Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 3

Юрий Берков

Это обновлённая версия третьей книги романа «Новые кроманьонцы». Читая эту книгу, Вы погрузитесь в таинственный мир будущего и проживёте с его героями бурную и интересную жизнь в грядущем столетии! Отрывки из книги опубликованы в романах «Генетики» и «АБРАКАДАБРА».

Глава III

Догадка

В понедельник утро началось как обычно. Сделав лёгкую зарядку и освежившись в бассейне, Раковские отправились завтракать. На столе стояли традиционные блюда: каша, мёд, варёные яйца и яблоки. Самочувствие Саши было нормальным. Он испытывал бодрость и лёгкий голод, но в душе его уже поселилась тревога. Он не верил в своё выздоровление.

А вдруг опять всё повториться? Стоит ему позавтракать и через полчаса начнётся урчание в животе, а потом… Даже не хотелось вспоминать об этом. «А что если не завтракать?» — мелькнула мысль. Но в желудке тут же предательски заныло. За эти дни Александр заметно похудел и организм требовал пищи.

«Выпью один кофе с булочкой, — решил Александр. — Может всё и обойдётся?»

Он отодвинул тарелку с кашей и сказал Евгению Робертовичу о своём решении. Дедушка подумал, посмотрел на Сашу и вызвал с кухни Марту, нажав на кнопку звонка.

— Миссис Марта, принесите, пожалуйста, нам булочки и кофе. Алекс не совсем здоров и сегодня немного поголодает.

Марта с обворожительной улыбкой скрылась за дверью. Через несколько минут она появилась вновь, неся на подносе шесть стаканов с кофе и сдобные булочки. Поставив поднос на край стола возле Саши, Марта взяла крайний стакан, но вдруг передумала и поставила ему другой, стоявший поодаль. Затем подала хрустящие сладкие булочки на блюде и расставила остальные стаканы, обойдя всех по кругу. Никто не обратил внимания на манипуляции Марты со стаканами, никто, кроме Евгения Робертовича.

Марта удалилась, а Саша, взяв стакан и булочку с маком, собрался было вкусить сладкий ароматный напиток, как вдруг Евгений Робертович остановил его.

— А ну-ка, внучек, дай-ка мне твой стакан, пожалуйста. А ты возьми мой.

Александр и все присутствующие с удивлением посмотрели на деда.

— А какая разница? — спросил Валера, глядя на совершенно одинаковые стаканы.

— Да так… Может и никакой, а может… Всё может быть, — многозначительно произнёс Евгений Робертович.

Саша протянул свой стакан деду. Тот понюхал напиток, попробовал, но, не обнаружив ничего подозрительного, выпил.

— Считайте, что это мои старческие причуды, — сказал он, улыбнувшись.

— Ты подозреваешь, что Марта что-нибудь добавляет в кофе? — с тревогой спросил Георгий.

— Не знаю. Не обращайте внимания.

Окончив завтрак, ребята и Евгений Робертович сели в лимузин, который уже ждал их у ворот виллы, и поехали в Кендалл, как договорились накануне.

Подбросив ребят до школы, Евгений Робертович оставил лимузин на стоянке и прошёл с Томом в сад напротив, прогуляться. Погода стояла хорошая, а в ближайшие полчаса вряд ли можно было ожидать от Саши каких-либо известий.

Они сели на скамейке недалеко от входа. Утреннее солнце грело несильно и ласково. В саду пахло розами, цвели флоксы, астры, георгины, порхали разноцветные птички. Народу было немного. Лишь редкие прохожие заходили с улицы и заворачивали направо, в туалет, находившийся метрах в тридцати.

Минут через двадцать Евгений Робертович почувствовал лёгкое урчание в животе, но не обратил на это внимание. Он ждал Сашу.

«Как-то он там? Неужели всё повториться, как и в прошлые дни? Неужели он сейчас выйдет из школы скрюченный, держась за живот? Нет, ещё рано. Он будет терпеть до конца урока. Перемена через двадцать минут».

Однако урчание в животе усиливалось. «Неужели мои подозрения на счёт Марты верны?» — подумал Евгений Робертович.

Том сидел рядом и читал газету. Он был в курсе причины сегодняшней поездки в Кендалл и тоже изредка поглядывал на двери школы. Саши не было, зато шеф вёл себя несколько странно. Его явно что-то беспокоило. Наконец он не выдержал.

— Ты посиди тут, а я отлучусь минут на пять.

Том согласно кивнул. Евгений Робертович поднялся и семенящей походкой двинулся в сторону туалета.

Не было его довольно долго. Александр тоже не появлялся. Закончился первый урок и перемена, когда Евгений Робертович, наконец вышел.

— Алекс не появился?

— Пока нет, — ответил Том.

— Зато у меня начинается его странная болезнь.

— Да что вы, шеф? А она не заразна? — и Том слегка отодвинулся.

— Думаю, что нет.

— Но вы-то заразились!

— Я заразился по собственной воле. Зато, надеюсь, что Алекс сегодня не выйдет из школы до конца занятий. А в клинику Майами придётся везти меня.

— Как же вы так неосторожно поступили, шеф? В вашем возрасте любая болезнь опасна.

— Не волнуйся, Том. Эта болезнь не угрожает моей жизни. Она неприятна, но не смертельна.

— А вы знаете, что это за болезнь?

— Догадываюсь.

— Тогда, может, поедем скорее?

— Подождём ещё для большей уверенности.

Они остались в саду и прождали ещё час. За это время Евгений Робертович раз пять сбегал в туалет и обратно. Служащий туалета уже пропускал его бесплатно, жалея бедного старика, попавшего в столь неудобное положение. Наконец шеф сказал Тому:

— Поехали в клинику. Алекс не выйдет. У него всё в порядке.

Подъехав к клинике, Евгений Робертович вышел из машины, держась за живот, и велел Тому ждать.

Прошло более двух часов, прежде чем шеф вышел обратно. Он был довольно бодр.

— Как дела? — с тревогой спросил Том.

— Всё о'кей! Я здоров.

Том недоверчиво поглядел на шефа. — Вас уже вылечили?

— Да. Сразу взяли анализы. Потом промыли кишечник и всё в порядке!

— Так что ж это за болезнь такая?

— Хитрая болезнь. Я не могу тебе сейчас ничего сказать, но прошу об одном: никому ни слова о том, что я ездил в клинику. Ни Джери, ни Марте! Особенно Марте! Скажешь, что ездили в Майами за покупками. Сейчас мы поедем в Кендалл и захватим ребят. У них скоро окончатся занятия. Но прежде мне надо чего-нибудь перекусить. Есть страшно хочется. Кишки прилипли к позвоночнику после таких промываний!

Они зашли в соседнее кафе и, купив несколько сэндвичей, отправились в Кендалл.

Валера первым вышел из школы. Евгений Робертович ждал его у входа.

— Где Алекс? Как он?

— С Сашкой всё нормально. Они с Женькой остались на шестой час, у них у обоих «хвосты».

— А ты когда его видел?

— Только что.

— Ну, слава богу! Значит, всё подтверждается.

— Что подтверждается? — не понял Валерий.

— Данные анализов.

— Каких анализов?

