Я подарю тебе новую жизнь

Юри Анфилада, 2023

Что делать, если твой мир рассыпается на осколки, а ты оказываешься пешкой в игре Вселенной, ходы которой заранее предначертаны?Как определить где реальность, а где иллюзия? Есть ли у тебя союзники, или все вокруг – лишь массовка?Восемнадцатилетняя студентка колледжа культуры и искусств – Эйприл Элванс отправляется в лапы неизведанного, дабы выполнить своё предназначение и заставить разрушение играть по её правилам.

Глава 3

*Щёлк*

Лата стояла на месте, как вкопанная. Её руки била крупная дрожь, в непонимании брюнетка смотрела то на меня, то на мисс Флауэрс, то переводила взгляд на свои руки вытянутые вперёд. Ножницы и локоны розовых волос до того крепко сдерживаемые в ладонях не удержались от лихорадки девушки и беззвучно повалились на пушистый газон. Заикаясь, она отчаянно пыталась чётко произнести хоть слово, но всё что удавалось выдавить из себя: — Я н-н-е. Я н-не х-хо…

Делая шаг за шагом назад, ссутулившись, с поблёскивающими глазами и прижимая руки к груди, Лата развернулась на сто восемьдесят градусов и аналогично подругам пропала с горизонта. Я всё так же смотрела вперёд стеклянным взглядом. Из оцепенения меня выдернул твёрдый голос преподавателя:

— Эйприл! Милая, мы не оставим это просто так. Подобной невообразимой жестокости не место в нашем колледже! Я сию же секунду отправлюсь к мистеру Смит, дабы взять ситуацию на контроль.

— Нет, мисс Флауэрс, я разберусь с этим сама. Пожалуйста, не стоит предавать огласке нашу личную ситуацию.

Если бы на месте Лауры находился любой другой преподаватель, по большей вероятности моя речь была бы гораздо грубее, ведь она одна из немногих кто относится к студентам открыто и по-человечески. Я была абсолютно уверенна, что она выражает искреннее сопереживание, без скрытых мыслей в подхалимстве к директору ввиду беспокойства о студентах. Я продолжила диалог:

— Лата Рутер, скорее всего и сама сейчас переживает в душе тяжёлые времена. В нашем возрасте такое усугубление произошедшего с последующим наказанием может сломить человека, но точно не наставить на путь добродетели. У всех поступков есть своя причина, а у подростков — зачастую этой причиной является отношение в семье, или, в частности, к ребёнку.

— Только не говори, что ты будешь мстить или применять в ответ такую же дикость, Эйприл! — тон преподавателя взял высокие ноты возмущения.

— Я выше этого, уважаемый преподаватель. Если Вам действительно небезразлично, то позвольте дать небольшой совет? — мисс Флауэрс беззвучно, но заинтересованно кивнула. В подобном она и отличалась ото всех. Ей действительно было не всё равно на студентов.

— Ко всем подросткам зачастую можно легко найти подход. Исключения, безусловно, есть. Но нащупать нужный контакт — более чем реально. С некоторыми — просто поговорить, и человеку станет уже легче от того, что он услышан, его душевные терзания небезразличны. И посему, уже на следующий день будет на порядок чище стенка в туалете колледжа с матерными словами, и не терзается в переживаниях меланхоличный парень, ожидая подножки от непростого студента, да и сами преподаватели меньше нервов пускают в никуда разрываясь негативом в сторону подростка. Нужно всегда начинать с малого… просто поговорить… — женщина устремив взор вниз переваривала полученную информацию. Было заметно, что в голове прокручиваются сюжеты из жизни, на ум приходят примеры, от того и оспариванию не было места.

— Если поднять нашу ситуацию на всеобщее обозрение — пообсуждают неделю, допустим, две, да забудут, а урок вынесен не будет. Пользы — никакой. Только испортить девчонке судьбу марким пятном в её деле. Спасибо, что оказались рядом. Это действительно важно. — я неслышно поднялась с травы и также тихо удалилась из парка, оставляя преподавателя в своих размышлениях.

Настроение было паршивое, а поделиться своими чувствами не с кем. Скорее всего, в трудные времена девочки звонят своим матерям в поисках поддержки или совета, или сразу едут в родительский дом на вкусный ужин. У меня таких возможностей не было никогда. Если бы я помнила себя в младенческом возрасте, то наверняка оказалось бы так, что и тогда справлялась со всем сама. Я никогда не осуждала бабушку за то, как она меня воспитывает, при этом полностью понимая, что пожилому человеку, прожившему долгую непростую жизнь, выпала на плечи под старость лет ноша в виде малого ребёнка, хотя и кровного. Обижают во дворе мальчишки? — Дай отпор. Не получается домашнее задание? — Выкручивайся сама. Не удаётся разобраться с заданным произведением? — А зачем я плачу за твою музыкальную школу, бросай тогда. Со мной не хотят дружить и обзывают сиротой? — Ну а тут я чем тебе помогу?

