О, я люблю тебя

Юля Зу, 2021

Что нужно современному человеку для счастья? Свобода, семья, деньги, друзья, самореализация, любовь… Отдельным везунчикам удаётся отхватить вечных ценностей по полной – и неожиданно обнаружить, что не ко всем так уж и стоит стремиться, а некоторые лучше избегать вовсе.

Полчетвертого утра. Танцпол почти опустел — я увеличиваю амплитуду движений, не боясь дать кому-нибудь в глаз. Нет уверенности, что этот коктейль мне необходим — на данный момент мята и лед уже прельщают меня больше рома. Но если уж в кармане ровно на мохито и чаевые, почему бы и нет? К стойке приходится продираться.

— Один мохито, пжалста.

Бармен уже что-то смешивает и, не глядя на меня, выкрикивает «ага». Чем ближе утро, тем щедрее усталость. Трудно быть вежливым 100 с гаком коктейлей спустя. Я терпеливо жду, отстукивая ритм «tainted love» пальцами по стеклу стойки и глядя в зал. Когда через некоторое время я возвращаюсь взглядом к бармену, она уже держит в руках мой мохито и дружелюбно улыбается. Я лезу в карман за деньгами, но девушка мотает головой: «Это Ваш 20 коктейль. От заведения».

— Ну тогда это дань вашей красоте, — выговариваю я довольно четко, несмотря на заплетающийся язык. И даже в контровом свете я замечаю как бармен краснеет. Пролепетав, вроде, «спасибо», она тянется к купюрам на стойке, но так неловко, что задевает бокал с мохито, а, пытаясь его поймать, потом еще и резко подталкивает ко мне. Листья мяты на моей футболке искрятся разноцветными огоньками, танцующими в кусочках льда. Мне кажется еще чуть-чуть — и я превращусь из чудовища в принца.

— Боже, мне так жаль! Так жаль… Я… Просто устала, извините. Мне правда жаль… — бармен рассыпается в извинениях и трет мокрое пятно на моей футболке кипельно-белым полотенцем.

Я беру ее руку с полотенцем и хочу отвести от себя, но вместо этого сжимаю ее крепче и даже прижимаю к груди, пытаясь удержать равновесие. «Не надо. Вы так ткань до кости пртрете, — улыбаюсь, чтобы не нивелировать ее старания. — Батарея есть?»

— Батарея?

— Ага, — я наконец отпускаю ее руку и с трудом стягиваю с себя футболку: она оказалась насквозь мокрая. Медленно. Чертовски медленно! Бармен снова краснеет. — Прстите… — зачем-то извиняюсь я за ее робость. Через барную стойку передаю ей футболку: «Повесьте там». И, созерцая недоумение на ее лице, через пару секунд добавляю: «На батарею».

— А, конечно! — кивает она, и завитки ее волос подпрыгивают, словно пружинки. Поразительно, как спокоен ее голос, несмотря на пунцовые щеки и чуть подрагивающие пальцы. Она прижимает мою футболку к своей груди и улыбается. Я тоже улыбаюсь. Так широко, что начинает сводить челюсть. Мой взгляд невольно прыгает с лица на ее грудь и обратно. Это окончательно конфузит ее, и она поспешно удаляется в помещение «только для персонала». Интересно, насколько теплые у них батареи? Сколько мне придется ждать? А потом до меня доходит, что на улице лето, батареи не топят, до дома 30 минут пешком, а я уже чертовски пьян! Глотнув из бокала остатки мохито, я двигаюсь в туалет.

Холодная вода и отражение в зеркале немного приводят меня в чувство. И я понимаю, что нужно отсюда убираться. Игнорируя ухмылки охранников и расширенные зрачки пьяных леди, я отворяю тяжелую входную дверь и — ударяюсь о стену свежего предрассветного воздуха.

Город. Прекрасный, пустынный город. Я удаляюсь от бита, стучащего за стеной клуба, и выхожу на набережную. Ветер треплет волосы. И сглатываемая слюна кажется стала немного солонее. Издали доносятся голоса, и где-то на горизонте мелькают андрогинные силуэты. Я иду быстро. И чем дольше я иду, тем сильнее становлюсь. По ступенькам я уже буквально взлетаю.

Я вернулся домой. Не снимая джинсов и носков, я запрыгиваю в пространство между пододеяльником и простыней. Белье холодное. Я подтягиваю ноги к груди и накрываюсь с головой, оставив лишь маленькую щелку для воздуха. И вот я лежу, как жемчужина меж створок раковины. Спокоен. Безмолвен. Один.

__________

Я поворачиваюсь и одновременно скидываю с себя одеяло. Август в этом году шпарит по-июльски. Марина уже проснулась. Я чувствую ее дыхание на своей щеке. Открываю глаза.

