Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока

Юлия Шилова

И что же нас влечет в эту страну сказок – Турцию? Теплое море, горячий песок, надежда забыться или же желание почувствовать себя настоящей богиней?.. И кто придумал эту неземную турецкую любовь?! Наташа тоже не устояла перед обаянием молодого белозубого аниматора Мустафы. Как так получилось, что девушка ни минуты не раздумывая, бросается в водоворот страсти с совершенно случайным человеком. Наталья теряет голову настолько, что готова ради любимого даже взять на себя вину за чужое преступление… И лишь случайное SMS-сообщение помогает девушке, наконец, освободиться от иллюзий. Но всем ли понравятся такие метаморфозы?

Глава 5

Я не знаю, сколько времени я провела на полу автомобиля, читая молитвы и прикрывая лицо руками. Стихла автоматная очередь, затем послышался звук отъезжающей машины, людские голоса и истеричные женские крики:

— Убили! Господи, убили! Люди добрые, среди бела дня человека убили! Что ж это делается?!

Как только к машине стали сбегаться люди, я почувствовала, что от нервного напряжения прокусила собственную губу и ощутила вкус крови. Дверь автомобиля распахнулась, и я увидела лица перепуганных прохожих. Они протягивали ко мне свои руки и задавали один и тот же вопрос:

— Живая???

— Живая, — проговорила я дрожащим голосом и затряслась, словно в лихорадке.

— Ну слава богу! Выходи. Сейчас милиция приедет.

— Я тут посижу. Я боюсь. Там стреляют, — проговорила я в каком-то беспамятстве и вновь закрыла лицо руками.

— Не бойся, уже никто не стреляет. Тебе ничего не угрожает.

Я вновь убрала руки от своего лица и, приподняв голову, посмотрела на окровавленного мужчину. Он не шевелился, а его голова безжизненно склонилась на грудь.

— Он жив?

— К сожалению, он умер, — послышался голос из толпы.

Кто-то помог мне выйти из машины, и в тот же момент я потеряла сознание и рухнула на асфальт. Привели меня в чувство при помощи нашатырного спирта. Открыв глаза, я посмотрела на женщину в белом халате и перевела взгляд на машину «Скорой помощи».

— Я умираю?

— Нет. Все в порядке. Тебя не задело, — улыбнулась женщина. — А вот твой друг или муж, извини, я не знаю, кто он тебе, к сожалению, умер. Прими мои соболезнования.

— Я даже не знаю этого человека. Я его случайная попутчица.

А затем мне пришлось общаться с приехавшей на место трагедии милицией. Меня спрашивали о том, из какой машины доносились выстрелы, и требовали, по возможности, дать описание преступников. Я рассказала все, что запомнила: о старенькой иномарке и о громкой автоматной очереди. Больше ничего сообщить я не могла: перед глазами все плыло, будто в тумане.

— В каких отношениях вы состояли с убитым? — спросил меня один из людей в форме.

— А в каких отношениях я с ним могу быть? Даже имени его не знаю. Я случайная попутчица, этот мужчина просто любезно согласился меня подвезти.

— Вы хотите сказать, что владелец самой дорогой модели «БМВ» может заниматься извозом? Мы установили личность убитого. Это далеко не бедный человек, а можно даже сказать, что богатый.

— Да я не говорю, что он извозом занимался. Он просто предложил меня подвезти. Ни про какие деньги тут даже разговора не было.

— Значит, вы утверждаете, что незнакомы с убитым?

— Утверждаю, — окончательно растерялась я. — Я в Турции отдыхала. Когда прилетела, то сразу пошла на остановку маршрутного такси. Там стояла очередь. Этот мужчина шел следом за мной и спросил, почему такую красивую девушку никто не встречает? Слово за слово, и он предложил меня подвезти.

— А убитый в машине о чем-нибудь с вами разговаривал? Может, ему кто-то звонил? Может быть, вы заметили, что он сильно волнуется?

— Да ничего я не заметила! Никто ему не звонил. Вообще ни одного звонка не было. Он спрашивал, какая в Турции погода, и сказал, что не любит Турцию за то, что турки очень навязчивые и пристают к нашим женщинам, а наши женщины вместо того, чтобы их отшивать, сами к ним на шею вешаются. Вот и все его волнения: по этому поводу он беспокоился больше всего. Ничего больше я не заметила. Мужчина открыл окно, выкурил сигарету, и, в тот момент, когда на светофоре он выкинул свой окурок, произошло самое страшное.

