Оборотни у власти, или Мракобесие 90-ых

Юрий Васильевич Косилкин, 2021

Мракобесие в девяностые годы двадцатого столетия в Социалистической Империи Третий Рим (СИТР) и Русландии (странах во многом схожих с СССР и Россией) не имеет аналогов в истории человечества. Государство разрушается, национальные богатства разворовываются, страна превращается в полуколонию Левиафана Америки (США). В этих условиях три друга – капитан Иванов, майор Петров и старшина Сидоров – ведут героическую борьбу с беспределом в стране, с оборотнями у власти и их пособниками как внутри страны, так и за рубежом. В жестокой схватке с врагами Отечества друзья проявляют стойкость и мужество, смекалку и героизм, применяя различные формы борьбы: от мирных до насильственных в рамках закона.

Глава 1. И снова в бой! Покой нам только снится!

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идёт на бой

И. В. Гёте

Пытка

Николай Иванов был крепко привязан к батарее. Мышцы его ныли, в голове путались мысли, кроме одной: не скажу, не выдам, хоть убейте. Эта мысль закрепилась в его памяти еще с Асана, когда он побывал в плену у моджахедов. А теперь он не знал, что хотят от него эти выродки, и почему они захватили именно его, и держат в этой мрачной квартире. По обстановке было видно, что ничего хорошего ожидать не следовало, и сама жизнь была под угрозой. Превозмогая боль, Николай попытался освободиться, но напрасно: руки и ноги были крепко связаны. Осмотревшись, он заметил, что в комнате кроме него находились еще двое мужчин. Они и вершили его судьбу. Свирепый вид одного из них вызывал самые худшие опасения. Николай отчетливо осознал, что его жизнь висит на волоске, но почему и что за причина, он не знал.

— Будешь говорить, сука недорезанная? — нервно зарычал свирепый.

Его голова была выбрита наголо и напоминала голову главного героя фильма Антикиллер. Этого типа особенно опасался Иванов. Это он выследил его и вместе с дружками, такими же отморозками как и он сам, скрутил его и привез в эту ненавистную квартиру, где и удерживал не менее суток, а может и больше.

— Будет, будет говорить, — примирительно сказал второй захватчик, более покладистый. — Он у нас — умница и отлично понимает: зачем ему такому крутому и на тот свет раньше времени. Правильно я говорю, капитан? Или ты меня не признал?

— Как же, как же, признал, ещё как признал, но очень удивился — неужели это ты, мой боевой товарищ, с которым мы прошли огни и воды в Асане и не раз спасали друг друга. Я не могу понять, что происходит? И почему ты с этим уродом? Не сон ли это?

— Не сон, не сон, капитан, а самая что ни на есть жестокая реальность.

— Выходит, прав был наш комбат, утверждая: «никому не верь, кроме меня и никого не бойся, кроме «духов»». Любимая поговорка комбата, к сожалению, подтверждается: никому нельзя доверять, даже другу. И ты убедительно доказываешь это, предав всех нас и честь солдата.

Действительно, вторым бандитом оказался бывший сослуживец капитана Иванова, один из его боевых друзей — старшина Иван Сидоров — честнейший парень, весельчак, убежденный холостяк, никогда не подводивший своих боевых товарищей. В его поведении с друзьями было что-то детское, доброе, искреннее. Однако в боевой обстановке он становился сильным, смелым, отважным. За это его и любили однополчане. И вот он здесь вместе с бандитом, и издевается над своим бывшим другом.

«Что случилось? — размышлял Николай. — Почему они оказались по разную сторону баррикад? Неужели комбат действительно прав? Не может быть! Не хочу этому верить. Старшина не может быть предателем. Что-то здесь не так. А что? узнаю позже, если останусь в живых».

— Иван, неси утюг, — прервал размышления Николая бритоголовый. — Сейчас мы проверим — толстая ли у него шкура?

«Вот сволочь, — зло подумал капитан, — такая рожа приснится и концы отдашь! Ну ничего, ты у меня еще попляшешь «красавчик»: смеется хорошо тот, кто смеется последним». — И Николай зло посмотрел на своего палача.

Тем временем Иван послушно принес утюг, включил его в сеть и внимательно посмотрел на своего бывшего друга. По всему было видно, что он не ожидал такого поворота событий, и ему было искренне жаль своего кровника. И хотя в его глазах было заметно смятение чувств, тем не менее он беспрекословно подчинялся бандиту. «Видимо, сильно погряз в бандитском болоте, — с горечью подумал Николай. — Но по глазам вижу — поможет мне, надо лишь вырвать его из преступной клоаки».

В этот момент бритоголовый встал, взял из рук Ивана раскаленный утюг и подошел к капитану. Вид у него был настолько свирепый, что у Николая заныло под ложечкой.

— Будешь признаваться, ворюга, или нет? Где деньги? Куда ты их дел? Где спрятал? Отвечай или я сожгу всю твою паршивую шкуру.

«Ах, вот в чем дело. Теперь понятно: надо всего лишь указать то место, где я спрятал деньги, ловко отобранных у грабителей, ограбивших банк. На-ка выкуси! Мечтать не вредно, бандитская твоя рожа! Не дорос еще, рылом не вышел, чтобы расколоть асанца». — И капитан с презрением посмотрел в глаза бандита. В этом взгляде было столько ненависти, столько презрения, что бритоголовый не выдержал, отвернулся и поспешно поставил раскаленный утюг на колени своей жертвы. От нестерпимой боли Николай взвыл и стал материть своего палача на чем свет стоит. Иван отвернулся.

— Где деньги? — неустанно повторял бритоголовый. — Не скажешь, поджарю живьем. — И в подтверждение своих слов он взял утюг и переставил его на грудь капитана. Комната наполнилась запахом паленого мяса. Сидоров поднялся, подошел к окну и открыл форточку.

— Что ты делаешь, недоносок! Выдать нас хочешь? Закрой немедленно, — сдавленным голосом прошипел бандит.

Иван, вздрогнув от злого окрика, зло посмотрел на своего обидчика, но тем не менее, ничего не сказав, послушно закрыл форточку и вернулся на место.

— Убери утюг, гадина! — зарычал Николай. — Больно же, будь ты, скотина, человеком. Не знаю я, где ваши грёбаные деньги, а если бы и знал, то такому дерьму, как ты, ни за что бы не сказал.

— Скажешь, скажешь, сучара! Иначе я тебя хорошо поджарю, мало не покажется. А деньги мы в любом случае найдем: от нас ничего не скроешь в этой проклятой стране.

— Ах, вот ты как! — взревел капитан. — Не наш значит. Агент ЦРУ — шкура продажная! Ну, погоди, доберусь я до тебя и твоих хозяев. Обещаю: пощады вам, гадам, не будет, семь шкур спущу, но избавлю страну от предателей.

Бритоголовый понял, что сболтнул лишнего, но тут же успокоил себя:

— Заткнись, гнида! Все твои угрозы, всю твою ненависть ко мне ты, ворюга, унесешь в могилу. Понял или не дошло? Жить тебе осталось совсем немного, так что готовься в преисподнюю.

Прорычав эти слова, бандит подошел к Николаю и с силой нажал на шипящий утюг. Капитан взревел от нестерпимой боли. Понимание происходящего стало уходить из его сознания. Он с трудом улавливал его суть. И лишь одна мысль еще теплилась в его голове — «не скажу, не выдам, хоть убейте!»

— Все, отключился. Пусть отдохнет немного и придет в себя. А мы тем временем заправимся. Там в холодильнике кое-что осталось и водка есть.

Сказав это, Иван подошел к обмякшему Николаю, снял утюг и отключил его от сети.

Когда насильники вышли, капитан каким — то внутренним чутьем почувствовал, что остался один, что никто ему не угрожает. Он открыл глаза и убедился, что действительно один, что судьба дает ему шанс, и он обязан им воспользоваться. «Спокойно, не суетись. Помозгуй и действуй!» — вспомнил Николай девиз своего комбата. — Ну что ж, я совершенно спокоен и, несмотря на нестерпимую боль во всем теле, начинаю действовать».

Размышляя подобным образом, капитан попробовал освободить сначала правую руку, но тут же застонал от нестерпимой боли. «Черт возьми! Кажется, мои старания напрасны, и мне не удастся избавиться от этих проклятых пут. Только не сдаваться. Попробуем освободить левую руку». И вновь нестерпимая боль застала Николая врасплох. Понимание происходящего стало уходить из его сознания, которое неожиданно наполнилось многочисленными воспоминаниями из прошлой жизни. Промелькнули детские и юношеские годы: любовь к футболу и мечта стать известным футболистом, возникли тени великих игроков: Яшина, Татушина, Стрельцова из соседней страны, Пеле и Гаринчи из далёкой Бразилии. Позже появилась любовь к поэзии и литературе и мечта стать выдающимся писателем типа Дюма… мечты мелькали одна за одной как падающие звёзды на ночном небосклоне, наконец вспомнилась учёба в военном училище, где он и нашёл своё призвание. Его взвод в Асане был призван лучшим из лучших, а наград за мужество и профессионализм было ни счесть количества. Всё это промелькнуло в одно мгновение в голове Николая и сменилось возвратом к реальной действительности. Он заскрежетал зубами от боли и вдруг почувствовал, что бечевка на руке ослабла. Медленно и с опаской повернув голову влево, капитан увидел, что бечевка разорвалась. Видимо, от долгого хранения она прогнила. Быстро освободив руки, Николай развязал узел на ногах и тут только вспомнил о своих мучителях. И вовремя! Послышались голоса и приближающиеся шаги. «Идут, гады! — зло подумал капитан. — Ну что ж, встретим. Теперь посмотрим, чья возьмёт?» Быстро поправив бечевку на руках и ногах, Николай расслабился, делая вид, что еще не пришел в себя. Первым вошел бритоголовый. Он внимательно посмотрел на свою жертву и презрительно прошипел:

— Смотри — ка, он еще и не думал приходить в себя, все еще отдыхает, или, может, отдал богу душу, ну тогда — туда ему и дорога. Черт возьми, что я говорю? — вдруг заволновался бандит, — шеф нам этого никогда не простит. Принеси воды, да похолодней, мы его быстро оживим. Ишь разлёгся, гадина. Мертвый он для нас опасней, чем живой.

Иван вышел, а бритоголовый подошел к Николаю. Это была его последняя в жизни роковая ошибка. Хорошо отработанной подсечкой он был сбит с ног и оказался пригвожденным к полу, и две сильные руки крепко сжали его горло. Бритоголовый захрипел, резким движением попытался освободиться, но капитан, превозмогая нестерпимую боль, еще крепче сжал ему горло. И дело было сделано: бандит затих, успокоившись навечно. В это самое время в комнату вошел Иван. В руках у него было ведро с водой. Выхватив пистолет из-за пояса бритоголового, Николай направил его на своего растерявшегося «друга».

— Ну что, Иван, пришел и твой черед отправиться туда, куда я поклялся отправить всю вашу мерзкую банду. Скажи хоть перед смертью, как ты дошел до жизни такой?

Друг или враг?

Иван успокоился, поставил ведро и, глядя прямо в глаза Николаю, сказал:

— Извини, капитан, я виноват, попозже все тебе объясню, а сейчас лишь скажу: одному тебе с ними не справиться. Ты даже не представляешь, какая это сила. Многие пытались встать на ее пути. И знаешь, где они теперь? Там, откуда не возвращаются. Понял или нет? Я тебе зла не желаю. Отпусти меня. Этим людям я скажу, что ты убит и концы в воду. Искать тебя никто не будет. Соглашайся, другого выхода у тебя нет, если, конечно, ты не самоубийца. Я не хочу твоей смерти. Понял? Я очень рад видеть тебя и хочу оставаться твоим другом.

Превозмогая сильную боль и нахлынувшую слабость, Николай тихо, но твердо произнес:

— Хорош друг, участвующий в истязаниях своего боевого товарища. Ты, старшина, хорошо меня знаешь. Я слов на ветер не бросаю. Поэтому запомни раз и навсегда: я поклялся уничтожить вашу банду, и я ее уничтожу во что бы — то ни стало. Что касается тебя, то я отказываюсь понимать, как ты оказался среди этих нелюдей, но искренне рад, что ты не окончательно потерял совесть и еще помнишь своих боевых друзей. Судьба вновь свела нас, и я вновь поверю тебе, ибо уважаю тебя, и хочу по-прежнему оставаться твоим другом. Но учти: наша восстановившаяся дружба возможна лишь в совместной борьбе с несправедливостью, преступностью, бандитизмом, изменой, захлестнувшими нашу страну. Скажу тебе прямо: родина в опасности! И кто как не мы встанем на её защиту. Но эту проблему мы обсудим позже, а сейчас, если ты по — прежнему верен нашей дружбе, то откровенно скажешь мне, где скрываются бандитские главари, а остальное — мое дело. Ты же можешь спать спокойно, а твои подельники пусть грабят, насилуют, убивают. Ты этого хочешь? Тогда оставь меня, уходи. Что, тебе не нравятся мои слова? Но это же правда! А правда, как известно, режет слух. Я не знаю, что тебя связывает с этими подонками, и какие преступления ты совершил, но я точно знаю, что они — нелюди, бандиты, находящиеся на службе у бесов. Кто такие бесы? На этот вопрос я отвечу тебе позже, если, конечно, мы снова будем вместе. А сейчас лишь скажу, что бесы будут для Русландии похлеще иностранных полчищ, опаснее фашистов. С ними надо вести беспощадную борьбу, не щадя ни жизни, ни здоровья. Это мой и, надеюсь, твой священный долг. Иначе они окончательно погубят Русландию, уничтожат ее народ. «И кто же, как не мы — десантники — защитим наше Отечество?!» Надеюсь, ты помнишь это высказывание нашего комбата?

Николай высказал, таким образом, всё, что думал, и потерял сознание.

«Так, — подумал старшина, — судьба вновь предоставляет мне выбор: или-или, или я смываюсь и вновь предаю нашу дружбу, оставаясь с бандой, как называет нашу фирму Николай, или я помогаю капитану, порывая с ней. Но кто он, мой дорогой друг? Милиционер? Омоновец? Боец спецслужб? Или сам по себе, решивший навести в стране порядок? Впрочем, это на него похоже, и это ему по плечу. Как говорится, «большому кораблю — большое плавание».

Рассуждая подобным образом, Иван перенёс своего бывшего друга на диван, нашёл в аптечке обезболивающую мазь и осторожно смазал кровоточащие ожоги на теле капитана. Николай застонал, не приходя в сознание.

— Стони, стони, легче станет, а я пока позвоню кое-кому. Набрав номер телефона связного шефа, Иван доложил, что клиент заговорил, но требует для переговоров самого шефа или его заместителя. Только на таких условиях он согласен сообщить нужные нам сведения. На другом конце связи сказали — ждите и, видимо, пошли советоваться. Через несколько минут в трубку промычали:

— Приедет сам Адольф. Обеспечьте охрану, за его жизнь отвечаете головой.

Адольф

Николай вновь застонал и пришёл в себя. Увидев Ивана, разговаривающего по телефону, с недоверием спросил:

— Кому ты звонишь?

— В банду. Так ведь ты называешь наше агентство? Сейчас сюда приедет некто Адольф. Это второе лицо там наверху и первое тут внизу. Он возглавляет охранное агенство «Вымпел» и адвокатскую контору, является их мозговым центром и организует все самые сложные операции. По национальности он — бес. Поговаривают — из «бывших». Будучи вундеркиндом и не по возрасту сильным, он с тринадцати лет начал служить в ГЕСТАПО, скрывая свое происхождение, а затем, переменив хозяев, — в ЦРУ. Он силён физически, обладает чёрным поясом по карате и, несмотря на возраст, даст фору любому из молодых. К тому же он блестяще образован и очень умён. Так сплетничают в агентстве, а как на самом деле — не знаю. Знаю лишь то, что это очень опасный бес в человеческом облике. Поговаривают, что на его счету — огромное количество загубленных жизней. Социалистической Империи Третий Рим его якобы передали американцы после второй мировой войны в качестве военнопленного. Это был хитрый и умелый ход американских спецслужб. В СИТР он быстро вошёл в доверие к продажным чиновникам, принял ситровское гражданство, получил высшее юридическое образование, устроился на работу адвокатом, а затем создал и возглавил собственную адвокатскую контору. В ней он и работает по сей день, ведя двойной образ жизни.

— Как это «двойной образ жизни?», — не понял Николай.

— А очень просто: днём он порядочный гражданин и уважаемый адвокат, а ночью — тёмная личность, вместе с отморозками из агентства творящая непотребные дела. Откровенно скажу: страшнее этого зверя я ещё не встречал. Так что хватит разлёживаться. Если хочешь жить — вставай и встречай гостей. Ты же этого хотел, или я ошибаюсь? Учти, Адольф наверняка прибудет со своей охраной из пяти — шести головорезов. Так что работы хватит. Я тебе помогу.

— Отлично! — радостно воскликнул Николай. — Как говорится, «старый друг — лучше новых двух». Я искренне рад, что ты вновь со мной. Вдвоём нам сам чёрт не страшен! Но ближе к делу, что ты предлагаешь? Как будем встречать гостей?

— Помнишь, как говорил комбат: «помозгуй и действуй». Вот я, помозговав, предлагаю следующее: снова привязываю тебя к батарее, вернее имитирую привязывание, а сам встречаю Адольфа и, когда он подойдёт к тебе, беру его на болевой приём сзади. Идёт?

— Не плохо. Вижу, что мои уроки в Асане не пропали даром. Соображаешь! Но вот вопрос, что будем делать с его охранниками? Они же не оставят Адольфа одного и войдут в комнату вместе с ним. К твоему плану у меня есть существенное добавление: я звоню нашему общему другу Сергею Петрову в Комитет Секретной Государственной Службы (КСГС) — он там начальник отдела — и прошу его о помощи.

— Согласен, — кивнул Иван, — только меня не выдавай. Покончим с Адольфом, и я сам явлюсь к нему с повинной, и пусть что хотят, то со мной и делают. — И подумав, добавил, — буду очень рад вновь встретиться с Сергеем. Надеюсь, что он простит мои криминальные шалости, и дружба, скреплённая асанской кровью, окажется сильнее негативных обстоятельств.

Сергей

Николай позвонил Сергею, и объяснил ему ситуацию. Тот моментально всё понял. Это был мужчина атлетического сложения, с военной выправкой, боец с острым взглядом и железными нервами. По своей природе он был на зависть сообразителен, всё схватывал на лету, к тому же по счастливому стечению обстоятельств занимался этой же бандой. Своей неуловимостью она доставила ему массу неприятностей, лишив к тому же полагавшегося по времени и заслугам очередного повышения по службе. Начальство было недовольно ходом расследования, и злые языки начали поговаривать об его уходе со службы по причине профнепригодности. Поэтому звонок старого друга, с которым он провёл не один год в Асане и которому обязан жизнью, пришёлся как нельзя кстати.

— Я рад тебя слышать, капитан! Диктуй адрес, — по деловому бросил Сергей.

Николай продиктовал адрес и коротко познакомил Сергея с планом действий, который он наметил вместе с Сидоровым.

— Сидоров, Сидоров… Это не Ваня случайно?

— Он, он, наш боевой старшина. Вот он стоит, улыбается и ждёт, не дождётся встречи с тобой.

— Отлично! Я тоже буду рад встречи с ним и с тобой. Но это потом, после того как возьмём бандитов. Действуйте по вашему плану, а я подержу вас с тыла, попытаюсь обезвредить охрану. Немедленно выезжаю с группой захвата. До встречи.

Старшина привязал капитана к батарее, да так, чтобы он смог мгновенно освободиться. Затем положил ему под ноги пистолет, снятый с предохранителя, а сам уселся на диван.

Через несколько минут послышался звук вставляемого в замок ключа.

— Явился — не запылился! Иван встал и пошёл навстречу бандитам.

— Где Жорж? — бросил с порога Адольф. Так звали бритоголового.

— Он спустился в магазин, чтобы купить что-нибудь выпить и закусить, не моргнув, соврал старшина.

— Хорошо, но где этот вор и наглец? Показывай, — приказал Адольф. Так он называл Николая, который сильно насолил банде, завладев дипломатом с миллионом долларов, оказавшемся у бандитов, после тщательно подготовленного ограбления банка.

— Всё готово, шеф. Он — в комнате, привязан к батарее и готов отвечать на твои вопросы.

Адольф жестом приказал своим охранникам оставаться у входа, а сам направился в комнату, где находился Николай. Следом за ним вошёл Иван, готовый в любую минуту броситься на Адольфа. Неожиданно произошло нечто невероятное и непредвиденное. Совершенно непредсказуемо Адольф круто развернулся, резким ударом сбил с ног старшину и бросился вон из комнаты.

— Нас предали! Застрелите их! — заорал он охранникам, а сам кинулся к балкону, через балкон — на улицу и там смешался с прохожими.

Николай застрелил вбежавшего охранника, выскочил в коридор, преследуя второго. Там уже действовал Сергей, бойцы которого обезоружили несколько бандитов. Остальным удалось выскочить на улицу и скрыться.

— Где Адольф? — спросил пришедший в себя Иван.

— Сбежал твой Адольф, хитёр оказался, бандюга. Думаю, он заметил пистолет у меня под ногами: уж очень небрежно ты его положил.

