Аунигара. Серия «Ликтор Рубежа»

Юнта Вереск

Параллельные миры. Копирайтер Юнта никогда даже не думала о них, но вот оказалась ликтором – пограничником и хозяйкой – на одном из Рубежей, соединяющем нашу реальность с параллельной, в которой правит магия. И волшебнице Юнте придется очень несладко. Бои без правил, любовь без ограничений, учеба без границ… А что? Да ничего. Уйти нельзя. Смирись, борись и радуйся!

Аунигара,

или атриум

между мирами

Тропинка

День был теплым и солнечным. Отважные лучики солнца пробивались сквозь листву, но не обжигали, а лишь высвечивали, подчеркивали красоту зелени и выхватывали ягоды земляники. Я могла бы собрать их, но не хотелось останавливаться, и я катила себе по тропинке.

Когда до станции оставалось километра три, мне вдруг послышались голоса. Тихие, но очень четко выговаривавшие слова.

— Юнта-Юнта, спешит менять судьбу. Пришло время, пришло время. Юнту-Юнту, небывалая ждет судьба…

Голоса не были пугающими, не понять было даже — мужские или женские. Слова звучали так, словно их напевал сам лес.

— Ау! Кто здесь? Здравствуйте! — так же негромко отозвалась я. Повышать голос почему-то не хотелось.

Меж деревьев мелькнула чья-то фигурка.

Замедлив ход, почти остановившись, я потрясла головой и пригляделась. Небольшой, ростом не больше метра, человечек мерцал, то появляясь, то пропадая, хотя не двигался, а стоял, улыбаясь.

— Надо же, слышит, видит нас, добрая, честная, — сменили пластинку голоса.

В этот момент велосипед сильно тряхануло, заднее колесо вдруг отскочило и покатилось куда-то в лес, я еле успела подставить ногу, чтобы не упасть.

— Оставь его и дальше иди сама! — доброжелательно посоветовали голоса.

Чертыхнувшись, я огляделась, но никого не увидела. Человечек исчез. И голоса стихли.

— Что это было? — почти шепотом спросила сама себя.

— Иди налево, увидишь свою тропинку, — прошелестел в последний раз лес, а затем голоса окончательно пропали, только пели где-то вдали птицы.

Велосипед был безнадежно испорчен. Ездить на одном колесе я не умею, а второго видно нигде не было. Куда оно укатилось, интересно?

Помню, что откатывалось оно назад, но сейчас почему-то возвращаться совершенно не хотелось. Чуть помешкав, я сошла с широкой тропы, чтобы найти место, где я на время оставлю велосипед. Катить его на одном колесе до самой станции совершенно не хотелось.

Пройдя несколько метров, втиснула калеку-велосипед между толстым стволом дерева и раскидистым кустом ежевики. Сорвала несколько ягодок, сунула в рот, и тут увидела чуть заметную тропинку, убегавшую прочь от главной тропы.

Неуверенно сделала шаг, другой по этой тропинке, а потом бодро зашагала по ней. Настроение почему-то вдруг улучшилось, ни голоса, ни велосипед уже не вспоминала, просто шагала и шагала, наслаждаясь прогулкой и думать забыв о том, чтобы ехать домой на свою безнадежную копирайтерскую каторгу.

Я потеряла счет времени — прошло может быть минут тридцать, а, может быть, и несколько часов, когда передо мной выросла удивительная, сказочная избушка. Небольшая, в одно окно, из потемневшего от времени дерева.

— Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом, — то ли подумала, то ли вслух сказала я, вспомнив детские сказки.

И она вдруг заскрипела, запыхтела, да начала разворачиваться. Дурдом продолжался. Может, я снова сплю, как тогда, с ежиками? Стояла и разглядывала дивное крутящееся строение. Никаких курьих ног у избы не было. Развернувшись ко мне крыльцом, она надсадно скрипнула и остановилась.

Я потрясла головой. «Сказка. Я попала в сказку. Какой хороший сон», — подумала я, не в силах стряхнуть наваждение. Несколько секунд ничего не происходило. Затем дверь распахнулась и на крыльце показалась молодая женщина в изрядно выцветшем сарафане.