— Из какой машины были произведены выстрелы?

— Какая-то старая черная иномарка. Я толком не разглядела.

— А модель иномарки какая?

— Не знаю.

— Подумайте хорошенько. Постарайтесь вспомнить.

— Я в них не разбираюсь Все так быстро произошло. Я же вам сказала, что больше ничего не помню.

— Тогда с чего вы взяли, что иномарка старая?

— Да она какая-то несовременная, допотопная.

— А того, кто стрелял, помните? Сколько человек было в машине?

— Я не знаю. У иномарки были тонированные стекла. На светофоре одно окно открылось, и из него показался человек в черной шапочке, и высунулось дуло автомата. Больше я ничего рассказать не могу. Автоматная очередь… Я сразу сползла вниз.

— Но внешность этого человека в черной шапочке описать сможете? Фоторобот составить?

— Не могу. Я же его не рассматривала! Все произошло в считаные секунды.

Пока человек в форме записывал мой домашний адрес и внимательно изучал паспорт, я почувствовала, что у меня сдают нервы, и не смогла не высказать своего раздражения.

— Послушайте, вы на меня так подозрительно смотрите, будто бы я собственноручно его расстреляла. Можете мою сумку проверить — у меня в ней никакого автомата нет. Я всего лишь обыкновенная заложница обстоятельств, которая чудом осталась жива.

— А вас никто и ни в чем не обвиняет.

— Правду говорят, что с нашей милицией лучше не связываться. Даже если ты обратишься к ней за помощью как потерпевший, она все перевернет с ног на голову и сделает тебя подозреваемым.

— Девушка, да никто к вам никаких претензий не предъявляет и в тюрьму вас сажать не собирается. Я всего лишь должен переписать данные вашего паспорта.

— Не верьте ей! Не слушайте ее! — послышался громкий истеричный женский крик у меня за спиной.

Я тут же обернулась и увидела недалеко от себя молодую женщину, которая громко рыдала и посылала жуткие ругательства в мой адрес. В конце концов она накинулась на меня с кулаками.

— Уберите эту сумасшедшую! — громко прокричала я и принялась отбиваться от женщины.

Люди в форме моментально оттащили от меня незнакомку и убедительно попросили ее успокоиться.

— Это супруга убитого, — сказал один из милиционеров и отдал мне мой паспорт.

— А что она от меня хочет?

— Она считает, что вы любовница ее мужа.

— Она что, с ума сошла, что ли? У нее же нет никаких оснований так думать.

— Ну что вы хотите, у человека такое горе… Тут у кого хочешь сознание помутится.

— Не верьте ей! Неправда, что она не знает моего мужа! — все тем же истеричным голосом кричала женщина, пытавшаяся в очередной раз на меня броситься, но ее довольно крепко держали за руки милиционеры. — Она с ним таскалась около года, постоянно ему звонила! Это она его заказала, потому что поняла, что он никогда не уйдет из семьи и ей не достанется. Она решила сделать так, чтобы он не достался уже никому! Гадина! Я хочу задушить тебя собственными руками!

— Да ты в своем уме?! — Я посмотрела на женщину злобным взглядом. — Какое право ты имеешь на меня клеветать и предъявлять мне подобные обвинения?! Я твоего мужа знать не знала! Я из Турции только что прилетела, а он предложил меня довезти до метро!

— Не ври!!! — завопила женщина. — Он приехал тебя встречать!

— Да мы случайно встретились. Он сказал, что приехал в аэропорт к другу забрать документы. У него друг на таможне работает.

— Нет у него никакого друга на таможне и не было никогда!

— Откуда ты можешь знать?! Ты что, всех его друзей знаешь?

— Я все про него знаю! Я знаю, что он с тобой целый год таскался и ровно год ты ему на мозги капала: уговаривала уйти из семьи!

— Мы сейчас выясним, зачем ваш муж приезжал в аэропорт, сколько времени он там пробыл и работает ли у него кто-нибудь из знакомых на таможне. А также мы установим круг лиц, которые знали о том, что он поедет в аэропорт. Поэтому прекратите свои ругательства: этим делом займется следствие.

Когда мне сказали о том, что я могу быть свободна, женщина вновь забилась в истерике и заголосила, что меня нельзя просто так отпускать, что необходимо немедленно взять меня под стражу. Посмотрев на нее печальным взглядом, я взяла свою дорожную сумку и направилась в сторону метро.

