Война после войны. Пропавшие без вести

Юрий Валин, 2013

Война «попаданцев» закончилась, но ее долгое кровавое эхо продолжает сотрясать средневековый Антимир – повсюду свирепствуют разбойничьи банды и враждебные человеку расы, дикие горцы и одичавшие за годы смуты крестьяне. Да и повышенное внимание короля не сулит ничего хорошего, ибо правду говорят: «Рядом с троном – рядом со смертью». И чтобы вернуться отсюда в XXI век, придется пробиться через непроходимые горы и смертельно опасные воды, принять участие в рискованной заморской экспедиции и отыскать пропавшего без вести агента земных спецслужб…

Глава 2

Огрызок яблока в плывущее полено не попал, булькнул рядом. Катрин недовольно закрыла окно. Вот так сидишь как дура, последние снайперские навыки теряешь.

Несостоявшаяся королевская фаворитка находилась на нелегальном положении второй день. Вроде бы не так долго, а впору озвереть от скуки. Вчера лорд Фиш прислал записку, в которой настойчиво просил не появляться на улице без особой необходимости. Отъезд откладывался.

Катрин вытянулась на кровати. Когда скрип расшатавшегося ложа затих, девушка услышала внизу шаркающие шаги хозяйки и стук горшков. Пахло бараньим рагу.

Вот она, старая, добрая шпионская жизнь. Чем плохо? Сейчас покормят. И дальше валяйся, бездельничай. Толстей.

Нет, было плохо, скучно, и разные сомнения одолевали. Во-первых, толстеть не хотелось, а во-вторых, Блоод не появлялась уже второй день. Катрин с некоторым ужасом осознала, насколько привыкла к неизменному присутствию желтокожего создания. Теперь вот даже засыпается с трудом.

Ладно, это от безделья.

Поскольку до дегустации рагу оставалось время, шпионка занялась очередной проверкой снаряжения. Ножи-«лепестки», глефа, старые самодельные ножны для кукри, новые поясные ножны… Знакомое до последней мелочи содержимое дорожного мешка. Новые сапоги шить уже поздно. Ну да ладно, старые, испытанные, еще не один десяток переходов выдержат. Тем более что и Вороной никуда не делся и можно не только на свои ноги надеяться. Одежда? Катрин чувствовала себя практически нищей. С ней осталось только то, в чем шпионка опрометчиво отправилась на «артиллерийский» пикник. Хорошо еще глефу и походный мешок не постеснялась прихватить.

Все остальное имущество и ценности оставались в замке вместе с Блоод и Ингерн. И что там творится, Катрин не понимала. Кроме единственной короткой записки лорда Фиша, вестей не было.

Не проще ли облегчить всем жизнь и покинуть город в одиночестве? До Медвежьей долины, конечно, налегке не доберешься. Ну и нечего тешить свое самолюбие. Тоже аристократка-латифундистка нашлась. Дорог-то много…

После рагу Катрин погуляла во дворе, послушала, как за высоким забором перекликаются возвращающиеся домой, порядком подвыпившие, каменщики. Делать было нечего, и девушка отправилась спать.

Легко сказать. Спать не хотелось. Хотелось другого. И чересчур теплое одеяло мешало расслабиться. Ох, расслабиться… В голову лезли неупорядоченно-непорядочные мысли. Кроме нежных коготков Бло, привиделся почему-то король. Несколько более раздетый, чем помнился по судьбоносному свиданию на берегу озера. Нити белых шрамов отнюдь не делали монарха безобразным. Что или кто оставили столь многочисленные отметины на теле, сейчас не имело значения. Главное — венценосный мужчина был недурно сложен и на первый взгляд очень здоров. И чего, чудак, комплексовал?

Ночной отдых. Чистое издевательство. Только и ворочаешься с боку на бок…

* * *

Кто?! Голова еще тонула в сером мареве. Под утро навалился настоящий сон, и вырваться из него мигом не получилось. Пальцы стиснули обтянутую кожей рукоять ножа. Из-под подушки Катрин оружие не выдернула. Присутствие чужого не было страшным. И вообще это не чужой… Кончик языка скользил по горячей со сна шее. Узенький язычок, дразнящий и безумно приятный…

Бло.

— Хватит. Спать.

Катрин резко перевернулась на спину, схватила узкие запястья в браслетах. Блоод отпрянуть не успела.

— Да мы еще и не начали спать, — прошептала Катрин.

— Не сейчас. — Ловкий язычок суккуба ускользнул. — Одевайся. Нужно быстро, — прошептала Блоод.

Катрин в некотором изумлении соскочила с постели и принялась натягивать одежду. Для того чтобы Блоод отказалась даже от короткого удовольствия, требовались весьма веские причины.

— Можно уйти. Сейчас. Быстро. Одноглазый приготовил, — пояснила суккуб, спешно упихивая в мешок немногочисленные пожитки подруги.

За окном едва начал сереть рассвет.

Вслед за скользящей тенью ланон-ши шпионка выскочила во двор и с изумлением увидела старуху-хозяйку, уже закончившую седлать коней. Забираясь в седло, Катрин хотела поблагодарить шпионскую хозяйку за приют, но Блоод уже нетерпеливо двинулась к приоткрытым воротам. Кони, как всегда трепетно прислушивающиеся к желаниям суккуба, резво взяли с места. Девушка едва успела кивнуть безмолвной старухе…

Копыта стучали по мостовой. Блоод обернулась.

