Мой Тур Де Форс в Совгавань из Владивостока

Юрий Бевзюк

Моей здесь связь причудной биографии —с людства дальнейшим существованием:порядкам пагубным я смладу сопротивлялся, —достойно прожил сильные лета. Книга содержит нецензурную брань.

НОСТАЛЬГИЯ ПО ВРЕМЕНАМ ДИКИМ

Маячит в глазах шишковский Борис, срубивший

в угрюмейшей тогда сибирской пустыне

на Нижней Тунгуске домишко, —

туземцам девственным на диво:

менял он бартером пушнину,

с безбожнейшей, конечно, выгодой…

и «портил» юненьких тунгусочек

(в рассказе Шишкова наказан по «заслугам»)…

…Наутро зависть половая —

не как еще лет пять назад и злая, —

и даже странно так бодрящая

переживанием, так сказать, сопричастности,

хотя не мог бы сам, культурой и характером, —

тем гнусным Борькой оказаться…

…А все ж к эпохе освоения Сибири,

к ее «дарам» первооткрывателям,

каковых больше не предвидися…

таки какая-то ностальгия…

Не будет больше девственных племен,

тем паче девочек «неиспорченных»…

Но будет, будет еще небывалое —

Сибирью Русь прирастала

и будут еще лучшие в людстве душою спасаться! —

что уж без меня — печально

(для меня) — другим к чему ж отчаиваться, —

кому мы место очищаем…

…Но всё людство сегодня под угрозою бесспорно…

душу запродав комфорту,

взрывному росту технологий

хотя бескрайние возможности…

в Сибири особенно…

Там, «цивилизацией» почти отчаявшись,

приискивал для поселения в тайге я место в конце 60-х:

мне было только тридцать лет,

но многие уже вкусил я беды —

и видел ясно хаос через двадцать лет…

Засунуться с семьей подальше в лес хотелось, —

и даже многие из «благ цивилизации» ко всем чертям похерив…

Нашлось для переселенья место на побережье

Татарского пролива хладно-диком

(но рыбой, зверем, лесом изобильном)…

И орочёночки юненькие, тоже тунгусочки, —

ко мне, 35-тилетнему уже, ластились

(две в разное время, — к видным парням на танцах

в клубе Иннокентьевки, два раза там был;

к двум-трём из бригады большой

на горбушу ставного невода видным мачо —

ко мне же первому орочёночки 17-18-тилетние

ластилась к ногам своими бедрышками прелестными

Я там морскую капусту добывал) —

Не соблазнялся: «там» много можно было

чего «на винт-то намотать», —

ведь рядом Совгавань пусть всего пятидесятитысячная, —

но орочей всего-то по всему

району огромному семей с триста:

давно все девки зело развратились…

04.12.07, 02:07:06 Полтора часа слушал «107 минут» Рустама Арифджанова лежа; хотелось перечитать стихи о тунгусочках, кои надо дополнить еще своими впечатлениями вообще о «монголочках»:

…Тогда берег свою я Люську, красавицу

оригинальную, кою затянул-таки в Совгавань:

ей не было в том городишке и близко равных!

Была Людмила того типа ещё античной красоты, —

что послужила прототипом богини

в скульптгруппе, навсегда знаменитой

«Марсий и Афина», то ли Праксителя,

или Мирона, или еще кого

из древнегреческих ваятелей великих…

…Везде Афина плотная бабища-воительница,

с щитом и копьем обычно, — а в группе с Марсием-сатиром

изящно-тонкая — и с Люськой сходство поразительное!..

и та ж гримаска, что не по ней, — брезгливая

(но раз всего скульпурную ту группу видел, —

и лет с десяток после развода уже с Людмилой —

везде собраниях искусств те крепкие Афины:

знать, времена уж были невоинственны)…

…Жила ж моя такая красавица

в условиях суровых во времянке,

сама топила в зиму, воду из колодца таскалa.