Этим вечером я достаточно скверно себя чувствовала. Перед глазами постоянно возникала страшная картина произошедшего. Незнакомый мужчина, и эти выстрелы… Несмотря на то что в квартире было тепло, я ощутила сильную дрожь по всему телу и, закутавшись в теплый плед, взяла в руки свой мобильный телефон для того, чтобы написать сообщение в далекую Турцию. Мне захотелось рассказать Мустафе обо всем, что сегодня со мной произошло, но я подумала, что у него и так много своих проблем, поэтому этого лучше не делать. Написав Мустафе о том, что я сильно его люблю и очень скучаю, я выпила успокоительных капель и позвонила Татьяне.

— Ты как? — осторожно спросила я и поймала себя на мысли о том, что в этой девушке я ощущаю какую-то родственную душу.

— Надо же! А я только что тебе хотела позвонить. У нас с тобой какая-то незримая связь, — обрадовалась Татьяна. — Ты плачешь, что ли?

— Нет.

— А почему у тебя голос такой грустный?

— Знаешь, я в такую жуткую историю попала…

Рассказав обо всем случившемся Татьяне, я почувствовала значительное облегчение и добавила:

— Вот тебе и не было печали… Сейчас по милициям затаскают, или эта жена ненормальная попытается мне отомстить. Вбила себе в голову, что я его любовница, и ничего слушать не хочет.

— Просто она сейчас в состоянии аффекта, — попыталась успокоить меня Татьяна. — Сейчас придет в себя, начнет рассуждать уже более здраво и поймет, как она была не права: накидывалась на ни в чем не повинную девушку. А вот то, что по милициям затаскают, это вполне вероятно. Ты внешность того, кто стрелял, запомнила?

— Да там нереально было что-то запомнить. Все произошло за считаные секунды. Я только запомнила, что он был в черной шапочке, и больше ничего.

— Наташа, срочно включай телевизор! — закричала в телефонную трубку Татьяна. — Там про это сейчас говорят.

— Про что?

— Включай, я тебе говорю! «Час криминала»!

Держа трубку у уха, я бросилась к телевизору и замерла у экрана.

«Убитым оказался криминальный авторитет одной из московских преступных группировок», — говорила девушка за кадром. В этот момент показывали расстрелянного мужчину, любезно предложившего довезти меня до метро. «Через несколько часов после заказного убийства в одном из городов Подмосковья была найдена черная иномарка, на которой и было совершено преступление. В иномарке сидел мертвый мужчина, исполнитель данного убийства, застреленный двумя выстрелами в затылок. Следствие полагает, что заказчик громкого убийства избавился от киллера при передаче денежного вознаграждения в одном из городов ближайшего Подмосковья».

После этого сюжет сменился рекламой. Я выждала, когда ко мне вернется дар речи, и, задыхаясь, проговорила:

— Ты слышала?

— Понятное дело, не глухая.

— Про меня там и слова не сказали. Как будто меня там и не было вовсе.

— Правильно сделали. Про свидетелей по телевизору не говорят. Жизни свидетелей всегда угрожает опасность.

— И моей тоже? — Мой голос заметно задрожал.

— Уже нет. Ты могла опознать киллера, но его убили. До тебя нет никому дела. Вот это ты влипла! Нарочно не придумаешь.

— Знаешь, а тот мужчина, который меня на машине подвозил, совсем не был похож на криминального авторитета. У него вид такой приличный.

— А у криминальных авторитетов что, вид неприличный?

— Я имею в виду, что ничего криминального я в нем не заметила.

— А ты и не должна была ничего заметить. Ты ошибаешься, если думаешь, что у криминального авторитета, должны быть обязательно пальцы веером. Ничего подобного. Они с виду совершенно обычные люди, нисколько не отличающиеся от других. Наташка, сколько же тебе пришлось пережить… Я бы на твоем месте умерла от разрыва сердца. Бедная ты моя! Ладно, самое главное, ты осталась жива, а все остальное — неважно. Мы с тобой, когда встретимся, обязательно это дело отметим. Нужно запомнить сегодняшнее число. Теперь это второй день твоего рождения. Ты Мустафе обо всем этом написала?

— Нет, — категорично ответила я. — У него и так проблем выше крыши. Зачем я его буду расстраивать?

