эдоардо Бьянки, основателем ведущей итальянской компании по производству велосипедов, Уточкин покупал новинки прямо на заводе-изготовителе, что получалось куда дешевле. Однажды он привёз велосипед, у которого впервые в мире появились педальный тормоз и механизм свободного хода. Не надо было крутить педали, когда велосипед катился сам. Эта революционная новинка навела Степана на мысль, что такой велосипед захочет иметь пол-Одессы. Сделав расчёты и составив подробный план, он отправился к своему приятелю, держателю крупнейшего магазина по продаже велосипедов. Опытный торговец мгновенно уловил суть дела, и колесо фортуны закрутилось. В банке был взят кредит, Уточкин написал рекомендательное письмо к Эдоардо Бьянки, и начинающий делец отправился за велосипедами в Милан. Покупка прошла без сучка и задоринки. Степан зафрахтовал корабль, погрузил на него товар, и встречай велосипеды Одесса. Но это не было финалом. Первую партию новых зарубежных товаров, ранее не продававшихся в России, разрешалось провозить беспошлинно с целью их пропаганды. Велосипеды таковыми не являлись, но Степану удалось доказать новизну товара, и он сам оформил все таможенные документы. Мало того, им был продуман и способ реализации товара. Для этой цели Степан привлёк трёх своих приятелей. Первым был тот же Уточкин, вторым — известный журналист и писатель Александр Куприн, третьим — модный фотограф с Дерибасовской Вадим Нехамкин. С новым велосипедом компания отправилась к знаменитой одесской лестнице. Уточкин, используя тормоз, виртуозно съехал по ступеням лестницы целых три раза. Нехамкин снял спуск, а Куприн тиснул статью в газету «Одесские новости». В ней автор «Олеси» красочно описал проделанные рекордсменом мира кренделя на небывалом доселе велосипеде и подкрепил написанное фотографиями. Такой трюк обладателям обычных велосипедов мог только сниться. В статье стояла и дата начала продажи, что ускорило реализацию товара. Задолго до открытия магазина у дверей выстроилась очередь. А сами двери распахнулись под игру скрипача, и не кого-нибудь, а самого Пейсаха Столярского. Уже к вечеру вся привезённая партия велосипедов была продана. Однако те, кому новинок не досталось, наперебой спрашивали о следующем поступлении. Степан отправился в новый вояж, а после ещё в один. Подсчитав полученную прибыль, он понял, что пора заняться личной жизнью. Удачливый предприниматель видел себя примерным семьянином и хотел, чтобы супруга была такой же. Одесситки, по его мнению, не годились, были слишком свободолюбивы. Попытать счастья Степан решил в Грузии, где женщины почитали своих мужей издревле. Да и Тифлис называли городом-раем. Степан перевёл деньги в известный тифлисский банк «Общество Взаимного Кредита» и уплыл на пароходе в Поти. Оттуда по железной дороге доехал до Тифлиса. На вокзале ему порекомендовали гостиницу «Гранд-Отель», где он и поселился. Выбрал лучшее апартаменты, а потом услышал от коридорного, что в этом номере была застрелена иностранка. Не знал, верить сему или нет.

Мария слушала Степана с живейшим интересом. Человек сделал себя сам! Придя в себя, она ответила на вопрос об иностранке.

— Эта история прогремела на весь город. Иностранкой была норвежская писательница и пианистка Дагни Юль. Но слава к ней пришла не как к писательнице, а как к музе и натурщице известных европейских живописцев, в основном Эдварда Мунка.

— Не слышал о таком.

— И хорошо, что не слышал. Мунк мрачный художник.

Степан вопросительно глянул на Марию.

— Как занесло сюда эту натурщицу?

— Сбежала от супруга с богатым нефтепромышленником. Да ещё взяла с собой шестилетнего сына.

— Понятно, муж нашёл её и убил.

— Нет. Убил её как раз любовник, убил из-за ревности, и что ужасно, убил на глазах мальчика. Потом, правда, застрелился сам.

— Какие страсти! Может, мне сменить номер?

— Смени, если боишься призраков.

— А вот и останусь!

Начинался базар. Степан, заговорившись, чуть не наткнулся на идущего впереди ослика, навьюченного бурдюками с водой. В такую жару вода была ценнее вина.

А Мария до сих пор находилась под впечатлением от рассказа Степана. Конечно, её интересовали подробности, но расспрашивать о чём-либо мужчин было не в её характере. Главное, он оказался не ловеласом. Да она и не верила в это. А что Степан сразу положил на неё глаз, объяснялось просто. Мария не была писаной красавицей, но в любом обществе мужчины видели в ней не просто женщину, они видели перед собой княжну. Княжной она и была.

Мария, закрыв зонтик, двинулась по узкому проходу между двумя рядами лавок. Степан шёл за ней и восхищался невероятным разнообразием товаров. Поворачивал голову то влево, то вправо. В середине ряда его внимание привлекли оружейники. В небольшой лавочке сидело сразу пять человек. Один оттачивал острие кинжала, другой наводил глянец на клинок, третий золотил надпись, четвертый украшал бирюзой рукоятку, пятый, пробуя клинки на прочность, бил острием в железную полосу.