— Привет, сладкий. Что будешь на завтрак: блинчики или омлет?

— Я бы не отказался от минета, — умудряюсь я сказать толком не открывая рта и даже чуточку улыбнувшись.

— Ты же знаешь, что я не завтракаю по утрам, — пытается она подыграть.

— Ну, ты можешь сплюнуть, — я приподнимаюсь на локте и зажмуриваю спросонья один глаз.

— Медовый мой, утро не время для ночных шалостей, — она улыбается и касается рукой моей щеки. — Так ты будешь омлет?

— Нет, — я падаю на подушку. — Нет минета, нет омлета.

Марина вскакивает с постели. И я почти уверен, что расстроена она отнятой возможностью приготовить мне завтрак, а вовсе не моими пошлыми шуточками. Почему им всем обязательно надо мне что-то готовить?

Конечно, я никому не говорю в лоб, что от отношений мне нужен только секс. Я не понимаю людей, которые всю свою жизнь посвящают поиску, как они это называют, «второй половинки». Думаю, таких, как я, мало. Любой вид стремится к экспансии, а в одиночку ни новых территорий не завоюешь, ни мамонта не завалишь. Эволюция избавляется от таких, как я.

Я никогда и ни по кому не скучаю — пожалуйста, не бойтесь оставлять меня одного. И меня не раздражают и не бесят большие скопления людей. Концерты, вечеринки, театры, метро — все это есть в моей жизни. Но весьма дозировано, благодаря авто и зонам vip. Я не таскал для моральной поддержки однокурсников к онкологу, когда мне объявляли результаты биопсии. Я никогда не боялся остаться наедине со своей болью. Физической или моральной — не важно. И я спокойно отношусь к чужой помощи. Не чинить же мне самому компьютеры и машины!? И еще эти схемы IKEA: ни разу не получалось что-то по ним собрать.

Раньше у меня было много одноразовых девчонок, но с возрастом тех, кто оставался лишь на одну ночь, становилось все меньше. Это хорошо. Знакомые люди всегда удобнее новых. Я не социофоб, нет. Но люди мне в основном не интересны. Я просто хочу сказать, что, когда к планете Земля на огромной скорости будет лететь метеорит, неся неминуемую гибель всему живому, я, скорее всего, буду лежать в гамаке на берегу океана и читать книгу. Конечно, секс я люблю больше чтения, но разве кто-то способен будет воздержаться от разговоров в сложившейся ситуации?

Запах кофе, сваренного Мариной, заполняет мою однокомнатную берлогу. Я поднимаюсь, иду в ванну и провожу там ровно столько времени, чтобы она успела выпить кофе, одеться и накраситься.

— Ванилька, я ухожу, — почему ей так нравятся эти кондитерские обращения?

— Сейчас, — выкрикиваю и, чтоб уж наверняка, еще пару секунд стою перед зеркалом. Затем распахиваю дверь и выхожу в коридор.

— Когда мы увидимся в следующий раз? — спрашивает Марина, и в ее голосе почти не чувствуется обиды.

— Ориентируйся на конец недели, — уголки ее губ едва заметно опускаются вниз. — Много работы, — тут же поясняю я.

— Понятно. Финансовая система в опасности, да? — хмыкает и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать. — Звони тогда.

— Конечно. Удачной недели, — и я возвращаю ей поцелуй.

Она берет сумку, поправляет волосы, обувается. Потом резко оборачивается и внимательно смотрит мне в глаза.

— Сколько мы уже встречаемся?

— Эм… Месяца три, вроде, — ну не надо, пожалуйста!

— Даааа… — тянет она задумчиво и опускает взгляд в пол. — Я просто подумала, что мы ни разу не ходили в кино.

— Да мы и на метро ни разу вместе не катались, — пытаюсь отшутиться. Марина не смеется.

— Я просто подумала, что ты мог бы меня пригласить. Скажем, в конце этой недели.

— Я вообще-то не люблю смотреть фильм, если не могу его в любой момент поставить на паузу, — и это значит «нет».

— Возможно. Но мне будет очень приятно, — она снова смотрит мне в глаза. И я мог бы соврать, но я не настолько жесток, чтобы дарить надежду.

— Думаю, нам лучше продолжить делать то, что приятно нам обоим.

Она облизывает губы и опять отводит взгляд.

— Я ведь не прошу тебя мне предложение руки и сердца сделать. Это всего лишь сеанс в кинотеатре. Ты можешь хотя бы иногда не быть таким эгоистом? — хотел бы я думать, что она мстит мне за неприготовленный омлет, но все это зародилось явно не этим утром.