— К Северным воротам, — прочла по губам Катрин.

К Северным так к Северным. Катрин понимала, что, бездельничая на скрипучей кровати, пропустила нечто важное. Ну да ладно, единственное существо, за которым можно следовать, не задавая вопросов, — это именно Бло. Детали уточним позже. Больше беспокоил плохо привязанный к седлу мешок и кукри, в спешке засунутый прямо за пояс.

Когда улица вывела их к площади у городских ворот, Катрин, к своему удивлению, не увидела ни единого стражника. Сонный Тинтадж подчеркнуто равнодушно выпускал девушек. Надо думать, устроить такой фокус было нелегко.

Беглянки возились с тяжелым запорным брусом. Вокруг пахло смолой и свежими стружками. Ворота лишь недавно и на скорую руку отремонтировали. Кони нетерпеливо перебирали копытами — всем хотелось на волю.

В полной тишине девушки выбрались из города. Наверное, за ними наблюдали, но Катрин не чувствовала ничьих взглядов. Лишь промелькнуло смутное сожаление — отчего-то не хотелось, чтобы Тинтадж запомнился городом-призраком.

Подруги проехали мимо знакомых виселиц. Тела из петель исчезли, но и пустующие, грубо сколоченные сооружения выглядели весьма многозначительным напоминанием.

Скоро Блоод направила коня прочь от дороги. Двигались беглянки быстро, и Катрин по-прежнему не могла выяснить, что, собственно, происходит. Кони резво уносили всадниц к опушке далекого леса. Для сугубо ночного и городского создания суккуб уже недурно ориентировалась на просторе.

— Здесь. Кажется. — Блоод показала на отделенный от общего лесного массива островок древних дубов. — Или дальше?

— В любом случае местечко недурное. Не волнуйся. Если рощица не понравится, найдем другую, — утешила подругу Катрин.

— Да? Не найдем вещи. А кушать? Захочешь?

— Вот тоже проблема. Перейду на твое меню. Будет забавно.

— Очень. Голод. Будешь так худая. — Блоод показала отставленный «средний» палец. Обтянутый перчаткой длинный пальчик четырехпалой ладони выглядел очаровательно.

Пока Катрин хихикала, подруга сосредоточенно оглядывала окрестности.

— Здесь? Или там? Деревья одинаковые.

— Конечно, не то что крыши и трубы. Если нам все равно ждать, поехали в лес. Незачем на опушке торчать как два богатыря…

Пришлось объяснять, кто такие богатыри. На просторах земель Ворона странствующие рыцари, паладины и прочие гордые индивидуальные витязи отсутствовали напрочь. В одиночку искателям приключений чересчур легко было найти эти самые приключения.

— Слов много. Как всегда у людей. Богатыри, хм. На самом деле. Самцы на лошадях, — прошелестела Блоод, привязывая лошадь и подозрительно оглядываясь. Ей все не давали покоя сомнения — туда ли она привела подругу?

— В общем — да. Здоровенные такие, наглые, но эпично геройские мужчинки, — согласилась Катрин.

— Вид и вкус. Разное. Не угадаешь.

— Не буду спорить. Как дегустатору, тебе нет равных. Слезай с животного и не верти головой. Будем ждать. То это место или нет, нас найдут. Не найдут, — обойдемся.

— Жалко. Столько возни.

Подруги сидели на разостланном «боевом» плаще. Блоод рассказывала о тотальной шпиономании, охватившей королевский замок. Все следили за всеми: люди короля за пронырами лорда Фиша, агенты сурового Гвартэддига за теми и другими сразу. Одноглазый шпион, невзирая на всю двусмысленность противостояния, пришел в восторг — обновленные секретные службы Тинтаджа оказались значительно работоспособнее, чем до сих пор представлялось. Высунуть нос из замка ни Ингерн, ни Энгус, не могли. Даже за Даллапом все время таскался «хвост». Конечно, суккуб в темноте могла бы с легкостью исчезнуть, но не было смысла. Лорд Фиш никак не мог передать карту и письмо. Кроме того, имелась еще уйма заготовленного в дорогу снаряжения и припасов, — Ингерн с компанией постаралась.

Катрин удивлялась. С чего бы это Ингерн с супругом рвались покинуть столицу и теплое место в замке? От Энгуса еще можно ожидать тяги к перемене мест, но новобрачные?

— Глаза. Даже в уборном месте. Кому понравится? — объяснила Блоод. Привычка людей облегчаться в специально отведенных местах и связанные с этим формальности неизменно забавляли ночную кровопийцу.

Пара телег в сопровождении всадника показались ближе к вечеру. Девушки успели к этому времени здорово отдохнуть. Так здорово, что Катрин хотелось для разнообразия просто поваляться на плаще. Она со вздохом поднялась на ноги, Блоод туже затянула шелковую повязку на глазах, и подруги вышли на опушку встречать дорогих гостей.

Гости были злы. Они заплутали, и Ингерн энергично возлагала вину за бездарно потерянное время на обоих мужчин. Те слабо огрызались. Катрин скрывала ухмылку — возвращалось давнее славное времечко. Правда, сейчас на двух повозках имелось столько съестного, что впору прокормить полусотню латников.