Так и находили утешение друг в друге с малых лет держась особняком двое ребятишек. Написала Чейзу сообщение чтобы не заезжал сегодня за мной, так как хочу позаниматься на фортепиано, при этом старалась как можно убедительнее соврать что со мной всё в порядке и нет повода для беспокойств. Нажала кнопку отправить, и на негнущихся ногах поплелась в общагу.

Вид у меня являлся впечатляющим, хотелось воспользоваться шлемом, который подарил друг. Лишних денег на улучшение образа и посещение салонов красоты у меня не было, а отложенные на «чёрный день» я бы не стала тратить на такую ерунду как волосы. Порывшись в сумке и поняв, что идея с шлемом чрезмерно глупа, в руку будто сами попались наушники. А вот это — сейчас даже необходимо. Что делает человек, когда на душе хорошо? — поёт, что делает человек, когда на душе паршиво? — забирается внутрь себя, окутываясь музыкой как защитным пуленепробиваемым плащом. Перетерпит — скидывает одеяние. Музыка — неотъемлемое в моей жизни лекарство.

Синхронизировав капсулы с телефоном, пролистала плейлист. В рекомендациях усиленно выскакивала классическая музыка, которая сейчас мне была совсем не по душе. Но внезапно стиль сменился, и проникающая в уши мелодия заинтересовала. Свой путь я продолжила под трек с названием «Вчера»¹ невероятно далёкого тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, исполнителями которого были четыре молодых парня. Стало немного легче. Музыка действительно лечит, и поднимает тебя даже с самой глубокой моральной бездны, когда, казалось бы, невозможно найти утешение нигде, но стоит правильной мелодии захватить твои эмоции, так душа будто сама начинает играть в такт излечивая ежесекундно каждую раненную клеточку.

— Что за бедствие у тебя на голове? Эйприл! Эйприл, ты куда! Постой! Неужели, это сделала эта неадекватная!? — отворив дверь я зашла в комнату. Округлившиеся глаза Джесс и отвисшая челюсть, которая выдала шквал вопросов не остановили меня бросившую своё тело на кровать.

— Джесс, я сдаюсь. Люди вокруг жестоки. Я думала, что этот мир можно сделать светлее, какое бы дерьмо ты не пережил раньше — нужно идти вперёд, и даже не пытаться причинить кому-то боль, которую испытываешь только ты. Что созданием или воспроизведением музыки, занимаясь любым видом творчества человек не может быть душевным калекой. Но нет, Джесси. У всех иные предпочтения и понятия. Где ты живёшь или находишься — не имеет значения. Пишешь стихи или работаешь с технологиями, врач по профессии или грузчик, помогаешь животным обрести дом или целенаправленно бросаешь мусор мимо урны — всем важнее статус, власть и иерархия. Не остаётся ничего человеческого в людях. Мне даже кажется, именно поэтому наш мир пошёл ко дну и стал давать сбои… — всё это время я бубнила в подушку, эмоции иссякли, и я просто тараторила как в трансе. Джесси молча слушала монолог, грудью прижимаясь к моей спине, а щекой приникла к моему лицу. Но после последних слов сказанных мною она отпрянула.

–Сбои? Ты о чём?

М-да, вырвалось. Я бы не хотела вмешивать в это дело Джесс, тем более пока её это не коснулось. Я доверяла подруге полностью, но подвергать её жизнь опасности — не входило в мои планы. Неизвестно как её психика отреагирует, она эмоциональна, и наверняка ударилась бы в панику.

«Так, резюмирую: сейчас мы имеем с такими же симптомами как у меня — Чейза и мистера Смит. Странности в поведении вызывает уборщик, тем более, я уверена, что именно он копался в архиве. Сюда же я бы добавила Лату — вспоминая сейчас холодным разумом её реакцию после второго неординарного звука в виде щелчка — не вяжется резкое изменение её поведения, буквально за секунду. Все метаморфозы и видения которые я вижу по пути к тому или иному человеку тоже вызывают вопросы. Думаю, что стоит впредь рисковать и выяснять причины изменений происходящих вокруг меня — дальше закрывать глаза на происходящее я не намерена. В конце концов, с этими проблемами я совсем забыла про подготовку к конкурсу. Это плохо, очень плохо, ведь осталось буквально две недели… надо просто заниматься. Остальное буду решать по мере поступления. Не весь мир же крутится вокруг меня, правильно?» — из размышлений меня выкинуло настойчивое шелестение фольги рядом со мной.

— Держи шоколадку, тебе семь долек, и мне семь. Помнишь, как в детстве, чётко отмеряли количество вкусняшек или их размер, чтобы всё было по-честному. — Джесс подала мне горку вкуснейшего лакомства, и наверняка не дешёвого, с печальной, но всё же улыбкой.

— Прости, Джесс, задумалась. Да это я так, не бери в голову. Знаешь, спасибо что ты рядом… всегда рядом, я благодарю создателя, что ты у меня есть.

Улыбка подруги изменила свои тона и уголки губ поползли вверх, обнажая белоснежные ровные зубы:

— А вот не знаю, что ты бы без меня делала. Наверное, жила бы в лагере не с малявкой, и не было бы у тебя этого маленького шрама на коленке, а у меня на локте в знак начала нашей дружбы. И не лопала бы сейчас шоколадку так, что за ушами трещит.