Евгений Робертович смутился. — Я хотел сказать, моего умственного анализа. Я понял причину Сашиной болезни.

— Но он уже здоров.

— Да, да, конечно… Только у меня к тебе просьба. Дома никому не говори, что Алекс выздоровел. Пусть все думают, что у него сегодня опять был понос. Так надо. Всего на один день! Ты понял?

— Не понял… Кому надо?

— Прежде всего, Марте. Надо чтобы она думала, что у Саши опять расстроился желудок.

— Зачем?

— Чтобы не спугнуть её.

–…Так это она?!

— Да. Она кладёт Алексу в кофе слабительное! Причём в больших дозах.

— Зачем?

— Вот это я и хочу узнать. Нам надо поймать её за руку. Иначе она отопрётся.

— Понял. Ну и стерва.

Но вот на крыльце школы появился Александр. Лицо его светилось улыбкой.

— Всё в порядке, деда! Я здоров. Ничего такого сегодня не было. Есть только хочется. Аппетит зверский! В буфете на перемене поел, а сейчас опять голодный.

Подбежала Женя. — Дедушка, у Саши всё хорошо! Он выздоровел!

— Знаю, знаю, внученька. Садитесь в машину, Том нас ждёт.

— Ура! Опять в лимузине поедем! — воскликнул Александр. — Это мы уже через десять минут уже будем на вилле!

— Да. Только я прошу тебя сделать вид, что тебе опять плохо. Что живот всё ещё беспокоит тебя, попросил Евгений Робертович.

— Зачем?! — удивился Александр.

— Так надо. Надо чтобы Марта видела, что ты болен.

— Это ради неё я должен претворяться?!

— Да, дружёк. Придётся тебе опять погрызть сухари вместо обеда.

— Ну, это уж слишком! Я голодный как волк, а тут опять до ужина на сухарях!

— Ты можешь пообедать сейчас, но на вилле ты должен быть болен.

— Ничего не понимаю! Зачем весь этот маскарад?

— Это в последний раз. Я должен разоблачить Марту. А затем я выгоню её! — резко произнёс Евгений Робертович.

Саша удивлённо взглянул на деда. — Так это она виновата в моей болезни?

— Она.

— Теперь ясно… Ну что ж, если так надо, то я готов сыграть спектакль. А как ты её разоблачишь?

— Это уж мои проблемы. Завтра вы всё узнаете.

Они зашли в кафе и Александр, как следует, перекусил. Затем все сели в лимузин и отправились на виллу.

А через десять минут Валера и Женя вели под руки скрючившегося Сашу. Он вылез из машины со скорбным лицом, держась за живот. Его проводили в спальню мимо стоявшей во дворе Марты.

— Что, опять Алексу плохо? — спросила она у Евгения Робертовича.

— Да. Никак не может поправиться. Не пойму что с ним? Боюсь, что это какие-то последствия глубокого замораживания. Ему надо в Россию, в клинику, где его лечили. Может, там ему смогут помочь?

— Бедный ребёнок! Мне так жаль его! Конечно, надо срочно везти его в Россию. Чем скорее, тем лучше, — причитала Марта. — Наверное, наш климат ему вреден.

— Я попрошу вас, миссис Марта, принести сухарей для Алекса. Он не будет обедать с нами.

— Конечно, шеф. Я сама отнесу их ему.

— Это излишне. Валера сбегает или Женя, а вы накрывайте на стол.

— Я очень тронута вашей заботой, шеф, — произнесла Марта, улыбаясь.

Вскоре все сидели в столовой, все кроме Саши.

Он лежал у себя в спальне и слушал музыку. На душе было тревожно и радостно. Наконец-то закончились его мучения! Наконец-то эта гадкая Марта получит по заслугам! Но как дедушка будет разоблачать её? Получится ли у него? Только бы получилось!

Разоблачение

После обеда Георгий Евгеньевич куда-то незаметно исчез и появился только к ужину. Евгений Робертович слегка волновался, дожидаясь его. Потом они закрылись в кабинете шефа и минут тридцать о чём-то беседовали. Вышли они из кабинета с лицами заговорщиков, ничего никому не объясняя. Валера, Саша и Женя терялись в догадках.

За ужином ничего интересного не произошло. И дальше, весь вечер прошёл как обычно. Ребята сидели в беседке, слушали музыку и разговаривали о том, о сём. Георгий и Рита поиграли в теннис, а когда стемнело — пошли купаться на дикий пляж. Евгений Робертович смотрел телевизор в холле вместе с Томом и Джерри. Потом к ним присоединилась Марта. В одиннадцать вся вилла погрузилась в темноту.

На следующее утро все собрались, как обычно, в столовой. Марта подала варёные яйца, бутерброды, йогурт и пошла на кухню за кофе. Через несколько минут она вернулась с подносом в руках. Спокойно поставила каждому его стакан и уже собиралась выйти, как вдруг Евгений Робертович произнёс:

— Миссис Марта, прошу вас задержаться на минуту.

Затем он нажал на кнопку вызова прислуги.

— Зачем вы нажимаете кнопку, шеф? — удивилась Марта. — Я же здесь!

Евгений Робертович ничего не ответил.

Через несколько секунд дверь кухни отворилась, и в столовую вошли трое — один полицейский и двое в штатском. Марта опешила. Она недоумённо поглядывала то на шефа, то на вошедших.

— Внимание, господа! — сказал полицейский. — Прошу всех оставаться на местах. Мы должны выполнить некоторые формальности.

— Что всё это значит? — побледнев, спросила Марта.

— Мы прибыли по приглашению хозяина этой виллы, мистера Раковского, чтобы произвести экспертизу напитка, который находится у вас в стаканах. Эти двое джентльменов — эксперты криминальной полиции. У них есть всё необходимое для анализов. Приступайте, господа, — обратился полицейский к экспертам.

— Вы не имеете права! — взвизгнула Марта и бросилась к Саше. Она уже протянула руку к его стакану, но полицейский опередил её.

— Прошу вас встать на своё место, мэм! — рявкнул он.

— Это незаконно! — завопила Марта.

Но полицейский молча поставил её к стене и сказал экспертам, — приступайте.

Те спокойно раскрыли свои чемоданчики, достали от туда пробирки, реактивы и стали священнодействовать. Один из экспертов налил кофе из Сашиного стакана в пробирку, всыпал в неё какой-то порошок, взболтал, и кофе вдруг посинел. Другой эксперт проделал то же самое со стаканом Евгения Робертовича, но там кофе остался коричневым. Так они проверили все стаканы, но только в Сашином кофе стал синим.

— Всё ясно, — сказал эксперт. — В этом стакане находится довольно сильное слабительное и в весьма высокой концентрации, опасной для здоровья.

— Оформляйте акт экспертизы, — сказал полицейский. — А я займусь протоколом. Прошу всех отвечать на мои вопросы кратко и точно.

Кто принёс кофе в столовую?

Наступила пауза. Все посмотрели на Марту.

— Ну, я принесла. А что тут такого?! — с вызовом ответила та. Губы её дрожали. — Я каждый день приношу сюда кофе. Это моя обязанность.

— Я просил отвечать кратко, мэм! — рявкнул полицейский. — Ваше имя и фамилия?

Марта назвала себя.

— Ваша должность?

