Новые приключения Раскольникова

Юрий Анатольевич Тубольцев

«Я убил человека», – написал семиклассник, мечтающий быть писателем, первую строчку своего будущего романа, прочитав «Преступление и наказание» Достоевского. Но… У следователей на этот счет было свое мнение.

© Юрий Тубольцев, 2023

ISBN 978-5-0059-5036-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Юрий Тубольцев

Новые приключения Раскольникова

Когда просто нет другого пути

— Я убил человека.

— Что, всем редакторам назло?

— Ну это идея Раскольникова, мысль Достоевского.

— А как я вырулю? Ищи другого редактора или следователя!

И я нашел другого редактора. Мы пошли на дискотеку.

На следующий день редактор опять позвал меня на дискотеку.

На следующий день редактор опять взял меня на дискотеку.

— А ты точно редактор, а не учитель танцев? — спросил я.

— Конечно! — усмехнулся редактор.

Мы все лето ходил и на дискотеки и собирали материал для книги.

— Но я же хотел философский роман, как классическая литература, а ты меня подстрекаешь на развлекаловку! — сказал я редактору, когда понял, что у меня получается какая-то авантюрная повесть.

— А ты что, думаешь, что наши приключения — это просто опыт для написания шедевров? — засмеялся редактор.

— А что? — удивился я.

— А я следователь! Ты же убил человека! — сказал редактор.

— Ха-ха! Я же Раскольникову подражал! — засмеялся я.

— А вот это я и проверял! — сказал редактор и… так и не помог мне дописать первую строчку моего романа.

*

Недоступная версия реальности

— Я убил человека.

— Ваша версия реальности недоступна!

— Как? А Раскольников же эту идею развил?

— А ты не повторяй чужие идеи.

— А я второй Достоевский, я его перевоплощение. Я убил человека!

— Ваша версия реальности не доступна!

— Но я концепцию такую придумал. Это первая строчка моего романа.

— Ваша версия реальности недоступна!

И я пошел искать другого редактора. А этот редактор оказался роботом.

— Ваша версия реальности недоступна! — услышал робот мои мысли.

И я убежал от этого редактора.

Советую всем писателям никогда не брать себе в редактора роботов.

Но найти редактора-человека было очень тяжело. Все редактора были роботами. И я решил писать роман сам, с авторским редактированием.

*

До одурения

— Я убил человека.

— А почему бы не рискнуть в эту сторону? Давайте попробуем неожиданный ход!

И мы с редактором пошли в ночной клуб знакомиться.

— Но разве можно в ночном клубе написать глубокий, сильный текст? — удивился я.

— В ночном клубе можно убить человека! — засмеялся редактор.

— Но я новый Достоевский, это идея Достоевского! — сказал я.

— Не ври! Пойдем искать человека! — засмеялся редактор.

Я думал, редактор шутит и все лето ходил с ним по клубам. Но потом оказалось, что он не редактор, а следователь и мою строчку «Я убил человека» принял за серийный поиск жертв и стал меня подстрекать, чтобы поймать с поличным.

Когда я все-таки доказал редактору, что подражал Достоевскому, редактор сказал, что сейчас все-равно огромный дефицит женских персонажей и мы все-равно продолжили искать девушек, до одурения.

А может, редактор мне так и не поверил и продолжал ловить меня с поличным. Этот вопрос так и остался загадкой.

*

Я убил человека. Дело передали в суд

— Я убил человека.

— Кого?

— Я убил человека.

— Зачем?

— Подражаю Достоевскому. Раскольникову. Это первая строчка моего будущего романа.

Редактора вышил совещаться. Через 15 минут главный редактор сказал, что из меня никогда не получится писатель и чтобы я больше никогда не писал.

Роботы так и не поняли, зачем описывать убийство человека, если таких живых реликтов почти не осталось…

А я убил человека и это была гениальная концепция будущего романа, как у Достоевского. Но мне не везло. Все редактора были роботами.

— А сам-то ты человек или робот? — спросил у меня стаый редактор.

Но я не стал отвечать на этот вопрос. Если честно, я сам был не уверен, кто я.