Разбираться с содержимым телег командирша не стала. Все равно что-то менять поздно. Катрин потрепала по шее Белесую. Кобыла возглавляла шествие и выглядела, как всегда, полудохлой. Ни малейших сомнений — животное имело отличные шансы пережить всех присутствующих.

— Хватит ругаться. Потом продолжите. А пока давайте карту.

* * *

Путь отряда лежал на запад. Надлежало тщательно обходить редкие поселки, хутора и городки. Десять-двенадцать дневных переходов. Не так уж много, но если учитывать пустынность западных земель, просто непостижимое расстояние для большинства напрочь лишенных тяги к туризму коренных обитателей Короны Ворона. Впрочем, спутники Катрин не успели отвыкнуть от ночевок под открытым небом, и отряд двигался уверенно, но без спешки. Ингерн потчевала товарищей ужасно жирными похлебками, сладкими коржами и прочей весьма калорийной снедью. Вероятно, изначально путешествие виделось сплошной чередой битв и прочих утомительных дел, требующих немыслимого напряжения сил и энергии, но пока ничего подобного не происходило. Лишь в одну из ночей нечто злонамеренное и непонятное пыталось подобраться к лошадям. Обруганная и обстрелянная камнями из пращи таинственная тварюга спешно исчезла, так и не дав себя рассмотреть. Истосковавшаяся по боевым действиям Ингерн была всерьез разочарована.

* * *

Ножки у грибов были толстенные, пальцами не обхватишь. Бархатисто-коричневую шляпку уже пробовали слизняки. Гриб пах так же дивно, как и там, в другом мире. Катрин пожала плечами и положила огромного красавца на мох. Ингерн и Даллап эти самые грибы есть категорически отказывались. Не принято, видите ли. Краснопятки и сопливники им подавай. Зажрались совсем в этом глобальном заповеднике.

— Почему ножом? Разве живой? — спросила Блоод.

Катрин вернула в ножны нож, которым срезала гриб:

— Чтобы грибы в лесу не переводились. У меня на родине такое поверье. Хотя такие грибочки, как здесь, можно и мечом рубить, — вряд ли им повредит.

С поляны тянуло дымком разжигаемого костра и слышался возмущенный голос Ингерн. Что-то на вечную тему «не туда дрова» положили. Вот с чего тихая, милая девица вдруг этакой вздорной бабой становится? Поговорить с ней, что ли? Особых иллюзий насчет собственных педагогических талантов Катрин не питала. Наорать, хворостиной пригрозить, конечно, можно, но как на такие воспитательные меры муж скандалистки посмотрит? Впрочем, не исключено, что и одобрит.

— Дождь собирается. Папоротник мазать? — Блоод положила невесомые ладони на плечи подруги. Саму желтоглазую девушку ни комары, ни другие насекомые не трогали. Чувствовали родственницу по кровопусканию.

— Пойдем к ручью.

Они шли рядом. Вернее, Катрин шла, а суккуб скользила через подлесок, почти так же изящно и бесплотно, как привыкла двигаться среди родных каменных стен. Желтокожий эльф. Никаких поэтично-длинноногих ушастых эльфов в мире Эльдорадо, насколько было известно Катрин, не существовало. Теперь вот появился. И ноги вне конкуренции, и костюмчик с широкими брюками уже в меру обтрепался, перестал быть вызывающе новым. Черная лента, закрывающая глаза и заодно утихомиривающая буйные шелковистые волосы, казалась удачным аксессуаром. Выглядела Блоод прелестно. Людские украшения ей нравились, и теперь серебро на запястьях и шее, узкий кинжал убийцы на поясе придавали ланон-ши слегка карнавальный, но весьма человеческий вид.

— Нравлюсь? — спросила Блоод.

— Угу. Особенно твое ночное зрение. — Катрин отогнала слишком назойливого комара.

— Видеть плохо. Люди не хотят. Ничего замечать. И правильно.

— Вот как? Раньше ты не делала столь пессимистичных малодушных умозаключений. С чего бы это, не объяснишь?

— Может быть. Потом. Сначала комары.

Ручей был мелок, не выше колена. Катрин немножко поплескалась, потом лежала на предусмотрительно захваченном плаще. Ладони Блоод, пахнущие растертым папоротником, скользили по коже. Подруга нежно втирала свежий прохладный сок. Места, в общем-то не слишком доступные для комаров, руки суккуба тоже не миновали. Катрин протестовать и не думала. Зажмурившись, начала постанывать. Процедура по отпугиванию кровососущих мягко перешла в неуместное баловство…

…Не утруждая себя принятием вертикального положения, Катрин на четвереньках подползла к ручью, окунула разгоряченное лицо и напилась. Встряхнула головой, отбрасывая с лица светло-желтые густые локоны. Надо бы подстричься. Ну или хотя бы рубашку надеть. И вернуться в лагерь. Сумерки быстро густели. Сейчас Ингерн припрется на ужин звать или мужа пришлет…

— Нужно возвращаться, — сообщила Катрин свернувшейся на плаще подруге. Блоод, стройненькая, голенькая, почти темнокожая в наступающей темноте, выглядела совсем юной. Набраться смелости и спросить, сколько же ей в самом деле лет, Катрин никак не решалась.

— Не нужно, — ланон-ши потянулась. — Рано. Фаршируют. Возятся.