После этих слов, мы синхронно засмеялись, комнату наполнил звонкий перелив колокольчиков. Джесс сгребла меня в охапку, а я раскрыла объятия в ответ.

— Ну а теперь, давай будем приводить твоё головное недоразумение в порядок! — твёрдо констатировала подруга.

Второй раз потерпеть крах за день мои волосы не могли, тем более, в руках заботливого человека. Сквозь прозрачные шторы за нами подсматривала луна, а из приоткрытого окна пробиралась в комнату ночная прохлада. Закончили уже за полночь, обессиленными рухнули по кроватям. Последняя мысль посетила меня перед тем, как провалиться в сон: «Нет. Я не сдамся! Иначе… я — не я!»

Полноценно отдохнуть мне не удалось. Неизвестно в котором часу ночи начал сниться сумбурный бред. Вот, будто я нахожусь в больничной палате, рядом капельница, запах медикаментов буквально напрашивается в сознание. Картинки, яркость которых словно выкрутили на максимум, накладываются одна на другую. Далее врывается гулкий собачий лай, высокий мужчина с тёмными густыми волосами, притягивающе-правильными чертами лица улыбаясь подхватывает меня на руки и кружит-кружит-кружит. Сюжет нелепицы продолжает погружаться сильнее, и в этот раз уже наблюдаю за великолепной игрой оркестра, весь коллектив выкладывается, отдавая всю мощь произведения слушателям, если бы не знала, что сплю, то побежали бы мурашки. Но не покидает ощущение, будто бы чего-то недостаёт в этой слаженной картине, и среди оркестрантов потерян важный кусочек пазла. Когда разум решил оставить меня в покое, я, наконец, погрузилась в спокойный сон.

День обещал быть удачным, хотя первая дисциплина «ими» и должна быть у миссис Агаты Грейс, она начиналась ровно в полдень. По такому случаю, мы с Джесс вдоволь навалялись в кроватях и неспеша стали собираться на совмещённую пару. Поднимаясь по ступенькам на второй этаж к аудитории, меня уже ожидал Чейз, оживлённо болтающий с однокурсниками, но заметив меня он застыл на месте, как и все те, кто меня знал и увидел гордо ступающей в колледж. По всей видимости, реакция на мою обновлённую причёску в виде каре Чейза особо впечатлила.

Я подошла сама и улыбнулась поприветствовав, ожидая услышать хоть слово в ответ. Парень отошёл от оцепенения, со смесью ярости, гнева и возмущения процедил сквозь зубы:

— Я убью эту суку.

Пара секунд и он подвинув меня направляется к лестнице, но я успела резво обогнать и выставив руки вперёд остановить парня.

— Чейз, успокойся, с чего такая реакция? — обеспокоенно спросила я. «Неужели слухи настолько быстро расползаются, что он узнал кто автор данного деяния, или что хуже… до него дошли сплетни Латы о моём несуществующем положении?» Джесс, решившая не вмешиваться в наш диалог, намекнула что будет дожидаться в аудитории. Зайдя за спину художника указала сначала на него, сформировала сердечко из рук, а далее тыкнув пальцем на меня, улыбнулась и ретировалась в коридор.

— Эта… дрянь подходила ко мне час назад, — начал он, — Рассказала про ситуацию с тобой. Попросила прощения у меня, а я ей ответил, что если у вас недопонимание, то просит прощения она не у того человека. Но я даже подумать не мог, что под словом «поругались» будет скрываться это… — он поднял взгляд на мои волосы и последовали еще более неприятные слова.

Я, если откровенно, даже не знала, что парень умеет выражать эмоции некультурной бранью. Услышать филигранные изречения из уст всегда собранного, вежливого, контролирующего свои слова и поступки Чейза — было для меня в новинку.

— На пару к огузке идём вместе. Оставлять тебя я больше не намерен. Да и у меня уже достаточно пропусков накопилось. — продолжил друг, но уловив его твёрдый и решительный тон я решила расставить все точки над «i»:

— Так, давай разберемся на берегу, Чейз. Я бы не хотела видеть рядом тебя двадцать четыре часа в сутки — у нас у каждого есть своя жизнь, проблемы, дела и должно быть уважение личного пространства. Я понимаю твоё беспокойство обо мне, но… без обид, правда. Я не принимаю гиперопеку за норму. — сначала парень растерялся услышав моё мнение, но будто гипнотизируя меня глазами нежно провёл тыльной стороной ладони по волосам, словно боясь навредить своей успокаивающей лаской.

— Вот за это ты мне и нравишься… рассудительная, мудрая и прекрасная сакура. Давай руку, сядем вместе. Надеюсь, Джесс будет не против, если нагло украду тебя? — ухмыльнувшись, парень сплёл наши пальцы воедино и не дождавшись моего ответа повёл за собой на глазах у всех.

— Она то, уж точно не будет против… — сказав почти под нос, и улыбнувшись я последовала за… другом.

Обучение проходило довольно спокойно, миссис Грейс не скалилась на меня, и объяснению этому был Чейз, своевольно устроившийся рядом на стуле и с вызовом для всех обнимающий меня почти всю пару пока я смиренно записывала лекцию. Упрекать в чём-то Чейза Гранта — значит, встать против его семьи, а это — себе дороже.