— Вот гад, опять ушёл и это уже в третий раз. Как заколдованный! Всегда ему везёт, что-то помогает, в прошлый раз — ребёнок, сейчас — пистолет… В рубашке что — ли родился, негодяй, — с горечью заметил вошедший Сергей. — Тем не менее у нас теперь есть зацепка — живые свидетели, его арестованные охранники, попытаемся их разговорить.

— Давай, давай «разговаривай», — съехидничал Николай, — только про нас не забывай.

Друзья обнялись, радуясь неожиданной встрече.

— Ну, вот мы снова вместе и давайте больше никогда не расставаться, — предложил Николай. — Как, Серёга, ты согласен?

— Ещё бы! Я безумно рад нашей встрече. Ты, Николай, совсем не изменился, а вот Иван, кажется, постарел. Что с тобой, старшина? Может, женился неудачно?

— Да нет, — засмущался старшина. — Некогда пустяками заниматься, и я по — прежнему холост. А вот что касается жизни, то здесь тяжеловато приходится, много неприятностей свалилось в последнее время на мою голову, но об этом расскажу как-нибудь потом, а сейчас главное — это наша встреча и это дело надо бы отметить.

— Предлагаю встретиться сегодня вечером у меня дома, пообщаться, а заодно и отметить, — предложил Сергей. — Адрес, надеюсь, не забыли? Супруга будет рада тебя видеть, Николай, старая любовь не ржавеет, не так ли?

Сергей имел ввиду давний роман Николая с его женой Наташей, роман, закончившийся разрывом, которого никто не ожидал. Наташа просто-напросто влюбилась в другого человека, и этим другим был ни кто иной как лучший друг Николая Сергей. Николай вначале сильно обиделся, захандрил, а потом философски рассудил: если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло! Ему, по крайней мере, точно повезло: он встретил очаровательную девушку Надю и полюбил её. Она ответила ему тем же. Вскоре сыграли свадьбу, и через девять месяцев у них родилась дочь Олеся, которую они оба безумно любили, и каждый по своему баловал, ревнуя её друг к другу.

Олеся

Николай с нежностью вспомнил о жене и дочке и, немедля, набрал домашний номер телефона, на ходу придумывая версию своего долгого отсутствия. К телефону подошла дочь Олеся. Николай вздохнул с облегчением: с дочерью ему будет гораздо проще объясниться. И хотя ей было всего шесть лет, но она отличалась не детской рассудительностью и удивительной практичностью.

— Вся в маму, — говорил Николай.

— Вся в папу, — заявляла Надя.

— Я вся в маму и папу, — поправляла умная не по годам дочь.

Вспомнив этот разговор, Николай улыбнулся и ласково обратился к дочери:

— Здравствуй, Олеська! Как вы там без меня? Где мама?

— Мама на работе, а вот ты где гуляешь, папуля? Мама задаст тебе жару, вот увидишь. Она очень на тебя рассердилась. Я — тоже. Так что берегись! Когда придёшь домой, увидишь, как мы на тебя обиделись. Мама всех знакомых обзвонила и даже хотела в милицию обратиться, но я отсоветовала.

— Ну, ты у меня всегда была умницей и моей первой защитницей. Выношу тебе благодарность и подарок — за мной. Договорились? К возвращению мамы я приеду. Ждите. Я вас очень люблю!

— Хорошо, папа, только не обманывай. Мы с мамой приготовим тебе твои любимые вареники со сметаной. А у меня для тебя сюрприз, папуля!

— Какой ещё сюрприз? А ну признавайся!

— Нет, папуля, когда приедешь, тогда и узнаешь.

— Олеся, ты меня сильно заинтриговала. Ну, хотя бы скажи — хороший или плохой сюрприз?

— Хороший, хороший! Не волнуйся. Приезжай скорей. Я тебя очень, очень, люблю.

— Я тебя тоже люблю, Олеська! И жду, не дождусь встречи с тобой и с мамой.

Простившись с дочерью, Николай взглянул на друзей. Те сидели обнявшись на диване и о чём — то тихо беседовали.

— Ну что ж друзья, разбежались. Встретимся вечером у Сергея, а сейчас я поеду замаливать грехи у жены и дочери.

— Если хочешь, я позвоню твоей Наде и скажу, что ты выполнял особо важное задание и поэтому задержался, — неожиданно предложил Сергей.

— Ладно, ладно, обойдусь как-нибудь без твоих заданий. Тем более что я никогда не обманывал своих красавиц. И сейчас не буду. Скажу всю правду. Надюша поймёт — она у меня умница. К тому же мы с ней поклялись никогда и ничего друг от друга не скрывать. Вот так, друзья мои, однополчане!

— Ну, хорошо, честность во взаимоотношениях — божий дар, и его надо беречь. Но мне пора, у меня уйма дел в отделе. До встречи вечером. Всё обсудим. — И, довольные, друзья расстались.

Схватка

По дороге домой Николай купил бутылку шампанского, кое-что закусить и шоколадку для дочери. У него было приподнятое настроение: он только что удачно освободился от бандитов, встретил своего друга, готовился к встрече с любимыми… Природа радовалась вместе с ним: солнце ярко светило, распространяя повсюду свет и живительное тепло, свежий ветерок приятно освежал возбуждённое тело Николая.

Войдя в подъезд своего дома, он несколько секунд размышлял: идти ли ему пешком или подняться на лифте. И вдруг почувствовал, что он не один, что кто-то за ним наблюдает, и более того, нутром ощутил опасность, которая грозила ему неизвестно от кого, и неизвестно откуда. Не мешкая, Николай отскочил за угол и вовремя: раздался хлопок, и пуля просвистела совсем рядом, врезавшись в стену.

«Пистолет с глушителем, — определил капитан. — Этим нас не удивишь и не испугаешь: сами с усами, в Асане часто применяли».

Неожиданно из-за угла противоположной стены выскочил верзила огромного роста и, направив дуло пистолета ему в голову, приказал:

— Хватит, набегался! Выходи на улицу и садись в машину, там поговорим.

— Ах ты, сволочь! — И с этими словами Николай бросился в ноги нападавшему, и это спасло ему жизнь: вновь раздался хлопок, и пуля пролетела над головой не причинив ему вреда.

— Получай, скотина! Резким ударом правой ноги капитан подсёк киллера, выхватил у него пистолет и направил дуло в лицо бандита.

— Признавайся, бандюга, кто тебя послал и почему в меня стрелял?

Но капитан явно недооценил своего противника, тот ловким ударом ноги выбил пистолет из его рук, быстро вскочил и бросился к выходу, зло промычав на ходу, «живи, приказа убивать тебя не было».

Капитан бросился за бандитом, но тот вскочил в ожидавшую машину и умчался на всех парах.

— Силён, негодяй! — отметил Николай. — Надо немедленно возобновить тренировки, иначе мне несдобровать. Схватка с этим наглым киллером ясно показала — теряю бойцовские качества и реакция уже не та, завтра же начну тренировки.

Удар ниже пояса

Поднявшись на лифте, Николай подошёл к своей квартире и позвонил в дверь. Никто не отвечал. Тогда он толкнул дверь ногой, она открылась. Недоброе предчувствие охватило капитана. Он быстро вошёл в квартиру и увидел ужасную картину: всё было перевёрнуто, разбросано, разбито. Супруги и ребёнка нигде не было. Посреди детской комнаты валялась лишь любимая кукла дочери. «Сволочи, — зло подумал Николай, — вы мне за это дорого заплатите! Бедные мои, любимые девочки, в какую авантюру я вас вовлёк. Где вы? Как вы? Что с вами делают эти нелюди? Может вас и в живых то уже нет?» От этой мысли Николай похолодел, и ему впервые стало по — настоящему страшно, не за себя, а за них, самых близких и родных.

«Так, спокойно! Возьми себя в руки и действуй, как учил комбат: «соображай быстро и действуй решительно!» Очевидно, что бандиты охотились за мной, но не застав меня, взяли в заложницы жену и ребёнка. Киллер наверняка уже доложил, что я здесь. Сейчас они вернутся, чтобы застать меня врасплох. Надо спешить, если хочу жить и бороться».

Вынув из кобуры пистолет, капитан вышел в коридор, затем на лестничную клетку и притаился за углом. И вовремя! Дверь лифта открылась и из кабины вышли двое. В одном из них Николай признал Адольфа. «Опять ты, цэрэушник», — с ненавистью подумал капитан. — Но пока живи, твой час ещё не настал, посчитаемся позже, а я тем временем спущусь вниз и посмотрю, кто там остался на стрёме».

Опасаясь засады внизу, Николай быстро поднялся на последний этаж, перешёл по чердаку ко второму подъезду и спустился на первый этаж. Выйдя на улицу, он увидел машину и в ней верзилу за рулём. «Так, сейчас я с тобой поиграю, бандюга! Только бы дверца с другой стороны не была заперта».

Осторожно подойдя к машине, капитан мгновенно открыл дверцу и вскочил на переднее сиденье, наставив пистолет на ошарашенного от неожиданности водилу.

— И не пытайся ничего сделать, иначе ты — мертвец! Заводи мотор и поехали.

— Куда ехать? — изрёк, побледневший от страха, бандит.

— Вези меня туда, где вы спрятали мою жену и дочь. И учти, если ты задумаешь поиграть со мной, пеняй на себя: всажу в тебя все пули моего пистолета. Понял, мразь собачья! Или повторить?

По выражению лица капитана бандит понял, что шутки плохи, и его жизнь зависит от его дальнейших действий. Ничего не говоря, он завёл мотор и направился в сторону кольцевой дороги.

— Их там стерегут двое или трое охранников, и тебе одному с ними не справиться, — сквозь зубы промычал несколько оправившийся от испуга долговязый водила.

Через три квартала он свернул в переулок и остановился около пятиэтажки.

— Вот здесь они, на третьем этаже, квартира тридцать один.

— Выходи из машины и веди меня к ним. И не вздумай что-нибудь выкинуть. При малейшей попытке сбежать или подать сигнал стреляю на поражение. Понял? — Бандит кивнул.

Поднявшись на третий этаж, они подошли к тридцать первой квартире.

— Звони, вызывай своих подонков, — приказал капитан. — Скажи, что тебя прислал Адольф с новым приказом.

Долговязый позвонил, но никто не отвечал.

— Стучи, — потребовал Николай, а сам достал пистолет и встал сбоку от двери.

— Чего надо? — раздалось из-за двери.

— Открой — это я, Семён. Меня прислал Адольф.

Дверь открылась и на пороге появился бандит. Не дав ему опомниться, капитан оглушил его рукояткой пистолета, быстро оттащил обмякшее тело за угол и приказал долговязому вызывать второго бандита. Тот вышел с сонными глазами, но быстро очухался, когда увидел направленное на него дуло пистолета.

— Кто ещё в квартире? — рявкнул капитан.

Бандит вздрогнул и испуганно промямлил:

— Никого, только заложницы. Они в дальней комнате, живы и здоровы.

Резким, неожиданным ударом ребра ладони капитан вырубил бандита и приказал долговязому связать обоих и затащить на кухню. Убедившись, что бандиты прочно связаны, капитан защёлкнул наручники одним концом на запястье руки долговязого, а другим на трубе отопительной батареи, а сам поспешил в комнату, где находились заложницы. Жена и дочь со слезами на глазах и связанными руками бросились ему навстречу. Николай обнял их, расцеловал, быстро освободил от бечёвок, взял дочь на руки и увлёк обоих к выходу.

— Успокойтесь, пожалуйста, всё хорошо, я же с вами и в обиду вас никому не дам. Сейчас я отвезу вас в безопасное место, там вас никто не потревожит.

И тут капитан вспомнил, что забыл водилу. Он быстро вернулся на кухню, освободил его от наручников и вместе с ним вернулся к своим, увлекая их вниз по лестнице.

— Но кто эти люди? Что им от нас нужно? Почему они нас преследуют? Они что хотели выкуп за нас получить? Но мы же не «новые русландские», и денег больших у нас нет. Коля, кто они? Я их очень боюсь. Они такие злые и жестокие.

Выпалив на одном дыхании все эти вопросы, Надя вновь заплакала. Шестилетняя дочь держалась более мужественно, видимо, недопонимая всего ужаса сложившейся ситуации.

— Папа, эти люди — настоящие бандиты, и они хотели нас убить? А ты нас спас, да?

— Бери пример с дочери, — обратился к жене Николай, — она у нас смелая и ничего, и никого не боится. Вся — в папу! Правда, Олеся?

Дочь радостно кивнула, а мама укоризненно покачала головой.

Николай приказал долговязому идти впереди, а сам с женой и дочерью пошёл следом, держа пистолет наготове. Внизу он заставил бандита вновь сесть за руль и ехать к ближайшей автобусной остановке. На листке бумаги он написал адрес дачи друга, а вслух сказал, чтобы они пробыли там до тех пор, пока он не даст о себе знать.

— И ни в коем случае никому не звони и никуда не выезжай. Всё объясню потом. Береги дочь. Обо мне не беспокойтесь.

Надя не выдержала и вновь заплакала. Глядя на плачущую мать, зашмыгала носом и дочь.

— Ну вот, ты и дочь достала, — с укором обратился к жене Николай. — Всё будет хорошо. Это я вам обещаю! А тебе, Олеся, за твоё мужество обязательно привезу подарок — куклу, например. Хорошо?

— Куклу Барби, как обещал, только большую и в красивом платье, — защебетала, забыв про слёзы, Олеся.

— Вот и договорились! Вы у меня обе — умницы, и я вас очень, очень люблю.

Попрощавшись с женой и дочерью, Николай дождался, когда они сядут в автобус, а затем приказал долговязому ехать на Северную, где проживал Иван Сидоров. По дороге позвонил Сергею и сообщил ему о двух связанных бандитах в своей квартире, а затем решил прощупать водилу.

Разговор с бандитом, не любящим власть демшизы

— Значит, тебя зовут Семён?

— Семён, а что?

— Хочешь жить или предпочитаешь умереть?

— Предпочитаю жить! А вот что касается тебя, то ты — мертвец! Ты просто не знаешь, с кем связался. У шефа везде свои люди, свои покровители. Они повсюду и особенно там, — и он многозначительно показал пальцем куда-то вверх. — Кроме того, у него многочисленные связи за бугром. Оттуда он получает всестороннюю поддержку как моральную, так и материальную. Так что тебе с ним не справиться, вы — в разных весовых категориях. Он тебя раздавит, как слон букашку. Мой тебе совет — прекрати бесполезную возню, не строй из себя героя. Как говорится — кишка тонка. Да и жалко мне тебя, ведь ни за что погибнешь.

— Не пугай меня, я — не из пугливых! И жалеть меня не надо, лучше себя пожалей. Влип ты крепко и отвечать придётся по полной, понял? Скажи мне лучше, как твой всемогучий шеф вышел на меня? Если ответишь честно, может и помогу тебе, замолвлю словечко. Так что колись! Другого выхода у тебя нет.

Бандит внимательно посмотрел на Николая и резко бросил:

— Ничего я не знаю. Как вышли на тебя — понятия не имею. Может, тебя заложил кто-то из тех, у кого ты ловко отобрал большие деньги. А потом, я тебе только что толковал, что у шефа повсюду свои люди. Вот и ищи стукача в своей харчевне. Я же стукачом никогда не был и не собираюсь им быть. Если ты меня отпустишь, то обещаю тебя не выдавать. Но предупреждаю: ты разворошил преступный муравейник, и его обитатели тебя не оставят в покое. Поэтому не расслабляйся, смени квартиру, прими другие меры, если, конечно, жить хочешь. Ну а если жить надоело, то закажи заранее гроб.

Шутка бандита не понравилась Николаю. Он поморщился, но примирительно сказал:

— Ну, хорошо, допустим ты прав. Но мы же с тобой русландские люди и должны, в конце концов, найти управу на этот, как ты точно определил, «преступный муравейник». А? Что ты думаешь об этом и что можешь сказать? Или тебе всё до фени — совесть, гордость, Родина-мать!?

— А что я? Я всего лишь шестёрка. Сегодня я есть, а завтра меня нет, но в душе я с тобой согласен: бить этих гадов надо, спасать Русландию, которую они продали, а мы потеряли. Ещё Цицерон говорил, что «нация может пережить своих дураков и честолюбцев, но она не может пережить измену».

— О! Да ты рассуждаешь прямо таки как Сократ. Ты что — философ?

— Угадал. Я закончил философский факультет Русландского Государственного Университета (РГУ). Тебя это устраивает?

— Вполне, ибо я закончил тот же университет, но только юридический факультет, так что мы с тобой вроде бы однокашники. Однако я никак не пойму, как же ты оказался в банде, да ещё, как ты говоришь, врагов народа.

— Так уж получилось: человек предполагает, а бог располагает! Я пытался найти своё место в обществе, но не нашёл. А почему? Да потому, что в стране процветают мошенники, рэкетиры, воры и убийцы. А кто их выпестовал и выкормил, создал для них комфортные условия? Дембесы, которые захватили власть и тщатся представлять интересы народа. Среди них нет честных людей, радеющих за общество, а есть лишь подонки, махинаторы и воры, разорившие страну и наплевавшие в души людей. В этих условиях я не вписался в нормальную жизнь, которой у нас и не существует по вине демшизы. Вот и пришлось выбирать: либо прислуживать этой мрази, либо разгульная, бесшабашная жизнь, гуляй, не хочу и будь, что будет — двум смертям не бывать, а одной не миновать. К тому же я поступил на работу не в банду отъявленных негодяев, как ты выражаешься, а в Охранное отделение «Вымпел», законную, имеющую лицензию, организацию.

— Ладно, ладно, я — не священник, перед которым ты должен каяться и тем более не прокурор, а ты — не подследственный. К тому же я полностью с тобой согласен, что касается твоих характеристик властей предержащих. Особенно удались твои хлёсткие определения их представителей как дембесы, как демшиза. Прямо таки — ни в бровь, а в глаз. Сразу видно: имею дело с настоящим философом. Я полностью с тобой согласен и с твоего позволения возьму эти термины на вооружение.

— Да ради бога! Могу ещё подбросить, если хочешь.

— Извини, если откровенно, то мне сейчас не до философии. Спустимся на грешную землю и перейдём ближе к делу. Скажи мне, где собираются твои дружки сегодня вечером?

— Прошу прощения, но я не стукач. К тому же они мне не докладывают, так что ничем помочь не могу.

— Ну, конечно, ты же — шестёрка, сам же признался. Откуда тебе знать? Выпускник самого престижного в мире университета и — в шестёрках. Это круто! И очень даже интересно. Не находишь?

Семён мрачно посмотрел на Николая. В его глазах было больше грусти, чем ненависти. Но оскорбление он принял близко к сердцу.

— Насчёт шестёрки — это, как говорится, для красного словца, а что касается моих «коллег», то многие из них соберутся сегодня вечером чествовать Адольфа — у него день рождения. А где назначена встреча по этому поводу, я не знаю.

— Вот это — уже теплее! А что же они тебя не пригласили? Или ты у них не в доверии? Или, может быть, они действительно считают тебя шестёркой?

Долговязого передёрнуло от такого оскорбления. Он весь напрягся, и капитану показалось, что он вот — вот бросится на него с кулаками. Однако бандит взял себя в руки и спокойно сказал:

— Ничего подобного! Если бы не ты, я был бы уже с ними и с наслаждением потягивал шампанское. Может, отпустишь, а? У тебя — своя компания, у меня — своя. Вот и давай мирно разбежимся. А я обещаю сказать шефу, что денег у тебя нет, что ты их сдал в банк. Ведь сдал же?

— Сдал, сдал. Куда ж я их дел бы? У меня в отличие от вас ещё сохранилась совесть. И тебя я отпущу, если ты мне скажешь, где вы встречаетесь.

— Но я же сказал — не знаю.

— Хорошо, хорошо. Сделаем так: сейчас мы поднимемся к моему другу, и от него ты позвонишь кому-нибудь из твоих забулдыг и спросишь, где они собираются. Понял?

Долговязый кивнул в знак согласия. Впрочем, выбора у него и не было. Вскоре они уже звонили в дверь квартиры Сидорова. Открыв дверь, Иван ахнул:

— Как, и ты здесь? — имея в виду долговязого.

— В чём дело? Объясни, — обратился он к Николаю.

— Ладно, ладно, разберёмся позже, — бросил капитан, — только давай войдём в твою берлогу. Ты в квартире один или есть ещё кто-нибудь?

— Один как перст. Ты же знаешь.

Войдя в квартиру, Николай объяснил Ивану ситуацию и приказал долговязому позвонить своим. Тот, не колеблясь, набрал нужный номер и узнал, что встреча состоится в кафе «Жемчужина», что в центре Солнцева.

— Прекрасно! Я понял! — воскликнул довольный капитан. — Значит в семь часов вечера они все в сборе, и нам с тобой, старшина, ничего не остаётся, как взять их тёпленькими. И мы это сделаем! Согласен?

— Не думаю, — вмешался Семён. — Они прекрасно владеют ситуацией, вооружены до зубов, и не вы их возьмёте тёпленькими, а они вас. Уверяю — это большие профессионалы, и вам с ними вдвоём не справиться.

— Посмотрим, посмотрим. Как говорил великий Суворов, побеждать надо «не числом, а уменьем». А ты что думаешь, Ваня? Это ведь твои друзья.