— Управляющая, — не без гордости сообщила Марта. Чувствовалось, что она в лёгком шоке.

— Вы всегда носите кофе в столовую?

— Я уже сказала. Это моя обязанность.

— Вы приносили кофе в пятницу, субботу, воскресенье и понедельник?

— Да, да! Я не вижу в этом ничего преступного!

— Где вы берёте кофе?

— Как где?! На кухне, разумеется! Его готовит Джерри.

— Кто из вас разливает кофе в стаканы?

Марта замялась.

— Отвечайте, мэм!

— Обычно я…

— Что значит «обычно»?

— Обычно, значит обычно.

— Отвечайте точнее. Вы разливали кофе сегодня?

— Да.

— Вчера?

— Да.

— В пятницу, субботу, воскресенье?

— Да, да, да! Я всегда его разливаю!

— Как вы можете объяснить наличие в стакане этого молодого человека большой дозы слабительного?

— Не знаю. Может, он сам туда его бросил.

Саша вспыхнул. — Она врёт! Зачем я буду его бросать? Я что, ненормальный?!

— Успокойтесь, молодой человек. Я спрошу вас, когда будет нужно. И так, — обратился полицейский к Марте, — вы утверждаете, что не клали в стакан этого юноши слабительное, ни сегодня, ни вчера, ни когда-либо?

— Совершенно верно. Утверждаю.

— Ну что же, придётся устроить маленький обыск. Прошу всех присутствующих вывернуть карманы.

Все встали из-за стола. Карманов было немного, т.к. мужчины были в шортах. Только Марта была в халате. Полицейский начал с неё.

— Ваши карманы, миссис Марта.

— Вы не имеете права! У вас нет ордера на обыск!

— Выворачивайте! Иначе я сам выверну их!

Марта подчинилась. Из левого кармана халата выпала пачка таблеток. Полицейский поднял её и протянул эксперту.

— Это как раз то слабительное, которое обнаружено в стакане.

У других присутствующих таблеток в карманах не оказалось.

— Откройте пачку и сосчитайте, сколько таблеток в ней не хватает, — предложил полицейский.

— Здесь осталось четыре таблетки, — сказал эксперт. — Не хватает шести таблеток.

— Ну и что из этого? — невозмутимо заявила Марта. — Я съела их сама. Я каждый день принимаю слабительное.

— А из этого следует, что никто кроме вас не мог положить таблетки в стакан этого юноши, — ответил полицейский. — Во-первых, ни у кого из присутствующих этих таблеток нет. Во-вторых, этого нельзя сделать незаметно. В-третьих, вы только что принесли это кофе с кухни, и к нему ещё никто не прикасался.

— Ерунда, — с вызовом произнесла Марта, — таблетки могли быть у него в руке. А положить он мог их запросто, пока я расставляла кофе другим.

— А зачем ему это делать?

— А кто его знает? Может он не хочет учиться! Симулирует болезнь. А может, хочет поставить под удар меня! Он сразу невзлюбил меня как увидел.

У Саши от возмущения перехватило дыхание. Он попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Он готов был убить Марту на месте. Его вручил полицейский.

— Вам не удастся вывернуться, миссис Марта. За вами было установлено наблюдение. Когда вы разливали кофе на кухне, там находилась миссис Джерри. Она следила за вами, и подтвердит, что видела, как вы положили таблетки в крайний левый стакан. Кроме того, через окно за вами наблюдали эти два молодых джентльмена, — полицейский указал на экспертов, — и всё засняли на камеру. Так что отпираться бессмысленно. Лучше скажите, зачем вы это делали?

— Я ничего не делала! Всё это ложь! Вы всё подстроили! Меня оклеветали! — закричала Марта.

— Значит, вы отказываетесь признать свою вину и подписать протокол?

— Отказываюсь!

— Ну что же. Печально, но придётся вас арестовать и отвезти в участок. Там вами займётся следователь.

— Меня в тюрьму?! За что?!

— За умышленное причинение вреда здоровью этого ребёнка и нанесение ему моральной травмы. Прошу следовать за мной!

Двое экспертов взяли Марту под руки.

— Не троньте меня!!! — истерично взвизгнула та.

— Оказание сопротивления полиции будет рассматриваться как отягчающее вину обстоятельство. Всё равно мы вас арестуем, — заявил полицейский.

— Гады! Фараоны проклятые! Чтоб вы все передохли! — истошно завопила Марта. Слёзы хлынули из её глаз.

— Оскорбление полиции тоже карается по закону. За вами уже три преступления, мэм.

— Будьте вы прокляты!

— Но мы можем вас и не арестовывать, если вы признаете свою вину и подпишете протокол. Тогда мы возьмём с вас подписку о невыезде и отпустим под залог до суда. Подумайте, мэм, если вы вообще способны думать! Вам некуда деваться. Доказательств больше чем достаточно.

Марта молчала. Губы её подёргивались, кривились.

— Ну, как? Вы едете с нами в участок или подписываете протокол и остаётесь здесь?

Марта напоминала поджавшую хвост, побитую палкой собаку. Она затравленно озиралась по сторонам, словно ища выход. Но выхода не было.

— Ладно… Я подпишу, — наконец сказала она. — А что мне будет?

— Я думаю, в тюрьму вас не посадят, — ответил полицейский. — Отделаетесь штрафом и потеряете тёпленькое местечко в этом доме. Впрочем, это уж дело хозяина.

Марта криво усмехнулась.

— А какой штраф я должна заплатить?

— Думаю, тысячи долларов хватит.

— Так много?

— Да.

— Хорошо. Я заплачу.

Марта подписала протокол. Полицейский и эксперты откланялись и вышли.

— Я могу идти, шеф? — спросила Марта у Евгения Робертовича.

— Да. Вы совершенно свободны… Вы уволены, миссис Марта.

— Но шеф! Я вам всё объясню! Вы поймёте меня. Я честно служила вам более 20-и лет!

— Я не желаю вас слушать. Вы поступили гадко, низко, подло!

— Шеф, нам надо поговорить одним. Всё что я делала — в ваших же интересах.

— И слушать ничего не хочу! Вон!

— Хорошо. Я уйду, но я ещё зайду к вам. Нам надо объясниться.

Марта вышла. Полицейский оформил все документы, взял подписку о невыезде и удалился.

Через полчаса Марта пришла немного в себя, взвесила все «за» и «против», и направилась в кабинет к шефу. Евгений Робертович сидел в своём кресле, глубоко задумавшись. Лицо его было непроницаемо холодным.

— Разрешите, шеф?

— Что вам надо? Что вы можете сказать в своё оправдание?

— Шеф, выслушайте меня! Я хочу раскрыть вам глаза! Вы ослеплены злыми чарами! Этот ребёнок — дьявол! Антихрист! Он опутал вас! Он заманивает вас в ловушку! Я верующая и всё вижу. Бог вразумил меня. А вы слепы, шеф! Я делала это для вашего же блага. Не может нормальный человек воскреснуть из мёртвых! Так не бывает! Это дьявол! Он пришёл, чтобы погубить нас всех!

— Вы несёте чушь, миссис Марта. Я не желаю вас слушать!

