Братья и Сестры

Юрген Байконур, 2014

Батальная феерия. Оказавшись между жизнью и смертью, герой встречает здесь братьев по оружию и сестер милосердия. «Здесь» – это на «острове» – госпитале – последней зацепке за земную жизнь, которую ему подарила теперь уже мистическая судьба.

5

Игорь направился к лестнице, проклиная слабость и головокружение. Вопрос стал неожиданным:

— Парашютист?

— Что-то вроде этого. А ты? — отреагировал, не оборачиваясь.

— Я без «вроде». Бог войны.

— Не повезло тебе. Трудно быть богом, — Игорь повернулся.

— Это вашу колонну? — неуверенно как бы на всякий случай спросил новый знакомый.

— Нашу! — ответ, видимо, был неожиданным.

— А кто вызвал? — машинально спросил артиллерист и быстро добавил: — Впрочем…

Игорь посмотрел на него твёрдо, слегка с вызовом:

— Какая теперь разница?..

Артиллерист явно чувствовал себя неловко, но что-то заставило его продолжить разговор:

— Наверное, уже никакой.

Игорь развернулся и стал спускаться по лестнице. Пациент задумчиво посмотрел ему в след, глянул на свою послеоперационную руку и предложил:

— Может, по сотке?

— Я по сотке не пью. А больше пока рано, — ответил Игорь.

Он миновал пролёт, площадку, тяжело вздохнул, обернулся и спокойно сказал:

«Я вызвал», — крепче взялся за перила и продолжил спуск.

Автор неудавшегося предложения скривился то ли от боли, то ли от сильного душевного укола, то ли от двух ударов вместе взятых, схватился здоровой рукой за решётку, вновь на рефлексе неудачно попытался пустить в дело больную руку, прижался головой к решётке, прикусил металлический прут. Он молчал. По щекам сползали слёзы.

6

Игорь спустился на первый этаж. «Мои коридоры…Какие-то они тупиковые, последние. Не бывает так». От лестничной площадки широкий коридор вёл к центральному входу, узкий — к служебному. «Выбираем узкий». Недалеко от выхода — обшарпанная дверь. Игорь остановился, задумался, открыл. «М-да… Теперь понятно — мертвецкая».

Комната — чуть меньше палаты, с маленькими окошками, освещение слабое. На полу лежали на медицинских носилках накрытые простынями четыре трупа. Игорь перевёл взгляд с одного на другого, подошёл и поочерёдно открыл и закрыл лица трёх покойников.

Посмотрел на четвёртого. Рука — поверх простыни, перебинтована на локте. На ней добротные красивые часы. «Сохранились — так и должно быть». Наклонился, открыл лицо. Молодой смуглый мужчина, усы, скорее всего, казах. Запахнул простыню, удручённо кивнул головой, вытер рукавом пот со лба и пошёл к выходу. «А часы идут».

Надо же — опять строгая сестра:

— Ты что, сынок, сюда нельзя.

— Я случайно. Дверь была открыта. «Как бы сбежать?»

Пожилая санитарка сокрушённо качает головой.

— Как же так, как же так, ведь нельзя… Ну, я ребятам скажу!

Внимательно смотрит на Игоря:

— Ты как? Не надо волноваться.

— Я больше не буду, — отвечает Игорь с доброй усмешкой и добавляет: — А можете мне помочь?

— Конечно! — но видно смущение.

— А город как называется? — простецки спрашивает Игорь

— Какой город?

— Ну, где мы находимся. Где госпиталь наш размещён.

Санитара мрачнеет и смотрит на назойливого больного с беспокойством:

— Да зачем тебе? Придёт время — сам узнаешь.

Игорь широко улыбается:

— Действительно, зачем? И здесь вопросов хватает.

Санитарка расслабилась, улыбнулась:

— И правильно. А сюда заходить не надо. Не положено. И вопросов много не положено.

Игорь согласно кивает. Санитарка стоит в нерешительности.

— Ну, я пойду. Прогуляюсь.

— Пойди, пойди, а то скоро жара.

Игорь неуклюже расшаркался, повернулся, двинулся к выходу. Санитарка быстро удалилась, издалека послышался её голос: «Дежурный! Где дежурный? У кого ключи?» «Какие ключи?» — последовал безымянный ответ. «Сам знаешь, какие! Оболтусы!»