— Привет! Тебя дивьи люди сюда направили? Или сама забрела? — спросила она, доброжелательно улыбаясь.

— Голоса, — выдавила из себя я, почему-то говорить стало вдруг очень сложно. — Или карлик… Не знаю.

— Хорошо. Значит древние чуди перебежали сюда и приманили тебя. Они всегда чувствуют, где и перед кем нужно показаться. Не волнуйся, это замечательное событие. Когда-то они и меня сюда привели. Так что заходи, желанной гостьей будешь.

Кивнув на дверь, она развернулась и вошла в дом.

Чуть помедлив, я двинулась за ней и очутилась… Сейчас это называют тамбуром — знаю, потому что совсем недавно писала серию статей про загородное строительство. Но здесь, в избушке, мне хотелось назвать это старинным словом «сени». Я заметила какие-то садовые инструменты, веники, ведра. Была тут и широкая полка, под которой стояла разнокалиберная обувь.

Миновав сени, вошла в огромную чуть овальную комнату, превышавшую размерами видимую снаружи избушку раза в три. Стены были сложены из тех же темных бревен, что снаружи. Зал освещался множеством ламп (керосиновых, что ли?), а с высокого потолка по бокам свисали какие-то сухие растения. В углу расположился огромный… камин. По крайней мере, снизу он походил на камин, а сверху у него была большая полка, на который горделиво стояло нечто вроде самовара без ножек. Окон почему-то было четыре, справа и слева от двери, в которую я вошла, и напротив. Это было странно, поскольку снаружи я видела одно окно. На двух окнах позади меня были легкие тюлевые занавески, два противоположных закрывали тяжелые темные шторы.

— Располагайся где тебе удобно, — гостеприимно обвела зал руками хозяйка.

Почти в центре комнаты стоял большой деревянный стол. С одной стороны вдоль него разместилась скамья со спинкой, по виду напоминавшая скамейки в городском парке, только гораздо длиннее. В дальних концах стола стояли два деревянных кресла с высокими спинками. Обстановку дополняли три кресла поменьше, придвинутые к столу напротив скамьи. Двигать их мне не хотелось, слишком тяжелые на вид, да и пробираться к скамье тоже, поэтому я прошла и уселась на краешек большого кресла.

— Отлично! Споемся! — снова улыбнулась хозяйка. — Что есть, пить будешь?

— Все равно, — пожала я плечами. — Хорошо бы воды…

Илок

Мы разговаривали уже второй час. Хозяйка расспрашивала меня о детстве, учебе, работе, а сама нахваливала пироги с капустой и сыром, квас и терпкий травяной чай, которыми меня потчевала. Пироги действительно оказались очень вкусными, воздушными, с хрустящей нежной корочкой, квас был холодным, а чай, хоть и непривычный, но приятный, так что в рекламе они точно не нуждались, зря Аунигара, так звали хозяйку, их рекламировала.

Рассказывать о себе я не привыкла, но здесь оказалось это очень легко — вспоминались всякие детские события, выстраиваясь во вполне увлекательные истории.

— А что это за место? — не выдержала я, наконец.

— Думаю, ты уже сама поняла, — лукаво улыбнулась хозяйка. — Заколдованное. Это — обвела она руками зал, — атриум. Граница меж двух реальностей. Ты выгляни в окошки-то.

Приоткрыв занавески, я увидела освещенный солнцем лес — тот, откуда сюда пришла. А вот из окон напротив — тоже лес, но совсем другой. Там была ночь, светила странная зеленоватая луна, размером поменьше, чем наша, да и деревья были совсем незнакомые.

— Что там? — удивленно спросила я, опуская тяжелые шторы.

— Лес. Остров. Другой мир. Совсем другой, если честно. Твой мир — мир технократии, таких на свете довольно много, почти четверть человеческих. А здесь — мир магии, гораздо более распространенный, больше половины миров, из тех, где живут люди, такие. Хотя, конечно, каждый мир не похож на другие.

Хозяйка, выглядела моей ровесницей, может быть была чуть постарше. Но тут я взглянула на нее, и обомлела. Она почти все время улыбалась — то добродушно, то ласково, то понимающе, а сейчас я вдруг поняла, что это лишь некая привычная маска, скрывающая ее истинные чувства. Потому что глаза у нее были… равнодушными, спокойными, как у древней черепахи.

