Ищу наивного и щедрого, или Настоящие женщины не спят в одиночестве

Юлия Шилова, 2017

Где найти нормального мужчину? Чтобы с головой дружил, семью обеспечивал и любимую женщину берёг… Или их уже не осталось? И женщина должна сама стать добытчицей собственного счастья?.. Дина считала, что ей крупно повезло: любимый – обеспеченный человек и боготворит её, работа – достойная, шеф ценит, сотрудники уважают… Но однажды всё рухнуло – любимый предал… Дина не знает, как пережить боль предательства. А тут ещё позвонила разлучница предложила встретиться… В Дине борются злость на нахалку и желание узнать кто же та, из-за которой Дина потеряла любимого. Чтобы не искушать судьбу, Дина принимает приглашение шефа поработать в его загородном доме. Если бы она знала, чем обернётся эта поездка…

Глава 6

— Ничего не понимаю.

Взяв конверт в руки, я посмотрела на него растерянным взглядом и, увидев, что на адресе отправителя написан мой домашний адрес и мои инициалы, почувствовала, как на лбу выступили капельки пота.

— Ещё попробуй сказать, это не твой почерк?

— Почерк очень сильно похож на мой. Если бы я не знала, что этого не делала, обязательно бы подумала, что конверт подписан моей рукой.

Открыв конверт и достав из него письмо, я вновь отметила, что почерк действительно очень похож на мой. Письмо было написано от бывшей невесты Антона Дины, которая осуждала Лану за то, что та испортила ей жизнь, потому что увела её жениха. Дальше говорилось, что Дина ни перед чем не остановится и вернёт своего Антона обратно, потому что на чужом несчастье не построишь собственное счастье. Что касается угроз, Антон прав. Они были слишком реальными и даже жестокими. Дина пообещала отомстить сопернице в ближайшее время, изуродовать ей лицо и капитально подпортить жизнь.

Я отдала письмо Антону, посмотрела на него пристально.

— Ну и шёл бы в полицию. Зачем ко мне заявился?

— Что значит, шёл бы в полицию? — опешил Антон.

— А то, что там бы сделали экспертизу и точно бы установили, что письмо писала не я.

— Да если бы я пошёл в полицию, тебе бы пришлось собирать узелок и уже в отделении доказывать всем, что ты не верблюд.

— А я действительно не верблюд. Я не звонила твоей невесте и уж, тем более, не писала ей писем, — я искоса глянула на конверт. — Я понимаю, что на конверте стоит моё имя, да и письмо написано тоже от моего имени, но я здесь ни при чём. Это какая-то дурацкая шутка.

— Ничего себе, дурацкая шутка. Моя невеста пьёт валерьянку.

— Видимо, кто-то любит шутить именно так. От такого письма ей нужно не только пить валерьянку. Ей нужно пачками глотать валидол и запивать его валокордином. Попробуй поискать шутника в своём окружении.

— Кто?

— Не знаю. Но я не имею к этому ни малейшего отношения.

Антон нервно сунул письмо в карман и посмотрел на часы.

— Считаешь, лучше поехать в полицию?

— Как знаешь.

— А ты уверена, что тебе это не повредит?

— Не уверена.

— Значит, чувствуешь свою вину?

— Нет, — не раздумывая, ответила я. — Просто я наслышана о нашей полиции, и один раз имела неосторожность познакомиться с ней лично. Признаюсь, от знакомства у меня остались малоприятные воспоминания, до сих пор бросает в дрожь. Наша доблестная полиция особо церемониться и разбираться не любит. Она может не грузить себя проблемами, а просто сделать из меня козла отпущения, тем более, когда посягают на честь такой влиятельной и обеспеченной семьи. Кто-то хочет меня подставить. И мне очень жаль, что ты, человек, который хорошо меня знает, утверждаешь, будто я способна на подобное. Мне действительно больно оттого, что даже ты поверил в эту чепуху. Ты действительно веришь в это?

— Брошенная и разгневанная женщина способна на всё!

— Можно сказать, что я брошенная… Но кто сказал, что я разгневанная? — мой голос был полон неподдельного вызова. — Я прекрасно себя чувствую. Не режу вены, не бросаюсь в окно, не устраиваю диких сцен с бабскими склоками и упрёками. Я в состоянии контролировать свои эмоции, чего и тебе желаю. А также желаю тебе счастья в твоём нелёгком супружестве. И прекрати, наконец, утверждать, что это я.

