Бидон Ньютона

Юрий Валериевич Мороз, 2020

Занимательные, увлекательные и, конечно же, выдуманные истории о трёх лучших друзьях – Ньютоне, Гоголе и Вольтере. На страницах этой книги великий учёный сэр Исаак Ньютон – капитан пиратского судна, дуэлянт и изобретатель самогонного аппарата, Николай Васильевич притворяется младшим научным сотрудником, а Вольтер ловко рубит ливерную колбасу казачьей шашкой. Их мир полон необычайных приключений, безудержного кутежа и настоящей мужской дружбы. А вы знаете, в чём смысл борща и как избавиться от налетевшего на душу коршуна грусти? Ответы на эти и другие насущные вопросы перед вами, нужно только прочесть.

Не дала

Как известно, у сэра Исаака Ньютона была роскошная фазенда в Лондонской области, в деревеньке Ньютоновке. Триста душ крепостных трудились на полях и огородах, в садах и полисадниках, на клумбах и в прочих местах. Поговаривали, что выстроил он всё это великолепие для своей содержанки и душевной зазнобы, баронессы де'Люкк. Но сам Ньютон эти слухи полностью подтверждал. Баронесса жила там каждый год с апреля по март на такую широкую ногу, что не всякий сапожник взялся бы справить на эту ногу обувку. Благо, состояние великого сэра было целым, так как ни утки, ни куры и никакая другая пернатая живность его не клевала. Про Ньютона так и говорили крестьяне:"у барина целое состояние, денег — куры не клюют".

Сам же великий учёный сэр поговаривал так:

— Чтобы чего-то выдумать, нужно хорошенько подумать. А в городе что? Пароходы гудят, лошади ржут, трамваи туда-сюда. На улицу выйдешь — броуновское движение, дома сидишь — каждые пять минут гости, поклонники, почитатели. Поразмаслить не дадут.

А на фазенде давали. Баронесса де'Люкк об этом неустанно хлопотала. Но однажды она не дала Ньютону витать в эмпиреях. А случилось это так:

Величайший учёный лежал на диване, а на лице у него лежал, в свою очередь, отпечаток полёта мысли. Было видно, что великая фантазия великого сэра выполняет высший пилотаж, выделывая немыслимые виражи. Баронесса всё ходила вокруг и, наконец, не выдержала.

— У тебя что-то болит, Ися, любимый мой? — спросила она с тревогой глядя на виражные гримасы учёного.

— Нет, — бросил Ньютон короткий и острый ответ, вонзившийся японским сюрикеном прямо над головой баронессы. Спугнутая ненужным вопросом чёткая мысль умчалась ввысь, обдав великого учёного сэра лёгким ветерком несвершённого открытия. Мадам де'Люкк с удивлением глянула на блестящий металл ответа и примолкла. Но хватило её только на час. Просто она приняла виражи за витражи, а какая дама устоит перед великолепием элемента декора.

— Может быть, ты голоден? — вытолкнула баронесса изо рта осторожный вопрос, который подкрался к Ньютону и тихонько влез ему в ухо.

Сэр Исаак Ньютон схватил неуспевший скрыться в ухе кончик вопроса, вытащил его, скомкал и что есть силы швырнул в закрытую форточку. Атмосфера накалилась настолько, что даже стеклянные осколки опадали на пол подобно сухому осеннему листу. Баронесса де'Люкк закрыла глаза и притаилась за закрытыми веками. Она была женщина от носа до макушки, а какая женщина может оставить в покое своего мужчину после двух отвергнутых вопросов?

— О чём думаешь, дорогой? — спустя ещё один бесконечный час спросила мадам. Ньютону, впрочем, этот час показался одним мгновением, а вопросы, казалось, извергались на него водопадом.

— Полусмерть, — сквозь губы ответил он. Всё вокруг стало мокрым и осклизлым от водопада, лежать было отвратительно неприятно.

— Полусмерть? — удивилась баронесса, отчего гусеницы её бровей поползли вверх по лбу и скрылись в пышной шевелюре.

— Послушай, дорогая, — Ньютон выдавливал слова, как зубную пасту из пустого тюбика, — ты же знаешь, как я тебя обожаю. Практически люблю. Но сейчас, умоляю, прошу, заклинаю тебя, не мешай мне думать! Хватит мочить меня своим водопадом.

— Я всё поняла, — сказала баронесса, придав рту форму каприза и упрямства, — я поняла. Ты влюбился! Отвечай, в кого ты влюбился? Ися, не мучь, скажи кто она! Так я и знала, что этот день наступит, и вот он наступил! Ты влюбился!

Ньютон метнул два заточенных копья своих глаз прямо в баронессу, но та даже не шелохнулась.

— Тьфу, ёлки-палки, — сказал тогда великий учёный, плюнув прямо в шерсть ковра, — дура-баба!

Затем развернулся на своих пятках, похожих на каблуки, и пошёл думать в сад. Шум его удаляющихся шагов навеял мадам де'Люкк мысль, что на самом деле это всё-таки каблуки, похожие на пятки, а не наоборот. На самом же деле там было ни то, ни другое, а что-то третье или даже четвёртое.

С тех пор сэр Исаак Ньютон, когда хотел подумать, сразу шёл в сад.

— От греха подальше, — говаривал он, глядя на окна мадамских покоев, в которых этих самых покоев практически не бывало.