— Ты их слышишь? — без особого удивления спросила Катрин.

— Почти. Чувствую. Много. — Блоод вытянула острый палец к кустам на противоположном берегу ручья. — Там смотрит.

— Кто? — Катрин машинально кинула взгляд на лежащую под разбросанными вещами глефу.

— Маленький. Местный. Рыбу любит. Неважно. Не стыдно.

— Да уж. Скромные мы с тобой, прямо аж жуть.

— Катрин, могу я спросить, сказать?

Ого, как официально. Блоод очень редко называла подругу по имени.

Катрин натянула рубашку и села рядом:

— Давай, говори-спрашивай.

Блоод опустила голову. Нечто небывалое. Сомнение? Или даже смущение?

— Когда тебе хорошо. Очень. Ты говоришь. Кричишь — Фло. Кто это? Муж? Любовник? Бог?

Катрин крепко зажмурилась:

— Опять, значит? Часто… кричу?

— Через раз. Когда тебе глубоко хорошо. Кричишь, — суккуб шептала едва слышно.

— Моя подруга. Мой друг. Очень давно и очень далеко отсюда.

— Женщина? Не мужчина? С ней было. Даже лучше?

Катрин обняла узкие плечи, уткнулась лицом в буйную тьму черных кудрей ланон-ши:

— Прости. Я думала, что забыла ее. А когда вспоминаю, хочется плакать. И обнять. А удовольствие только потом. Потом-потом-потом. Я хотела бы ее видеть, быть рядом, пусть без всякой постели. Просто убедиться, что она жива, здорова, счастлива. Понимаешь, Фло меня спасла, а я бросила ее. Нет, не бросила. Оставила. Ничего иного нельзя было придумать. Если бы я осталась, ей могли что-то дурное сделать. Могли убить. Собственно, мне бы тоже голову живо открутили. Вот я ее и бросила.

— Бросить? Ты? Смешно. Выдумываешь. Я тоже. Выдумывала. Что тебе нужен мужчина.

Катрин фыркнула:

— Вполне могу обойтись. Честно говоря, я о них не часто вспоминаю.

— А я вспоминаю. Плохо. Слабая. — Блоод осторожно промокнула концом повязки повлажневшие глаза подруги. — Вспоминаю, пользуюсь. Я — дрянь.

— Поздновато ты раскаиваешься. По-моему, ты пользуешься мужчинами всю жизнь. Такой тебя создали боги. И мама с папой.

— Как делали, не помню. И их не помню. Не то. Еда-удовольствие. Удовольствие-еда. Привычно. А если не так?

— А как? Что ты меня путаешь? Что случилось?

— Я была. С твоим мальчиком. С Энгусом.

— Ну, он вовсе не мой мальчик, — автоматически поправила ее Катрин и изумилась: — Когда же ты успела?! Мы же с тобой спим. В кустах, что ли, столкнулись?

— Что я, кролик, в кустах? — обиделась суккуб. — Не сейчас. В городе. Тебя не было.

— А Даллап? С ним…

— Даллап? На фиг нам Даллап? — Блоод, перенявшая отдельные особо интеллектуальные выражения подруги, даже отодвинулась. — Им жена питается.

— А на фиг тебе Энгус? Он же маленький, и вообще. В Тинтатдже полно полнокровных аппетитных мужчин.

— Да. — Суккуб в явном затруднении потупилась. — Не пища. Не удовольствие. Он… Мы говорили. Немного. Потом еще. Говорили. Он не как все. Не жаждал. Не напрягался. Только разговоры. Вот потом…

Катрин не верила своим ушам:

— Энгус тебя совратил? Я сейчас в обморок брякнусь.

— Он не как все. Я не хотела. С твоим другом. Только капельку, — жалобно прошептала Блоод.

Катрин смотрела на нее во все глаза. Такой виноватой она подругу еще не видела.

— Знаешь, похоже, «мой друг» не слишком пострадал. Румяный и жрет вполне исправно. Смотрит на тебя, правда, странновато, но я-то думала — просто побаивается такой хищницы.

— Не побаивается. Ты и он. Единственные, кто. Не боится.

— Даллап и Ингерн тоже от страха не трясутся.

— Трясутся. Немного. Скрывают. Тебя боятся больше, чем меня.

— О, боги. Это еще почему?

— Боятся. Ты прибьешь Энгуса.

— Из ревности, что ли? Бло, ты играешь с уймой мужчин. Насколько я понимаю, без этого ты обойтись просто не можешь.

— Мама с папой, — обреченно кивнула суккуб.

— Ну да, дурная наследственность. Почему ты считаешь, что я должна свернуть шею Энгусу, которому посчастливилось попасть в твой, надо думать, отнюдь не короткий список?

— Я с ним разговаривала.

— Ну и что? Ты сейчас со многими людьми дружишь, а нам, человекам, свойственно болтать без умолку. Тебе придется поддерживать разговор хотя бы из вежливости.

— А ты? Мы… — Глаза Блоод жалобно светились сквозь шелк.

— Общение с Энгусом дурно на тебя влияет. Начинаешь мямлить. Мне безумно нравится с тобой безобразничать. И я не собираюсь уступать такое наслаждение какому-то там обладателю… Собственно, это навесное оборудование — вещь вполне полезная в хозяйстве, и должное применение ему вполне можно найти. Дело простительное. Но пока я хочу делить с тобой постель. Если влюбишься и решишь выйти замуж, ты ведь мне скажешь?