(за метров всего со 100 и вниз, правда),

пришлось рубить ей топором дрова —

на первую свою охоту я напилил-наколол хотя, —

но до весны, таки ж ты, не хватило;

при каждом шорохе ночью от страха дрожала

(вот это было для меня самое — во всей жизни! — тяжкое —

такую кралечку во времянке с лесом рядом одну оставлять!) — и дальше ниже — с изрядной зеков примесью, — Курикша (по наказания отбытию — и сажали когда за пустяк);

утром по снегу в полметра сынишку в садик таскала,

сама же в центр города, бухгалтером в ресторане, —

такого ада вынесла лет почти четыре, —

правда, на год в Алма-Ату к матери выезжала

к сынишке первому дочку рожать, —

по возврате была оценена сполна в Совгавани:

начальницей ОТЗ с окладом в триста рублей на

лесозаводе стала, квартиру 3-хкомнатную на

«двадцатке» сразу дали, — и сразу мне она отставку!..

Да сам не жил б я на «двадцатке»! И возбранялась — понял —

мне, философу, семья… В то лето бедовал…

Тогда-то я как-то 18-тинадцатилетнюю аборигеночку с автобуса «снял»

в глупейшем похоти припадке, такую маленькую, —

что сверху на руках ее держал:

весьма была страстна — едва по грудь мне доставала, —

и наградила «насморком» меня отнюдь не носа,

не «сопатки»…а «причинного конца»;

в больницу молодца на месяц «зачалили»

(без особой надобности, скорей врачихам молодым понравился):

там, кстати, было весьма познавательно,

приятных дам разнообразие,

много нового о молодежи узнал, особенно одна парочка:

он хлюст, каких мало, наградил ее —

ещё девицу! — к триперу банальному, — еще и сифилисом…

все ему простила добрая и красивая, —

а он тут же в больнице, чуть подлечившись, на запрет ч`ихая, — «член положил»

и с нею и с другими… мне медсестра доносила, — святая!, да и, как раньше говорилось, «блажная», —

он же «шибздик» смугло-узколицый,

— не еврейчик ли?

Но с улыбкой — как-то встретился потом в автобусе — победительной… —

«ей-богу», не встречал у парня ни до ни потом:

какая-то в себя погруженность… однако, не «ловил» ли

наш паршивец кайф ещё и наркотический?)…

Потом уж осенью поздней еще монголку «снял» в ресторане,

в её каморке разговлялся напоследок в Совгавани…

поначалу она далась мне весьма страстно — давненько,

видно, не имала мужика…но тут же и раскаялась —

не прихватила ли чего по венериной части? —

и выпроводила до полуночи меня…

Затем в ту осень мрачную еще одну «имел» татарочку на бруснике ягоде, —

отбил ее в соседнем таборе, как только его поставили в меньше километра выше меня, —

у пожилого, лет под полста, комсомольчанина,

кой и завез ее на промысел, заработком в те годы славный, —

она ж ко мне в палаточку за полкэмэ перебежала

в ночь первую по их приезде из человек пяти оравой;

ох, эта маленькая татарочка запомнилась

одною интимной особенностью, — такою «тама» тугостью-плотностью — в том, — из всех, поятых мною, — чемпионка: едва сначала вставить мог…

Но как же ей потом досталось от табора своего!..

…На следующий сезон начальник завез мне тож на ягоду

одну башкирочку славненькую,

тоже маленькую

и симпатичную — но уже за тридцать: она таки

ребеночка у меня обманом выманила…договору вопреки… ровно через два года, на капусте морской забеременела

забеременела, потеряла прелесть…

…Да и зачем она, с ее — и моей — е… етиной, — мне

(тысячи две добротных старых рублей заработала при мне на бруснике на подъём сына — и женское свое выполнила прдназначение)…

Монголочки лишь юненькие хороши, но к старости смотреть противно, — 31-го декабря 79-го пришлось с башкирочкой расстаться пузатой на вокзале Хабаровска… Назад поехал на охотучасток свой Мунийский…и, вместо с женщинкой порезвиться, — 4 все евангелия «Нового завета» перевел с английского (в зимовье оказалась карманная, для американских солдат книжечка)…

Ох, погрешил «ваш покорный слуга» в суровой младости… но, четырём дав жизни, — никого не убил

С башкирами породнился: и первая жена была полубашкирка, но блондинка — математики учительница:

ничего монгольского, на вид разве ножки не совсем «по циркулю»…

Работала на Луговой в школе, от Радиозавода ездили

автобусом в конце 68-го: я на курсы капитанов судов

первых помощников: не нашел иного способа

деньжат на переселение в Сибирь наработать —

но все «командно-административное» (не было политики,

хотя и назывались помполитами!) мне обрыдло,

почти в отчаяньи я находился…и как-то в марте эту блондинку, с монголинкой рецессивною, —

к себе в постелю затащил (их пятиэтажка напротив была):

уехала в сентябре к себе на Урал рожать сына, —

а я на ноябрьские праздники карту марофонской дистанции

корректировал, присосединился к дальзаводчанам —

от них моя копия — не по мудрости! —

прототипицы, 25 веков назад, Афины

(в скультгруппе «Афина и Марсий» Мирона великого,

старшего современника Перикла)

перебежала от тесноты ко мне в палатку: в холодину

тогда ничего, кроме объятий, — и не было:

— лишь в конце января

в моей на Чуркине времянке:

вот так у «меня

в 70-м аж два сына, январский и октябрьский…

Те пять лет — с 71-го по 76-й в Совгавани вспоминаются…

Веснами, летами еще бывали деньки отрадные,

любовь еще пылала (она аборты и добавила

к тугости материальной поначалу, — трудами на природе, ещё напоследок возможными, —

от мертвечины послесталинской спасался!

Везде настигала страны отсталость…

инерция годов тридцатых схоластная; подготовка

к войне минувшей сверхглупейшая, — главное:

гнусь-подлянка, словом, везде

животная людская доставала…

…Не смог закончить о второй запомнившейся красавице в Совгавани, да и то оказавшейся той выпущенной мною девицей из времянки Наташей, —

взмолившейся, когда раздевать ее догола начал: «Юра, не убивай меня!»…Ну, я ж не насильник, тем более не «убийца», — промаялись «всухую» до утра, проводил на Мальцевскаую по Окатовой, — и по задку хватил рукой своею сверху тяжкой, когда стала насмехаться, — первая, но не последняя, — что «не поял»:

«Что б тебе было — сама пришла… легла»: она ждала клятв, обещаний, —

но у нее кроме некоторой вульгарности, девической угловатости был еще небольшой изъян:

вырез ноздрей чуток вульгарный… Когда вечор тогда с катера шли ко мне на Мальцевской она зубик молочный, между постоянными зажатый, углядела и сказала удовлетворенно: «Хоть один дефект есть!»…

Я уже тогда казался ей — 18-тилетней — старым, хотя был старше всего-то на десяток лет…

05.12.07 «Подсел» я на комп, а на нем лишь на воспоминания тянет… да и о чем писать еще? «Личная» жизнь по условиям времени и характера и была-то возможна лишь с «подличностью» и

По велениям характера времени,

«жизнь личная»

была возможна лишь с «подличностью»: —

разгуляться не было «наличности»…

Ну, а теперь уж «временем личным» —

не слишком в пользу жизни личной —

уже и никакая наличность…

Но общую еще можно — и нужно! — продлить… 24.01.08, 02:57

…Шедевр сегодня родился, фиксация предстарости состояния краткая…

…Продолжу неоконченное в прошлую «творческую» ночь…

инерция 30-х, подготовка к минувшей войне

дурацкая — да все можно понять! —

наверно, было нужно и это промедление,

эта страны задержка на стадии отсталости —

действовала еще патриархальная мораль

уже без всякой «материальной базы»…

Людмиле верен был все шесть с тремя месяцами лет,

прошли что до «партнерши» следующей

после развода в 76-го апреле, —

и не было «гулять» от нее ни малейших поползновений:

во-первых, годки были тяжкие и в «личном плане»

и страны судьба именно тогда решалась —

и как направить на верный путь дела я знал,

но не было даже малой возможности хоть что-то исправить, —

вот это сознанье бессилия силы почти шекспировское

мною нелегко переносилось — как не позавидовать остальным,

лишенным способностями амбиций таких…

Так что на дам тамошних в первый период — счастливый

в Совгавани, —

не очень-то и заглядывался, правда,

уже соседки дочка 11-тилетняя

была хороша, и в меня — 32-хлетнего — влюбилась даже,

и не только хороша даже, —

но и отважна: и в лес по грибы вдвоем звала —

я не отважился с такой малявкой гулять:

уж оченно такие прогулки опасны…

После развода в 76-м в конце марта

(в апреле бумагу взял —

без нее развод не считается)

стал присматриваться к совгаванским дамам — запомнилась лишь одна красавица, —

да и та оказалась Наташей, кою еще 18-тилетней,

летом 66-го знал —

и едва в 68-м летом и не «познал»… но взмолилась уж на моей кровати: «Юра, не убивай меня!»; так ночь и промаялись в моей времянке

[20.5.2020…Был слёт туристов-учителей, в октябре 1966-го, поздний, на 28-м километре, Совхозная теперь…До лета года 66-го, — на «дам» был у меня — после короткого на Океанской, всего-то двухмесячного «плейбойства, — 4-хгодичный «пост»… В армии три года, — хотя и там бы мог, — но в унизительных условиях: и всю энергию тестостерона — пустил на «штурм» гуманитарных высот; и «пост» продолжился и в 65-66-м, — когда сидеть был вынужден на первом курсе истправфака универа с абитуриентками, дочками начальства дальневосточного (из коих две втюрились в меня точно); но лишь перейдя после первого года обязательного сидения на курсе первом — во 2-й половине года 66-го на заочное, — на турсеминаре в Свердловске, — в походе по Среднему Уралу, с Люцией Михайловной (ф.26, сидит крайней слева, — я, вторым слева стою) мне 26, ей 41 год, — как следует «разговелся»; и с Нилкой (ф.33, 34), 25-тилетней донской казачкой красивой, с особо стройными лодыжками, — в начале октября на Шикотане, — уже по сей части и насытился…

…В конце октября 66-го тот поздний турслёт учителей на 28-м километре главсудьёй судил; и слёта того после на кочкастом сухом болотце были сумасшедшие танцы…после выпивончика; и вот прыгает передо мною 18-я дев`очка, самая там альфа-само`чка, — несколько хотя худовато-угловатая: только в начале лета окончила 10-тилетку в школе местной — и устроилась там же лаборанткой…

…И года вот, чрез без четверти два, — в городе, встречается, — и во времянку свою чуркинскую благославную, ее, похорошевшую несколько, под вечер, приглашаю; о чём, не помню уж, с пару часов болтали, — ей уходить пора…но дождь серьёзный начинается…ей ночевать остаться предлагаю; она пописять сбегала по-быстрому…и вот в моей постели уже лежит она у стенки…но лишь я к ней оборотился — одеревнела и взмолилась: «Юра, не убивай меня!»…Ну, ясно, не стал её я «убивать», ей жизнь ломать:

была тогда вульгагарненькая, угловатая, далеко, на 28-м кэмэ жила, —

и имела маленький разреза ноздрей недостаток, —

жениться на ней бы не стал… была такая самочка простенькая…с совсем не сложными запросами…

…И вот, спустя 8 лет ровно…Наташа узнала меня в Совгавани: обедали в ресторане (то лето бездомствовал после развода), — через площадь там магазин книжный, — вслед за мной туда две дамы импозантные зашли, — и одна ко мне подошла

(её мне б ни за что не узнать — за 8 лет такою яркой,

неузнаваемой красавицей стала! — куда девалась форм угловатость, совершенно венерины стати!) —

за мной с подругой в книжный магазин зашла,

ко мне подошла и представилась:

расцвела, в прелестные стати вошла, красавица лунообразная

в русском вкусе, дефект ноздрей или исправился

или все остальное его затмевает…

…Наташа после той ночи бессонной работала в книжном магазине Владика центральном,