Периодически он делал незамысловатые наброски в свою тетрадь, но мне не показывал. Лата же искоса иногда поглядывала на нас, но былой ненависти в её глазах я не наблюдала, скорее… раскаяние и отчаяние?

Занимаясь на уроке физического развития, пока преподаватель отправился за спортивным инвентарём ко мне подошла моя названная личная парикмахерша. Я напряглась, ожидая очередной выходки, готовясь ко всему, что может произойти далее. Мстить я не планировала и не собиралась, но моё лояльное отношение к ней подошло к концу.

— Эйприл! — однокурсница тотчас же перешла на крик, по всей видимости, дабы её услышали все в спортзале.

— Я прошу у тебя прощения, я не должна была так поступать! — прокричала Лата, слегка склонившись в поклоне, — Мне искренне жаль… — эти слова были сказаны почти шёпотом, но так, чтобы только я могла их услышать. Девушка опустив голову перешла на бег и скрылась в коридоре, забежав, скорее всего, в раздевалку. Устремляться за ней следом я не собиралась. Тем более, уже пришёл преподаватель и начались занятия. «Всё чудесатее и чудесатее…» — подумала я.

После окончания дисциплин, как ранее и договаривались, Чейз настоял на прослушивании моих «шедевров». Отсеяв все сложенные мною мелодичные произведения, я сократила выбор до двух. Проиграв обе композиции другу — на первую парень сказал, будто слишком слизано с первой части сороковой симфонии Моцарта. Второй раз за день он удивил меня, теперь уже разносторонними познаниями в музыке. А вот вторая увертюра, вполне имеет место быть, жить, и даже наверняка обретёт популярность в кругах людей с утончённым вкусом, а если понравится подобному человеку из театра или оперы, считай, начало взлёта карьеры положено.

На самом деле, я склонялась к такому же мнению. Единственный существенный минус — я очень сильно затянула с подготовкой, времени всё меньше, а я еще не начала оттачивать материал. Возложенная на меня ответственность пугала и вдохновляла одновременно, моя задача сейчас — не отпускать клавиши ни на секунду, и играть, до боли и онемения в косточках пальцев.

Солнце неумолимо катилось к горизонту, телефон разрывался от звонков и уведомлений, и все оповещения стали приходить на наручные часы рассылающие мою геопозицию, самочувствие в том числе и данные о сердцебиении близким контактам, в которые помимо Джесс пришлось добавить Чейза: «Это ради моего спокойствия, Эйп» — утверждал он. Не обращая внимания на уводящие в реальность звуки, я играла с упоением, без остановки, мотор работал на износ, в голове пульсацией отстукивал ритм, пальцы стучали по бело-чёрным плашкам, но я всё еще сбивалась. Я репетировала всё: открытие дверей в концертный зал, правильную походку к инструменту, верное положение рядом с фортепиано и лёгкий взмах рук в начале игры, одно неловкое движение, что-то забыла или дёрнулась в напряжении — минус балл. После окончания выступления неверно убрала руки от инструмента, не поклонилась — минус балл. Сфальшивила в произведении, и особенно — если подала вид, что допустила ошибку — крах всего. Можно сразу вставать и прощаться, без требуемых поклонов. Так было раньше, так осталось и сейчас. «Требования жёсткие, но возможные. Я справлюсь»

Первая, вторая, третья… семь алых капель крови завершили своё падение на белоснежном полотне инструмента. «Это плохо. Я, как всегда — либо никак, либо сразу в омут с головой. Где люди находят эту золотую середину?» Небрежно воткнув свёрнутую трубочкой салфетку в нос, принялась убирать за собою следы своего перенапряжения.

Закрыв кабинет спускаюсь на первый этаж. Учебное заведение еще активно дышит жизнью, студенты буквально кишат, толкаются, а я стараюсь ворваться в этот водоворот, пробиться сквозь толпу к дверям выхода. В воздухе витает запах пыли, пота и тяжёлая смесь различных духов, перемешанных в общую кучу и теперь ароматы превратились в удушающий смрад. Целью становится выбраться скорее на воздух, разум постепенно затуманивается от какофонии гула.

Наконец-то протиснувшись хватаюсь за ручку массивных дверей, и… они не поддаются. Дёргаю ещё несколько раз — ничего. До моего сознания доходит то, что шум прекратился, а сзади меня гробовая тишина, ни единого звука или шороха. От затылка и до поясницы пробежал мороз, будто судорогой схватили моё тело в тиски. Я оборачиваюсь в надежде попросить у кого-нибудь помощи, но моему взору открывается картина: все окружающие дёргаются взад-вперёд словно на съёмке повтора, кто-то из студентов более активен, некоторые лишь моргают глазами. Точно один единый организм, который составляли множество мелких шестерёнок — застопорились, и буксуют на месте не в силах продолжить свой намеченный ход.