— Я — замуж?! Так бывает? Я — ланон-ши.

— Кто спорит. Еще ты дура. Хотя знаешь об интимных отношениях людей в миллион раз больше меня. Вот и расскажешь на досуге, а пока пойдем ужинать.

— Да. Миллион. Это сколько?

Катрин было очень грустно. И не только потому, что предстояло объяснять семизначные цифры.

* * *

Утро выдалось туманным и зябким. Катрин покачивалась в седле, думала о том, что меховой воротничок у куртки можно было сделать и пошире, а еще, почему она такая идиотка. Не куртка, конечно, а хозяйка. Обидно ничего не понимать в людях. Блоод ехала рядом. Молчала, как всегда. Или не как всегда? Изменилось со вчерашнего вечера что-нибудь, кроме погоды?

Ничего умного Катрин не придумала. Видать, не дано шпионкам решать заумные морально-психологические ребусы. Тем более когда все время отвлекаешься.

Почти весь день отряд преследовала небывало крупная сова. Здоровенная птица, да еще днем, — удивительно. Естественно, возникла дискуссия о сверхъестественной природе пернатого наблюдателя. Даллап считал, что появление совы сулит неприятность, Ингерн настаивала на знамении теплой осени и хорошего урожая. Энгус беспокоился о лошадях, так как слышал, что совы и филины предвещают болезни и падеж скота. Суккуб ничего не думала, так как в городе таких огромных птиц вообще никогда не видела. Собственно, таких пташек-переростков никто не видел. Сова непринужденно присаживалась на ветки сосен, прислушивалась к спору. Размером пернатое чудище было едва ли не с грифа. Катрин высказала гипотезу о зоне повышенной радиации и зловредных мутациях. Диспут перекинулся на свежую тему загаженных магией урочищ, что и обмусоливалась до самого обеда.

Обедали у самой дороги. Здесь заброшенная тропа была зажата между скалами, заросшими кривыми соснами и можжевельником. На северо-западе высились горы — уже можно было разглядеть отдельные заснеженные вершины. Судя по карте, путники приближались к цели своего похода.

Медвежья долина открылась уже в сумерках. Лес как-то сразу кончился. Слева продолжалась череда густо заросших холмов, дальше были горы. Тянуло свежестью с близкой реки. Катрин тупо разглядывала сумеречный простор. Вся эта земля, холмы, река, лес и весь этот летний прохладный вечер принадлежали ей. По крайней мере, теоретически. Ингерн и Энгус клялись, что видят замок. Вероятно, им только показалось, так как Блоод, имеющая куда более острое ночное зрение, молчала. А может быть, ланон-ши молчала по другой причине.

Костер на всякий случай развели под прикрытием деревьев. Сова с наступлением темноты исчезла. Но все равно путникам было как-то не по себе. Со стороны долины долетали порывы легкого ветерка. Катрин машинально принюхивалась. Глупо, все равно, кроме аромата поджаренной на костре колбасы, ничего ведь не учуешь. Да и вряд ли обонятельным путем удастся узнать больше, чем сообщил лорд Фиш.

У Катрин была вторая стража, но спать девушка ложиться не стала. Требовалось спокойно поразмыслить. В сторону свернувшейся под плащом Блоод смотреть не было причин. И надо прекращать коситься на пришибленного Энгуса, на опасающихся прямо взглянуть в глаза командирше Ингерн и Даллапа. Потом в личных отношениях разберемся. Сейчас на повестке дня вопрос имущественный…

Замок «Две лапы» был оставлен людьми около тридцати лет тому назад. Что тогда приключилось на самой западной окраине земель Ворона, так и не удалось выяснить. Тогда из Медвежьей долины спаслось всего несколько человек. Их путаные, полные ужаса рассказы дошли до Тинтаджа в настолько искаженном и недостоверном виде, что официальные документы те свидетельства цитировать не рискнули. Король Рутр VIII собрал следственно-карательную экспедицию. Вероятно, Его Королевское Величество посчитал, что дело достаточно серьезно, так как кроме сотни солдат в состав отряда было включено две дюжины «серых». Но обстановка на юге внезапно обострилась. Пришлось усиливать войска, прикрывающие Ивовую долину. В общем, поход в Медвежью долину был отложен на неопределенное время. Судьба жителей двух деревень, большинства обитателей замка и самого лорда «Двух лап» так и осталась неизвестной.

Лорд Фиш писал, что причиной событий тридцатилетней давности скорее всего послужило «нечеловеческое зломыслие и вредоносная магия». Добравшиеся до населенных мест беженцы из «Двух лап» не имели на себе резаных и колотых ран, ожогов и прочих следов межчеловеческих разборок. Правда, беженцев было мало, и вполне логично предположить, что раненые попросту не смогли добраться до населенных мест.

В конце послания королевский шпион писал, что сейчас у Короны просто нет человека, способного разобраться в проблемах, столь тесно связанных с происками диких дарков, лучше, чем сама многоуважаемая леди Катрин. «Серые» ныне не те, что раньше, обленились и разучились думать. А у юной леди имеется надежная союзница. Еще лорд Фиш желал здоровья и удачи. Надо думать, искренне желал.