«Мне в общем все до фени» —

знакомые слова.

Усмешка сытой лени

с оттенком хвастовства.

Ты кто такая, Феня,

в каких живешь местах?

Ты ведьма или фея?..

Буфетчица в летах.

Вот такую «Феню» из стихотворения Евтушенко мне и напомнила Аунигара. Ей не было дела до меня. И вообще не до чего и не до кого. Она жила в каком-то своем внутреннем мире. Мне внезапно стало страшно, просто жуть пробрала, даже передернуло.

Хозяйка это заметила. А, может, мысли мои читала, не удивлюсь.

— Ты оборотень, — утверждающе сказала она. — В кого перекидываешься? Похоже, что в кошку… или лису… Что-то своенравное.

Мне не хотелось рассказывать ей свой сон. Оборотней не бывает. Это все сказки. Подумаешь, приснилось, что я превратилась в стрижа. Упоительное чувство полета, впрочем, я запомнила каждой клеточкой тела. Но тут засомневалась. Просто молча смотрела на хозяйку избушки. Иногда промолчать полезнее, чем вываливать на собеседника всю свою правду. Потом все же ответила, почему-то радуясь тому, что она не угадала.

— Стриж. Эта такая маленькая птичка.

— Стриж? Странно. Непохоже…

Я еще помолчала. Раз она делает паузы, я тоже буду. Чувствовала, что она давит, подчиняет, и я вдруг поняла, что сейчас только и начинается настоящий разговор. Противостояние. Борьба воль.

— Это шутка, — равнодушно (надеюсь) отмахнулась я. — Просто сон.

— Нет. Не шутка. Ты действительно оборотень, я это четко вижу. Но птичьего в тебе совсем ничего нет. Ты не могла захотеть такой судьбы.

— Почему же, летать — это восторг, счастье, упоение! — я пыталась говорить эмоционально или хотя бы с иронией, но сама внутри вся похолодела.

Неужели я и вправду — оборотень? Неужели то был не сон?

Она молчала, о чем-то раздумывая.

— В твоем мире нет явной магии, — сказала она после долгой паузы. — Где ты могла стать оборотнем?

Затем я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Привычный навык помог. Ерунда. Экзотическая избушка, молодящаяся дамочка с глазами старой черепахи. Тут еще и не такое померещится.

— Да нигде не могла. У нас действительно нет оборотней, — хмыкнула я, сделав ударение на слове «нас».

Дверь напротив меня открылась, и в атриум вошел юноша. Хрупкий, дерганый блондин с волосами до плеч и в каком-то нелепом наряде. На ум приходили лишь какие-то сказочные слова «в кафтане», «в шароварах». Где я их еще могла слышать? Только в сказках.

— Илок, ты некстати, у меня гостья, не видишь? — фыркнула Аунигара, обернувшись к нему и покачав головой.

— Познакомь нас.

Голос у него был ломкий, неровный.

— Юнта, познакомься, это наш залетный шут, мы зовем его Илоком. Илок, это оборотень-стриж. Ее зовут Юнта.

— Привет-привет, милый стриж, — поклонился шут, вымученно улыбаясь. — Счастлив встрече, надеюсь, еще не раз увидимся. Однако, — лицо его разительно переменилось, — как о величайшей милости умоляю простить меня за ужасное поведение. Я сейчас ненадолго лишу тебя общества нашей восхитительной хозяйки, у меня к ней крайне важный разговор.

— Юнта своя. Будет здесь жить, — холодно сообщила Аунигара, от чего сердце мое протестующе встрепенулось. — Можешь говорить при ней.

— Дорогая хозяюшка, мой разговор не о наших делах, а о твоих, — неожиданно злым и холодным голосом предупредил ее Илок.

Хозяйка с недовольным видом поднялась и, кивнув мне: «Извини, я ненадолго», — вышла. Парень последовал за ней.

Курящий стриж

Я словно очнулась. «Что это значит? С какой стати я должна здесь жить?» — раздраженно подумала я, когда за Аунигарой и Илоком закрылась дверь.