А мою первую строчку первого романа передали в суд.

— Нельзя ничего писать про людей! Роботам это не нравится! — сказал судья и мой литературный дневник уничтожили бумагоперерабатывающей машинкой.

— Неужели я правда никогда не буду писателем? — спросил я у робота-гадалки.

— Но робот-гадалка зависла.

*

Неправдоподобно хорошо написанный роман

— Я убил человека.

— Дожили. Новый Достоевский. Не пиши так, а то не долго стать просто убийцей.

— Но я же не собираюсь вживаться в образ!

— Все писатели живут жизнью своих героев.

— Но Достоевский же не был убийцей, он же сам не такой, как Раскольников.

— Это еще не известно, каким был Достоевский. А ты не будь убийцей! Не пиши так! — сказал редактор.

Но я, втайне от редактора, стал искать других редакторов. Но оказалось, что все редактора друг друга знали и обо мне уже ходили слухи, что я убил человека. Все редактора, будто сговорившись, говорили мне — не пиши так!

Но я решил стать вторым Достоевским и дописал свою первую строчку «Я убил человека» до романа сам, без редакторов.

А среди редакторов пошли слухи, что нашелся редактор-предатель, который со мной сотрудничает. Редактора стали искать несуществующего редактора.

А я понял, что все дело в том, что я гений и могу сам писать без редакторов. Но редактора мне не поверили и до сих пор ходят слухи, что какой-то редактор-предатель помог мне дописать мой гениальный роман.

*

Варианты развития персонажа

— Я убил человека.

— Ты еще скажи, что не писал, а рубил топором свою книгу.

— А я только первую строчку написал, топора пока нет.

— Ааааа! Ну я тебе дам топор, я давно работаю редактором и знаю, какие есть варианты развития персонажа. Ты справишься!

— Спасибо!

И мы с редактором пошли рубить.

— Ну я прям второй Раскольников, — засмеялся я, когда мы зарубили сотню старух.

— А при чем здесь Раскольников? Ты же маньяк! Второй Чикатило!

— А при чем здесь маньяк? Я же пишу роман, подражание «Преступлению и наказанию» Достоевского.

— Ааааааа! Не надо было нам старух рубить, я думал, ты маньяк! — заорал редактор.

— Я убил человека — это не признание, это первая строчка моего романа, — засмеялся я.

И редактор выключил компьютер и удалил игру по рубле старух.

— Это был следственный эксперимент, я следователь! — сказал редактор.

— Ха-ха-ха! — я долго смеялся, но в следующий раз я, на всякий случай, решил писать роман без редактора.

*

Не тот редактор

— Я убил человека.

— А ты уже срок отсидел?

— А это первая строчка моего будущего романа, подражание Раскольникову Достоевского.

— Нет! Писатели никогда не пишут о том, что они сами не прожили! Убивец ты! Человека убил!

— А ты что, не читал Достоевского?

— Никогда не читаю прозу, я редактор стихов!

— Ааааааа! Ну да, стихи пишут о том, что сами прожили, я согласен!

— Я убил человека!

Я духовный калека!

Мучаюсь я полвека!

Я вину искуплю,

Воскрешу человека! — во как надо писать.

— Нет, я не стихоплет, я хочу написать философский роман, как у Достоевского, чтобы стать классиком, а стишки пишут все, стишков миллионы.

И я пошел искать редактора прозы.

*

Пришельцы из Космоса

— Я убил человека.

— А где выход?

— Буду глубже, чем Достоевский писать.

— А где вход?

— Идея Раскольникова.

— Нет, молодой человек, это тупик плагиатить чужие идеи!

И редактор отказался со мной сотрудничать.

Я пошел на дискотеку и решил написать роман о субкультуре ночной жизни и ее мироощущении.

— Это не тот выход! — сказал мне новый редактор. Есть такой жанр — фанфикшн, подражание. Ты можешь подражать, в этом нет ничего плохого.

И я написал подражание «Преступлению и наказанию».

— Это тупик! — сказали мне в издательстве. Сейчас серьезные романы никто не читает. Пиши лучше романы про ночные клубы.