— Я не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор.

— Да. Конечно. Сейчас и правда не самое подходящее время, — и она растягивает губы в подобии улыбки.

— Ни сейчас. Ни когда-либо вообще.

Вместо десятков слов Марина дарит мне молчание. Она вертит в мыслях мою точку зрения, пытаясь вклинить ее в парадигму своего мира. Может ли человек чувствовать себя полноценным, даже если его никто не любит? Способен ли человек испытывать радость от удачно приготовленного блюда, если ему не с кем разделить его вкус? Готов ли человек достигать новых вершин без возможности быть оцененным другими?

— Так ценишь свою свободу?

Вместо ответа я улыбаюсь, целую ее в щеку и, открывая дверь, произношу: «Ты так на работу опоздаешь. Давай в другой раз». Отлично понимая, что другого раза не будет.

Такое случается время от времени. Обычно я сразу распознаю девушек, которые ищут серьезных отношений. Но некоторые слишком хорошо притворяются.

__________

Сентябрь. Бархатный сезон. Много людей. Мало детей. Я встретил ее на пустынном пляже. Она загорала топлес. У нее была с собой литровая бутылка узо. Не помню, как мы оказались в ее номере. Но за 40 минут секса я вот уже битый час расплачивался разговором о ее бывшем.

— А какого мужественного решения ты от него ждала, если единственно приемлемым было то, что ты сама приняла для себя?

— Неправда! В этом плане я целиком и полностью ему доверилась. Я хотела, чтобы он действительно рассчитал силы, а не шел на поводу у своего великодушия!

— То есть в итоге ты недовольна тем, что твой мужчина оказался излишне великодушным и дал тебе шанс? — я закусываю нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.

— Мы полтора года вместе прожили! Неужели за это время нельзя было понять, что я бы приняла любое его решение?! Ведь я его люблю! — и после этого как будто сглотнула горечь. — То есть любила.

— Знаешь, все женщины, которых я знаю, жалуются на отсутствие мужественности в мужчинах. А сами ежедневно пытаются отгрызть последним член: подмять под себя, привести их и свои мысли к единому знаменателю. Женщины ждут от мужчин сильных решений и удивляются, почему они отличаются от их собственных. Так может все дело в том, что пенис твоего парня на тот момент уже целиком в твоем желудке находился?

Она смотрит на меня. Зло. Очень зло. Думаю, она бы ударила меня по голове этой уродской фарфоровой пепельницей, если бы точно могла быть уверена, что я не успею крикнуть.

Меж тем я начинаю трезветь. У меня уходит много сил на попытку смягчить вклинивающуюся в мозг реальность. Я хочу, чтобы она вошла в мягких тапочках, а не в кирзовых сапогах с металлическими набойками.

— Это так странно, что мы встретились здесь, — произносит она, отпустив злобу так же легко, как сигаретный дым из легких.

— Совпадение, — пытаюсь задавить мистицизм в зародыше.

— Ты не думаешь, что это может что-то значить? — продолжает она.

— Что, например? — и мне даже становится интересно, насколько сильно она способна исказить реальность.

— Ну, например, что нам следует провести этот отпуск вместе, — подмигивает и так резко начинает смеяться, что поперхивается дымом и заходится в кашле. Окончательно протрезвев, я понимаю, что 7 дней бок о бок с рефлексирующей женщиной я не заслужил бы, даже если бы неделю завтракал невинными младенцами.

— Честно говоря, подобная перспектива не кажется мне радужной. Неужели тебе не хочется побыть собой хотя бы эти 7 дней?

— Побыть собой? — она не глядя тушит сигарету и смотрит на меня в ожидании пояснений.

— Сама подумай, как ты можешь быть самой собой с человеком, на которого ты хочешь произвести впечатление?

— Ты хочешь произвести на меня впечатление?

— Нет. Я не из тех кто натягивает на себя что-нибудь от lacoste или tommy hilfiger, чтобы заявить миру о своей успешности.

— При чем тут… Ты меня совсем запутал, — везучая, она, в отличие от меня, все еще пьяна. — Ты думаешь, что это я хочу произвести на тебя впечатление?

— А разве нет?

Она очень внимательно смотрит куда-то сквозь меня и пару секунд молчит раздумывая.

— Ну, наверное, каждая женщина хочет произвести впечатление на мужчину. Но, думаю, через пару-тройку дней меня отпустит.

— Ха, пару-тройку дней? Люди пытаются соответствовать чьим-то представлениям о себе 24 часа в сутки, прерываясь только на сон и посещение уборной.

— Да никто не может притворяться 24 часа в сутки!