Ситуация была очень странной. Я уже ничего не понимала: как я сюда попала, зачем рассказывала о себе этой странной женщине, что это вообще за место такое… Может быть пора проснуться?

Ущипнула себя за руку, но это не помогло. Значит нужно просто уйти… Но лишь подумала об этом, даже успев встать, как откуда-то из-под потолка, шурша крыльями, слетела большая черная птица. Ворон?

Негромко предупреждающе каркнув, уселся над притолокой двери, в которую я входила. Не помню, кто притворил ее, но сейчас она была закрыта.

— Мне что, нельзя уйти?

Ворон утвердительно кивнул.

Драться мне с ним, что ли? Я встала. Ворон предупреждающе каркнул. Но я направилась не к двери, а к окошку.

Отдернув занавеску, увидела широкую просторную веранду, на которой стоял круглый плетеный столик и пара таких же кресел. На одном лежала подушка в гобеленовой наволочке, а на другом был небрежно брошен плед.

Когда я подходила к этому окну в прошлый раз, за ним был знакомый мне лес. Откуда здесь взялась веранда? Мистика. Сон. Нужно срочно проснуться — этот сюжет мне надоел. Снова ущипнула себя. Безрезультатно. Закрыла глаза и представила свою комнату. Обычно это помогало. Увы, не в этот раз. Проснуться не получалось.

Хозяйка вернулась. Я это скорее спиной почувствовала, нежели услышала. И ощутила, что она сильно не в духе. Прежней доброжелательной атмосферы в атриуме больше не осталось.

— Прости меня, девочка, непредвиденная ситуация, так бывает, — сказала она.

— Я вам не девочка. Я хочу уйти.

— Да, конечно, Юнта, прости. Не слишком приятные известия, так что немного выбилась из колеи, — в голосе ее почувствовались прежние добродушные нотки, но прежняя заботливая гостеприимность исчезла.

— Могу я чем-то помочь? — с изрядной долей иронии спросила я.

— Нет, пока не стоит, — покачала она головой. — Позже. У нас не очень много времени, а у тебя, я полагаю, есть множество вопросов. Давай отложим их ненадолго.

В глазах ее мелькнуло что-то человеческое. Забота? Участие? Сочувствие? Я задернула штору и вернулась к столу.

— Здесь можно курить? — спросила я, доставая из кармана сигареты и зажигалку.

Аунигара вдруг хмыкнула, а затем рассмеялась.

— Поразительно. В первый раз вижу курящего стрижа… Дыми, если тебя это успокаивает. Мне сейчас нужно будет все твое внимание, так что не отвлекайся.

Она отошла к высокому серванту, стоящему в углу и вручила мне пепельницу. Похоже, что глиняную.

— Давай устроимся поудобнее…

У окна, от которого я только что отошла, вдруг обнаружились низенький столик и два широких мягких кресла, затянутых светлой гобеленовой тканью, как подушка на веранде. На столике стояли две кружки из грубого фаянса.

Аунигара, прихватив со стола тарелку с печеньем и кувшин с квасом, уселась в одно из кресел.

— Откуда они здесь взялись? — спросила я, хотя после обнаруженной недавно веранды за окном, уже ничему не удивлялась.

— Ерунда. Я тебя научу, это несложно.

Я взяла чайник и пепельницу, поставила их на маленький столик и уселась в кресло, оказавшееся на удивление уютным.

Знаете, есть такие кресла и диваны — мягкие, красивые, но… Помню, как в одной риелторской конторе, где я работала пару месяцев, в приемной поставили такой диван. Кожаный, на вид очень дорогой. Сядешь в него, и проваливаешься попой чуть не до пола. Ощущение, что в мягкой люльке находишься. Приятно. Но половину клиентов, особенно тех, кому за тридцать, из этого дивана приходилось потом извлекать. В нем же все очень мягкое, опереться не на что, и если мышцы у тебя не очень сильные, то без посторонней помощи с него и не выбраться. Не знаю, кому в голову пришло поставить в приемной такое злодейство, но постоянные клиенты предпочитали постоять у стенки.

Кресло в избушке было мягким, но не слишком, в нем можно было расслабиться, отдохнуть, но в любой момент встать без усилий. Затянутые гобеленом подлокотники были довольно твердыми, так что подняться, опираясь на них руками, не представляло проблем. В общем, несмотря на мои опасения, кресло оказалось вполне комфортным. К чему бы это?