Сидорову не понравилось такое высказывание друга. Он весь напрягся и жёстко произнёс:

— Не друзья они мне, не грузи. Как-нибудь я расскажу тебе свою историю, и ты поймёшь, что сильно ошибаешься. — Сказав с обидой эти слова, Иван добавил, — я с тобой, капитан, и готов хоть в огонь, хоть в воду. У меня сомнений никаких нет, мы их возьмём, хотя я и согласен с Семёном — они действительно крутые ребята. Но у них нет главного — убеждённости и цели. Они живут одним днём, без идеалов и высоких замыслов и вряд ли окажут серьёзное сопротивление.

— Хорошо. В нашем распоряжении два часа. Давайте обсудим план действий. Бандиты вас хорошо знают, а значит, не будут препятствовать проходу в кафе. Ну а там внутри будем действовать по обстоятельствам. Главное — захватить Адольфа и увести его подальше.

— Извини, Николай, но такой план не годится.

— Это почему же? Может, объяснишь?

— Да потому что тебя в кафе не пропустят. Пропускают только своих и приглашённых. А ты, друг мой, не относишься ни к тем, ни к другим. Но выход есть — войти в кафе с «чёрного» входа. Там несёт охрану лишь один человек. Меня он знает, и пока будет разбираться с тобой, мы его обезвредим. Что касается Семёна, то я ему не верю, а посему предлагаю оставить его здесь, приковав наручниками к батарее.

— Ну, скотина, ты у меня ещё попляшешь. Я тебя урою, шкура продажная. Промычав эти слова, долговязый поднялся во весь свой огромный рост и бросился на старшину. Неуловимым движением капитан сбил бандита с ног, защёлкнул на его руке наручники и пристегнул к батарее.

— Иван прав, посиди здесь немного. Отдохни, подумай о смысле жизни и не пытайся сбежать, я тебя из под земли достану и туда же отправлю, только предварительно заставлю немного помучиться. Понял или ещё повторить?

И с этими словами капитан вместе со старшиной вышел из квартиры. До операции оставалось полтора часа.

Захват Адольфа — стресс для капитана

Как только они остались одни, Николай посоветовался с Иваном: стоит ли подключать к операции майора Петрова или действовать вдвоём на свой страх и риск?

Иван подумал и решительно заявил:

— Не стоит, ибо тогда все результаты операции уйдут в песок, как это было неоднократно. У банды длинные руки и огромные связи, есть осведомители и в КСГС.

— Ну, хорошо, — согласился Николай. — Будем действовать как в Асане — на острие ножа, между жизнью и смертью. Сразу договоримся: я атакую, ты прикрываешь. Как только Адольф окажется в наших руках, немедленно уходим через тот же «чёрный» ход. Как говорил наш незабвенный комбат, — «Вперёд, десантники! Если не мы, то кто?»

Дальнейшие события развивались, как и предполагали нападавшие. У запасного входа их остановил охранник — знакомый Сидорова. Пока он пытался прояснить ситуацию, капитан сбил его с ног, приставил пистолет к виску и предупредил:

— Хочешь жить — лежи тихо, останешься цел и невредим.

Связав бандита и вставив кляп в рот, друзья направились в дом. Неожиданно, из-за угла появился невесть откуда взявшийся громила двухметрового роста.

— Это ещё что за чучело? — удивился капитан.

— Наверное, смена. Отвлеки его… Но Иван не успел договорить. Бандит выхватил пистолет и направил его в голову старшины. Тот не растерялся и громко сказал:

— Это друг Адольфа, и он тоже приглашён.

— А-а-а, — промычал верзила. И это было его последнее восклицание. Сблизившись с ним, Иван резким ударом в голову лишил его чувств.

— Ну вот и ещё один балбес готов! Так мы их всех поодиночке и перещёлкаем.

Шутка друга развеселила Николая. Он засмеялся и воскликнул:

— Прекрасно сказано! Будем истреблять их поодиночке. Так доберёмся и до шефа. Совсем как в Асане. Помнишь, как мы втроём целую роту духов обезвредили? И боевые ордена за это получили. А что получим здесь — неизвестно. Можно гарантировать только пулю.

— Пуля так пуля, где наша не пропадала, — философски заключил старшина, защёлкивая наручники на руках бандита.

Балагуря таким образом, они подошли к двери, ведущей в банкетный зал. Осторожно приоткрыв дверь, капитан увидел бандитов, сидевших за длинным столом. Во главе стола восседал сам Адольф. Он был уже изрядно пьян, как, впрочем, и все остальные.

— А кто сидит рядом с Адольфом? — тихо спросил Николай.

— Это исполнительный директор или точнее — заместитель Адольфа Костя по кличке «Спортсмен». Он чрезвычайно опасен. Реакция у него — отменная, а смелости — хоть отбавляй.

— Ладно, разберёмся. Я беру Адольфа, а ты присмотри за Костей и его дружками. Если что — первый выстрел в потолок, а следующие — на поражение.

Надев на лицо маску, капитан быстро вошёл в зал. Следом за ним влетел старшина, угрожая бывшим подельникам пистолетом. Бандиты от удивления застыли как истуканы, не понимая в чём дело, почему их же собрат по банде угрожает оружием. Пока они размышляли и осмысливали ситуацию, капитан подошёл к Адольфу и тихо приказал:

— Следуй за мной, иначе ты — труп! Прикажи своим, чтобы не дергались. Понял или ещё повторить?

Адольф не был глупцом. Он быстро сообразил, что ему действительно грозит смертельная опасность. И из двух зол он выбрал наименьшее — покориться обстоятельствам. А что будет потом? — и не из таких ситуаций выходил сухим из воды.

— Всем сидеть и никаких попыток! — приказал своим подчинённым Адольф. — Я сейчас вернусь, выясню лишь, что хочет от меня этот человек в маске?

— Пока не вернётся ваш шеф, никто из зала не выходит, а кто выйдет, тот — мертвец! — выпалил Николай, направляясь с Адольфом к выходу.

Иван, внимательно наблюдая за бандитами, вышел вслед за ними. В коридоре Николай шепнул ему:

— Держи его на мушке, а я надену ему наручники: он же обладатель чёрного пояса по карате, с ним надо быть начеку.

К удивлению друзей, Адольф и не думал сопротивляться, а спокойно подставил руки для наручников.

«Что-то странно он себя ведёт, на него совсем непохоже, — подумал Николай. — Видимо, на что-то или на кого-то надеется». Ладно, разберёмся и, обращаясь к Ивану, предложил:

— Веди его к машине, а мне надо позвонить. Я — мигом.

Войдя в кабинет директора заведения и вежливо попросив разрешения воспользоваться телефоном, он набрал номер Сергея, к счастью тот оказался на месте, и сообщил:

— Серёга, слушай внимательно: десяток бандитов из охранного отделения «Вымпел» находятся в банкетном зале кафе «Жемчужина», что в Солнцево, и ждут тебя с нетерпением. Двое из них — в розыске. Я им всем приказал до твоего приезда не делать лишних движений. Так что ты можешь взять их тепленькими, если, конечно, подсуетишся.

Положив трубку, Николай обратился к директору:

— Всё слышал? Предупреждаю, если не хочешь больших неприятностей, не выходи из кабинета, никому не звони и ни о чём не рассказывай. Понял? — И с этими словами капитан покинул кабинет и бросился догонять старшину.

Иван с Адольфом уже сидели в машине и о чём-то напряжённо говорили.

— Всё в порядке, поехали, — бросил Николай. Однако Иван не спешил и выглядел растерянным.

— В чём дело? Что-нибудь случилось? — заволновался Николай. — Почему ты медлишь? Давай, давай, шевелись, через несколько минут здесь должны появиться гаврики Петрова, и тогда майор заберёт у нас нашего пленника.

— Продолжим разговор в другом месте, — обратился к Адольфу Иван. — Встречаться с бойцами спецслужб ни тебе, ни нам нежелательно. Поэтому мы сейчас подъедем ко мне на квартиру и там продолжим разговор. Сказав это, он резко тронулся с места и вовремя, ибо с другого конца улицы появился уазик с оперативниками майора Петрова.

Злой Адольф, обращаясь к Николаю, выдавил:

— Сними маску, трус. Чего ты боишься? Я ж тебя не съем. Противно с маской разговаривать.

Матёрый агент ЦРУ, Адольф, был сильно удивлён тем, что ему приходилось оправдываться, привыкать к положению арестованного. По своему положению в обществе он всегда был неприкасаем, всегда командовал другими и был очень низкого мнения о русландцах, чувствуя себя хозяином в их столице, неподвластным в своих разрушительных делах. И с капитаном он разговаривал надменно, свысока, стремясь подавить его силой характера, силой воли. Видя, что его изыски не возымели никакого воздействия, он сменил тактику и начал откровенно угрожать:

— Я догадался: ты только что звонил в органы и сдал моих друзей, не так ли? За это ты мне ответишь. Я умею мстить, запомни это. Я не знаю, кто ты и где работаешь, но я знаю точно, что больших неприятностей тебе не избежать. У меня — длинные руки и обширные связи. Предатель Иван подтвердит это. Так что готовься — наказание будет суровым. Это я тебе обещаю.

— Так, — удивлённо воскликнул Николай, — кто же у кого в плену, ты у меня, или я у тебя? Скажу откровенно: тебе не грозить мне надо, а умолять о пощаде — слишком много ты дел натворил. Отпускать тебя я не намерен, а выяснить кое-что очень хочу, иначе сдал бы тебя органам вместе с твоими подельниками. А ты, Ваня, объясни, что у тебя за секреты с этим негодяем?

— От негодяя слышу, — огрызнулся мрачный Адольф. Иван, видя что Николай слишком разгорячился, успокоил его:

— Не волнуйся так, всё узнаешь, когда доберёмся до квартиры. Разговор будет не из лёгких, скажу больше, очень даже тяжёлым, особенно для тебя.

— Послушай Иван, что ты всё темнишь, ходишь вокруг да около.

Можешь ты, в конце концов, сказать мне, что всё это значит?

— Не по дороге и не в машине. Потерпи немного. Всё обсудим в квартире. Мы несколько недооценили возможности наших противников, их связей и информированности. Видимо, у Адольфа и его шефа повсюду свои люди и, полагаю, даже в КСГС. Не так ли Адольф? Или я ошибаюсь?

— Тебе лучше помолчать: предавши единожды… И Адольф, злорадно ухмыльнувшись, замолчал. Молчал и Николай, не понимая в чём дело.

Иван вёз в свою квартиру бандита лишь потому, что не сомневался в том, что она давно засвечена, и её адрес хорошо известен в банде. Молча поднявшись в квартиру, они прошли на кухню, где увидели всеми забытого, безмятежно спящего, прикованного к батарее наручниками и с кляпом во рту Семёна долговязого.

— Вы мне и за этого ответите, — зарычал Адольф. — Освободите его немедленно. Он — охранник охранного отделения «Вымпел». Отделение зарегистрировано официально, и вы не имели права арестовывать моего сотрудника.

— Обойдёшься, а командовать будешь у себя в банде, когда вернёшься с мест весьма отдалённых, — всё больше раздражаясь, бросил Николай.

— Места отдалённые меня подождут, а вот местечко на том свете тебе припасено. Так что — готовься! Ждать осталось недолго. Твоё несчастье в том, что ты вышел на меня, и я вынужден изолировать тебя навсегда. Обратной дороги нет, вопрос лишь во времени.

Взбешенный капитан схватил распоясавшегося бандита за шкирку и врезал по наглой физиономии, отведя душу. Адольф упал. Кровь медленно потекла по его разбитому лицу. Иван бросился к другу, схватил его за руку и прошептал: Остынь! Он же в наручниках и ответить не может. И к тому же — мы у него в руках. Они — сволочи — вновь захватили твою семью.

Николай как-то сразу обмяк, присел на табуретку и, обхватив голову руками, долго молчал, затем, обращаясь к лежащему Адольфу, с трудом вымолвил:

— Где они? Куда вы их, гады, увезли? Говори или я прикончу тебя.

— Не прикончишь, — спокойно произнёс бандит, вставая и отряхиваясь. Значит, ты и есть тот неуловимый капитан Иванов, которого мы безуспешно ищем вот уже несколько дней. Сними маску, противно разговаривать ни с кем. Договоримся так — жизнь за жизнь. Ты отпускаешь меня и Семёна, а мы тебе возвращаем твоих шлюх.

Не вынеся нового оскорбления своих родных, капитан вновь не сдержался и ударил Адольфа, да так сильно, что тот потерял сознание.

От шума долговязый проснулся и завопил:

— Гады, что вы со мной делаете? Освободите меня немедленно, умираю, как хочу в туалет. Быстрей, а то не выдержу.

Несмотря на трагичность ситуации, все засмеялись — настолько было комичным поведение долговязого.

— Ваня, отведи его в туалет, а то и взаправду не выдержит. Я же займусь этим оболтусом. Ишь развеселился, цэрэушник несчастный.

Сверля глазами капитана, Адольф зарычал:

— Сволочь! Как ты смеешь меня бить и оскорблять? Ты — трус и подлец! Я с тобой рассчитаюсь. Это я тебе твёрдо обещаю. Ты умрёшь медленной и мучительной смертью. Но я даю тебе шанс — единственный в твоей ситуации. Верни деньги, которые ты у нас подло отобрал, и мы оставим в покое и тебя, и твою семью. Я уважаю мужественных людей и твёрдо обещаю ни при каких обстоятельствах не трогать ни тебя, ни твоих близких и друзей.

Не обращая внимания на стенания Адольфа, Николай позвонил Сергею. Тот возбуждённым голосом сообщил, что все участники банкета в кафе «Жемчужина» арестованы и находятся в изоляторе временного содержания.

— Подожди, Серёга, у меня здесь проблемы. Нужна твоя помощь. Дело в том, что бандиты Адольфа вновь захватили мою семью. В связи с этим у меня к тебе большая просьба: допроси, пожалуйста, каждого из задержанных бандитов, может кто-нибудь из них расколется и скажет, где находятся моя жена и дочь. Сам понимаешь, как это важно для меня. Если с ними что-нибудь случится, я этого не переживу. Один из главарей банды и его сообщник находятся у меня. Ели ты ничего не узнаешь у арестованных, то я вынужден буду обменять этих двух негодяев на моих девочек. Другого выхода у меня нет.

Сергей всё понял и попросил час для прояснения вопроса. Минут через сорок он позвонил и с сожалением сообщил, что узнать ничего не удалось, и предложил подъехать и разобраться с проблемой вместе. Но Николай, понимая в какую неприятную ситуацию может поставить своего друга в случае обмена Адольфа на свою семью, отказался от помощи, ответив, что сам справится.

Подумав, Николай решил взять Адольфа на испуг, попытаться пыткой выведать у него местонахождение его семьи. Но тот оказался крепким орешком, он только мычал и зло твердил:

— Ты — покойник! Ничто и никто тебя не спасёт. От меня ты ничего не добьёшься. А если будешь продолжать свои изуверские пытки, то я пожертвую собой, и тогда ты никогда не увидишь своих шлюх.

Свободу Адольфу за свободу родных и любимых

Николай понял, что его усилия заставить Адольфа сообщить место нахождения его жены и ребёнка напрасны и, более того, действительно опасны для жизни его самых близких людей. Не раздумывая больше, он сменил тактику и выразил согласие с предложением бандита.

— Хорошо, я согласен на обмен. Предлагаю сделать так: ты немедленно звонишь своим людям и приказываешь им, чтобы они привезли сюда мою жену и ребёнка. Как только мы увидим, что они внизу, — нам из окна это хорошо видно, — мы спускаемся вниз и ждём перед входной дверью. Ты даёшь знак своим людям, они отпускают заложниц, а сами остаются у машин. Как только жена с дочерью войдут в подъезд, мы вас отпускаем.

— Разумно, — согласился Адольф.

Молчавший всё это время Семён, вдруг возразил:

— А если его бабы войдут, а он нас не отпустит? Я ему не верю.

— Заткнись! Мои ребята его потом из под земли достанут. Понял? Если тебя это не устраивает, ты можешь оставаться здесь. Тебе, кажется, понравилось сидеть, прикованным к батарее. Долговязый заткнулся.

Всё произошло, как и предполагал Николай. Как только жена и дочь вошли в подъезд, он отпустил пленников. Однако наручники не снял, а ключи от них положил в карман Адольфа. Это лишало бандитов на какую — либо провокацию. Тем не менее как только Адольф оказался на свободе, он заорал подбежавшим к нему сообщникам:

— Убейте их! Они не должны уйти живыми, слишком много знают. А того, кто в маске, уничтожьте во что бы то ни стало, иначе сами получите пулю в лоб.

В это время Николай вместе с другом и семьёй поднимался на лифте. Успокаивая, как только можно, жену и дочь, он обратился к Ивану:

— У тебя есть знакомые в этом подъезде, которым ты доверяешь?

— Конечно, есть. На седьмом этаже живёт моя подруга. В её порядочности я не сомневаюсь.

— Бандиты об её квартире знают?

— Нет, конечно, я это тщательно скрывал, прекрасно сознавая, чем это может ей грозить в случае моего провала.

— Отлично! Остановимся у твоей подруги. Другого выхода у нас нет: бандиты наверняка перекроют все выходы из дома.

К счастью Лена, так звали знакомую Сидорова, была дома и дружелюбно приняла всю компанию. Она быстро организовала еду, что было очень кстати, так как все сильно проголодались, и с большим аппетитом набросились на угощенье. Лишь капитан не принимал участие в общей трапезе. Он стоял у окна и внимательно наблюдал за машиной бандитов. Освободившись от наручников, Адольф переговорил о чём-то со своими людьми, затем вместе с Семёном сел в машину и уехал. Оставшиеся бандиты вошли в садик напротив дома, сели на лавочку и стали внимательно наблюдать за подъездами.

— Так, я предполагал такое развитие событий, — сказал Николай подошедшему Ивану. — Все выходы под надзором, и нам не уйти незамеченными. Придётся вновь прибегнуть к помощи майора Петрова. Он у нас — палочка — выручалочка.

Набрав номер телефона Сергея, Николай доложил другу о создавшейся обстановке. Майор среагировал немедленно и обещал прислать группу захвата.

— Теперь, Ваня, давай решать, где мы спрячем мою жену и дочь. Я ужасно боюсь за их жизнь. Они же не выдержат, если такое случится ещё раз.

— Есть один вариант. У Лены в деревне имеется небольшая дача, там они и могли бы некоторое время пожить. Место там тихое и спокойное.

— Хорошо, я согласен. Теперь дело за майором. Подождём. Если он выслал группу захвата, то она с минуты на минуту должна быть здесь. Я поговорю со своими красавицами, а ты понаблюдай за бандитами. Вон они сидят на скамеечке, пиво, кажется, распивают, мерзавцы.

Подойдя к дочери, Николай обнял её, расцеловал и пообещал, что больше никогда, никогда не даст её в обиду.

Олеся заплакала. Она сильно испугалась злых и грубых мужчин, которые уже дважды держали её заложницей.

— Папа, я боюсь. Они опять нас поймают и убьют. Их самый злой так и сказал, если ты будешь плохо себя вести, то они будут нас пытать, а затем убьют. Я боюсь. Мне очень страшно. — И девочка прижалась к отцу, ища у него защиту.

У бывалого капитана защемило сердце от жалости к ребёнку. Он же ни в чём не виноват, а попал в смертельный переплёт из-за него, непутёвого отца, которому не живётся спокойно, как живут тысячи и тысячи таких же парней. И червь сомнения вновь закрался в душу несгибаемого асанца. «Может, я зря связался с этой бандой? Зачем мне всё это? Зачем подставил самых близких и родных, рискуя не столько своей, сколько их жизнью? Имею ли я на это право? По отношению к ребёнку и жене, конечно, нет. Но с другой стороны, нельзя же терпеть весь этот беспредел, всю эту ложь, подлость и предательство. Страна живёт по воровским законам. Махинаторы и воры — агенты бесовского Запада, захватив власть, растаскивают, грабят, распродают несметные богатства страны. Нет, молчать и бездействовать нельзя. Нужно бороться. Бороться до конца. Примирение здесь невозможно, оно равносильно предательству. К тому же война уже объявлена, мосты сожжены, назад ходу нет. Главное теперь — обезопасить жену и ребёнка».

— Надюша, — ласково обратился он к жене, — будь умницей и не ругай меня, непутёвого. Честно говоря, я и сам не рад, что ввязался в эту драку, но останавливаться теперь, сама понимаешь, уже поздно. Я поклялся добить эту нечисть, и я это сделаю. Вас я в обиду больше не дам, клянусь тебе. Ты же знаешь, что я люблю вас больше жизни и сделаю всё возможное и невозможное, чтобы обезопасить тебя и дочь. Только, ради бога, не волнуйтесь. Всё будет хорошо, это я обещаю. Мы с Иваном отвезём вас на дачу Лены. Вы там некоторое время поживёте вместе, а мы займёмся бандой. Надо же с ней, в конце концов, покончить. Заметив удивлённый взгляд хозяйки, он пояснил:

— Извини, Леночка, что я за тебя так вот решил, но здесь тебе оставаться тоже опасно. Бандиты наверняка обшарят весь дом.

Надя не выдержала и вновь заплакала. Дочь знаменитого профессора, возглавлявшего кафедру в университете, она не привыкла к грубому обращению, которому подверглась со стороны людей Адольфа. Нежная, ласковая и очень добрая, она не была приспособлена к жестокостям навязанного стране капитализма и поэтому сильно страдала. Подойдя к мужу и, обняв его, она, глотая слёзы, тихо сказала:

— Мы с дочкой очень, очень любим тебя, но боимся за твою жизнь. Они же — звери. Ты их плохо знаешь. Они всё грозились сначала нас изнасиловать, а затем убить. Это же — нелюди. Отомсти им за нас и возвращайся скорее живым и здоровым. Ты же в Асане всегда был победителем.

