Вирник

Юлия Яр, 2022

У меня было все: любимая работа, прекрасный муж и планы на будущее. И все это рухнуло, когда однажды, зимней ночью, группа ублюдков жестоко надругалась надо мной и убила. Но судьба подарила мне шанс на новую жизнь в тонком междумирье, где над людьми вершится последний суд. Теперь я афферентем – черный ангел, собирающий гибнущие души на земле. Даруя избавление другим, я зарабатываю прощение для себя, чтобы со временем окончить свой путь как положено. Но все меняется, когда в моем списке появляется он. Человек, который меня убил…

Глава 7. Урок первый — смирение

Едва мы переступили порог «Партиториума», как на меня навалилось тяжелое предчувствие чего-то неотвратимого. Приведенного ранее Джахара уже не было, а Дариус не обращал на нас никакого внимания. Ровно до того момента, когда Тарон подошел к стойке и протянул бармену развернутый скриптум. Краем глаза я успела заметить, что одна из строчек, написанных черными чернилами, изменила цвет и стала красной.

Стоило судье только взглянуть на эту бумагу, как его лицо тут же посуровело. По-прежнему игнорируя мое присутствие, он холодно кивнул и обратился к афферентему:

— Увидимся позже, Тарон.

Плечи помощника поникли, и он развернулся к выходу. Проходя мимо, бросил виноватый взгляд на меня и едва слышно прошептав: «Прости, Мира», скрылся в коридоре. Я же осталась стоять на месте, словно школьница, которую поймали за прогуливанием уроков. Только афферентем скрылся из виду, Дариус вышел из-за стойки и подошел вплотную ко мне. Обжигая своим ледяным взглядом, он бесстрастно произнес:

— Вы посмели нарушить закон пургатория. Вы будете наказаны.

Я не успела даже раскрыть рта, чтоб сказать хотя бы слово в собственную защиту, как судья щелкнул пальцами и мои руки и ноги мгновенно разъехались в стороны, растягиваемые тонкими серебряными нитями. Они больно впивались в кожу, оставляя красные отметины и надежно удерживая на месте. Напрочь лишенная возможности двигаться, я оказалась практически распятой посреди комнаты. Дариус обошел меня кругом, словно убеждаясь в крепости оков, а затем спросил:

— Зачем вы нарушили закон?

— Я ничего не знала о ваших законах, — злобно выплюнула, глядя ему прямо в глаза.

Судья глубоко вздохнул и слегка прищурил глаза. Я тут же ощутила, как по телу пронесся разряд электрического тока. Боль была довольно сильной, но мимолетной, а потому не заслуживающей внимания.

— Повторяю вопрос. Зачем вы нарушили закон? — снова спросил Дариус.

— Потому что это был младенец… — мой голос слегка дрогнул.

Он поджал губы, и я снова ощутила боль. На этот раз сильнее. Тысячи острых игл одновременно вонзились в позвонки и меня выгнуло дугой. Все длилось несколько секунд, затем прошло так же внезапно, как и появилось. В голове зашумело, а перед глазами все поплыло.

— Итак, — послышался голос референдария.

— Пытки запрещены международной конвенцией еще в восемьдесят четвертом году, — напомнила я, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся силуэте Дариуса.

— Вы правы, — мне почудилось или на его лице и впрямь мелькнуло подобие улыбки? — Но в данном случае это не пытка, а наказание за ложь. Мира, зачем вы нарушили закон?

— Не могла отнять ребенка у матери, — выдавила я.

Послышался глубокий вздох, а затем разочарованный голос судьи:

— Что ж, это ваш выбор. Мы будем продолжать до тех пор, пока вы не прекратите лгать.

Я хотела было возразить, что сказала абсолютную правду, но не успела. Голову словно зажали стальные тиски. Они давили все сильнее и сильнее, до тех пор, пока в ушах не стал слышен только пульсирующий стук крови. На этот раз все продолжалось около десяти секунд, но мне они показались вечностью. Когда боль прекратилась голова безвольно повисла вперед, и я ощутила горячую струйку, стекающую из носа.

— Надеюсь, на этот раз вы скажете правду, — спокойный, почти ласковый голос долетал до слуха с трудом, оставаясь где-то на периферии сознания.