Преображение избушки

— Разговор долгий, а времени мало, — Аунигара налила себе квасу и отпила. — Постараюсь быть краткой. Если сможешь, не перебивай… Я попала сюда примерно как ты, даже немного моложе была. Так же как тебя, привели сюда меня дивьи люди. Они вообще все всегда правильно делают, так что не сомневайся, ошибки быть не может… Тогда здесь жил старик, который приютил меня и многому научил. Но в один печальный день ушел и не вернулся. И я его заменила.

Лицо у хозяйки стало отрешенным, она словно глубоко-глубоко ушла в собственные мысли. Затем встряхнулась, взяла пару печенек, и продолжила:

— Здесь Граница. Не такая, как в реальном мире. Скорее, дыра, проход, портал — называй как хочешь. Ойталык, тот старик, был ликтором. Охранял, пропускал. Но когда исчез, пришлось мне на его место встать. Так и сторожила вот… почти дюжину дюжин местных лет…

— Больше ста? — не удержалась я, прикинув эту «дюжину дюжин». — Прости, думала мы ровесники…

— Не бери в голову. Здесь другое время… Когда ты сегодня пришла, я подумала, что станешь мне помощницей, коллегой, выберешь, что тебе интереснее, и будем вдвоем сторожить Границу… Эх, сложно все. То, что я узнала сейчас… Возможно… мне сегодня придется уйти. И я не знаю когда смогу вернуться. Так что сразу включайся в работу. Сложного ничего нет…

— Почему мне?

— Потому что ты пришла. С прошлым своим порвала. Тебя больше в твоем мире нет. И не было никогда.

— Как это нет и не было? — изумилась я.

— Возьми и проверь. Телефон у тебя есть? Позвони родным, друзьям.

Я вытащила из кармана телефон и ткнула по строчке «Аня» — мы с ней сегодня с утра разговаривали. Она ответила сразу, словно телефон в руке держала.

— Аня, привет! Это Юнта…

— Кто? Откуда у вас мой телефон? Не звоните мне больше. Достала эта реклама…

В трубке раздались гудки.

— Мама, привет! — набрала я следующий номер.

— Светочка? Уроки уже кончились?

Какая еще Светочка? Какие уроки?

Но голос был точно моей мамы!

— Мамочка, это Юнта…

— Я вам не мамочка. Не морочьте голову. Что со Светланой?

Я нажала отбой и взглянула на Аунигару.

— Они тебя не помнят. Совсем. Тебя нет и не было. Кстати, и телефон свой можешь выбросить. Здесь электричества нет, заряжать негде будет. Да и звонить некому. Ты теперь одна. Совсем одна. Ты ликтор. На помощь никто не придет, все будешь делать сама…

— Да что за ерунду вы говорите? Прекратите! — взорвалась я.

— Успокойся. Покури. Я же просила не перебивать. Времени мало…

— Не морочьте мне голову. Я ухожу. Я ничего не понимаю и понимать не хочу. У-хо-жу.

Я встала, подобрала со стола сигареты и зажигалку, подошла к двери. В последний момент испугалась, что она окажется запертой, но она легко открылась. И вышла…

Сеней не было. И моего леса не было. Была веранда. Правда в кресле на этот раз сидел… сидело какое-то лохматое существо, которое при виде меня торопливо спрыгнуло и убежало за угол.

Перед домом раскинулась лужайка, а дальше — ряды огородов и сарай. Обойдя избушку вокруг, по круговой веранде, поняла, что снаружи она оказалась очень большой, и теперь ее следовало бы называть «жилым домом в усадьбе», а никакой не «избушкой», Где же мой лес? А так же крыльцо и все, что я раньше видела. Я даже зарычала от бессилия.

Сон продолжался. Да, в грезах спящего возможны любые фокусы, но то, что я не могла проснуться, никак мне не нравилось.

Достала сигарету, покурила. Потом сделала несколько глубоких вдохов. И вернулась в дом.

Рубеж

Аунигара по-прежнему сидела в кресле, хрустела печеньем и запивала его чаем. На меня взглянула, и отвела глаза.