К горлу подступила тошнота, желудок неумолимо начало крутить. Вот сейчас, именно сейчас, находясь в запертом пространстве этой ситуации мне особенно стало страшно. Чувствую нарастающую вибрацию наручных часов, оповещающих о моём пульсе в сто сорок ударов в минуту… мандраж такой, что начинает кружиться голова и мутить рассудок. Нужно срочно что-то предпринимать, пока я не вырубилась прямо тут. Определённым образом не понимая, что нужно сделать, чтобы в первую очередь освободить студентов из транса, а заодно и помочь себе выбраться отсюда, просто иду мимо людей стараясь не задеть шестерёнки и не ухудшить положение. Возможно, громкий звук наподобие крика приведёт их в себя? Тогда поднимусь обратно на лестницу и испробую этот вариант. Огибая присутствующих, я почти добралась до первых ступенек, но активно жестикулирующий туда-обратно руками парень зацепил лямку моей сумки, только вот аккуратное возвращение моего предмета гардероба на плечо не уберегло меня от толчка его кисти на стоящую впереди девушку. Я летела вперёд на неё двумя руками повалив обоих нас на толпу зависших студентов.

Внезапная боль обожгла запястье на правой руке. Поднявшись, в очередной раз отрезвляя себя от помутнения, задрала край рукава кофты. Глаза вперились в нечёткий пульсирующий узор, едва-едва проявляющийся на коже. Вглядываясь, сделала предположение, что это шрам… или тату… да что за чертовщина? Откуда? Я не видела никогда отметок у себя на теле, более того, ранее не посещала тату-мастеров. Изображение проявлялось и исчезало, но мне удалось уловить и запечатлеть в памяти — скрипичный ключ.

Огляделась — все ребята продолжили своё движение. И даже девушка, на которую я свалилась, ничего мне не сказав, просто встала и продолжила свои дела в привычном расположении духа. Будто никто не обратил внимания на происходящее! Будто никто и не понял, что люди на десять минут оказались почти заморожены на месте! Но я ошибалась… были, как минимум, два человека, которые наблюдали за мной, и видели всё от начала и до конца.

–Эй, Эйприл! — хрипящий шёпот пытался привлечь моё внимание откуда-то сбоку, с коридора. Ему определённо потребовалось усилие, дабы шёпотом докричаться до меня, сквозь возобновившуюся какофонию гула.

— Эм… да? — неуверенно протянула я, пытаясь отыскать источник обращения.

— Иди к библиотеке, помогу тебе. — прежде незнакомый голос стал заметно удаляться в спешке.

Время близилось к глубокому вечеру, в учебном заведении включили приглушённый жёлто-неоновый свет, и оттого народ стал активнее рассеиваться, опустошая холл и предоставляя пространственную свободу для моих приключений.

«Ну, что-ж, Эйприл Элванс. Поступим, как и в фильмах ужасов — обязательно пойдём туда, куда зовут, где может быть опасно для жизни, и не факт, что ты вернёшься в прежней комплектации. Всегда было интересно, поступать таким образом — является глупостью или смелостью? Сейчас и проверим» Увидев в тусклом свете уже всё-таки ранее знакомую, отталкивающую физиономию, я почти взвизгнула от раздражения:

— Я знала, что это вы копались в архиве! Зачем вы меня сюда позвали? Что вам нужно от нас? — я попятилась назад к двери, дрожжащей кистью шаря и нащупывая ручку, чтобы выбраться из мышеловки в виде библиотеки, в которую добровольно сама и забралась.

— Предупреждаю сразу… одно угрожающее мне движение — и мои друзья будут осведомлены где я, что со мной, и даже слышать происходящее вокруг.

— Господи, прости. Эйприл, нет-нет, ты не так всё поняла, этого не нужно, я не желал вам зла… успокойся, умоляю. Я просто заложник ситуации, такой же, как и все окружающие. Просто я… — взволнованный и слегка поникший от моих выводов уборщик сделал паузу, — Я пришёл в себя раньше всех.

— Эм.. не понимаю… Что вы несёте? Как понять — пришёл в себя? Честно, вы вызываете недоверие. Все ваши действия в мою сторону, моих однокурсников и других студентов — это попахивает маниакальностью! И теперь, я нахожусь в почти уже опустевшем колледже, вдвоем с вами, по вашей же инициативе. И я должна быть спокойна?

— Боже, я понимаю, как это всё выглядит, но тебе придётся мне довериться. Ты и так начинаешь запутываться, и идти не по тому следу, да… ты вообще! Ты ничего не знаешь и не понимаешь, какая нам грозит опасность! — мужчина перешёл на повышенный тон, почти сорвавшись на истеричный крик. Я стояла ошарашенной, пытаясь понять как можно скорее, оказывает ли он на меня давление, дабы подавить чувства бдительности во мне, и соответственно перейти к негативным действиям, или действительно стоит прислушиваться к его словам…

— Я в тот день искал книжку, чтобы на досуге почитать что-то новое и наткнулся. Ох, нет. Ты не поймёшь, — странный тип сделал паузу, а потом резко взорвался:

— Ты! Всё дело, Господи, помилуй, в тебе! С тебя всё это началось, тобой и должно завершиться! — не совладав с эмоциями, он почти бегом устремился вдоль стеллажей, шаркая униформой и огромными ботинками по паркету. Длинная, худощавая фигура, слегка покачиваясь, наклонялась к каждому закутку и отделению, проходя вдоль стеллажей и шкафов, перебирая что-то руками и нащупывая.