Последний, протянув Степану готовый кинжал, сказал:

— იყიდე.

Мария перевела:

— Он говорит: «Купи».

— Я понял.

— Знаешь грузинский?

— Читаю по глазам, — Степан засмеялся. — Скажи ему: «Куплю в другой раз».

Мария обратилась к продавцу:

— სხვა დროს ვიყიდი.

Тот, улыбнувшись, согласно кивнул.

За оружейниками располагалась табачная лавка. Здесь крошили табак и крутили папиросы. Дальше шёл ряд с материей, который и был целью Марии.

Статный грузин разматывал полотно, причём не только руками, а задействовал одну из ног, на которую был надет моток из блестящих нитей.

Креп-жоржет раскупили, но Мария не огорчилась. Запас у неё был, а завозили материал регулярно.

Она прошла дальше по ряду, где персы шили золотом по красному и зелёному сафьяну. За их работой Мария могла наблюдать часами, но только не сегодня. Скользнув взглядом по сверкавшему на солнце узору, она стала продвигаться к выходу.

Степан, следуя за ней, увидел умельца, вырезавшего из плотной бумаги лицевые профили. Остановив спутницу, он подвёл её к умельцу.

— Покажи своё мастерство.

Тот посмотрел на Марию и попросил её не двигаться. Через минуту силуэт был готов.

Степан взял вырезку в руки.

— Похожа!

Мария благодарно кивнула мастеру, а Степан заплатил вдвойне.

На выходе из торговых рядов крутил ручку шарманщик. Рядом с ним сидел попугай, стоял ящичек с карточками и лежала тюбетейка для денег. Когда в тюбетейку бросали монетку, попугай клювом доставал карточку, на которой стояло число, означавшее количество лет, отпущенных человеку для жизни.

Степан потянулся за монеткой.

— Узнаем, сколько лет проживёт барышня.

Мария быстро ответила:

— Девяносто. Мне попугай уже доставал карточку.

— Тогда узнаю, сколько проживу я.

Степан бросил монетку, но попугай даже не шевельнулся. Отозвался шарманщик.

— Числа кончаются на «сто», а ты, сразу видно, долгожитель, сто двадцать лет проживёшь.

Все трое засмеялись. И засмеялся вдруг каким-то особым смехом попугай.

Выйдя с базара, Мария снова раскрыла зонтик.

— Недалеко Александровский парк, прогуляемся?

— Конечно.

В парке пара села на скамейку вблизи бюста Гоголя. Степан положил на колени вырезанный профиль Марии и взял спутницу за руку. В этот миг оба услышали пушечный выстрел, возвещавший о наступлении полдня.

Мария вздрогнула, а Степан сказал:

— Выстрел к месту. Я не знаю, что такое «любовь», но хочу прожить с тобой всю жизнь, хочу быть твоим защитником и защитником наших детей. Говорю это в здравом уме и жду твоего ответа.

Мария, помолчав, вздохнула.

— Чему быть, того не миновать.

И оба вдруг заговорили о каких-то пустяках. Степан шутил, Мария смеялась. Смеялась от души и сама себе удивлялась. Проявлять эмоции в общественном месте не полагалось. Помнила, как институтками они шикали на тех, кто, забываясь, начинал громко смеяться.

Степан неожиданно спросил:

— Правда, что ты видела, как революционеры грабили Государственный банк?

— Кто тебе сказал?!

— Твой дворник.

— Понятно.

— Правду сказал?

— Грабили не банк, а карету казначейства.

— Так ты видела?

— Можно сказать, да.

Мария откинулась на спинку скамейки и посмотрела вверх на стрелявшие сквозь листву лучики.

В тот июньский день тоже стояла жара. Мария шла покупать материал в торговые ряды. Шла без зонтика, и неожиданно ей вспомнилась грузинская богиня солнца Мзекали, и даже не столько она, сколько её отец, владыка мира Гмерти. Его представляли грозным быком в сопровождении стаи волков, которых он посылал на землю карать нерадивых.

Мария вдруг замерла, увидев тень волка. Тут же рассмеялась. Тень, похожую на волка, отбрасывала крона платана, росшего недалеко от таверны «Тилипучури».

Внезапно из неё выскочили двое мужчин в крестьянской одежде и, чуть не сбив Марию с ног, побежали к приближавшимся со стороны Эриванской площади фаэтонам, сопровождаемым всадниками. Мужчины что-то бросили под колёса карет, и в следующий момент раздались взрывы.

Мария непроизвольно кинулась к платану, прижалась спиной к стволу и закрыла лицо руками. Сквозь пальцы увидела, как к ней приближается коренастый мужчина. Встав у дерева, он нервно задвигал желваками.

На площади звучали выстрелы, слышалось ржание лошадей, раздавались людские крики и стоны, но Мария видела только настороженного мужчину. Внезапно он достал курительную трубку, сунул её в рот и быстро удалился.

Лишь через годы Мария поняла, что это был Сталин.