— Он хочет завладеть вашим богатством, шеф! Он сведёт вас в могилу, и всё это будет его! Он хитёр и коварен! Посмотрите в его глаза!

— Я так и думал, — сказал Евгений Робертович, поднимаясь с кресла. — Вы не в своём уме. Прошу оставить меня.

— Шеф! выслушайте меня! Я хотела вам только добра! Я хотела сберечь ваше богатство для вас, для ваших настоящих внуков!

— Моё богатство — это не ваша забота. И оно не должно вас беспокоить. Я волен распоряжаться им, как хочу. Я догадываюсь! Вы боялись, что вместе с моим богатством уплывёт и ваша доля. Вы рассчитывали на моё завещание, о котором я вам говорил. Но вы зря беспокоились. Я не оставил бы вас без денег на старости лет. Я умею ценить верность и дружбу. Однако то, что вы сделали, перечёркивает все ваши заслуги, миссис Марта! Отныне я лишаю вас вашей доли и увольняю. Вы и так неплохо заработали, служа мне. Вы думаете, что я не замечал, как вы слегка приворовывали, занимаясь хозяйством? Я просто закрывал на это глаза! Считал это добавкой к вашему жалованию, хотя оно и так было немаленьким. Но вы опустились до того, что посмели обидеть ребёнка, сироту, моего родственника, который нуждается в помощи и защите. Ни одна порядочная женщина не смогла бы сделать такого! Если уж и говорить о дьяволе, то дьявол — это вы! Да, да! Вы, Марта!

— Простите меня! Не выгоняйте! Куда я пойду? Кому я нужна?!

— У вас есть деньги. Вы можете снять комнату и поискать место прислуги. На первое время вам хватит.

— Но мне же придётся заплатить штраф!

— Это ваши проблемы. У меня нет жалости к вам. Грех, который вы совершили, не может быть прощён. Вы свободны. Чтобы завтра же вас здесь не было.

— Но шеф! — Марта упала на колени, поползла к ногам Евгения Робертовича, подняв кверху умоляющие глаза.

— Шеф! Но вам будет плохо без меня. Я же люблю вас!

— Оставьте, Марта. Не надо лицемерить. Вы и понятия не имеете, что такое любовь! Вы мне противны! Уходите!

— Но разрешите мне пожить здесь хотя бы до суда! Я же дала подписку о невыезде. Я не могу уехать.

— Вы можете снять комнату в Кендалле или в Майами и сообщить полиции свой новый адрес. Это не является нарушением закона. Всё. Вы свободны. Завтра же вы должны исчезнуть! Слышите?!

Марта поднялась с колен. Слёзы исчезли. Она одёрнула халат и твёрдо произнесла.

— Без денег я никуда не поеду. Вы ещё не заплатили мне за октябрь, мистер Раковский.

Евгений Робертович достал из кармана чековую книжку. Оторвал заполненный бланк, вписав в него причитающуюся Марте сумму.

— Вот вам. За весь оставшийся год, по декабрь включительно. Хотя вы и не заслужили этого. Я хочу, чтобы у вас было время подыскать себе новое место.

Марта взяла чек, с ненавистью посмотрела на шефа и направилась к двери.

— Вы ещё вспомните обо мне, когда ваш антихрист натворит чего-нибудь! — сказала она с вызовом.

На следующее утро Джерри видела, как Марта выходила со двора с двумя большими чемоданами в руках. На вилле все ещё спали, и она ушла, ни с кем не попрощавшись. Ушла «по-английски».

Экскурсия

Через три дня Зою выписали из больницы. Андрей позвонил ей из института и предложил встретиться. Она колебалась.

— Я очень хочу тебя видеть, Энди, но мне рекомендовали ещё пару дней воздерживаться от близости.

В словах её чувствовалась неподдельная грусть.

— Ничего, зайчик, — ответил Андрей. — Я думаю, совсем не обязательно сегодня идти к Марии Захаровне. Мы можем просто погулять немного. Я соскучился по тебе, по твоим глазам, по твоему голосу. Придёшь?

— Хорошо, живо отозвалась Зоя. — Тогда встретимся как обычно, в шесть.

Они встретились у входа в парк и неторопливо пошли по аллее. Было довольно прохладно и пасмурно. Воздух был пропитан тяжёлой вечерней сыростью.

— Ну, как ты? — спросил Андрей. — Как самочувствие?

— Всё нормально. Только нагибаться ещё трудновато. Ничего, милый, не расстраивайся. Через пару дней мы опять сможем обнять друг друга, если ты не возражаешь.

Андрей усмехнулся. — Я жду этого с нетерпением, я очень скучал по тебе эти дни. Но мне что-то не хочется больше встречаться у Марии Захаровны, тайком. Это как-то нечестно…

Студент немного хитрил. Просто у него уже не было финансовых возможностей платить Марии Захаровне, хотя делали это они с Зоей поочерёдно. Его скудные сбережения со стипендии таяли как дым.

Зоя внимательно посмотрела на своего спутника.

— Ты предлагаешь найти другую квартиру или завязать?

— Нет, что ты! Наоборот. Я думаю, что пора узаконить наши отношения.

— Ты хочешь оставить свою семью?

— Не знаю… Я не могу ни на что решиться. Это мучает меня.

— Я понимаю тебя, Энди. Мне и самой эти тайные встречи не нравятся. Как будто я краду тебя у кого-то. Но мы ещё так мало знакомы. Мы встречались только как любовники. Мы мало знаем друг друга. Сможем ли мы жить вместе, под одной крышей, долгие годы? Сможешь ли ты принять и полюбить моего ребёнка, мою дочку? Тут нельзя спешить. Тут надо всё хорошенько обдумать, взвесить. Это не значит, что я против нашего союза. Нет. Я всей душёй за! Но ты должен хорошо подумать, прежде чем пойти на такой ответственный шаг. Старое разрушить легко, а создать новое… ой как не просто!

Андрей задумчиво молчал.

— Расскажи мне о своей работе, учёбе. Я тебе уже много рассказывала о себе, даже слишком много. Ты знаешь все мои тайны. А я о тебе знаю так мало. Мне всё интересно. Ты говорил, что работаешь в институтской лаборатории над какой-то научной проблемой? Ведёшь какие-то исследования по генетике. Я плохо разбираюсь в этом. Я технический специалист, а твоя жена — будущий медик, не так ли?

— Да, — согласился Андрей, — она учится на втором курсе.

— Вот видишь! У тебя с ней одинаковые специальности, общие интересы. А со мной у тебя просто осенний роман, временное увлечение. Ты не обижайся, но я опытнее тебя, я многое пережила и мне не хотелось бы пережить ещё одну трагедию. Я слишком люблю тебя, чтобы подставить под удар, толкнуть на необдуманный поступок.

— То, что моя жена — будущий медик, не имеет никакого значения, — задумчиво произнёс Андрей. — У нас с ней очень мало общего. В медицине она пока что ноль. Да и нет у неё особого желания быть врачом. Медицинский она выбрала только потому, что год работала медсестрой. Просто ничего другого не пришло ей в голову. Но, по-моему, с её характером и способностями ей лучше работать продавцом или секретаршей. Это ей больше подходит. Она будет на своём месте. А как врач она вряд ли состоится. Не тот характер. Мне кажется, что ты могла бы стать неплохим врачом, если бы закончила медицинский. У тебя есть чуткость, такт, внимание к людям. Ты умеешь убедить, уговорить. Вон как быстро меня окрутила!