— Я где-то… где-то тут… я спрятал. Я понимал, не найдут. Всё подстроено. Всё примитивно. Но такое сокровище. Нет. Нельзя никому. Это как раньше. Как мой долг. Хранить ценное — книги. Искусство, которое не умирает. Творчество, которое живёт в нас. Где? Где же? Да! Нашёл! Она! — до меня долетали лишь обрывки его фраз. Мне пришло на ум, что я даже не знаю, как зовут этого человека.

–Извините, мистер… А как мне к вам обращаться?

Уборщик уже семенил обратно держа в руках некий прямоугольный сверток, облачённый в замшевую тряпку зеленого цвета.

— Да-да, я же сам не представился, извини. Меня зовут Гулберт Сейв, но можешь обращаться так, как тебе угодно. Это все совсем неважно, пойми. Важно другое! Открывай скорее! — с каким-то поистине детским восторгом, нетерпеливостью и примесью возбуждения Гулберт Сейв протянул мне сверток ожидая моей реакции.

Руку вновь начало припекать чуть выше кисти. Разворачивая врученное я решила нарушить гнетущую тишину, и принялась выдавать какие-то глупости от волнения, сама не понимая, зачем это говорю:

— Позволите поинтересоваться, хотели бы вернуться вновь на должность помощника библиотекаря? Судя по всему, вы тут как рыба в воде… — но мужчина будто не слышал меня, а с упоением и огнем в глазах ожидал когда я завершу разматывать ткань.

— Книга? Эм… Еще и обложка какая-то… неординарная… вы хотели мне показать… книгу?

Оболочка рукописи оказалась чёрно-фиолетовых тонов с рассеянных градиентом. В самом центре, привлекая особое внимание громоздко размещался узор. Названия не оказалось, если быть точнее, место, где зачастую указано название книги выглядело размытым, словно на неисчислимое количество раз перечёркнуто.

Буквально сорок минут тому назад, я впервые заметила часть этого рисунка у себя на запястье, а именно — скрипичный ключ. И по иронии судьбы, я не видела его у себя раньше. Берущее начало скрипичного ключа обрамлено змеёй с высунутым тонким языком, хвост пресмыкающегося — заканчивался в завершении скрипичного ключа. Выглядело так, будто змея сама поедает или пытается ухватить свой же хвост.

«Что за необычный символ? Выглядит интересно, бесспорно. Но нетипично. Думаю, с этим вопросом стоит обратиться к мисс Флауэрс, она, если не ошибаюсь, любит загадки, ребусы, анаграммы и подкована в этом»

— Да открывай же ты уже полностью!!! — дёргая руками тряпку хаотичными движениями Гулберт совсем переставал себя контролировать.

— Внимание, студенты и гости нашего колледжа! Учебное заведение закрывает свои двери. Будьте любезны покинуть колледж в течении десяти минут, после чего автоматически включится охранная система. Ждём завтра вас вновь. — приятный и размеренный голос диктора-робота оповещал через громкоговоритель во все помещения учереждения.

— Мистер Сейв, я могу забрать книгу с собой? Сейчас я явно не успею ничего рассмотреть, тут темно, да и мне уже стоит спешить домой.

— Нет! Я тебе её не отдам! Я её нашёл, и она моя! И лишь по доброте душевной, или во благо спасения мира я решился на этот шаг, чтобы показать моё сокровище тебе, а ты вот так просто заберёшь? — мужчина начал гнусавить и причитать раздосадованным голосом, словно взрослая женщина сейчас пыталась отобрать игрушку у ребёнка. Оценив ситуацию, я решилась на не самый правильный, но эффективный в моём случае поступок. Действовать требовалось осторожно.

Бамс-бамс-бамс. Сильные и настойчивые удары в дверь помогли отвлечь уборщика от внимания к моей персоне, он прошёл вперёд, чтобы отворить, как оказалось, всё же закрытую дверь. Видимо, охранник делая обход, запер вход в библиотеку, не ожидая, что там ещё могут быть студенты, в такой поздний час. Пока Гулберт возился с дверью, это время мне сыграло на руку — закинув находку в сумку, я схватила первую попавшуюся книгу с полки и удача оказалась на моей стороне, так как размер и форма книги примерно совпадали с желаемой, но ложной. Ловко обернув тряпкой и прижав фальшивую книгу к груди, в это же мгновение со состряпанным грустным лицом отправилась к Гулберту, который уже впустил сквозь проход ошарашенного… Чейза. «‎М-да, мои наставления о нежелании тотальной заботы на него, по всей видимости, не подействовали»

Схватив за грудки уборщика и подняв над полом, голубоглазый парень потащил Гулберта к шкафу, куда и припечатал его.

