Похититель тел

Юля Ламичева

Если что-то случается, то пусть случается в кино: его профессионалы снимают, так что шансов приятно провести время куда больше.Однако случилось: у Тёмы спёрли тело, он сам с перепугу подтибрил тушку провинциальной малолетки и устроил себе каникулы в обществе семьи почти покойного архитектора, городской сумасшедшей, санитара-некроманта и прочего населения курортного местечка… и не только. А всё потому, что реальность делается кем попало, например лузерами вроде Тёмы – ну, фигня и выходит.

Мария

Она живёт в пустыне среди бедуинов, её дом — шатёр из козьей шерсти. У неё свой беговой верблюд и барашек редкой породы, одиннадцать кошек и охотничья собака. Часто уезжает в пустыню в мужской компании, на соколиную охоту, на бега, ходит по верблюжьим рынкам, где торгуют суданцы. Она — фотограф. Бывает, проводит ночь одна среди песков или снимает толпу пакистанцев без помощи танка. Её фотографии можно встретить на самых известных фотостоках, с ней сотрудничают журналы, и недавно о ней сняли фильм. Маша часто рассматривала её фотографии в разделе «Лучшие работы National Geographic».

«Вот чего себя за хвост дёргаю?», — Маша, хлопнула крышкой ноутбука и уныло огляделась. В спальне, большую часть которой занимала кровать, было уютно, как и пятнадцать лет назад. Всё то же любимое покрывало из козьей шерсти, из Африки (на нём Маша сейчас лежала). Покрывало привёз дед, Ленинградский, дипломат и путешественник. Маша выросла среди вещей, привезённых дедом со всего света, и среди вещей, привезённых папой и мамой со всего Советского Союза. Среди скульптур, картин, нот и книг на четырёх иностранных языках (из которых Маша понимала один, на уровне школьной программы).

Бабушкины картины на стенах не висели, — местной бабушки, не Ленинградской, — та картин не писала, а помогала мужу в его работе. У местной бабушки мужа не было, поэтому она написала безумное количество картин. В детстве папа тактично объяснил Маше, что работы людей, не получивших художественного образования, называются «наивным искусством», среди них встречаются интересные, более того, талантливые, но бабушкины натюрморты и морские пейзажи к числу таковых не относятся. Что, разумеется, не мешает бабушке Тоне оставаться интересным творческим человеком. Маша с бабушкой Тоней была слабо знакома, папа считал бабушку Тоню излишне экзальтированной и редко приглашал в гости.

Впоследствии Маша основательно перерыла в бабушкино наследство, желая повесить что-нибудь, например, в столовой. Ведь так несправедливо выбраться из степного села в какой ни на есть город, отдавать живописи каждую минуту, не занятую работой в библиотеке и ращением страдающей нервными припадками дочки-поэтессы, а потом всем плевать. Увы, даже необременённая художественным образованием Маша поняла, что вешать нечего, хотя бы из-за плесени. Плесень — отговорка не хуже прочих. Но сжечь холсты на заднем дворе рука не поднималась, так они на чердаке и остались. Мама хотя бы писала стихи, хранившиеся у папы в шкафу и много места не занимавшие. Маша пробовала их читать, но поэзия ей никогда не нравились, а мамины стихи к тому же были откровенно сумасшедшими. Сумасшествие бывает интересным, но не в мамином случае.