Катрин сменила у костра отправившегося спать Даллапа. Ветер с долины незаметно угас. Катрин плеснула в глиняную кружку пива. Интересно, сколько еще бочонков припрятано на телегах? При свете изменчивого пламени разглядывать карту было сложно, но шпионка и так уже знала ее почти наизусть. По крайней мере, ту часть, где непосредственно располагались ее «ленные владения». Но лишний раз взглянуть не помешает…

— Далеко?

Катрин подпрыгнула, стиснула древко глефы. Зачиталась, интеллектуалка чертова.

За спиной стояла Блоод:

— Напугала? Могу сесть?

— Что за вопросы? Ходишь как тень, а церемонии разводишь. Мы не в королевском замке, тут и рубануть с перепугу могу, — пробурчала устыдившаяся Катрин.

— В замке ты спала со мной.

— И что? Мне сейчас нужно подумать.

— Раньше я не мешала.

— Да уж, думать, лежа с тобой, одно удовольствие. Одна мысля, и та кроличья.

— Больше не хочешь? Ее думать?

Катрин смотрела в огонь. Не глядя, нашарила кружку с пивом, глотнула:

— Бло, я не знаю.

Потрескивал огонь. В ветвях на опушке что-то шуршало.

— Хочешь, я его убью? — прошептала суккуб.

— Ты что, идиотка?! Не говори глупостей. Парень ни в чем не виноват. Он вообще вполне нормальный, правильный молодой человек.

— Ему будет хорошо. Приятно. Зачем ему смотреть на меня? Пусть исчезнет. Лучше для всех.

— Несправедливо. Он нам не враг. Тьфу, да он вообще мой друг.

— Он дурачок. Он… Кэт, не бросай меня.

Катрин посмотрела в огромные янтарные глаза.

— Да кто тебя бросает? Что-то вы все разом поглупели. И я тоже.

Блоод осторожно взяла подругу за руку. Выглядела ланон-ши глубоко несчастной. Кто бы сейчас поверил, что эта девчонка пережила как минимум пятерых властелинов Тинтаджа?

Катрин обняла подругу:

— Все забыто. Трахайся с кем хочешь, только будь любезна, предупреждай. Дисциплина должна быть. Сюрпризов нам и так хватает. Развлекайся с умом. Кстати, неплохо было бы и меня не обделять.

— Ты не пища. Ты удовольствие. Чистое… — шептала Блоод в самое ухо. Когтистая ладошка скользнула по бедру, и Катрин мгновенно обдало горячей дрожью.

— Перестань, циничное создание. Я на посту. Иди спать, я приду.

— Поста не надо. Я услышу…

Утром Катрин чуть рот не порвала, зевая. Когда здесь выспишься? Разве что в какую-нибудь темницу запихнут дней на пять.

* * *

Замок высился на крутом зеленом холме. Южный и юго-восточный склоны почти отвесно обрывались прямо на узкий песчано-галечный пляж. Там ширина русла реки не превышала пятидесяти шагов. Зато, огибая холм, река мелела и широко разливалась, образуя удобный брод. В оборонительном плане явная слабость, но пока о защите «фамильного гнезда» думать было рановато.

А сам замок был вполне ничего себе. Стены из темно-серого камня выглядели грозно. Массивный донжон издали казался приземистым, но наверняка с него видна большая часть долины. На флагштоке Катрин разглядела слабо колышущиеся на ветру лохмотья. Судя по виду знамени, власть в «Двух лапах» захватили кухарки или уборщицы. Стяг — вылитая половая тряпка.

— Лошадей оставим здесь. Старшая — Ингерн.

— Я…

— Молчи, женщина, а то Белесую старшей оставлю. — Катрин была настроена решительно…

Личный состав в молчании вооружился, и Катрин первая вступила в воду. Идти по песчано-галечному дну было не слишком-то удобно. Хорошо еще течение слабое и глубина по колено. Легкая кольчуга удобно облегала тело, кольчатый капюшон шпионка пока оставила за плечами. Тщательно отточенная глефа, кукри в ножнах на спине, перчатки с защитными бляшками — Катрин чувствовала себя полностью готовой к бою.

Дорога, поднимающаяся к воротам, густо заросла и почти не угадывалась. Трава достигала пояса, норовила засыпать в голенища колких семян. Иногда Катрин казалось, что она видит едва заметную тропинку. Нет, люди здесь не ходили, разве что кто-то четвероногий шнырял. Меткой стрелы со стен едва ли стоило опасаться. Замок был явно заброшен.

Катрин задрала голову, посмотрела на стены. Пожалованная Короной цитадель не отличалась гигантскими размерами, но выглядела настоящей твердыней. Пожалуй, за такими толстыми стенами какое-то время можно отсиживаться и под огнем артиллерии.

Створки дубовых, окованных железом ворот «Двух лап» вросли в землю. Но левая половина была оставлена приоткрытой, и ничто не мешало войти и осмотреть новоприобретенную недвижимость.

Даллап откашлялся:

— Входим?

С круглым щитом, в полных солдатских доспехах, ветеран выглядел весьма солидно. Настоящий вояка.

Катрин кивнула:

— Ты первый. Энгус слева, я справа. Если что, сразу отходим. Блоод, не вздумай лезть вперед.