— Что ты сволочь с ней делал!? — уборщик не мог даже вымолвить слово и просто дёргал ногами, хватая ртом воздух, как рыба на суше. Обратив внимание на моё недоумённое и уставшее к вечеру лицо, с засохшей кровью над губой, прижимающей лихорадочно что-то к груди — друг сделал вдвойне неправильные выводы.

— Остановись, Чейз! Прекрати! Он ни в чём не виноват, а тебе я объясню всё позже. — командным голосом произнесла другу, и наконец, он опустил Гулберта вниз, но продолжал держать за униформу.

Оттянув защитника в сторону, всунула в руки уборщику свёрток, отчеканив и ему:

— Сиюминутно пойдите и перепрячьте. Всё остальное — в следующий раз, сейчас нам нужно уходить. Колледж скоро закроют! — Гулберт в это же мгновение ринулся вглубь библиотеки. Заметив, что он находился в прострации, в связи с этим я и надеялась, что не полезет проверять подлинность экземпляра.

Не дожидаясь никого пулей выскочила в коридор и побежала что есть сил, крепко удерживая сумку в руках. Чейз с трудом поспевал за мной, так как задержался убедиться в отсутствии опасности. Оставалось сорок секунд, и мы в последнее мгновение проскользнули и выбежали из дверей, когда за нашими спинами приняло активную фазу силовое поле ярко фиолетового цвета, а над дверями вылезла голограмма: Закрыто. Не входить. Находится под усиленной охраной города Слифорд. Проникновение — опасно для жизни.

Успев оценить злую иронию такой настойчивой охраны для разновековых музыкальных инструментов хранящихся именно у нас, которые могли послужить ценой жизни медлительных студентов… колени подогнулись и я упала на газон, продолжая сжимать правой рукой сумку. Спустя несколько минут, отдышавшись Чейз направился в мою сторону. Опустился на мой уровень, и влажной салфеткой принялся исправлять неопрятный вид моего лица. Щёки залились краской.

— Ответь на самый главный сейчас вопрос: он точно не навредил тебе? У тебя пульс зашкаливал, потом резко стал спокойным, время поздно, по геолокации — в библиотеке, захожу — этот стоит с глазами бешенными, ты сжимаешься вся, под носом кровь. Скажи мне, что я должен был подумать, как здравомыслящий мужчина, беспокоившийся за свою… — парень сделал небольшую паузу и продолжил:

— За тебя. Скажи? Я помню всё то, что ты говорила мне утром. Так будем честны, бабушка твоя, пожилой человек и сейчас живёт для себя, это я понимаю и это правильно. Но у тебя ещё есть близкие люди, Эйп! Которые волнуются и могут помочь! Я, Джесс, мои родители, Лаура Флауэрс хотя бы на крайний случай. Ты вбила себе в голову, что ты одна, но это не так. Эйприл, не тащи всё на себе, жизнь тяжела, но иногда необходимо делить бремя с другими! — высказавшись, художник пересел в позу лотоса, держа обе мои руки в одной своей, второй же опирался на землю, куда и был устремлён его взгляд. Продолжил после незначительной паузы:

–Мы знаем, что ты сильная и способна решать ситуации одна, но иногда, пойми, милая, просто необходимо, чтобы кто-то был рядом. Или оставался в курсе твоих планов, действий — всегда на подхвате, если сложные времена. Нельзя справляться в одиночку! Ты же с самого детства это делаешь. Так нельзя! Я чувствую тебя. Чувствую, когда боишься, когда тревожишься или когда счастлива и бодра, — друг прервался на мгновение.

Прохладный ветер разносил вокруг аромат тела парня, донося до меня всё тот же приятный запах просторных берегов лазурного моря. Где-то на фоне неспеша отъезжали машины, фонарь сзади него подсвечивал белые растрёпанные волосы. Он смотрел на меня серьёзным, но удручённым выражением лица, а я, задрав голову смотрела в ответ… и любовалась. «Какой же он всё-таки красивый, заботливый и сильный. Аристократичная, но мужественная внешность, утонченное, но крепкое телосложение, красивые сильные руки, длинные изящные пальцы. Ох… куда это меня понесло…»

— Чейз, признайся, ты не только рисуешь, но и занимаешься каким-то спортом? Ловко ты этого… поднял — я намеренно перебила парня, дабы отрезвить себя, да и сейчас неподходящее время для серьёзных разговоров. Но и собеседник, уловил моё настроение, тем самым не став давить:

— Верно, год назад начал — тхэквондо, я тебе не говорил раньше. Эйп, ты устала, вижу. Поговорим об этом позже. Пошли к байку, отвезу тебя. Шлем-то, надеюсь, не выкинула? И скажи мне по итогу, с носом хотя бы что?

— Перенапряжение, репетировала много. А шлем с собой, конечно, ты чего такое спрашиваешь. — понуро улыбнувшись, я стояла и раздумывала: «‎Как угнездиться на транспорт, если на мне юбка?» Невольно покачав головой, парень осторожно приподнял меня за талию и усадил полу-боком на мотоцикл.