— Не нужно на меня давить, ладно? Я этого не переношу, — тихо сказала я, усаживаясь в кресло.

— Вижу. Прости. Знаешь, ты мне напоминаешь металлическую линейку. Можно ее сгибать, сгибать, сгибать. Она подчиняется, без вопросов. А потом вдруг вырывается и бьет тебя по лбу.

— Точно! — сравнение было неожиданно верным, и я даже улыбнулась, чего никак от себя не ожидала.

— Я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Но потерпи, а? Пожалуйста. Время на исходе. И я хочу помочь тебе, хоть как-то подготовить, облегчить хотя бы начало твоей новой жизни.

— Если бы не ваше давление, я бы включилась в игру гораздо азартнее, — сухо сказала я.

— Давай на «ты». Ненавижу выканье… Я не давлю. Я даю информацию. Вынуждена делать это очень быстро. Просто постарайся не сопротивляться. Воспринимай как увлекательный роман, где все происходит не с тобой, а с неизвестной тебе девицей двадцати пяти лет.

— Постараюсь.

— Итак. Что мы имеем. Ты оборотень-стриж. Летать любишь.

— Люблю путешествовать. А, летая, это сделать проще. Хотя я вовсе не уверена, что оборотень. Это же был просто сон!

— Ты оборотень. Давай сейчас не будем это обсуждать. Поверь просто, что это важно. В любой момент можешь перекинуться в стрижа и обратно.

— Не могу. Не умею. И не верю…

— Тяжело мне с тобой. Не волнуйся, уже сегодня ты научишься этому. Но вначале о главном… Дом этот — застава, пропускной пункт. Проходящие через него люди чаще всего называют его Рубежом. Самые разные существа могут через него путешествовать из одной реальности в другую, проносить неопасные на стороне приема артефакты и знания.

— Что за реальности? Прости, я не понимаю.

— Параллельные миры в твоей терминологии. Их много, бесконечно много. Они существуют независимо друг от друга. Но в некоторых местах, таких как это, грань между ними истончается и становится возможным переходить из одной реальности в другую. Почти во всех реальностях существует Земля. Но они очень разные, потому что история в них развивалась разными путями. Есть очень похожие на твою привычную Землю. Есть такие, в которых всё настолько иначе, что невозможно поверить, что эта та же самая Земля. Это если коротко.

Аунигара посмотрела на меня оценивающе — понимаю ли я ее? Если отвлечься от того, что это говорится мне, то, да, почитать об этом любому было бы интересно, в том числе и мне.

— Есть одна проблема. Переходить из одной реальности в другую нужно очень осмотрительно. Не везде нужны знания, имеющиеся в других мирах. Они могут оказаться опасными. Наш пропускной пункт нужен, чтобы оценивать эту опасность и не пропускать потенциально опасные знания, людей, технологии туда, где они могут навредить.

— Навредить может что угодно и кому угодно, — возразила я. — Старый спор ученых: можно ли давать обществу технологии, к которым оно не готово? Например, атомную бомбу.

— Атомная бомба — ерунда. Это просто инструмент сдерживания для ваших зарвавшихся политиков. Но в других реальностях есть что-то, к чему ваш мир не готов. Например, к власти магов высоких степеней. Но и волшебный мир не готов встретить огнестрельное оружие. Каждому свое. Есть миры, где все люди — телепаты. И один такой недобросовестный человек способен угробить другой мир, в котором телепатия не развита. Примеры можно множить до бесконечности, но на это у нас нет времени. Потом сама разберешься. Тем более что став ликтором, ты приобретешь способности, которых у тебя раньше не было. Жаль, что времени, как у меня, чтобы опробовать и свыкнуться с ними у тебя не будет. Но ты справишься, иначе бы ты просто сюда не попала.

— Какие способности? С чем справляться? Простите… прости, но я совсем ничего не понимаю.

— Не нужно тебе пока понимать. Просто запоминай. Ликтор как стражник нужен для того, чтобы не пропустить нежелательных существ и нежелательные артефакты из одного мира в другой. Ликтор-пограничник нужен для того, чтобы пропускать допустимых для данной реальности существ и артефакты из другой реальности. Запомнила? Поняла?