— Это ты окрутил меня, завладел моим сердцем, — с чувством произнесла Зоя. — А я просто делала всё возможное, чтобы не потерять тебя.

И она плотнее прижалась к Андрею. Потёрлась щекой о его плечо. Зябко поёжилась. Начинался дождь, мелкий, нудный, осенний. Температура была около нуля. С северо-востока дул холодный порывистый ветер.

— Ты озябла? — спросил Андрей.

— Немного.

— Мы можем зайти в кафе, посидеть.

— Нет. Там шумно. Музыка, люди. Мне хочется побыть с тобой вдвоём. С тобой так хорошо, так спокойно.

— Тогда, знаешь что? Пошли ко мне в лабораторию! Сегодня я там один. Серёги не будет. Нам никто не помешает.

— А меня пустят?

— Со мной пустят. Институт уже рядом, пошли!

Зоя пожала плечами. — Пошли. Я с удовольствием посмотрю, чем ты там занимаешься.

Они подошли к институту, зашли в вестибюль. Проходя мимо знакомого вахтёра, Андрей сказал: — Она со мной. К Кондееву, на счёт работы.

Вахтёр кивнул и пропустил Зою. Они поднялись наверх. Андрей открыл дверь лаборатории и замкнул за собой.

— Раздевайся, будь как дома. Сейчас я заварю кофе.

— Ой! Как тут здорово! — сказала Зоя. — Сколько приборов!

Она повесила плащ, шляпу и с любопытством стала разглядывать оборудование. Андрей поставил кофе, затем взял Зою под руку и подвёл к столу.

— Сейчас я тебе всё покажу и расскажу, если не возражаешь.

— Вот здесь наш электронный микроскоп. Он позволяет увеличивать изображение в миллионы раз. В него можно увидеть вирусы, устройство живой клетки, её ядра. Одно плохо — нельзя рассматривать живые объекты.

На следующем столе стоял рентгеновский микроскоп. Андрей объяснил, что с его помощью удобно исследовать пространственные структуры белковых молекул. Микроскоп соединён с компьютером, который запоминает информацию в разных плоскостях и строит объёмное изображение молекулы, которое можно крутить как угодно.

Дальше шёл сканирующий туннельный микроскоп. Оказалось, что с его помощью можно исследовать живые молекулы ДНК и даже заниматься генной инженерией.

Тебе интересно? — спросил Андрей.

— Очень, — отозвалась Зоя. — Очень интересно. А что это за прибор подключён к компьютеру?

— Это наш новейший многоканальный секвентор для расшифровки генома. Он позволяет одновременно вести обработку данных по 1440 каналам.

— И чьи же клетки вы расшифровываете?

Андрей пожал плечами. — Чьи угодно. В основном наших студентов. Нас не интересует конкретная личность, нам нужна статистика.

Андрей включил компьютер. На дисплее появилась какая-то длинная, скрученная спиралью верёвка с поперечными полосами разного цвета.

— Вот перед нами фрагмент молекулы ДНК 23-ей Y-хромосомы. Это половая хромосома мужчины, кодирующая мужской генотип. Она передаётся из поколения в поколение только по мужской линии. От деда к отцу, от отца к сыну, от сына к внуку и т. д. Женский геном не имеет этой хромосомы.

— А… Я помню! Это мы проходили в школе, по биологии, — отозвалась Зоя.

— Верно. Всё как в учебнике, — согласился Андрей. — Но вот я увеличиваю изображение. Теперь видна структура этой молекулы. Одного её локуса. Этот локус ответственен за формирование придатков яичек мужчины. Но не он один. Он, как говорят генетики, сцеплён с другими локусами и все вместе они формируют мужские половые органы, влияя на весь организм мужчины.

Андрей ещё увеличил изображение.

— А теперь мы видим уже отдельный ген, ответственный за кодирование определённого белка. В организме человека около пятидесяти тысяч различных белков и каждый из них кодируется своим геном.

Теперь пустим по нему молекулу фермента ДНК-полимиразы. Вот она движется слева направо и считывает кодоны. На выходе её образуются молекулы РНК-транскриптазы. Они уходят в протоплазму клетки и синтезируют аминокислоты, которые затем соединяются в молекулы белка. Из молекул белков и строятся все клетки организма.

— А почему эта молекула ДНК всё время разрывается на куски, а потом соединяется снова? — спросила Зоя внимательно глядя на экран.

— Это работает фермент рестриктаза. Он разрезает спираль молекулы ДНК на фрагменты, чтобы можно было считать информацию. Затем фрагменты снова сшиваются.

В это время закипел чайник, и Андрей прервал свой рассказ. Он заварил кофе и достал из портфеля бутерброды.

— На, подкрепись и погрейся.

— Да я уже согрелась, но от кофе не откажусь, — ответила Зоя. — А это у тебя генетический код какого-нибудь конкретного человека?

— Нет. Это компьютерная модель 23-ей Y-хромосомы, которую мы разработали с Сергеем.

— А как же по ней вы можете оценить код конкретного человека, правильный он или неправильный? Ведь люди все разные.

— Есть допустимый спектр отклонений генома от среднестатистического — спектр мутаций. У людей разный цвет волос, цвет глаз, цвет кожи, разные группы крови, разное строение черепа, скелета. Всё это проанализировано и хранится памяти компьютера. Это разные аллели, т.е. варианты генома. Но это не вредные мутации, это нормальные различия генотипа. Гены постоянно перемешиваются у людей в процессе воспроизведения потомства. Переходят по наследству от родителей к детям, но не в чистом виде, а в смеси. Поэтому дети в чём-то похожи то на отца, то на мать, то на деда, то на бабушку, то на их предков. Поэтому родные братья и сёстры часто значительно отличаются друг от друга и внешне и по характеру. Исключение составляют только однояйцевые близнецы, которые образуются из одной первичной яйцеклетки, оплодотворённой одним сперматозоидом. Иногда, в силу некоторых физико-химических причин, в организме женщины образуются два, а то и три сгустка делящихся зародышевых клеток, из которых и развиваются однояйцевые близнецы. Это не что иное, как человеческие клоны. Так что природа сама и очень давно занимается клонированием человека и животных.

Зоя пила кофе и внимательно слушала Андрея. Иногда она не совсем понимала смысл терминов и фраз, но было очень интересно. Это была совершенно незнакомая ей область знаний, и Андрей казался ей таким умным, чуть ли не гениальным.

Наконец Андрей решил, что пора остановиться и спросил:

— Ну, как? Тебе нравится моя будущая профессия?

— Да, всё это очень интересно. Но это же чистая евгеника! Когда-то она сильно скомпрометировала себя и была запрещена. Её считали вредной, расистской наукой.

— Наука сама по себе не может быть ни расистской, ни вредной. Наука — это информация о явлениях природы, о строении макро и микромира, его свойствах и законах. В самой информации нет ничего вредного. Это чистые знания. Другое дело кто владеет этой информацией и как он её использует. Просто евгеника стала заложницей политических авантюристов, фашистов и расистов всех мастей.