лет двадцати уже округляться, уже красоту обещать стала —

в книжный я заходил часто — и как-то — не было посетителей —

пообещала снова ко мне во времянку зайти, как замуж выскочит…

…И вот чрез восемь ровно лет

было весьма кстати —

с нее обещанное спрашиваить…

…Да не было уже того антуража: в Совгавани

все друг друга знают хотя бы по погляду — не соблюдешь тайны…

да и чувства Наташи за годы ко мне поугасли, да и не тем стал —

во Владике я все ж был начальство, до коего бабы весьма падки…

…А в Совгавани в самые работяги попал,

да ещё вышел из партии,

да и просто бомжем то лето стал

24.01., 3.09

[26 мая 2020…Работала Наташа в 1976-м — в Совгаванском горисполкоме, госстрахе; издали наблюдал как-то, пришёл ее проведать к исполкому муженёк, она вышла, — и мог я видеть метров с 10-ти: среднего роста, крепкий ревнивец несчастный…с большой вероятностью моряк, меня на 10 лет млаже: куда уж мне натурой брать…во исполненье обещанья…А с 76-го конца августа, — уже в Совгавани я не бывал, — базировался на Кенаду; в 78 купил за тысячу рублей дом там с земельным участком…на коем ничего не сажал]

…Продолжу неоконченное в прошлую «творческую» ночь…

инерция 30-х, подготовка к минувшей войне

дурацкая — да все можно понять! —

наверно, было нужно и это промедление,

эта страны задержка на стадии отсталости —

действовала еще патриархальная мораль

уже без всякой «материальной базы»…

…Итак, 76-го летом я с неделю-две

отыскивал в Совгавани женщину,

был в сезоне «летней охоты», коей предавался

почти весь в госпромхозе молодняк (дабы на зимний пост по части баб «облегчить яйца»: всегда на «стреме»

братцы-охотнички — да лет на семь (мне 37) помоложе:

из них особенно один, старший из братьев Дмитриевых, парень ладный, смазливый с мордашки, этакий кабанчик-мач`о (младший был покрупнее, грубоват и не очень-то с бабами…выпал совсем из памяти), — этот-то «мачо» ту слегка рыжеватую кралечку,

видно, раньше меня присматривал…да он и легок был по характеру, — что дамочкам нравится: близким им, лёгким психическим состоянием (я к тому же до армии, в мае-июне 62-го приближался: на Океанской любая была моя (ясно, когда ей «надо» — одним, без слов, — лишь переглядом; но после армии тот навык сладостный утратился (слишком мудёр я потому что стал)…но, к концу лета 68-го, — вернулся от`части…

…Дмитриев мачо тот соседствовал с начальником Ванинского, северного, участка госпромхоза Совгаванского: — средняя европейская страна!, — своим ровесником соседствуя, — с Юрой Меньшиковым долговязым, узколицым, носатым, с

«монголинкой» слегка в глазах: тот красотою не брал —

зато у него норки-соболя, рыба, икра и мясо, — и деньга, главное)… и в бабоньках хотя и тот не нуждался…но зимою, соседствуя персональными охотучастками, — они, вполне возможно, гораздо более сильными ощущеньями мужеложскими свою физиологию разнообразили (на эту тему в дальнейшем изложении у меня есть…хотя и косвенные…доказательства; словом, ребята эти иннокентьевские — где был огромный рыбокомбинат, — были верботой со всей страны, — смладу всему научены…опередили чем меня в секса культуре)…

…И вот через деньков пару, как эту рыженькую

симпатяшку я промямлил:

некуда ее сразу было снять

(а ей тогда было надо!),

на вечернинку с участием этих мачо через день-два попал

(детали за давностью лет пропали в памяти) —

и эту рыженькую милку там встречаю! На меня она — «ноль внимания», — но Дмитриева так и «ест глазами»!

Ох, и в «унисон» же ей этот мачо попал,

видно, как раз под ее овуляцию…

С вечеринки эта парочка скоро смылась —

потом сдержанно Дмитриев говорил:

— Ох, и выдоила! Славно порезвился…

…Лет еще через пять наблюдал

еще успех этого «мачо» уже в Кенаде:

приехала дамочка к сорока так себе, в белых штанах,

маленькая и плотноватая, но не глупа, самостоятельна и своенравна:

в правлении золотоприиска Дмитриев ночь с дамой е… лю славную организовал себе…наутро мне: — Совсем пустые яйца!…

07.12.07, а работаю уже полтора часа над поэмой, всё расширяя охват, уточняя разработки… Получается вещь грандиозная…