Быль о небыли или Небылицы о былинном

Юрий Боганов, 2023

Было ль это, не было – нам про то неведомо. Да вот только молва говорит… Змей поганый на Руси объявился. Деревни жжёт, людей в темницу свою забирает. Безобразничает, в общем, никого не боится, безнаказанным себя чувствует, пока с Добрыней свет Никитичем не повстречался. А у Добрыни друзья серьезные, шутить особо не любят. Один Илья Муромец чего стоит? А Пхармат-богатырь? Этим пальца в рот не клади. И ничем их не возьмёшь – не хитростью, не силой. Знал бы про то Змей Поганый, сидел бы дома, да на Русь-матушку не совался. А так… Сам напросился.

Действующие лица:

ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ — чудище, которое превращается в человека.

ВЕРОЛОМ — предатель

ДОБРЫНЯ — богатырь.

МАМЕЛФА ТИМОФЕЕВНА — мать Добрыни.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ — богатырь

ПХАРМАТ — нартский богатырь

ЦАРЬ

ЦАРИЦА

МАРЬЮШКА — дочь Царя и Цариц

КАРТИНА 1.

Пещера Змея. Жуткое место. В стенах пещеры решетки, за которыми томятся пленники. Их стоны слышатся отовсюду. Посреди пещеры стоит трон и стол, за которым восседает сам Змей. Он обедает в Среднюю голову. Правая голова время от времени покрикивают в сторону пленных, а в непродолжительной тишине она занята тем, что наблюдает за трапезой Средней, вместе с Левой периодически сглатывая слюну. Правая не выдерживает.

ПРАВАЯ ГОЛОВА. (Средней голове) Вкусно?

СРЕДНЯЯ. Съедобно.

ПРАВАЯ ГОЛОВА. Дал бы попробовать. Чего ж в одну пасть кушать? Другие тоже хотят.

СРЕДНЯЯ. Если в три головы кушать — пузо лопнет.

ПРАВАЯ. Так давай не в три. Давай, например, только в мою кушать. А то как-то не справедливо получается. И завтракаем в твою, и обедаем — в твою, и ужинаем. А мы тут для чего? (Левой голове) Чего молчишь?

ЛЕВАЯ. Да, ничего, пусть ест. Я — что? Я понюхаю, слюнки сглотну — вот и наелась.

ПРАВАЯ. А я — нет. У меня пожевать желание есть.

СРЕДНЯЯ. Мы на диете.

ПРАВАЯ. Это кто решил?

СРЕДНЯЯ. Мы и решили.

ПРАВАЯ. А я где был, когда вы это решали?

СРЕДНЯЯ. Спал.

ПРАВАЯ. Врёшь. Не было такого!

СРЕДНЯЯ. Мне лучше знать!

Во время ругани, Средняя и Правая головы увлеклись друг другом, Левая, пользуясь случаем начинает быстро уплетать с тарелки.

ПРАВАЯ. Я, может, вообще против диет! Или моё мнение никого здесь не интересует?

СРЕДНЯЯ. Мы жениться хотим?

ПРАВАЯ. Ну, хотим!

СРЕДНЯЯ. Значит должны быть стройными и красивыми.

ПРАВАЯ. Интересное дело! Жениться хотят все, а страдаю, получается только я.

СРЕДНЯЯ. Тихо! Чувствуешь?

ПРАВАЯ. (прислушивается) Чего?

СРЕДНЯЯ. В наше пузо кто-то ест!

Замечают Левую голову, которая жуёт еду.

ПРАВАЯ. Неплохо он так нюхает! Пол тарелки снюхал!

СРЕДНЯЯ. Я… да, я… да как же это?..

Набрасываются на Левую голову. В это время заходит Веролом. Тащит большой мешок. Головы перестают драться.

ВЕРОЛОМ. Тысяча извинений, господин! Я, кажется, не вовремя? Может, мне подождать?

СРЕДНЯЯ. А-а! Веролом. Чего надо?

ПРАВАЯ. Надо чего, спрашиваем?

ЛЕВАЯ. Да!

ВЕРОЛОМ. Так я… вот… дань принес.

СРЕДНЯЯ. Вот как?

ПРАВАЯ. Посмотрим.

ЛЕВАЯ. Да!

Гром, дым, молнии… Змей превращается в человека, правда хвост у него не исчезает и морда зелёная.

ВЕРОЛОМ. (хлопает в ладоши) Феерично! Как вы это делаете? Немыслимо! Никак привыкнуть не могу.

ЗМЕЙ. Я еще и не так могу! Ну, чего там? Показывай!