— Николай, иди сюда, — позвал Иван. — Кажется, прибыла группа захвата. Вон, посмотри, уазик за углом. Бандитам его не видно.

Успокоив, как мог, жену, Николай подошёл к окну. В это время в садике развернулось настоящее сражение. Опытные бандиты раскусили кэгэсешников и, выхватив пистолеты, открыли прицельную стрельбу. Один из нападавших был ранен. Он упал возле оградки, жестом призывая остальных бойцов продолжать атаку. Нападавшие открыли ответный огонь из автоматов, и в считанные минуты бандиты были обезврежены. Внимательно наблюдавший за перестрелкой капитан, тихо сказал:

— Спасибо майору, он вновь нас выручил. Теперь наш черёд действовать. Возьмите всё необходимое и быстренько уходим, пока к бандитам не подоспела помощь.

Отвезя своих близких на дачу, дав им последние наставления, друзья договорились о встрече с Сергеем.

Антикоммунизм в действии

В назначенный час Николай и Иван прибыли в отдел Петрова. Пропуска были заказаны заранее, и они беспрепятственно поднялись на третий этаж, на котором находился кабинет майора. Встретивший их Сергей, был чем-то встревожен.

— У тебя всё в порядке? Или что-то случилось? — поинтересовался Николай.

— Случилось, случилось, но об этом потом, а пока пройдите в соседнюю комнату, там вас загримируют.

После наложения спецгрима, друзья стали практически неузнаваемы. Вернувшись в кабинет майора, они с удивлением обнаружили, что он пуст, а их друг куда-то исчез. На рабочем столе они обнаружили записку с просьбой позвонить после двенадцати. До полудня оставалось ещё три часа, и друзья использовали их для посещения отдела кадров одного из центральных банков. Здесь о них уже знали и без проволочек оформили Николая в юридический отдел, а Ивана охранником в филиал банка на Юго-Западе, что их сильно обрадовало, так как банк находился в двух шагах от снятой ими квартиры.

После полудня, Николай позвонил Сергею. Тот был сильно возбуждён и предложил друзьям немедленно собраться в известном кафе. Приехав на место встречи, они нашли там не только Сергея, но и Павла с Сёмой — внештатных сотрудников КСГС. Представив их Николаю и Ивану, майор, не мешкая, ввёл в курс дела всех присутствующих:

— По агентурным сведениям, которыми я располагаю, сегодня вечером банда Адольфа должна ликвидировать весь состав пленума коммунистов во главе с Другановым. Эти агентурные данные спокойненько положены в стол, так как официальные лица кровно заинтересованы в благополучном исходе этой гнусной операции. Я считаю, что мы обязаны не только помешать кровавой расправе над ничего не подозревающими людьми, неважно какой они политической окраски, но и постараться уничтожить банду и арестовать её главарей, в том числе и самого Адольфа.

— Надо немедленно предупредить охрану пленума и Друганова, — предложил Иван.

— Вот ты этим и займёшься — у тебя же там знакомые и друзья, если не ошибаюсь.

— Ты, как всегда, прав. В охране Друганова работает мой давний друг, а в охране пленума — много знакомых. Так что сумею с ними договориться, и они нам помогут, как, впрочем, и мы им.

— Хорошо, — одобрил Сергей. — А теперь давайте обсудим предстоящую операцию. Задача осложняется, на мой взгляд, тем, что у бандитов наверняка будут пригласительные билеты на пленум, и нам будет чрезвычайно трудно их выявить и обезвредить. Тем не менее шансы у нас есть: Ваня многих своих собутыльников знает в лицо.

При этих словах Сидоров помрачнел, на его скулах заходили желваки. Заметив это, Сергей примирительно добавил:

— Не расстраивайся так, старшина. Как говорится, из песни слов не выкинешь, поэтому не обижайся. А твоё знание бандитов умножает наши шансы. А если учесть, что и Николай кое-кого из бандитов надолго запомнил, то шансы у нас, прямо скажем, неплохие. Будем действовать двумя группами: лейтенанты будут со старшиной, а я — с капитаном. Думаю, что нам выделят кого-нибудь из оргкомитета пленума, из тех, кто хорошо знает всех членов ЦК в лицо.

— А как же мы будем действовать? Бандиты наверняка вооружены до зубов, и если мы будем брать их в зале, то они многих невинных людей положат, — мрачно заметил Павел. — Предлагаю расположиться не в зале, а на входе, среди проверяющих приглашения.

— Принимается! Если со стороны охраны пленума не будет возражений, так и поступим, — поддержал Павла Сергей.

— Ничего у нас не выйдет, — засомневался Сёма. — Нас слишком мало. Если они хотят перестрелять весь пленум, то их должно быть очень много, а приходить они будут наверняка по одному или по двое и как же мы их будем вылавливать?

— Думаю, здесь проблем не будет. С помощью людей из оргкомитета мы выявим их на входе, а дальше дело техники: либо обезвреживаем в коридоре, либо в комнате для гостей, либо в зале. Риск, конечно, есть, но, как известно, кто не рискует, тот не пьёт шампанское. К тому же если мы это дело пустим на самотёк, то риск будет значительно больше.

— Николай прав, — одобрил Сергей. — Так и будем действовать. Разрешение генерала получено. В случае необходимости задействуем спецназ. А теперь — по коням! Победа будет за нами!

Когда друзья собрались в комнате важных гостей, там уже находился Иван сотоварищами. Все присутствующие были в курсе происходящего, заметно возбуждены, как перед великим сражением. Многие из них побывали в Асане и Чичистане, повидали смерть и кровь, поэтому встреча с противником не страшила их, а, напротив, возбуждала.

— Мы тут с охраной пленума решили, что представители оргкомитета, которые всех участников знают в лицо, будут указывать на посторонних, а мы их проводим в эту комнату и обезвреживаем.

— Ну что ж, Иван, ваш план совпадает с нашим, поэтому будем действовать, как наметили. Спецназ привлекать не будем — обойдёмся своими силами. В случае непредвиденных обстоятельств каждый из нас должен проявить смекалку и решительность. Не забывайте, что от наших действий зависит жизнь более чем ста человек.

Операция прошла без каких-либо осложнений и на редкость успешно. Все девять бандитов, которые пытались проникнуть в зал, были повязаны. Майор доставил их в изолятор временного содержания. Оттуда поодиночке их приводили к следователю для допроса. Бандиты упорно молчали и, как выяснилось, среди них не было руководителя банды. Остальные же были пешками в большой и жестокой игре. О сути проблемы они ничего не знали и проходили по делу, как простые уголовники. Тем не менее к одному из них подполковник сумел подобрать ключи: тот сообщил важную и чрезвычайно ценную информацию — руководитель банды завёл новую любовницу, которая живёт на Северской улице, напротив гостиницы «Пинск». Описал он и приметы своего шефа, надеясь, тем самым, добиться снисхождения следователя, а в дальнейшем и суда.

Охота за главарём банды

Чтобы выследить шефа банды, решили установить круглосуточное дежурство в гостинице Пинск. Николаю досталось дежурить во вторник. Он встал рано, сделал зарядку, позавтракал и решил позвонить своим, жене и дочери, но в последний момент передумал, а вдруг телефон засвечен. Николай даже похолодел от мысли, что мог невольно засветить своих любимых девочек, и бандиты вновь могли захватить их в заложники. «Отдежурю и поеду к ним», — твёрдо решил он и вышел из квартиры.

На улице разгорался солнечный летний день, лёгкий ветерок приятно освежал Николая, и это хорошо отразилось на его самочувствие и настроение. И ему очень сильно захотелось к жене и ребёнку. «Всё, хватит! Брошу эти игрища и уеду к своим ненаглядным красавицам. На кой чёрт я связался с этими бандюгами? Все живут, как нормальные люди — спокойно, не суетясь, не ввязываясь в разные передряги, а я, идиот, вторгаюсь, куда не следует и, мало того, ставлю под удар родных и самых близких мне людей, рискуя их жизнью и здоровьем. И всё это ради чего? Кому это нужно, кроме моего обиженного самолюбия? Нарцисс несчастный»! Однако, пройдя по свежему утреннему воздуху, Николай успокоился и решил про себя, что это была мимолётная слабость, недостойная асанца, что он добьётся своего и выведет на чистую воду наглых агентов и их местных пособников. «Если не я, то кто? Буду драться до последнего вздоха», — твёрдо решил капитан и сразу успокоился.

Расположившись поудобнее в ресторане напротив дома, в который рано или поздно должен прийти бандит, Николай заказал на завтрак мясо, запечённое с овощами, бутерброд с сыром и две кружки пива. Но не успел он притронуться к еде, как из подъезда напротив вышел мужчина и направился к ресторану. Войдя в зал, он, о чудо! сел за столик, за которым сидел капитан. Николай был в шоке: напротив него сидел человек, которого он искал. Именно таким его описал Иван и показал во время захвата Адольфа, сомнений не было. «На ловца и зверь бежит», — подумал Николай, с интересом рассматривая бандита. Однако ничего бандитского во внешнем облике этого человека не было. Напротив, это был мужчина интеллигентного вида, с доброжелательным открытым лицом, с умными немного грустными глазами. «Ну и бандиты пошли, — подумал Николай, — им бы в парламентах заседать, а не погромами заниматься. И что этого-то занесло в банду?» И капитан с интересом продолжал рассматривать неожиданного «гостя».

Незнакомец, внимательно посмотрев на Николая, спокойно предложил:

Давайте знакомиться. Меня зовут Костя. Я возглавляю охранное отделение «Вымпел». Кстати, вы, дорогой наш капитан, нанесли нашей организации непоправимый ущерб, завладев огромной суммой денег, принадлежащей не вам. Деньги вы забрали силой, а это, признайтесь, нехорошо. Добавим к этому и то, что с вашей помощью и с вашим прямым участием было арестовано несколько наших лучших бойцов, а некоторых вы переманили на свою сторону. Таким образом, по отношению к нашей организации вы совершили серьёзное преступление и должны понести заслуженное наказание. Сами понимаете, такие вещи не прощаются, кем бы они ни совершались.

Николай лихорадочно размышлял: «как же так могло случиться? Я же профессионально загримирован, и меня невозможно узнать. В чём же тогда дело? Где я прокололся или кто-то заложил? Но кто? Хотя, о чём я? У них же повсюду свои люди — стукачи, которые, подонки, за несколько десяток долларов кого угодно продадут».

Размышления капитана прервал Костя:

— Вы, Николай, человек не глупый, к тому же — настоящий профессионал. Поэтому, надеюсь, мы найдём общий язык. Мы вам гарантируем жизнь, а вы нам возвращаете деньги и оказываете небольшую услугу.

— Что ещё за услуга? Стукачество что ли? — спросил, пришедший в себя от неожиданной встречи, капитан.

— Ну что вы, как можно так плохо думать о людях. У нас серьёзная организация, и мы действуем в рамках закона. Вы считаете нас бандитами, а мы — другие, те, кто действуют по идейным соображениям. Нам не нравится нынешний правящий режим, вот мы и работаем в направлении его свержения и замены.

— И для этого вы решили уничтожить оппозицию, — ехидно заметил Николай.

— Напрасно вы так. Мы считаем, что оппозиция в лице коммунистов ещё хуже существующей власти, и её приход к руководству страной будет губительным для Русландии.

— Под дудку агентов ЦРУ поёте, Девственнице подпеваете. Первые — враги, вторая — шиза. Докатились. Вас водят вокруг пальца, а вы делаете вид, что боретесь за идею. За зелёные вы отдаётесь! Вы просто-напросто предатели — отщепенцы на службе у западных спецслужб и диверсионных групп. С вашей помощью они сделали своё чёрное дело в странах социалистического договора и успешно развалили Социалистическую Империю Третий Рим. Теперь же вы помогаете им поставить на колени и многострадальную Русландию. Кто вы? И откуда взялись? Вас же родила русландская мать, а вы её предаёте и ложитесь под наглых американцев. Неужели вы настолько глупы, что не можете понять: существующий режим оборотня Самодура вполне устраивает ваших хозяев — Гельмута и Адольфа — здесь в Русландии и МБТП с его верными органами — ЦРУ. ФБР, НАТО — за рубежом. Применяемая технология конструируемого хаоса, позволяет западным «благодетелям» ловить рыбку в мутной воде, безнаказанно грабить и разорять Русландию. И вы — оборотни — помогаете им.

— Заткнись, мент проклятый! Если бы не приказ шефа, я бы тебя за такие слова собственными руками задушил. К сожалению, приказано взять тебя живым и доставить целёхоньким: очень уж наше руководство хочет взглянуть на тебя и поближе познакомиться. Скажу откровенно: я не завидую тебе — вряд ли ты останешься жив. Но это меня уже не касается, хотя я и сочувствую тебе. Что поделаешь — приказ есть приказ и его надо выполнять. Тебе это хорошо знакомо, капитан, не так ли?

— Я тебя понял, заблудший человечек! Ты не посмеешь ослушаться своего заокеанского хозяина — рабами не становятся, рабами рождаются. Это твой случай и мне жаль тебя.

Николай добился своего: бандит побагровел, резко вскочил и, забыв про приказ своего шефа, бросился на капитана. На пороге столовой появились два качка, а сбоку подходил ещё один громила. «Однако! У них что здесь сабантуй? Ишь спешат, как мухи на сладенькое». Быстрым движением Николай попытался выхватить пистолет, но не успел: ударом в голову бандит сбил его с ног, а подошедший верзила прижал ногой к полу и прорычал:

— Не дёргайся, мент! У тебя есть два варианта — либо ты расколешься, либо умрёшь. В первом случае — сохранение жизни, во втором — отправка на небеса. Что предпочитаешь?

— Предпочитаю видеть вас всех за решёткой, это меня вполне устроит.

Стоявший рядом Костя не выдержал и начал бить Николая ногами. В ответ капитан зарычал и зло бросил:

— Остановись, козёл! Ты что забыл правило — лежачего не бьют. Дай мне встать, и тогда посмотрим кто из нас крутой?

Но разъярённый оскорблениями Костя продолжал колотить капитана. Это отвлекло внимание бандитов, пытавшихся угомонить своего шефа. Воспользовавшись этим, Николай выхватил пистолет и в упор застрелил, стоявшего над ним громилу, и, не теряя ни секунды, рукояткой пистолета оглушил разъярённого Костю. Обернувшись, капитан увидел, что два качка, сидевшие за соседним столиком, выхватили пистолеты, а с улицы появились ещё трое. «Вас слишком много, господа нехорошие», — подумал Николай и бросился в глубь ресторана, к запасному выходу. Бандиты кинулись за ним. Выскочив на улицу, капитан лицом к лицу столкнулся с двумя верзилами. Они накинулись на него, как тигры на жертву. Но мастерство в боевых единоборствах и на этот раз помогло капитану: каскадом боевых приёмов он разметал верзил, выскочил на улицу, вскочил в автобус и оглянулся — позади никого не было. «Выкрутился, — подумал Николай, — но вот что интересно: я их пас, а вышло всё наоборот — они меня выследили и, несмотря на грим, распознали. Кто же настучал или я сам дал маху? Надо срочно посоветоваться с Сергеем. А пока посмотрим, что там делают бандиты?»

Выйдя на следующей остановке, Николай осторожно вернулся к ресторану. Заглянув в окно, он увидел лишь одного из нападавших. Тот мирно обслуживал двух ранних клиентов. «Так, бандит работает здесь официантом. Отлично, надо его расколоть и через него выйти на шефа.

Прежде чем заняться реализацией своего плана, капитан позвонил Ивану и попросил его срочно приехать в ресторан «Пинск». Затем через запасной выход вошёл в здание ресторана и, пройдя мимо кухни, где суетился народ, вошёл в зал. Увидев его, бандит растерялся от неожиданности, но тут же взял себя в руки и попытался сбежать. Но капитан был на чеку и тихо предупредил:

— Не хочешь получить пулю в затылок — не делай глупостей. Иди вперёд в туалетную комнату и не валяй дурака. При малейшей попытке привлечь внимание или, тем более, сбежать — стреляю без предупреждения. Понял? Давай шевелись, время не ждёт.

Войдя в туалет вслед за бандитом, Николай закрыл дверь на запор и обратился к «официанту»:

— Договоримся так: ты мне сообщаешь, где скрывается твой шеф, а взамен я отпускаю тебя на все четыре стороны и твёрдо обещаю, что о нашем разговоре никто и никогда не узнает.

— Пошёл ты, мусор проклятый! Ничего я тебе не скажу.

— Скажешь, скажешь. Во-первых, я — не мусор, как ты говоришь, а во — вторых, тебе нет резона молчать: свобода дорогого стоит, а тюремные нары — не курорт, куда бы ты стремился. Или я не прав?

— Не грузи! Лучше на нары, чем на тот свет.

— Так запугать можно только ребёнка, да и то не всякого, а ты же мужик и не стыдно тебе? Чего ты боишься? Ты же ничем не рискуешь.

— Плохо ты знаешь нашего шефа. Он всё знает и промашек не прощает. А потом, почему я должен перед тобой отчитываться? Если ты не мент, то какого чёрта ты ко мне пристал? И вообще, кто ты такой?

Капитан понял, что убеждениями «официанта» не разговорить. Поэтому решил прибегнуть к болевому приёму, который редко кто выдерживал. Он подошёл к бандиту, резким движением рванул его правую руку на себя и закрутил её за спину, одновременно резко поднял левую ногу к вывернутой руке. Бандит взвыл от нестерпимой боли и зарычал:

— Ладно, ладно, сдаюсь! Всё расскажу, только отпусти, больно же.

Капитан ослабил хватку, но продолжал крепко держать бандита в той же позе.

— Шеф — у любовницы, в здании напротив, первый подъезд, 5-я квартира. Отпусти, больно же, — захныкал обмякший бандит.

— Вот так-то лучше. Иди гуляй и больше мне не попадайся, но если узнаю, что ты меня заложил, то пеняй на себя, найду и за решётку посажу. Понял?

«Обезвредив», таким образом, бандита, капитан направился к выходу. В дверях он столкнулся с Иваном и, объясняя на ходу суть дела, увлёк его за собой. Брать главаря банды решили в подъезде. Ждать долго не пришлось: примерно через десять минут он вышел из лифта, но не один, как ожидали друзья, а с молодой женщиной.

— Фу чёрт! Он — со своей тёлкой. Что будем делать? — шёпотом спросил старшина.

— Так, меня они раскололи, тебя — вряд ли, поэтому следуй за ними. Попытайся проследить, куда они направляются и чем занимаются. И затем позвони мне на квартиру. Я буду там ждать твоего звонка.

Иван кивнул и хотел уже выйти из подъезда, но капитан схватил его за руку и прошептал:

— Смотри, из соседнего подъезда вышли два типа и идут за ними. Это наверняка охрана бандита. Будь осторожен. Он очень умён и находчив. Поэтому ни в какие контакты не входи. Твоё дело — проследить, установить, по возможности, его связи.

— Понял, не беспокойся. Всё будет, как учил наш героический комбат: «вперёд гвардейцы, победа любит отважных!» — И он выскочил на улицу, последовав за бандитами.

Капитан выждал несколько минут, затем направился к автобусу. Вдруг каким-то внутренним чутьём он почувствовал опасность и краем глаза заметил, что из подворотни дома, напротив, на него направлено холодное и смертоносное дуло пистолета с глушителем. Николай мгновенно всё понял. «Ах ты, гад! Скотина неблагодарная! Я тебе даровал свободу, а ты решил прикончить меня. Но я тебя предупреждал не стучать на меня и не появляться на моём пути. Ты не послушал и теперь пеняй на себя — пощады тебе не будет!» Всё это промелькнуло в голове капитана в доли секунды, и прежде чем раздался хлопок выстрела, он бросился на асфальт, затем вскочил, в мгновение ока пересёк улицу и кинулся за бандитом. Тот успел сделать ещё два выстрела, но снова промахнулся. Убегая, он споткнулся, пистолет отлетел в сторону, и в этот момент его настиг капитан. Резким ударом ребром ладони в шею он сбил бандита с ног, поднял пистолет и приказал:

— Вставай, чего развалился? Ошибся я в тебе — подонком ты оказался. Правильно говорят: «не делай добра людям…». Ну что ж, не захотел свободы — поедешь в уголовку, там с тобой разберутся.

Перепуганный бандит и не думал сопротивляться. Он покорно последовал за капитаном, который отвёз его в арендованную квартиру, и там пристегнул наручниками к батарее. В этот момент раздался телефонный звонок. Старшина мрачно сообщил, что упустил бандитов, а сам ранен в руку и едет домой. Подробности — при встрече.

«Так, — подумал Николай, — и Ваню раскусили, а это значит — нас предали. Но кто? Гримёр? То-то его рожа мне сразу не понравилась. Он наверняка является осведомителем у банды. Вот скотина! Ну, погоди, доберёмся мы до тебя. Неожиданно Николая пронзила пугающая мысль: «А что если телефон прослушивается? Тогда старшине конец: его будут поджидать внизу, у входа, чтобы прикончить как свидетеля. А затем поднимутся и ко мне. Так, соображай быстрей, время ещё есть, чтобы помочь Ивану. Бандиты охотятся за ним, а я — за бандитами. Только бы успеть их опередить».