Даллап протиснулся в узковатую щель, Катрин последовала за его широкой спиной. Мощеный двор был пуст, между камней забавными пучками проросла трава. Пахло нагретыми камнями, где-то на башне щебетали птицы. Мило. Нетронутый памятник древней архитектуры.

Катрин немедленно и совершенно необъяснимо захотелось выскочить обратно. Но в щель уже лез Энгус со своим топором. За ним проскользнула Блоод.

Даллап неуверенно протопал несколько шагов. Со своим щитом и копьем посреди солнечного заброшенного двора ветеран выглядел нелепо как проспавший битву гном. Катрин глубоко вздохнула, двинулась следом. Вся уверенность куда-то улетучилась. Мирный пустынный замковый двор внушал совершенно необъяснимый страх. Катрин старалась разозлиться на себя, но испытанный способ сейчас что-то не очень помогал. Девушка сдвинулась вправо, заняла предписанную ей же самой позицию. Все были на месте. Энгус вцепился в оружие так, что костяшки пальцев побелели. У Блоод, кажется, спина одеревенела…

…Под подошвой хрустнула щепка. Кажется, остаток древка стрелы…

…Птичий щебет звучал отвратительным металлическим треньканьем…

Даллап обернулся, открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут накатило…

У горла вырос ледяной душный ком, ухнул вниз, и через мгновение все, от гланд до промежности, переполнилось отвратительным холодным студнем. Катрин чувствовала, как скручивается в бледную спираль пищевод, как болтается сморщенный мешочек желудка. Почки и угловатый сгусток печени окаменели в мерзлой тесноте…

…Глаза Даллапа выпучились и превратились величиной и цветом в несвежие вареные яйца. Рот ветерана растворился и выдал просто-таки чудовищную струю рвоты. Густая масса щедро окропила сапоги Катрин. Но осознать этот непрятный факт девушка не успела, потому что ветеран ринулся прямо на нее. Катрин неосознанно уклонилась от острия копья. Впрочем, ветеран тут же выронил бесполезное оружие, слепо пронесся к воротам, по пути сбив с ног совершенно растерявшуюся Блоод. На бегу ветерана снова вырвало. Кроме топота сапог, это был единственный звук, раздавшийся в звенящей тишине. Почти тут же звук повторился ниже тоном, — вывернуло Энгуса. Парень пытался зажать рот, не выпуская из рук топора, и брызги веером разлетелись во все стороны. Пьяно покачиваясь, Энгус кинулся следом за старшим товарищем…

…Этого Катрин не видела. Ее согнуло пополам, колени ударились о камень. Первый позыв отозвался лишь острой болью в пищеводе. Потом Катрин полностью отдала камням недавний завтрак. Приступ длился так долго, что хотелось умереть раз двадцать. Измученный желудок вибрировал у самого горла. Наконец внутри осталась лишь пустота. Шпионка кашляла желчью, из глаз текли слезы. Легче не стало, но Катрин обрела возможность поднять голову. Двор был все так же пуст, только сзади лежала свернувшаяся клубком и неподвижная Блоод.

Волоча за собой глефу, Катрин поползла к подруге. Кашель все еще заставлял содрогаться, больно было ужасно, трясущиеся пальцы никак не могли утереть густые сопли и слюни. Катрин склонилась над подругой — слава богам, ланон-ши была жива. Повязка съехала, изумленные янтарные глаза смотрели в никуда. Маленький рот слабо кехал, выплевывал сгустки розоватой слизи.

Катрин ухватила суккуба за ворот заплеванной рубахи, попробовала усадить. Все силы остались на камнях вместе с потерянным завтраком.

— Что? Со мной? — прошептала Блоод, пуская розовые пузыри.

— Блюешь, — прохрипела Катрин.

— Но я никогда… — умирающе пролепетала суккуб.

«Когда-нибудь нужно начинать», — подумала Катрин, но иронизировать не хотелось. У самой было четкое ощущение, что ТАК ее никогда не тошнило.

Волочить Блоод, глефу и саму себя, ослабевшую, бестолковую, было сложно. Суккуб решила, что уже померла, и помогать не желала. Глаза шпионки ничего не видели от слез, организм судорожно дергался, пытаясь выдавить из себя еще что-нибудь лишнее. Катрин на ощупь доволокла одушевленное и неодушевленное имущество до ворот и споткнулась о брошенный Даллапом щит. От удара макушкой о створку ворот даже тошнота прошла. Катрин почувствовала, что, кроме на миг отступившей тошноты, ее мучает спазматический, на грани полной потери самоконтроля, ужас. Блоод безвольно осела на камни и была похожа на пугало в красивом парике.

Катрин утвердилась на четвереньках. Собраться с мыслями никак не удавалось. Очень хотелось блевать, блевать и блевать. Вот только нечем уже…

Глаза наконец сфокусировались, и девушка поняла, что ее саму пытаются поднять на ноги. Энгус… Поскольку другой рукой парень тянул Блоод и при этом сам шатался, толку от такой помощи было маловато.

— Бери ее за другую руку, — пробормотала Катрин, опираясь на глефу и поднимаясь на ноги. С такой высоты мир оказался пугающе просторным.

Энгус хотя и вернулся к девушкам, но полностью в себя явно не пришел. Вдвоем ухватились за одну и ту же руку Блоод, потянули. Столь хитроумный маневр едва не шмякнул суккуба о стену. Кажется, это удивило Блоод, и она наконец подала признаки жизни:

— Я сама…

— Бери ее, Энгус. Правильно бери… — простонала Катрин.