— Да, — согласилась Зоя, — можно сказать, что евгенике сильно не повезло.

— Кстати, от аморальных политиков и авантюристов пострадала не только евгеника. Невозможно найти науку, которую не поставили бы себе на службу милитаристы XX-го века. От химии вреда было не меньше чем от евгеники. Порох, динамит, а затем и боевые отравляющие вещества, газы — вот её достижения. А ядерная физика!

Гений Альберта Эйнштейна, Нильса Бора и других физиков-ядерщиков люди использовали для создания атомной бомбы. Ядерная энергия была применена, прежде всего, для разрушения японских городов Хиросимы и Нагасаки. А математика, металлургия, машиностроение?! За что ни возьмись — всё служило целям уничтожения, истребления и разрушения! Все передовые достижения фундаментальной науки использовались учёными — прикладниками для создания оружия и военной техники в первую очередь, и лишь потом находили применение в мирных целях. Евгеника тут не исключение, а правило. Даже история и география не раз служили для оправдания территориальных притязаний и развязывания воин. Так что не повезло не только евгенике. В аморальном обществе любая наука может быть поставлена на службу авантюристам и проходимцам в политике, в бизнесе, в идеологии.

— А я слышала, что некоторые социологи длят евгенику на «позитивную» и «негативную», — сказала Зоя. — Позитивная евгеника призывает содействовать улучшению человеческой природы. Ставит своей целью увеличить количество умных, красивых и талантливых людей независимо от национальной принадлежности и расы. А негативная евгеника стремиться доказать превосходство одной расы над другой или добиться такого превосходства, чтобы разделить народы на полноценные и неполноценные.

— Евгеника тут не причём, — решительно завил Андрей. — Она, как и любая наука вообще, не может быть ни позитивной, ни негативной. Наука нейтральна по отношению к морали и нравственности. И я против деления евгеники на позитивную и негативную, а людей — на полноценных и неполноценных. Конечно, все люди различны. Каждый из них обладает уникальным, только ему присущим набором генов, и каждый из них неповторим. Один более способен к спорту, другой — к науке, третий — к музыке, четвёртый без особых усилий может выполнять нудную рутинную работу и т. д. Но, если человек не имеет явно выраженных уродств, психических и умственных расстройств, то он считается нормальным и может найти своё место в обществе. Просто нужно постараться в максимальной степени раскрыть, развить его способности. А они есть у каждого. Их просто надо обнаружить. В общем-то, это дело психологов, педагогов, но и генетики, видимо, в будущем смогут внести свою лепту, если будут выявлены связи между геномом и способностями человека. Пока что мы до этого не дошли. Прежде всего, мы пытаемся оздоровить человека, найти слабые гены, нежелательные мутации или неудачные аллели генома. Но на этом пути ещё масса трудностей. Не всё так просто и однозначно, как представлялось ранее. Многое зависит от последующего внутриутробного развития плода, условий жизни младенца. Какие программы включатся? Какие гены будут наиболее активными? Да и последующая жизнь ребёнка вносит свои коррективы. Ими обусловлены различия фенотипа. Совершенно одинаковые по генотипу люди могут значительно разойтись в своём фенотипическом развитии. Да и многие нежелательные мутации можно скомпенсировать правильным образом жизни, лекарственными препаратами, физическими упражнениями. И тогда они вообще не проявятся, не повлияют на здоровье человека. Но мы должны знать, что надо корректировать и как.

— А сам-то ты действительно считаешь, что все нации и расы одинаковы по своим способностям? — спросила Зоя.

Нет, я так не считаю. И невооружённым глазом видно, что европейская раса крупнее азиатской, т.е. монголойдной, а негройдная раса лучше приспособлена к проживанию в жарком тропическом климате. Различия, как говориться, на лице. Но различия во внешнем облике, в цвете кожи, цвете волос, строении туловища ещё не позволяют судить о том, кто «лучше» и кто «полноценнее». С полым основанием негройдная раса может считать себя лучше европейской, поскольку она лучше приспособлена к местным климатическим условиям, к среде своего обитания и образу жизни.

Чукчи, эвенки, эскимосы тоже прекрасно приспособились к жизни на крайнем севере и дадут фору любому европейцу. Также совершенно очевидно, что среди любых рас и народов имеются умные и талантливые люди, красивые и сильные, здоровые и больные, добрые и злые, плохие и хорошие. И по отдельным индивидуумам нельзя судить о «полноценности» или «неполноценности» той или иной расы, национальности. Многое зависит от условий проживания, воспитания. Негр, воспитанный в Европе, может быть культурным и образованным человеком, а европеец, выросший в забытом богом селении или в джунглях Амазонки, может быть даже неграмотным. И именно генетики доказали, что геномы людей разных рас и национальностей настолько близки друг другу, что допускают всевозможные скрещивания и дают полноценное потомство. Именно по жизнеспособности и полноценности потомства проверяется генетическая близость различных животных и растений. Например, оказалось, что белый и бурый медведи не могут иметь потомство друг от друга. Оно не жизнеспособно. В природе они никогда не скрещиваются. Не могут скрещиваться человек и обезьяна, волк и лисица. Эти гибриды при искусственном осеменении погибают в стадии внутриутробного развития. А вот гибрид лошади и осла даёт мула. Он вполне жизнеспособен, но бесплоден. Мул не может родить мула. Многие гибриды растений оказываются бесплодными, хотя растут и развиваются вполне нормально. Всё это доказывает, что люди разных рас и народов имеют общего генетического предка и не успели в своём развитии разойтись настолько, что стало бы не возможным их полноценное скрещивание. Наоборот, браки между людьми разных рас и национальностей исключительно полезны. Они дают более здоровое и талантливое потомство. Ведь при межнациональных браках генетический набор плода обогащается за счёт генетических различий родителей. Ребёнок получает больше возможных программ развития и выбирает лучшие. Из биологии нам известно, что гибриды растений в первом поколении всегда мощнее и урожайнее своих родителей. Да и последующие поколения неплохи, если нет постоянного самоопыления.

— Понятно, — сказала Зоя. — Теперь я знаю, чем ты тут занимаешься. Интересная у тебя работа… Жаль, что я не могу помочь тебе, что я не биолог и не медицинский работник.

— Ничего, это не страшно. По-моему плохо, когда на работе и дома говоришь о работе. Лучше, когда специальности у мужа и жены различны. Тогда они могут в чём-то дополнять друг друга, интересней общаться. Близко профессиональные браки — это почти то же самое, что близкородственные, — смеясь, заявил Андрей. — Мне, например, интересно будет познакомиться с работой инженера — конструктора, посмотреть твоё КБ.

Зоя пожала плечами. — Мы, конечно, можем сходить туда, но, извини, мне не очень удобно приходить туда со своим любовником. Если бы ты был моим мужем…

— Я понимаю, — задумчиво произнёс Андрей. — Я не напрашиваюсь. Просто к слову пришлось.

Они помолчали. Потом Зоя сказала: — Ну, мне пора. Проводи меня.

— Да, да, конечно.

Он помог ей одеться, открыл дверь лаборатории и повёл вниз. Сонный вахтёр подозрительно оглядел их. — А Кондеев-то ушёл ещё час назад, — иронично заметил он.