Спустившись на лифте вниз, капитан вышел на улицу и осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. «Ещё рано, — подумал он, — они ещё не успели доехать. Есть еще время, чтобы подготовить им достойную встречу».

Капитан спрятался за выступ у входа в дом и стал ждать «гостей». Через несколько минут подъехали Жигули, из которых вышли два человека. В одном из них Николай узнал охранника Кости. Водитель остался в машине. Когда бандиты вошли в подъезд, из-за угла появился старшина. Он был бледен, шёл медленно, и, казалось, вот-вот упадёт. Николай вышел из укрытия и пошёл ему навстречу, внимательно наблюдая за водителем в машине. К счастью, тот не обращал на него никакого внимания, следя за шедшим к подъезду старшиной. Поравнявшись с другом, Николай тихо шепнул: «следуй за мной» и бросился к машине с противоположной от водителя стороны. Рванув дверцу, он вскочил вовнутрь и наставил пистолет на растерявшегося от неожиданности бандита.

— Если хочешь жить, делай то, что я тебе прикажу, иначе получишь пулю в лоб. Понял?

Заметив, что Иван не в состоянии открыть дверцу и сесть в машину, капитан приказал водителю помочь ему. Тот беспрекословно подчинился.

— А теперь гони в поликлинику. Она — на следующей улице, сразу за углом. Ну, давай быстрей или ты оглох?

Бандит завёл мотор и тронулся. В тот же момент двое других, почувствовав что-то неладное, выскочили из подъезда и открыли огонь из пистолетов с глушителем.

— Прямо Чикаго какое-то! — удивился Иван.

— А сейчас вся страна — сплошное Чикаго. Война всех против всех. Кому-то это очень даже выгодно.

Внимательно наблюдая за преследователями, капитан достал пистолет с глушителем и дважды выстрелил в бандитов. Один из них рухнул как подкошенный, другой схватился за руку.

— Ага, попал! Получили, сволочи! Не будете свой бандитский порядок устанавливать в моей стране. Один из твоих балбесов уже в раю, — обратился Николай к водиле, — а другой долго будет работать на лекарства. Тебя же я сдам, куда следует, а пока доставим моего друга в поликлинику.

Иван застонал, Он потерял много крови и чувствовал себя всё хуже и хуже. Николай, как мог, успокаивал его, и, когда подъехали к поликлинике, приказал водителю взять Ивана с одной стороны, сам — с другой и таким образом отвёл его в приёмную.

Оставив друга на попечение врачей, Николай вместе с водилой вернулся к своему подъезду, и вместе со своим пленником поднялся на свой этаж. Осторожно войдя в квартиру, он обнаружил, что она пуста, не было и пленника, которого он ранее пристегнул к батарее. «Так я и думал: бандиты побывали здесь, освободили своего собутыльника и, не найдя меня, смылись. Но теперь квартирой пользоваться нельзя. Надо искать другую. Этим я и займусь, пока Иван лежит в больнице». Так рассуждал Николай, спускаясь вниз.

Случайный в банде

В 90-х Русландию заставили пройти через все круги ада.

В. Энгуал

В ужасные девяностые годы в криминальных структурах оказалось много порядочных людей, загнанных туда в силу сложившихся обстоятельств. Оставшись без работы, мужчины, здоровые, полные сил и энергии, метались в поисках выхода и часто оказывались втянутыми в различные криминальные структуры. Причём, во многих случаях эти криминальные организации имели официальные лицензии, разрешающие ту или иную деятельность, а в реальности занимавшиеся тёмными делами: разбоем, грабежами и убийствами. Это стало возможным по причине господствующего в обществе беспредела, распущенности и безнаказанности. Такое состояние объясняется тем, что к власти пришли неизвестно откуда появившиеся никчемные, аморальные, абсолютно бездарные, нахальные и продажные люди. Не имея своих мозгов, они воспользовались мозгами западных цивилизаций, прежде всего Левиафана Америки, удобно пристроившись к их носителям в излюбленной позе политических проституток.

Иностранные спецслужбы, действуя в Русландии как дома, использовали раздрай в стране и многочисленные криминальные структуры для реализации своих подлых замыслов, направленных против Русландии и её народа. Тайные операции ЦРУ несомненно ускорили падение СИТР и невиданное разграбление Русландии.

В этой обстановке многие порядочные граждане становились бандитами, среди которых оказался и Алексей Метёлкин.

Спустившись вниз и сев в машину, Николай обратился к водиле:

— Что ж мне с тобой делать, бандюга ты эдакий! Если сдать тебя в милицию, то потребуются доказательства твоей вины, а их у меня и нет. А устному свидетельству вряд ли кто поверит. Как тебя зовут-то?

— Алексей я, Алексей Метёлкин.

— Так, Алексей Метёлкин, почему же ты метёшь не в ту сторону?

— Так уж получилось, в силу сложившихся обстоятельств. Честно признаюсь, я ненавижу бесовское правительство, бесовскую прессу, бесовское радио и телевидение, всё продажно бесовское, бесовско прозападное во главе с самодурами, дурдулисами, чмоковыми, ваучерманами и прочей картавой нечистью. Повсюду господствуют ложь, лицемерие, подлость, низость, обман, жестокость и откровенный грабёж. От бессилия, от полной безнадёги я и попал в банду, как вы называете нашу организацию — чем-то надо было кормить семью.

— Постой, постой, откуда ты нахватался этих терминов? Не от философа ли длинного Семёна?

— Ну и от него тоже, хотя я и сам не дурак, кое-что понимаю.

— Говоришь ты складно и, в общем-то правильно, но действуешь, прямо скажем, в противоположном направлении. Что-то у тебя не склеивается, дорогой мой. Почему спрашивается? Да потому, что ты играешь на их поле и за них, за тех, кто хочет разъединить русландский народ, загнать его в пропасть, уничтожить как великую нацию. Всё это делается по указке западных спецслужб и различных международных организаций. Координирует их разрушительную деятельность Мировое Бесовское Теневое Правительство (МБТП). Их верными исполнителями выступают многочисленные агенты влияния и среди них те, кого ты только что перечислил. Создать и поддерживать анархию в стране, постоянно существующий беспредел, подавить волю граждан — их постоянная задача. И ты своей криминальной деятельностью им помогаешь. Так что ты борешься не против них, а против своего народа, против честных и порядочных людей, а значит — против меня и моих товарищей. Получается, что ты нам такой же враг, как и те, кто губит Русландию.

— Насчёт Мирового Бесовского Теневого Правительства — это, как говорится, клёво, но ничего общего с реальной действительностью не имеет. Всё это — высокопарные слова, далёкие от жизни, не оказывающие никакого влияния на судьбы людей. А вот демшиза влияет! Посмотрите, что делают с нашими людьми эти беснующиеся проповедники от телевидения, эти телешакалы — космополиты, сатанидзи, киллеренки, кисилевичи…Не знаю на кого они работают, но знаю точно, что они травят миллионы наших граждан своей гнилой, ядовитой агитацией, чуждой большинству нашего народа. Деятели от телевидения, гоняясь за прибылью, пудрят мозги своей бесконечной рекламой, целыми сутками крутят американские фильмы, густо замешанные на крови, убийствах, аморальных поступках, наркомании. И с этих «героев» наша молодёжь вынуждена брать пример. Других-то, нормальных, не показывают! И каков результат? Происходит дебилизация общества, превращение народа в толпу, безвольную и послушную. Теперь никого не удивишь ни грабежами, ни кровью, ни убийствами. Людей уничтожают как мух, и никого это не волнует. Становится страшно, не так ли? А я, между прочим, никого не убивал, а занимался лишь отниманием денег у тех, кто их нажил неправедным путём, просто украл у государства, то есть — у нас с вами. Я считаю, что это справедливо. Скажи, разве возможно за короткий период накопить такой капитал, какой ныне имеется у наглых бесов — жидманов, юкосовских, банколенских, бесинских, бесоводов, семьяновичей и иже с ними мошенников.

— Нет, конечно! — ответил Николай. — Секрет их обогащения прост как дважды два. Денежные потоки от продажи сырья, техники, технологий, цветных металлов и многого другого, которые в социалистическое время шли в государственную казну, деммошенники развернули на сто восемьдесят градусов и направили прямиком в свои собственные карманы. Если раньше наши люди шутили, что все богатства страны бесследно исчезают в невидимых закромах Родины, то теперь они окончательно пропадают в «карманных закромах» бесов. При этом дембесы настолько обнаглели, что вообще не платят налоги, создавая офшоры, либо платят, как и всё нищее население страны, тринадцать процентов.

— Вот, вот, а власть Самодура прикрывает эту нечисть, — возмутился Алексей. — Откровенно говоря, нынешняя власть — это ничто иное, как политическая помойка, бесовский отстойник, где вольготно уживаются бесчеловечность и подлость, трусость и предательство, нищета духа и мысли. Эта подлая власть полностью устраивает отпетых мошенников, коррумпированных чинуш и забугорных «добродетелей». Все эти бесы учат нас жить, учат морали и нравственности, проводя в то же время политику духовного геноцида. Оплёвывая русландский народ, его историю и культуру, бесы, при этом, не создали ничего положительного, ничего существенного, кроме разграбления страны и уничтожения её народа. Что такое Русландия сегодня? Это — огромный концлагерь, вновь созданный гулаг для подавляющего большинства населения. Разве не так? Людям не платят заработную плату. Магазины превратились в музеи, где всё есть, можно смотреть, но купить невозможно. Старики умирают от голода и отсутствия лекарств. Молодёжь не может найти работу, пухнет от пива и наркоты. Люди загнаны в домашние резервации, скрываясь от воров и бандитов за бронированными дверями и стальными решётками. Из-за дороговизны билетов взаимопосещения людей по стране стали невозможны. Честно признаюсь: становится страшно и больно, когда понимаешь, что гарант конституции, президент страны — самодур, а его министры — чужеродные отморозки. Ведь в правительстве Самодура нет практически русландцев. Это как понимать?

— Послушай, — прервал затянувшийся монолог собеседника Николай, — тебе прямая дорога к Друганову. Будешь возглавлять у него идеологический отдел. Очень убедительно говоришь. Ты так мастерски обрисовал ужасную обстановку в стране, что хочется либо застрелиться от безысходности, либо, напротив, перестрелять все тех, кто создал её. Но всётаки скажи, неужели все бесы — сволочи и у них совсем нет совести?

— Извини меня. Но вопрос слишком наивный. Искать у мародёров — чмоковых. ваучерманов, ворчаков. бесоводов, бесинских… — совесть и добродетель — это то же самое, что искать чёрную кошку в тёмной комнате, где её нет.

Николай слушал водилу с большим изумлением. Ему были симпатичны все его высказывания. С возрастающим интересом он приглядывался к приятному собеседнику.

— Не скрою, — признался Николай, — ты меня сильно удивляешь. Рассуждаешь, как порядочный человек, как истинный патриот, причём, с философским складом ума, а отнюдь не как узколобый бандит, как мы привыкли считать. Получается парадоксальная ситуация: культурно-образовательный уровень общества понижается, а бандитов, напротив, повышается. Впрочем, чему здесь удивляться, дембесы сделали всё для понижения культурно-образовательного уровня населения, для навязывания ему отвратительных ценностей, подменив высокую нравственность культом насилия, жестокости, беспредела, культом золотого тельца. Всё поставлено с ног на голову: в долларе — вся суть их жизни и деятельности, смысл земного существования. Их любимая поговорка — не в деньгах счастье, а в их количестве. Все свои бесовские безобразия они прикрывают обширным словоблудием, подлой демагогией, низменным фарсом. И ты туда же метишь, господин Метёлкин! Говоришь ты грамотно, как и дембесы, и действуешь так же, как и они, по — бандитски. Слова и дела у вас абсолютно не совместимы, как не совместимы добро и зло, правда и ложь, верность и измена, патриотизм и космополитизм, ангельское и дьявольское.

— Зачем вы всё это мне говорите? Я и сам с усами, всё знаю, всё понимаю.

— Но, если ты всё понимаешь, тогда объясни, почему ты в банде?

— О какой банде вы говорите? Организация, в которой я работаю водителем, называется ООО «Вымпел». Она зарегистрирована официально и имеет государственную лицензию. А если где-то кто-то в этой фирме нарушает закон, то вопрос не ко мне, а к руководству.

Довольно убедительно! Но это не даёт ответа на мой вопрос. Можешь более подробно рассказать свою историю. Я интересуюсь не из-за праздного любопытства. Ты мне нравишься, и взгляды твои я разделяю. Поэтому я хочу тебе помочь, вытащить тебя из этого бандитского болота.

— Ну что ж, подробно так подробно! В моей истории всё ясно как божий день. Я учился на четвёртом курсе Исторического факультета ГРУ, когда меня оклеветали и выставили из университета. И знаете за что? За антибесизм! Я принародно надрал уши одному гнусному бесу. А у них ведь как: каждый такой частный случай они громогласно превращают во вселенский, клеймя позором всякого, кто их критикует или, не дай бог, становится на их карьерном пути. В любом случае ярлык уже готов — антибесист. Так было и в моём случае. Так как всё руководство университета состояло из бесов, то финал для меня оказался плачевным. В назидание другим меня пропесочили на всех уровнях, от студкома до ректората и выгнали с треском. А потом, сами понимаете, куда бы я ни обращался, меня всюду отшивали: бесовский телефон работал исправно — всюду уже знали, что я не очень-то жалую бесов. Вот так меня исключили не только из университета, но и из трудовой и общественной жизни вообще. И куда мне было деваться, скажите? Правда, устроиться дворником я не пытался — гордость не позволяла. Вот так от безысходности я и оказался в охранном отделение «Вымпел», куда порочащие меня сведения, видимо, не поступили.

— Если честно, то вынужден повториться: ты мне нравишься, Алексей Метёлкин! Нутром чую — русландский ты человек. Справедливость для тебя, также, как и для меня, — главное в человеческих отношениях. А то, что бесы загнали тебя в угол, то не ты первый и наверняка не ты последний. Они загнали нас всех в демшизовский «рай», в котором мы корчимся, виляем, пристраиваемся, вымирая по миллиону в год. И придавленные, перестаём бороться, превратившись в рабов. И это — ужасно, это страшно. Народ, смиряющийся с угнетением, не может вызывать уважение. Когда народ безмолвствует, бесы наглеют и творят, что хотят. Из разговора с тобой я понял, что мы могли бы подружиться и идти по жизни в одном, антибесовском, направлении. Я почему-то убеждён, что ты поможешь мне выйти на банду и обезвредить её руководителей, и их покровителей — агентов влияния бесовского Запада. А бандой я называю твоих «коллег» потому, что на моих глазах они ограбили крупный банк. К счастью, мне удалось отобрать у них награбленное и вернуть государству. Через КСГС, где работает мой друг, мне удалось ещё кое-что узнать о преступной деятельности этих молодчиков. Теперь они меня ищут, чтобы вернуть деньги, а я — их, чтобы засадить за решётку. Понял?

— Извини, но я об этом ничего не знаю, но стукачом в любом случае быть не желаю.

— Почему же стукачом? Предлагаю сотрудничество во благо наших людей, нашего народа. Это тебя устраивает?

— Каких людей, какого народа? Многовековое крепостное право выработало в нём психологию раба, превратив народ в стадо баранов, которых пасут, кормят, причём плохо, а затем «режут», то бишь издеваются по чёрному, сначала князичи, затем монголоиды, потом немчура, а теперь, как ты говоришь, — бесы. И за редким исключением вместо общенационального сопротивления русландские люди покорно смирялись, отсиживались на печке, приспосабливались и по-настоящему и не боролись. Это, на мой взгляд, объясняется присущей русландским людям генетической доверчивостью, которая нередко вытекает из глупости, неразборчивости, терпимости и прирождённой лени. «Пока гром не грянет…». И всё это проявлялось в отношении не только своих и чужих вождей, но и распущенной серости в различных областях человеческой деятельности. Отсюда — доверие и поддержка оборотней президентов — Краснобая и Самодура, всяких мошенников типа Хавроди и Сластелины, проходимцев в политике типа Шутова и Хлестакова, распущенной серости в шоу-бизнесе типа Корольковой и Босиенко. Отсюда и слепая поддержка преступников у власти вроде Чмокова и Ваучермана. Как отметил один из умнейших мужей Русландии, «у русландских людей шоры на глазах, вата в ушах и солома в головах, а недостаток собственного достоинства компенсируют очень щедрой душой». Но думаю — дело не только в этом. А в том, что наш народ — творец, но, отнюдь, — не борец. Его долготерпение и всеобщая обречённость не только удивляет, но просто-напросто убивает, заставляет сомневаться в его способности к самоорганизации, к борьбе за свои права и выживание.

— Я категорически не согласен с тобой. Русландские люди всегда отличались отзывчивостью, добрым отношением к другим странам и народам. Этим объясняется тот факт, что русландское государство практически всегда выступало донором для многих народов. При социализме мы почти безвозмездно помогали союзным республикам, соцстранам, странам соцориентации, мировому коммунистическому и рабочему движению. А процветающий Левиафан Америки никогда не страдал отзывчивостью, а использовал весь мир, а сегодня и Русландию, в качестве донора. Теперь нам его навязывают в качестве эталона, примера для подражания. У русландцев хорошо развита тяга к единению, общечеловеческому единению. Вспомни, как мы пытались объединить все народы мира на принципах социализма и коммунизма, свершив для этого мировую социалистическую революцию. Я напомню тебе, что лучшие представители нашего народа утверждали, что высшая и самая характерная черта русландских людей — это жажда справедливости и борьба за неё. Русландские люди никогда не мирились со своими врагами и несправедливостью. И хотя русландцы в редчайших случаях нападали на другие страны и народы, и стремились к миру и дружбе, но в то же время давали достойный отпор многочисленным нападениям извне. Своим героизмом они не раз спасали не только свою страну, но и другие государства. Так что о народе, который сломал хребет нацизму и фашизму, разгромил сильнейшую армию Европы, освободил от коричневой чумы все народы мира, наперекор всему построил социализм…говорить так, как ты, недопустимо, это противоречит истине. Так что ты абсолютно не прав: наш народ и борец, и творец. А потом, надо же учитывать и тот факт, что сверхзадача правящей демшизы заключается в том, чтобы отстранить народ от политики, разобщить его, всячески способствовать развитию у него политической и общественной апатии, лишить нравственных и духовных ценностей, подменить их на фальшивые и разлагающие. К тому же само понятие справедливость, как социальное явление, заменено либерализмом и толерантностью.

— Прости, но когда эти привыкшие к смирению люди бунтовали, а, как известно, нет страшнее русландского бунта, то они катились к пропасти, и только опытные «пастухи» могли остановить их и успокоить.

— И кто же эти опытные «пастухи»?

— К счастью, были такие. Это, например, Невский, Донской, Великий, Вожль, а затем Диктатор. Они умели организовать и дисциплинировать наш бесшабашный народ.

— Послушай, Метёлкин, ты начал за здравие, а заканчиваешь за упокой. Из-за своей личной неудачи ты обозлился на весь русландский народ. Прости, но так нельзя. Ты же человек Русландии, а рассуждаешь, как враждебный иностранец или как наши «родные» бесы. Хотя понимаю, это стало аксиомой: мы любим критиковать сами себя, преувеличивать свои промахи и недостатки, но другим этого делать не позволяем. Ведь так?

— Так-то оно так, но только не совсем. Мы позволяем и другим критиковать себя, но лишь тогда, когда они сами самокритичны. Но возьмите бесов, у них и в помине этого нет, они — самовлюблённые нарциссы и критикуют кого угодно, но только не себя, любимых. Это — беспринципные, злые люди, если их можно так назвать, Для них нет ничего святого. И это не случайно, ибо Космос наградил их такими гнусными чертами как наглость, подлость, садизм, алчность, лживость, вероломство, безжалостность… Именно они обосновали теоретически (К. Маркс) и организовали практически (Бесштейн, Бескельман, Бесенфельд, Бесфельтаум…) революцию 1917 года. Именно они спровоцировали и осуществляли ужасные репрессии. Лагеря смерти — изобретение тех же бесов. Они их организовали (Бесман, Бесоган) и возглавили (Бесурман). Все печально известные «тройки» — ужасные судилища той поры — состояли из бесов, и именно они чинили гнусные расправы, а теперь всё валят на тщеславного Диктатора. А вы не задумывались о том, что все проблемы антибесизма поднимались и решались самими же бесами. Смотрите: акцию против космополитов начали бесы Жлобский и Беспотин. Если признать версию государственного антибесизма в СИТР, то проводили его опять же бесы и люди, связанные с ними. Так в 1949 году 9 из 11 членов политбюро ЦК ППСИ были родственно связаны с бесами. Бесовский национализм расцвёл у нас в невиданных масштабах. Такое впечатление, что все только и занимались тем, что обижали бесов.

— На мой взгляд, это объясняется тем, Алексей, что, прилетев ниоткуда, никто не знает, где это созвездие БЕС, они чувствуют себя на чужой территории и вынуждены обороняться даже тогда, когда на них никто не нападает. Это нужно им, чтобы изжить комплекс неполноценности и несоответствие земным, особенно русландским, реалиям.