Парень ответил невразумительным звуком.

Вдвоем подхватили Блоод под руки, преодолели ворота. Ноги у всех троих заплетались, поэтому спуск к реке приобрел просто устрашающую скорость. На середине склона Энгус оступился и подсек ногу суккуба. Блоод по-мышиному пискнула. Все трое покатились кубарем по травянистому склону. Катрин едва успела откинуть в сторону глефу…

…Когда кульбиты завершились, рот Катрин был полон семян лебеды. Саднило подбородок, левое колено болело, но переломов, кажется, не было. И почти не тошнило. Отплевавшись от колких пыльных семян, шпионка в сотый раз за это удачное утро поднялась на ноги. Идти вверх ноги не желали. Кое-как ковыляя по пробитой среди травы и кустов «просеке», Катрин сначала набрела на свою глефу, потом обнаружила спутников.

Аэродинамические качества суккуба и Энгуса, вероятно, были чуть ниже. По крайней мере, полет их прошел несколько скромнее. Блоод, поскуливая, лежала на спине парня. Из ее рта толчками выкатывались розовые пузыри. Спина Энгуса была уже порядком разукрашена. Парень лежал неподвижно, сначала показалось, что он без чувств. Нет, заскреб, смял побитыми пальцами стебли лебеды.

Катрин стянула подругу со спины друга, вытерла грязной косынкой рот суккуба. Поправляя на полуослепших глазах подруги защитную повязку, прохрипела:

— Энгус, ты в принципе цел?

Парень сел и принялся протирать глаза. Потом нашарил торчащий за поясом топор.

— Ты цел, спрашиваю?

Энгус посмотрел на девушку и выдал какой-то писклявый звук. Показал на рот.

Язык прикусил, что ли?

— Если можешь двигаться, пошли, — Катрин поставила на ноги Блоод. К счастью, суккуб уже могла самостоятельно удерживать вертикальное положение.

Остатки разгромленного отряда поплелись вниз.

…Даллап стоял на коленях прямо в реке. Его продолжало с жуткой регулярностью выворачивать. Хриплые скрежещущие звуки далеко разносились над неторопливо движущейся водой. Вокруг мужа хлопотала бледная как мел Ингерн.

— Да, что же с ним такое?! — Ингерн с ужасом посмотрела на растрепанную вонючую троицу. — Что с вами со всеми такое?!

Транспортировка грузного Даллапа на другой берег вконец обессилила всех. Ветеран ни на что не реагировал, продолжая попытки выплюнуть свой желудок. Остальные попадали на берегу…

…Катрин оторвала щеку от уютной теплой гальки. Блоод и Энгус лежали пластом. Ингерн всхлипывала возле мужа. Даллап издавать пугающе квакающие звуки наконец прекратил, но и глаза открывать не спешил.

Катрин на подгибающихся ногах вошла в реку, плюхнулась в воду пластом. Кольчуга тянула ко дну, речная чистота омывала спину, но леди-землевладелица не обольщалась — отмыться удастся не скоро…

Результаты разведрейда в замок были неутешительны. Что, собственно, произошло, так никто и не понял. Кроме синяков и ссадин обнаружились более серьезные последствия. Даллап лишился всего своего оружия, кроме меча. Суккуб потеряла стилет. Но это было не главное. Мужчины онемели. Оба не могли издать ничего, кроме жалобного щенячьего скулежа. У Катрин и у самой язык ворочался как свинцовый, но это можно было списать на последствия рвоты и мощного лобового столкновения с неуступчивыми воротами.

Ничего страшного. Катрин была настроена самокритично. Главное, все в своем уме и соображают. А сказать что-то умное все равно никто не в состоянии. Лучше уж помолчать. Бездоказательные домыслы о «зачарованном пороге и ямах с колдовской горячкой» способна в избытке излагать и одна Ингерн. Возможно, что-нибудь полезное могла предложить Блоод, но ланон-ши все еще пребывала в шоке. М-да, для некоторых первая рвота сравнима с дефлорацией.

Личный состав собрался у костра. Все, кроме Ингерн, сидели полуголые, но сейчас даже на соблазнительные бедра суккуба никто не реагировал. На том берегу жизнерадостно зеленел холм, насмешливо щурились узкие бойницы замковых башен. Катрин прервала трагическое, частично вынужденное молчание:

— Пожалуй, я схожу еще разок.

— Как? Сейчас? — пролепетала Ингерн.

— Да какой смысл ждать? Уж лучше до обеда пойду, — сухо пояснила Катрин.

Зашевелились остальные. Даллап убедительно махал в сторону леса, намекая на тактическую паузу, разумную перегруппировку сил, а возможно, и на отход в более гостеприимные места. Энгус показывал на костер и на небо, надо думать, предлагал подождать вечера.

— Я с тобой, — пискнула Блоод.

— Я тоже, — мужественно выдавила из себя Ингерн и в ужасе зажмурилась. Муж тут же ухватил ее за руку и ожесточенно зажестикулировал.

— Собственно, поблевать я могу и в одиночестве, — сказала Катрин. — По крайней мере, стесняться не буду. А вы лучше стиркой займитесь. Вернусь, придется нам в листья заворачиваться…