Случайные пациенты

Юля Колот, 2022

Дима мечтает стать писателем, но никак не может закончить свой первый роман. Однажды он падает с лестницы и попадает в больницу, где знакомится с девушкой по имени Алиса. Имя – все, что он смог о ней узнать. Она не хочет рассказывать Диме о себе и говорит только одно: болезни появляются от страха перед жизнью. В то же время, ей очень интересно то, чем занимается Дима, ведь, в отличие от людей, персонажи книг бессмертны. Алиса исчезнет из жизни Димы так же неожиданно, как появилась, оставив на память личный дневник. Хватит ли у него духу прочесть его? Ведь чужая душа, даже робко любимая, таит множество загадок, которые могут ранить. Сможет ли он справиться с тем, о чем узнает из дневника? Комментарий Редакции: Нежный роман о любви, которую можно сохранить и пронести сквозь время, пространство и еще одно неожиданное измерение – текст. Хрупко и трогательно. Финал – неизбежный катарсис.

Глава 4

Оставшееся утро я провел, валяясь на кровати до ломоты в суставах и пялясь в телефон. Он перенес падение лучше меня, лишь пара трещин на экране. Новостная лента инстаграма была заполнена гуляющими счастливыми людьми. Чувствуя нарастающие раздражение, я отложил телефон и отправился обедать.

Столовая находилась на втором этаже. Очередь двигалась медленно, люди громыхали принесенной посудой. Женщины сзади обсуждали дежурного врача, судя по жаркому шепоту, вовсе не профессиональные качества. Разговор периодически сопровождался взрывами смеха. Я решил взглянуть на них через плечо, одной около тридцати, другой под сорок, и обе явно получали удовольствие от темы. Должно быть, для них это своеобразный отдых, как в оздоровительном санатории. Я таким позитивным настроем похвастаться не мог.

Подойдя к окну выдачи, протянул тарелку. Женщина с круглым, раскрасневшимся лицом в белом чепчике с улыбкой налила жидкой похлебки с кусочками овощей и зернами кукурузы. Взяв пару кусков хлеба и наполнив кружку компотом из сухофруктов, я присел за стол у окна. Помотал ложкой в тарелке, разглядывая ее содержимое, и испытывал сомнения, стоит ли это есть. Но желудок свело от голода, пришлось решиться. На удивление оказалось вкусно. Я с облегчением съел все до последней ложки, сдобрил обед еще гречкой с сосисками, которые давали на второе. Людей в столовой становилось больше. Новая знакомая все не приходила, хотя я надеялся ее тут встретить. Когда легкий озноб пробежал по позвоночнику и ударил в голову, я понял, что мне пора уходить. По коридору я шел не торопясь, но ни по дороге, ни у окна Алисы не было.

На обратном пути заглянул в проем лестницы и почувствовал ту волну паники, которая настигла меня в столовой. Все верно, плюс еще одна фобия.

Со страхом толпы я жил уже давно, и он стал неотъемлемой частью моей жизни. И диктовал условия существования — никакого общественного транспорта, хотя машина и обходилась дорого. И, конечно, никаких массовых сборищ, парадов и празднований на площадях. Я всегда говорил, что не интересуюсь такими мероприятиями, и это не казалось странным в силу моей замкнутости. Только пару человек знали секрет, который выплыл наружу из-за глупости.

Мы с Женей собрались на двойное свидание. Он тогда только начинал встречаться с Аней. Я оказывал дружескую поддержку в этой операции и не мог подвести. Сначала все шло хорошо, я даже повеселился. Девушку, которую я развлекал, звали Света. Мой полный антипод: веселая, общительная, требующая зрителей и внимания. В первые полчаса знакомства я сразу понял, кто правит балом, и от меня требовалось только поддакивать и держаться рядом. Когда мы направились на площадь, я постарался убедить ребят, что с пригорка видно лучше. Но Света фыркнула и, схватив за руку, потащила в самую гущу событий. Мы быстро оказались зажаты в тиски толпы. Она уверяла, что отсюда салют будет виден лучше всего. Пришлось подчиниться ее воле. Хотя я чувствовал, что теряю контроль над ситуацией. Голова кружилась, не хватало воздуха, дышал я отрывисто и часто, но все еще пытался сохранять лицо. Послышались залпы. Все лица озарились яркими бликами, а мое тело обмякло и повалилось на асфальт, дальше ничего не помню. Пришел в себя на лавочке в парке. Мокрая футболка липла к телу, а щеки горели от недавних ударов. Надо мной стоял Женя и тряс за плечи. Вокруг собралась толпа. Я хриплым голосом заорал:

— Уйдите!

Но они не двигались с места и смотрели на очередного пьянчужку, явно перебравшего накануне. Я почувствовал новый приступ панической атаки.

— У меня страх толпы.

— Что? — Женя поднял брови.

— Я не могу дышать, уведи меня отсюда.

Он рывком поднял обмякшее тело и, поддерживая меня, увел вглубь парка. За нами плелись две перепуганные девочки, которые совершенно не понимали, что происходит, ведь мы даже не успели выпить.

Когда я отдышался, то со стыдом осознал нелепость своего положения. Три пары глаз выражали недоумение. Аня прижалась к Жене, и это рождало во мне надежду, что я не все испортил. А по лицу Светы, хоть и встревоженному, ясно проглядывалось недовольство потерянным вечером, которое залегло в уголках опущенных губ. Я понял, что вижу ее в последний раз.

— Я, пожалуй, поеду домой, — отчеканил не своим голосом.

— Куда ты собрался? — остановил меня подскочивший Женя. — Что это вообще было?

— У меня страх толпы.

— Страх чего?

— Толпы.

Он смотрел на меня, я на него. Девочки молчали.