— Согласен. Откровенно скажу, я прямо-таки счастлив, что нашёл в тебе собеседника, готового выслушать всё, что наболело у меня в душе, высказать тебе всю ненависть, накопившуюся у меня к этим мерзавцам. —

— Правильно мыслишь. Бесы поставили цель, и, по большому счёту, достигли её. Захватив в Русландии не только финансовую, но и политическую власть, они устроили для себя райскую жизнь.

Они добились двойного гражданства, свободного выезда из страны и свободного въезда в неё, неограниченного права проповедовать свои идеи и взгляды. Ими созданы совместные предприятия и офшорные зоны, через которые они выкачивают национальные богатства страны. Они же провели воровскую приватизацию, с помощью которой прихватили лакомые куски в экономике и финансах.

— Я больше скажу, — не выдержал возбуждённый Алексей. — Бесы превратили Русландию в кормушку для своих соплеменников, проживающих как в стране, так и за рубежом. В Русландию едут как в джунгли для воровства и грабежа. Она превратилась в страну чудес, где бесы изголяются над русландским народом. За годы правления дембесов страна потеряла не только огромные территории, но и десятки миллионов своих граждан. Валовой внутренний продукт сократился в два раза. «Реформа» по ничтожеству Чмокову привела к обнищанию подавляющего большинства населения. Участились самоубийства, смертность увеличилась в два раза, средняя продолжительность жизни мужчин уменьшилась с 64 до 58 лет. В эти же годы из-за рубежа в страну понаехало большое количество «доброжелателей». Они выполняют заказы не только русландской «бесовской колонны», но и задания ЦРУ. Только консультантов разного толка в Русландии работает 11–15 тысяч. Это, в основном, бывшие русландские бесы, изгнанные из страны по разным причинам. Они кроме как языком, больше ничем работать не умеют. И знаете, сколько получают эти горе — консультанты? Не менее чем 50 тысяч долларов за услуги каждого. А за особо «ценные» предложения — аж по 250! Это и есть пир бесов во время нищенского существования русландских людей. Хватит или ещё продолжить?

— Хватит, хватит! Ты меня не только удивил, но, честно признаюсь, поразил. Своей осведомлённостью, своим патриотическим настроем, своей непримиримостью к сильным мира сего. Сразу видно — историк с аналитическим складом ума. Тебе не в банде водилой быть, а профессором в университете работать. Я бы с удовольствием ходил на твои лекции. Но ты — не профессор, а я — не студент, поэтому давай поговорим серьёзно. Я очень надеюсь, что мы поймём друг друга. Мне нравятся твои рассуждения, твои взгляды. Мыслишь ты правильно, если не считать очень уж откровенного антибесизма и непродуманных действий. За что, кстати, ты и пострадал. Когда в стране и мире господствуют бесы, необходимо быть не только умнее, но и хитрее, иначе нам не победить. Из разговора с тобой я понял — у нас общие убеждения и общие враги. Сам бог велит нам объединиться. Если ты не имеешь кровавого следа за собой, мы можем закрыть глаза на твои прошлые делишки, но нынешние ты будешь делать с нами.

— Вы считаете, что я уже с вами? Откровенно говоря, я ещё не знаю — кто вы? Может вы сами — бандиты! Вы же мне не представились.

— И в этом ты прав. Молодец! Исправляюсь и представляюсь. Меня зовут Николай, а фамилия Иванов. О своих жизненных перипетиях расскажу попозже, когда ты будешь с нами. А сейчас лишь скажу главное. Я совершенно случайно вышел на ваше агентство «Вымпел» и понял, что это лишь юридически оформленная вывеска, за которой скрывается криминальная структура, По моему глубокому убеждению, она обслуживает иностранных агентов, которые ведут подрывную деятельность против Русландии. Я и мои друзья поклялись уничтожить эту банду и разоблачить этих агентов и их «русландских» покровителей. Не скрою: мы имеем мощную поддержку в структуре КСГС и в партиях левой ориентации. Выслушав твои пространные рассуждения о нынешнем положении в нашей стране, я почему-то твёрдо уверен, что мы подружимся, и ты пополнишь наши ряды. Или я ошибаюсь?

— Пожалуй, нет. Если честно, то я давно уже хотел завязать с этим агентством, но не хватало решимости. Мне никогда не нравились их злоба, ненависть, жестокость, алчность, поэтому я принимаю ваше предложение и буду сотрудничать с вами. В то же время откровенно признаюсь — мне страшно, я боюсь. У банды, как вы её называете, длинные руки, и если они узнают о моём предательстве, то мне конец, они меня четвертуют.

— Не успеют. С твоей помощью мы их быстро нейтрализуем. А потом: волков бояться — в лес не ходить.

Разговаривая таким образом с Алексеем, Николай заметил машину, которая преследовала их, не отставая ни на шаг.

— Алексей, посмотри, что за машина преследует нас?

Алексей взглянул в зеркало заднего вида и воскликнул:

— Это машина нашего агенства, неясно чего они хотят от меня? Смотри, водитель машины начал мигать фарами, требуя остановиться. Что делать?

— Ни в коем случае не останавливайся, они ищут меня, прибавь скорость.

В это время преследовавшая машина на всей скорости ударила в зад машине Алексея, требуя, видимо, остановиться. Алексей нажал на газ, увеличивая скорость. Вдруг, совершенно не предсказуемо, преследователи свернули в ближайший переулок. Взглянув вперед, Николай воскликнул:

— Я понял, они испугались ГАИ, видишь пост впереди. За этим постом поверни направо, у меня там приятель владеет мастерской по ремонту машин, посмотрим, что натворили с багажником эти бандюги, удар-то был очень сильный.

Договорившись о цене и оставив машину на ремонт, пострадавшие зашли в ближайшее кафе и заказали пиво. Несмотря на внешнюю сдержанность, оба были сильно шокированы случившимся. Внимательно посмотрев на помрачневшего Алексея, Николай спросил:

— Скажи, где ты живёшь?

— Живу на Мирской, а что?

— А то, что возвращаться туда тебе не следует.

Они тебе не простят в любом случае. Поэтому сними квартиру в другом месте и отсидись пока там. Если у тебя нет денег, то я могу подбросить. Кстати, кто тебя знает в банде кроме шефа?

— Многие. Я ж их возил на операции.

— Тем более, тебе надо исчезнуть на время. Позже мы тебя загримируем, да так, что тебя сам чёрт не узнает. А сейчас скажи, что они затевают в ближайшее время?

— Не знаю. Меня они брали на дело, но в его суть никогда не посвящали. Но по обрывкам реплик я догадался, что речь идёт о налёте на Макдональдс, на тот, который расположен на Лушкинской.

— Уже теплее. Продолжай в том же духе и всё будет о, кей. Это я тебе обещаю!

— А теперь расскажи мне всё о руководителе банды, всё, что ты знаешь о нём, для меня это очень важно.

— Что я знаю о шефе? Ребята рассказывали, что он — бывший спортсмен, мастер спорта то ли по боксу, то ли по борьбе. Боевыми приёмами он владеет мастерски, силищей обладает фантастической, кроме того — умён и осторожен. Проводимые операции планирует блестяще. Поговаривают, что он прошёл многомесячную переподготовку в одном из военных центров Левиафана Америки, куда выезжал якобы на отдых. Так что не легко его достать, если, конечно, бог — случай не поможет. Я же его очень боюсь, потому что он, кроме всего прочего, отличается нечеловеческой проницательностью. Говорят, его сам Адольф побаивается. Отмечу ещё, что он сам себе на уме, ни с кем не сближается и держит дистанцию. Кроме того — принципиален, выдержан, никогда при мне не обижал слабых и всегда сдерживал криминальные страсти своих подчинённых. И ещё: он не очень высокого мнения о президенте Самодуре. Считает, что он предаёт свой народ и свою страну. В этом плане у него большие противоречия с Адольфом, который делает ставку на Самодура.

— Спасибо за подробную информацию. Связь будем поддерживать по мобильном телефону, а когда снимешь квартиру, сообщишь мне домашний. Мы отказались от мобильников при обсуждении наших конкретных дел. По ним легко определить и фамилию звонящего, и откуда, и куда звонил, и зачем. Предупреждаю: никаких разговоров по телефону о наших делах. О них мы будем говорить только при личных встречах. Понял?

Расставшись с завербованным Алексеем, Николай позвонил Сергею и договорился с ним о встрече. Затем из телефонной будки позвонил жене, как мог успокоил её, попросил поцеловать за него дочь и обещал вскоре приехать. Заехав в реэлторскую контору, он с её помощью снял квартиру, поближе к работе и подальше от центра. Навестив Ивана в больнице и удостоверившись, что с ним всё в порядке, Николай направился на встречу с Сергеем.

Недовольство Сергея и новые планы борьбы

Майор был мрачен и на это были причины: в его отделе остались одни салаги, да и те часто были на службе у дьявола. Настоящие профессионалы разбежались, как тараканы, ушли в коммерческие структуры. Там им платили в десять-двадцать раз больше и работа не бей лежачего, так изредка принимают участие в между усобчиках.

— Уйду в отставку к чёртовой матери, не с кем работать, — заявил раздосадованный майор.

— Ладно, ладно, успокойся. Не всё так плохо, как ты думаешь. Мне, например, удалось привлечь на нашу сторону одного из бандитов Адольфа. Он сообщил ценные сведения и согласился сотрудничать с нами.

— Поздравляю, — хмуро бросил Сергей, — но смотри, как бы он тебя не подставил. Будет, например, работать на два фронта.

— Не беспокойся. Но в чём ты прав, так это в том, что действительно есть негодяи, работающие на два фронта. И один из них — в твоей конторе. Этот стукачок засветил меня и Ваню. По вине этого подлеца старшина находится в больнице. Я думаю, что это твой гримёр. Что ты знаешь о нём?

— Что я знаю? Я вообще-то что-нибудь знаю? Вот и об этом гримёре могу сказать лишь то, что он недавно у нас. Его прислали из какого-то подмосковного городишка как подающего большие надежды. А проверка — это не моё дело. Это дело отдела кадров, а там, видимо, тоже сидят оборотни. Предлагаю сделать следующим образом: завтра в девять ноль-ноль подъезжайте с Иваном, если его, конечно, выпишут из больницы, ко мне в отдел. Вас загримирует наш стукачок. Затем вы подъедите к моему хорошо знакомому гримёру из Мосфильма, он смоет старый грим и наложит новый. Если наш гримёр действительно стукач, то он, естественно, сообщит своим хозяевам о новом гриме, и те будут искать вас по его приметам. Это вам даст какое-то время для спокойной жизни и работы.

— Кстати, Серёга, по мнению водителя банды Алексея Адольф готовит на послезавтра налёт на Макдональдс, что на Тинской, причём дана команда, кем неизвестно, патронов не жалеть, людей не щадить и наделать как можно больше шума.

— Вот сволочи! Это же гиблое дело — там столько народу, что невозможно будет вычислить бандитов. Да, чёрт возьми, час от часу не легче. Что предлагаешь?

— Трёх бандитов я знаю лично — Костю, его охранника и самого Адольфа. Думаю Алексей, про которого я тебе только что говорил, поможет нам, а он всех их знает в лицо. Исходя из этого, предлагаю перекрыть все входы и выходы в Макдональдсе. Другого варианта пока не вижу.

— Нет, так не пойдёт: кого вы знаете, могут войти последними и что тогда? Придётся просить начальство подключить спецназ. Тогда можно будет расставить людей у каждой кассы: именно там нужно ожидать бандитов, так как они наверняка нацелены на ограбление, а истинная цель операции для них остаётся за кадром.

— В таком случае следует расставить спецназовцев в зале: бандиты могут рассредоточиться и их трудно будет обезвредить, если оставаться только у касс.

— Согласен. Только спецназовцы должны быть в гражданской одежде, а не в своих устрашающих масках. Я сейчас же еду к руководству и попытаюсь убедить его в необходимости привлечения спецназа. Твоя задача обезвредить твоих знакомых — Костю, его телохранителя и Адольфа, если, конечно, он примет участие в операции. В твоём распоряжении будут старшина и два лейтенанта.

— Хорошо. Но я возьму ещё Алексея Метёлкина. Он горит желанием нам помочь.

— Смотри, чтобы он тебя не подвёл, это чревато тяжёлыми последствиями, а то и провалом операции в целом. Да, звонила твоя супруга и просила приехать. Кажется, твоя дочь приболела и очень хочет тебя видеть. Но я бы не советовал тебе ехать вот так, в твоём натуральном виде, лучше загримируйся. Бережёного бог бережёт! Договорились?

— Договорились. Я сейчас же подскочу к ребятам, и мы помозгуем о завтрашней операции. К тому же надо всё утрясти на работе, чтобы все были свободны.

— Ну, до завтра. Жду вас всех у себя в отделе в девять ноль-ноль. Да, чуть не забыл. Передай ребятам — участникам операции по обезвреживанию банды, напавшей на пленум коммунистов — благодарность Друганова. Кроме этого, зная наши трудности с транспортом, их ЦК выделил нам японский джип Мицубиси, старенький правда, но на ходу. Оформи его на себя, капитан. Согласен?

— Как скажешь, — кивнул довольный Николай, давно мечтавший о своей тачке. На этом друзья расстались, и каждый отправился по своим делам.

Операция «Гамбургеры» и поимка шефа банды Кости

На следующий день на совещании в отделе майор сообщил, что готовится нападение на Макдональдс с целью дестабилизации обстановки в столице. Перед группой поставлена задача — обезвредить главаря банды, некого Костю, умного, хитрого и прекрасно физически подготовленного, а также его телохранителей. Если в операции примет участие сам Адольф — то и его. Все остальные — дело спецназовцев.

Для успешного проведения операции Николай предложил сделать засаду у служебного входа в Макдональдс. Другого лучшего варианта, чтобы войти в зал, у Кости просто нет. В отсутствии Адольфа его задача — руководить всей операцией, а значит, он должен войти через этот вход и занять кабинет гендиректора. Именно к нему должны стекаться все отобранные бандитами деньги и ценности. Именно он должен уйти последним, после завершения операции, и доложить начальству о её результатах.

— Тогда зачем нам перекрывать служебный вход? Предлагаю разместиться в самом кабинете. Там есть укромные места, где можно спокойно спрятаться, — предложил Павел.

— Поддерживаю, — заявил Сёма. — Там, у директора, наверняка есть шнапс, и нам веселее будет поджидать бандитов. Как говорится, совместим приятное с полезным.

— У кого что болит…, съехидничал Павел.

— Успокойтесь. Не время заниматься разборками. Я тоже поддерживаю предложение Павла. Но предупреждаю: будьте чрезвычайно осторожны и внимательны. Мы имеем дело с настоящим профессионалом, к тому же мастером спорта по самбо, и он запросто может положить несколько человек в рукопашной схватке.

— Капитан прав, — поддержал Иван. — Я знаю Костю не понаслышке. Сам видел, как он разметал нескольких громил-хулиганов. Единственный совет, который я могу дать, так это то, что его нельзя подпускать на близкое к себе расстояние. А лучше — применить оружие.

— Ну что ж, старшина прав, — одобрил капитан, — тем более что майор разрешил в случае необходимости стрелять на поражение. Но наша задача — не убивать, а брать бандитов живыми.

Договорившись о деталях операции, друзья направились к зданию Макдональдса. Павел и Сёма присоединились к спецназовцам, а Николай с Иваном прошли в кабинет директора. Кабинет был пуст. Его директор был заранее предупреждён о нападении и находился в ведомстве Петрва. Заняв выгодные в тактическом отношении места, друзья стали ждать «гостей». Ждать пришлось недолго. Через несколько минут дверь в кабинет приоткрылась, и кто-то внимательно осмотрел всё пространство внутри. Затем физиономия исчезла, и появился человек в маске. Капитан сразу признал в нём Костю. Его сопровождал громило двухметрового роста. Костя прошёл к столу, сел, положил перед собой пистолет, вынул телефон сотовой связи и начал давать распоряжения. Вдруг в кабинет ворвалась женщина с криком:

— Нас грабят, — и тут же замолчала, увидев человека в маске. Она попятилась, но было поздно: второй бандит выстрелил в неё из пистолета с глушителем, и женщина, ойкнув, рухнула как подкошенная.

Капитан хотел броситься на бандита, но вовремя сдержался и продолжил наблюдать за происходящим.

Взбешенный Костя выскочил из-за стола, подлетел к громиле и со словами — «сволочь, что ты наделал? зачем убил ни в чём неповинную женщину?», ударил его, да так сильно, что тот отлетел к входной двери, ударившись о косяк. Не обращая на него никакого внимания, Костя вернулся за директорский стол, и начал снова названивать. В кабинет начали входить какие-то люди и, положив на стол пачки денег, также тихо уходили.

«Так, — подумал Николай, — шабаш ведьм начался. Грабят кассы, сволочи! Но где же спецназовцы? Заснули что ли?»

Не успел Николай додумать, как из зала донеслись выстрелы и крики. В кабинет влетел очередной бандит и рявкнул:

— Смываемся, в зале — легавые, — и также быстро выскочил за дверь.

Костя вскочил и бросился к выходу. Очухавшийся громило — следом. Оба — с пистолетами в руках. «Куда же это они? Так не пойдёт!» И капитан, не раздумывая больше, бросился наперерез. Ему удалось выбить пистолет из рук Кости и свалить его на пол. В это же время старшина, спасая друга, выстрелом в упор застрелил второго бандита и бросился на помощь капитану. И вовремя! Падая, Николай сильно ударился о косяк и на секунду отключился. Этого было достаточно для опытного Кости. Он мгновенно вскочил и занёс руку с пистолетом над головой Николая, чтобы ударом оглушить его. В этот момент старшина и оказался «в нужное время в нужном месте», как любил говорить героический комбат. Ударом ноги он выбил пистолет из рук бандита и попытался его нейтрализовать с помощью болевого приёма. Однако не тут-то было: Костя оказался проворней. Увернувшись от удара, он сам мгновенно нанёс ответный, да такой силы, что старшина отлетел к противоположной стене. Придя в себя, капитан ударом по ногам сбил Костю и, наставив на него подобранный пистолет, приказал:

— Вставай, дорогой, или я изрешечу тебя как мишень на полигоне. Хватит, напрыгался вволю, пора и отдохнуть где-нибудь подальше от столицы. Вставай, вставай, чего уставился, как баран на белые ворота.

Костя медленно поднялся и неожиданно метнулся к старшине, схватил его мёртвой хваткой и, прикрываясь как щитом, выскочил из кабинета.

— Чёрт бы тебя побрал, гавнюк бандитский! — выругался капитан и бросился вдогонку. Но, выскочив из кабинета, он споткнулся обо что-то и, чертыхаясь, упал. Оглянувшись, он увидел друга, распластавшегося во весь свой немалый рост. Оглушённый Костей, старшина из последних сил прошептал: «догони его, я — в порядке».

Капитан бросился за бандитом, но того и след простыл. Сбоку от Николая была какая-то дверь. Пнув её ногой, он влетел вовнутрь. И тут что-то тяжёлое навалилось на него и прижало к полу.

— Не рыпайся, мент! Иначе я тебя прикончу, — прошипел разозлённый Костя.

— Ладно, ладно, не рыпаюсь. Только вот не понимаю, на что ты надеешься, спецназовцы перекрыли все входы и выходы, и тебе отсюда всё равно не уйти.

— Недоросли ещё твои спецназовцы, чтобы Костю Панина взять. А вот тебя я поимел, и если ты будешь не по делу возникать, то я не знаю, что с тобой сделаю. Может и отпущу на все четыре стороны, если поможешь мне выбраться отсюда. А иначе пеняй на себя. И бандит ударил Николая рукояткой пистолета. И здесь он просчитался. Именно на это и рассчитывал капитан. В своё время в Асане бушманы пленили русландских солдат, оглушая их ударами прикладов. Николай придумал контрприём, который, как показала практика, действовал безотказно. Ударяя свою жертву, Костя посчитал, что обезвредил своего противника и невольно расслабился, как это случалось и с бушманами. Капитан воспользовался этим и сильным ударом между ног ввёл бандита в истерическое состояние.

— Ой, как больно! Мент проклятый! — заорал он на всё здание. И ухватившись обеими руками за поражённое мужское достоинство, упал на пол, корчась от боли.

— Не ори, балбес, спецназовцы услышат — тебе же хуже будет. Ты — мой пленник, а не их. У меня к тебе свои счёты, так что будем разбираться. А сейчас руки, руки давай, хватит держаться за свою красоту.

— Костя послушно протянул руки, и капитан надел на них наручники.

— Вот так-то лучше. А теперь следуй за мной. Если попытаешься бежать — пристрелю. Понял?

В это время к ним подошёл пришедший в себя старшина. Он чувствовал себя неважно, но в глазах горела решимость.

— Если сможешь — иди за нами, — бросил капитан, — если нет — я вызову «Скорую».

— Я — в порядке! Не беспокойся.

Втроём они вышли на улицу. Никто их не остановил. Операция уже закончилась. И как друзья узнали позднее очень успешно: десять бандитов были задержаны, пятеро — застрелянны. На улице к ним присоединились Павел и Сёма. Они были очень расстроены тем, что не приняли никакого участия в операции, так и простояв всё это время у запасного выхода, куда их поставил командир спецназа.

— Не расстраивайтесь, — успокоил их Николай. — Хватит и на вас героических дел. А сейчас мы поедем ко мне на квартиру, и там Костя подробно расскажет о своём житие-бытие.

— Мечтать не вредно, мент. Костю Панина ещё никто не раскалывал и тебе не удастся. Лучше отпусти меня, если жить хочешь.