— А как я могу не утверждать, если хорошо знаю твой почерк? — ещё больше вскипел Антон.

— Это хорошо подделанный почерк. Кто-то даже знает мой индекс.

— Ты уже в сотый раз говоришь «кто-то»… Я хочу знать: кто?

— Я бы тоже хотела это знать. Мне самой интересно. Этот кто-то очень хорошо меня знает: адрес, индекс, инициалы. А почерк… Он реальный профессионал по подделыванию почерков. Антон, проваливай отсюда! Тебя там, наверное, невеста заждалась.

— Я-то провалю, но хочу предупредить: если ты ещё раз позвонишь моей невесте или пришлёшь ей письмо, написанное в том же духе, это будет твоё последнее письмо и твой последний звонок. Я не буду предупреждать дважды. В следующий раз просто отправлю тебя на нары.

Антон произнёс свой монолог таким голосом, что я ощутила, как на моей спине выступил холодный пот, а перед глазами всё поплыло. Прислонившись к стене, я попыталась удержаться на ногах и посмотрела вслед уходящему Антону. Как только за ним закрылась дверь, я бросилась к телефону и почему-то набрала Таню. Наверное, потому что в последнее время мы были с ней достаточно близки и понимали друг друга с полуслова.

— Таня, ты ещё на работе?

— Пока да.

— Знаешь, со мной такое произошло…

Рассказав Таньке о приходе своего бывшего возлюбленного и о малоприятном разговоре, который состоялся между нами, я тяжело задышала и выронила трубку из рук.

— Дина, что там с тобой происходит?

Быстро подняв трубку, я попыталась наладить сбившееся дыхание.

— Это просто нервы, — испуганно заговорила я. — Понимаешь, самое страшное, что письмо написано моим почерком. На конверте мой адрес, даже указан индекс моего отделения связи. Все буквы написаны так, как пишу их я. Ты можешь себе представить?

— Но ведь ты не писала…

— Нет, конечно.

— Тогда не бери в голову.

— Что значит, не бери в голову? — я запаниковала. — А если он отдаст меня на растерзание полиции? Они там особо разбираться не будут, что к чему.

— Извини, но им придётся разобраться. Что значит, не будут? Думаешь, оговорить можно любого? Тогда бы уже нас всех пересажали.

— Танечка, там такие бабки замешаны… Ты не представляешь. Поверь, с таким баблом можно оговорить любого.

— Дина, а может, он сам письмо написал и всё это придумал?

— Зачем?

— Ну, не знаю. Чтобы тебе навредить, например. Кто знает, что он задумал и какие у него намерения. Мы же не можем залезть в его голову.

— Навредить мне?

— Ну, да.

— За что? Я же ничего плохого ему не делала. После того, как он мне сказал, что между нами всё кончено, я даже ни разу его не побеспокоила.

— Не знаю, что у него на уме. Если не он, то, кто тогда хочет тебя подставить?

— Вот и я про то же. Кому-то я перешла дорогу. Но ведь у меня, по большому счёту, недругов нет, тем более, таких изощрённых.

— Да… Вообще, бред какой-то.

— Действительно бред. У меня голова разламывается на куски, я не могу найти произошедшему хоть какое-то объяснение.

— Тогда мой тебе совет: прекрати мучить себя и свою голову. Выкинь всё из головы и направь свои мысли на позитив. Ты ничего не делала, значит, тебе ничего не грозит. Не думай об этом, а ещё лучше — забудь. Пошёл этот идиот вместе со своей невестой куда подальше.

— Его невеста — дочь президента крупной компании, с которой он сотрудничает. Не зря говорят, деньги к деньгам, — зачем-то пожаловалась я Таньке.

— Понятное дело. Деньги на любовь променял. Вот пусть и сидит на своих деньгах со своей золотой курицей и не мешает тебе жить.

Этой ночью я очень долго лежала с открытыми глазами. Я была слишком потрясена, чтобы уснуть. Покручивала в голове детали сегодняшнего вечера, вспоминала каждое слово, произнесённое Антоном, его выражение лица и текст, который был написал в злосчастном письме. И всё же, несмотря на сумбурные мысли, я закрыла глаза и стала медленно погружаться в тёмный, мягкий и обволакивающий сон.