— А почему ты раньше не сказал?

— Я думал, справлюсь.

Лица всех, включая недовольную подружку, удивленно вытянулись.

— Не то, чтобы это героизм, но похвально. И все же давай ты лучше будешь предупреждать о таких вещах.

— Простите, я не думал, что все так обернется.

Тут Аня вставила слово:

— Не извиняйся, мы просто испугались: когда салют закончился, ты лежал на земле. Если бы не парень, на которого ты привалился, тебя могли бы затоптать.

— Я понимаю.

— Хорошо, что понимаешь — резко вставил Женя. Он хмурился, и я чувствовал, что оплошал. Но через секунду его взгляд прояснился. — Девчонки, а поехали ко мне, накроем ужин и откроем бутылочку шампанского, что же вечеру пропадать?

Они помялись, но бросать меня одного не по-человечески, так что женское милосердие к убогим одержало верх. Воспоминания стали смешиваться со сном, и я вырубился.

Мозг приготовил мне сложный коктейль из толпы, идущей по лестнице. Я старался выбраться из потока, но падал, и волна людей подхватывала и тащила дальше. Проснулся от своего же крика, чем привлек внимание соседей. Они удивленно смотрели на меня, когда я ошарашенный сел в кровати рывком, потом переглянулись и вернулись к своим делам. Я же еще полчаса приходил в себя и сбросить ужас смог окончательно только с приходом Жени.

Он появился на пороге палаты чуть раскрасневшийся от ветра.

— Можешь поздравить меня с новой фобией, — не выдержал я.

Он засмеялся и положил мне руку на плечо.

— Смотрю, больница открывает в тебе новые грани. Ну и что за фобия?

— Лестницы.

— Ой перестань. Нормально, что сейчас ты не испытываешь желание ими пользоваться.

— Ты не понимаешь, это как с толпой.

— Забиваешь себе голову чепухой. Мне кажется, фобии не появляются от одного падения.

— А откуда они, по-твоему, берутся?

Он задумался, свел брови, от напряжения на переносице образовались две глубокие морщины.

— Ты знаешь, я об этом не думал. Ну а откуда у тебя первая фобия? Мы, кстати, не обсуждали это после того случая на день города.

— А что тут обсуждать?

— Давай выкладывай, у тебя наверняка есть теория на этот счет.

— Одно событие может создать стресс, который перерастает в фобию.

— И что же это был за стресс?

Я помялся, рассказывать о детских страхах — не самое мужественное занятие. И, оглянувшись на соседей, заметил, что они притихли и, хоть и занимались своими делами, навострили уши. Откровенничать при такой компании явно не хотелось.

— Пойдем пройдемся. Я с утра не был на улице.

Мы вышли из больницы и на автомате я повел Женю по утреннему маршруту. Странно, но воспоминания об Алисе приободрили меня.

— Помнишь моего отца?

— Да, хороший был мужик, светлая ему память.

— Раньше, каждое девятое мая мы ходили вдвоем на парад. Он называл этот ритуал нашей мужской традицией, которую мы совершали каждый год, сколько себя помню. Мы приходили пораньше и вставали у самого ограждения, чтобы все хорошо рассмотреть. В то утро повезло больше обычного, я радовался, что от техники нас отделяли какие-то полтора метра. Народу собралась уйма. Когда техника прошла, нас завернуло потоком. Мы были в первой линии, и нами снесли хлипкое ограждение, о которое я и споткнулся. Папа помог удержаться на ногах, но из-за этой заминки мы не успели выскользнуть из тисков. Толпа давила, лишая возможности не то, что двигаться, а даже дышать. Закричать не получалось, и я безмолвно смотрел на отца. И видел, что ему тоже страшно, хоть он и старался это скрыть. Когда толпу разогнали, мы поняли, что легко отделались. Многие получили тяжёлые травмы, а одного парня раздавили. Он споткнулся и уже не встал. Я хорошо его разглядел тогда и долго с ужасом думал, что мог оказаться на его месте, если бы не отец. Начались кошмары, они преследовали целый год, а потом прекратились. Мы перестали ходить на парады, а затем отца не стало.

Первые приступы казались обычным недомоганием. Но спустя пару лет я попал в давку на рынке, очнулся в скорой. И после этого сторонился толпы.

— Ты знаешь, хорошо, что мы тогда пошли с девчонками на день города, — задумчиво протянул Женя. — Меня удивляло твое нежелание ходить на футбол. Да и вообще ты постоянно соскакивал с разных мероприятий.

— Ну вот, а теперь, по всей видимости, мне еще придётся и переехать. Лифта-то у нас нет.

— Да не сгущай краски. Я понимаю, наверное, от меня ты такого не ожидаешь, но может тебе к психологу походить? — Он был прав, я даже немного опешил, от Жени слышать предложение такого толка было не привычно. Я посмотрел на шумную аллею, где мы сегодня с Алисой наблюдали за людьми, и задумался.

— А вот знаешь, похожу. А то эти дурацкие страхи многое у меня отнимают. Ты помнишь, я собирался в Москву?

— Кто же не помнит? Мы тогда с Аней много вечеров провели, то рассуждая о том, не сбегаешь ли ты от нас, то строили планы, как будем ездить к тебе в гости.

— Ну так вот, я что подумал, дело не в том, что мне все отказали, а в том, что Москва слишком многолюдна для меня, потому я и отступил.

— Э-э-э, друг, все, тормози, вот это уже с психологом.

Он рассмеялся и крепко хлопнул меня по плечу. Странно, он был таким открытым и закрытым одновременно. Иногда казалось, что рядом с ним я гадкий утенок, слабый и бесхребетный. Он напоминал мне отца, такой же жизнелюбивый и неудержимый, но у всех есть свои слабости, и у Жени они были.