— Ишь ты, разговорился, цену себе набиваешь. Мы в Асане не таких раскалывали — заговоришь, ещё как заговоришь! Ты мне ответишь, бандюга, за убийство моего лучшего друга и за то, что твои подельники испортили мне карьеру, — одним духом выпалил Павел, разозлённый наглостью Кости. Но тот только хмыкнул в ответ.

Перепалка закончилась с появлением Алексея Метёлкина. Он сообщил, что машина ждёт за углом. Увидев Костю, Алексей побледнел, весь напрягся и, казалось, сейчас бросится бежать. К тому же Костя подлил масла в огонь:

— Ах ты, сучара, — выругался он, — переметнулся, значит. Ты знаешь моё отношение к предателям. Пощады тебе не будет, это я тебе обещаю.

— Заткнись, бандюга! — рявкнул Сёма, возмущённый развязным поведением Кости.

— Это вам скоро придётся заткнуться и, причём, навсегда. Единственный спасательный трюк для вас — отпустить меня, — спокойно вымолвил Костя.

Павел, который с трудом сдерживал свои эмоции, в конце концов не выдержал и ударил бандита в солнечное сплетение. Тот рухнул как подкошенный. Капитан укоризненно посмотрел на Павла, нагнулся над Костей и пощупал пульс.

— Кажется, жив, несите его в машину. А от тебя, Павел, я этого никак не ожидал. И как ты с такими нервами служил в КСГС. Ты же отлично знаешь, с каким трудом мы взяли этого типа и сколько надежд связываем с информацией, которую он может нам сообщить. Он же обладает ценнейшими сведениями о деятельности не только охранного отделения «Вымпел», но и его покровителей — агентов ЦРУ и их русландских лакеев. А ты, дорогой, одним ударом мог лишить нас этого шанса.

— Прости, капитан, не сдержался. Уж очень он омерзителен, да и друга я ему никогда не прощу. Ходят вот такие нелюди по земле, а хорошие люди из-за них погибают. А за что спрашивается? За то, чтобы эти отморозки куражились над их памятью, навязывали людям свою криминальную психологию. Будь моя воля, я бы их отстреливал на месте.

— Успокойся! Больше он не будет ни над кем куражиться: выкачаем из него информацию и сдадим майору в КСГС. Там его быстро раскрутят. И если на нём есть кровь кого бы то ни было, он понесёт заслуженное наказание.

— Сомневаюсь, — мрачно буркнул Павел, — найдутся защитнички как во власти, так и вне неё. Их пахан — Самодур — уже отклонил добротный закон о борьбе с преступностью, предложенный Думой. Преступной власти не нужен такой закон, ибо она сама подпадает под его статьи.

Шокирующие откровения Кости

Приехав с друзьями и пленником в снятую недавно квартиру, Николай первым делом позвонил Сергею. Тот был чрезвычайно оживлён и не скрывал своего удовлетворения: операция прошла успешно, бандиты были обезврежены, потерь не было. Прокуратура возбудила уголовное дело против ООО «Вымпел».

— А как у вас дела? Я никого из вас не видел. Скрытно работаете, и это профессионально. Но где Костя? Где Адольф? Среди задержанных их, к сожалению, нет. Вы же должны были их опознать и нейтрализовать.

— Всё нормально, Серёга. Осторожный Адольф не участвовал в операции, а Костю мы захватили. Правда, честно признаюсь, с большим трудом. Только что мы его привезли на нашу с Ваней квартиру. Если у тебя есть желание и силы, то можешь приехать и забрать этого бандюгу. Да, не забудь прихватить пару бойцов, он фрукт серьёзный и может запросто сбежать по дороге.

— Отлично! Я вас поздравляю. Буду часика через два. Ждите. Я отлично понимаю, для чего вам нужен Костя. Только не переусердствуйте: он мне нужен живым и невредимым.

В это время Адольф, узнав о провале операции, был вне себя от ярости. Он не мог представить себе, как он будет об этом докладывать шефу, с которым был в натянутых отношениях. Гельмут, конечно же, отыграется на нём и доложит по инстанции о его провале, и ему придётся оправдываться передт вышестоящими инстанциями, и, прнежде всего, перед ЦРУ. Разозлённый до невозможности, Адольф собрал отморозков из Вымпела и представителей солнцевской братвы и поставил перед ними задачу захватить руководителя успешной операции майора Петрова (об этом его проинформировал прелатель гримёр) и если удастся его сотрудников и их жён. Такую задачу агент ЦРУ мог поставить только в стране, лишённой собственного независимого политического руководства и находящейся в полуколониальном положении.

Именно поэтому запланированная Адольфом операция удалась. Но об этом позже.

Тем временем, договорившись с Сергеем, Николай вместе с друзьями начал перекрёстный допрос арестованного, допрос, который был чрезвычайно эффективен в Асане.

— Костя, ты ведь не глупый, более того, умный человек, поэтому давай договоримся так: если ты нам расскажешь всё, о чём мы тебя попросим, то я обещаю добиться для тебя смягчающих обстоятельств в суде, — начал допрос капитан.

— Но это мы ещё посмотрим, кто будет судим первым. Я догадался кто ты. Несмотря на твой грим, я узнал тебя. Ты — тот Фантомас, который постоянно путается у нас под ногами. И я тебя предупреждаю: тебе не сдобровать, тебя ждут большие неприятности. Оттуда, — и Костя указал пальцем куда-то вверх, — уже дана команда о твоей нейтрализации. Так что ты первым загремишь, а разница лишь в том, что я, в крайнем случае — в тюрьму, а ты — на тот свет.

— Не надо нас пугать, — вступил в разговор старшина. — Мы пуганы-перепуганы. Лучше подумай о своей судьбе. Если ты умный, то должен понимать, что служишь агентам западных разведок, с одной стороны, и русландским иудам, продавшим Родину, с другой. И в первом, и во втором случае — это измена. За предательство тебя ждёт, как ты сам понимаешь, самое суровое наказание. Но если ты нам поможешь, то мы гарантируем тебе нашу поддержку. Это для тебя чрезвычайно важно, ибо поможет избежать сурового наказания.

— Послушай, Сидоров, ты уже предал один раз, а человек «единожды предавши», предаст и ещё. Ты предал нас всех, в том числе и своего друга — капитана, и тебе, как никому, следует опасаться возмездия. Предательство — самое страшное из всех человеческих пороков, поэтому пощады тебе не будет, так же как и Алексею Метёлкину. И я не обещаю вам поддержки. Задействованы слишком влиятельные силы, и вам не уйти от сурового наказания. Рано или поздно, но Адольф вас достанет, я в этом убеждён. Он силён поддержкой Бесовода, тот — поддержкой президента, а президент — поддержкой Левиафана Америки. Так что он вам не по зубам. Многие в схватке с ним поломали свои судьбы. Вот так! Хотите жить спокойно — оставьте его в покое, а меня отпустите. Теперь отвечу тебе, капитан. Никому ещё не удавалось так ловко и быстро нейтрализовать Костю Панина. Это для меня равнозначно большой личной трагедии. Но честно признаюсь: я оценил твоё мужество и твой профессионализм. Уважаю! В то же время я хочу ответить на ложное обвинение в моём предательстве, в моей службе иностранным разведкам и паршивым агентам влияния. Скажу откровенно, моя судьба складывалась очень удачно. Совсем молодым я стал мастером спорта, и передо мной открывались блестящие перспективы. И что же? Власть, которую вы защищаете, меня подло и цинично выбросила из спортивной жизни и из нормальной человеческой жизни вообще. А всё из-за чего? Из-за того, что я честно и прямо сказал о воровстве и безобразиях в спортивной федерации. Мой случай — не единичный. Так повсюду в стране. Честным людям жить невыносимо, принципиальным — тем более, процветают же подонки, казнокрады, коррумпированные чиновники, бездарности, рэкетиры и убийцы. А что государство? Оно является их надёжной крышей. А почему? Потому что само состоит из оборотней, мошенников и казнокрадов. Для них нет ничего святого кроме кормушки, наполненной «зеленью». Для этого они и захватили власть. Поэтому и ратуют за свободу. Свободу грабить Русландию, свободу жировать, свободу разлагать русландцев своей гнусной закордонной моралью. Я понимаю, что вас интересует — кто они, эти мракобесы? Надо быть очень наивным или даже олухом, чтобы не знать этого. Во времена Краснобая — это сахаровичи, иудины, поповичи, ворчаки…, вдохновителем которых был сам Краснобай. Затем к ним добавились бесоводы, воранины, бесинские, чмоковы, ваучерманы, хлестаковы, абены…во главе с паханом Самодуром. Всё это я и мои друзья знаем и даже пытались бороться с ними. К чему это привело? К тому, что многие мои единомышленники выброшены на обочину общественной жизни, а некоторые успокоились навечно, найдя свои два аршина земли. Именно поэтому я и решил — лучше быть богатым и свободным, чем бедным и униженным. Вы, капитан, со своими друзьями тоже ничего не сумеете сделать, только шею сломаете. Почему? Да потому, что вы подняли руки на слишком могущественные силы: на западные спецслужбы, которые действуют в Русландии, как у себя дома, на «бесовскую колонну», захватившую власть и спевшуюся с недругами из-за рубежа. Вы же сам, капитан, да и ваши коллеги пострадали, разгребая их подлые дела. Так называемые демреформы, в том виде, в котором они проводятся, — неисчерпаемый источник для личного обогащения власть предержащих. Тот же Бесовод незаконно сколотил такой капитал, о котором сам Рокфеллер не мечтал. Я уж не говорю о других ему подобных. А они ведь у власти, которую вы так усердно защищаете. Бесовод, например, — в Совете безопасности страны. У него длинные руки, повсюду свои люди, в том числе и у вас в КСГС. Ему ничего не стоит уничтожить вас. И очень даже кстати возникает вопрос: кто кого защищает и кто кого предаёт? Получается, что мой покровитель — Бесовод — является в то же время и вашим шефом, так как решения Совета безопасности обязательны для вас. Вот вам и ответ — мы служим одному и тому же дьяволу! Так в чём же разница между нами? Может, нам стоит объединиться?

Выступление Кости произвело эффект разорвавшейся бомбы. Никто не ожидал подобного. Николай долго молчал, с интересом наблюдая за странным бандитом. Остальные, онемев, удивлённо переглядывались. Всех поразила осведомлённость Кости и, особенно, справедливость его суждений.

Заметив всеобщее смятение, Костя язвительно заметил:

— В чём дело? Я что-то произнёс невероятное? Неужели всё сказанное мною для вас откровение? Насколько я знаю, это не является тайной для основной массы русландцев. Просто они бессильны что-либо изменить и поэтому приспосабливаются кто как может — кто в банду, как я, кто — в петлю, а кто, как вы, сражается с ветряными мельницами.

— Да нет, Костя, — пришёл в себя капитан, — то, что ты нам рассказал, не является для нас откровением. Отнюдь нет. Всё это мы знаем и хорошо понимаем. Более того, в отличие от тебя мы боремся с этим. А вот шокировало нас то, что ты мыслишь и рассуждаешь один к одному как мы. Это тем более удивительно, что мы считали тебя закоренелым бандитом, ничем не интересующимся кроме бабок и водки. Правда, меня уже удивил Алексей Метёлкин. Он, как и ты, мыслит правильно. Вот до чего довели нас горе-реформаторы: в банды идут образованные, профессионально подготовленные люди — бывшие военные, бывшие кэгесешники, бывшие милиционеры, бывшие юристы…Происходит криминализация не худшей, как раньше, а лучшей части общества. Именно этим, на мой взгляд, объясняется бессилие государственных правоохранительных органов, их неспособность победить преступность. Однако страшнее всего криминал, связанный с иностранными разведками и действующий по их указке. Это твой случай, Костя. Твоё ехидное замечание по поводу нашего объединения с бандой совершенно неуместно и звучит зловеще. Мы не из тех слабаков, которые вместо того, чтобы бороться, стреляются. Мы и не из тех, кто, проявив слабость, уходит в банды, Я думаю, что вы с Алексеем могли бы преодолеть вашу слабость, именно так я расцениваю ваше попадание в банду, и, порвав с прошлым, начать новую жизнь. И более того, вступить в наши ряды, ряды борцов за подлинные интересы нашей родины. В этом случае мы могли бы объединиться, но не на преступной, попирающей законы государства, основе, а на подлинно национальной, патриотической, изначально враждебной бесовско-американской политике. Ты — русландский талантливый человек и должен служить своему народу, а не всякой бесовской мрази — закордонной и нашей, местной. Конечно, за твои прошлые дела, расходящимися с законом, нам будет трудно тебя отмыть, но это будет во многом зависеть от твоего вклада в нашу общую борьбу за освобождение Русландии от лжеправителей и их иностранных покровителей. Не скрою, что твоя помощь была бы для нас бесценной, ибо помогла бы быстро справиться с бандой Адольфа и разоблачить её покровителей. Думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь. Пора кончать с беспределом. За тобой последнее слово и поспеши: скоро сюда приедет сотрудник КСГС, чтобы забрать тебя. Там с тобой не будут церемониться.

Чтобы тебе легче было принять судьбоносное решение, я познакомлю тебя с нашими мыслями, с нашими идеями и, если хочешь, с нашей программой. А она проста и понятна. Мы ставим задачу — освободить страну от бесовского засилья, от господства «бесовской колонны» и передать всю полноту власти в руки левых сил — патриотов своей страны, патриотов своего народа. Все захваченные мошенническим путём предприятия, шахты, верфи, рудники, природные ресурсы должны быть возвращены народу. Нам нужны: рынок, а не базар, свобода, а не вседозволенность, порядок, а не распущенность. Особо подчеркну: вся организация и жизнедеятельность нашего общества должна осуществляться на основе коллективизма, а не демшизовского индивидуализма. Тысячу раз был прав Аристотель, утверждая, что политическое, экономическое, социальное и духовное жизнеустройство страны должно соответствовать сложившемуся в стране типу общества: индивидуалистскому или коллективистскому. Полагаю, никто не будет оспаривать тот факт, что у нас сложился коллективистский тип общества. Навязываемый бесами принцип «каждый сам за себя» не приемлем для Русландии. Наш принцип — «один за всех и все за одного» Перефразируя известный афоризм, можно сказать: «что бесу в радость, то русландцу смерть». Ближайшей задачей является — немедленное прикрытие офшорных зон, через которые бесы перекачивают национальные богатства за рубеж, совместных предприятий, представляющих собой ни что иное, как «чёрные дыры», через которые исчезают все достояния республики, отмена дырявых законов, принимаемых Думой под давлением власти и разного рода лоббистов, конфискация и возвращение в народное достояние наворованных мошенниками богатств, предание суду наиболее одиозных фигур воровского мира, проведение честных, а не жульнических выборов. Ну и, конечно, разоблачение и выдворение из страны распоясавшихся агентов западных спецслужб и нейтрализация их агентов влияния внутри страны. Я сказал, на мой взгляд, главное. Если ты, Костя, за, то мы — вместе! Если против, то мы — по разную сторону баррикад! Я знаю о тебе многое, и оно меня устраивает. Кроме, конечно, твоих противозаконных действий. Всё — таки я считаю, что мы могли бы объединиться и вершить такие дела, от которых стало бы тошно всей бесовской нечисти у власти и вокруг неё.

Высказав своё кредо, Николай вопросительно посмотрел на Костю. На какое — то мгновение в комнате воцарилась тишина. На первый взгляд предложение капитана было абсурдным: как можно предлагать человеку, возглавляющему пусть формально законную, но на самом деле преступную организацию, вступить в ряды борцов с криминалом. Нонсенс, какой-то! — скажет пессимист. А оптимист будет рассуждать по — другому. Николай был тонким психологом. Он отлично понимал, что не мало честных, порядочных людей были поставлены правящей демшизой в такие ужасные условия, при которых им волей-неволей пришлось играть по правилам воровского мира. Неприятие или даже ненависть к правящей элите загоняла их в криминальное болото. Они не видели другого выхода. И Николай предлагал им этот выход.

Выслушав Николая, Костя и боевые друзья капитана были поражены справедливостью и железной логикой его высказываний.

— Ну ты даёшь, Николай! — С восхищением воскликнул Иван. Давно тебя знаю, как мужественного солдата, а ты оказывается ещё и умнейший политик. Тебе бы быть президентом, а не бандитов ловить. Все бы от этого выиграли. — И подойдя к Николая, он крепко пожал ему руку.

— Ну что ж, Николай абсолютно прав! С ним трудно не согласиться. А тебе, Костя, тем более. Иначе будешь хлебать баланду где-нибудь в заснеженных краях. Николай указывает тебе правильный путь — путь твоего спасения. Так что соглашайся. Вместе мы свернём шею этой бесовской гидре и войдём в анналы истории.

— Поменьше пафоса, Павел, — призвал друга Сёма. — Мы же не на сцене, к тому же и не артисты. Не забывайте, что Костя только что был нашим смертельным врагом, а теперь вы готовы признать его другом. Не обольщайтесь, иначе получите пулю в спину.

Предостережение Сёмы озадачило друзей. В комнате повисла тягостная тишина.

— Час от часа не легче, — огорчился Николай. — Это же — ложка дёгтя в бочку мёда. Какой же ты пессимист, Сёма! А я почему-то верю Косте и считаю, что он нас не подведёт. Если, конечно, согласится сотрудничать с нами. Не надо забывать — мы дети одной Родины — Русландии. Но из-за гнусной демшизы, её подлой антинародной политики, оказались по разную сторону баррикад.

— Извини, капитан, но я считаю, что Сёма прав, — изменил своё первоначальное мнение Павел. — С Костей мы рулим не туда, и я считаю, что он никогда не встанет на нашу сторону. Из малины, к которой он привык в бандитской вольнице, и в полымя, где он будет подчинённым и получать гроши, увольте, это не реально, это просто фантазия, плод сердобольного ума. Извини, Николай, я не хотел тебя обидеть, но надо смотреть правде в глаза.

— Малина, вольница — это своего рода уход из реальной жизни — уход в небытие, где свои драконовские законы, где живёшь одним днём, где сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет. Я давно это понял, но не вижу для себя иного выхода. Вот почему рассуждения капитана мне не только нравятся, но более того вселяют надежду, надежду найти для себя выход. Признаюсь: нечистоплотная возня в «Вымпеле» мне порядком надоела. Как ни странно, но я рад, что попал к вам. Я прекрасно понимаю ваше недоверие ко мне. Оно обоснованно и понятно. Но вот что я хочу вам сказать на полном серьёзе: если я решусь завязать с прошлым и перейти к вам, то это будет окончательно и бесповоротно. И тогда лучше и надёжнее бойца вы никогда не найдёте. Хотя дело собственно не в этом. А в том, что пора положить конец засилью в нашей стране американских агентов и их русландских покровителей. Национальная гордость мне отнюдь не чужда, и я готов бороться в рядах защитников поруганной Родины. Не думайте, что я иду на это, чтобы замолить прошлые грехи. Отнюдь нет! Придёт время, и я отвечу за них. А сейчас я буду для вас гораздо полезней на свободе, нежели где-то у чёрта на куличках.

— Прекрасно, Костя! Это уже мысли не врага, а единомышленника. С тобой нам будет гораздо легче расправиться с бандой и её главарями. Я верю тебе и надеюсь, что мои боевые друзья, последуют моему примеру. А сейчас, как говорил наш боевой комбат, «это дело треба промочить». Павел, будь другом, принеси-ка из холодильника бутылку Смирновской и, кажется, там ещё осталось немного колбасы, тащи и её. — И Николай пригласил всех за стол.

— Выпив водки, друзья развеселились и стали подшучивать друг над другом. Напряжённость рассеялось и в непринуждённой обстановке Костя начал свой рассказ.

— Вы спрашиваете меня об Адольфе. Ну что ж, слушайте. Это — страшный человек и насколько мне стало известно — агент ЦРУ. Кстати, по моим сведениям около восьмидесяти процентов сотрудников американского посольства в нашей столице являются агентами американских спецслужб. Адольф является двойником их шефа — Гельмута. Он прекрасно подготовлен физически. И, несмотря на свой возраст, прекрасно владеет боевыми искусствами борьбы. Говорят, что он является обладателем чёрного пояса по карате. Но это, конечно, не главное. Главное в том, что этот тип умён, как все боги вместе взятые. Именно он осуществляет неформальное руководство всей американской резидентурой в столице. Он снабжает идеями Гельмута и осуществляет практическое руководство крупными операциями. Он же осуществляет координацию деятельности всех агентов влияния в русландской политической элите. Но не только. При его непосредственном участии и по его указаниям происходит вербовка новых агентов влияния среди бомонда столицы и других городов страны. Питательная среда — литераторы, художники, артисты, особенно работники средств массовой информации — газет и журналов, радио и телевидения. Каждый вечер мы смотрим передачи по телевидению, которые ведут космополиты, киллеренки, кисилевичи, сатанидзе,… Все они являются агентами западных спецслужб. Есть также агенты влияния и в руководстве радио и телевидения. На это обращают внимание и зарубежные не ангажированные журналисты. Так, известная журналистка С. Брайс отмечает, что русландские телевизионные центры стали прибежищем для натовской агентуры, день и ночь системно, последовательно и настойчиво вбивающей в головы слушателей комплекс неполноценности русландской нации. Добавим, что этим засильем агентов влияния объясняется и то, что по телевидению показывают больше американских фильмов, чем русландских, транслируются низкопробные шоу, пропагандируется секс, насилие, убийства. Их цель — попрать нравственные устои, без которых нет сильного государства, нет зрелого гражданского общества. В результате Русландия превращается в страну, не способную ни защитить себя, ни сказать весомое слово на международной арене.