— Тоже верно. А то он зимой черта с два к тебе приедет — испугается. Подумает, что здесь повсюду пули летят и убитые люди штабелями падают.

— Ладно, хватит о плохом. А ты-то сама как?

— Нормально, — как-то грустно ответила Таня.

— А нормально это как?

— Муж собрал свои вещи и ушел жить к матери.

— Значит, все-таки рассказала?

— Рассказала, — выдавила из себя Татьяна. — Я же тебе уже говорила, что врать не умею.

— Жалеешь?

— Нет.

— Все-таки столько вместе прожили. Взаимопонимание, стабильность… Сейчас многие женщины об этом только мечтают. Не боишься, что кто-то приберет твоего мужа к рукам? Ничейные мужики в наше время большая редкость, они долго не залеживаются. Сейчас всех метут без разбора. Если мужика имеешь, то за ним глаз да глаз нужен, а то не доглядишь — быстренько кто-нибудь его свистнет. А ты сама, своими руками, мужика из дома отпустила.

— Да и пусть топает. Мы ни за кем бегать не собираемся. У нас есть Турция. Знаешь, что мне мой муж сказал после того, как я ему все рассказала?

— Что?

— Он сказал, что меня презирает, что он во мне ошибся, потому что даже в страшном сне не мог представить, что я могу лечь под необразованного и грязного турка. А я вот не понимаю, с чего он решил, что мой любимый — грязный и необразованный? Только потому, что он турок? Что это за глупые рассуждения? Да многие турецкие мужчины почище наших русских. Как ты их называешь? Васьками? Многие турки образованнее наших Васьков.

— Что-то я не заметила, чтобы твой банщик отличался высоким интеллектом и хорошим образованием, — я тут же осеклась и тихо проговорила: — Извини.

— Ничего. Ты меня своими нападками только закаляешь. Знаешь, муж ушел, а в квартире так пусто стало…

— Может, его можно вернуть? Позвонить?

— Зачем? Если муж не будет делить квартиру и оставит ее мне с ребенком, то я привезу сюда Халила.

— Ты это серьезно?

— Вполне. — Татьяниному спокойствию оставалось только позавидовать.

— А что он здесь будет делать?

— Устроится массажистом в салон, а может быть, банщиком в хорошую баню. Они неплохо зарабатывают. Это же экзотика. Настоящая турецкая баня в Москве и массажист — настоящий турок!

— Но ведь он в большом городе заблудиться может. Его Москва испугает. Тебе здесь с ним придется носиться как с писаной торбой.

— А я ему бумажку с домашним адресом буду в кармашек класть для того, чтобы он никогда не заблудился и не сбился с нужного направления.

— Но ведь тебе его придется регистрировать, а быть может, даже прописывать. Где гарантия, что он у тебя потом полхаты не оттяпает?

— А в этой жизни вообще никаких гарантий ни на что нет. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. В нашей стране женщин намного больше, чем мужиков. Целая армия одиноких женщин. Что ж мы, должны до старости одинокими прозябать? Ни черта! Мы не будем сидеть сложа руки, а начнем везти себе мужиков из Турции! Где наша не пропадала!

— Даже страшно подумать тогда, сколько у нас здесь будет банщиков, массажистов и аниматоров. Ты вот рассуждаешь об одиноких женщинах, а сама-то не одинокая. При муже.

— Уже одинокая.

— Эх, Танька, Танька. Чудная ты! Что-то я редко видела, чтобы наши женщины турок сюда везли. Обычно они в Турцию едут. Турецкие мужчины несут большую ответственность за свои семьи, за родителей, сестер, братьев. Вряд ли они когда-нибудь их оставят и уедут в чужую страну.

— Ой, не знаю. Жизнь покажет. Где там жить-то? В их трущобах?

— Почему сразу в трущобах? Он у тебя из деревни?

— Из какой-то турецкой глубинки. Хотя ты знаешь, — глубоко вздохнула Татьяна, — положа руку на сердце, я его настолько люблю, что готова сидеть в горах, в его хижине вместе с его родителями, братьями и сестрами. Любовь зла, полюбишь и турецкого горного козла, — рассмеялась Татьяна и тем самым рассмешила меня. — И, вообще, что мы с тобой о будущем рассуждаем, мне еще никто предложения не сделал.

— Ой, Таня, рассмешила. А то у меня после всего, что сегодня произошло, такое состояние жуткое было. Сейчас посмеялась, и на душе вроде как полегчало.