— Ну и что? — невозмутимо произнёс Андрей. — Наша гостья знакомилась с приборами.

Он вывел Зою на улицу и чмокнул на прощание.

— До встречи, зайчик.

— До встречи, милый.

Андрей вернулся в лабораторию, включил компьютер и окунулся в работу.

Счастливая неделя

Всю неделю Саша блаженствовал, наслаждаясь хорошим самочувствием и победой над подлой Мартой. Сама мысль о том, что её нет больше на вилле, и никогда не будет, доставляла ему неизъяснимое удовольствие.

Ему удалось наверстать пропущенные в школе уроки и всё пошло своим чередом. В нём снова проснулся интерес к жизни, жажда развлечений и приключений. Вместе с Валерой и Женей они много времени проводили на море. То на песчаной косе возле виллы, то на диком пляже, забираясь подальше от беспокойных отдыхающих. Лежали на тёплом песке, нежились под ласковыми лучами осеннего солнца, купались в море, гоняясь наперегонки с Валерой, ныряли с камней в прозрачную глубину, подолгу плавали с маской и трубкой, вылавливая крабов, собирая рапаны, гребешки и мидии. Жизнь казалась им прекрасной и удивительной.

По вечерам у них снова возобновились танцы в беседке, закрытой от посторонних глаз высокими виноградными лозами. Неизбежность скорого расставания сблизила их, сплотила их дружбу.

Пятница ничем особым не отличалась от предыдущих дней. За ужином дедушка спросил, куда бы они хотели съездить в субботу и воскресенье? Ребята пожали плечами, не зная, что ответить.

— Может быть, съездим в Окичёби, к индейцам? — предложил Евгений Робертович. — В прошлый раз мы так и не доехали до них.

Но от воспоминаний о той неудачной поездке Сашу всего передёрнуло. Он скривился и отрицательно замотал головой. — Нет. Лучше не надо. Мне уже расхотелось туда ехать.

— Тогда можно съездить на пляж в Майами-Бич. Там мы ещё нынче не были, — предложил Георгий Евгеньевич.

Валера подумал и согласился. Саша и Женя ещё колебались.

— Сашка, знаешь, какие там классные аттракциончики! — убеждал Валера. — Таких, ты ещё не видел! Давай, поехали! Не пожалеешь!

На том и порешили.

После ужина ребята уединились в беседке и начались обычные разговоры о том, о сём. Валера рассказывал Саше про водные аттракционы Майами, а Женя возилась с плеером, набирая программу очередного вечернего концерта. У них была договорённость, что каждый по очереди отбирает самые любимые записи на очередной музыкальный вечер. Сегодня была очередь Жени. У неё был неплохой музыкальный вкус, и Саше нравились её концерты. Валера же был не очень музыкален. Он отбирал всё громкое, шумное, ритмичное. Были среди них и стоящие вещи, но в целом такая музыка утомляла.

Но вот Женя включила звук и по стенам беседки, по кустам забегали разноцветные блики лазеров. Танцы начались. Никто никого не приглашал, все танцевали, как хотели и как умели, но Александр и Женя всё время держались рядом, выделывая всякие «па». Они прекрасно понимали друг друга. Танец их получался слитным, синхронным, гармоничным. Наконец они взялись за руки, и Александр стал ловко крутить и бросать Женю из одной позы в другую.

Валера остановился, чуть пританцовывая на месте, и с интересом наблюдал за ними. Давно они так не плясали. Сегодня Сашка был явно «в ударе». Женя тоже чувствовала это. Её охватил восторг, радость. Дух захватывало от Сашкиных бросков и объятий. Глаза Жени блестели, щёки разрумянились, улыбка не сходила с её губ.

Александр залюбовался ею, и ему вдруг страстно захотелось поцеловать эту бойкую девчонку. Он толком даже не понял, как всё случилось, но рука его сама притянула Женю к себе, и их губы на мгновение встретились. Потом Александр оттолкнул Женю, задержав её руку, и они продолжили танец. Но этот внезапный поцелуй смутил их обоих. Женя опустила глаза и продолжала танцевать как бы по инерции, в полусне. Кровь ударила ей в голову, и она плохо соображала. Александр же, сбавив темп, внимательно наблюдал за ней. Лицо её покраснело, щёки горели, она исподлобья взглянула на него. Глаза её как бы говорили: «Ну, зачем ты так? Мы так хорошо танцевали, а ты взял и всё испортил». Но в них не было гнева, обиды, в них была любовь.

Вскоре быстрый танец закончился и его сменила другая, плавная, нежная мелодия. Женя села на скамейку всё ещё смущённая. Валера всё видел и чтобы разрядить обстановку заявил: — Если вы желаете целоваться, то я могу уйти. Я в «третий лишний» не играю.

Он уже поднялся со скамейки, но сестра остановила его.

— Нет. Я с Сашкой не останусь. Сиди тут, Лерочка. — И она укоризненно посмотрела на Сашу.

— Ты что, боишься меня? — смутившись, спросил Александр.

Она опустила глаза. — Просто я не хочу разрушать нашу кампанию. Ничего я не боюсь. Выдумал тоже!

Они помолчали, проводили взглядом Георгия и Риту, направлявшихся в сторонку моря. Быстро темнело.

— А почему у ваших родителей нет больше детей? — спросил Александр, глядя в след удаляющимся Раковским. — Они же ещё не старые.

— Потому, что нас и так уже двое, — ответил Валерий.

— Ну и что?

— Как что? Мы же живём в Москве, а не в деревне. Разве ты не знаешь, что в городах запрещено иметь больше двух детей?

— Это ещё почему? — удивился Александр.

— По кочану! — не сдержался Валерий. — Есть закон об ограничении рождаемости.

— В первый раз слышу, — сознался Саша. — А зачем её ограничивать?

— А затем, что людей слишком много развелось. Человечество приблизилось к двадцати миллиардам! Это предел. Надо ограничить рост численности населения, иначе нам скоро жрать будет нечего. Планета не в состоянии прокормить такое большое население. И так уже всё на пределе: сельское хозяйство, экология, ископаемые.

— Я что-то этого не заметил, — пожал плечами Александр. — По-моему, голод нам не грозит…

— И хорошо, что не грозит. Но больше народу не надо. Численность населения должна стабилизироваться. Ведь после нас будут жить и другие поколения. Что им-то останется? Земля же не резиновая!

— Но в Сибири-то ещё места много, — не сдавался Саша.

— Зато в Сибири и нет пока ограничений на рождаемость. Но это только в отдельных регионах. В Скандинавии, например, в Канаде, ну и в России. Там где плотность населения ещё не достигла критической. А в остальных регионах, в Европе, в Африке, в Азии, в Америке — везде действует закон об ограничении рождаемости в городах.

— А почему только в городах?

— Да потому, что в городах сосредоточена большая часть населения планеты. Девяносто процентов! В них сложнее с экологией, с жильём, с транспортом. Далеко не у всех ещё есть положенная норма жилплощади — 25 кв. м на человека. А в сельских районах проще.

— Но тогда население Земли всё равно будет расти за счёт сельских районов.

— Не будет.

Александр вопросительно взглянул на Валеру. Тот пояснил.