И я опять пошел в клуб и все лето каждый вечер собирал материалы для романа на дискотеках.

— Это тупик! Никогда не пиши про банальные вещи! — сказал редактор и отказался со мной сотрудничать.

Но издательство издало мой роман про ночные клубы, даже без участия редактора.

*

Кто бездарь?

— Я убил человека.

— Если человек не становится больше, он становится меньше. — вот как надо писать. А у тебя — банальщина.

— Как? Это же идея Раскольникова.

— Писать надо художественно, а не буквально! — засмеялся редактор и сказал, что я бездарь.

Но я не бросил эту идею.

— Во-первых, я убил человека — это краткое содержание романа, подражание Достоевскому. Во-вторых, это синопсис этого романа. В третьих — это первая строчка романа. В четвертых — это часть заголовка, подзаголовок, который я вынесу на обложку.

— Ты бездарь! — опять повторил редактор.

Но оказалось, что это редактор у меня бездарь, а моя идея будущего романа гениальная!

*

Переклинило

— Я убил человека.

— А слабо написать о встрече с инопланетянином?

— Не дай бог, что теперь делать, как Землю спасти? Я убил человека, а он оказался инопланетянином!

— Опять ты про «я убил человека»? Тебя заело на этой строчке? — возмутился редактор. — Ты еще опять про «Девушка, а можно с Вами познакомиться?» напиши. — засмеялся он.

— Я убил инопланетянина!

— Опять ты «я убил» — тебя что, заело? — удивился редактор.

— Инопланетянин убил человека!

— Тебя, что, переклинило на «убил»?

— Девушка, а можно с Вами познакомиться? — А я инопланетянка!

— Ну я же говорю, тебя клинит на «убил» и «познакомиться», а про инопланетян ты писать не умеешь, — сказал редактор.

И я отложил написание романа до лучших времен.

*

Камень на могилу Хармса

— Я убил человека.

— Да, это действительно стоящая вещь! Это потрясет по-настоящему читателя! А как ты это сделал?

— Прочитал «Преступление и наказание» Достоевского и меня осенило!

— А как ты человека убил?

— А это Раскольников.

— Твоя фамилия — Раскольников?

— Это у Достоевского такой герой.

— А кто такой Достоевский?

— Великий русский писатель.

— А как ты человека убил?

— Я великий русский писатель.

— Ты великий русский писатель и ты человека убил?

— Нет, я как Достоевский!

— Достоевский человека убил?

— Да, его герой, Раскольников.

— Достоевский вместе с Раскольниковым человека убили, и ты — туда же?

— Аааааааааа!

— Ыыыыыыыыыы!

*

Два графомана

— Я убил человека.

— А как ты это сделал?

— Взял идею у Достоевского.

— Достоевский соучастник? Значит это групповое преступление?

— Нет, Достоевский идейный вдохновитель.

— Ну значит он соучастник, значит он тоже срок получит.

— Да это же роман «Преступление и наказание», это Раскольников старуху убил.

— Раскольников убил старуху, а Вы с Достоевским — человека?

— Да, и Раскольников убил человека и я убил человека, а автор идеи — Достоевский.

— А Достоевский наводчик?

— Да, он навел меня на идею первой строчки романа: я убил человека.

— Аааааа! Так ты писатель, а Достоевский тебе идеи подбрасывает?

— Достоевский тоже писатель.

— Тоже графоман, что ли?

— Нет, Достоевский великий писатель и я будущий великий писатель.

— Да ты что? Два графомана!

— Ну посмотрим, время покажет! А Достоевский уже признанный писатель.

— Не знаю никаких Достоевских.

— А кого ты знаешь?

— Я знаю Жириновского, у него книги интересные.

— Аааааа! Ну ты прямо великий читатель!

— Ыыыыыыыыыы! А ты пиши как Жириновский, тоже будешь писателем.

— Ааааааааааааа!

*

Идея Достоевского

— Я убил инопланетянина.

— А что, старушка процентщица была инопланетянкой?

Конец ознакомительного фрагмента.