— Вроде бы пока понятно. Непонятно только как именно он это делает. В смысле ликтор.

— Ликтор… Давай я буду говорить «ты». Представь. В этот дом стучатся. Если это путешественники между реальностями, то дом становится Рубежом — границей, заставой, пропускным пунктом, называй как хочешь, мне привычнее Рубеж, так его Ойталык называл. Ты принимаешь гостя как хозяйка. Оцениваешь. В тот момент, когда решение принято, ты превращаешься в… на твоем языке это «ликтор» — охранник, стражник, пограничник, хранитель, надзиратель — ты можешь выбрать любое название, которое тебе комфортно. Когда я говорю «превращаешься», это значит, что в тебе проявляются нужные силы. И ведешь себя соответственно. У тебя будут нужные для этого силы и умения. Хотя поначалу будет не хватать опыта. Не наломать дров тебе помогут жильцы этого дома.

Я подняла брови. Жильцы? Час от часу не легче, что это еще за жильцы? Вот тот давешний шут?

— Здесь кроме тебя и меня нет людей. По крайней мере, постоянных. Бывают такие как Илок — он заходит время от времени. Проблем от него порой больше, чем от контрабандистов, но иногда он полезен. Когда я говорю о живущих в доме существах, то имею ввиду не людей. С вороном ты уже познакомилась. Есть и другие. Постепенно ты со всеми встретишься и, надеюсь, подружишься. Это не слуги, не работники на окладе. Это существа, которые помогают, страхуют, развлекают… Облегчают тебе жизнь и исполнение твоих обязанностей. Они свободны. Если им не понравится здесь жить, они в любой момент уйдут, улетят, уплывут. Пока, при мне, одни живут здесь постоянно, другие возникают только тогда, когда они очень нужны, третьи заглядывают на несколько дней, а потом исчезают по своим делам. Со временем ты со всеми познакомишься и разберешься кто есть кто…

Судьба

Я сидела и качала головой. Очень интересная сказка. А уж сон — просто замечательный. Только понять ничего невозможно. Я имею в виду прикладную часть. Какие-то неизвестные существа. Какие-то силы ликтора. Что это вообще такое?

Аунигара налила себе чаю. Я последовала ее примеру и закурила. Кстати, насчет прикладных вопросов. Где я буду брать сигареты, если магазина поблизости не наблюдается? Ну и другие товары — одежда, еда, всякие хозяйственные штуки…

— Через наш Рубеж ходят люди и существа разных реальностей. Но физически здесь существует только два входа. Твой мир, и мир Угайника. Угайник — это реальность, немного похожая на твою Землю, но ее цивилизация основана на магии. Это намного удобнее, чем все ваши технологии. Правда учиться, чтобы нормально колдовать, придется долго, примерно как у вас — детский сад, школа, университет. Так что поначалу будешь пользоваться услугами местных волшебников. Особо сильных среди них нет, но помочь Рубежу они всегда готовы. Илок или кто-нибудь другой из залетных сведет тебя с ними. Со стороны магического мира наш дом находится на большом острове, в центре которого высится гора, а на ней расположен храм. Когда освоишься немного, сходи туда. Может быть там, ты найдешь себе учителя. Я сама больше дюжины лет брала уроки у одного из смотрителей. Там своя иерархия, есть внутренние служители, есть местные. Но в этом ты сама разберешься…

— Отлично звучит. Но я по-прежнему ничего не понимаю. И использовать твои рассказы точно не смогу. Это не руководство к действию, не метод и не навык.

Наверное, мне просто все это надоело. Я устала и от прогулки, и от разговоров. Нужна была пауза, минут на хотя бы двадцать. Полежать, подремать. Или просто немного подумать… У каждого человека должен быть свой угол, место, где он может побыть наедине с собой. Иначе я не в состоянии нормально жить и работать. Поэтому, кстати, и работать в набитых людьми офисах, магазинах, производствах, я так и не смогла.

Аунигара на мой эмоциональный выплеск не отреагировала, но стала невероятно печальной. После долгой паузы, он тихо сказала:

— Ты мне не веришь. Это плохо, очень плохо. Впрочем, нет, я не обвиняю. На самом деле это отличные качества. Ты своенравна, делаешь только то, что хочешь и не любишь подчиняться. Не зная магии, уже выстраиваешь защиту. Отличные, замечательные качества для хранителя Рубежа. Но сейчас это некстати.

