Тригг и Командор

Юрий Бельский

Беседы героев этой книги, записанные и расшифрованные ценителями истории родного края, проходили в 19 веке в окрестностях Санкт-Петербурга, а также в морях бассейна Атлантического океана. Идеи, высказанные участниками исторического вояжа, одним махом раскрывают практически все загадки последних столетий человеческой цивилизации. Особое и заслуженное внимание уделено событиям, происходившим на берегу Финского залива, в Батарейной бухте.

13. Северный полюс и общий знаменатель

Прибытие на полюс. Тост на грузоподъемность. Сложности при переходе идей из одной головы в другую. Коллективный имбецил и история декабристов. Перпендикуляр и канделябр. Общий знаменатель толпы. Польско-курляндские добровольцы и янычары Сулейман-паши.

Северный полюс в разгар сезона — это буйство природы и торжество фауны. Уже с высоты птичьего полета угадывается необычайно благотворный образ жизни местных жителей — белых медведей, тюленей и полярных бакланов.

Из-за обилия фосфора в продуктах питания все они светятся счастьем и довольством двадцать четыре часа в сутки.

Оздоровительная диета медведей, например, состоит исключительно из углеводов, белков и жиров, насыщенных незаменимыми аминокислотами Омега-3, Омега-6 и Омега-9.

В коротких промежутках между завтраком, обедом, ужином и вечерним чаем они набирают вес, загорают, купаются и совершают пешие прогулки по паковому льду.

Жирные тюлени, ускользнувшие от медвежьих объятий, вволю плещутся в теплых прорубях-купальнях и широко улыбаются друг другу.

Голосистые бакланы внимательно следят за чистотой снега в полярной акватории и радуют заезжих нандайцев своими звонкими напевами.

Здесь нет никакого Севера, а также и Запада, и Востока: куда ни глянь — по всем сторонам света один сплошной Юг, Юг и Юг… Столько Юга нет ни в африканских джунглях, ни на Карибских пляжах…

Все жители и гости полюса дышат самым чистым воздухом на планете и нежатся под лучами самого ослепительного солнца во всей галактике…

* * *

Северный полюс. Полдень.

— Ну вот, наконец, мы и добрались. Здесь довольно прохладно. Я взял для вас пару собольих шуб, но боюсь, что вам они подойдут только в качестве легкого кашне.

— Не стоит беспокоиться. Я вполне комфортно размещусь вон в той проруби.

— Давайте… А почему рыбо-птицы так быстро нас покинули? Я надеялся, что мы сможем обсудить с ними сегодня особенности бреющего полета в стратосферных турбулентностях. Командор первого ранга с таким увлечением об этом рассказывал. У меня уже несколько вопросов накопилось по аэродинамике и возможности поиска косяков корюшки с воздуха…

Хотя, конечно, второй вопрос я снимаю — нехорошо спрашивать у одной рыбы, как ловчее изловить другую, даже очень вкусную в жареном виде…

— Они так торопились обратно, что я не успел и спросить. Обещали быть здесь завтра к вечеру…

Ну вот, наконец, я и в проруби. В воде намного теплее и привычнее. Теперь можно и продолжить наше застолье.

— Конечно. Предлагаю тост за моих новых друзей из Бьёркезунда.

— За их грузоподъемность!

— За лихую эскадрилью! Здесь такой плотный и тягучий воздух… Жаль только, что нет триггервильских сосен и берез. Надо было взять с собой хотя бы пару банных веников.

— Вам не тесно в этой проруби? Давайте ее немного расширим. Заодно сможем спустить на дно мою старую малайскую ловушку для крабов — тут наверняка водятся ледовито-океанские лобстеры или каракатицы.

— Можно и расширить. Минутку… Р-раз, и готово. Так будет в самый раз.

Про лобстеров не уверен, а вот кальмары точно должны быть.

— Ну, кальмары так кальмары… Давеча, при подходе к Бьёркезунду, мы говорили о друзьях и о друзьях друзей. О сложностях в общении между ними. Не кажется ли вам, что этот вопрос теснейшим образом связан с темой, которую мы обсуждали ранее? Я имею в виду тему толпы…

Я думаю, что лучшего места для обсуждения этого вопроса не найти во всем белом свете. Контуры любой истины отсюда видны даже при беглом взгляде.

— Согласен. Так какую же вы видите связь между друзьями и толпой? Что несколько друзей вместе ведут себя глупее, чем каждый по отдельности?

— Да. Такой эффект иногда бывает. Но я говорю именно о друзьях друзей. Собранные вместе, именно они очень часто превращаются в ту самую толпу, о которой вы говорили, — с интеллектом в одну аптекарскую унцию.

— Согласен, есть такой феномен. Думаю, что для начала надо понять причины и механизмы скоротечного и массового оглупления разумных существ, собранных вместе.

— Я именно об этом. Но, правда, надо не забыть про исключения из этого правила — цыганское хоровое пение и маршировку гвардейцев на плацу Марсова поля.

— Давайте попробуем…

Мне кажется, что за точку отсчета можно взять строку из стихотворения поэта Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». В каждой отдельно взятой голове может свободно шелестеть целый ворох великих идей и гениальных мыслей.

Сложности возникают при переходе идеи из одной головы в другую.

Дело в том, что смысл каждой произнесенной фразы напрямую зависит от места и времени высказывания.

Как только хотя бы одна мысль произносится вслух, она тут же упрощается до уровня, очень близкого к банальности. Иной дороги к пониманию даже у самых оригинальных мыслей просто нет. Они вынуждены упрощаться до уровня собеседника просто для того, чтобы тот понял, о чем речь.

— А если собеседник умен и образован?

Конец ознакомительного фрагмента.