Пока ехали общались через голосовую связь в шлеме, рассказывала Чейзу про директора, Гулберта и ситуацию в архиве, ещё раз убедила не составлять разговор с Латой, а также поделилась намерениями просмотреть перед сном находку, которую выудила у уборщика. А завтра обратиться за помощью к преподавателю. Во время разговора обхватив его двумя руками, в зависимости от рассказанного чувствовала, как напрягаются мышцы, или волнуясь он увеличивает скорость. Тем не менее, бережно управляя мотоциклом не забывал поглядывать на меня в зеркало заднего вида, сопровождая вопросом — не замёрзла ли я?

Интересные чувства он вызывал во мне… Хотелось чаще его видеть, касаться, ловить эмоции друг друга и чувствовать настроение, слушать и слышать, поддерживать, но уже как-то по-особенному, не так, как раньше. Почти подъезжая к дому, Чейз сказал, что тоже заинтересовался необычным знаком на обложке книги, и попросил отправить фото, как буду дома. У меня не было времени думать о невероятной усталости которая сжирала меня изнутри. Угнездившись на кровати я пролистывала страницу за страницей, до тех пор, пока меня бесповоротно не поглотило оцепенение.

«Это какой-то сюр. Этого не может быть. Так вот почему Гулберт сказал, что он первый очнулся…» То, что было в книге, не ввязывалось в моё понимание. Я не хотела верить в это. Я не хотела осознавать и принимать.

«Я, Эйприл Мари Элванс — выдуманный кем-то персонаж. Я — героиня романа…»

Жестокое утреннее солнце упрямо светило в глаза, пытаясь разбудить и вернуть меня обратно в этот нереальный мир. Разомкнув один глаз, обнаружила что Джесси уже нет в комнате — значит, ушла на учёбу. «Без меня, странно…»

После вчерашней ночи в голове была каша сопровождаемая болью где-то в районе затылка. Злость, отчаяние, печаль, безнадёжность, и еще сундук смешанных эмоций бушевали во мне не отпуская. «Получается, если я кем-то создана, все люди вокруг меня — тоже, наш мир — выдуман, то есть ли смысл делать что-либо? Всё уже решено за нас, что будет дальше — от меня не зависит, кто и с кем поговорит, вступит в связь, что произойдёт вследствие… Секунду. Значит, и чувства Чейза ко мне, дружба с Джесс, негативные отношения с Латой — всё это задано сюжетом? А мои родители… они существовали? Или это всё фокусы?! Иллюзия?! Сценарий?! Это всё выдумка?!».

Кто ты, чёрт подери такой, что так издеваешься над нами! — я крикнула эти слова, выплеснув все эмоции с гортанным, даже животным рыком в пустую комнату. И даже эхо мне не ответило…

Не могу сказать, сколько прошло времени, пока я сидела смотря расфокусировано в одну точку. В голове — шум, наряду с попыткой связать события. Рот слегка приоткрыт, оттого губы ссохлись. Уже излиты всё слёзы, и глаза мерзко щипало, когда в очередной раз подступило желание заплакать. Отрезвляющий звук, доносящийся откуда-то слева не сразу, но вытащил меня из оцепенения. Моргать, одновременно ища источник звука пришлось через боль.

Уведомление от Чейза: «Спускайся, есть информация. Поедем к Флауэрс. Жду тебя внизу» — отключив телефон отбросила его на тумбочку. «Нет, сегодня никуда, я просто буду спать. Просто спать, чтобы не думать ни о чём, не осознавать кто я. А может, мне это всё вообще приснилось? Такое же может быть, верно?» — легла на кровать, подтянула ноги ко лбу, и обхватив голову попыталась уснуть…

Настойчивые оповещения исходящие теперь от наручных часов раздражали, выводили из себя, что в конечном счёте дотянувшись до тумбочки открыла все шестнадцать сообщений. И все они от такого же выдуманного Чейза. Сдавшись под напором настойчивости друга, я всё же наспех накинула на себя голубую рубашку с вышивкой колледжа, джинсы и кеды. Не смотрясь в зеркало почистила зубы, хаотично размазав нанесла увлажняющий крем для лица, и расчесав обновлённые волосы до плеч, к которым до сих пор не успела привыкнуть, закрыла комнату и направилась на цокольный этаж общежития, где он меня и ожидал. Встретив хмурый взгляд парня, я ещё больше насторожилась. Он механически обнял меня, и сказал всего лишь одну фразу:

— Разговор не для лишних ушей — намекнув глазами на консьержа, едко наблюдающую за нами и студенток на входе, которые томно вздыхали от одного лишь присутствия Чейза Гранта рядом с ними. По сложившейся ныне традиции, друг вёл меня за руку, а я тряпичной куклой тащилась за ним, и не было важно куда мы направляемся и зачем. Сегодня он прибыл на машине. В этот раз ехали гораздо быстрее и маневреннее чем на мотоцикле, даже сквозь упадническое состояние я отметила, что всё же этот транспорт он водит гораздо лучше, чем мотоцикл. Всю дорогу сжимая нервно скулы, отчего желваки активно перекатывались, художник не проронил ни слова. Да и у меня было не то настроение лезть к нему в душу, может, он переживает совсем не из-за того, из-за чего я. «‎Нужно будет — сам расскажет»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Песня группы The Beatles — Yesterday, выпущенная в 1965 году.