— Ну, это уже слишком! Сгущать краски тоже не надо. У нас ещё достаточно сил и возможностей, чтобы дать отпор любому недругу, любому агрессору, — не выдержал недоверчивый Сёма. — И, подозрительно посмотрев на Костю, ехидно добавил, — как же ты с такими патриотическими мыслями оказался в банде Адольфа?

Не обращая внимания на колкости Сёмы, Костя невозмутимо продолжил.

— Вы можете верить или не верить — это ваше право. Но вы просили меня познакомить вас с деятельностью западных спецслужб, и я это делаю в силу своей осведомлённости. Повторяю ещё раз — главными действующими лицами, стоящими в центре всей разрушительной работы против Русландии, являются Гельмут и его двойник — Адольф. Исходя из этого главная ваша задача — нейтрализовать обоих. Добиться провозглашения Гельмута персоной нон грата, а Адольфа разоблачить и посадить за решётку. Тем самым нарушится отлаженная работа американских спецслужб в столице. Сделать это будет не легко, но я помогу вам. У меня есть небольшая зацепка, с помощью которой мы могли бы выйти на Адольфа.

Павел с Сёмой с недоверием смотрели на Костю. Ни он, ни его высказывания не внушали им доверие. Иван многозначительно улыбался. Только Николай сохранял дипломатическое выражение лица и искреннее расположение к «хорошему» бандиту. Он уже переманил из банды Алексея и Ивана, почему бы ни переманить и Костю. Этим самым он ослаблял банду и спасал заблудших людей, помогая им встать на правильный путь.

— Прекрасно! — воскликнул он, разливая остаток водки, — твоей «зацепкой» мы займёмся позже. А сейчас скажи, как Адольф и его подельники связываются с агентами влияния, например, с Бесоводом, Чмоковым, Ваучерманом?

— Насколько мне известно, каналов связи предостаточно. Среди них — встречи за границей, например, на различных форумах. Приёмы в американском посольстве, где получают инструкции Чмоков и Ваучерман, они там — свои люди. Контакты с глазу на глаз в кабинетах агентов, например, у Бесовода. Встречи на различных культурных и торжественных мероприятиях, в медицинских учреждениях, на курортах, в домах отдыха, в санаториях и просто на улицах в заранее обусловленных местах. Продолжить или достаточно?

— Достаточно, достаточно! Твоя осведомлённость меня поражает. Может ты нам расскажешь и о роли бандитских, криминальных и полукриминальных группировок в действиях Адольфа и Гельмута?

— Насколько мне известно, они используются в основном в двух направлениях: для дестабилизации внутриполитической обстановки и для устрашения несговорчивых представителей властной элиты. Наиболее неподдающихся из них просто-напросто уничтожают, либо политически, либо даже физически. Но к последнему прибегают в исключительных случаях. Мне не доверяли такие дела. Адольф имел дело с отморозками напрямую. Думаю, но не утверждаю, что это они убили Кистьева, попытавшего навести порядок на телевидении и потеснить агентов влияния Запада. Они же, на мой взгляд, уничтожили и Бохлина, который представлял большую опасность для всех агентов влияния и их заокеанских покровителей.

— По-твоему получается, что они контролируют всё и вся? — удивлённо заметил любопытный Сёма. — Не вешаешь ли ты нам лапшу на уши, преувеличивая их возможности?

— Очень уж ты, Сёма, ершистый! Я говорю вам всё, что знаю и о чём догадываюсь. Говоря твоими словами, «их возможности» очень даже большие, можно сказать больше — неограниченные. Это объясняется тем, что наш президент — их надёжная «крыша». Он делает всё, что они ему продиктуют из Вашингтона.

В это время в дверь позвонили. Все вопросительно посмотрели на Николая.

— Это наверняка майор. Я сейчас открою.

Сергей вошёл и громко заявил:

— Поздравляю всех с успешной операцией. Банда разгромлена. Её шеф — у вас в руках. Я приехал, чтобы забрать его, — одним духом выпалил он.

— Не спеши, майор! Костя рассказал нам много интересного и, самое главное, согласен действовать с нами против своих бывших хозяев. У него есть важная зацепка, с помощью которой мы можем выйти на Адольфа и, если повезёт, разоблачить его.

— Так, — удивился Сергей, — это уж новость так новость! Прямо скажу — неожиданная, более того — шокирующая. Хорошо, что я не доложил руководству о поимке Кости. Но я всё-таки не понимаю, как вы договорились? Как вы ему поверили? Его позиция понятна: чтобы избежать наказания любой бандит пообещает не только сотрудничать, но и убить мать родную. Вы что — дети? А кто будет отвечать за его прошлые делишки? Вы об этом подумали? Давайте-ка лучше я заберу его и доставлю куда следует. Пусть следователь с ним и разбирается. А нам-то зачем такой геморрой?

— Спокойно, майор, не кипятись! Я верю Косте, а моя интуиция меня ещё никогда не подводила. Костя знает деятельность ОО «Вымпел» изнутри, также как и Адольфа с Гельмутом. Это же неожиданная и неоценимая удача для нас. Как ты это не поймёшь, майор?

— Ну ты, Николай, любого уговоришь… Но помни: ты лично будешь отвечать за деятельность Кости. А теперь — ближе к делу. Расскажи нам, Костя, что у тебя за зацепка такая? Может она и яйца выеденного не стоит, и ты пытаешься обмануть нас. Как говорится, лапшу на уши повесить. Кроме того, я просто горю желанием узнать от тебя, кто работает на вас в КСГС вообще и в моём отделе в частности? Если твоя информация будет правдивой, то может я тебе и поверю. Правильно говорят: доверяй, но проверяй.

— Хорошо, майор. Я вас понял. Но прежде чем перейти к информации, я бы всё-таки хотел, чтобы мне поверили.

— Ишь ты шустрый какой! — не выдержал Павел. — Завоевать надо доверие — то, понял? Слишком много грешков за тобой! А грехи надо замаливать.

— Наше отношение к тебе, Костя, будет зависеть от твоих дальнейших поступков, — вступил в разговор Николай. — А сейчас нас интересуют твои ответы на вопросы майора.

— Ну что ж, извольте. После сегодняшнего провала, Адольф ляжет на дно. А «дно» для Адольфа имеет женские очертания, очертания любовницы, у которой он будет проводить дни и ночи напролёт. В общем, как говорят французы, «шерше ла фам».

— И ты знаешь её адрес! — вмешался Иван, — откуда?

Адольф очень осторожен и никогда никому не говорил об этом. Может прав майор: лапшу ты нам на уши вешаешь, просто-напросто блефуешь.

— К сожалению, лапшу мне на уши вешал ты, Иван, когда был в моей команде. А я говорю чистую правду, её легко проверить. О любовнице Адольфа и её адресе я узнал совершенно случайно. Что для нас очень важно, это то, что сам Адольф об этом ничего не знает. Он не ожидает подвоха с этой стороны, а, значит, мы можем захватить его врасплох. Кроме того, появляется возможность привлечь на нашу сторону его любовницу, заставить её работать на нас.

— Если эта шлюха любит Адольфа, она никогда его не продаст. Женщины любят не мозгами, а душой, а душа не продаётся, — многозначительно заметил Сёма. — Лучше поставить в её квартире подслушивающий аппарат, а где-нибудь напротив установить наблюдательный пункт.

— Разумное предложение! Растёшь, Сёма! Гордись и продолжай в том же духе — генералом станешь! А если серьёзно, то это будет лучший вариант. Хотя, — вдруг засомневался Павел, — что это нам даст? Наблюдать и слушать любовные утехи. Ведь Адольф не будет откровенничать с любовницей.

— Насколько мне известно, Адольф иногда передаёт через свою любовницу записки-инструкции для своих агентов влияния. О их содержании она ничего не знает. Можно предположить, что он хранит у неё кое-что и посерьёзней. В посольстве, на работе и дома держать компрометирующие документы строжайше запрещено. Все они подлежат немедленному уничтожению сразу после прочтения, но Адольф некоторые из них может и сохранять. Они необходимы ему для книги, которую он пишет. Он как-то хвастался, что хочет её издать в ближайшее время. А это значит, что некоторые материалы он приберегает для своего опуса. Вопрос лишь в том, где он их хранит? Скорее всего, у любовницы. К ней он приходит под вымышленным именем Василий.

— То, что ты нам поведал, Костя, — чрезвычайно ценная информация. Это меняет суть наших взаимоотношений. Мы переходим к взаимовыгодному сотрудничеству. По закону я обязан тебя арестовать, но в связи со складывающимися обстоятельствами пойду на его нарушение. Поверив тебе, всю ответственность возьму на себя. Сделаем так: ты, Костя, сегодня же загримируешься. Николай подъедет с тобой к нашему гримёру. А вы, Павел и Сёма, организуйте пункт наблюдения напротив дома любовницы Адольфа. Я же дам распоряжение своим сотрудникам установить подслушивающее устройство в квартире этой дамочки. А теперь, Костя, назови ваших агентов в моей харчевне. Я понимаю, что Адольф и Гельмут держат их имена в строжайшем секрете. Но, надеюсь, по своим каналам ты сумел рассекретить этих мерзавцев. Не зря же Иван говорит, что ты видишь сквозь землю, и от тебя невозможно что-либо скрыть. Ну, говори же, кто они? Я сгораю от нетерпенья.

Довольный тем, как разворачиваются события, Костя, не задумываясь, ответил:

— Это ваш гримёр. Но он лишь пешка в большой игре. Главным осведомителем является полковник Гмыза. Он давно уже работает на ЦРУ.

Майор задумался, а затем грустно констатировал:

— Гмыза, Гмыза. Так вот почему все наши операции проваливались, а арестованные бандиты освобождались. Он возвляет отдел кадров КСГС в столице, а, значит, имеет своих людей во всех отделах. Да и с первым руководителем КСГС по Престольной он в прекрасных отношениях. Всё это означает, что он в курсе всех важнейших планов и операций. И меня он чуть не угробил, а потом чуть не уволил. А вы, Паша и Сёма, — стопроцентные жертвы этого оборотня. Спасибо тебе, Костя. Завтра же я напрошусь на приём к генералу и лично вручу ему докладную по твоей чрезвычайно важной информации. Теперь мы покончим с гидрой империализма в наших рядах! — И, довольный, Сергей крепко пожал руку Косте.

— Ну, что я вам говорил: Костя — наш человек. Его информация поможет нам покончить с оборотнями. И мы это сделаем! Кто-то должен положить конец этой преступной вакханалии. Кто же, как не мы? — возбудился Николай, готовый немедленно броситься в бой.

— Правильно, — поддержал его Иван. — «Только вперёд и ни шагу назад!», как говорил наш героический комбат.

— Ну что ж, вижу, что все рвутся в бой. С таким настроем мы, конечно, победим. А тебя, Костя, я попрошу завтра заехать ко мне в отдел и оформить твои показания письменно. Извини, так положено! А до этого ты будешь под личным надзором капитана. Сам понимаешь — твои письменные показания будут гарантией твоей благонадёжности. А сопровождение Николая, горой стоящего за тебя, будет для тебя скорее приятным, нежели оскорбительным. Кстати, у двух задержанных бандитов нашли удостоверения охранников ОО «Вымпел». На этом основании прокуратура возбудила против этой организации уголовное дело. В связи с этим нас могут вызвать к следователю. Договоримся: Костю не выдавать, особенно ни о чём не распространяться, кроме некоторых сведений о банде из «Вымпела». Я абсолютно уверен, что дело вскоре закроют из-за недостаточности улик. Хотя, на самом деле, улик предостаточно, но кому-то очень уж не хочется, чтобы правда восторжествовала, чтобы в стране был порядок. Костя скажи, на кого была оформлена лицензия на деятельность охранного отделения? Получается, что Адольф вообще ни при чём, ни в одном документе «Вымпела» он не засветился.

— Абсолютно верно! Лицензия оформлена на меня как руководителя.

— Это уже хуже: тебя объявят в розыск. Ну, ничего, пусть ищут. Но тебе надо немедленно загримироваться. Теперь ты будешь в розыске с двух сторон — со стороны Адольфа и со стороны прокуратуры. Так что будь особенно осторожен. Твоя свобода — в твоих руках.

Договорившись поддерживать связь только через Сергея, друзья расстались. Майор уехал к себе в отдел. Костя в сопровождении Николая — гримироваться. А Иван с друзьями — по адресу любовницы Адольфа. Им повезло: напротив её квартиры они сняли в аренду однокомнатную «берлогу», как её метко окрестил Павел. Установив в окне подзорную трубу, они распределили дни дежурства и разъехались по своим делам, оставив дежурить Сёму.

Смертельные игры Адольфа

Николай, проводив Костю в отдел майора, отправился на встречу с Борисом, который был дублёром Кости и рулил бандой в его отсутствие. Борис страдал похмельным синдромом и сразу попросил водки как только они оказались в кафе. Выпив до краёв наполненный стакан, он повеселел и, нагнувшись к Николаю, тихо прошептал:

— Он здесь, я его видел сегодня утром.

— Кто здесь? — не понял Николай. — Кого ты видел? Выражайся яснее.

— Тссс… потише, — и Борис с опаской оглянулся. — Я видел Адольфа. Он пришёл в отделение утром, взял у меня трёх головорезов, а мне приказал, что ты думаешь? — ни больше, ни меньше как организовать взрыв в центре столицы, где-нибудь поблизости от Красной площади. Как он сам выразился, «надо срочно дестабилизировать обстановку в престольной». Он и взрывчатку прислал в отделение. Каков, а? Что-то опять гнусное замышляет. Совсем оборзел, паразит. В случае успешного выполнения задания обещал мне кругленькую сумму. Но я уже твёрдо решил, Михаил, как только найду другую работу, немедленно уйду от него. Как говорится, «жизнь дороже!».

Борис настолько раскипятился, что совершенно забыл о своём первоначальном страхе перед Адольфом. Николай усмехнулся и ехидно заметил:

— Но ты же его правая рука и верно служишь этому, как ты говоришь, паразиту. Чем же ты, прости, отличаешься от него? Он-то служит своей идее, а ты чему? Если ты его не любишь и даже презираешь, то зачем работаешь у него, да ещё и возглавляешь его банду? Получается — два сапога пара. Он — это ты. Ты — это он. Или не так?

Борис помрачнел, зло посмотрел на собеседника и сквозь зубы промычал:

— Отвали! Я же тебе объяснял — у меня не было выбора, жизнь заставила, надо было кормить семью, а он предложил хорошие бабки. К тому же, кроме как стрелять и воевать я ничего делать не умею. А потом, я же шёл в охранное отделение, а не в банду, как оказалось.

— Так уходи, чего ждёшь? Здесь у тебя только два выхода — либо нары, либо пуля в лоб. Не лучше ли вовремя завязать, явиться в милицию и всё подробно изложить о криминальной деятельности ОО «Вымпел» и его вдохновителя Адольфа? Тем более, имеется вещдок — взрывчатка.

— Ты что, Михаил, решил меня перевоспитать? Не суетись: у тебя — своя дорога, у меня — своя. А потом, чего ты ко мне пристал? Посмотри лучше на себя — ты же тоже служишь этой сатане, не так ли?

— Ты прав, к сожалению. Так давай уходить вместе. Найдём другую работу и пошлём Адольфа к чёрту. А милицию проинформируем анонимно.

Борис снова нахмурился. Предложение Николая ему явно не нравилось.

— Ты извини, Михаил, но я не стукач и не побегу в милицию, и, тем более, анонимки писать не буду. Я слишком много грешил, чтобы рассчитывать на снисхождение. А ты как хочешь, твоё дело, но по-дружески не советую связываться с этим монстром, если, конечно, жизнь тебе дорога. Живи по принципу — «моя хата с краю, ничего не знаю!».

— Спасибо за совет. Надеюсь, ты понимаешь, что этот разговор должен остаться между нами. А теперь скажи, почему всё — таки Адольф оказался здесь, в то время, когда он должен быть в Вашингтоне?

— А чёрт его знает! Он мне не докладывает о своих похождениях.

Подвыпивший Борис продолжал что-то говорить, но Николай его не слушал. Его как будто молнией пронзило: «Если Адольф здесь, а не в Америке, то это значит, что он мог всё это время следить за нами — слишком много поставлено на карту, и он это понимает. А это значит, что все мы у него на крючке. И самое страшное — это то, что моя жена Надя и моя дочь Олеся находятся в смертельной опасности. Боже мой, что я натворил? Ведь, если он проследил нашу поездку на дачу, если раскусил меня и понял, что его охранник и неуловимый Фантомас, которого они так долго ищут, одно и тоже лицо…», — и Николай похолодел. Он кинулся к телефону, набрал номер Сергея, но к телефону никто не подходил. Николай резко бросил Борису:

— Если ты взорвёшь что бы то ни было и где бы то ни было, я тебя убью. — И не дожидаясь ответа, выскочил на улицу.

Поймав такси, Николай направился на дачу. Сердце его билось так сильно, что готово было вырваться на волю.

— Давай, давай жми, — торопил он водителя, — что ты тащишься как черепаха.

То, что увидел вместо дачи Николай, повергло его в шок: на месте уютного домика осталось сплошное пепелище. Не помня себя от горя, он бросился в самую середину сгоревшего дома и начал лихорадочно разгребать пепел, воя от ужаса и непрерывно повторяя: «где вы, мои родные девочки? Любимые мои! Отзовитесь. Что я наделал, болван, что я наделал? Нет мне прощенья. Не уберёг, не спас…».

Николай совсем потерял самообладание, рассудок его помутился. Он взревел и бросался в густой пепел, непрестанно бил по нему ногами и руками и всё несвязно бормотал: «что я наделал? что я наделал? Где вы, мои девочки? где вы? Где моя Олеська? Где моя Надя? Я не могу больше, я хочу к вам! Я не хочу жить! Я хочу умереть! — И Николай снова забился в истерике.

Таксист, видя, что его клиенту плохо, подбежал к нему и силой вытащил из пепла, посадил на заднее сиденье машины и спросил:

— Куда тебя отвезти? Может в поликлинику? Или домой? Какой у тебя адрес? Где ты живёшь? — непрерывно повторял эти вопросы, основательно испугавшийся таксист. Он бил Николая по щекам, пытаясь привести его в чувство. Но Николай на вопросы таксиста не отвечал, с трудом приходя в себя. Наконец, очнувшись, он удивлённо спросил:

— Где я?

— Где, где? На даче, от которой ничего не осталось. Ты там, на пепелище, настоящую истерику устроил. Подумаешь — дача сгорела. Вот у меня был случай…

— Заткнись, — перебил его Николай, — там были моя дочь, жена и хозяйка дачи. Они их сожгли, понимаешь ты, сожгли, живьём — сволочи, мразь, фашисты! Я уничтожу их всех до единого! — И он снова забился в истерике.

— Успокоишься ты, наконец? — не выдержал таксист. Зря ты убиваешься. Ты был ни в себе, а я всё видел: там нет, прости, обгоревших тел. А это значит, что твои, как ты их называешь, девочки, живы и здоровы, и ты напрасно расстраиваешься. Лучше скажи, куда тебя вести?

Николай немного успокоился и назвал адрес Сергея. Однако того дома не оказалось. Тогда Николай подъехал к Косте Панину. Тот, к счастью, оказался дома. Открыв дверь, он, поражённый видом Николая, удивлённо воскликнул:

— Что с тобой, капитан? На тебе же лица нет! Проходи, проходи, не стой в дверях. Тебя что опоили чем-нибудь? Глаза у тебя какие-то бешенные, как у наркомана.

Проведя неожиданного гостя на кухню, Костя налил ему коньяка, заставил выпить и лишь потом попросил рассказать, что с ним случилось. Выпитый коньяк несколько взбодрил Николая. Он начал что-то соображать и вдруг, уткнувшись в шею Кости, глухо застонал.

— Случилось ужасное, Костя, хуже не бывает: мои девочки — жена и ребёнок — либо погибли, либо вновь захвачены бандитами.

— Погоди, погоди, давай всё по порядку — кто их похитил?

— Кто, кто? Всё тот же злой гений — Адольф и его люди.

— Но ты же говорил, что он в Америке.

— И я так думал. Но он снова нас обманул. Получается, что этот негодяй следил за нами, пытаясь, видимо, обнаружить похитителей документов. И, конечно, первый подозреваемый — это я, собственной персоной. Мы должны были это предвидеть. — И Николай махнул рукой, и совершенно опустошённый опустился на диван.

— Сожалеть о минувшем — удел слабаков. Нам же надо действовать и действовать быстро, — попытался взбодрить приятеля Костя. — Я уверен, что смогу помочь тебе найти и освободить твоих девчонок. Я знаю практически все места, куда бы он мог их отвести.

— Я только что был у Сергея, дома его нет. Телефон на работе не отвечает.

— Вот, вот. Кажется, ты начинаешь что-то соображать. Сергея он тоже видимо взял — теперь очередь за остальными. Позвони — ка им, нужно их предупредить, если, конечно, они ещё на свободе. Но ни Иван, ни Павел, ни Сёма к телефону не подошли.

Конец ознакомительного фрагмента.