— Не будет потому, что не все женщины на Земле рожают по три ребёнка и больше. У некоторых один, другие вообще бездетны. Даже если бы у каждой женщины было двое детей, численность населения планеты постепенно бы уменьшалась.

— Это почему? — не понял Саша. — Двое родителей — двое детей. Родители умерли, а дети остались. Ни убыли, ни прибыли.

Во-первых, не все девочки доживают до детородного возраста. Существует, хоть и малая, детская смертность. Кроме того, женщины гибнут в катастрофах, в авариях, из-за болезней, не успев оставить двоих детей. Вот и получается, что коэффициент рождаемости должен быть немного больше двух, где-то в районе 2,1 — 2,2 ребёнка на одну женщину. То есть, каждая десятая семья может иметь трёх и более детей. Ну, вот и решили, что на селе рождаемость можно пока не ограничивать.

— А если какая-нибудь женщина не захочет соблюдать этот закон? Возьмёт и родит троих, живя в городе. Что ей будет?

— Оштрафуют за нарушение закона о рождаемости. И потом, на лишнего ребёнка не положено пособие. Будет растить на свои средства.

— Ну и что? — пожал плечами Саша. — Раньше же растили на свои.

— Конечно. Вырастит, если захочет. Но её будут осуждать другие люди.

— А может ей начхать! Она родит и четвёртого и пятого. Не убьют же её!

— Нет, конечно. Но тогда её выселят в сельскую местность. Выселят по закону. А то и лишат родительских прав, если дети не ухожены, не воспитаны. Тогда её ждёт принудительная стерилизация. Перевяжут ей маточные трубы и всё, амба! Больше не забеременеет.

— Понятно… А твои родители что, таблетками предохраняются?

— Нет. Таблетки всё время принимать вредно, да и дорого. Папа прошёл стерилизацию. Это надёжней.

— Ему делали операцию?

— Нет. Без операции стерилизовали. Облучили яички из кобальтовой пушки и порядок.

— У меня тоже было такое, — задумчиво произнёс Александр. — Я же облучился кобальтовой пластинкой! Она была такая красивая, гладкая, блестящая, тёплая. Я её в лаборатории, в клинике спёр. Увидел как эту пластинку в свинцовый ящик положили и не заперли. Захотелось мне её в школе ребятам показать и сестрёнке Соне. Вот я и взял на время. Думал, не заметят. Сунул в карман брюк и носил несколько дней. Выну, посмотрю на неё, поглажу и снова в карман положу. И в школе ребятам показал, и Соне. Её на третий день только хватились. Суматоха поднялась! Доложили отцу. Он приказал всю клинику обыскать, всех расспросить. Искали сутки со счётчиком Гейгера. Не нашли. Отец сильно нервничал. Всю ночь не спал. Тут Соня и вспомнила про мою пластинку. А когда я вынул её из кармана, отец побледнел как полотно. Тут же выхватил её у меня, заметался по комнате, не зная, что с ней делать, потом запер в ванной. Спросил, как я себя чувствую? А у меня на бёдрах уже красные пятна пошли и чесались. И слабость появилась. Подташнивать начало. Отец сразу отвёз меня в клинику, дал какие-то таблетки, велел сдать анализы. Анализы оказались плохие, особенно кровь. Я заболел. И дальше мне становилось всё хуже и хуже. Я чуть не умер. А когда меня оживили, доктор Зверев сказал, что мне пересадили костный мозг, селезёнку, яички и поджелудочную железу. Три года выращивали, готовились к операции.

Валера покачал головой. — Угораздило же тебя стащить эту чёртову пластинку! Неужели не догадался, что она радиоактивная?

— Догадался, но я не знал что это так опасно. Красивая пластинка была.

Они посидели, послушали музыку. Женя всё ещё находилась под впечатлением Сашиного поцелуя. Ей казалось, что он горит у неё на губах. Саша же почти забыл про него.

Потом Валера поднялся и предложил: — Пошли телик посмотрим. Скоро фильм клёвый будет. Вон, мои предки обратно идут.

По аллее, освещённой фонарями, под руку шли Георгий и Рита.

— Пошли, — согласился Александр.

Женя выключила музыку и стала убирать акустические колонки. Валера не торопясь вышел из беседки и пропал в темноте. Саша хотел пойти за ним, но подумал, что неудобно оставлять Женю одну.

— Давай понесу, — предложил он, берясь за ручку плеера. Женя подняла на него большие, тёмные глаза и посмотрела каким-то пронзительным взглядом. Лицо её было бледно, а глаза светились в полумраке. Саше стало не по себе. Он не мог оторвать глаз от глаз Жени.

Так они стояли несколько секунд, потом молча, повинуясь какому-то внутреннему голосу, соединились в объятиях. Александр почувствовал дрожь в теле Жени. Она прижалась к нему и поцеловала. Он тоже поцеловал её. Руки Саши обняли её спину, а дыхание прервалось от охватившего душу волнения. Женя замерла, и тут Александр впервые почувствовал прилив желания. Оно проснулось в нём внезапно, оно захватило его, и Женя задохнулась в его крепких мужских объятиях. А он отчаянно боролся с собой, отгоняя дурные мысли, проносившиеся в голове.

«Нет, нет! Только не это! Это нельзя! Она ещё девочка. Нас могу застукать! Не дай бог. Что же это со мной?!»

То была страсть, с которой Александр столкнулся впервые.

— Да где вы там?! — раздался голос Валеры. — Чего копаетесь?

Словно ушат холодной воды вылили на голову Саши. Он вздрогнул и поспешно отстранился. Щёки его горели. Женя тоже чувствовала себя совершенно растерянной.

— Сейчас идём, — буркнул Александр. — Провод тут… запутался.

Он старался не смотреть на Женю. Всё случилось так неожиданно, и было так волнующе, что не укладывалось в голове. Эта Женька, такая знакомая, привычная, вдруг оказалась такой новой, незнакомой, соблазнительной девушкой, впервые заставившей его почувствовать себя мужчиной, разбудившей его мужские инстинкты, помутившей его разум.

Александр, как во сне, шагнул с плеером в темноту и столкнулся с Валерой.

— Ты что, ослеп?!

— Темно здесь…

— Меньше обниматься надо, тогда и спотыкаться не будешь.

Александр промолчал.

Женя, шла сзади всё ещё ошалевшая от объятий и поцелуев. Случившееся сегодня было неожиданностью и для неё. Но это было так сладко, так волновало душу…

Они вошли в холл. Кино только что началось, однако у Саши пропало всякое желание смотреть его. Он поднялся к себе в спальню и лёг на кровать. Ему хотелось побыть одному, прийти в себя. Перед глазами снова встало бледное лицо Жени, её горящие глаза. Ему стало неловко, когда он вспомнил, как вдруг сильно захотел её. Он и сейчас ещё не остыл. Рука его невольно потянулась к трусам и…

Полежав минут десять и выпустив «пар», Александр встал и пошёл смотреть телевизор. Наваждение закончилось, страсти улеглись. Он снова был в состоянии трезво оценивать обстановку, всё видеть, анализировать.

Женя была в холле. Александр сел подальше от неё. Он вообще решил теперь держаться подальше от этой соблазнительной девчонки. Чёрт знает, что взбредёт ему или ей в голову?