— Я тебе говорю: человек настоящий либо наедине с самим собой, либо с людьми, которые ему безразличны.

— Ладно. Пусть так. Что в этом плохого?

— Тебя это разве не выматывает?

Она глядит очень внимательно на простынь, а потом, странно сощурив глаза, медленно произносит: «Мне кажется, ты пытаешься меня продинамить…»

— Я просто хочу отдохнуть.

— Ок, я поняла, — так быстро? — У меня только один вопрос: ты не хочешь проводить со мной отпуск, потому что я тебе не безразлична? — упс!

— Ну, у меня есть определенный корыстный интерес.

— Это значит «да»?

— Поясни, мы говорим о действительном значении слова «небезразличие» или о том, что в него вкладываешь конкретно ты?

— А какие тут могут быть варианты?

— Получать удовольствие от общение с человеком и иметь к нему корыстный интерес — вещи разные, но все они подразумевают под собой небезразличие.

— Почему ты просто не мог соврать, — выдыхает она и плюхается на подушку.

И, действительно, почему?

__________

— Знаешь, макароны с фаршем ты мог поесть и дома.

— Это паста болоньезе, друг.

— О, друг, давай не будем вкладывать в названия больше смысла, чем они в себе несут.

— Твое карпаччо из лосося тоже не более, чем просто нарезка.

— Да, но дома я не смог бы так тонко нарезать эту чертову рыбу, — и Миша громко хохоча засовывает в рот полупрозрачную оранжевую полоску, так что я удивляюсь, как он умудряется при этом не подавиться.

— Как прошел твой отпуск?

— Отлично.

— Познакомился с кем-нибудь?

— Нет.

— Хочешь сказать, ты 7 дней жил без секса и при этом отлично отдохнул?

— У меня был секс, но я ни с кем не знакомился.

— А, старые связи? — и на его лице появляется довольная улыбка месье Пуаро.

Думаю, Миху можно назвать моим другом. Он слишком много обо мне знает. Болеутоляющие, которые давали в больнице, здорово развязали мне язык. А Миха был моим соседом по палате.

— Слушай, а что если когда-нибудь ситуация выйдет из-под контроля?

— Какая ситуация?

— Ну, например, ты однажды проснешься и почувствуешь, что влюбился.

— Я не думаю.

— А что тут думать?! Чувства-то случаются как будто сами по себе.

— Ну, я был влюблен. И мне это не понравилось.

— Ну да, неразделенная любовь…

— Нет. Все было взаимно.

— Тогда, что было не так?

— Ну… Это примерно как ты впервые, скажем, пробуешь мясо краба. Все кругом только и говорят о том, какое оно вкусное, поэты воспевают его, про него снимают кино, о нем с придыханием говорят все знакомые вокруг. А ты попробовал и понял, что есть-то ты краба можешь, но удовольствия никакого.

Миха внимательно смотрит на меня слегка приоткрыв рот. Он не удивился. Просто размышляет. Например, что во всем могут быть виноваты мои родители. Или что я слишком боюсь быть отвергнутым. Быть может даже думает, что мне претит забота о другом человеке.

— Даже интересно, каково это не испытывать потребности в любви?

Я помню любовь — как будто с меня содрали верхний слой кожи. Я стал чувствительнее. Я расстраивался сильнее. Я плакал. Я не мог выспаться, потому что болезненная реальность настигала меня даже во сне. Только там она окончательно выходила из-под контроля сознания. Мне снились выгнутые логические прямые; эмоционально выпуклые, но пустые по сути образы, какие-то ошметки от непонятных страхов и желаний и боль за что-то еще не или уже пережитое, чего я не мог вспомнить по пробуждении. Я стал наркоманом, отчаянно жаждущим встреч с ней. От ее поцелуев во мне вскипала кровь — и я все ждал, когда она прожжет мою кожу и выплеснется наружу, оставив меня абсолютно сухим и, видимо, мертвым. Но мне повезло. Ей пришлось уехать на неделю в командировку. Я взял больничный. Закрыл дома шторы и 7 дней пролежал в темноте, вставая с постели только чтобы поесть или сходить в туалет. И мне удалось перетерпеть ломку. Я встретил ее в аэропорту уже абсолютно здоровым человеком. Мы встречались еще какое-то время. А потом в один прекрасный день она меня бросила.

__________

Из всех девушек, что у меня были, Оля самая красивая. И, хоть это и странно, самая адекватная. Мы встретились в баре. Я даже и не думал с ней заговаривать, потому что был уверен, что у такой девушки наверняка есть прочные семейные отношения. Я подошел к барной стойке, чтобы заказать коктейль, и наткнулся на своего бывшего одноклассника.

Конец ознакомительного фрагмента.