Слишком долгое сдерживание эмоций и невозможность проснуться пробудили во мне неожиданную ярость, которая вылилась в форменную истерику.

— Я ничего не выстраиваю, — закричала я, вскочив на ноги. — Это просто йога, дыхательные упражнения. Ты не понимаешь! Не можешь понять! Мне всегда сложно было жить, люди использовали меня только как жилетку для своих слез и жалоб на жизнь. У меня нет друзей, только знакомые. Не могла удержаться ни на одной работе — поверь, меня никто не гнал, просто сама там не в состоянии была долго находиться. Поэтому теперь работаю на дому. Так, чтобы без людей, без общения, без этих бесконечных выслушиваний их причитаний… Дыхание многие годы помогало мне выживать, общаться, не бить по мордам всех, кто приближался…

Я внезапно задохнулась. Если все бессмысленно, зачем кричать и волноваться? Лучше бы проснуться, в самом-то деле. Не знаю, с чего я вдруг сорвалась. Может быть стало обидно, что сейчас, даже в этом сне, знакомая мне ситуация повторилась. Воспринимать меня «своей» не хочет абсолютно никто. Выплакались, высказались и убежали. А я снова кукуй одна, и дела до меня нет никому.

— Зачем я это вам рассказываю? — тихо, почти обреченно, спросила я, вернувшись в кресло.

— Понимаю тебя, — улыбнулась Аунигара.

Нет, вы подумайте, она еще и улыбается! Во мне снова стала подниматься волна злости. Видимо, заметив мою ярость, Аунигара стала очень серьезной. На этот раз ошибиться было невозможно: она смотрела на меня с состраданием.

— Все твои проблемы от того, что ты жила не своей судьбой. Ты чудовищно одинока. И почему-то мучаешься этим. Не нужно. Одиночество — удел сильных людей. Да, некоторые могут изображать любовь и дружбу, даже верить в то, что любят и дружат, однако только в случае, если им удалось хоть немного задеть свою судьбу или полностью влиться в ее поток. Но в душе они всегда одиноки. Как ты. У тебя есть только одна проблема — ты не то что не поймала, но даже самым краешком не задела свою судьбу. Впрочем, в ближайшие годы ты могла бы договориться и с ней, и с миром. Неполноценно, частично, но тебе стало бы полегче…

Мне показалось, что Аунигара выворачивает мою душу. Говорит именно то, что я всегда знала… Знала, но не формулировала вот такими словами.

— И как ее искать? Судьбу? — я хотела вложить в свои слова иронию, но получилось скорее жалобно.

— Не так уж сложно, — пожала плечами Аунигара. — Чаще всего человек чувствует необходимость изменить свою жизнь примерно в твоем возрасте. Это время судьбы. Она покажет себя с разных сторон, важно лишь не упустить момент и не испугаться. Примерно до тридцати лет у человека уже формируются нужные навыки и появляются силы. Всегда важно уметь замечать любую возможность, изменять обстоятельства, вырываться из рутины, кидаться в неведомое. Но когда наступает время судьбы — особенно… Ты, Юнта, так и сделала. Кардинально. Ты скором поймешь, что это большая удача. Кстати, второй такой пик наступает у вас после выхода на пенсию. Благодари судьбу, что тебе не пришлось столько ждать.

— Неправда. Все не так. Конечно, мне было некомфортно, я ощущала, что могу жить иначе. Но я люблю людей, понимаю их, чувствую их боль. Просто не могу подолгу находиться с ними в одном пространстве. Мне хотя бы иногда нужно оставаться одной. А еще я страстно люблю путешествовать. Мотаться между городами, ездить из одной деревни в другую, видеть новые ручьи и реки, холмы и горы, озера и моря. Не задерживаясь, не ища теплых пляжей и надежных спутников… Поэтому твоя дикая идея поселить меня в этой избушке безо всяких контактов с людьми и лишив возможности путешествовать мне категорически не нравится.

Конец ознакомительного фрагмента.