— Я сказала правду, — мой собственный голос был хриплым и еле слышным.

— Мира… — устало начал Дариус, но я его сразу перебила.

— Нет, послушайте, мне всегда хотелось иметь детей, но у нас с мужем не получалось. А потом врачи сказали, что я бесплодна, — слова вместе со слезами хлынули из меня неудержимым потоком. — Как я могу отнять у другой то, о чем всю жизнь мечтала сама?!

— Наконец-то, — облегченно выдохнул он.

Серебряные нити, удерживающие руки и ноги, тут же рассыпались мелким дождем и, неспособная удержаться самостоятельно, я стала падать. Мужчина тут же подался вперед, подхватывая меня на руки.

Усадив на один из стульев, и заботливо вытерев кровь с моего подбородка, он тут же достал из-под стойки небольшой пузырек и, открыв, протянул мне.

— Выпейте, — в обманчиво мягком голосе отчетливо слышался приказ.

Повинуясь, я в несколько глотков выпила содержимое склянки.

— Похоже на подслащённую воду, — на моем языке остался приятный сладковатый привкус.

— Нектар, — кивнул Дариус. — Он поможет восстановиться.

— А на обед будет амброзия⁹? — я попыталась усмехнуться, но улыбка вышла вымученной.

— Вы и так бессмертны, — уголок рта бармена дернулся, обозначая наметившуюся улыбку. — К тому же пища вам теперь не нужна. Разве вы не обратили внимания, что не чувствуете голода, жажды, усталости?

— Не знаю, у себя в комнате я пыталась прилечь, но не смогла уснуть, — пожала плечами я.

— Потому что сон вам больше не нужен, как и остальные человеческие потребности. Сейчас вы тянетесь к ним по привычке, но пройдет немного времени, и они забудутся, — пояснил бармен. — Ваши возможности теперь гораздо шире, чем раньше, но разуму необходимо время, чтобы их освоить.

— Тогда зачем вы дали мне этот нектар, если я в нем не нуждаюсь? — спросила я.

— Чтобы ускорить восстановление, пока вы не освоились. Силы вам еще будут нужны, мы не закончили урок, — ответил Дариус.

— Опять будете меня распинать? — в моем голосе сквозил страх, перед возможностью вновь испытать боль.

— В этом больше нет необходимости. Вы сказали то, что я хотел услышать, — ответил он.

На мой недоуменный взгляд, бармен пояснил:

— То, что мучило вас. Вы назвали. Проговорили. Произнести вслух — означает признать.

— Неужели? — это простое объяснение искренне изумило меня.

— В древности, когда считалось, что человек бывает одержим демонами, люди верили, что если назвать каждого из преисподней по имени, то одержимость пройдет, — рассказал референдарий. — В этом есть зерно разума, проблемы нужно проговаривать.

— Жаль, что современный мир не так мудр, — вздохнула я.

— Почему же, — возразил мужчина. — Как и в давние времена, есть определенная группа людей, обладающая этим «сакраментальным» знанием. Просто раньше они назывались экзорцисты, а сейчас психотерапевты.

Я изумленно уставилась на Дариуса и увидела, как подрагивают уголки его губ, пытаясь сдержать улыбку. Мгновение мы просто смотрели друг на друга, а потом разразились смехом.

Придя в себя, судья протянул мне руку и откашлявшись произнес:

— Идемте, Мира, нам необходимо закончить урок, — мне показалось, что его голос звучал немного смущенно.

К моему изумлению, мы не пошли к лифту. Наоборот, Дариус потянул меня за стойку. Он миновал длинные полки, уставленные многочисленными бутылками с алкоголем, и скрылся за стеллажами. Прямо за ними оказался небольшой закуток, примерно метр на метр, из которого вели две двери, расположенные друг напротив друга. Мы повернулись к той, что была слева.

За ней оказалась кованая винтовая лестница. Поднявшись вверх по узким ступеням, мы очутились на небольшом балконе, под стеклянным навесом. Дариус уверенно прошел вперед и поманил меня к парапету.

Отсюда город выглядел совсем по-другому. Яркий, красочный, шумный, он был именно таким, каким я его помнила. Ни намека на туман или серость, которые виделись мне теперь повсюду. Неоновые огни многочисленных вывесок мигая разгоняли ночную мглу. Люди словно муравьи сновали туда-сюда вдоль улиц, торопясь по своим делам. Жизнь бурлила не останавливаясь ни на минуту.