ВЕРОЛОМ. Всё, как обычно. Золото, бриллианты, каменья изумрудные…

ЗМЕЙ. Ну, это понятно. А то, что я просил, принёс?

ВЕРОЛОМ. А как же! Вот, извольте! (протягивает картину в рамке)

ЗМЕЙ. Ах, краса ты моя ненаглядная! Невеста моя — Марьюшка!.. (разглядывает картину, недовольно) А ты уверен, что это Марьюшка?

ВЕРОЛОМ. Никаких сомнений.

ЗМЕЙ. Страшненькая она какая-то тут…

ВЕРОЛОМ. Ну, художник так увидел…

ЗМЕЙ. Руки б ему поотрывать… Так, а еще я просил…

ВЕРОЛОМ. А как же, конечно… (достает зеркало) Вот, пожалуйста!

ЗМЕЙ. Это точно то самое?

ВЕРОЛОМ. Не сомневайтесь, оно и есть. Из царских кладовых.

ЗМЕЙ. Чего-то маленькое?

ВЕРОЛОМ. Зато волшебное.

ЗМЕЙ. Как работает?

ВЕРОЛОМ. Всё просто. Задаёте вопрос, получаете ответ.

ЗМЕЙ. Смотри, если обманул…

ВЕРОЛОМ. Как можно?.. Только вопросы в стихах задавать надо. По-другому оно не понимает.

ЗМЕЙ. Ну, со временем мы эту дурь из него выбьем. Ладно, попробуем…

Зеркало волшебное,

дай ты мне ответ.

В жизни моя Марьюшка

страшнее или нет?

Зеркало засветилось.

ЗЕРКАЛО. Марьюшка — красавица!

Я не смею лгать.

А тому художнику

руки б оторвать.

ЗМЕЙ. Вот и зеркало не против… Молодец, Веролом! Хвалю за службу.

ВЕРОЛОМ. Рад стараться.

ЗМЕЙ. Еще вопросик имею.

Зеркало волшебное,

похвали меня.

Всех сильней, наверное,

в целом свете я?

ЗЕРКАЛО. Богатырь великий ты.

Я не смею лгать.

Только вот с Добрынюшкой

тебе не совладать.

ЗМЕЙ. (после паузы) Обидно! Кто такой?

ВЕРОЛОМ. Не обращайте внимания, господин. Ну есть такой лапоть — богатырь Добрыня. Статен, высок, грамоте обучен, ничего особенного.

ЗМЕЙ. А чего ж он возомнил о себе невесть что?

ВЕРОЛОМ. Да кто возомнил-то? Сидит на своей печи, в гусли дудит, песенки поет. И знать про вас не знает.

ЗМЕЙ. То есть как — не знает? Все знают, а он не знает? Да я его… в бараний рог скручу!

ВЕРОЛОМ. Вот те раз! А за что?

ЗМЕЙ. За то, что не знает, и скручу. Чтобы знал.

ВЕРОЛОМ. А может, ну его… связываться. Просто сказать ему между делом, что есть, мол, такой. Змей Горыныч… Великий и ужасный. Чтобы знал!

ЗМЕЙ. И что? Забоится?

ВЕРОЛОМ. Не думаю… Но забудет быстро.

ЗМЕЙ. Я этого так не оставлю! Он же меня сейчас знаешь, как оскорбил? Он меня так оскорбил, что прямо вот… обидно стало.

ВЕРОЛОМ. Как же я вас понимаю! Сам бы взял этого Добрыню и в бараний рог скрутил.

ЗМЕЙ. Это я его в бараний рог скручивать буду. А ты… (думает) А ты поможешь.

ВЕРОЛОМ. А денежку за службу?

ЗМЕЙ. Чего?

ВЕРОЛОМ. Нет-нет, ничего, это я просто так… вспомнил…

ЗМЕЙ. Как же я зол!!! Как его зовут, говоришь?

ВЕРОЛОМ. Добрыня.

ЗМЕЙ. Вот-вот. Погубить его надо. Поможешь — получишь денежку.

ВЕРОЛОМ. А может, лучше задружиться с ним? Один богатырь — хорошо, а два — сила великая.

ЗМЕЙ. Вот еще! Мне с каким-то лаптем в друзьях ходить? Мордой не вышел! Погубить!

Пленники в темницах стали возмущаться, гул подняли.

ЗМЕЙ. А ну, тихо там! А то и вас погублю! Значит, делаем так… Секретно проникнешь к этому… Дробине.

ВЕРОЛОМ. Добрыне…

ЗМЕЙ. Не важно. Войдешь к нему в доверие. И подло выманишь его из дома.

ВЕРОЛОМ. Я чего боюсь… Узнать он меня может. Он меня у царя на приемах видел.