— Почему он снова такой же? — спросила я, любуясь видом.

— Это обсерваторий¹⁰ — место, откуда мы можем наблюдать за течением времени на земле, — пояснил судья. — Время в пургатории эфемерно. Оно может застыть, замедлиться или ускориться.

— От чего это зависит? — я с любопытством посмотрела на Дариуса.

— В основном от нас самих, — ответил тот. — Внизу же на него повлиять невозможно, там ход размерен и неумолим. Человек рождается, взрослеет и находится на земле ровно столько, сколько ему положено. Оставаясь там, он неизменно касается жизней других людей, в той или иной степени влияя на нее. Когда это происходит, между ними протягивается нить, не разрываясь до тех пор, пока один из связанных не умрет. Присмотритесь, вы видите их?

Я взглянула туда, куда указал мужчина. В конце улицы стояла группа молодых людей, две девушки и три парня. Они разговаривали, дурачились и смеялись. На первый взгляд в них не было ничего интересного, но присмотревшись, я увидела тонкие золотые нити, опутывающие каждого из них, словно паутина. По мере того, как каждый из них двигался, его нити растягивались, слегка провисая.

— Вижу, — кивнула подтверждая.

— Хорошо, — удовлетворенно ответил бармен. — А теперь посмотрите, что бывает, если вовремя не обрезать нужную нить.

Я снова уставилась на ребят внизу. Они стояли тесным кружком возле одной из лавочек. Вдруг рядом с ними возник какой-то мужчина в длинном пальто. Он резко достал из-под полы пистолет и начал пальбу. Обе девушки и один парень упали замертво. Тут же раздались громкие крики ужаса, набежали люди, началась суета. Вскоре послышался отдаленный вой сирены.

— Что произошло? — я потрясенно отшатнулась от парапета.

— Одна из девушек, Белла, тот младенец, которого вы не стали забирать, — начал Дариус. — Она выросла и в нее влюбился мужчина. Некий знакомый, с неуравновешенной психикой, который не смог вынести отказа и захотел наказать. Как видите погибла не только Белла, но и ее друзья, Патрисия и Стэн.

— Но… но… Я ведь не хотела… не думала, что будет так… — слезы комом подступали к горлу, не давая вдохнуть.

— Вы не выполнили свою работу, нарушив тем самым равновесие и мирозданию пришлось исправлять эту ошибку за вас, — судья говорил медленно, без тени укоризны.

— Боже мой, что же теперь будет? — полная ужаса, я беспомощно опустилась на мраморный пол.

Дариус присел рядом со мной и мягко продолжил:

— Ничего. Ошибка исправлена, ход вещей восстановлен. Жизнь Беллы была не столь важна, поэтому не привела к необратимым последствиям.

— А как же ребята, что погибли вместе с ней? — удивленно воззрилась я.

— Они в любом случае должны были умереть, просто чуть позже, — успокаивал судья. — Но, Мира, вам необходимо понять, насколько важна ваша работа и смириться с этим. В следующий раз жертв может быть намного больше…

Дариус говорил что-то еще, но я перестала воспринимать слова, погрузившись в себя. Его голос звучал тихо и ласково, словно он пытался объяснить маленькому ребенку почему опасно совать пальцы в розетку.

Не знаю, сколько времени мы так просидели. Мне стало зябко. Пытаясь унять слезы и нервную дрожь я неуклюже встала и снова посмотрела вниз. Место, где все произошло опустело и уже ничем не выдавало себя. Люди по-прежнему спешили вдоль тротуара по своим делам.

— Идите к себе, вам нужно отдохнуть, — предложил вставший следом мужчина.

Я молча кивнула и поплелась к выходу. Уже на пороге до меня долетел окрик:

–Мира!

Дариус вполоборота стоял у парапета и смотрел куда-то вдаль. Не поворачиваясь ко мне, он тихо произнес:

— Мне жаль, что пришлось причинить вам боль…

Примечания

9

Нектар и амброзия (амбросия) — в Древней Греции пища богов, дающая им молодость и бессмертие.

10

От лат. «observe» — наблюдать.