ЗМЕЙ. А голова тебе на что? Думай… Имя смени, не знаю… лохмотья на себя нацепи… Хочешь, фингал тебе под глаз поставлю?

ВЕРОЛОМ. Фингал не надо. Придумаем что-нибудь.

ЗМЕЙ. Пойдем-ка обсудим детали операции… как его? Забываю все время.

ВЕРОЛОМ. Добрыня.

ЗМЕЙ. Ну, не важно… Пойдём.

Змей уводит Веролома. Затемнение.

КАРТИНА 2.

Возле избы сидит Добрыня, играет на гуслях. Поет. Прерывается, что-то пишет на бересте, снова поет, одним словом песню сочиняет. Из окна появляется Мамелфа Тимофеевна — матушка Добрыни.

МАТУШКА — Сладко поёшь, Добрынюшка. Заслушалась.

ДОБРЫНЯ. (откладывает гусли) Никак закончить не получается, чтобы ладно было.

МАТУШКА. А ты не спеши, всему свой срок будет, и песне твоей срок придёт. А пока надо поле засеять, хозяйство накормить.

ДОБРЫНЯ. Так, накормлено хозяйство, матушка. И поле я с утра засеял — вот и мешки пустые.

МАТУШКА. Ох, и справный ты у меня! Когда ж успел? Тогда поленца мне принеси — в печурку подброшу. Сейчас завтракать будем.

ДОБРЫНЯ — Это можно. (уходит за избу, Матушка скрывается в окне)

Возле дома появляется Веролом. Оглядывается. Осматривается. С поленьями дров выходит Добрыня.

ДОБРЫНЯ. Здравствуй, мил человек!

ВЕРОЛОМ. Гой еси, добрый молодец!

ДОБРЫНЯ. Не признаю тебя никак. Вроде бы где-то виделись — встречались, а вспомнить не могу.

ВЕРОЛОМ. Может, и виделись где, а может и почудилось тебе это. Всеславом меня кличут.

ДОБРЫНЯ. А я — Добрыня.

ВЕРОЛОМ. Не тот ли ты Добрыня — богатырь, о каком былины детям сказывают?

ДОБРЫНЯ. Может, и тот. А может, и пустословит молва.

В окне появляется Матушка. Добрыня отдает ей поленца.

МАТУШКА. С кем ты тут, Добрынюшка речи ведёшь?

ДОБРЫНЯ. Это матушка моя — Мамелфа Тимофеевна. А это, матушка, Всеслав. Откуда ж к нам, хожий человек?

ВЕРОЛОМ. Путник я. Своего дома не имею, вот и хожу по свету белому — ищу богатыря русского, который бы вступился за весь люд честной.

ДОБРЫНЯ. Присаживайся, путник. Поведай мне о бедах своих. Водицы с дороги испей, караваю нашего откушай.

ВЕРОЛОМ. Спасибо, люди добрые. Только сыт я. А угощеньем вашим не побрезгую, в котомочку сложу, коли позволите.

МАТУШКА. Бери, батюшка, угостись на здоровье… Как же ты, горемычный, без дома оказался?

ВЕРОЛОМ. Проклятый Змей Горыныч огнём спалил. Повадился, гад, людей наших таскать, а жители и воспротивились тому, и на защиту встали, а он… всю деревню нашу спалил, я один великим чудом в живых остался.

ДОБРЫНЯ. Вот ведь беда какая! А что же, Змея того — так никто и не обуздал? К ответу не призвал?

ВЕРОЛОМ. Что ты! Боятся его все от мала до велика. Уж больно силён он да коварен. Никто супротив него выйти не желает. Огнём он из одной головы сечёт, искрами из другой сыплет, дым черный из третьей столбом валит… Страшное зрелище.

ДОБРЫНЯ. Тоже мне, зрелище. У нас на масленицу тоже костры разводят. И искры летят и дым валит. Мы к тому привычные.

ВЕРОЛОМ. К тому же грозился он весь люд русский во полон забрать. Пыткам предать.

ДОБРЫНЯ. А вот это он зря! Не дело это, бесчинства такие безнаказанными оставлять. Надо бы потолковать с ним…

МАТУШКА. Уж не собрался ли ты Змея того идти вразумлять, сынок?

ДОБРЫНЯ. Не ждать же, матушка, когда он сам прилетит? Эдак, сколько еще народу сгинуть может.

ВЕРОЛОМ. Я с тобой пойду, Добрынюшка. Хошь — оруженосцем твоим буду, хошь слугой верным.

МАТУШКА. Не по душе мне, Добрынюшка, речи твои.

Конец ознакомительного фрагмента.